Нет моей вины

Глава двенадцатая

— Мне кажется, она решила, что ты на что-то ей намекаешь.

Валентин пожал плечами. Погода, хорошенько прокипятив город, решила его освежить. Ливень мыл машину не хуже профессиональной автомойки, дворники едва справлялись с потоками воды.

Разговор с Рязанцевой не давал Валентину покоя, и в конце концов он нашел подходящий момент, чтобы передать его Лизе. Сам он машиной не пользовался, но Лиза жила за кольцом, до электрички ей приходилось добираться на автобусе, в жуткой давке, поэтому она стоически предпочитала пробки и не снимала квартиру в городе, говоря, что привыкла к свежему воздуху. Сейчас, сидя на пассажирском сиденье, Валентин снова прокручивал в голове разговор.

— А я наговорил лишнего. Наверное, она так поняла, что Крутов роет там, где платят.

— Это она и без тебя должна понимать, — сказала Лиза в водительское окно и перестроилась, не забыв помигать аварийкой пропустившему ее водителю. — Но дело Мельникова и дело Рязанцева — разные вещи. Во-первых, в деле Мельникова заявление поступило от родителей, во-вторых, там изначально было полно косяков. Свидетели домысливали, будто сами рядом стояли, и время… что там было? Они все называли разное время ухода Мельникова. О, слушай…

Она бросила быстрый взгляд на Валентина и снова уставилась на дорогу.

— У метро меня высади?

— Ну уж нет, — не согласилась Лиза. — Пока ты обедал два часа, до нас дошли странные новости. Пока не поделюсь, ты от меня не отделаешься. Заодно пробки кончатся, доеду за полчаса. Все равно отец на съемках сегодня, а мать со своей книгой возится, я ее и не вижу совсем. Пункт «б», часть четвертая, статья сто тридцать вторая. Священнослужитель и директор гимназии. На федеральных сайтах информации нет, я проверила. Но он взят под стражу, ведется следствие. Это, как говорится, из первых рук, от самих ребят из местного СИЗО...

Лиза была сосредоточена, но на ее лице читалась досада.

— Чем меньше внимания делу, тем меньше работы нам, вспомни Брянск. Если бы не было столько волонтеров и столько внимания, следствию было бы проще. Но тут — пресса, общественное мнение, несчастная мать. А подозревали причастность родителей практически сразу.

Лиза мотнула головой.

— Я не об этом. Кому, к черту, верить детям? Кому и в кого? Якутская пресса пишет: родители считают дело сфабрикованным. Что за… — Машина вильнула, и можно было подумать, что слова Лизы относятся к мотоциклисту, проехавшему сквозь тесный ряд, но Валентин знал, что это не так. — Когда я думаю, что мне могли бы не поверить в таком мама с папой, мне становится страшно. Страшно, даже руки дрожат. Знаешь, почему я вообще решила пойти на юрфак?

Валентин не знал, хотя этот вопрос его интересовал с самого начала. И сейчас он замер, не желая спугнуть ее внезапную откровенность.

— Думаешь, из-за матери? Многие так считают. Она, конечно, была следователем еще в девяностых, но наш городок — не тот пример, слишком сонный. Мою одноклассницу несколько лет насиловал родной отец. А ее мать ей не верила. Называла шалавой. Вскрылось только, когда девочка умерла из-за подпольного аборта… Вот так.

Валентин припомнил книгу в простой черной обложке. «Собственные страхи» с автографом. Но он не знал, что бывший следователь прокуратуры Наталья Топоркова писала эту книгу по реальному делу.

— Книгу ты помнишь, конечно. Имена и город изменены… и много лет прошло. Мать, когда начала писать, в прокуратуре уже не работала, да и дело это было уже без нее, но, черт… мне она не давала читать эту книгу, пока я сама ее не купила. И я как будто пощечину получила. У меня было такое счастливое детство, юность, даже несмотря на этого таксиста и два года лежки. Скольким людям нужна помощь, а они боятся, что им не поверят, что их обвинят. — Лиза помолчала, сосредоточенно перестраиваясь. Пробка кончилась, навигатор в смартфоне радостно напомнил, что Лиза «ушла с маршрута».

— Алиса, отстань, — попросила Лиза программу. — И еще звонила потерпевшая по делу Рязанцева. Пока ты был на допросе. Она спрашивала, может ли она забрать заявление.

— Что?!

Если бы Валентин сам был за рулем, он бы точно в кого-нибудь врезался. У Лизы то ли нервы были покрепче, то ли она лучше управлялась с автомобилем.

— Она сказала, что ей жалко мать. Да, ту самую, которая тебя чуть не съела.

— Да она была готова меня убить, — пробормотал Валентин. То, что девочка собиралась… — Она это серьезно?

— Я ее убедила не делать этого. Надеюсь, что убедила… По ряду причин. И одна из них — та, что другая девушка может не справиться даже с помощью одного из лучших психотерапевтов. То, что она может оказаться слабее. На подобное заявление нужна сила, и то, что Рязанцев получит срок, конечно же, ничего не значит, но… Да ну какого черта все так, как замкнутый круг!

Лиза расстроилась не на шутку. Валентин не помнил, чтобы видел ее такой за то время, что с ней работал, злился на себя, что вывалил на нее собственные тревоги, что вообще согласился, чтобы она его подвезла. Но исправить он уже ничего не мог, а извиняться казалось еще более грубым. В конце концов, говорили они о работе…

И он просто коснулся руки Лизы, лежащей на руле. Она в благодарность стиснула кожаную оплетку и улыбнулась, не поворачивая головы.

— Может, заедешь как-нибудь к нам? — предложила Лиза. — Когда мать выползет из своей норки. Сейчас она из-за книги как привидение по дому ходит. Родители будут рады.

— Соседи считают, что я твой жених?

Лиза рассмеялась, и Валентин вздохнул с облегчением. По крайней мере, она на него не сердилась.

— Наверное. Нам как-то без разницы. С матерью ты всегда найдешь тему для разговора…

— А отец опять будет ко мне приставать насчет эпизодов для сериала?

— Он ко всем пристает. — Лиза включила поворотники, припарковалась.

И дождь вроде бы приутих.

— А знаешь, почему я пошел работать… тогда еще в прокуратуру? — Лиза повернула голову, уставилась на Валентина с интересом. — Хотел бороться с преступностью. С несправедливостью. Мне было двадцать четыре, и я был конченым идеалистом. Сейчас это выглядит, ты права, как бег в колесе. А потом приходит потерпевшая, которой внезапно становится жалко мать насильника, и все, что ты сделал, коту под хвост.

— Она не будет забирать заявление, — уверенно сказала Лиза. — Вот увидишь. Просто… под каким-то влиянием. Наверное, этой встречи с матерью Рязанцева. Давай считать, что все будет хорошо?

Утихшая было природа вдруг намекнула на продолжение банкета блеском молнии, а затем припечатала громом. Лиза с усмешкой потыкала пальцем в направлении подъезда.

Если у Валентина и мелькнула мысль пригласить ее на чашку столь нежно любимого ей кофе, то погода однозначно не одобряла его намерение.