ГЛАВА ПЯТАЯ

Лошадь неторопливо трусила по горной тропе, а Джессика, махнув рукой на сохранность зада, прилагала все усилия на то, чтобы не вывалиться из седла. Кардал держался рядом с ней, сдерживая своего коня, когда тот стремился вырваться вперед. Всю неделю они потратили на усиленные тренировки, и в конце Кардал объявил, что хотя ее умение невысоко, но достаточно для поездки.

– Тебе надо расслабиться, – посоветовал он.

И лишь насмешливо сверкнул на нее глазами, когда она открыла рот, собираясь все отрицать.

– Ладно, признаюсь, я напряжена. Но как может быть иначе? Конечно, я волнуюсь после того, как ты сказал, что мы скоро приедем.

– Твоя лошадь реагирует на твое волнение.

– Но повод-то приятный.

Кардал хмыкнул.

– Она умна, но в тонкостях твоего настроения ей не разобраться. Лошади известно лишь то, что ты не можешь расслабиться, и это ее пугает.

– Не ее одну.

– Я уже говорил, что не допущу, чтобы тебе причинили вред.

Взгляд чистый и невинный – как и в тот раз, когда он впервые объявил Джессике о своем решении сопровождать ее в этой поездке. Она пыталась отговорить его, не называя истинной причины своего нежелания. Ей не хотелось проводить с ним время.

С тех пор, как Кардал рассказал ей об утрате своей любви, она чувствовала, что ее отношение к нему меняется. А ведь стойкая неприязнь – единственное, что должно было послужить ей надежной защитой от великолепных средств нападения, данных ему природой, – обаяния, юмора и привлекательной внешности. Джессике требовалось время для утверждения равнодушного к нему отношения, а он его ей не давал. Ему что, время работает на него – газеты должны разнести новости о его женитьбе.

Краем глаза Джессика взглянула в сторону Кардала, и сердце ее дрогнуло. Хотелось бы преувеличить красоту его коня, но приходится сознаться – в седле он выглядит неотразимо. По уверенной гордой посадке сразу признаешь принца. Высокие сапоги ловко охватывают мускулистые икры. Ей казалось раньше, что обтягивающие бриджи делают мужчин женоподобными, но только не этого мужчину. В вороте свободной рубашки слегка проглядывают черные волосы, вызывая желание увидеть больше. Вот тебе и неприязнь.

– С лошади я упасть не боюсь, – объяснила она. – Во всяком случае, это не главное.

– Что еще тебя тревожит?

Поглядывая на поросшие лесом холмы, Джессика удивлялась разнообразию флоры и фауны Бхакара. Как это непохоже на песок и камни, характерные для оставшейся позади пустыни. Сопровождаемые телохранителями, они отъехали насколько возможно далеко от дворца, а затем сели на лошадей там, где местность стала непроходимой для любого вездехода – и для вертолета тоже. Тропа была такой узкой, что едва проходила ее заслуживающая доверия, чувствующая настроение лошадь. Ну, и конь Кардала тоже.

Итак, через тридцать минут она получит семью, иметь которую желала так давно и уже отчаялась обрести. Или они могут прогнать ее – она ведь результат внебрачной связи мамы с женатым человеком. Конечно, они согласились встретиться, следовательно, прогноз благоприятный, но кто знает? Может, у мамы были хорошие основания сбежать и никогда не возвращаться. Если сейчас ее не примут – удар будет силен. В сравнении с этим задница в синяках кажется сущим пустяком.

– Что, если я им не понравлюсь? – вырвалось у Джессики.

Вопрос прозвучал совсем по-детски, она сама понимала, что подставляется. Хотелось бы, чтобы свидетелем ее слабости оказался не Кардал, но кроме него, увы, никого не было.

Он накрыл ее руку своей.

– Если ты им не понравишься, они глупы. Пусть пеняют на себя.

От его слов комок в груди поднялся к горлу. Она с трудом сглотнула.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Трудно поверить. – Ее голос прервался.

Хоть бы он не был таким милым. А ведь за исключением того поцелуя Кардал вел себя безупречно. И нельзя винить его за ее собственные дурные наклонности – Джессике хотелось, чтобы деликатность ему изменила, дав ей шанс на еще один поцелуй.

