Неужели снова ты?!

Глава 8

— Да, Марин. — мы уже были у меня дома, после того, как заехали к Гордееву, где он собрал себе дорожную сумку. Я лежала на кровати и читала журнал, рядом Дима, уткнувшись в ноутбук, продолжал работать. Прям образцовая ячейка общества!

— Мы с Лешкой в двадцати минутах от твоего дома, жди. — огорошит меня на том конце провода. — Возражения не принимаются. Сейчас только в магазин заедем и сразу к тебе, болезной! — протараторила подруга.

— Марин, я не одна, я, — посмотрела на Гордеева, который уже заинтересовался нашим разговором и отвлекся от своих расчетов, — с Димой. Может не надо?

— М-м-м, он уже просто Дима? — довольно протянула подруга. — Тем более. Заодно и с Димой познакомимся. Все, отключаюсь, ждите. Ах, да, чуть не забыла, — сквозь смех добавила Марина, — десять — очень интересное число, если ты понимаешь, о чем я.

— Еще раз напомнишь про это, и дверь тебе никто не откроет.

— Целую.

Завершила звонок и посмотрела на ухмыляющегося Потрошителя:

— Будем знакомиться с подружкой? — прошелся рукой по щетине.

— Будем. — вздохнула я и накрылась подушкой.

— Пойду хлам по углам раскидаю. — резюмировал Большой Босс.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты идеальный?

— Ты говоришь это совершенно особенно. — подмигнула индюшачья задница и вышла в коридор.

Проглотила таблетки и пошла путаться под ногами Потрошителя:

— Может тебе помочь? — прислонившись к косяку, поинтересовалась.

— Ты зачем встала? Я же сказал, что все сам сделаю. — подхватил меня на руки, положил на кресло и отчитал, — если будешь носиться по квартире, привяжу к кровати и отшлепаю. Что непонятного в словах «постельный режим»? — продолжил бубнить уже самому себе под нос.

В дверь позвонили, и Дима пошел открывать. Я же, как и было велено «тираном и деспотом», продолжила сидеть в кресле в ожидании встречи века. Такого наша с родителями квартира вероятно еще не видела.

— Ну как ты, болезная? — в гостиную ввалилась Маринка, а за ней менее разгромно вошел Леша.

— И тебе привет. — показала язык подруге и помахала Лешке.

Маринка вовсю пыталась показать жестами насколько она в восторге от Большого Босса. «Он охрененный» прочитала по губам её вердикт и закатила глаза.

Дима сел на мое кресло и устроил меня у себя на коленях, Лешка с Мариной заняли диван. Подруга разлила вино по бокалам, и потекла непринужденная беседа. Мне было хорошо: люди, которые мне дороги, находились рядом и, кажется, пришлись друг другу по душе. Вино было шикарное, надо посмотреть потом, какое они принесли. Естественно сладковатое, с яркими нотами граната. Сделала очередной глоток и блаженно прикрыла глаза. Щеку уколола щетина, а в следующее мгновение я услышала горячий шепот:

— Тебе хватит, ты на таблетках.

— Я выпила всего половину бокала. И это не антибиотики. — поболтала перед глазами Гордеева и невозмутимо отпила еще немного.

— Радуйся, что я вообще дал тебе выпить. Нельзя смешивать. — отнял бокал и поставил на столик.

— Тиран. — пробубнила под нос.

— Еще деспот, — усмехнулся Потрошитель.

— Ага, Потрошитель. — еще тише пробормотала я. Напряглась: Маринка с Лешкой замолкли. Повернула голову и наткнулась на предвкушающий взгляд Гордеева. Большой Босс обещал штрафы.

Ребята уловили изменение атмосферы и поспешили ретироваться.

— Ну, пойдем мы. Злат, я так понимаю, клуб отменяется?

— Пока — да. — я развела руками. — Я сейчас не в лучшем состоянии.

— Выздоравливай поскорее. И вообще, не пропадайте, я все еще жду от тебя интересных и увлекательных сплетен. — тыкнула Марина пальцем в меня. — Все, ладно, отчаливаем. — Леша никак не мог утянуть подругу из квартиры.

Дима закрыл дверь и обернулся ко мне. Один на один с хищником, который все еще не остыл после моей оговорки по Фрейду. В животе заныло: предвкушение и адреналин.

