Неро

ГЛАВА 27

Неро

— Блять, мужик, ты знаешь, который час?

Я игнорирую ворчание Кинга и перехожу прямо к делу.

— Хочешь поехать со мной в Фарго?

— Зачем кому-то…, — обрывает он, и я слышу шорох, когда он садится в кровати. — Ты собираешься пойти и отыметь этого старика, не так ли?

Я переключаю ближний свет.

— Ага.

— Что ж, черт возьми, я в деле. — Теперь он звучит бодрее. — В обычном ангаре?

— Да. Самолет будет через полчаса.

Закончив разговор, я выезжаю на шоссе и в тишине направляюсь в небольшой частный аэропорт.

Я уже позвонил Слоану, чтобы он заполнил план полета и подготовил самолет. Он все время ворчал по этому поводу, но он сделает это, потому что это его работа. И я не зря плачу ему за то, что он живет рядом с аэродромом.

Я ненавижу оставлять следы своих приходов и уходов с планами полетов, но еще больше я ненавижу, когда меня сбивают с неба. К тому же, у меня есть склад в Фарго, так что у меня есть готовый предлог, чтобы быть там. Именно по этой причине у меня есть склады во всех близлежащих штатах. Даже если они пустуют, это моя собственность, так что у меня всегда есть уважительная причина для перелета.

Поездка проходит без происшествий, и я подъезжаю к сторожевому посту чуть раньше трех часов ночи.

Это не первый раз, когда мне приходится улетать посреди ночи, поэтому охранник пропускает меня кивком головы и больше ничего. Я подумывал о том, чтобы заменить его одним из своих, но пока такой необходимости не возникало.

Медленно ведя машину, я добираюсь до задней части ангара и заезжаю на одно из парковочных мест.

Я колеблюсь всего мгновение, прежде чем решаю оставить пистолет в бардачке. Основываясь на информации, которую нашел Кинг, я уверен, что он будет один. Точно так же я уверен, что смогу справиться с ним голыми руками.

Верхняя дверца уже открыта, когда я подхожу к фасаду здания. Слоан уже внутри, готовит мою "Сессну" к полету.

Частные самолеты переоценены. Они показные. И они требуют слишком много людей. Мой самолет идеально подходит для полетов под радаром, образно говоря.

Слоан кивает мне через лобовое стекло, и я киваю в ответ.

Я перепроверю его работу, но он возится с самолетами дольше, чем я живу, и еще ни разу не ошибся.

Ровно через сорок минут после того, как мы повесили трубки, Кинг поднимается по ступенькам и садится в самолет.

Я жду, пока мы выкатимся на взлетную полосу, и только после этого смотрю на него, сидящего в кресле второго пилота.

— Ты ведь знаешь, что мы летим туда, чтобы убить парня, верно?

Он фыркает, проводя рукой по передней части своего идеально скроенного костюма.

— Дать человеку хорошенько полюбоваться, до того, как он умрет, кажется, было бы неплохо.

Я тоже в костюме, но этот костюм я ношу практически весь день. Проснувшись, я решил одеться именно так.

Я качаю головой.

— Ты идиот.

Кинг двигается в своем кресле, пытаясь устроиться поудобнее.

— Если хочешь знать, мама, после этого я должен пойти на поздний завтрак с Аспен и ее мужем. И я подумал, что есть шанс, что между убийством парня и французскими тостами у меня не будет времени на дорогу домой.

— Хмм. — Он прав. — Я думал, ты ненавидишь мужа своей сестры? — спрашиваю я, сжимая рычаг управления.

— Да, — ворчит Кинг. — Но мою ненависть к нему затмевает страх перед ней. И она превратит мою жизнь в ад, если я не покажусь.

— Боже, какой же ты ссыкун.

— Ладно, неважно. Теперь заткнись и обрати внимание на то, что ты делаешь.

— Ты вдруг испугался летать? — подкалываю я. — Я хороший пилот, и ты это знаешь.

— Ага. — Он затягивает ремень безопасности. — Я также знаю, какие оценки ты получил по физике, так что не наглей.

Искренний смех вырывается из меня, когда я тяну назад рычаг, и самолет плавно поднимается от земли.

Небо еще темное от ночи, когда мы выходим из самолета на асфальт Фарго.

Выходя из самолета, Кинг, как обычно, вытягивает спину. Обычно это сопровождается комментарием о том, что самолет слишком маленький, или о том, что мне нужно пересесть на настоящий самолет. Он знает, что я сейчас не в настроении шутить, так как я использую это время, чтобы подготовиться к тому, что должно произойти.

Реагировать на агрессию — это одно. Но преднамеренное насилие — это совсем другое.

Я хорош и в том, и в другом.

