Непристойные игры

Глава первая

Кейд Грант изнывал от бездействия. Будучи человеком не способным подолгу рассиживаться без работы, он тяжело переносил затянувшиеся в его кухне приготовления, которые затеяла телевизионная компания, рассчитывавшая показать частную жизнь славного вояки. Почему-то было решено, что именно кухонные интерьеры Фэзерстоун-Холла лучше всего расскажут о герое как о человеке разностороннем и неоднозначном.

Кейд терпеливо выжидал. Подобная программа могла поспособствовать популярности затеянной им кампании, — он на это рассчитывал. Оттого теперь угрюмо отсиживался в углу, пока суетливые телевизионщики готовили оборудование и выставляли свет, совершая непостижимые для непосвященного манипуляции. Он поглядывал на девушку-журналистку с несуразным, диссонировавшим с ее обликом маникюром, перебиравшую страницы сценария, и позволял своему лицу время от времени вытягиваться от изумления, наблюдая за бурной деятельностью гостей.

— Однако, господин подполковник… Грант, — уважительно обратилась к нему телевизионная барышня, но, замолчав на миг, поправилась: — Кейд, вы еще ни на ком не остановили свой выбор. Как долго вы намерены проводить собеседование с кандидатками на место домработницы в Фэзерстоун-Холле? — Она сделала многозначительную паузу, пристально всматриваясь в него. — Мы начнем наше интервью с этого вопроса. Вы не возражаете?

— На место помощницы по хозяйству, экономки, — поправил Кейд Грант.

— Экономка? — усомнилась девушка. — Сейчас уже никто так не говорит, — отрицательно помотала она модно остриженной головой.

Наконец решено было начать съемки.

Кейд занял место за большим старинным столом. По-хозяйски откинулся на спинку стула.

Предполагалось, что о его заслугах перед родиной поведает вводная часть, записанная в студии. Затем приступили к интервью. Кейд тосковал все очевиднее, пока не прозвучал роковой для телевизионщиков вопрос.

— Так все-таки экономка или компаньонка? — уточнила молодая и отчаянная журналистка.

— Что? Компаньонка? — переспросил подполковник, искренне надеясь, что он ослышался. — Вероятно, вы плохо вникали в то, о чем я с вами говорил, мисс… В общем, упаковывайтесь и выметайтесь! — обратился он ко всей телевизионной братии разом.

Выпрямившись во весь свой немалый рост и глядя на своих гостей сверху вниз, Кейд Грант не дал им шанса подумать и исправить ситуацию.

А пока они поспешно паковались, нервно сматывая кабели, провода и проводочки, он не без грусти размышлял о том, что явно в очередной раз ошибся, поддавшись непреодолимому желанию отказаться от одиночества. Ему приходила в голову мысль, что решение взять на работу экономку может быть кое-кем ложно истолковано. Но Кейд не предполагал, что это произойдет так скоро и столь очевидно, считая подобные сплетни уделом патологически любопытных и безнадежно испорченных, в общем, ущербных во многих отношениях людей.

Кейд Грант всего лишь собирался с помощью телевизионного интервью привлечь внимание общественности к своему намерению превратить Фэзерстоун-Холл в реабилитационный центр для военнослужащих, прибывших из районов боевых действий и с опасных заданий. Именно на этом он делал акцент. Именно это было основным мотивом.

Однако журналистка с несуразным маникюром не желала об этом слышать. Ее интересовали подробности его героического прошлого, мемуарная патетика, кровь и увечья. Кейд дал ей всего понемногу, снисходительно отнесшись к простым человеческим слабостям. Но нет. Этого оказалось мало, и девица решила придать историй мелодраматический оттенок.

Сама бы подумала — ну зачем подполковнику в отставке компаньонка? Он не старая леди, которой требуется напарница для повседневной суеты и болтовни.

У него же есть конкретная цель, для реализации которой нужны сподвижники — люди, готовые вместе с ним сделать все, чтобы организовать реабилитационный центр в стенах Фэзерстоун-Холла.

Кейд с ухмылкой наблюдал за тем, как быстро телевизионщики умеют сворачиваться, когда им ничего не светит, и был весьма доволен, что в ответ на последний вопрос интервьюерши они получили изображение его лица, исполненного гнева и презрения. А стало быть, вряд ли сохранят при монтаже эту скандальную часть записи.