Бросив таращиться на чувственный изгиб его губ, она взглянула на солнце, спускающееся к вершине удаленной горы. Ей не хотелось показывать ему, насколько сильно натянуты ее нервы.

Некоторое время они ехали в молчании. Наконец Джессика решила, что в ее интересах завести разговор. Нервы успокаиваться не желали, кто знает, как поведет себя ее сверхчувствительная лошадка?

– Расскажи мне о кочевниках, – попросила она.

– Они странники.

– Почему? Я бы сумела ценить свои корни.

– Их корни – традиции. Двести лет назад сын короля восстал против законного наследника престола. С этого времени две линии рода разделились.

– Значит, мои предки – повстанцы?

Он лишь улыбнулся.

– Мятежник и его соратники были изгнаны и укрылись в отдаленной части пустыни, вдали от столицы. С той поры они защищают границы Бхакара от внешних врагов. Чтя обычаи предков, они нигде подолгу не задерживаются. Разводят коров, овец и одну из прекраснейших в мире пород лошадей. Спасаясь от жары и в поисках новых пастбищ, летом они поднимаются в горы.

– Когда я была маленькой, мама рассказывала мне перед сном истории о горах и искусных наездниках. Тогда я считала, что она их выдумывает.

А может, подумала Джессика, и у нее в крови искусство верховой езды. Видимо, поэтому ей было относительно легко учиться. Изнанкой наследственных особенностей были те из них, которые явно ей во вред – например, склонность к тому, к чему не нужно. Скажем, к Кардалу. Джессика украдкой бросила взгляд на его четко очерченный профиль. Когда-то он был способен на сильные чувства, а сейчас бросается от женщины к женщине…

Они достигли вершины холма, и их глазам открылся вид на деревню. Вот когда Джессика была бесконечна рада присутствию Кардала. Его краткая история отвлекла ее, а твердый голос отгонял страх, тот же страх, что ей пришлось пережить после посадки самолета.

Наконец они въехали в лагерь. Женщины и дети, попадавшиеся по дороге, застенчиво улыбались. В центре деревни Кардал осадил своего коня. Теперь Джесс заметила, что здания представляют собой деревянные каркасы, на которые натянут брезент. Дома, легкие для транспортировки.

Лошадь ее только остановилась, а Кардал уже спешился. Подойдя к Джессике, он помог ей спрыгнуть на землю. От ощущения его сильных рук все ее тело затрепетало.

Ей пришлось проехать полмира, чтобы увидеть родных. Кардал не только устроил их встречу, он не бросил ее сейчас одну. В порыве благодарности она обхватила его руками за шею.

– Спасибо, что привез меня.

– Если бы знал, что ожидается такая сладкая награда, я ехал бы быстрее, – пошутил он, прижимая ее плотнее.

Слова и тон вогнали Джессику в краску. Она поспешила освободиться. Это часть их сделки: в данный момент он ее рыцарь. Но на продолжительные отношения рассчитывать не стоит – временное вечно не длится. Она не станет такой же, как мать, – не даст себя использовать. Поэтому первой уйти придется ей самой.

Отвернувшись, она заметила приближавшуюся к ним темноглазую женщину.

– Джессика?

– Да.

– Я Амина. Твоя мама Мэрам была моей младшей сестрой. Я так рада с тобой познакомиться. – И она улыбнулась той же улыбкой, что и у матери.

Глаза Джессики наполнились слезами.

– Не могу описать, что значит для меня наша встреча… – Голос девушки сорвался, она прижала руку к губам, силясь сдержать захлестнувшие ее эмоции.

Джессика попала в объятия Амины. Сестра матери похлопывала ее по спине, гладила по волосам, шептала бессвязные слова, не значащие ничего, – и все.

– Не плачь, маленькая. Надо радоваться.

– Знаю, – всхлипнула Джессика, не разжимая рук.

В конце концов, она стремилась получить долю объятий, положенных ей за двадцать три года. Совсем рядом лошади фыркали и рыли землю копытами. Джессика взглянула на Кардала.

– Это его королевское высочество Кардал Хурани. Мой муж, – добавила она и обратилась уже к Кардалу: – Моя тетя Амина.

Она вся светилась от счастья, радуясь возможности впервые в жизни представить кому-то еще одного члена своей семьи, кроме матери.

Амина кивнула.

– Добро пожаловать, ваше высочество.

– Спасибо.

