Неуправляемый мужчина

Протестировать?

Взять меня под крыло?

Персик?!

— Мы не можем двигать время вспять, нужно двигаться вперед, — ответила блондинка, все еще широко улыбаясь.

— Мать твою, — пробормотал Тэк.

— Эм... привет, — произнесла брюнетка, обращаясь ко мне. — Не волнуйся. Мы не кусаемся. По крайней мере, Гвен и я. Я — Мара. — Она указала на себя. — Это Гвен, женщина Хоука. — Она указала на блондинку, и я поняла, что только такая женщина может быть у Хоука. Хоук был горячим мачо, поэтому неудивительно, что Гвен была настолько ошеломляющей. — А это Эльвира. — Она указала на негритянку. — На самом деле мы здесь не для того, чтобы тестировать тебя. Мы пришли поприветствовать.

Ух. Что?

— Нет, не правильно, — возразила Эльвира, прищурившись и глядя на Мару. — Если в ней нет нахальства, она не будет в нашем клубе.

— У меня нет нахальства, — ответила Мара.

— Девочка, ты обкурилась? В тебе уж точно живет задира, — парировала Эльвира.

Гвен наклонилась к Маре.

— Это одна из разновидностей нахальства. Другая, но хорошая.

— Мать твою, — снова пробормотал Тэк.

— Я бы хотела, — пробормотала Эльвира в ответ, не сводя глаз с Тэка, а потом посмотрела на меня. — Получить доказательства того, что у тебя есть нахальство, рассказав нам, каков он в действии. Но, предупреждаю, я не люблю слишком много подробностей. Просто достаточно того, что он не только горяч внешне, но и умеет делать все правильно, когда двигается. Я не могу находиться рядом с мужчиной, если знаю все досконально, как он доставляет удовольствие.

Я уставилась на нее и была почти уверена, что пялилась с открытым ртом.

Неужели это происходит на самом деле?

В конце концов, в повисшей тишине, я решила, что мне пришло время что-то сказать, поэтому пробормотала:

— Ум…

— Эльвира, ты ее пугаешь, — предупредила Мара.

— Я ее пугаю, значит у нее нет нахальства, — парировала Эльвира.

— Тогда это доказывает, что у меня тоже нет нахальства, потому что я знаю тебя, и ты меня пугаешь, — ответила Мара.

— Как скажешь, — пробормотала Эльвира и посмотрела на меня. — «Космо». Завтра вечером. В «Клубе».

— Мне это не подходит, — вставил Тэк, двигаясь в моем направлении. — Тайра будет у меня завтра вечером.

Я буду у него?

— Мы понимаем, когда только начинаются отношения. Все бывает очень напряженно, — вставила Гвен.

— Тайра, — произнесла Мара, улыбаясь мне. — Какое красивое имя.

Я решила, что Мара мне нравится.

— Спасибо, — ответила я, улыбаясь ей в ответ.

— Хорошо. «Космо». В среду вечером. В «Клубе», — предложила Эльвира альтернативный вариант.

Тэк добрался до меня и на немного отлепил от стены, обхватив рукой за плечи и прижав к себе, от всех трех женщин не укрылся его маневр, они впитывали каждое его движение. Потом он сказал:

— Это мне тоже не подходит.

— Парень, ты должен дать ей вздохнуть свежим воздухом, — посоветовала Эльвира.

— Нет, — ответил Тэк.

О боже.

Еще один трепет достиг высоты на шкале удовольствия.

Эльвира усмехнулась и спросила:

— Хорошо, мачо, так когда мы сможем с ней провести время?

Я почувствовала на себе взгляд Тэка, запрокинув голову и взглянув ему в глаза.

— Хочешь выпить с этими женщинами?

— Гм… — пробормотала я.

— Конечно, она хочет, — ответила за меня Эльвира.

— Э-э... — снова пробормотала я.

— Детка, Эльвира — чокнутая, но Гвен и Мара — хорошие. Ты хочешь расширить свое знакомство, они хорошие, — поделился Тэк.

— Между прочим, я не обижаюсь, — услышала я голос Эльвиры, а потом она пробормотала: — впрочем, тебе наплевать.

Я не знала этих женщин, и как они собирались брать меня под свое крыло. Но я точно знала, что меня спас мужчина Гвен. Я также знала, что они знают Тэка. И, наконец, он попросил меня начать ему доверять.

Я подумала, что мне, вероятно, следует начать ему доверять уже сейчас.

— Хорошо, да. Я бы хотела с ними выпить.

— Потрясающе, — прошептала Гвен.

Тэк посмотрел на женщин.

— Ты можешь забрать ее в среду.

— Договорились, — согласилась Эльвира. — А теперь мы пойдем дальше, а ты сможешь продолжить то, что мы прервали. Увидимся.

И с этими словами она вышла за дверь.

Но Гвен и Мара остались.

— Увидимся в среду. И не волнуйся, будет весело, — заверила Мара, и я улыбнулась ей.

— Жду с нетерпением, — ответила я.

— Маленькое черное платье. Или другое надень. И туфли, — посоветовала Гвен, и я повернулась к ней с улыбкой, наконец-то предвкушая, что смогу нарядиться. Я уже давно не наряжалась, а мне нравилось наряжаться, хотя выпивка с девушками была сущим дерьмом, по крайней мере, это должно было быть весело.

— Я могу, — сказала я ей.

Она улыбнулась, обе помахали мне на прощанье, я помахала в ответ, и они последовали за Эльвирой.

Дверь за ними еще не закрылась, когда Тэк повернул меня лицом к себе и обнял обеими руками.

— Мне кажется или было что-то странное? — Спросила я.

— Дело не в тебе. Как я уже сказал, Эльвира — чокнутая. Гвен тоже чокнутая, но симпатичная. Мара, я не очень хорошо ее знаю, но то, что я знаю о ней, она сильная и стойкая.

— И что все это значит? — Спросила я.

Глаза Тэка блуждали по моему лицу, я была не уверена, что мне понравится его ответ.

— Хорошо, — тихо произнес он. — Некоторое время назад у меня с Гвен был роман. Как с тобой, это было связано с похищением. В отличие от твоего похищения, там была стрельба.

Срань господня!

Тэк продолжал:

— Я был вовлечен в ее дерьмовое дело. Я хотел большего от нее. Но у нас ничего не вышло, и тогда для меня это было отстойно.

Вот откуда Персик.

Гвен была блондинкой. Гвен была «милой» для разных психов. Это означало, что Гвен была «солнцем», которое, по его словам, обладало «стойкостью».

Теперь я все поняла, и мне это не понравилось.

Тэк сжал меня в объятиях.

— Тогда, детка, было, — тихо произнес он. — Так вот сейчас, для меня это совсем не отстой.

Я молчала, обдумывая его слова.

Руки Тэка снова сжали меня, так и остались.

— Детка, — начал он, все еще тихо, — ее проблема, в которую она попала, была непростой. За это время мы сблизились. И мы держались рядом. Но она — женщина Хоука, а такой мужчина, как Ястреб, короче… она принадлежит Хоуку. Они не только женаты, но и очень близки. Я понял это еще тогда давным-давно, но это не значит, что у нас с ней не было хороших отношений и чувств друг к другу. Так и было. Они остались, и я надеюсь, что у нас всегда с ней будут хорошие отношения. И она услышала о тебе, и, хотя Эльвира выглядела как главарь их девичьей банды, Гвен была мозгом этой операции. Хоук сказал ей, что я заявил права на женщину, и она захотела проверить и убедиться, что ты — женщина, которая мне подходит. Это очень мило, по-дружески. И это все, что у нас с ней есть.

Ладно, чтобы доверять ему, я должна была поверить его объяснению. Мне все еще это не нравилось, но... неважно.

Нужно было двигаться дальше.

— А Мара? — Спросила я.

— Мара — это длинная история, которую я расскажу тебе, пока буду готовить для тебя отбивные сегодня вечером.

Я не знала, хорошо ли это. Но я точно знала, что отбивные звучали великолепно.

— Свиные отбивные? — Задала вопрос.

— А есть другие отбивные? — Переспросил Тэк.

— Не думаю.

Затем он ухмыльнулся, сказав:

— Да. Свиные отбивные.

— Ты хорошо их готовишь?

— Я уже дважды готовил для тебя, Рыжая. Как ты думаешь?

Вот и ответ на вопрос. Видно, он делал хорошие отбивные.

Я еще не завтракала, и у меня потекли слюнки.

Но мне хотелось узнать сейчас.

— У... тебя была связь и с Марой?

— Черт возьми, нет. Она трахается с копом.

Что ж, это твердый ответ. Мне было приятно это услышать.

— И последнее, Эльвира?

— Эльвира работает на Хоука. Она в отряде Гвен. Она заарканила Мару в отряд Гвен. То дерьмо, что случилось с Гвен, означало, что участвовало четверо мужчин. Одним из них был Хоук. Одним из них был я. Одним из них был мужчина Мары, Лоусон. И одним из них был мужчина по имени Лукас, который заявил права на женщину по имени Тесс, и вполне возможно, что она будет в платье и на каблуках в «Клубе» в среду вечером. Я не занимаюсь цыпочками, поэтому понятия не имею, что тебя ждет. Все, что я знаю, это то, что у Гвен большое сердце. У Эльвиры, пожалуй, оно еще больше. А доброта Мары просто зашкаливает. Драма Гвен положила начало этому отряду, и с каждой новой драмой этот отряд растет. Они хотят втянуть тебя к себе.

— Хорошо, — заинтригованная, прошептала я, но решила перейти к отбивным. — Значит, завтра вечером я буду у тебя?

— Ага.

— А ты не подумал спросить, хочу ли я завтра вечером быть у тебя?

Его губы дрогнули.

Потом он ответил:

— Нет.

— Раздражающий, — пробормотала я.

— Да, ты так говоришь, детка. Но ты не сказала, что не придешь ко мне завтра вечером.

Черт. Он опять меня подловил.

Я вздохнула.

Тэк усмехнулся.

Затем сжал на мне руки и наклонил голову ближе.

— Дай мне свой рот еще раз, детка, а потом проваливай отсюда.

— А слово «пожалуйста» имеется в твоем словаре?

— Нет, но если ты с еще большим высокомерием будешь относиться ко мне, то сегодня вечером это слово войдет в твой лексикон, и я заставлю тебя частенько им пользоваться.

О боже.

Его ответ не вызвал трепета. А вызвал землетрясение, которое потрясло меня с головы до ног.

— Детка, — прорычал он, — рот.

— О, хорошо, — пробормотала я, заметив, как в его глазах загорелись смешинки, и подставила ему свои губы.

Он поцеловал, и то, как он это делал, тоже вызвало землетрясение.

Потом отпустил меня, развернул, подтолкнул к двери, придерживая рукой за задницу, и я побрела в ту сторону слегка ошеломленная от его поцелуя, слегка ошеломленная визитом отрядом девушек, но в основном ошеломленная от счастья, надеясь, что приняла правильное решение, когда услышала, как Тэк окликнул.

Повернувшись к нему, автоматически подняв руку вверх, он бросил мне ключ от офиса, который я оставила на столе. Ошеломленная, это было чудо, что я поймала их в воздухе, но я поймала.

Потом я стояла в дверях и наблюдала, как он взял мой конверт с заявлением об уходе, лежащий на столе. Разорвал его пополам. И выбросил его в мусорное ведро.

Наконец, я увидела, как его глаза остановились на мне.

Сверкающие, но он снова вошел в свое состояние.

Стальная решимость.

Вместо того чтобы сжаться от его взгляда, на сердце у меня стало легко.

И это было намного лучше.

Я улыбнулась ему, подождав, когда Тэк улыбнется в ответ.

Он улыбнулся, и это было здорово.

И только после этого вышла за дверь.

18

Очень рада, что он это сделал

— Могу я высказать свое мнение, сказав, что не уверена насчет твоего решения? — Спросила я в «защищенный телефон», который протянул мне Тэк, когда тот зазвонил.

Моя задница сидела на кухонном столе рядом с тем местом, где готовил Тэк. И моя задница была там, потому что Тэк посадил меня туда, пробормотав:

— Составь мне компанию, пока я готовлю, — что было своего рода приглашением, но то, как он поднял меня и усадил задницей на стойку, было скорее командой.

Все это происходило вечером после выяснений отношений в офисе. Как и было обещано, Тэк появился с полными пакетами продуктов для приготовления нам ужина, который, как я обнаружила, должен был состоять из отбивных, картофеля и зеленой фасоли. Как только он закрыл за собой дверь, схватил меня за руку, потащил на кухню и посадил задницей на столешницу, приглашая тусоваться с ним, пока он готовит. Так что я сидела с ним, пока он готовил.

И это случилось после того, как я убиралась у себя дома, занималась йогой, а потом открыла дверь устрашающего вида, накаченному парню-байкеру, представившемуся Роско с металлоискателем в руках (у него ушло полчаса, но он нашел кольцо Лэни).

И все эти дела я проделывала в предвкушении предстоящего вечера.

Я фактически не думала о своем решении, так как нам двоим и так было известно, что оно уже было принято.

Мне было немного страшно.

Я очень волновалась.

И волновалась я потому, что может была такая возможность, просто возможность, что я не ошиблась в том, что Тэк все же был мужчиной моей мечты.

Но за те две недели, что мы играли в наши игры, все было не так, как обычно. Мужчина, приходящий к вам на ужин, и собирающийся приготовить ужин для тебя, понимая, что он твой мужчина, было нормальным.

Я боялась нормальных людей.

И от этого я тоже волновалась.

Нормальное начало было хорошим. Пока я сидела на столешнице и наблюдала за Тэком, пока он готовил, и у меня было такое чувство, будто мы знали друг друга годы, а не недели, и большинство из этих лет были нормальными.

Тем не менее он распаковывал продукты и занялся картофелем, который выглядел так, что точно будет потрясающим. Нарезанный очень тонкими ломтиками, уложенный в кастрюлю, посыпанный солью, перцем, паприкой, с кусочками масла и измельченным чесноком, затем залитый сливками и молоком, а потом отправленный в духовку. Все это он проделывал, рассказывая мне о детективе Митче Лоусоне и его женщине Маре Ганновер, которая очень скоро станет мисс Лоусон (поскольку они были помолвлены).

И то, что он мне рассказывал о них, меня страшило.

А также я пришла к твердому убеждению, что у Мары Ганновер-очень-скоро-ставшей-мисс-Лоусон было необычайно большое и доброе сердце.

Хотя я также поняла, что полицейские были не самыми любимыми людьми у Тэка, то, как он рассказывал историю этой пары, доказывало, что сердце детектива Митча Лоусона было настолько необычайно большим, что его сердцу необходим был свой собственный почтовый индекс. Полицейским он был или нет, но Тэк уважал детектива Лоусона не за то, что он был полицейским, а за то, что он был хорошим парнем, заботящимся о своей женщине и двух детях, которых они взяли под свое крыло.