— Может не надо? — попятилась назад в сторону своей комнаты. Дима не отставал: медленно, играючи, он загонял жертву в единственно доступное место — на кровать.

— Надо, Злата. Потрошитель пришел забирать свое. — осклабился.

— Так вы за вещами, Дмитрий Александрович? — невинно похлопала глазками. — Ну наконец-то! Вот тут футболка, сумка, ноутбук, — пробежалась глазами по комнате. То тут, то там лежали его вещи. Нехило-таки обжился, гад!

— Этого мало, — нагнал меня и взглядом приказал лечь на кровать. — Постельный режим, Злата Игоревна.

— Берите все, но не трогайте женщин и детей. — пропищала под Гордеевым.

— А маленькую невинную девушку можно?

— Можно. — притянула его лицо ближе к себе и поцеловала. Дима не смог долго выдерживать отсутствие инициативы со своей стороны и углубил поцелуй. Подчинил, заклеймил, называйте как хотите, но я в очередной раз поймала себя на мысли, что не могу ни о чем думать, кроме него. Это самая шикарная заноза в моей заднице!

«Seviyorum» мысленно повторила то, что поняла еще утром.

— На сегодня хватит, — резюмировал этот засранец со счастливым видом.

— Нечестно. — я надула губы.

— Честно, — хохотнул Гордеев. — Ты сегодня дважды проштрафилась. — соскочил с кровати, — Я в душ, не скучай.

— Обойдешься.

Первородный грех! Этот индюк вышел из душа в одном полотенце на бёдрах. Я серьезно так подвисла. Ведь точно специально! Хорошо хоть не голый, я бы прямо сейчас на луну выть пошла. Хотя, что мне это полотенце, у меня фантазия бурная! Как тут можно удержаться?! Капельки воды на груди, влажные волосы — пособие эротического жанра.

— Я штаны забыл, — коварно улыбнулся, забрав из сумки домашние брюки.

— Ты не забыл, ты их специально не взял. — прохрипела я, уже порядком возбудившись.

Если бы можно было хоть на время вытащить Диму из моих мыслей, я бы была очень рада. Потому что сейчас ни о чем другом, кроме как о Потрошителе, что так стремительно ворвался в мою жизнь, думать не могу.

Стиснув зубы, поднялась с кровати и поползла в душ. Дима, спасибо всем высшим силам, уже одетый, перехватил меня в коридоре.

— Ты куда? — сразу придерживает спину.

— Я в душ хочу. — прогундосила ему в подмышку.

— Я тебе ванну уже делаю, пойдём.

— Ванна. — я блаженно улыбнулась, представляя, что совмещу две приятные сейчас вещи — полежать и помыться.

— Я начинаю ревновать, что эта улыбка предназначалась не мне.

— Ты был благим вестником. Дарю.

Немного повалявшись в ванне, поняла, что меня нещадно клонит в сон. Быстренько доделав все дела, натянула те самые трусы из комплекта, что оценил Дима (кроме шуток, случайно получилось) и свободную футболку до середины ягодиц сверху. Забросив ощущение излишней оголенности в самый дальний угол, потопала на боковую.

Выполнив свой ритуал по излечению меня, Дима выключил свет и начал стаскивать с меня футболку.

— Ты совсем оборзел, Гордеев. — вздохнула я.

— Ни капли. — чего-чего, а невозмутимости и нахальности у него не занимать. Разумеется, руки от меня не убрали. Теплые ладони ласково огладили тело, поднялись выше, к груди. Я, казалось, перестала дышать. Пальцы прошлись по полушариям и сжали соски. Чтоб тебя, Дмитрий Александрович! Мысли будто проносились сквозь меня, шли непрерывным потоком, но я не могла выхватить ни одну из них, задержаться, сосредоточиться на чем-то, кроме его касаний. Не справившись с туманностью, которую нагнали на меня эти ощущения, откинула голову ему на плечо и прикрыла глаза.

— Дима…пожалуйста… — с закрытыми глазами все чувства только обострились, концентрация моего желания достигла небывалых пределов.