Кинг идет вперед, чтобы взять ключи от машины у одного из наших местных людей. Слоан позаботился обо всем, что нам понадобится и на этой стороне.

Я оглядываюсь, слыша обрывки их разговора, и замечаю, что мужчина, стоящий перед Кингом, не поднимает глаз. Вполне вероятно, что этот человек понятия не имеет, кто такой Кинг, но он достаточно умен, чтобы понять, что тот, кто путешествует со мной посреди ночи, это тот, кого стоит бояться.

У нас с Кингом отдельные жизни, отдельные карьеры, но в подполье мы правим вместе.

Мы — Альянс.

Для публики Кинг — просто еще один богатый как черт бизнесмен, занятый тем, что прокладывает себе путь в высшем обществе и зарабатывает миллионы с помощью умных инвестиций.

Я немного другой. Для публики я, по сути, никто. Богатый бизнесмен, который владеет охранной компанией и вращается в нужных кругах благодаря деньгам, которые у меня есть.

Та же публика никогда не слышала об Альянсе. А если и слышали, если слышали шепот, то решили, что это просто байки у костра. Что-то из Готэм-сити, но не здесь. Плохие парни здесь не живут.

И именно так мы и хотим.

Мы не хотим, чтобы обычные люди знали, кто мы на самом деле. Что мы те, кто ходит по ночам.

Я сгибаю пальцы, вдыхая холодный воздух Северной Дакоты.

Но Альянс реален. И люди в нашем мире знают, что нас нужно бояться.

Бояться меня.

Для них имя Неро — синоним Аида.

Я слышу, как Кинг говорит последнюю вещь, прежде чем отпустить человека и направиться в мою сторону.

Есть несколько причин, по которым мы стараемся, чтобы нас не видели вместе. Первая, и самая очевидная, заключается в том, что мы никогда не хотим представлять собой легкую мишень для наших врагов. Одна хорошо установленная бомба может разорвать всю организацию на части, если уберет нас обоих.

Но вторая, более сложная причина, заключается в том, что мы не хотим, чтобы лицо Кинга ассоциировалось с организацией. Он равноправный партнер со мной, хотя мало кто знает об этом, включая тех, кто в организации.

В отличие от меня, у Кинга есть деньги. И у него есть члены семьи. Что означает залог. Обязательства. А быть связанным с "Альянсом" означает постоянно оглядываться через плечо. Он не хотел этого для своих сестер. Поэтому он взвесил все варианты и решил дистанцироваться от меня — публично.

Но у медали всегда есть две стороны. Конечно, как неизвестному игроку, ему не дышат в затылок все криминальные семьи, пытаясь убить его на каждом шагу. Но с другой стороны, поскольку люди из Альянса не знают, что работают на него, как они работают на меня, Кинг не может легко получить защиту нашей армии. Он получит ее, только если я прикажу. И если я умру до того, как смогу раскрыть нашу связь с нашими людьми, что ж, тогда ему конец.

Потому что в том-то и дело, что во время враждебного захвата убивают десятки. Почти все, кто знал о связи Кинга с предыдущими мафиозными семьями, а значит, и обо мне, мертвы. А мертвецы не разговаривают.

Кинг останавливается рядом со мной.

— Только что подтвердили, что женщина работает. И кто-то проезжал мимо десять минут назад, сказав, что дом выглядит тихим.

Я наклоняю подбородок.

Артур все еще живет с матерью Пейтон, но она работает по ночам на заправке на окраине города. Я был бы не против стереть ее с лица земли, но лучше, чтобы ее не было дома, а Артур был один.

— Хорошо. — Я разворачиваю плечи. — Пойдем.

Кинг кивает мне, прежде чем обогнуть водительскую сторону одолженного внедорожника.

Менее чем через двадцать минут мы останавливаемся перед захудалым двухэтажным домом.

Район низшего класса, немного неровный по краям, но он не выглядит опасным. Здесь тихо. Выстрел здесь точно вызвал бы полицию. Хорошо, что нам не нужно оружие.

Вылезая из машины, я на секунду присматриваюсь к домам через дорогу, чтобы убедиться, что здешние жители не тратят свои деньги на эти чертовы дверные звонки с камерами. Хорошо.

Наши шаги разъедают тротуар, и когда мы подходим к дому, я поднимаю руку, показывая Кингу, чтобы он подождал.

Крыльцо выглядит полусгнившим. Будет чудом, если оно не рухнет под моим весом, так что я точно не пойду рядом с Кингом по этим доскам.

Люди всегда думают, что задняя дверь лучше, но это не так. Увидеть, что кто-то стоит у двери вашего соседа, даже ночью, не так уж странно. Видеть, как кто-то перепрыгивает через забор на задний двор вашего соседа, всегда подозрительно.