Когда он закончил свой рассказ, я с нетерпением ждала возможности получше познакомиться с Марой. И я очень надеялась, что когда-нибудь встречусь с Митчем.

В этот момент зазвонил телефон, лежащий на столешнице. Он схватил его, взглянул на экран и протянул мне.

— Твоя. Одноразовый мобильник. Безопасный. Ты пообщаешься со своей подругой. Она звонит.

Хотя я не совсем поняла начало его фразы из нескольких слов, мне захотелось поцеловать его. Он устроил все так, чтобы я смогла пообщаться с Лэни, и это было очень предусмотрительно. А еще это было очень мило.

К сожалению, мне не удалось поцеловать его, потому что ответить на звонок Лэни было важнее. Поэтому я ответила на звонок, и Лэни заверила меня, что с ней все в порядке, несмотря на похищение и допрос. Но тогда и сейчас я была не совсем уверена, что это правильное решение, когда она заявила, что они с Эллиотом планируют решить свои проблемы исчезновением.

Исчезновением!

Я даже не поняла, что это означает. Просто знала, что это ничем хорошим не кончится.

И в данную минуту, я заявила Лэни, что не уверена в ее плане (кстати, это было огромное преуменьшение).

— Мы с Эллиотом уже говорили об этом, Тай-Тай, и это наш единственный выход, — ответила Лэни.

У меня перехватило дыхание. Затем мой взгляд скользнул к Тэку, стоящему у плиты, готовя похожее на начинку с колбасой и грибами, и, кстати, выглядела при этом тоже потрясающе. К сожалению, в этот момент, когда моя лучшая подруга решила совершить еще один сумасшедший поступок — исчезнуть, у меня пропал аппетит.

Но несмотря на то, что Тэк помешивал деревянной ложкой в кастрюле, его глаза были прикованы ко мне.

— Есть и другой вариант, — осторожно рискнула я, не сводя глаз с Тэка.

— Какой? — Спросила Лэни.

Я посмотрела на свои колени и тихо предложила:

— Ты можешь его бросить. Пусть он сам разбирается со своими проблемами. Я знаю, что это жестоко, но…

Лэни перебила меня:

— Я не могу его бросить.

— Милая, можешь. Речь идет о русской мафии. И речь идет об исчезновении. И еще…

— Тайра, — снова перебила она меня, — через несколько недель я собиралась дать клятву верности этому мужчине. И как это выглядит, когда я намеревалась провести с ним всю свою жизнь в радости и горести, а сама бросила его при первом же препятствии?

— Лэни, милая, я не хочу показаться жестокой, но это не препятствие. Это армированная бетонная стена в двадцать футов высотой. Я понимаю, что не должна тебе это говорить, потому что тебя и меня похитили, но нас похитили из-за его дерьма.

Тэк издал звук, похожий на ворчание со смешком, и я посмотрела на него, он улыбался, что-то помешивая в кастрюле, а Лэни в этот момент говорила:

— Прости, Тай-Тай. Мне очень жаль. И Эллиоту тоже. Ему так плохо. Он все время об этом твердит, так как все произошло не только со мной, но и с тобой и твоей тетей. Но он не похищал нас. Он просто все испортил. И, милая, дело в том, что у меня было достаточно много прекрасного времени с ним гораздо лучшего, чем сейчас. Это худшая часть из лучшего и худшего. И он попал в эту передрягу из-за меня.

Я тут же выпрямилась, уставившись на стену перед собой.

— О нет. Я осторожничаю здесь, потому что знаю, что ты его любишь, хотя это безумие, но ты не будешь брать на себя его вину… за то дерьмо, которое он натворил.

— Давай, детка, выкладывай ей все, как есть, — пробормотал Тэк, и мой взгляд метнулся к нему, глаза расширились в немом ответе «обойдемся без дешевых комментариев». Отчего я улыбнулась еще шире, Тэк выключил газ, взял кастрюлю и перешел к увесистым отбивным, которые положил на противень.

Лэни помолчала совсем чуть-чуть, а потом прошептала:

— Тай-Тай, я люблю его и люблю двадцатифутовую железобетонную стену. Иначе, это не любовь.

Черт возьми, она меня подловила.

— А что ты собираешься делать с деньгами? А как же твоя работа? Его работа? Твой дом? Свадьба? — Спросила я, опуская эгоистичную, но (как мне казалось) важную меня?

— Мы что-нибудь придумаем.

Ого!

— Лэни…

— Тайра, милая, это любовь. Ты сама все поймешь.

Она и меня присоединила.

У меня перехватило дыхание, я опустила голову, плечи поникли.

— Я беспокоюсь о тебе, — тихо сказала я.

И услышала, как открылась дверца духовки, и через полсекунды сильная теплая рука обхватила меня сзади за шею. Я подняла глаза и увидела уже не улыбающегося Тэка, а внимательно изучающего мое лицо, ища мои глаза. Затем, как только он встретился со мной взглядом, в его глазах появилась теплота, и он сжал мою руку.

Задумчиво и мило.

— Все будет в порядке, — заверила меня Лэни.

— Но…

— А если у нас все будет не в порядке, то вместе у нас будет не все в порядке, можно и сказать, что вместе мы будем «все в порядке».

Как бы безумно это не звучало, какой бы безумной ни была ситуация, я была рада за свою подругу, что у нее была уверенность в человеке, которого она любила, так же как я ревновала и хотела, чтобы такое же было у меня.

И, думая об этом, я не отрываясь смотрела в глаза с теплотой Тэка, мое сердце снова сжалось, но это было хорошее сжатие.

Испуганное, но взволнованное.

И с надеждой.

— Хорошо, — прошептала я.

— Я буду держать тебя в курсе, пока Тэк говорит, что все в порядке, — сказала мне Лэни.

Так оно и было. Тэк взял Лэни (и Эллиота) под свое крыло так же, как и меня.

— Я была бы тебе очень признательна.

— Я передам Эллиоту от тебя привет.

Мне хотелось ей сказать, чтобы от меня она дала пинок под зад Эллиоту и, возможно, толкнула его в плечо, отчитала его за то, что он был влюбленным идиотом и натворил такое глупое дерьмо, которое закончилось тем, что русская мафия похитила трех женщин с парковки высококлассного торгового центра, но я не стала ничего этого ей говорить.

Вместо этого сказала:

— Хорошо.

Лэни тихонько хихикнула, потому что знала, что я хотела ей сказать на самом деле, но не сказала.

— Роско нашел твое обручальное кольцо. Он передал его тебе? — Спросила я, меняя тему разговора, Тэк снова сжал мне руку, потом отпустил и отошел.

— Да, отдал. Спасибо тебе за это.

— Спасибо Роско, хорошо, что он умеет пользоваться металлоискателем.

— Я его уже надела.

— Хорошо, — пробормотала я.

— Мне надо идти, Тай-Тай. Они только что принесли нам еду.

— Ладно, милая, будь осторожна и не падай духом.

— Будет сделано. И в следующий раз, когда мы будем разговаривать, я хочу знать о тебе все.

Перевод: она хотела узнать последние новости обо мне и Тэке.

— Будет сделано, — повторила я ее слова. — Созвонимся, милая.

— Пока, Тай-Тай.

Я захлопнула телефон. Когда я это сделала, Тэк тут же забрал у меня его из рук, положил мобильник на столешницу, затем раздвинул мои колени и встал между ними. Он сделал это, обхватив меня руками и потянув вглубь столешницы, его бедра оказались между моих ног, а я довольно плотно прижалась своей промежностью к его торсу.

Его рука скользнула вверх и погрузилась в мои волосы, он пробормотал:

— Похоже, все прошло нормально.

— Все неправильно, она принимает ошибочное решение, я чертовски боюсь за нее, и думаю, что решения, которые принял Эллиот, поставили под сомнение его способность принимать другие важные решения в их будущем.

— Пожалуй, ты права, — согласился Тэк.

Отлично.

— Но, детка, — продолжил он, — я знаю об их плане, и я организую им безопасное исчезновение, с новыми именами и местом, куда они отправятся. МК также будет иметь дело с русскими. Но для твоей подруги и ее идиота это уже будет неважно. Они будут далеко, начав новую жизнь, и все будет хорошо. По крайней мере, с этим. Мы разберемся с русскими, тогда они смогут вернуться. Если он опять не облажается... — он замолчал.

Потому что я пялилась на него во все глаза.

— Ты организуешь им безопасное исчезновение, новые имена и новое место?

— Да.

— Ты организуешь им безопасное исчезновение, новые имена и новое место? — Повторила я и продолжила: — Для Лэни и Эллиота?

Его брови сошлись на переносице.

— Э-э, да, детка.

— Разве это... разве такие вещи не стоят кучу денег? Новые документы?

— Да, в таком положении нужно платить наличными. Как правило, нет под рукой такого человека, кто сделает хорошую работу, и кто должен тебе маркёр.

Я не стала вдаваться в подробности, откуда Тэк знал человека, кто мог хорошо выполнить работу, сделав фальшивые документы, и более того, почему этот человек, кем бы он ни был, был должен ему маркёр. У меня были вопросы поважнее.

— Ты готов пойти на это ради Эллиота и Лэни?

Тэк склонил голову набок и спросил:

— Эта женщина что-то значит для тебя?

— Да, Тэк, она моя лучшая подруга.

— Тогда да, Рыжая, я поставлю маркёр для Лэни. При нормальных обстоятельствах Белов мог бы пойти нах*й, но, к сожалению, Лэни идет вместе с ним, она важна для тебя, так что это означает, что я тоже поставлю маркер и для него.

— Нет, это не так, — прошептала я, все еще глядя на него, и его брови снова сошлись вместе.

— Что не так?

— Ты ставишь этот маркёр ради меня.

Его рука вцепилась мне в волосы, выражение лица смягчилось, как и голос, когда он ответил:

— Ага.

О, Господи. Боже.

Это было так мило. И также было доказательством того, что у Кейна «Тэка» Аллена было большое доброе сердце.

Я уронила голову ему на плечо, обхватив руками его сильную спину и, крепко сжав.

Почувствовала, как он повернул голову и тихо сказал мне на ухо:

— Черт, детка, просто ты так все сделала, что этот маркёр стоит того.

Господи.

Боже.

Я запрокинула голову назад, сжав его футболку в кулаки, приказав:

— Лучше будь придурком.

Его подбородок резко дернулся назад, и он спросил:

— Что?

— Мне трудно иметь дело с милым, заботливым Кейном «Тэком» Алленом. Ты должен быть придурком. Сию секунду. Я могу справиться с придурком Кейном «Тэком» Алленом.

Тэк ухмыльнулся и сказал:

— Извини, дорогая, ты прижимаешься ко мне, хорошая еда готовится в духовке, мы одни, никто не ломится к тебе в дверь. Я не в настроении быть мудаком.

— Какая досада, — пробормотала я. Тэк усмехнулся. Я почувствовала его смех от промежности до груди. Это было так приятно, его руки крепче сжались, лицо приблизилось, что было намного приятнее.

— Ты привыкнешь ко мне сладкому, — пообещал он.

— Я в этом не уверена, — предупредила я.

Его взгляд изменился.

Стальная решимость.

О боже.

Затем он заявил:

— Это тоже я.

Да. Я была права.

О боже.

— Тэк…

Его лицо отодвинулось на пару дюймов, и он сказал:

— Американские горки.

— Прости?

— Еда будет готовиться какое-то время. За это время ты расскажешь мне о своих американских горках.

Это я могла сделать.

— Может, выпьем вина и пересядем на диван, где удобнее?

— Тебе неудобно со мной?

Мне было... нет, конечно, ни в коем случае.

Хотя мне было бы удобнее с бокалом вина в руке.

— Ты же на ногах, — заметила я.

— Рыжая, ты прижимаешься ко мне промежностью и сиськами. В этом нет ничего неудобного.

Точно, я это запомню.

И в эту секунду мне уже не хотелось вина.

— Американские горки, — тихо сказала я, и Тэк кивнул, но я не знала, что сказать. Вспоминая все после похищения, мне теперь казалось это настолько бледным.

— Тайра, — подсказал Тэк, и я сосредоточилась на нем.

— Я... Ну, у тебя бывшая жена — сталкер, проблемы в мотоклубе и за его пределами, в общем многое угрожает твоей жизни. Еще и тетю Бетт, Лэни и меня похитили. В свете всего этого американские горки, с которых я спрыгнула и которые вынудили меня переехать сюда и обосноваться в «Прокатись», больше не кажутся мне американскими горками.

— Боль проходит, — объявил Тэк. — Но все равно расскажи мне об этом.

Я выдержала его взгляд. Затем призналась:

— Вообще-то, сейчас это кажется не таким уж серьезным.

Так бывает. Полная чушь. Офисные интриги. Застряла на работе, которая мне не нравилась, главным образом потому, что люди вокруг меня были ядовитыми, но у меня было такое чувство, словно я стояла ногами в патоке, может такое чувство было просто потому, что я слишком боялась рисковать, чтобы убраться оттуда к чертовой матери.

— Рыжая, отбивные и картошка будут готовиться какое-то время, но не тысячелетие. Рассказывай.

— Я была мишенью, — выпалила я, и он моргнул.

— Повтори.

— Мишенью. Работала в офисе. Была супервизором. Мне нравилось то, чем я занималась. Было непросто. Не рутинная офисная работа, где одно и то же изо дня в день делаешь. Каждый день у меня было что-то новое. Работы было много. Скучать не приходилось. Мне хорошо платили. Я носила красивую одежду. Хотя это не было моей страстью, но я была довольна. Настолько довольна, что в ближайшее время не собиралась менять работу. Но, не знаю почему, одна из моих коллег возненавидела меня, оказывается она вела кампанию за моей спиной в течение многих лет. Дерьмо выплескивалось, ее варево было ядовитым. Она настроила кучу людей против меня. Я же просто ходила в офис, выполняла свою работу, которая мне нравилась, и вечером шла домой. Я понятия не имела, что на самом деле происходит. Для меня было шоком, когда ее стряпня была готова, начав свое движение по офису. А я понятия не имела, потому со мной она была очень доброй. Нет, даже не так, дружелюбной и откровенной. Она мне нравилась. Я переживала и заботилась о ней. Я знала как она живет, знала о ее семье. Не то чтобы мы были лучшими подругами, и она каждый вечер приходила к нам на ужин, но она вела себя так, будто была именно тем человеком в моей жизни, который останется в моей жизни надолго, независимо разойдутся наши пути в дальнейшем или нет. Мы обменивались поздравительными и рождественскими открытками и дурацкими электронными письмами, которые считали забавными, если бы ей суждено было перебраться во Флориду, а мне — в Новую Зеландию. Мы были друзьями на Facebook. Но оказывается все было неправдой. И те люди, которых она наполнила своим ядом, тоже вели себя двулично. Я никогда не испытывала ничего подобного. Такого лицемерия. Это не хорошо, ложь, но от такого рода вещей, что она делала, никогда не будешь чувствовать себя хорошо. Улыбаться мне в лицо, делиться рецептами, а в это время всаживать нож мне в спину. Я не понимаю такое поведение.

