Невеста-девственница для итальянца

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Доменик налил из графина шотландского виски и взглянул на часы. Девять вечера. Она скоро придет.

Он подошел к дверям балкона отеля «Силверз» в Лондоне и посмотрел вниз на украшенную гирляндами и цветными огнями улицу. В Сиднее уже наступило утро. Подозревает ли что-нибудь Опал? Доменик сомневался в этом. За последние несколько недель он не сказал и не сделал ничего такого, чтобы она могла о чем-то догадаться. Он считал себя идеальным мужем. А вот Опал, как выяснилось, придерживалась иного мнения.

В дверь позвонили. Ему нравилось, когда женщины пунктуальны. Доменик подошел к двери и распахнул ее.

— Дорогой Домми! — пропела Эмма. В одной руке она сжимала бутылку «Моэт», другой обвила его шею и поцеловала в щеку накрашенными губами.

— Эмма… — сказал Доменик, чувствуя, что она уже выпила немало шампанского, судя по горящим щекам и невнятной речи. Он взял носовой платок и стер помаду со щеки. — Как ты нашла меня на этот раз?

Ее хриплый смех заставил его скрипнуть зубами.

— У меня повсюду шпионы. Кое-кто увидел тебя в Хитроу. Я знала, что найду тебя здесь. Разве не замечательно, что мы оба вместе в Лондоне и накануне Нового года? Разве ты не рад меня видеть? — Она уронила фольгу и, умело действуя, театрально хлопнула пробкой и засмеялась, когда из бутылки хлынула пена. — О, быстро. Бокалы!

Доменик направился к винному бару, вынул бокал и подставил под струю из бутылки.

— Всего один? — Эмма широко раскрыла глаза и надула губы. — Разве ты не станешь делить со мной тост и праздновать Новый год? Я так разволновалась, когда узнала, что ты здесь.

— Я не буду пить, — сказал он. — Если на то пошло, думаю, что тебе лучше уйти. Я кое-кого жду с минуты на минуту.

Эмма отняла бокал от губ, ее глаза, умело подкрашенные синими тенями, сузились.

— Женщину?

— Вообще-то да.

Как он только мог когда-то считать ее привлекательной? Конечно, она была классически красива. Светлые волосы, ухоженные ногти, облегающее платье, расшитое блестками, которое чересчур открывает ноги и ложбинку на груди. Но у нее нет такого цвета лица, как у Опал, нет такого духа и силы характера. Нет привлекательных изгибов, которые идеально устраивали его ночью… Доменик вздохнул. Он тосковал по Опал больше, чем сознавал это.

— Так, значит, с той австралийской женушкой все кончено. Я так и знала!

— Моя жена, — заявил он, взяв ее за руку и таща к двери, — сейчас дома в Австралии, ждет нашего первого ребенка.

— Уже! — Эмма вывернулась, издав восклицание. — Разреши, я возьму мою бутылку, и мы произнесем тост. — Она бросилась к бутылке, налила в бокал шампанского и подняла его, глядя на Доменика, а потом сделала большой глоток.

— Уходи, Эмма.

— Хорошо. Вот только припудрю носик. Где тут у тебя ванная комната, Домми?

Затаив дыхание, он ждал, когда она вернется и наконец уйдет навсегда из его комнаты и из его жизни.

В дверь позвонили, и Доменик выругался, пожалев, что не выставил Эмму пять минут назад. Слишком многое было поставлено на карту. Он провел рукой по волосам и взялся за шарообразную ручку. Женщина за дверью могла не дождаться. А ему стоило огромного труда убедить ее прийти сюда.

Доменик открыл дверь, и в этот момент раздался телефонный звонок.

Черт! Кто бы это ни был, ему придется оставить сообщение на автоответчике; сейчас важнее поговорить с женщиной, стоявшей на пороге номера.

Телефон умолк. Вошедшая гостья была элегантно одета, среднего роста и с еще хорошей фигурой, хотя седеющие волосы и морщинки вокруг глаз выдавали ее возраст. Он ее нашел.

В дверях появилась Эмма.

— Я вас знаю? — спросила она. Потом покачала головой. — Нет. Впервые вижу.

Доменик шагнул назад, чтобы дать Эмме возможность выйти из номера.

— Я ответила на телефонный звонок, потому что ты не взял трубку.

— И?.. — нетерпеливо спросил он.

Эмма пожала плечами, ее груди чуть не вывалились из платья.

— Наверное, ошиблись номером. — Она повернулась на каблуках и шагнула к двери, но обернулась. — О, Доменик, должна сказать, что твой вкус в отношении женщин не становится лучше.

Он успел нанести ответный удар, прежде чем закрыл дверь:

— В этом ты ошибаешься. Мой вкус в отношении женщин никогда не был лучше, чем сейчас.

Опал недоверчиво уставилась на телефон. Два дня она думала об их последнем разговоре. Два дня терзалась угрызениями совести и плакала.

Она вела себя грубо и попросту очень глупо. И сегодня решила позвонить, извиниться и поздравить Доменика с Новым годом. Просто объяснит ему, что она о нем думает и что с нетерпением ждет его возвращения.

