Невеста-девственница для итальянца

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Доменик обнял ее за плечи, и Опал задрожала, когда он оказался рядом с ней под водопадом.

Она старалась вести себя по возможности спокойно, казаться осведомленной, но ничего не получалось. Его тело прижималось к ее телу, он испытывал желание; у нее учащенно бился пульс, и она была в панике.

— Нет, — сказала Опал. — Мы не можем…

— Повернись, — перебил он ее. В его голосе было нечто особенное, и она слушала как завороженная, не двигаясь с места.

Доменик повернул Опал за плечи, лицом к себе. Потом он нежно отвел ее руки, которыми она прикрывала грудь, так, что они оказались у нее по бокам, а она стояла перед ним совершенно беззащитная. Он приподнял подбородок Опал. Наконец их взгляды встретились, и она вздрогнула, увидев откровенное желание в его темных глазах. Он хотел ее.

И, впервые в жизни почувствовав жгучую страсть, она осознала, что, несмотря ни на что, тоже его хочет. И это пугало ее сильнее всего.

— Ты моя жена, — сказал Доменик, проводя пальцами по ее щеке. Веки Опал затрепетали, когда его рука скользнула по ее груди, обводя линии тела. — Тебе незачем от меня прятаться.

Он наклонился к ней, положил ладонь на шею Опал и поцеловал в губы, нежно их лаская и требуя ответа. У Опал закружилась голова от поцелуя, от прикосновения пальцев Доменика, сжавших ее затвердевший сосок и дразнящими движениями заставлявших его стать еще тверже. Она почувствовала, как сильно возбужден Доменик.

Опал испытывала ощущения, совершенно непохожие на те, что ей доводилось переживать раньше.

Доменик целовался умело, его язык проник ей в рот, сплетаясь с ее языком, и она, не в силах устоять, ответила на его поцелуй.

Опал коснулась его, сначала нерешительно, положив ладонь ему на талию, проводя по гладкой коже и чувствуя сильные мышцы под ней. Ей хотелось большего. Ее руки двинулись дальше, одна рука задержалась на твердом кончике соска, и на этот раз вздохнул Доменик. Он оторвался от ее губ, поцеловал подбородок, провел языком по изящной шее. Положил ей руку на спину, и она выгнулась, когда он коснулся губами одной из ее грудей и взял в рот сосок, облизывая пухлый кончик.

Девушку как будто пронизывали молнии такими яркими и острыми были ощущения, которые отзывались глубоко внутри нее. Она крепко обняла Доменика, вцепившись в мокрые плечи. У нее едва не подкосились колени, когда его рот оторвался от одной ее груди и почти сразу же припал к другой.

Каждое прикосновение, каждый поцелуй вызывали в ней новые чувства, пронизывали новыми вспышками огней. Она утратила над собой контроль. Потеряла голову. Безнадежно заблудилась в лабиринте страсти и желания, в который ее увлек Доменик.

Он положил ей руку на талию и провел вниз по животу, после чего его ладонь внезапно скользнула вниз. На Опал нахлынула паника.

— Нет! — отшатываясь, воскликнула она.

Он удержал ее, остановив возражения новым поцелуем, от которого у нее закружилась голова. Рука снова двинулась вниз, к ее стройным бедрам.

— Пожалуйста, нет, — повторила Опал и в смущении отвернулась.

— Я этого хочу. И ты тоже хочешь, — произнес Доменик, задыхаясь от желания.

— Сейчас неподходящий момент.

Он остановился и посмотрел на нее сверху вниз, недоверчиво нахмурив лоб.

— У тебя месячные?

Опал кивнула. Потом поспешно прикрыла грудь руками, вспомнив о своей наготе.

— Это имеет значение? — спросил он. Она снова кивнула:

— Ну, если ты хочешь, чтобы я родила наследника империи Сильваньи, то да, имеет. Должна сказать, что, по-моему, сегодня ночью я вряд ли смогу зачать ребенка.

Доменик повернулся и закрыл краны.

— Ты говоришь так, будто рождение ребенка это худшее, что может случиться.