– Нам сообщили о вашем скором приезде, и мой муж очень сожалел, что не смог быть здесь, чтобы приветствовать вас. Ему пришлось уехать – присмотреть за рождением породистого жеребенка. Роды оказались неожиданными, и он приносит свои извинения вам и племяннице, которую ему не терпится увидеть.

У нее и дядя есть, подумала Джесс. Она чувствовала себя ребенком, добравшимся до подарков, принесенных Санта-Клаусом.

– Прошу вас, заходите. Отдохните после поездки.

Внутри дома горели газовые фонари. В углу – деревянный настил с набросанными на него подушками и одеялами. Подушки лежали и вокруг невысокого деревянного стола.

– Садитесь, – пригласила тетя.

Когда они уселись, тетя налила в стаканы воды, поставила на стол хлеб и сыр.

Джессика была слишком возбуждена, чтобы есть.

– Я так рада, что мы наконец встретились, – призналась она.

– И я тоже.

– Кардал сказал, что вы – моя семья – искали нас, после маминого отъезда.

Та грустно кивнула.

– Это правда. Мэрам…

– Для меня она была Мэри, – подсказала Джесс. – Не уверена, откуда взялась фамилия Стерлинг.

Собеседница удивилась:

– Твой отец носил другую фамилию.

– Вы знали его? – спросила Джесс.

– Я знала, кем он был. Тем, кто воспользовался доверчивостью моей сестры. – Тетя села и взяла руки девушки в свои. – Не надо стыдиться, племянница. Ты здесь ни при чем. Жаль, что сестра… Я, как и мои родители, хотели, чтобы она вернулась к нам. Но гордость ей помешала, и прошлого не изменить. – Она улыбнулась Кардалу: – Традиции сыграли свою роль, и ваша нареченная вернулась. Это радует мою семью.

– Так же как мою, – ответил он.

Джессика не могла понять, что у него на уме, хотя его взгляд, лукаво поблескивающий, пересекаясь с ее взглядом, говорил, что он не забыл о незавершенности их брачного союза. Потом тетя отвлекла ее, спрашивая о матери и их жизни в Америке. Джессика решила оставить подробности о материнской болезни при себе, но все равно тетя была огорчена, узнав, что Джессика росла в детском доме.

Ее глаза наполнились слезами.

– Если б мы только знали, тебя немедленно привезли бы к нам. Как горько, что я не могла тогда быть с тобой.

– Но вы не могли знать, – сказала Джессика. Пустота в ее сердце начала понемногу заполняться. – Не надо печалиться.

– Нет. Я понимаю, как быстро летят годы и что я упустила. Мои собственные ребятишки так быстро выросли…

– У меня есть кузены?

– Трое. Три девочки.

– Я хочу с ними повидаться.

Тетя улыбнулась, но с грустью.

– Они в школе в городе. Мы кочевники, наша жизнь – вечная дорога. Мы с отцом настояли, чтобы они получили образование того уровня, который никак невозможен, путешествуй они с нами. Я очень скучаю по ним.

– Но мы ведь видели здесь детей школьного возраста.

– Я сама их учу. Однако подросткам мы мало что можем предложить.

– Значит, вы разлучаетесь на месяцы?

– К сожалению, да. – Тетя вздохнула. – Но вы, должно быть, измучились с дороги. Я покажу вам с мужем, где вы можете остановиться.

У Джессики возникло нехорошее предчувствие, что обещанное место будет несколько меньше апартаментов Кардала во дворце. По сути, неудивительно, если это будет единственная комната типа той, где они сейчас находятся. Что, если огромные просторы сократятся до не столь огромных, даже совсем маленьких? Джессика очень ценила, что Кардал находится рядом, но не предполагала, что присутствовать он будет двадцать четыре часа в сутки.

Джессика огляделась в крохотном домике, палатке, хижине – неизвестно, как положено это называть, – в котором тетя оставила их ночевать.

– Вы будете в стороне от остальной деревни, – сказала она.

– У нас медовый месяц, – напомнил Кардал после ее ухода. – Твоя тетя чрезвычайно заботлива.

– Я решила, не стоит объяснять ей, что из-за предстоящего аннулирования брака не будет никаких сексуальных излишеств.

– Не стоит, – согласился он. – Как мы ни изолированы от остального мира, информация такого рода имеет свойство распространяться, и может дойти до журналистов раньше, нежели это целесообразно. В таком случае эффект будет прямо противоположный тому, которого мы добиваемся.