Сначала она подумала, что ее соединили с другим номером. Потом в американском протяжном произношении говорившей женщины ей послышалось то, от чего по спине побежали мурашки, а сердце сжалось.

Эмма! Там — в его комнате.

Опал повесила трубку. Боже, какой ужас!

А почему, собственно, это ее удивляет? Она и раньше знала, что Доменик плейбой, знала, что такие, как он, не долго бывают счастливы с неопытными женщинами, особенно когда эти женщины беременеют и с ними больше незачем спать.

И с кем, в конце концов, Доменик провел брачную ночь? Конечно, с Эммой, так же как и сейчас. Во всяком случае, это объясняло его поспешный отъезд. Он торопился снова встретиться со своей дамой сердца.

Подробности не имеют значения. Опал и раньше понимала, что из их брака не выйдет ничего хорошего. Ей не изменить характер своего мужа. Пример матери многому ее научил.

Отчаяние заставило Опал съежиться на скомканных простынях. Перед заплаканными глазами вставали сцены из безмятежной жизни в Италии…

Все это было спектаклем. Доменик никогда ее не полюбит. Он на это не способен.

Все, решение принято. Опал не сможет жить с Домеником и ждать, когда он вернется домой, после чего отправится на очередную увеселительную прогулку, к своей очередной любовнице. У нее не хватит сил мириться с этим унижением. Если он ее не любит, ей лучше уйти.

Она положила руку на живот. Внутри нее рос драгоценный груз. У нее была ответственность перед своим ребенком. Она должна растить его, окружив любовью.

Опал скатилась с кровати и тяжело двинулась в туалет. Она оказалась там как раз вовремя. Нагнув голову, упала на колени перед унитазом, и ее стошнило.

Она не отвечала на телефонные звонки. Персонал ее не видел. Где же она? Доменик тревожился. Если именно Опал звонила, когда Эмма взяла трубку…

— Черт, — еле слышно прошептал он. Думать об этом было невыносимо.

На улице стало безлюдно. Пошел снег, и все, кроме самых заядлых любителей ходить в гости, предпочли вернуться домой.

Завтра, или даже сегодня, Доменик сядет на самолет и полетит в Сидней. А пока ему надо немного поспать. Но он не мог заснуть, не убедившись, что у Опал все в порядке.

Как ему хотелось скорее ее увидеть! Скоро, очень скоро, подумал он и снова поднял телефонную трубку.

Спальня Опал была на втором этаже, с видом на улицу. Она оказалась маленькой, чистой, на окнах висели веселые занавески из набивной ткани с цветочными узорами. Дейрдре явно удивилась, когда увидела ее в дверях с чемоданом в руке. Но, бросив взгляд на заплаканные глаза Опал, отвела ее в одну из комнат. За это Опал была ей благодарна.

Она лежала в кровати, уставившись в потолок. Слава небесам, что Доменик не знает о «Доме Перл». Потом ей придется найти что-нибудь более постоянное, но пока она была в безопасности. Когда Доменик раскроет ее секрет, она уже исчезнет. Но пока что ей нельзя терять время — надо решить, что делать дальше.

Скоро она выйдет в салон и поговорит с остальными. Тоже будет готовить еду, станет заниматься уборкой. Но это может подождать.

Из коридора донесся детский смех. Бриттани Скотт играла на лестничной площадке, одевала и раздевала своих кукол. Ее лепет успокоил Опал, привел ее в мирное состояние.

Опал улыбнулась про себя. У нее будет ребенок. Ей бы хотелось девочку. Или, может быть, родится мальчик? Тоже было бы хорошо. Он будет похожим на Доменика и вырастет сильным и красивым… А потом пойдет и разобьет сердце какой-нибудь глупышке, так же как его дедушка разбил сердце бабушке, а отец разбил сердце ей.

Она уткнулась лицом в подушку и зажмурилась. Слишком много разбитых сердец. Чересчур много для такой маленькой планеты. Но почему среди них должно быть ее сердце?

Следующие два дня выдались жаркими и влажными, солнце сильно палило. Люди ехали на пляж или к гавани, поближе к воде, туда, где дул освежающий ветерок. На улице было тихо. Оставшиеся дома не выходили на раскаленный воздух.

Дейрдре предложила поехать на целый день на пляж Бонди, и все этому обрадовались. Только Дженни Скотт отказалась. Она страдала от мигрени, которая усиливалась в жару. Бриттани не могла ехать без матери, поэтому Опал согласилась остаться и помочь. Она не могла находиться на людях. Раны были еще слишком свежими.

Когда все уехали, стало тихо. Бриттани играла со своими куклами на лестничной площадке, чтобы не мешать матери, которая устроилась в ванной на первом этаже, где было прохладно. Опал в салоне читала книгу. Задернутые занавески служили барьером от жары, слышался только шум вентилятора.

Внезапно наверху раздался звон разбитого окна. Посыпались стекла, потом запахло бензином и дымом, и послышался отчаянный детский крик.