Он не винил ни репортершу, ни сомнительные каноны современного телевидения вообще. Наверное, следовало бы даже поблагодарить ее за то, что она позволила себе высказаться с такой определенностью, ведь в противном случае подполковник в отставке продолжал бы заблуждаться относительно оценки окружающими чистоты его намерений.

Выпроводив своих гостей, Кейд Грант наполнил большую кофейную чашку своим любимым горячим напитком, предварительно вытащив ее из-под груды немытой, сваленной в раковину посуды и небрежно прополоскав под струйкой воды.

Уселся он все там же, на кухне, походившей на оставленную войсками цитадель после нашествия мародеров. Да, деятели телевизионных искусств особо не церемонятся, если имеешь глупость распахнуть перед ними двери. Кейд грубо выругался — исключительно для того, чтобы снять раздражение. Разрядившись таким нехитрым способом, он смог сделать первый глоток и насладиться кофе. Как вдруг порезался о сколотый край чашки, которую придерживал подушечкой большого пальца. Пришлось во второй раз прибегнуть к психологической помощи крепкого словца и отправиться на поиски пластыря.

Как бы ни называлось искомое лицо, домработница ли, экономка ли, да пусть хоть компаньонка, неважно. Но если она сможет сориентироваться в его бардаке и наладить жизнь Фэзерстоун-Холла должным образом, чтобы он, не задумываясь над тем, где лежит аптечка, получал свой пластырь всякий раз, когда он ему понадобится, Кейд Грант был бы счастлив. Еще хорошо бы она была незаметна, как дух… Таким он видел эталон горничной, кухарки, домашней прислуги.

Может человек, имея черный пояс по карате, много испытавший на своем веку, со многим справившийся, не обладать ровным счетом никакими бытовыми навыками? Конечно. Однако Кейд умело распорядился заработанными за годы службы деньгами, кое-куда их вложил, кое-что получил, очень даже неплохо себя обеспечил, так что теперь можно и на персонал потратиться, чтобы не стать воплощенным ходячим недоразумением.

Он составил объявление, в котором четко изложил свои требования к кандидатке, указал также некоторые сведения о себе, поместил его в местной газете и над почтовым ящиком у въезда в имение не забыл прикрепить маленький щит с объявлением о вакансии — на случай, если экономка его мечты будет проходить мимо.

Вскоре эти его действия не только привлекли интерес потенциальных экономок, но и местных репортеров не оставили равнодушными. Видимо, им желание отставного военнослужащего наладить быт показалось экстравагантным. Кейд Грант понимал, что это преувеличенное внимание следует связывать главным образом с местом его проживания — легендарным Фэзерстоун-Холлом.

Безуспешно обшарив шкафчики в поисках пластыря для все еще кровоточащего пореза, мужчина без удовольствия допил свой уже весьма поостывший кофе и бросил в раковину пустую чашку с темно-коричневой гущей на донышке. Раздался вполне ожидаемый звон и лязг.

Он грозно посмотрел на непорядок, собрался было принять меры, но его спас стук в дверь.

Стремительной поступью подполковник в отставке направился в прихожую, рисуя в воображении образ до смерти перепуганного члена съемочной группы, вынужденного серьезно рискнуть и вернуться в логово Гранта, чтобы выпросить забытый в спешке кабель или проводок.

Но нет же. Это был не перетрусивший телевизионщик. За дверью стояло жалкое создание в весьма странном наряде.

— Да? — изумленно обратился к ней хозяин дома.

— Могу я войти? — захлебываясь слезами, жалобно пробормотала замарашка.

Ее пышное белоснежное платье, усыпанное сияющими кристалликами, было измято. Праздничный макияж растекся по мордашке. Уложенные в причудливую прическу золотисто-медовые волосы растрепались. Весь этот ужас венчали маленькая диадема и сбившаяся набок фата. Не нужно зваться провидцем, чтобы разглядеть в этой несчастной невесту.

Но в ее облике не было ни малейшего признака радости и торжества, которые традиционно сопутствуют обряду бракосочетания. Девушка рыдала и бормотала, икала и запиналась. Она вошла в дом Кейда, с трудом передвигая ноги в белых, но испачканных в пыли и дорожной грязи шелковых туфельках.

— Но, позвольте… Что вам тут надо?! — опешив от этого зрелища, пробормотал подполковник Грант.