– Я так и подумала. – Повернувшись к нему спиной, Джессика надеялась, что в тусклом свете лампы не видно румянца, заливающего ее щеки.

Оглядев комнату, убранство которой в точности воспроизводило помещение, где жила тетя, она сказала:

– Тут неплохо.

– Конечно.

Ее передернуло от удовлетворенной нотки в его голосе.

– Хотя это не то, к чему ты привык.

– Ходят слухи, что в моих привычках пользоваться множеством спален.

Джессика оглянулась через плечо. Ей показалось, что огонек в его глазах отлично соответствует довольному тону. К чему бы это? Почему-то вспомнилось – ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Хотя это ведь он совершил доброе дело, сопровождая ее сюда, почему же наказанной оказывается она?

Можно было сказать тете, что в действительности они никакая не пара, но ряд причин остановил Джессику. Первое: она поставила бы в неудобное положение Кардала и его семью. Каков бы ни был моральный облик Кардала, с ней он был добр и внимателен. На язык даже просилось слово «рыцарь», но это уже перебор. Второе: тетя выглядела такой довольной, узнав, что сама судьба свела их. Джессика только-только с ней познакомилась. И сразу давать родственникам повод себя ненавидеть? Увольте.

Следовательно, она сама себя загнала в ловушку. Придется самой и выпутываться.

Подойдя к кровати, она дерзко встретила взгляд Кардала.

– И как эта на фоне других спален?

В его глазах отразилось восхищение ее нахальством. Он оценивающе оглядел девушку с ног до головы.

– В ней есть своя особая прелесть.

И взгляд, и слова повергали в трепет. Смелость покинула Джессику. Подойдя к столу, она наклонилась понюхать стоящие в кувшине полевые цветы.

– Какие чудесные. Тетя, наверное, старалась.

– Цветы и правда трогательный штрих, – согласился Кардал.

Ее снова бросило в дрожь от вкрадчивых интонаций его голоса, по телу начал разливаться жар. Если он может творить с ней такое с помощью одного лишь голоса, то о прикосновениях и подумать страшно.

– Следует установить некоторые базовые правила, – торопливо сказала она.

– Да?

– Во время купания, переодевания и, вообще, во всех случаях, когда снимается одежда или…

– Ты желаешь уединиться, – закончил он с подозрительным спокойствием.

– Да. Когда требуется уединение, другой выходит.

– Договорились.

– Что касается кровати… – Она посмотрела на постель.

По размерам та была приблизительно двуспальной.

– На ней спишь ты.

Он нахмурился.

– А ты где будешь спать?

– Устроюсь на полу.

– Такого я не допущу. На полу сплю я.

– Я тебе не позволю.

Он упер руки в бока, и каким-то образом поза дала заметить его широкую грудь и несомненную силу плеч.

– Как же ты намереваешься меня остановить?

Подразумевалось, что он больше, сильнее и в состоянии заставить ее, если захочет.

– Будь благоразумен, Кардал.

– Замечательно. Мы спим в кровати вместе.

– Но это…

– Что? – спросил он с вызовом.

Джессика собиралась сказать, что это – сумасшествие. Тогда он спросит, почему, и ей придется сознаться, что она боится. Страха такого рода ей еще не приходилось испытывать. Страха зайти слишком далеко в отношениях с мужчиной.

Она всегда мечтала о страсти, сметающей все преграды. Теперь становилось ясно, что некоторые ограничения все-таки желательны. И она их установит. Сразу после того, как он перестанет смотреть на нее так, словно знает, как она выглядит без одежды.

– Я хотела сказать, что это очень благородно, но тебе будет удобнее спать одному.

– Не волнуйся за меня. Я привык спать с женщиной.

И блеснул белозубой улыбкой, от которой Джессике захотелось съежиться и забиться куда-нибудь в щелку. Он ведет нечестную игру. Есть ей чем парировать его удары? Сказать, что она привыкла спать с мужчиной рядом – откровенно солгать. Продолжая возражать, она слишком волнуется из-за ерунды. Которая ерундой не является. Только нечего ему об этом догадываться.

Она снова посмотрела на кровать, потом заставила себя взглянуть ему в лицо.

– Хорошо. Мы спим вместе.

– Отлично.

Загрузка...