Лестница скрипит, когда я поднимаюсь по ней, но она выдерживает.

На переднем окне занавеска задернута, но ее угол зацепился за лампу, открывая вид на комнату.

Я тянусь в карман, собираясь достать инструменты для взлома замков, но останавливаюсь.

Интересно…

Бросив инструменты, я обхватываю рукой ручку двери, и… она с щелчком открывается.

— Деревенщина, — бормочет Кинг позади меня.

Не могу не согласиться, но менталитет маленького городка, оставлять двери незапертыми, только что сэкономил нам полминуты.

Я вхожу в дом, приоткрыв дверь.

Справа от меня — шкаф для одежды с отсутствующей дверцей, слева — полустена, уходящая на несколько футов вглубь комнаты и отделяющая потертый линолеум прихожей от серого матового ковра в гостиной.

А в центре гостиной — Артур. Он спит в дерьмово-коричневом кресле, напротив несносно большого телевизора, по которому громко показывают старый футбольный матч.

Это раздражает, но я оставляю его включенным.

Я вглядываюсь в детали комнаты, пока иду к мужчине, откидывая по пути край занавески.

Пустые пивные бутылки. Пустые бутылки из-под виски. Сигареты, сложенные на стеклянных подносах, запах старого табака, густой и вяжущий.

Все это слишком похоже на некоторые дома, между которыми я проходил, когда у меня не было настоящего дома.

Мой взгляд останавливается на маленькой кухне в дальнем углу помещения, с пустыми обертками от фаст-фуда на столе и маленьким обеденным столом, заваленным хламом.

Гнев, кипевший в моих жилах, начинает бурлить.

Я смотрю в сторону лестницы, жесткой деревянной лестницы с вмятыми перилами, и думаю о Пейтон. Я думаю о моей милой девочке, растущей в этом доме. В этом доме ее терроризировали.

У меня в голове мелькает видение ее медицинской карты. Рентгеновский снимок ее руки, когда ей было 14. Сопроводительное заявление ее родителей, утверждающее, что она упала с лестницы.

Упала. Я так не думаю.

Я закрываю глаза, погружаясь в темноту, позволяя своему истинному "я" взять верх.

И когда я открываю глаза, я чувствую только ярость.

Мои шаги размеренны, когда я обхожу кресло спереди, натыкаясь на вытянутые ноги Артура.

Двигаясь рядом с креслом, я останавливаюсь достаточно близко, чтобы увидеть крошки, застрявшие в его нечесаной бороде.

Он не такой большой, как я, но и не маленький. Он немного помягчел от возраста и выпивки, но десять лет назад… Десять лет назад он был бы грозной фигурой.

Я наклоняюсь, в сантиметрах от его лица, и выкрикиваю его имя.

— Артур!

И когда его глаза распахиваются, я бью кулаком в центр его груди, достаточно сильно, чтобы стул опрокинулся назад.

Артур хрипит, когда спинка стула ударяется о пол, его голова ударяется о мягкий подголовник. Удар в грудину захватил его легкие. И он пытается отдышаться, в то время как должен был бы пытаться убежать

Он недостаточно напуган.

Еще нет.

Прежде чем он успевает вывернуться из своего положения, я переступаю через него и сажусь на него, а затем опускаюсь вниз, сильно наваливаясь на его живот, коленями прижимая его плечи к креслу под ним.

— Что… — Он, наконец, выдавливает из себя слово.

И я даю ему пощечину. Сильно.

Кинг фыркает.

Артур моргает от боли в щеке, затем начинает бороться.

Я легко отбиваю его руки. А когда одно из его коленей врезается в мой позвоночник, я снова бью локтем в его бедро, заставляя его вскрикнуть. Прежде чем он успевает попытаться ударить меня снова, Кинг хватает Артура за лодыжки, отталкивая их от меня, заставляя Артура выглядеть так, будто он нормально сидит в кресле. Только это кресло лежит на спинке, а я сижу на его обитателе..

— Хорошо! Хорошо! — неистово умоляет Артур, полагая, что мы здесь не для того, для чего нужно. — Мне просто нужно еще немного времени!

Он шатко поднимает руки в знак капитуляции, и это почти заставляет меня улыбнуться.

Мне не нужна его капитуляция. Я здесь, чтобы брать без разрешения.

Я опираюсь всем весом на колени, чувствуя, как его плечи сжимаются подо мной.

— Скажи ему! У меня скоро будут деньги!

Я игнорирую слова Артура, отвлекаясь на вспышку золота на одной из его дрожащих рук.

Кольцо на мизинце. Типично.