Он распахнул стеклянную дверь, взял махровый халат и бросил ей. Второй халат накинул на себя.

— То, что я думаю о детях, — это одно дело, — сказала Опал, выходя следом за ним из душа. — Но ты ждешь, чтобы я стала какой-то… — она лихорадочно искала подходящее выражение, — какой-то теменной кобылой! — Последние два слова она выкрикнула обвинительным тоном.

Доменик сердито посмотрел на нее.

— Если ты собираешься быть моей женой, то должна принести какую-нибудь пользу.

— Значит, вот что меня ждет! Стать производительницей потомства Доменика, подлинного итальянского жеребца! Поразительное везение!

Опал пожала плечами и потянулась за полотенцем, чтобы вытереть волосы. И спрятать лицо. Так вот почему он устроил страстную сцену в душе — чтобы она принесла «пользу». На миг ей почти захотелось поверить, что она его интересует. Как же! Он просто готовил ее к зачатию. А она изо всех сил ему помогала.

— И долго это будет продолжаться? — поинтересовался Доменик.

— Пять дней, может быть, неделю. Началось только сегодня ночью.

— И тебе не пришло в голову сказать мне, что у тебя скоро месячные, когда мы готовились к свадьбе?

— К свадьбе готовился ты. Я здесь ни при чем. Ты назначил дату и время. А меня не спрашивали. Так же как не спрашивают, хочу ли я родить ребенка.

Он не ответил, глядя на нее с каменным выражением лица.

— Впрочем, — усмехнулась Опал, — если на то пошло, еще рано. Я не думала, что месячные начнутся сегодня.

Доменик фыркнул:

— Как удобно.

Она взяла щетку и начала с силой расчесывать взъерошенные после душа волосы, как будто желая забыть прикосновения Доменика.

— Действительно, очень удобно. Ты сразу прекратил меня лапать.

— Только что ты, кажется, не очень возражала, когда тебя лапали.

Она постаралась не думать о том, что он сказал правду. Несколько минут назад ее выбил из колеи вид — и прикосновения — голого мужчины. Мужчины, за которого она вышла сегодня днем замуж и который заставил ее испытать неведомые ощущения. Неудивительно, что она потеряла голову.

— Наверное, с моей стороны было наивностью не понять, что ты не станешь терять время даром и тут же начнешь готовить меня к обязанностям матери.

— Пожалуй, не все бы так сильно возражали.

— Я в этом не сомневаюсь. Достаточно посмотреть, как некоторые из наших гостей лезли вон из кожи, стараясь доказать мне, как тебе приятно с ними общаться.

— О чем ты говоришь?

Она откинула голову назад.

— Твоя подруга на приеме. Блондинка в красном платье.

Доменик приподнял бровь.

— Ты разговаривала с Эммой?

— Она очень хотела со мной познакомиться, — сказала Опал. — Сразу видно, что она получает огромное удовольствие от твоего общества.

Он шагнул к ней. Судя по холодному взгляду, его улыбка была притворной. Протянув руку к шее Опал, он провел по нежной коже в вырезе халата.

— Знаешь, когда ты сердишься, твои глаза пылают огнем. Или, может быть, это от ревности?

Опал отшатнулась от него. Ревность! Какое нахальство! Как будто ей не все равно, с кем он общается. Нет сомнений, что в недалеком будущем у него появится гораздо больше таких Эмм. Они будут регулярно приходить и уходить, а ей, как и ее матери, придется по возможности мириться с их вереницей.

— Ты дурачишь сам себя. Однако первый раз ты угадал верно. Я сердита — сердита потому, что ты совершенно не считаешься со мной. Приводишь именно сюда свою подружку — на нашу свадьбу. Мне все равно, что ты делаешь и с кем видишься, но я прошу тебя, по крайней мере, соблюдать приличия.

Доменик сжал челюсти.

— И ты думаешь, будто я ее пригласил? Эмма приехала в Сидней, чтобы участвовать в рекламной кампании своего последнего фильма.