— Господи, — пробормотал Тэк.

— Да, — согласилась я. — Но я была такой глупой. Была шокирована, конечно, но, когда ее дерьмо, ее яд стал просачиваться, мне следовало послать все к черту и уйти. Жизнь слишком коротка, чтобы бадаться с такими людьми, их маленькими мирами, их маленькими умами, их ядом. Я этого не сделала, поэтому стала захлебываться от ее яда. Надеясь, что все пройдет, что другие люди умнее, не будут верить ей. Я была начальником, попала на эту должность за счет повышения, мне кажется, хотя для меня это так странно, что она могла разозлиться, завидовать, что меня повысили, а ее нет. А может завидовать тому, что я была моложе. Не знаю. Мне наплевать. Мой босс сказал, что мне не о чем беспокоиться, я не должна обращать на это внимания, держать голову высоко, но дерьмо продолжалось. Так продолжалось несколько месяцев. Всякое случалось, что-то говорилось, делалось, просто подло, ехидно, ужасно. И я попалась на крючок, она добралась до меня. Я перестала спать, есть. Я не могла понять, как человек может меня так сильно ненавидеть, что начала такую кампанию против меня, а тем более только наращивая обороты в течение нескольких месяцев, вынашивая свой план в течение многих лет, говоря мне в лицо только милые вещи. Я не могла все это выбросить из головы, что не только перестала нормально спать, есть, но даже не могла почистить зубы, потому что почистить зубы заставляло меня двигаться, и в конечном итоге перестала их чистить.

— Рыжая, — прошептал Тэк.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, сейчас все в порядке. Я только что решила отпустить все это дерьмо, потому что, оглядываясь назад с сегодняшнего дня, это было настолько глупо. Я не должна была позволять ей добираться до меня.

— Это не глупо. Это изматывающее дерьмо, — отрезал он.

Его ответ удивил меня, но еще больше удивила горячность, с которой он сказал.

— Да? — Спросила я.

— Да, черт возьми, — выпалил он. — Господи, вот суки. Они самые худшие. Я готов сразиться с человеком в ярости кулаками и лучший из нас выиграет. Но у сук все по-другому. Они играют в свои игры разума, трахая тебе мозги. Господи, дорогая, ненавижу то, что случилось с тобой.

Вау, это тоже было мило. Очень сладко.

— Ты, гм... говоришь по собственному опыту? — Спросила я.

— Да, познал на себе то дерьмо, что ты мне рассказываешь, — ответил он. — Но нет. Есть причина, по которой я тот, кто я есть, где я нахожусь и делаю то, что я делаю. У меня есть минное поле политики, я должен вести переговоры, но у меня также есть мозги в голове, я достаточно умен, чтобы вести себя осторожно, у меня есть свое собственное оружие, и я не боюсь им пользоваться. Чего у меня нет, так это сучек, которые играют в игры разума, потому что их что-то бесит в их жизни. Или они злятся, что они такие никчемные, недостаточно хороши и знают это, и вместо того, чтобы улучшить свою жизнь, работать усерднее, им легче перебросить всю ответственность за их неудачи на кого-то другого, все свое дерьмо. Зависть — это уродливое чувство, которое заставляет людей совершать серьезное дерьмо, особенно когда женщина начинает завидовать, то становится все еще хуже. Нет, я тот, кто я есть, где я есть и делаю то, что делаю, чтобы избежать такого рода дерьмовых хлопот.

Я должна была признать, что было приятно не только то, что он не отмахнулся от моей ситуации, но и то, что он понимал меня. Более того он злился из-за меня, что такое случилось со мной.

Прежде чем я смогла найти слова, чтобы поделиться с ним, Тэк заговорил снова.

— И что же ты сделала?

— Ушла.

Его голова склонилась набок.

— И это все?

— Да. В один миг я поняла, что все, хватит, меня словно осенило. Меня же никто не посадит в тюрьму, что я бросила работу. У меня было достаточно денег, чтобы прожить какое-то время. Я ничего не ела и даже не могла почистить зубы. Этот яд заражал меня все больше. Она побеждала. Поэтому я собрала свои вещи с письменного стола на работе и ушла. Я даже не сообщила об этом своему боссу, что ухожу. Просто взяла и ушла.

— Ты не трахала ей также мозги?

— Нет. Я взяла и ушла.

— Детка, когда кто-то трахает тебе мозги, ты отвечаешь тем же.

— Оглядываясь назад, могу сказать, что она не заслуживала таких усилий с моей стороны.

— Не правильно.

На этот раз моргнула я.

— Прости?

— Не правильно. Сукам с рук не должно сходить.

— Тэк, ей приходится жить своей маленькой жизнью, зная, что она недостаточно хороша, и захлебываться собственным ядом. Это ее наказание.

— Опять ошибаешься, Рыжая.

— Но... — начала я, его руки сжали меня, и я замолчала.

— Когда начинается такое дерьмо, ты прячешь ключ от ее машины. Она продолжает, ты режешь ей шины. Дерьмо идет дальше, ты подходишь творчески к этому вопросу.

Его слова так удивили меня, что я спросила:

— Зачем? — голос у меня был высоким.

— Жизнь — это уроки, она должна их усвоить.

— Спрятав ее ключи и порезав шины? — Эти слова уже прозвучали пронзительно.

— У нее в жизни появляется полно дерьма, с которым ей приходится иметь дело, поэтому становится меньше времени, чтобы сосредоточиться на том, как твою жизнь сделать несчастной.

— Странный способ решать проблемы, красавчик, — ответила я ему. — Не говоря уже о том, что это незаконно.

— Может тебе это покажется странным. Может незаконно. Но, без сомнения, Рыжая, это сработает. К счастью, твоя задница сейчас находится в офисе моего гаража, и ты работаешь с мужчинами, так что тебе больше не придется иметь дело с сучками. По какой-то идиотской причине, если ты будешь на другой работе, и у тебя появятся сучки, выбрав тебя мишенью, ты говоришь тогда об этом мне, и я прослежу, чтобы они прекратили домогательства.

Я снова моргнула.

— Ну, во-первых, мне нравится моя работа, и я с каждым днем все меньше лажаю в ней, так что вряд ли буду искать другую.

— Детка, ты хотела уволиться сегодня утром, — напомнил он мне и закончил: — в какой раз уже.

— Да, потому что я поругалась с тобой. Сейчас мы не ссоримся, поэтому я остаюсь.

Он усмехнулся и пробормотал:

— Хорошо, запомню.

Я продолжала гнуть свою линию.

— И, во-вторых, если мне представиться такая прекрасная возможность, и я воспользуюсь и перейду на другую работу, а там случится то же самое, ты не будешь никого останавливать. Я просто буду знать, что в следующий раз нужно тихо уйти прежде, чем меня это поглотит.

— Ох, нет. Ты все расскажешь своему мужчине, и он преподаст им урок.

— Тэк…

— Тайра, — тихо оборвал он меня, наклоняясь, — детка, послушай, потому что прямо сейчас я преподаю тебе урок, и я делаю это нежно, чтобы ты поняла и не волновалась. Это твой новый мир. Люди, таким как, мы не трахают мозги. Зная, что последует расплата. Эта сука могла и завидовать, что тебя повысили вместо нее. Но, по-моему, она уродливая задница, скорее всего полная, ты сказала, что она старше. Дело было не в повышении. А дело было в том, что ты была более дружелюбной, милой, умной и красивой, а она не могла ужиться с тем, что у нее есть и найти свое счастье, поэтому она завидовала тебе, тому, какая ты есть на самом деле, и решила просто тебя опустить. Это чушь собачья. Ты не должна испытывать это вновь, не преподав хороший урок таким людям.

Он сказал, что я красивая.

Милая.

Более того, сегодня он уже второй раз говорил такие слова.

Очень милая.

И он понял мою бывшую рабочую ситуацию, даже по тому, что я ему рассказала. Та женщина, якобы моя подруга, была не особенно привлекательной, хотя была и не полновата, но определенно старше.

— Не уверена, что согласна с твоим решением в этом вопросе, красавчик.

— Хорошо, дорогая. Если наши отношения дальше будут продвигаться, а не наоборот, и у нас все будет хорошо, у тебя будет работа, на которой ты окружена мужчинами, так что такое дерьмо не случиться. Но даже если такое вдруг случиться с любым в гараже, кто окажется настолько глуп, что будет трахать тебе мозги, ответит передо мной.

С этим я была согласна, поскольку он был моим боссом, поэтому ему придется с этим разобраться в любом случае.

Возможно.

— А если наши отношения дальше будут продвигаться, а не наоборот, и у нас все будет хорошо, я продолжу работать, но кто-то все же сделает меня своей мишенью, тогда что? — Спросила я. — Я имею в виду, если ты мой мужчина, я должна говорить с тобой о таких вещах, как сейчас, но, чтобы ты не становился устрашающим байкером и не оставил след опустошения в чьей-то жизни.

Рука Тэка переместилась на мою шею, и его тело и лицо стали еще ближе.

— Если ты уберешься из офиса, а не из моей жизни, и дерьмо пойдет прахом, тогда, Рыжая, ты не постесняешься рассказать мне об этом. Ты говоришь, я слушаю. Я буду говорить, ты будешь слушать. И если это не будет крайностью, мы разберемся с этим до того, как я начну действовать.

Может с этим я тоже согласна и смогу это проделать.

— Но, — продолжал Тэк, — в конце концов, никто не будет трахать мозги моей женщины. Так что, если мы разберемся с этим дерьмом, и мой тебе совет — двигай, мать твою, дальше, вот что ты сделаешь. Ты спишь рядом со мной, Рыжая, без страха, чувствуя себя защищенной. Ты не будешь страдать бессонницей из-за сук. И мне нравятся твои губы, но мне не понравится, если ты будешь не в состоянии почистить зубы и будешь все время блевать. Кроме того, мне нравится твое тело. Ты потеряешь аппетит, и тебя все время будет тошнить от стресса, ты начнешь худеть, мне твое тело уже не так будет нравиться. Для меня это не подходит. Так что, если ты не выйдешь из этой дерьмовой ситуации сама, после моих советов, я буду вынужден принять меры, позаботившись о тебе. И я это сделаю. Мы договорились?

— Я должна сделать то, что ты хочешь или ты все равно сделаешь то, что хочешь ты. И я должна с этим согласиться?

Губы Тэка дрогнули.

Затем он тихо произнес:

— Ага.

— Я заметила, что у Кейна Аллена есть принципы жизни, — заметила я.

— Да, и эти принципы таковы — я прикрою твою спину. Я позабочусь о тебе. Ты будешь спать спокойно. Ты будешь хорошо есть. И ты будешь чувствовать себя в безопасности. Ты хочешь сказать, что у тебя с этим проблемы?

Ну, представив это таким образом, я не могла сказать, что у меня проблемы.

Тем не менее я все еще не могла сказать, что согласна с ним.

— Ты понимаешь, что мои опасения по поводу того, как ты реагируешь на то, как ко мне относятся другие по жизни, заставят меня дважды подумать, прежде чем делиться с тобой такими важными вещами?

— Да, детка, но ты понимаешь, что когда ты застряла в коробке, которую кто-то захлопнул над твоей головой и не можешь ясно все видеть, я даю тебе совет, как выбраться, но ты не следуешь моему совету, потому что не видишь все ясно, и в результате начинаешь мучиться и страдать, я просто начну действовать, но буду действовать в твоих интересах.

Ладно, если он представил все так, то я действительно согласна.

Черт.

— Ты ни черта от меня не скрываешь, рассказываешь все, — продолжил Тэк. — Признаю, что бывают моменты, когда реагирую быстро и слишком эмоционально. Но я пережил кое-что серьезное, поэтому так поступаю. Я понял, но ты не должна переживать по поводу моей мгновенной реакции. Ты думаешь о дерьме и делаешь это умно. Делая ответный ход. Сделай эту дерьмовую работу так, чтобы смогла двигаться вперед свободно и легко.

Это привело нас к новой теме разговора, о которой я хотела меньше всего поговорить, но также и о той, которую мне удалось избежать, пока я официально не была объявлена женщиной Тэка.

А теперь я не могла избежать этой темы.

— Кстати, — начала я, — о том, что ты пережил серьезное дерьмо. Теперь, когда обстоятельства изменились, не хочешь мне рассказать?

— Да, хочу, — удивил меня Тэк, — но я не собираюсь делать это сейчас.

— А почему не сейчас?

— Потому что я должен подать своей женщине бокал вина. Потом я приготовил зеленую фасоль. И я хочу, чтобы ты наслаждалась едой и не думала о разном дерьме, пока будешь есть. А потом мы отправимся в твою спальню и там нам будет не до разговоров.

Есть многое, что стоит мне сегодня ждать с нетерпением.

Тем не менее.

— Хотя я не хочу, чтобы ты мне рассказывал, а с другой стороны хочу, возможно, лучше раньше, чем позже.

Рука Тэка скользнула вниз, обвилась вокруг моей спины, и он наклонил голову, чтобы прикоснуться своими губами к моим.

Когда он отодвинулся, то тихо сказал:

— Мои отбивные чертовски хороши. Мой гарнир — еще лучше. Картошка, детка, если ты расслабишься и будешь наслаждаться едой, перевернет твой мир. И я приложил все усилия, чтобы приготовить все это, потому что хочу, чтобы ты наслаждалась ужином. И мне нравится, когда с тобой легко, и я не хочу терять это ощущение. Только не сегодня, в нашу первую ночь. Вот что я скажу тебе, чтобы избавиться от беспокойства в твоих глазах: я пережил худшее и все еще стою на ногах. Это русское мафиозное дерьмо — заноза в моей заднице, и уже довольно давно. С другой стороны, это оказалось средством вернуть сплоченность в клубе. Ты новенькая, но ты принадлежишь «Хаосу», не важно, что ты недавно с нами. Никто не трахается с «Хаосом», потому что «Хаос» ударит в ответ, как единое целое. Ты дотронешься до одного, значит дотронулся до всех. Так что, по крайней мере, у меня стало на одну проблему меньше, потому что парни стоят у меня за спиной, готовые в любой момент разрулить это дерьмо, и у них нет времени спорить о другом дерьме. Дети сейчас находятся у меня дома, и им там лучше. Это как пластырь на руке, он тоже работает. Еще на одну проблему меньше. И мы с тобой переместились в ту точку нашего взаимодействия, которая мне нравится, и тебе она тоже нравится. Давай использовать это. Позже я введу тебя в курс дела. А теперь давай оставим все как есть.