— Работа!.. Объявление!.. Вывеска у дороги! — раздельно и надрывно выкрикнула она, безотчетно махая рукой в ту сторону, откуда только что появилась.

Девушка брела по дому, не разбирая дороги, и оказалась в гостиной. Там она упала в кресло и закрыла лицо руками.

— Значит, вы ищете работу экономки? — строго проговорил Кейд, остановившись напротив нее.

Девушка в белом подняла на него заплаканные глаза. Несколько мгновений они молча изучали друг друга.

— Да! — закивала она, разрыдалась, но тотчас взяла себя в руки, вытерла слезы, оставив на щеках четкие росчерки туши, теней и помады. — Это было бы идеально, сэр. Конечно, мне хотелось бы явиться сюда не в таком виде… и не в таком состоянии… — добавила она.

— Другие кандидатки именно так и поступают, — сурово заметил мужчина.

— Обстоятельства решили все за меня, сэр, — трагически констатировала девушка. — Ой, как же хорошо, что у вас горит камин. Я погреюсь?

— Валяйте, — позволил ей Кейд.

Если бы ее попросили коротко объяснить, что с ней произошло, почему она в таком состоянии или что привело ее в Фэзерстоун-Холл, она бы ограничилась одним словом: «катастрофа». Могла бы еще констатировать, что после всех злоключений сегодняшнего утра ее репутации пришел конец: она окончательно запятнана и ее никакими ухищрениями не отмыть.

Весь облик девушки, в сущности, без лишних слов передавал ощущение катастрофы. И даже хуже того, поскольку на лице ее легко читалось ожидание еще более чудовищных бедствий.

Однако хозяину Фэзерстоун-Холла сложно было преисполниться должным сочувствием к юному созданию. Просто прежде ему не приходилось видеть человеческое горе в подобном обличье. Девушка выглядела настолько гротескно, что невольно в голову приходила мысль о злобном розыгрыше.

Она же тем временем смотрела на хозяина дома оценивающе. Радовало то, что он совершенно не похож на Хорейса, чуть не ставшего ее мужем.

Думая о несостоявшемся венчании, тут же, прямо у камина и прямо на глазах у незнакомого мужчины, девушка принялась избавляться от атрибутов церемонии — фаты, диадемы, всяческих украшений, коих было немало. Затем сбросила туфли…

— Что вы делаете, мисс?! — испуганно вскричал Кейд, когда она начала методично расстегивать на спине одну жемчужную пуговку за другой.

— Снимаю с себя все это! — ответила девушка, брезгливо отодвинув туфельку ножкой в белоснежном чулке.

Его окрик, однако, возымел действие. Она прекратила раздеваться, бесцельно уставившись перед собой.

— Я ужасный человек, — заявила кандидатка на место экономки.

— Что-то натворили? — поинтересовался Кейд Грант, во-первых, надеясь разобраться, что за сюрприз свалился ему на голову, а во-вторых, пытаясь вывести странную гостью из ступора, в который она стремительно погружалась, позволяя слезам бесконтрольно литься из широко раскрытых глаз.

— Да, да… Это вы правильно сказали: натворила! — энергично принялась она соглашаться с ним. — Именно натворила.

— Банк ограбили? Человека убили? — предложил он на выбор.

— Хуже! — объявила девушка, сделав страшное лицо.

— Хуже? Вы меня заинтриговали, — проговорил хозяин дома.

— Да, намного хуже, чем то, что вы перечислили. И возвращаться мне нельзя! Все! Мосты сожжены!

— Это плохо, — начиная сочувствовать ей, заметил Кейд.

— Ужасно, — решительно кивнула она, и золотистые пряди рассыпались, частично прилипнув к влажным от слез щекам, отчего девушка стала отплевываться и отфыркиваться. — Поэтому я остаюсь! — объявила незнакомка, возобновив столь неуместное в чужой гостиной раздевание.

— Так-так, мисс, — протянул весьма растерянный хозяин дома. — Пока я не увидел вас без… упаковки, хотелось бы знать, с кем имею дело.

— Лив Тейт, — представилась блондинка. — Оливия, вообще-то. Но друзья зовут меня Лив, и вы зовите, — распорядилась она.

Девушка протянула Кейду руку, которую тот крепко сжал и тряхнул.

— Очень сочувствую вашей незадаче, мисс Тейт, — сказал он.