Опал посмотрела на него, на его темные волнистые волосы, влажные после душа. Ей хотелось ему поверить… Но мама тоже поверила когда-то ее отцу, поверила его лжи и фальшивым обещаниям. Опал уже ученая и не позволит себе попасть в ту же ловушку.

— Как удобно, — язвительно повторила она слова Доменика.

Он смотрел на нее долго — казалось, несколько минут — и пристально, с задумчивым выражением. Лицо потемнело, лоб нахмурился.

— Действительно, очень удобно, — бросил он, выходя в гардеробную. — Не жди меня, ложись.

Опал слышала, как Доменик открывает ящики и распахивает дверцы шкафов. Потом хлопнула дверь, и наступила тишина. Он ушел.

Прошло несколько часов. Опал беспокойно вертелась в кровати, глаза болели от усталости, но она не могла заснуть. Огромная кровать для новобрачных… Теперь это казалось насмешкой. Ее брачная ночь. Ее брачная постель. И она — в одиночестве.

Ну и что же? В конце концов, ничего другого она и не ждала. Что их связывает? Всего лишь контракт и несколько отелей.

Как бы то ни было, Опал пожизненно соединила свою судьбу с мужчиной. И они до сих пор не успели познакомиться, узнать, что каждый из них любит и чего не выносит, поделиться своими предпочтениями, не узнали любимые цвета и блюда друг друга.

Впрочем, со временем все образуется. Они сядут и поговорят об этом. Чтобы их брак не кончился полным крахом, они должны сделать хотя бы это. Вчера вечером было самое время начать.

Опал в сотый раз посмотрела на светящийся циферблат часов. Скоро наступит рассвет, а Доменик до сих пор не вернулся. Где он провел ночь? У нее перед глазами сразу появилась Эмма, с торжествующим выражением лица.

Актриса еще не ушла со свадебного приема, когда Опал незаметно исчезла. После угощения, многие гости продолжали танцевать под ритмичный аккомпанемент маленького оркестра. Неужели Доменик направился именно туда? Обратно к гостям, чтобы утешиться со своей подружкой?

Опал принялась яростно взбивать подушку. Ее преследовали мысли о них обоих — крашеная блондинка Эмма с внешностью и фигурой кинозвезды и смуглый красавец Доменик. Хотел ли он остаться с Эммой наедине, чтобы довести до конца то, что так неудачно начал с Опал?

Девушка не могла забыть его страстных поцелуев. Она не предполагала, что прикосновение обнаженного мужского тела может доставить такое удовольствие. Желание Доменика пробудило в ней множество незнакомых ощущений. Опал вздрогнула. Интересно, что бы она почувствовала, если бы ответила на его страсть и слилась с ним в объятиях? При этой мысли ее охватили одновременно страх и волнение, а тело заныло от предвкушения. Доменик лишь приподнял перед ней завесу сладкой тайны, а ей хотелось узнать все до конца.

Но Доменик сейчас далеко. Может быть, с другой. Опал, можно сказать, сама подтолкнула его. Что она сказала? «Мне все равно, что ты делаешь и с кем видишься». Собственно, открыто дала разрешение.

И, похоже, он понял ее буквально.

Неужели он в эту минуту с Эммой? И она чувствует с ним то же самое, что Опал чувствовала в душе? Доменик целует Эмме грудь, касается ее тело, ласкает, гладит?

Опал вытащила подушку из-под головы, швырнула ее на пол, схватила другую и снова легла. Нет смысла беспокоиться о том, что он делает. Ее это не касается. Она должна управлять отелями и найти нового менеджера для «Дома Перл», так как предыдущий неожиданно уволился на этой неделе. Она проведет время с куда большей пользой, если подумает о делах, которые от нее зависят.

В отношениях с Домеником все ясно. Опал ничего не сможет изменить. Ее долг — родить ему ребенка, и она так и сделает. Ей придется мириться с его образом жизни и надеяться, что он будет вести себя осмотрительно.

Может быть, из их брака все-таки выйдет толк? Не обязательно равняться на судьбу несчастной мамы, чье сердце и душу уничтожил мужчина, растоптавший ее доверие и лишивший заслуженной любви, которая досталась другим женщинам.