Я не могла с этим спорить, поэтому прошептала:

— Хорошо. — Затем решила уточнить. — Но ты мне потом расскажешь?

— Сказал, что расскажу, значит расскажу.

Я кивнула, а затем продолжила:

— Обо всем?

— Обо всем? — Переспросил он.

— Ты пережил и худшее, но все еще стоишь на ногах, — уточнила я.

Его руки крепко сжались вокруг меня.

— Ты хочешь знать, Рыжая. Я тебе все расскажу. Только не сегодня.

Он расскажет.

Я открылась перед ним, и он откроется мне.

И готовит для меня.

Мне показалось, что я смогу прокатиться на этих новых американских горках. Я даже думала, что мне это может понравиться.

Прижавшись ближе, произнесла:

— К твоему сведению, красавчик, я тоже умею готовить.

— Завтра вечером будешь.

Я отодвинулась на полдюйма.

— Но завтра я буду у тебя дома.

— Да, у меня. А так как у меня дома тоже есть кухня. Значит, ты будешь готовить у меня дома.

— Но я не знаю, где у тебя что лежит.

— У меня не кухня с Марса, детка. Я же нашел все у тебя. И ты найдешь все, что нужно у меня дома.

Конечно.

— Ладно, — пробормотала я и добавила: — Если тебе нужно готовить фасоль, я могу налить себе сама бокал вина. Может ты хочешь пива?

— Да, я хочу пива, и я также хочу, чтобы ты держала свою задницу там, где она сидит сейчас. Я принесу тебе вина.

— Тэк, я могу взять вино и тебе пиво, а потом вернуться сюда, поболтать с тобой, пока ты будешь готовить ужин, — предложила я, думая, что веду себя очень мило.

Глаза Тэка весело блеснули, когда он сказал:

— Держу пари, что можешь, Рыжая, но ты не можешь перестать спорить со мной по каждому гребаному поводу.

Я выпрямилась.

— Мне казалось я была милой!

— Точно, не можешь не спорить, — пробормотал он, приподняв уголки губ.

— Неважно, — отрезала я. — Подожди. Мне все равно. Я просто посижу здесь на столешнице и буду наслаждаться запахом от готовящихся отбивных.

— Клянусь Богом, — пробормотал Тэк, отходя от меня к холодильнику, — она злится, что я хочу принести ей бокал вина, пока готовлю для нее ужин.

— Я не злюсь. Ну, немного злюсь, но только потому, что ты не позволяешь мне тебе помочь, — вставила я.

Тэк остановился, взявшись за ручку холодильника, и повернулся ко мне. — Завтра ты сможешь приготовить для меня. Договорились?

Я уставилась на него и согласилась:

— Договорились.

Если я не ошибаюсь то, заметила ухмылку у него на лице перед тем, как его голова исчезла в холодильнике.

Потом мне пришло в голову, что я действительно спорю по любому поводу, включая то, что Тэк решил принести мне бокал вина.

Даже я признала, это было смешно.

Но, если его усмешка была хоть каким-то признаком его правоты, то Тэку это понравилось.

Поэтому я опустила глаза на колени и тоже улыбнулась.

Потому что в этот момент, я была рада, что ему понравилось.

***

Моя голова откинулась назад, и я ахнула:

— Боже мой.

А потом кончила. Жестко.

Как только я кончила, Тэк перевернул меня на спину, продолжая глубоко входить. Поэтому я крепко обхватила его всеми четырьмя конечностями, двигаясь вместе с ним. Сильнее.

— Черт, — пробормотал Тэк мне в рот между хрипами, — у моей девочки такая ненасытная чертовая киска.

Он был прав. Я была ненасытной. Потому что я все еще кончала.

Когда я перестала кончать, Тэк все еще находился во мне глубоко, и это было так чертовски хорошо, что его член снова начал набухать.

Я крепко обняла его, приподняв бедра, чтобы взять поглубже, скользнув рукой вверх по его спине, шее, в его густые длинные волосы, прошептав ему в губы, пока его козлиная бородка щекотала кожу:

— Милый, ты должен кончить, или я кончу снова.

— Это проблема? — проворчал он в ответ.

Я поняла, к чему он клонит.

Поэтому улыбнулась ему в губы.

Он наклонил голову и поцеловал меня.

Секунд через тридцать я кончила снова.

Примерно через минуту за мной последовал Тэк.

Примерно через тридцать секунд после этого рука Тэка легко скользнула вниз по моему боку, вызвав покалывание, достигшего середины по шкале удовольствий, и почти самого верха по успокаивающей шкале, и его губы на моей шее прошептали:

— Нравится так.

Мне тоже это понравилось. Все. Я опустилась на него, Тэк вернул должок. Затем, потому что он был так хорош в этом, в своей ненасытности, толкнула его на спину, он позволил мне это. Потом забралась на него и скакала, пока не кончила. А потом, когда он перевернул меня и скакал на мне, я кончила снова, и он тоже.

Да, мне нравилось. Все это.

— Мне тоже нравится, — прошептала я и предложила: — Может, нам вообще не стоит разговаривать, а просто стоит заниматься сексом. Очевидно же, что у нас получается это лучше всего.

Он поднял голову, и его смеющиеся глаза встретились с моими.

— Очевидно. Но я говорил не об этом.

— А о чем?

— Ты назвала меня «милым», — ответил он, а затем пробормотал: — еще слаще слышать, как ты говоришь «милый», когда я нахожусь внутри тебя.

Его слова поразили меня, и этот шок был намного выше среднего уровня по шкале удовольствия.

— Хотя я не знаю, — продолжал он, — потому что ты не называла меня так раньше, только сейчас, когда я находился внутри тебя.

Моя голова склонилась на матрас.

— Не называла?

— Нет. Ты так называла моих детей. Так называла свою подругу. Но меня так не называла.

Боже, он на самом деле был внимателен к деталям.

— Ну, я не знала, что ты мне нравишься до восьми пятнадцати сегодняшнего утра, так что это неудивительно.

Он ухмыльнулся.

— Ты знала, что я тебе нравлюсь.

Высокомерный. Раздражающий. Но такой сексуальный.

— Нет, — возразила я. — За исключением той первой ночи, но потом я решила, что мне показалось, потому что потом ты стал полным придурком.

Его ухмылка стала шире.

— Иногда жутким придурком, — продолжила я.

Его ухмылка превратилась в улыбку.

— И, должна признаться, иногда милым придурком.

Он начал смеяться, и мне понравился его смех, так как он все еще находился на мне и внутри меня, поэтому я сжала свои конечности вокруг него и наслаждалась его движением внутри.

Но, как все аттракционы, удовольствие заканчивается. К счастью, все закончилось тем, что Тэк осторожно вышел, затем перевернул нас обоих на кровати, я лежала одной стороной на одеяле, а другой на нем. Я скользнула рукой по его животу, положила щеку ему на плечо и расслабилась.

— Теперь, когда ты знаешь, что я не придурок, я еще услышу? — спросил он, когда мы улеглись, я подняла голову, чтобы посмотреть на него, увидела его козлиную бородку, опущенную вниз, он смотрел на меня.

— Ты хочешь, чтобы я еще раз назвала тебя милым? — Спросила я в ответ, нежным голосом.

— Да.

— Почему?

— Что почему?

— Почему?

— Потому что, детка, ты говоришь это людям, которые тебе нравятся, людям, которые что-то для тебя значат, а я хочу быть и тем и другим.

Боже.

Я закрыла глаза и прижалась лбом к его плечу.

Черт.

Да. Это определенно было похоже, что я лежала на плече мужчины моей мечты.

— Ты действительно не можешь справиться со мной милым, — пробормотал он.

— Нет, не могу, — ответила я ему в плечо, и его рука обвилась вокруг меня, пальцы погрузились в мои волосы.

— Честно предупреждаю, Рыжая, тебе придется смириться.

Испуганный смешок вырвался у меня из горла, я подняла голову, посмотрев на него. И когда я посмотрела, то увидела красивую голову, лежащую на моей подушке, почувствовала его твердое, теплое тело под собой, и мне так понравилось и то, и другое, что стало больно. Но в хорошем смысле.

Поэтому я глупо выпалила:

— Мне нравишься ты здесь.

Его глаза потеплели, пальцы сомкнулись на моем затылке, и он пробормотал:

— Рыжик…

— Пожалуйста, позаботься об этом, чтобы я могла называть тебя «милым», — прошептала я.

Его голова слегка дернулась, а затем глаза сосредоточились на мне.

— И так причина, по которой ты до сих пор не вышла замуж, — пробормотал он.

— Что?

— Тебя поимели, — предположил он.

Но я не могла сказать ему причину, по которой хотела, чтобы он помог мне позаботиться о наших отношениях. Это было слишком ново. Слишком ново. Я еще не доверяла ему на столько. Я не могла доверять ему на столько, хотя и знала, что он разукрасил мой мир.

В сущности, он знал и понимал, что я боюсь тех чувств, которые он во мне вызывал.

Он просто не понимал, даже не догадывался о моей причине, почему я до сих пор не вышла замуж, потому что моя причина была огромной.

И я не была готова поделиться ею с ним.

— Мужчины есть мужчины, и они делают глупое дерьмо, которое причиняет боль, красавчик, но ты ошибаешься, — ответила я. — Но я расскажу тебе позже свою причину. Сегодня вечером, давай просто оставим все, как есть.

Он немного помолчал, не сводя с меня глаз, а потом ответил:

— Соглашусь с тобой.

Я улыбнулась ему и прошептала:

— Спасибо.

Он ухмыльнулся в ответ и положил руку мне на голову, потянувшись к моим губам.

Как только он слегка коснулся моих губ, отпустил меня на пару дюймов и спросил:

— Твоя киска довольна или ей нужно уделить больше внимания?

— Я думаю, довольна, — ответила я и закончила, — пока.

Его глаза снова заискрились смехом.

— Ты скажешь мне, когда мне нужно перейти к делу.

— Я буду держать тебя в курсе.

Я наблюдала, как его глаза засмеялись еще больше, прежде чем он мягко спросил:

— Ты хочешь сходить в душ или хочешь сохранить воспоминания о моем члене в тебе?

Я почувствовала, как мое сердце затрепетало от этого вопроса. Мне понравилась его интимность. Мне понравились его слова, как он спросил. Мне никогда не нравилось раньше спать после секса без душа. Но то, как он спросил, заставило меня захотеть оставить ощущение его члена при себе.

Поэтому я спокойно ответила:

— Хочу сохранить воспоминания о твоем члене внутри меня.

— Хорошо, детка, а теперь залезай под одеяло, — приказал он все еще тихо.

Мне это тоже понравилось.

Передвинувшись вместе с Тэком, я набросила на себя сверху одеяло. Он повернулся, выключить свет на своей стороне кровати, а я перекатилась, чтобы выключить свет на своей. Затем он заявил на меня права и устроил нас точно так же, как мы были раньше, я прижалась к нему, щекой к его плечу, положив руку ему на живот, он обнял меня за талию.

Такого у меня никогда не было. Пятеро любовников, двое — длительный срок, и ни один из них не обнимался. А я знала, что Тэк был один такой, потому что он устроил нас таким образом, свернулся калачиком вокруг меня в тот единственный раз, когда мы спали в одной постели, он прижимался ко мне, когда мы спали на моем диване.

И мне это тоже понравилось.

— Спасибо за ужин. Было вкусно, — пробормотала я ему в грудь в темноте, и я не врала. Его отбивные и картофель могли соперничать с фахитасом. Картошка у него была такая вкусная, что могла соперничать с блинами. И он растопил масло, чтобы полить им фасоль и посыпал настоящими, хрустящими кусочками бекона. Ужин был тройной угрозой по калорийности. Калории и жиры, содержащиеся в нем, разбивали все графики здорового питания. Это тоже было божественно.

— Рад, что тебе понравилось, дорогая.

— Неужели теперь, когда у меня было два неожиданных выходных, офис превратится в кошмар? — Спросила я.

— Даже не знаю. Я не работаю в офисе. Но завтра ты все узнаешь.

Это было правдой.

Я продолжила говорить.

— Ты все время так готовишь?

— То, что стоит съесть, стоит потратить время, чтобы было вкусно.

Это тоже было правдой.

— Значит это «да»?

— Нет, это не «да». Если я готовлю, то делаю все правильно. Но большую часть времени у меня нет времени, так что предпочитаю еду на вынос.

— Даже когда у тебя гостят дети?

— Даже когда у меня живут дети. Хотя иногда Раш или Тэбби встают на дыбы и пытаются что-то сделать сами. Раш унаследовал талант от меня на кухне. Как только Тэбби стоит у плиты, получается полное дерьмо.

— О, — пробормотала я, находя это одновременно интересным и милым. — А что за красная машина, над которой ты работаешь? — спросил я, и Тэк расхохотался.

Я подняла голову и посмотрела на него в темноте.

— Что смешного?

— Детка, ты собираешься спать или мы будем болтать в темноте?

— Мне казалось, так мы лучше узнаем друг друга.

— Да, во многом так и есть, Рыжая. Ты доказала, что готова оседлать меня еще сильнее и быстрее, чем в ту первую ночь, и это моя любимая часть наших познаний. Но сейчас я выдохся. Если хочешь поговорить, собери все дерьмо, о котором хочешь поговорить, и мы поговорим завтра вечером у меня дома.

— Ты выдохся?!

Я почувствовала, как его рука опустилась на мое лицо, ладонь задержалась на моем подбородке, пальцы на щеке, и он ответил:

— Две ночи назад я облажался и причинил боль и расстроил свою женщину. Я ждал сегодняшнего утра, надеясь, что ты приедешь в «Прокатись» и мне не придется тебя выслеживать. Но если бы ты окончательно разозлилась на меня так, что у меня не было бы шанса ничего исправить, утро могло пройти по-другому. Раздумывая над этим и обо всем остальном дерьме, которое имеется в моей жизни, последние две ночи я спал не очень хорошо. Но я хорошо поел, только что кончил, я лежу в твоей постели и тебе нравится, что я лежу рядом с тобой, ты назвала меня милым, так что я думаю, что сегодня моя ночь. Если ты заткнешься и дашь мне поспать.

— Я заткнусь и дам тебе поспать, — тут же ответила я, потому что мне понравилось все, как он объяснил.

И больше всего мне понравилось то, что он переживал, что я могу его не простить, и еще и то, что если бы я не появилась в «Прокатись», то он бы меня все равно разыскал.

Он не хотел меня отпускать.

Значит я представляла для него ценность, я была для него важна.

— Так ты уляжешься и дашь мне поспать или будешь смотреть на меня в темноте, пока я буду спать? — спросил он, когда я не двинулась с места, продолжая пялиться на него в темноте.

— Я улягусь, — прошептала я и сделала то, что обещала.