И когда свет лампы снова отражается от него, в моей голове всплывает воспоминание.

Пейтон на диване. Плачет во сне. Когти на ее шее. Борется с невидимым монстром.

Дает мне имя.

— Ты всегда это носил? — Звук моего голоса заставляет Артура прекратить борьбу.

— Что? — Он пытается опустить взгляд на свою испачканную и дырявую футболку.

— Кольцо. — Я делаю жест в сторону его руки. — Ты всегда его носил?

Он кивает, сжимая руку в кулак, позволяя нам обоим увидеть его верхнюю часть. Как я и ожидал, это безвкусное кольцо низшего класса. Широкая золотая полоса, покрытая гравировкой, которая окружает большой, явно поддельный, красный камень.

— Понятно.

Я чувствую замешательство Артура, когда смотрю на это чертово кольцо. Представляю, какое страдание было бы на лице юной Пейтон, когда она пыталась оттолкнуть эту руку. Представляю, как слезы струятся по ее лицу, пока это кольцо вдавливается в ее плоть.

Порочность, живущая во мне, скользит по позвоночнику, а в мыслях я чувствую аромат роз.

Без лишних слов я протягиваю левую руку и хватаю его за запястье.

Мой вес смещается дальше вперед, и я нависаю над ним, а его рука оказывается зажатой между нами.

Артур сопротивляется. Его глаза расширены, в нем срабатывают животные инстинкты.

Она выглядела бы так же.

Правой рукой я хватаю его мизинец. В месте соприкосновения с моей кожей кольцо становится теплым.

Теперь Артур действительно начинает бороться. И я слышу, как Кинг ворчит позади меня, когда он прижимает ноги Артура.

Артур пытается ударить меня свободной рукой, и я увеличиваю позицию, мое левое колено сильно врезается в его правый бицепс.

— Просто возьми это! — кричит Артур неразборчиво. — Возьми кольцо!

Мои губы кривятся в ухмылке.

— Хорошо.

Но вместо того, чтобы снять кольцо, я крепко сжимаю его мизинец, сжимая его так сильно, как только могу.

Я рывком отдергиваю руку. Треск заполняет комнату.

И Артур начинает кричать.

Палец сломан в нескольких местах, но он все еще держится.

Хм.

Я резко дергаю палец еще раз. На этот раз кость пробивает кожу, и моя хватка становится скользкой от крови.

Он крепче, чем я думал.

Из Артура вырывается вой, и я отпускаю руку, чтобы ударить его один раз по лицу.

У него даже не хватает смелости ответить по-мужски.

Мне нужен захват получше.

Заметив дырку на воротнике его рубашки, я опускаю его руку и отрываю полоску ткани. Используя кусок его собственной рубашки, к его большой неприязни, я обматываю его мизинец грубым хлопком, обеспечивая необходимое трение.

Артур воет от боли, не утихая.

Выдыхая, я направляю свою ярость в хватку, и одним последним рывком отрываю палец Артура.

Наконец-то.

Держась за один конец полоски ткани, я позволяю ей размотаться. Свободный палец падает на грудь Артура.

— Мерзость, — бормочет Кинг.

Я отпускаю руку Артура, переставляя колени обратно к его груди, и он тут же сжимает свою четырехзначную руку в своей пятизначной руке.

Его рыдания делают его слова бессвязными. Но это не имеет значения, если бы я все равно могла его понять. Его судьба была предрешена в ту ночь, когда я вошел в дверь внутреннего дворика Пейтон.

Я беру палец и снимаю кольцо с окровавленного конца.

— Теперь это мое. — Я вытираю кольцо о его рубашку и убираю его в карман.

Артур наконец-то переводит дыхание, чтобы сформировать слова.

— Кто ты?

— А, наконец-то правильный вопрос. — Я наклоняюсь, вторгаясь в его пространство. — Я — гнев Пейтон. И ты скоро умрешь.

Когда он открывает рот, чтобы ответить, я засовываю свернутый в клубок кусок окровавленной ткани между его коренными зубами, удерживая его рот открытым, а затем засовываю ему в рот только что отсоединенный придаток.

Кинг издает рвотный звук позади меня, но я не прекращаю пихать, пока палец не застрянет в его горле.

Выдернув ткань, я закрываю ему рот рукой. А другой рукой зажимаю ему нос.

Глаза Артура смотрят на меня.

Бешеные.

Умоляющие.

В ужасе.

Его руки неумело царапают мою рубашку, и когда его глаза уже готовы закатиться назад, я убираю руки, давая ему краткий проблеск надежды, прежде чем ударить кулаком в горло. Разрушая его трахею.

Он ошеломленно смотрит на меня. Его разум, похоже, не понимает, что он уже мертв.