С Опал этого не произойдет ни при каких обстоятельствах. Ее не обидит мужчина, который не ценит ее любовь.

Она зевнула и улеглась поудобнее, наконец-то чувствуя, что отчасти вернула себе контроль над жизнью, начавшей развиваться в непредсказуемом направлении.

Пусть у Доменика останется листок бумаги, на котором написано, что он может обладать телом Опал, но обладать ее сердцем он не будет никогда и ни за что.

Хорошо, она еще спит. На миг Доменик остановился перед дверью, потом вошел в спальню. В комнате было темно и тихо, сквозь тяжелые шторы и двойные стекла не проникали ни солнечные лучи раннего утра, ни шум уличного движения. Но кое-что можно было разглядеть. Доменик увидел на подушке разметавшиеся волосы Опал, руку, свешивавшуюся с кровати, и смятые простыни.

Значит, она плохо провела ночь. Странно. Он проследовал в ванную, включил воду в душе, разделся и шагнул под струю воды, стараясь не вспоминать о минувшем вечере.

Доменик вздохнул. Он устал, но выспится в самолете. Пятнадцати часов до Лос-Анджелеса вполне достаточно.

Он вытерся шершавым полотенцем и босиком, не одеваясь, вернулся в спальню. Поднял телефонную трубку и заказал завтрак на двоих. Омлет, семга, крепкий кофе. Затем повернулся и увидел, что Опал смотрит на него и хмурится.

— Доброе утро, — сказал он и подошел к большому стенному гардеробу, по дороге раздвинув занавески. В комнату хлынул солнечный свет. Доменик вытащил свой чемодан и швырнул на кровать. Тот приземлился довольно далеко от Опал, но она все-таки отодвинулась к другому концу кровати и наконец ответила дрожащим голосом, прижимая простыни к груди:

— Доброе утро.

Его позабавил жест Опал. Если она думает, что он собирается ее изнасиловать после неудачи прошлой ночью, то сильно ошибается.

— Что… что ты делаешь?

Доменик подошел к туалетному столику, открыл ящики и начал вытаскивать всякую всячину.

— Я должен лететь в Штаты. Кое-что случилось. — Он уложил вещи в отделение для мелочей и застегнул молнию. Потом взглянул на Опал. — Думаю, ты не станешь возражать. Мы, кажется, не собирались куда-то поехать на медовый месяц.

Опал посмотрела на него. Он не отводил взгляда, наблюдая за выражением ее лица — облегчение, любопытство, подозрение, — которое постоянно менялось. Она не поинтересовалась, где он провел ночь, но по ее глазам он понял, что ей хочется спросить об этом.

— Ты уезжаешь надолго?

— По крайней мере на неделю. Тебе хватит времени, чтобы закончить новый план по маркетингу и рекламе для обеих групп. Сумеешь?

— Конечно, — уверенно ответила она, ее голос внезапно обрел прежнюю силу.

— Хорошо. Когда я вернусь, то уеду снова и хочу, чтобы ты сопровождала меня. Я должен заняться рынком в Северном Квинсленде.

— Понимаю. Похоже, это значит, что ты будешь «брать меня с собой». Но, Доменик…

Опал залилась румянцем. Ее вид говорил о крайнем смущении. Она сидела, обложившись подушками, как будто возвела вокруг себя стену.

— Да?

— Ты собираешься одеться?

Уголки его рта приподнялись.

— Разве тебе не нравится мое тело?

Опал моргнула, и он понял: она тут же пожалела, что затронула эту тему.

— Ну, это просто потому, что… сюда вот-вот придут из обслуживания номеров, и…

Он ничего не сказал. Просто ждал, пока она договорит.

— Извини, — наконец сказала Опал, выбираясь из кровати. — Ванная тебе больше не нужна?.. — Не дожидаясь ответа, она скрылась за дверью. Доменик услышал, как повернулся запор. Судя по всему, ей не хотелось рисковать и повторять опыт прошлой ночи.