Я смотрела на затененную плоскость его груди, чувствуя тепло его тела, просто тихо лежала и смотрела на его грудь, Тэк пробормотал:

— Каждый день что-то новое. Смогу ли я когда-нибудь добраться до твоего сердца?

Я глубоко вздохнула.

Черт, мне его слова тоже понравились, понравилось то, что прозвучали слова так, будто он хотел и не хотел одновременно, но по любому было хорошо с ним.

— Даже не знаю. Никто никогда не пытался, — тихо ответила я.

— Ну, дорогая, спасибо. Ты только что сделала все, чтобы я заснул, прекрасно зная, что я первый мужчина, кому выпал такой шанс.

Я повернула голову, прижалась лицом к его коже и глубоко вздохнула, пытаясь сдержать счастливые слезы.

— Черт возьми, ты, на самом деле, не можешь сдерживаться, когда я становлюсь милым, — пробормотал он в потолок.

— Тогда прекрати быть милым, — предложила я.

— Ни за что, — ответил он.

Боже, я надеялась, что он больше никогда не прекратит.

Я очень, очень этого хотела.

* * *

Я открыла глаза, сквозь занавески слабо пробивался утренний свет, тускло освещая комнату.

И то, что я увидела, было грудью Тэка с татуировками.

Мы лежали в той же позе, как и заснули, я всем весом прижималась к нему, моя щека покоилась на его плече, его рука обнимала меня за талию, а моя рука лежала у него на животе.

За ночь мы не передвинулись и не сдвинулись.

Мне понравилось. Причем сильно, что моя рука скользнула вверх по его боку, по груди к шее, сжав на шее пальцы, а большой палец потер щетину у козлиной бородки. Потом повернула голову и поцеловала его в плечо. Затем кончиком языка проложила дорожку к его соску, закружив языком.

Он был великолепен на вкус.

Его рука вокруг моей талии напряглась, я приподняла голову чуть-чуть и увидела его сонные, сексуальные, уже возбужденные голубые глаза.

— Тебе нужно заняться делом, — прошептала я, и его глаза из возбужденных превратились в адски возбужденные.

Затем он обхватил меня другой рукой, перевернул на спину и сделал то, что должен был сделать, доказав, что Эльвира была права.

Байкеры знали, как жить.

19

Разве что намного лучше

— О, Господи, перестань болтать.

Это требование исходило от Эльвиры, и когда я затихла, стол, заполненный женщинами в «Клубе», взорвался смехом. Потому что я только что точно объяснила способность Тэка доставлять удовольствие. И сделала я это точно, потому что напилась.

Был вечер среды, и мы сидели в «Клубе».

Последние два дня я провела в офисе в гараже «Прокатись», занимаясь работой и выслушивая мужские драмы. Что касается работы, то ее было столько, словно я отсутствовала не два дня. Ее было столько, будто меня не было две недели.

И, я не шучу, мужчины оказывается были еще безумнее, чем женщины. Жизнь каждого механика и телохранителя была похожа на мыльную оперу, чем они делились со мной. За пончиками и кофе они сидели в моем кабинете и рассказывали мне свою драму. Расставания с женщинами, примирения, жонглирование сразу двумя (или тремя, а в одном случае и четырьмя) бывшими, истерические беременности, реальные беременности, страхи заразиться венерическими болезнями, женщины, которые их не «достали», шлюхи, в которых они влюблялись и которые обкрадывали их, финансовые проблемы, проблемы с автомобилями (да, у механиков были проблемы с автомобилями!), семейные проблемы.

Просто слушать это было невыносимо. С другой стороны, я слушала это уже две недели, они быстро меня раскусили, решив, что я хороший слушатель, поэтому я решила, что когда-нибудь привыкну к их драмам.

И поездка к дому Тэка после работы накануне вечером была не менее утомительной.

Хорошо было то, что езда на заднем сиденье байка Тэка с Тэком была феноменальной. Я и раньше ездила на байках, но никогда не ездила с мужчиной, к которому могла бы прижаться и прижаться всем телом.

Так оно и было. Потрясающе.

Еще одна хорошая вещь заключалась в том, что у Тэка был фантастический дом. Он жил на тихом, уединенном плате предгорья, его дом был построен в горах, и почти весь фасад представлял собой террасу, с которой открывался потрясающий вид. Откуда можно было попасть в открытую прихожую, которая вела налево в большую уютную гостиную, выходящую на террасу. Прямо от входа была большая кухня с видом на террасу и за ее пределами. Дом был длинный, с тремя спальнями (одна принадлежала Тэбби, другая была кабинетом, а третья — хозяину Тэку со своей ванной) и ванной комнатой в конце коридора. На этой стороне было больше окон с захватывающим видом.

Что меня удивило, так это то, что его дом не кричал всем своим видом — байкер! Не то чтобы я посещала такие дома, просто у него в доме все не выглядело грубым и хаотичным, а обжитым и в основном не убранным, как кондониум в «Хаосе». Тэк просто здесь жил. Дом не блестел первозданной чистотой, было относительно чисто, было видно, что кухней явно пользовались, но она была безупречной. Мебель в гостиной была выбрана для удобства и комфорта — с широкими сиденьями, громоздкими подушками, множеством подушек, которые можно было бросать и подбрасывать, диван и кресла приглашали снять усталость за день.

Хотя его дом не кричал байкер! Но был оформлен с «байкерским опытом». Черно-белая фотография в рамке, на которой, по словам Тэбби, был изображен Стерджис, штат Южная Дакота, примерно в те времена, когда по грязным улицам ходили быки и лошади. Замасленная мотоциклетная звездочка в рамке, которую Тэбби назвала первым мотоциклом Тэка. Беспорядочные рамки с фотографиями детей Тэка, а также людей, которых я знала или видела (другими словами, членов МК «Хаос») и других, которых я не знала. Все они были в футболках, кожаных куртках или кожаных жилетах, обхватив друг друга руками за плечи. У всех на лицах были чертовые ухмылки. Все они были волосатые, грубые парни с плакатов, рекламирующих стиль жизни байкеров. На некоторых фотографиях я замечала Тэка в разном возрасте — от подростка до сегодняшних дней. А завершал декор ряд плакатов с мотоциклетного ралли.

Тэк отнес мою сумку в свою спальню, а мы с Тэбби последовали за ним (Тэбби без умолку болтала). Я обнаружила, что в его спальне была большая кровать, две тумбочки, но только на одной стояла лампой, будильника не было. Комод напротив кровати, высокий, с шестью выдвижными ящиками. На двух больших окнах висели бежевые занавески. На стене над кроватью висел огромный, слегка потрепанный американский флаг. И еще здесь тоже были рамки с фотографиями, но не на стенах, а на комоде. Интерьер спальни Тэка завершали джинсы, футболки, носки, ремни, трусы-боксеры и ботинки, сваленные в кучу на полу.

Вечер у Тэка выдался утомительным, потому что здесь были Тэбби и Раш. Я обнаружила, что подростки обладают повышенной энергией. И они шумные.

Это я обнаружила, пока мне все показывали, и я слышала музыку, ревущую из подвала, где у Раша была его комната. Громко играл металл.

Явно чувствуя себя в своей стихии и чувствуя себя вполне комфортно, Тэбби взяла на себя роль «хозяйки дома» и немедленно заявила на меня права. Она провела меня по дому, подробно рассказала, что где находится на кухне, принесла мне выпить, все это не закрывая рта. У меня было такое чувство, словно она жила на необитаемом острове, десять лет не видела ни одного живого существа и была вне себя от радости, что ей наконец-то удастся поговорить с женщиной, а не только с кокосовым орехом.

Тэк заранее позвонил Рашу и отправил его со списком за продуктами, из которых я собиралась готовить ужин для Тэка и его детей. Ужин я готовила под песни «Лед Зеппелин». Нет, вычеркнем. Ужин я готовила под бесконечно повторяющуюся песню «Рок-н-ролл». Это была крутая песня во все времена, но в двенадцатый раз, должна была признать, я готова была заткнуть уши.

К счастью, Тэк тоже слушал эту песню в двенадцатый раз, поэтому он подошел к открытой двери в подвал и крикнул вниз:

— Или ты включаешь другую, или твоя гребаная стереосистема переезжает на террасу!

Тут же заиграла другая песня «Черный пес».

Это оказалось таким облегчением, что я улыбнулась Тэбби. Она расхохоталась.

И я подумала, что очень мило, Тэк не выкрикивал угрозы своему ребенку, что выкинет его стереосистему, а просто сказал свое веское слово. Пока я готовила, Тэбби постоянно что-то бормотала мне рядом. Комфортабельный, обжитой дом с захватывающим видом и фантастической кухней. И со стороны все твердо говорило о том, что здесь живет семья.

Да. Я решила, что мне нравятся эти американские горки.

Я приготовила спагетти с домашними фрикадельками, чесночным хлебом и салатом «Цезарь» с домашней заправкой. За этим подала фисташково-шоколадным парфе, просто разложила шоколадный пудинг в стаканчики (мгновенный результат, у меня не было времени сделать домашний пудинг, и я не знала, как делается домашний пудинг) и сверху сдобрила взбитыми сливками «Кул Уипа», посыпав фисташками. Моя еда была не так хороша, как Тэка, но Тэк и его дети справились с ней. Кроме того, мой ужин имел почти такие же калории и жирность, так что я решила, что все в порядке.

Мы ели перед огромным телевизором с плоским экраном в гостиной Тэка, где меня угощали марафоном «Битва за склад». Поскольку я не смотрела телевизор, то никогда не слышала об этом сериале. Но ко второму эпизоду я подсела на него. И заявила, что Брэнди и Джеррод «очаровательные», отчего Раш начал так сильно смеяться, что я подумала не вырвет ли его ужином. Рашу мои слова могли показаться забавными, но я решила, что начну одеваться как Брэнди. Она каждый эпизод выглядела очень клево. Я также поделилась с Тэком и его детьми, что Дэйв мой любимый «персонаж», на что Тэбби с убийственной серьезностью заявила:

— Но, Тайра, он плохой парень.

Мне казалось, что он тот парень, который знает, что делает, и мне нравилась его ухмылка, но что я могла знать?

Поскольку дети засиделись допоздна, мы с Тэком отправились в его спальню раньше них. Этот момент мне показался неудобным, и было еще более неудобно за то, что Тэк вел себя так, словно он частенько приводил в дом женщин, отправляясь с ними в свою спальню в тот момент, когда в доме у него были дети. Не говоря уже о том, что его дети вели себя так, будто в том, что мы отправились в его спальню, не было ничего необычного. Кроме того, я обнаружила, что нахожусь в необычном настроении, вернее, не будучи в настроении находиться с Тэком.

Дети, как я обнаружила, воодушевились.

Но когда мы вошли в дверь его спальни, Тэк не пошел за мной.

— Сначала ты сходи в ванную, детка. Я должен кое-что сказать Рашу.

Он ушел, а я принялась рыться в сумке. Когда он вернулся, я сидела, скрестив ноги, на его неубранной кровати, одетая в небесно-голубой лифчик-ками и шорты от пижамы цвета мокко, с завязками, с небесно-голубыми и травянисто-зелеными завитушками.

Именно тогда я обнаружила, что подготовка Тэка ко сну включает в себя снятие одежды и бросание ее на пол. Учитывая тот толстый слой одежды на полу, это не было для меня сюрпризом.

Именно тогда я поняла, когда он забрался ко мне в постель, погасил лампу и прижал меня к себе, что Тэк тоже может быть не в настроении.

И наконец, я обнаружила, что у него дома в его постели, я лежала на другой стороне постели. Не то чтобы у нас были закрепленные стороны, как таковые, поскольку у нас не было таких отношений, и мы спали, просто прижавшись друг к другу. Но у себя дома в своей постели я занимала правую сторону. А у себя дома он уложил меня слева от себя.

Я лежала, прижавшись к нему в темноте, пока он не заговорил:

— Ужин был хорош, Рыжик.

— Спасибо, — прошептала я.

— И я тебя понимаю. Дейв из «Битва за склад» — тот самый мужик.

Я улыбнулась в темноту. Тэк должно быть почувствовал, как моя щека шевельнулась на его плече, потому что сжал вокруг меня руку.

Мы молчали.

Потом я начала:

— Гм…

Потом остановилась.

— Что?

— Ничего, — прошептала я.

— Гм... так что?

— Ничего.

— Что?

— Ничего, Тэк.

— Давай, говори, — приказал он.

Я вздохнула. Тогда и заявила:

— Э-э... дети, мне показалось, не удивились, что мы с тобой отправились вместе в спальню.

— Не удивились, потому что я позвонил им и сообщил, что ты придешь, приготовишь ужин и останешься на ночь. Раш даже сходил в магазин за продуктами, дорогая.

Это было правдой.

— И э-э это нормально?

— Ненормально. Но также не является чем-то необычным.

Черт побери.

Открытость и честность обычно хорошие вещи, за исключением таких моментов, как сейчас.

— Хотя никто из них не готовил моим детям ужин, — продолжил Тэк, — и не смотрел с ними телевизор.

Это уже хоть что-то в правильном направлении, но я не почувствовала себя лучше.

Рука Тэка напряглась, и он потянул меня на себя вверх, мы оказались грудь к груди, лицом к лицу в темноте.

— Я не мальчик из церковного хора, — тихо произнес он.

— Я знаю, — спокойно ответила я.

Я знала, что он не монах, но мне не нравилась эта сторона вопроса.

— Когда дети были маленькими, при них ни в коем случае. Женщины появлялись у меня только тогда, когда дети были с мамой. Они стали старше, так уж устроен мир.

Хмм. Я могла бы не согласиться с этим, если бы его дети были моей плотью и кровью.

— Тем не менее, детка, — продолжал Тэк, — ни одна из этих сучек не приезжала сюда со мной на байке.

— А это существенное объяснение? — Поинтересовалась я.

— Да.

— Дети это понимают?

— Да.

— Ты объяснишь мне, что это значит, я тоже хочу знать? — Спросила я.

Смех Тэка гремел вокруг меня и сквозь меня, ощущался и звучал приятно.

Когда он перестал смеяться, то объяснил:

— Некоторые байкеры имеют своеобразное правило, которое определяет, кого и когда они сажают на свой байк. Ралли, вечеринка, поездка по дороге — это может быть кто угодно, кого ты подберешь. Твои колеса везут тебя домой, от меня, от «Хаоса. Сюда приезжали женщины на своей машине. И когда я заканчивал с ними, они уезжали на своей машине. Тебе же придется ждать, когда я отвезу тебя домой. Это значит, если я не отвезу тебя домой, ты никуда не поедешь.

«И когда я заканчивал с ними, они уезжали на своей машине».

В этой фразе было много поводов для раздражения, поэтому я решила попробовать его избежать.

Полностью.

— Думаю, красавчик, что было бы неплохо закончить урок байкеров сейчас, так как именно твои слова выводят меня из себя.