Опал бросилась вверх по лестнице, пытаясь добежать до девочки, но там уже было не пройти. Непонятно, что бросили в окно, но верхние ступени пылали вовсю, пламя разгоралось все сильнее, дым валил густыми черными клубами. Противопожарный детектор над лестницей пришел в действие и издал пронзительный свист. Дженни, шатаясь, вышла из ванной.

— Что происходит? Где Бриттани? — Лицо ее побелело. — О боже мой! — закричала она. — Бриттани!

Опал схватила ее за плечи.

— Мы не можем подняться. Беги к соседям, вызови пожарную команду.

— Бриттани! — причитала Дженни, пытаясь взобраться по лестнице. — Мой ребенок!

— Иди! — велела ей Опал.

Дженни, спотыкаясь, вышла из парадной двери. Бриттани рыдала и звала мать. Ее крики заглушал шум бушующего пламени. Лестницу отрезал огонь, и подняться было нельзя.

— Бриттани! — позвала Опал, захлебываясь дымом, надеясь, что девочка ее услышит. — Иди к себе в спальню и закрой дверь. Пожарная команда уже едет.

По крайней мере Опал надеялась, что едет. Спальня Бриттани была сзади, над кухней. Сумела ли она туда попасть?

Где пожарная команда? Где все? Опал понимала, что времени мало. Она быстро оглядела сад позади дома. У забора стояла старая лестница, которая, похоже, смогла бы выдержать ее вес. Опал выволокла лестницу и приставила к задней стене. До окна не хватало трех футов, но по крайней мере она сможет что-нибудь оттуда увидеть.

Опал огляделась, прислушиваясь. Где же сирены?

В трещины вокруг окна начинал просачиваться дым. У нее не было выбора. Она стала подниматься по лестнице.

Не так уж высоко, сказала она себе, стараясь не обращать внимания на то, что лестница шатается. Не смотри вниз! Опал принялась смотреть вверх, на подоконник, который постепенно приближался. Она остановилась на третьей сверху ступеньке и подняла руки, пытаясь дотянуться до стены. Уцепилась за подоконник и в окно разглядела закрытую дверь. Из-под двери просачивался дым.

Пожалуйста, Боже, хоть бы с Бриттани ничего не случилось. Опал осмотрела комнату и увидела ножку в туфле, которая торчала из-под кровати.

— Бриттани! — пронзительно закричала Опал.

Ножка задвигалась, а дым стал еще гуще. В любую минуту огонь может ворваться в комнату. Опал должна была что-то сделать. На карту поставлена жизнь ребенка.

Из соседних домов появились люди. Они стали бегать со шлангами и ведрами, поливая ближайшие постройки.

Спасительных сирен все еще не было слышно. Ей придется рискнуть. Опал огляделась в поисках чего-нибудь, чем можно разбить окно, пока не рухнула дверь. В отчаянии она подняла ногу, скинула туфлю и ударила каблуком по стеклу. Оно разбилось с первой же попытки. Опал покрутила задвижку на внутренней части окна, потом изо всех сил нажала на раму, поднимая ее.

— Бриттани! — завопила Опал, перекрывая рев разгоравшегося пламени и стараясь не кашлять. — Я иду. Оставайся на полу.

Внизу должен быть тонкий слой воздуха, пригодного для дыхания, по крайней мере на какое-то время. Шанс еще оставался.

Но ей мешали занавески. Опал дернула за них, и они сорвались с карниза легче, чем она ожидала. Внизу от них было больше пользы, ткань частично прикрыла осколки оконного стекла. Опал рывком вскочила на подоконник. Сирены. Наконец-то!

Может ли она ждать? Может ли ждать Бриттани?

Теперь ее отделяло от Бриттани меньше трех метров. Жара была невероятной, пол под дверью лизали языки пламени. Через минуту на них обрушится вся мощь огня.

Опал прыгнула, приземлившись на упавшие занавески. В ногу что-то вонзилось. Она скрючилась, нагнув голову, и двинулась по битому стеклу к кровати, где укрылась девочка. Если Бриттани сейчас запаникует и тронется с места, она может не найти ее в пепельной темноте.

Она ударилась головой о кровать. Сунула под нее руку и распласталась, щупая. Наконец ее рука коснулась маленькой лодыжки. Опал осторожно дернула.

— Бриттани! — Нет ответа.

Ее охватила паника. Но ведь она только что видела, как та пошевелилась. Малышка не могла умереть. Она сильнее дернула за ногу.

Девочка была легкой, и Опал без труда притянула ее к себе, но ребенок обмяк в ее руках. Голова Бриттани безжизненно моталась.

Где окно? Все было черным и серым, полным удушающего дыма и пепла. Опал крепко прижала девочку к себе и поползла в направлении, которое, как она надеялась, приведет ее к окну, их единственному шансу на спасение.

Она должна выбраться. Не только ради собственной жизни.

Не только ради жизни девчушки у нее на руках.

Но ради ребенка Доменика. Доменик, подумала она, прости меня… Ее мысли мешались.