— Солнышко, я тоже безумно хочу тебя, но сейчас не время. Я могу нечаянно причинить боль, а я не хочу, чтобы и без того непростой первый раз был еще более неприятным. — зараза, завел и отшил!

В ответ из меня вырвалось что-то похожее то ли на стон, то ли на рык. Дима хрипло рассмеялся и перевернул меня из сидячего положения в лежачее. Будто бы в последний раз, один за другим, хватала обжигающе горячие поцелуи. Его губы на шее, плечах, ключицах.

— Но у меня все же есть один верный способ удовлетворить мою малышку. — с поистине кровожадной улыбкой продолжил разжигать меня Гордеев.

Говорят, оргазм в голове. Что ж, товарищи, спешу пополнить ваши ряды. Не механические движения, а мимолетные взгляды, прерывистое и тяжелое дыхание, лихорадочные скольжения рук — именно это возносит тебя на седьмое небо. Отсутствие правил и стертые грани — вот, что на самом деле важно.

Дима продолжает исследовать мое тело. Дразнит, провоцирует — он снова касается груди. Языком проводит по ареоле и прикусывает сосок. Перед глазами уже давно плывет. Темно, но сквозь не зашторенные окна бьет яркий свет фонаря. В голове набатом бьет одно желание — я хочу этого демона.

Уже не замечаю, как он целует ниже — ласкает живот, не забывая слишком чувствительную сейчас грудь. Все сливается в один горящий комок желания.

— Моя девочка, ты невероятно отзывчивая. — шепчет он, вытягивая из меня стоны один за другим.

Если он коснется меня там хоть раз, я не сдержусь. Нахожу силы и смотрю на Диму, вольготно расположившегося между моих ног. Даже не задумываюсь, в насколько откровенной позе нахожусь. Это давно уже не имеет значения. Особенно с ним. Только с ним.

Стягивает трусики и начинает свою пытку: влажно целует бедро, неумолимо приближается к его внутренней стороне. Мне хочется кричать от тех эмоций, что уже просто напросто не способны уместиться во мне. Дима очень чутко чувствует меня. Просит:

— Не сдерживайся, милая. Я хочу слышать, как тебе хорошо. — не могу отказать своему «тирану и деспоту».

На каком-то подсознательном уровне чувствую, что он прожигает меня взглядом. Несколько секунд молчаливого томления, и он раскрывает меня языком там. Не знаю, какая сила продолжает держать меня в сознании, но я чувствую, что то, что происходит сейчас — самое яркое ощущение за всю мою жизнь. С каждым его точным движением ощущаю себя так, будто еще немного и я распадусь на атомы. Дима кружит, давит, но ни одним движением не подводит к финалу, не позволяет завершить эту агонию.

Сквозь бесконечные стоны выдавливаю очередное:

— Пожалуйста… — и он слышит меня, его мощнейшее движение языком без сожаления толкает меня в пропасть. Меня бьет мелкая дрожь, каким-то самым потаённым уголком сознания ощущаю, как Дима сцеловывает слезы.

Чувствую себя невероятно, но, кажется, у меня произошел эмоциональный скачок. Я никак не могу успокоиться и перестать плакать.

— Т-ш-ш, солнышко. Тише, — сажает к себе на колени и успокаивающе гладит по голове.

В его объятиях так уютно, и я верю, что они способны защитить от всего. Надежда, такая призрачная, но такая сладкая, на то, что Дима не сделает мне больно, растет как снежный ком. Мне становится все равно и одновременно важно все на свете. Желая найти в Гордееве привычную поддержку, прошу о единственно стоящей на данной момент вещи:

— Поцелуй меня.

— Все, что захочешь, милая. — припадает к губам нежно и невесомо, при этом не теряя своей твердости. Сижу на нем и понимаю, что за мысль пыталась прорваться сквозь мое пораженное сознание.

— Дим, — мне становится стыдно за то, что все произошло так эгоистично, что ли, — а как же ты?

— А я в душ, малыш. — раздался его приглушенный смех, а затем строгое:

— Чтобы, когда я вернулся, ты уже спала.

Сквозь сон почувствовала, как прогибается соседняя половина кровати, как теплое тело с таким родным и манящим запахом прижимает меня к себе. Почувствовав такую необходимую идиллию, счастливо заснула крепким сном и проспала до самого утра.