— Не удивляюсь, детка, но мы неплохо поладили.

— Прости?

— Я отвез тебя на работу, привез к себе домой, ты приготовила ужин, мы ели и смотрели телевизор, все было хорошо. Никаких ссор. Никаких подколов и раздражений. Целый день. Но всему приходит конец.

Именно в этот момент я уставилась на него в темноте.

— Я сейчас думаю, красавчик, что тебе лучше вообще перестать что-либо говорить, потому что все, что ты скажешь, может вывести меня из себя.

— Похоже, детка, что уже никаких «может» уже нет — ты разозлилась. Уже.

При этих словах мой взгляд превратился в пристальный, потому что я с удивлением пялилась на него, заметив белую вспышку его зубов от улыбки в темноте.

Но чтобы окончательно удостовериться, все же спросила:

— Тебе смешно?

— Да, черт возьми.

Я пошла дальше.

— Тебя забавляет, что я злюсь.

Он обнял меня другой рукой и крепко сжал, говоря:

— Да, черт возьми.

Именно тогда до меня кое-что стало доходить.

— Тебе нравится? — тихо спросила я.

— Определенно.

— Тебе нравится, когда я злюсь?

— Нет. Мне нравится то, что я могу от тебя ожидать. Мне нравится, что, хотя ты и говоришь, что я тебя пугаю, ты меня не боишься. Судя по тому, как ты смотришь мне в лицо, ты не боишься. Ни на один чертовый дюйм. Мне нравится, что ты не стесняешься высказывать свое мнение. Нравится, что ты не скрываешь своих эмоций. Нравится, когда ты злишься, ты просто злишься, выплескивая сразу все дерьмо. Ты не копишь в себе это дерьмо, не позволяешь портить твою жизнь, и не бросаешь его в меня, когда я меньше всего этого ожидаю. Так что, да. Мне нравится. Определенно.

Как ему так удавалось? Отвечать на вопросы так правильно, на те вопросы, на которые нельзя ответить так правильно.

— Ты все еще злишься, — заметил Тэк, явно чувствуя мои вибрации.

— Ну, да.

— Почему?

— Потому что у тебя есть ответы на вопросы, на которые не может быть таких ответов, и это раздражает.

— Почему тебя это так раздражает?

— Потому что я женщина. Нас раздражают разные вещи, которые на самом деле… не могут быть.

— Ну, а у кого есть такие ответы на вопросы, на которые нет таких ответов?

Ой!

Проницательный и острый, как чертовый гвоздь!

— Теперь ты меня раздражаешь, потому что слишком умен, — сообщила я ему, а затем обнаружила, что лежу на спине с Тэком сверху, его лицо находится так близко от моего, что я чувствовала, как его козлиная бородка щекотала мне подбородок.

— Наконец-то ты врубилась, — пробормотал он.

— Врубилась во что?

— Почему мы подходим.

Я почувствовала, как мое дыхание стало жестким, мне пришлось выдавить из себя:

— Почему?

— Потому что я не дурак, и ты тоже не дура. Потому что я неуправляемый, а ты освободилась от своего зеленого чая, салата и всякого дерьма с телевизором, я — как и ты. Потому что люди боятся меня, а ты — нет. Мы на равных, Рыжая. У нас нет превосходства. — Его губы двигались так, что касались моих, когда он добавил, — только ты чертовски красивее меня.

О боже, он заставил меня растаять и одновременно возбудиться.

— А ты сексуальный, — сказала я ему, мои руки скользили вверх по его гладкой коже и твердым мышцам спины.

— Рад, что ты так думаешь, — ответил он, его рука скользнула вверх по моему боку.

— Нет, все так думают. Даже монахиня. Она бы помолилась за бессмертие твоей душу, но если на нее надавили бы, она бы призналась, что ты хорош собой, потому что ложь — это большой грех.

Его рука остановилась на моем боку, а большой палец скользнул по изгибу груди, вызывая восхитительную дрожь на коже, когда он приказал:

— Перестань быть такой милой, детка. Ты делаешь меня твердым, я не могу трахнуть тебя, когда дети еще не спят.

Мои руки скользнули вниз по его спине, вниз, еще ниже, пока пальцы не впились в его твердую задницу, я выдохнула:

— Не можешь?!

— Черт возьми, нет. Ты же просто стональщик.

— Что?

— Да. Громкий.

Боже.

— Правда?

— Это хорошо, детка. Действительно чертовски хорошо, когда мой рот на тебе и мой член внутри тебя. Но это нехорошо, когда Тэбби и Раш сидят внизу.

— Понятно, — прошептала я, скользя руками вверх, расплющив пальцы, чтобы вобрать его всего, до чего могла достать.

— И было бы неплохо, если бы ты перестала меня ласкать.

— Мне нравится тебя трогать, — тихо произнесла я.

— Мне тоже нравится, детка, но это не помогает моей борьбе с твердостью.

— Тогда ты перестань шептать мне в губы, Тэк, потому что меня это заводит.

— Да?!

— Умммм…

— Тебе много не надо, не так ли дорогая?

С остальными у меня так и было.

Но не с ним.

Но я не поделилась с ним этим.

Вместо этого сказала:

— Меня заводит козлиная бородка.

— Чушь собачья, тебя завожу я.

Он полностью меня раскусил.

— Ну, это же твоя козлиная бородка.

И тут я почувствовала, как его губы улыбнулись на моих губах.

Затем, увы, он оторвал свои губы от моих и заявил:

— Хорошо, спокойной ночи, Рыжая. Я понял кое-что, когда что-то не дает покоя твоей заднице, ты, не раздумывая, задаешь мне вопросы, мне лишь чуть-чуть нужно было тебя подтолкнуть. Я узнал, что ты считаешь меня сексуальным. Узнал, что ты можешь быть милой, возбужденной. И совершенно точно, я никогда не сбрею эту козлиную бородку. — Я ухмыльнулась ему в темноте, но он закончил: — Да я и не собирался.

— Что ж, я рада, что ты так уверенно заявил об этом, — ответила я ему со смехом, вибрирующем в голосе. — Это для меня такое облегчение.

— Детка, ты по-прежнему такая милая.

— О, точно. Я, пожалуй, перестану быть милой.

— Боже, все еще чертовски такая милая, — пробормотал он, и его большой палец задел мою грудь, вызвав еще одну дрожь, соски тут же стали твердыми.

Пора было сменить тему.

— Когда что-то не дает покоя моей заднице, я незамедлительно спрашиваю тебя об этом?

— Неа.

— А что не так с моей задницей?

— Ты не придала значения тому факту, что дети и глазом не моргнули, что у меня в доме появилась женщина. Это не давало покоя твоей заднице. Ты просидела с этим на ней минут пятнадцать. И я всего лишь слегка на тебя надавил, и ты все выложила.

— О.

— И прежде чем ты спросишь, чтобы ты ничего не анализировала, мне это тоже нравится. Определенно.

— Хорошо, — прошептала я, сжимая его в объятиях.

— Бл*дь, и даже сейчас она такая милая.

Я тихо рассмеялась и предложила:

— Ты хочешь, чтобы я разозлилась, может выдала тебе тираду?

— Нет, потому что от это я тоже твердый.

— А что не делает тебя твердым?

— Что касается тебя, то не так уж много.

О боже.

Это было очень мило с его стороны.

— Милый, — прошептала я.

— Черт, детка, — прорычал он, прижимаясь ко мне бедрами, — серьезно, перестань быть такой сладкой.

— Может, нам лучше поспать? Ведь, когда я сплю, я не кажусь такой милой.

— Ты, кажешься. Ты такая сладкая, когда спишь.

Я моргнула и спросила:

— Что?

— Ты такая сладкая, когда спишь. Бывает, ты прижимаешься ближе и издаешь кое-какие звуки.

— Я издаю… — Я сделала паузу, — звуки?

— Ага.

— Ты хочешь сказать, что я храплю?

— Нет. Я говорю, что ты издаешь звуки.

— Что за звуки?

Тэк не ответил сразу, просто спросил:

— Ты не знаешь, что во сне издаешь звуки?

— Нет.

— Тебе о них никто не рассказывал?

— Нет.

— Черт, сколько у тебя было мужчин?

— Тэк, — я решила вернуть его к теме, — что за звуки?

— Горлом. Как тихие стоны. Они такие милые.

Боже.

— И очень сексуальные.

Ну, это было не так уж и плохо.

Тэк решил продолжить:

— Они похожи на те, которые ты издаешь, когда я занимаюсь с тобой делом.

— Занимаешься?

— Ну, ты почти готова в тот момент кончить.

— Отлично, — пробормотала я. — Не знала, то ли огорчаться, то ли возбуждаться.

— Как насчет, чтобы просто быть собой. Это не унизительно, потому что они милые, сладкие и сексуальные. Но это не имеет значения, так как ты все равно ничего не можешь с этим поделать.

Это был хороший совет, и я решила ему последовать.

— Хотя, — продолжил он, — когда ты прижимаешься ко мне, я просыпаюсь и слышу твои звуки, не знаю, лежать ли мне спокойной и наслаждаться ими и тобой рядом или разбудить тебя и трахнуть.

В этот момент я бы посоветовала ему выбрать именно последнее.

Вместо этого я предложила:

— Лучше доверься своему чутью.

— Чутье подсказывает мне в тот момент, трахнуть тебя.

— Я именно об этом.

Тэк запрокинул голову и расхохотался, а я улыбалась ему в темноте, пока он смеялся. Обняла его, прижавшись к его большому сотрясающемуся телу, и мне понравился звук и ощущение смеха вокруг меня.

Когда он почти закончил смеяться, но все еще посмеивался, опустил голову и поцеловал, горячим, сладким, влажным, долгим поцелуем, который оставил меня слегка задыхающейся, прижав меня еще ближе к себе.

— Ладно, Рыжая, пора закрывать глаза, — пробормотал он, отодвинувшись от моих губ.

— Хорошо, милый.

— Три.

— Что «три»?

— Три раза «милый».

Он считал.

— Теперь ты ведешь себя очень мило, — прошептала я.

— Ты хочешь спать на мне?

— Я постараюсь этого не делать.

— Хорошо, — мягко сказал он, затем снова наклонил голову и прикоснулся своими губами к моим, прежде чем перевернул нас двоих, укладываясь так, чтобы я прижималась к нему. — Теперь спать.

— Твое желание для меня закон.

— Я поняла твою точку зрения, — пробормотал он.

— А чего ты ожидал? Ты только что приказал мне спать.

— Хочешь посмотреть телевизор с детьми?

— Нет.

— Тогда откуда такой гонор?

— Это я и есть.

— Именно, — он вздохнул. — Ты такая.

— Ты сказал, что тебе это нравится, — напомнила я ему.

— Надо заткнуться, чтобы поспать, Тайра, — заметил он.

— По-видимому, нет, потому что я издаю звуки во сне.

— Мать твою, — пробормотал он.

— Ладно, ладно. Я заткнусь и буду спать.

— Ценю это, детка.

Я прижалась еще ближе к нему. Рука Тэка вокруг моей талии напряглась, пока я прижималась еще ближе, и только потом расслабилась.

Затем я изучала в темноте его грудь, темные отметины татуировок, пока мои веки не закрылись, и я не заснула.

Тэк разбудил меня глубокой ночью, просунув руку между моих ног, прижавшись губами к моим, и я почувствовала, что уже мокрая. Я поняла, потому что он был полностью возбужден.

В ту же секунду, как я открыла глаза, он прошептал:

— Иду на поводу своего чутья, детка.

Я улыбнулась ему в губы.

Тэк поцеловал улыбку на моих губах.

А потом он меня трахнул.

Затем он позволил мне снова заснуть, прижавшись к нему.

На следующее утро он снова трахнул меня в душе. Видимо, вода заглушала мои стоны. Впрочем, это не имело значения, дети еще спали.

Потом мы собрались на работу, он посадил меня на байк и повез на работу.

Еще одна мыльная опера от парней на работе, прежде чем наступило время, когда я смогла пойти домой и повеселиться.

И сейчас я была здесь. Сидела в «Клубе» в маленьком облегающем платье цвета аквамарин, с короткой юбкой, серьезным декольте. Я надела его с серебряными босоножками на шпильках с ремешками. Я также надела его с большим количеством массивных, крутых серебряных украшений, при этом в три раза больше косметики, чем обычно на лице и волосах.

А я сидела с Гвен, Марой, Тесс Лукас (женой партнера Митча) и Эльвирой. Наша компания также включала друзей Гвен — Камиллу и Трейси, а также подругу Мары — Латанью. И последней была женщина с копной клубничных светлых кудрей, которая выглядела как сказочная принцесса. Ее звали Сэди Чавез. Поскольку я была пьяна, то не могла точно сказать, как она попала в эту компанию, но знала, что она была известна в Денвере, хотя и не могла сказать за что. (Сэди Чавез – героиня серии «Rock Chick» Кристен Эшли, тоже будем переводить. – прим. пер.)

Я наблюдала за смеющимися женщинами, смутно заметив, что Эльвира не смеялась, а хмурилась, а Гвен первой перестала смеяться, не сводя с меня глаз.

— Значит, у Тэка есть дети? — спросила она, когда смех стих.

— Да, двое. Рашу семнадцать, почти восемнадцать. Тэбби только что исполнилось шестнадцать, — ответила я.

— Я не знала, что у Тэка есть дети, — пробормотала она, и я подняла свой «Космо», чтобы сделать глоток, скрыв свой пьяный восторг от того, что Гвен не знала, что у Тэка есть дети. И я ощущала этот восторг, как любая женщина, сидящая и выпивающая с женщиной, к которой ее мужчина когда-то испытывал чувства, включая и тот факт, что как он думал, у нее была выдержка.

Будучи женой Хоука, Гвен не была для меня соперницей, это правда. Она была потрясающей, высокой, соблазнительной блондинкой в сказочном маленьком черном платье, еще более сказочных туфлях и с отличным чувством юмора. Пока я не узнала ее получше, она была для меня сногсшибательной, высокой, соблазнительной блондинкой с отличным чувством стиля, к которой у моего мужчины когда-то были чувства. Я не только знала, что у Тэка есть дети, но и встречалась с ними, проводила с его детьми время, что означало, что я получила балл над ней.

— Семнадцать и шестнадцать, — удивленно заметила Латанья и посмотрела на меня. — Сколько же ему лет?

— Сорок один, — ответила Гвен, и при ее словах, я словно получила пулю в самое сердце.

Во-первых, потому что она знала, сколько лет Тэку, а я — нет. Это отняло у меня один балл.

Во-вторых, потому что Тэку был сорок один год.

Сорок один.

ОМойБог!

— Сорок один! — Взвизгнула я, тут же подсчитывая в уме сколько потребуется времени, чтобы мы поняли, что у нас что-то получается, сколько займет времени достойная помолвка, сколько времени мы захотим пожить для себя, пока не надумаем родить ребенка, когда испортиться моя фигура, и все глаза будут обращены на меня.