— Я вам представилась. А вы…

— О, простите, — отозвался мужчина. — Мое упущение, — согласился он с ее упреком. — Подполковник в отставке Грант… Кейд Грант… Вернее, просто Кейд.

— Кейд, — медленно проговорила девушка, и на ее замурзанной мордашке засияла белоснежная улыбка.

И тут же, словно поймав себя на месте чудовищного преступления, застукав и осудив, девушка по имени Лив Тейт спохватилась, нахмурилась и отвела взгляд, готовая вновь расплакаться.

— Что? Что случилось? — вновь растерялся Кейд, вдруг почувствовав себя виноватым во всех ее бедах.

— Простите меня, недотепу, полковник. Простите меня, пожалуйста, — всхлипывая, протянула она.

— Подполковник, — машинально исправил он лестную неточность. — Но что произошло?

— Боже мой, какой стыд! Если бы вы не сказали, я бы, глупая, ни за что не догадалась. А теперь мне все ясно. Вы же тот самый Кейд Грант из Фэзерстоун-Холла! Да! — торжественно произнесла Лив, глядя на фамильный герб над камином.

Девушка внезапно рассмеялась, и это озадачило Кейда не меньше, чем потоки ее слез.

— Кейд Грант Фэзерстоун Кэрью! — отчеканила она. — Как же я вас понимаю. Будь у меня такое длиннющее имя, я бы тоже урезала его до минимума, — объяснила она свою реакцию.

Кейд взглянул на нее крайне неодобрительно.

— Я, кажется, ляпнула что-то, не подумав? осторожно спросила полуодетая гостья. — Я лишь пытаюсь объяснить, что наслышана о вас. Вы наш местный герой. Так сказать, знаменитость. Простите этот глупый тон, но у меня плохо получается обсуждать подобные вопросы, — попутно извинилась Оливия. — И не стоит мне так на вас пялиться, — вновь одернула она себя.

— Вас тоже интересуют мои ранения и шрамы? — недовольно поинтересовался Кейд, памятуя о великом множестве подобных идиотских бесед.

— Что? Шрамы? — пробормотала Лив. — Нет, просто я смотрю на вас и не могу понять одну вещь. Несколько раз видела подполковника Гранта по телевизору, а, встретив воочию, не узнала. По-моему, это странно, вы не находите?

— Никогда не задумывался над этим, — отрезал мужчина, начиная заметно раздражаться. — Вы, Лив, кажется, хотели поведать, что такого ужасного натворили и почему решили удариться в бега, — напомнил он ей.

Оливия Тейт тяжело вздохнула и опустила плечи, живо представив себе, что сейчас испытывает Хорейс. Она чувствовала себя кругом виноватой.

— Итак, я слушаю вас внимательно, Лив, — предпринял Кейд очередную попытку вывести эту невероятную девицу из состояния задумчивости.

— Ну что сказать? — пожала она плечами и призналась: — Я бросила своего жениха у алтаря.

— Хмм… — осуждающе хмыкнул герой войны.

Оливия, заведя руки за спину, вновь принялась расстегивать пуговку за пуговкой, благо этого добра на ее платье хватало — несколько десятков жемчужин в ряд вдоль позвоночника. Работа предстояла немалая.

— Ну, так и что с того? — спросил Кейд, уже уставший реагировать на каждое ее чудачество.

— Это же настоящий удар для Хорейса! Он такой милый и замечательный, мой Хорейс! Я не заслуживаю его, — подытожила сбежавшая невеста.

— И все-таки он что-то натворил, невзирая на массу своих положительных качеств? — высказал гипотезу собеседник.

— Нет, что вы! Хорейс? Да никогда! — категорически отмела она такую возможность.

— И все же вы бросили этого молодца у алтаря, — указал он ей на недостаток логики. — Для такого поступка необходимы серьезные причины.

Оливия Тейт насупилась, надула губки и вновь собралась расплакаться, но вовремя передумала и произнесла весьма и весьма загадочную фразу:

— Хорейсово худшее злодеяние!

— Хорейсово худшее злодеяние?! — повторил вслед за ней Кейд.

Тут что-то крылось…

— Только представьте себе идеального человека, сэр! Без единого изъяна. Безупречного мужчину.

— Допустим, — кивнул офицер, хотя и был не в силах вообразить такового.