Он натянул кое-что из одежды, швырнул оставшиеся вещи в чемодан и захлопнул крышку. Его позабавила реакция Опал. У нее оказался очень противоречивый характер — то она, как мегера, плюется огнем и серой, а то — сама простодушная невинность и ведет себя как юная девушка.

Но все-таки прошлой ночью в душе… В его объятиях Опал напоминала жидкое пламя, он ласкал ее гладкую, шелковистую кожу, и она отвечала ему взаимностью. Он может подождать следующей встречи с Опал. Нет сомнения, она того стоит.

Она появилась, одетая в белый махровый халат. Официант, обслуживающий номера, уже доставил завтрак, и Доменик сидел за столом, читая газету. Он жестом указал Опал на стул и налил ей чашку кофе.

Она села, с облегчением увидев, что он наконец надел брюки.

— Как ты пьешь кофе? — спросил он.

— Только с молоком, без сахара.

Он добавил молока и передал ей чашку. Внезапно она снова осознала важность того, что с ними произошло. Вот они сидят и завтракают, как любая семейная чета. Если не считать того, что муж даже не знает, какой кофе пьет жена.

Где Доменик провел ночь? И чем объяснить эту внезапную поездку в Штаты? Он же приехал в Сидней на неделю. Что могло случиться? Почему его так тянет обратно?

Может, это касается Эммы?.. У нее по спине пробежала дрожь. Но чего же она ждала? Вчера ночью сама, можно сказать, заставила его уйти. И дала понять, что ближайшие несколько дней не сможет зачать ребенка. Зачем ему оставаться здесь?

В глубине души ей хотелось задать эти вопросы, понять, насколько обоснованны ее страхи, но она не могла. Если ей безразлично — а так оно и есть! — то все, чем он занимается, это его личное дело, и ничего менять не следует.

Опал прихлебывала кофе, наслаждаясь его вкусом, и думала о том, как провести день. Раз Доменик уезжает, она может побывать в «Доме Перл», попытаться найти для него нового менеджера, женщину достаточно твердую, но не лишенную сострадания. Ей и в голову не приходило, как трудно найти человека с подходящим опытом и характером.

И тут ее осенило. Дейрдре Хэнкок. Женщина собиралась уволиться из «Силверз», и именно она идеально подойдет на эту должность. Может быть, стоит ей позвонить.

— Тебе нужно поесть, — сказал Доменик, отвлекая Опал от мыслей и протягивая ей тарелку с семгой, яйцами и гренком. — Вчера вечером ты ни к чему не притронулась.

Она взяла тарелку, вдохнула восхитительный аромат еды, и к ней вернулся аппетит.

— Молодец, — одобрил Доменик, вставая из-за стола. — Хорошо, что ты ешь. Я предпочитаю женщин с пышными формами. — Он подошел к кровати и взял чемодан.

Опал приподняла бровь, держа в руке чашку с кофе.

— А я предпочитаю мужчин в нательном белье.

Его мягкий смех застал ее врасплох. Еще сильнее Опал удивило то, что ей стало приятно, когда она поняла, что заставила его рассмеяться.

Доменик наклонился, проходя мимо нее к двери, и чмокнул в щеку. Его губы слегка коснулись ее кожи.

— Мы расстаемся ненадолго, — с улыбкой произнес он, перед тем как уйти. — Я обязательно это изменю. До свидания, дорогая.

Дверь за ним закрылась, а Опал еще долго сидела за столом, ощущая прикосновение его губ и запах одеколона. И спрашивала себя: как, после всего, что произошло вчера, они могли так спокойно общаться?

Кстати, он всерьез решил постоянно показываться ей голым? А впрочем… У него красивое тело, такое упругое и мускулистое, что он вполне мог позировать для изображения какого-нибудь римского бога. Неужели нельзя любоваться его телом и при этом не краснеть, как школьница?

Опал вздрогнула. Пройдет немногим больше недели, и он вернется. Тогда им ничто не помешает по-настоящему вступить в брачные отношения. На прошлой неделе одна мысль о том, чтобы заняться с ним любовью, вызывала у нее волнение и страх. Теперь она испытывала приятное предвкушение.