— Да, сорок один, — подтвердила Гвен и спросила: — А сколько тебе лет?

— Тридцать пять, — ответила я, так оно и было. Тридцать пять. Тэку был сорок один год, у него было двое взрослых детей, и по моим подсчетам ему будет по меньшей мере сорок три, может сорок четыре, в зависимости от того, когда у него день рождения, когда, если все получится, мы сможем создать семью.

О... боже мой… Боже!

— О боже мой! О боже мой. О боже мой! — Воскликнула я, опрокидывая бокал и закрывая лицо руками.

Это была полная катастрофа!

— Думаю, это именно тот момент, когда можно сказать, что вечер не удался. — Услышала я бормотание Эльвиры, но на самом деле не слышала никого. Я была вне себя от отчаяния и трясла головой, прикрыв лицо руками.

— Тайра, с тобой все в порядке? — Услышав вопрос Сэди, я резко опустила руки, хлопнула ими по столу и воскликнула:

— Нееееет.

— Почему? — Спросила Камилла, внимательно наблюдая за мной.

— Потому что его возраст испортил мою мечту. Я не могла предположить, что ему сорок один год. Он не выглядит на сорок один. На вид ему лет тридцать шесть, не больше! — Я была близка к тому, чтобы закричать, заметив, что Гвен тоже пристально смотрит на меня, и это было нетрудно понять, даже пьяная, ей не понравилось то, что она увидела. — Как ему может быть сорок один год, а выглядит он на тридцать шесть? Он пьет пиво. Он глушит текилу, как воду. За один прием пищи он съедает больше свинины и жиров, чем большинство людей за неделю. Он ездит на мотоцикле по солнцу без шлема. И живет неуправляемой жизнью. Это невозможно!

— Ну, сорок один — это не старый. И он горячий, — заметила Гвен.

— Я знаю, что он горячий. Я хорошо знакома со всеми его сексуальными наклонностями, — ответила я.

— Нет, нет, нет, — пропела Эльвира, подняв руку, — не начинай сначала, девочка. У нас уже была приятная дискуссия, и я от нее еще до сих пор не отошла, судя по тому дерьму, которым ты поделилась.

— Итак, я не понимаю, в чем проблема? — Спросила Трейси, как только Эльвира замолчала, и я поерзала на заднице на своем высоком стуле, заставляя его покачиваться, но все же приблизилась к столу, устроилась поудобнее и начала:

— Так и должно было произойти, — я подняла руку и схватилась за указательный палец. — Я нашла мужчину своей мечты. Никто другой не подошел бы. Я пообещала себе. Мужчина мечты или ничего. Никакого между или типа. Так что я не вышла замуж. Я бы предпочла встретиться с ним десять лет назад. Я не встретилась. А познакомилась с ним на вечеринке в «Прокатись» две с половиной недели назад. Я не знала, что он босс, потому что он был фантастическим в постели и дал мне так много оргазмов, что я потеряла счет…

— Что я сказала насчет твоих удовольствий? — Резко спросила Эльвира, прерывая меня и прищурившись. Но я была вся в своих мыслях, игнорируя ее и продолжая говорить.

— Я не знала, потому что он был забавным. Я поняла, что это мой мужчина мечты, потому что он заставлял меня смеяться. Он заставлял меня почувствовать себя красивой. Он заставил меня забыть обо всех заботах и дерьме в жизни, просто получать удовольствие. Он меня оживил. Потом он стал придурком, и я имею в виду... ужасным придурком. Потом мы много ссорились. Потом была драма, связанная с похищением, и ни один из нас не отреагировал на нее хорошо, но даже несмотря на то, что было ужасно и больно, в конце концов все было хорошо, потому что я дала слабину, и Тэк пообещал, что будет обращаться со мной более осторожно. Он горячий, великолепный в постели, нежный и невероятно милый, и все это доказывает, что он тот самый. Он — мужчина моей мечты.

Я рассеянно заметила, что Гвен больше не смотрит на меня так, будто ей не нравится то, что она видит, а улыбается.

— Итак, я опять ничего не понимаю. В чем проблема? — Повторила Трейси, и я придвинулась к ней.

— Проблема в том, — мой голос повысился, и я опустила палец, — что после того, как я нашла мужчину своей мечты, он ухаживает за мной, чего Тэк никогда не делает, но я не против, так как он отлично готовит, он думает, что я милая, сладкая и любит, когда я злюсь, что часто случается с ним, и он потрясающий в постели.

— Неужели меня никто не слушает? — Спросила Эльвира, но я перебила ее.

— Он завоевывает меня, женится на мне, будет пышная свадьба, соперничающая со всем, о чем только могут мечтать Виндзоры, и тогда... — Я наклонилась к Трейси, — мы бы и сделали.… — Я наклонилась ближе, чуть не свалившись со стула, — много детей! — Я откинулась на спинку стула и всплеснула руками. — Но ему же сорок один год! У него двое взрослых детей! Он не захочет начинать все сначала! И хотя для меня он все, будучи таким, как он есть. И у него двое детей, хороших детей, которые мне нравятся. Но они старше, почти взрослые, так что время воспитывать детей от другой женщины, уже ушло, и у меня не будет своих, и мне придется отказаться от этой части мечты. А я пообещала себе, что не откажусь ни от одной части своей мечты. И я хочу детей! — Теперь я уже кричала и закончила свой крик словами: — Вот!

Потом я снова хлопнула себя по лицу ладонями, прикрывая его.

— Я понимаю, к чему она клонит, — прошептала Тесс.

— Я тоже, — прошептала в ответ Мара.

Я опустила руки и схватила свой клатч, который лежал на высоком круглом столе, за которым мы сидели, объявив:

— Мы поговорим с ним об этом прямо сейчас.

— Нет! — Громко заявила Эльвира. — Девочка, не делай этого.

— Я сделаю, — пробормотала я, копаясь в своем клатче.

— Не делай этого, правда, не делай, — посоветовала Эльвира.

— Почему? — Спросила Тесс.

— Потому что она встречается с этим парнем пару недель. И большую часть времени они ссорились, а хорошие отношения у них только несколько дней, она пьяна и ни за что не должна говорить с байкером о своей свадьбе мечты, которая будет соперничать с королевскими особами и его детьми от другой женщины, — объяснила Эльвира. — Я не знаю точно, но думаю, что байкеры не справляют королевских свадеб. Скорее, шумные свадьбы, которые заканчиваются тем, что кого-то протыкают ножом.

Именно тогда я решила, что мне необходимо поговорить с Тэком, узнать его мысли о свадьбе. Хотя, может быть, позже.

— Я согласна с Эльвирой, — вставила Камилла свои два цента. — Особенно пьяная, видя, что Тайра пьяна. Я не вижу ничего хорошего в этом разговоре. Мужчинам нравятся пьяные женщины, которые возбуждаются. Они не любят пьяных женщин, которые впадают в истерику из-за будущих детей… — Я посмотрела на нее, и она закончила: — Или нет, в зависимости от обстоятельств.

Я точно должна ему позвонить.

Я опустила голову и снова принялась рыться в клатче.

— Но это важно, она не должна терять с ним время, если у них разные взгляды на будущее. Она должна поговорить с ним, — подала голос Сэди.

— Согласна, — согласилась Тесс с Сэди.

— Я на перепутье, — вставила Трейси. — Я поняла все твои доводы.

— Почему меня это не удивляет? — Пробормотала Эльвира, и я выдернула свой телефон и подняла его в воздух.

— Нашла! — Воскликнула я.

— Вот дерьмо, — снова пробормотала Эльвира.

— Господи, — пробормотала Камилла.

— О Боже, — прошептала Гвен.

Я опустила руку с телефоном, опустила голову и начала тыкать пальцем.

— Полагаю, это означает, что мы заканчиваем, — заявила Тесс. — Я звоню Броку. Кого-нибудь подвезти домой?

— Хоук уже едет. Он уже написал мне, что едет. У нас есть место. Я тоже могу подвезти, — предложила Гвен, когда я запуталась и случайно позвонила своей подруге Сьюзи в Теннесси, так что мне пришлось отключиться и начать стучать пальцем по клавишам заново.

— Митч тоже едет, так что мы можем взять несколько человек, — заявила Мара, и при ее словах я отвлеклась от телефона и посмотрела на нее, потому что внезапно забыла, что хотела сделать, так как хотела встретиться с Великодушным детективом Митчем Лоусоном.

— Я приехала сюда на такси, Тэк сказал, что задержится, поэтому решил, что сегодня вечером будет у себя дома. Я поеду с тобой и Митчем, — сказала я ей.

— Круто, — тихо ответила она и улыбнулась мне.

Я вернулась к своему телефону и успешно ударила по контакту Тэка, приложив телефон к уху, слушая гудки.

Телефон издал только один гудок, а затем его голос с хрипотцой донесся до меня:

— Все нормально?

Черт, мне нравился его голос. Даже по телефону.

— Нам нужно поговорить, — заявила я.

Затем наступила тишина.

— Повтори еще раз?

— Где ты находишься? — Спросила я.

— В компаунде пью с ребятами, — ответил он.

— Нам нужно поговорить. Сейчас или почти сейчас. У меня, когда, конечно, я попаду к себе домой и ты тоже приедешь. Митч и Мара подвезут меня.

— Нам нужно поговорить?!

— Да.

— О чем?

Я загородила ладонью телефон и прошептала так, чтобы он понял всю тяжесть моего вопроса:

— Обо всем.

— Вот дерьмо, — пробормотала Эльвира.

— Господи, — пробормотала Камилла.

— О Боже, — прошептала Гвен.

— Обо всем? — Переспросил Тэк.

— Абсолютно… обо всем.

— Это займет много времени, Рыжая, — заметил Тэк.

— Нет. Все, о чем нам нужно поговорить, потребует от тебя ответов — «Да» или «Нет».

— Уже почти два часа ночи, — заметил Тэк.

— Ты слишком занят, чтобы поговорить обо всем, о самых важных вещах... в жизни? — Спросила я серьезно, но пьяной серьезностью, и пьяная часть была заплетающимся языком намного больше, чем положено.

Затем наступила тишина:

— Ты напилась?

— Полностью и бесповоротно.

— Во что ты одета?

— Кого это волнует?

— Меня.

— Почему?

— Потому что ты напилась, хотя и была со своими девочками, но каким-то образом разозлилась на что-то, как только я успокою тебя по поводу того, на что ты разозлилась, разозлю тебя по-другому поводу.

У меня подогнулись пальцы на ногах. Потом я почувствовала раздражение.

— Хватит меня возбуждать, когда меня волнует мое будущее счастье! — Рявкнула я.

— О господи, — пробормотала Эльвира.

— Отлично, — прошептала Гвен.

— Почему я вдруг захотела, чтобы у меня был устрашающий байкер? — Спросила Латанья.

Я услышала хрипатый голос Тэка с улыбкой:

— Я буду у тебя в «Клубе» через десять минут.

— Нет, я поеду домой с Добросердечным Митчем.

— Добросердечным Митчем?! — Переспросил Тэк.

— С Добросердечным детективом Митчем Лоусон, — уточнила я.

— Похоже, она в курсе твоей истории, — пробормотала Латанья, обращаясь, как я догадалась, к Маре, хотя я точно не могла сказать к кому она обращалась, так как смотрела на стол.

— Мне нравится, как она называет Митча, — пробормотала Мара в ответ, подтверждая мою догадку. — Ему это очень подходит.

— Через десять минут я буду там, Рыжая, — повторил Тэк.

— Нет, я хочу поехать с Митчем и Марой. Встретимся у меня дома.

— Детка, — его голос смягчился, — я высказал свою точку зрения, причем терпеливо — я... буду... там… через десять минут. И хочу сказать что, когда я приеду в «Клуб» через десять минут, твоя задница должна находится там.

О боже.

— Ты приедешь на байке?

— Да.

— Я в обтягивающем, коротком, маленьком, цвета аквамарин платье на шпильках. Я не могу сесть на байк.

— Ты в обтягивающем коротком платье и на шпильках? — Переспросил Тэк.

— Да.

— Я буду через пять минут.

— Тэк! — Воскликнула я, но он уже положил трубку.

Я посмотрела на Мару.

— Тэк разрушал мою поездку домой с Добросердечным Митчем. Он будет здесь через пять минут.

Мара улыбнулась и предложила:

— Мы пригласим тебя на ужин. Так ты сможешь познакомиться с Бадом и Билли.

Бад и Билли были племянниками Мары. Бад и Билли были детьми, которых воспитывал Митч и Мара, потому что их отец был преступным и мудаком.

— Потрясающе, — выдохнула я, схватила свой бокал и залпом осушила «Космо».

— Нам стоило убрать от нее бокал, пока она разговаривала со своим устрашающим байкером, — заметила Латанья, глядя на мой пустой бокал, который я поставила обратно на стол.

— Теперь уже поздно, — ответила Эльвира.

— Извините, — прошептала Сэди, соскользнула со стула и куда-то исчезая.

Я смотрела ей вслед, думая, что она выглядит как настоящая сказочная принцесса. И я продолжала думать об этом, когда мой взгляд затуманился и стал рассеянным, пока она не вернулась назад на свой стул две минуты спустя. Отчего я встрепенулась, тело слегка дернулось, а голова наполнилась мыслями о том, что Тэк не захочет иметь больше детей, когда я ему все выскажу, и это было плохо для нас. И у меня от этих мыслей закололо сердце, пока я рассеянно сканировала все еще заполненное пространство ресторана/бара, но мои глаза вдруг остановились на чем-то. Затем голова резко откинулась назад, и я почувствовала, как глаза округлились. Вобрав всю картину целиком, впитав, осознав, проанализировав своим пьяным умом, рука метнулась к краю стола, и у меня перехватило дыхание.

— Срань господня, — прошептала я, глядя на мужчин, неторопливо идущих к нашему столику.

Один из них был Хоук.

Достаточно сказать, что, принимая во внимание то, когда он нас спасал, я не успела его тогда полностью рассмотреть. Сейчас он не был одет в футболку и брюки-карго. Сейчас на нем были темно-серая облегающая рубашка и джинсы. И они хорошо на нем смотрелись. Очень хорошо. Сверх хорошо. И он был не горячим. А был чертовски горячим.

С ним были еще трое мужчин. Двое были высокими, темноволосыми и великолепными, оба были великолепны в каком-то потустороннем смысле. Один был постарше, и у нее были необычные, но невероятно красивые серебристые глаза, добрые, устремленные на Тесс. Другой был моложе, и у него были одухотворенные темно-карие глаза, такие нежные, и они смотрели на Мару.

И наконец, был еще и латиноамериканец, с грубоватой внешностью, нуждающийся в стрижке три недели назад, но ему шли длинные волосы и его внешность была так же хороша, как и у Тэка. Его глаза были черными, смотрели напряжено, но с нежностью были обращены на Сэди.