— Хорейс, он такой, — многозначительно протянула девушка. — Он именно идеальный: милый, обходительный, обаятельный, умный, интеллигентный, здравомыслящий, старательный, верный. И вдобавок красив, — скривившись, словно от омерзения, перечислила Лив.

— Очень хорошо вас понимаю. Такой набор достоин всяческого порицания, — саркастически парировал Кейд.

— Нет, сэр, вы не понимаете! — яростно напустилась она на хозяина дома. — Наш милый Хорейс таков со всеми, но не со мной! Представьте только!.. Видала я его с одной пигалицей в гольф-клубе…

— А, вон в чем дело, — уразумел наконец он.

— Все в нем хорошо, а характера нет! — сурово заявила девушка.

— Полагаю, вы выяснили это ровно за день до свадьбы, — продолжал подтрунивать над ней Кейд.

— У вас есть во что переодеться? — спросила Оливия, небрежно пропустив колкость мимо ушей.

— Старые свитера… Найдем что-нибудь, — не слишком уверенно произнес он и жестом предложил пройти наверх.

— А что это у вас вся ладонь в крови?! — воскликнула девушка.

— Что?! А, это… — Кейд вспомнил про царапину, о которой успел забыть благодаря аттракциону, устроенному в его доме Лив Тейт. — Так, о разбитую чашку поранился. Не обращайте внимания. Просто вы появились именно в тот момент, когда я пытался отыскать в своем бардаке пластырь.

Полуодетая Лив уже не слушала его объяснения. Она буквально бросилась на помощь пострадавшему, схватив его за руку и подняв ее как можно выше.

— Необходимо немедленно промыть и обработать рану. Я этим займусь. — Она говорила так, словно его рука с этого момента ему не принадлежала.

— Лив, перестаньте. В этом нет ровным счетом никакой необходимости. Покровоточит и затянется. Не впервые ведь.

— Но я не могу это так оставить. Я медсестра! — гордо объяснила Оливия.

— Медсестра? — мгновенно заинтересовался Кейд, которого никогда не оставляла идея создания реабилитационного центра для собратьев по оружию.

Одного этого слова хватило, чтобы он взглянул на Лив Тейт другими глазами.

— И с опытом? — поинтересовался он.

— Дипломированная, опытная, самая что ни на есть настоящая медсестра, — все тем же гордым тоном заверила его девушка.

Кейд сдался на милость профессионала, внимательно наблюдая за ее неспешными, точными действиями, только лишь однажды произнес, чтобы не показаться неженкой:

— В самом деле, не стоит так беспокоиться из-за пустячной царапины, мисс Тейт.

— Ах, прошу вас, перестаньте, крутой парень. Не нужно мне ничего доказывать. Я-то знаю, с каким пренебрежением некоторые люди относятся к своему здоровью и чем это порой заканчивается, — назидательно проговорила полураздетая медсестра. — Всего-то и дел, что промыть, продезинфицировать, наложить повязку. Но кое-кого и на это не хватает… Позвольте женщине делать ее дело.

— Делайте, — с улыбкой согласился подполковник, которому, как и любому другому на его месте, было приятно, что за ним ухаживают с такой ангельской заботливостью. Но умиление не может длиться вечно. — Вы захватили с собой резюме, мисс Тейт? — строго спросил потенциальный работодатель.

— Вы, должно быть, шутите, подполковник, — отозвалась девушка, которая за привычным занятием и вести себя стала иначе — более уверенно, более раскованно.

— Не шучу нисколько. Я должен иметь достаточное обоснование, чтобы рассматривать вашу кандидатуру наряду с прочими… Если вы еще заинтересованы в этой работе.

— Резюме? — растерянно проговорила Оливия. — Его у меня нет, но это не такая уж и проблема. Я могла бы его составить, если вы настаиваете, сэр, — рассудила она.

— Настаиваю, — подтвердил он. — Будьте так любезны… А я пока посмотрю наверху, что можно предложить вам из одежды… Ох! Йод?

— Приходится. В вашей аптечке больше нет ничего подходящего, подполковник…

— Посмотрите вон там, — указал он на кухонную тумбу. — Я вроде бы видел перекись…

Оливия потянула на себя один из ящичков и внимательно изучила его содержимое.

— Нашли?

— Прошу прощения, сэр, но здесь только какие-то железки, инструменты и презервативы, — разочарованно перечислила она.

— Тоже, согласитесь, вещи полезные, — шутливо заметил Кейд.