— Мы попали на золотую жилу самых горячих парней, — благоговейно прошептала я, когда мужчины были примерно в пяти футах от нашего стола.

— Добро пожаловать в мой кошмар, — пробормотала Эльвира. — Хотя у тебя есть свой байкер, на котором так хорошо сидят «Левайсы», что ему следовало бы сниматься в рекламе «Харлей Дэвидсон», и он обладает невероятной способностью доставлять удовольствие, так что ты по-настоящему не поймешь всю мою боль.

Я снова проигнорировала Эльвиру, потому что команда горячих парней остановилась у нашего стола, и я была занята тем, что наклонилась вперед, не сводя с них глаз:

— Привет, мальчики.

Две пары черных глаз, и одна — карих и одна — серебряных посмотрели на меня. Все мужчины ухмыльнулись, но ямочка появилась только у Хоука.

Они были горячими.

Мое сердце затрепетало.

Хоук сверху вниз посмотрел на Гвен, обняв за плечи, и я сразу же решила, что они чертовски здорово смотрятся вместе.

— Вижу, ты хорошо провела вечер, — пробормотал он.

— Тайра, это Митч, — сказала Мара, и я оторвала взгляд от Хоука, увидев Митча, который смотрел на свою женщину точно так же, как Хоук.

— Добросердечный Митч, — прошептала я.

— Что? — спросил он.

— Это твой новый титул, — ответила Мара, запрокинув голову, смотря на него, он опустил подбородок, глядя на нее сверху вниз. — Добросердечный Митч.

Я смотрела, как подергиваются его полные, красивые губы, и почувствовала другой трепет.

— А это Брок, — вставила Тесс, и я посмотрела на нее.

— У меня есть титул? — Спросил Брок.

— Серебряный Красавчик, — ответила я и услышала хихиканье девчонок.

— Что? — Спросил Брок, улыбаясь, его низкий голос прозвучал со смехом.

— Я только что окрестила тебя так. Твои глаза, — ответила я, и затем его губы дернулись, что вызвало еще один у меня трепет.

— Гектор уже известен как Латиноамериканский Красавчик или двойное Эйч, — вставила Сэди, и я оторвала взгляд от губ Брока и посмотрела на Гектора, наблюдающего за мной смеющимися глазами. — Познакомься с моим мужем, — продолжала Сэди, — Гектором Чавесом. (Двойное Эйч – по англ. Hispanic Hottie or Double H. – прим. пер.)

— Если кто-нибудь скажет, что тебе нужно подстричься, — посоветовала я, — скажи, что он может пойти куда подальше.

— Будет сделано, — пробормотал он себе под нос, обнимая Сэди за плечи.

— Вижу, Тэк нашел то, что искал, — услышала я тихий голос Хоука. Я посмотрела на него и Гвен, они смотрели друг на друга, Хоук слегка наклонился к ней, их лица были на одном уровне.

— Ты и половины не знаешь, — мягко ответила Гвен, улыбаясь, я уже собралась спросить, о чем это они, но не успела, Хоук выпрямился и произнес:

— Я оплачу чек.

— О нет! Нет! — крикнула я, приходя в себя. — Я оплачу…

— Я оплачу, — перебил меня Брок.

— Мы оплатим, — вставил Митч.

— Я понял, — ответил Хоук.

— И я тоже, — пророкотал низкий голос Гектора.

— В прошлый раз ты платил, — заметил Брок.

— И на этот раз я оплачу его снова, — ответил Хоук.

— Черт, мы оплатим пополам, — повторил Митч, но добавил еще одно не очень хорошее слово.

— О господи, — прошептала Эльвира. — Когда нормальные мужчины дерутся из-за чека, это может обернуться неприятностями. Когда крутые парни дерутся из-за чека, я не вижу в этом ничего хорошего.

— Я уже оплатила, — вставила Сэди в этот момент, и четыре пары мужских глаз повернулись к ней, хотя она выглядела как сказочная принцесса и была замужем за серьезным горячим парнем, я не хотела, чтобы на меня так смотрели четыре пары глаз самых крутых парней.

— Черт меня побери, — вздохнул Гектор и как-то странно спросил: — Надеюсь, пока ты здесь находилась, не купила этот ресторан?

— Нет! — Рявкнула Сэди.

— Уже плюс, — пробормотал Гектор.

— Я никогда не покупала ресторан, Гектор, — возразила Сэди.

— Если ты будешь так разбрасываться деньгами, mi amor, мы не сможем отправить наших детей в колледж, — возразил Гектор.

— Я могла бы купить три ресторана, и все равно мы смогли бы отправить наших детей в колледж, — парировала она, и я удивилась. Во-первых, потому что, очевидно, она была при деньгах. Во-вторых, потому что она казалась милой и забавной, но не такой самоуверенной. Понятно, что в ней была сила духа. Это было очень мило.

— Рыжая, — услышала я хриплый голос и резко обернулась, увидев Тэка, стоящего на другом конце стола. — Байк.

Несмотря на то, что его присутствие усилило фактор крутых самых горячих парней, сгрудившихся вокруг нашего стола, примерно на семнадцать делений, не говоря уже о том, что он был моим мужчиной, я раздраженно произнесла:

— Ну и тебе привет, красавчик.

— Байк, — повторил он.

— Не желаешь поздороваться со всеми? — Предложила я.

Он обвел взглядом всех присутствующих и проворчал:

— Йо.

Затем пристально посмотрел на меня и повторил:

— Байк.

Выбрав девушку наугад, я выбрала Тесс, чтобы разъяснить:

— Он не устрашающий байкер, подруга. Он привыкший командовать байкер.

— Рыжая, — вмешался Тэк, и я снова посмотрела на него. — Байк.

Я молча продолжала смотреть на него.

— Теперь я вижу вторую половину, чего не знал, — пробормотал Хоук.

— Тайра, — предостерегающе произнес Тэк скрипучим голосом.

— О, хорошо, — отрезала я и спрыгнула со стула, поймав взгляд Сэди. — Сэди, спасибо за выпивку. Было очень мило. В следующий раз я проставляю.

— Хорошо, — ответила она.

— Как будто такое случится, — пробормотал Гектор.

Сэди закатила глаза.

Я улыбнулась ей и посмотрела на Хоука.

— У меня не было возможности поблагодарить вас за мое спасение.

— Не стоит благодарности, — ответил он.

— Я уже сейчас поблагодарила, — заметила я и увидела ямочку у него на подбородке.

Вау.

— Тогда не за что, — сказал он.

Я улыбнулась ему, потом попрощалась с ними и направилась к Тэку. Как только я подошла ближе, он схватил меня за руку и потащил к двери.

Я обернулась и помахала нашей девичьей компании.

Девочки помахали в ответ.

Мужчины молча наблюдали за нашим уходом, поджав губы.

Я хотела запомнить эту картину, потому что все они напоминали фильм о крутых, горячих мачо и радостных, нахальных женщинах, которые одевались круто, любили пошутить и которых часто похищали.

Разве что эта компания была намного лучше.

20

Ярко-оранжевый

— К чему такая спешка? — Спросила я, чуть ли не бегом несясь по парковке, пытаясь не отставать от Тэка.

— Спешка потому, что ты сказала мне о платье и туфлях, детка. Но ты не сказала мне о своих волосах и лице. И когда я все это увидел, особенно твои волосы, я хочу покончить с разговором «обо всем», и трахать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь дышать.

Услышав его ответ, я уже перестала дышать.

Примерно через наносекунду он остановил меня перед своим мотоциклом.

Я перестала дышать, представив, как Тэк собирается заниматься со мной сексом, пока не уставилась на его мотоцикл, пьяно покачиваясь.

— Я не собираюсь садиться на эту штуковину, — сообщила я ему, когда он перекинул ногу.

— Залезай, — приказал он, устраиваясь поудобнее, начиная заводить «эту штуковину», а я перевела взгляд с его крутого «Харлей Дайна Глайд» на него.

— Как?

Его взгляд остановился на мне.

— Как ты всегда это делала.

— Тэк! — Огрызнулась я и сосредоточилась на своем произношении: — Я в короткой юбке.

— Ну и что?

— Что? — Переспросила я в ответ. — Это неприлично.

— Не для меня.

— Тэк…

— Залезай.

— Тэк!

Он наклонился ко мне.

— Детка, обычно ты знаешь, что практически все, что ты делаешь, делает меня твердым. А сейчас ты напилась, на тебе это платье и туфли, и у тебя такие волосы, даже просто смотреть на тебя — желание совершить что-то противозаконное. Нам нужно поскорее оказаться у тебя дома. Быстро. Залезай... мать твою...

Я уставилась на него, думая, такой милый.

И залезла на байк.

Хотя я была более чем навеселе, поэтому пошатываясь, не очень грациозно залезла, но было не так трудно, как я думала. К счастью, вокруг не было ни души, так что если и кто-то увидел то, что видеть не нужно, учитывая мое короткое платье, не было никого, кто мог бы меня в чем-то укорить.

В тот момент, как только я опустила руки на пресс Тэка, мотоцикл взревел, и мы с ревом выехали со стоянки. Я держалась за него крепко, наслаждаясь теплым ночным воздухом, освежающим ветерком, чувствуя, как мое мягкое тело прижимается к твердой спине Тэка, мне показалось, что к моему дому подъехали за считанные секунды. Слишком быстро, поскольку во время поездки я решила, что могу в теплом ночном воздухе, прижатая к Тэку, ездить в течение многих лет.

Мы слезли с байка, Тэк схватил меня за руку и повел по дорожке. Так как он вел меня, я следовала за ним, осторожно переставляя ногами. У моей входной двери Тэк забрал ключи, открыл дверь. Войдя, я тут же бросила клатч через всю комнату на диван и повернулась к нему. Он запирал дверь, и в ту же секунду, как он развернулся ко мне, я схватила его за футболку и стала пятиться назад, утягивая за собой.

— Мы не будем разговаривать? — спросила он, и мои руки на его футболке дернулись быстро с силой вверх, он был вынужден поднять руки, чтобы я могла стянуть с него футболку, что и сделала.

Я отбросила его футболку в сторону и вцепилась пальцами в его ремень, потянув его за собой, продолжая пятиться.

Вот тогда-то, вопреки доброму совету Эльвиры, я и начала свой важный разговор, причем будучи не только пьяной, но и безрассудной.

— Будем делать одновременно два дела сразу, потому что если в результате нашего разговора, наши отношения закончатся или я соглашусь иметь только тебя и откажусь от другой части своей мечты, мы все равно насладимся этим вечером, я не намерена сейчас терять время впустую.

Тэк остановился как вкопанный, и поскольку он остановился, то я тоже была вынуждена остановиться.

— Тэк, мы еще не дошли до спальни, — заметила я.

— В результате нашего разговора, мы можем закончить? — спросил он.

Я замерла от звука его голоса. Низкий, более хриплый, чем обычно, и несколько зловещий.

— Я же сказала, что это очень важно.

— В результате нашего разговора, мы можем закончить? — повторил он.

Внезапно до меня дошло, что я сказала будучи пьяной, поэтому прошептала:

— Да, — а потом сказала: — Возможно.

— Черт, каким образом выпивка с девчонками привела нас к тому, что мы можем закончить наши отношения? — прорычал он.

— Тебе сорок один, — ответила я.

— Да.

— Гвен сообщила мне об этом, — поделилась я.

— И что?

— И… — Я поколебалась, потом продолжила: — Я хочу детей.

— И что?

Я моргнула.

— А тебе уже сорок один год.

— Мы это уже поняли, Рыжая.

— К тому же у тебя двое детей, — напомнила я ему.

— Это я тоже знаю, — сказал он мне.

— И они уже почти взрослые.

— И это мне тоже известно.

— А мне тридцать пять.

— Я читал твою биографию при принятии на работу, детка. Я знаю это.

— Я не хочу впустую потратить столько времени, — тихо произнесла я.

— Повтори еще раз?

— Мои биологические часы тикают, — объяснила я.

Его руки поднялись и обвились вокруг моей головы, и его голова наклонилась, его лицо оказалось передо мной.

— Ты ходишь вокруг, да около, детка. Выкладывай свою хрень.

— Я все посчитала, — ответила я и замолчала.

— По-моему, я уже сказал тебе, что ты ходишь вокруг, Тайра, — предупредил Тэк, и я поспешно продолжила свое объяснение.

— Я все посчитала. Если у нас все получится, то время ухаживания, так сказать, помолвки, свадьбы, времени пожить для себя, к тому времени, когда мы задумаемся иметь детей, тебе будет сорок три, сорок четыре. А у тебя уже двое взрослых детей. Тебе не захочется начинать все сначала.

Его руки скользнули вниз по моей шее, и он спросил:

— Кто сказал?

Я снова моргнула, и мое сердце подпрыгнуло.

Потом прошептала:

— Ты хочешь еще детей?

— Конечно. Я люблю детей.

Мое сердце подскочило, голос стал пронзительный, высокий, я спросила:

— Правда?

— Ага.

— От... э-э... меня?

— Поскольку я ясно дал понять, что мы выстраиваем с тобой кое-что, то ответ на этот вопрос утвердительный. Я не собираюсь искать другую сучку и делать с ней детей, когда ты будешь в моей постели.

Я подняла руки к его груди и скользнула ими вниз к его плоскому прессу, наклонившись к нему и прошептав:

— Серьезно?

— Серьезно, детка. Какого хрена?

— Я действительно хочу детей, Тэк, всегда хотела, и я боялась, что ты не захочешь проходить через это снова.

Его руки скользнули вниз, обхватив, он удерживал меня в своих объятиях, заявив:

— В первый раз было нетрудно.

Я прижалась ближе к нему, руки скользнули вокруг его талии, успокоившись на его пояснице, сказав:

— Ты парень, который живет неуправляемо и свободно. Твои дети почти выросли, скоро они пойдут своим путем, ты можешь тогда стать более неуправляемым и свободным.

— Детка, — прошептал он, сжимая меня в объятиях, — дети — это не мяч и не цепь. Нет большей радости, чем создать и взращивать жизнь, наблюдая, как она растет, и в то же время помогать ей процветать. Я не чувствовал себя скованным, когда Бог дал мне Тэбби и Раша. Дети — это большая часть жизни. Не говоря уже об одной из лучших ее частей. С правильной женщиной я бы снова проделал все это снова.

О.

Мой.

Бог!

Это было так прекрасно.

— Тэк, — тихо сказала я.

— Сколько ты хочешь?

— Двое, может трое.

— Думаю, я потяну, — пробормотал он.

Мои руки крепче обхватили его, я прижалась к нему и прошептала:

— Милый.

Его руки крепче обняли меня, и он спросил:

— Мы закончили с этим разговором «обо всем»?