Невеста Рейвенсдена

Глава пятая

Сара застыла в седле, глядя на Рейвенсдена невидящими глазами, рот судорожно ловил воздух, никак не проходивший в легкие из-за сжавшей горло судороги. Секундой позже девушку охватила крупная дрожь, как будто ее окунули в ледяную воду, потом снова бросило в жар.

– Мисс Линлей! Сара! – Рейвенсден схватил ее за руку. Потянув поводья, он остановил лошадей и обхватил девушку за талию.

Сара решила, что он намеревается пересадить ее на свою лошадь, и невероятным усилием воли попыталась привести себя в чувство.

– Нет! Отпустите меня!

– Отпущу, как только вам станет лучше, – проговорил он спокойно, игнорируя ее отчаянные попытки вырваться. – Успокойтесь. Вы же знаете, я не причиню вам зла. Да ведь мы и не одни, Фиггинс сейчас догонит нас.

Он был прав. Оставив попытки сопротивления, Сара подчинилась, сообразив, что Рейвенсден просто боится, что она потеряет сознание и упадет. Дрожь постепенно оставляла ее тело, но страшные видения все еще беспорядочно метались в мозгу.

– Как вы могли? Как вы могли такое сказать? Ни одна женщина никогда… Это же мужчины, сами они… Вы что думаете, мужчины никогда не совершают этого… для того, чтобы заполучить жену?

– Тише, – прошептал он. – Не пытайтесь говорить. – Одной рукой он нежно привлек ее к своему плечу, а другой снял с нее шляпку.

И она позволила ему! Как можно, в полубеспамятстве поразилась Сара. Он сказал такую ужасную вещь! Такое непростительное оскорбление, а она отдыхает на его плече, чувствуя, как тепло его тела проникает в нее, постепенно возвращая ей силы.

– Ну вот, так лучше, – убаюкивал низкий, бархатный голос. – Дышите глубже. Все скоро пройдет. А, вот и Фиггинс. – Его тон изменился, и Сара почувствовала, что он оглядывается. – У мисс Линлей неожиданно закружилась голова. Поезжайте вперед и предупредите ее домашних.

– Нет. – Сара подняла голову, бессознательно сжав руку Рейвенсдена. – Не надо беспокоить дядю Джаспера. Мне лучше. Действительно лучше и…

– Да вы белее мела, – пробормотал Рейвенсден, посмотрев на нее. Но не стал настаивать и махнул рукой, давая понять слуге, чтобы тот ехал вперед. Фиггинс кивнул.

– За конюшнями Гранжа есть ворота, которые выходят прямо в поле, – сказал он. – Я подожду там, милорд.

Сара удивилась:

– Откуда он знает?

– Понятия не имею. Может, иногда ездит по этой дороге, когда прогуливает лошадей.

– Но это же частная…

– Это не имеет значения, – нетерпеливо прервал ее Рейвенсден. – Сара…

Звук ее имени с ошеломляющей быстротой вернул девушку на землю. Сара в изумлении уставилась сначала на Рейвенсдена, а затем на свою руку, все еще обнимающую его. В тот же миг, ужаснувшись тому, что он продолжает прижимать ее к себе, девушка начала вырываться с такой силой, что чуть не вылетела из седла.

От ее резкого движения лошади, которые до этого момента послушно стояли рядом, вскинули головы. Медок нервно дернулась и едва не встала на дыбы, а вороной Рейвенсдена коротко заржал и попытался броситься в сторону, но был одним движением приведен в покорность. Рейвенсден прикрикнул на жеребца и, поймав уздечку, успокоил кобылу.

– С вами все в порядке? – довольно грубо воскликнул он.

Чувствуя себя полной идиоткой, Сара выпалила в ответ также резко:

– Конечно, в порядке.

На самом деле в ее словах не было ни капли правды. Она чувствовала себя ужасно, все внутри у нее дрожало, руки с трудом держали поводья. Бедняжка все на свете бы отдала, чтобы попасть домой, но у нее еле хватало сил прямо держаться в седле.

– Простите, что закричал, – проговорил Рейвенсден уже спокойнее. – Боялся, что вы не сумеете удержать лошадь.

Он отпустил уздечку и протянул ей шляпку, ярко-зеленое перо которой было повреждено во время его стремительной схватки с конем. Сара вдруг сообразила, как легко и моментально, одной рукой он справился с огромным животным. Сознание его силы привело ее в трепет. Она нахлобучила шляпку на растрепавшиеся кудри и в упор посмотрела на него.

– Мое здоровье тут ни при чем, – заявила она. – Это мое… мое чувство собственного достоинства оскорблено, милорд. Как вы посмели высказать такое низкое обвинение?

У него широко раскрылись глаза.

– Господи, я ни в чем не обвинял вас!

– Я прекрасно это понимаю и надеюсь, что вы не подозреваете меня в намерении…

– Да, можете не стараться подобрать пристойный эвфемизм, мисс Линлей. Боюсь, моя неделикатность вызывает у вас негодование. Мне остается только еще раз извиниться. Ваши участливые вопросы заставили меня поверить, что вы предпочтете искренний ответ.

Сара задохнулась от гнева:

– Это не был искренний ответ, сэр. Это было откровенное оскорбление женщин!

Рейвенсден наклонился и поймал ее яростно жестикулирующую руку.

– Нет, это не так. И я совершенно согласен с вами, что есть мужчины, пытающиеся с помощью насилия получить себе жену. Но я говорил об особом типе чрезмерно предприимчивых особ женского пола, с которыми вы, к счастью, не сталкивались.

Когда она попыталась вырвать руку, пальцы его напряглись и он прямо посмотрел ей в глаза. В ту же секунду его голос стал очень низким, мягким и на редкость серьезным:

– Мисс Линлей, когда вы попросили у меня объяснений, я не хотел так жестоко расстроить вас. Знаю, я был ужасающе прямолинеен. Пожалуйста, простите меня.

– Я… – Она не могла продолжать. Теплота и нежность его голоса доконали ее. Она готова была расплакаться и одновременно хотела продолжать обвинять его за те омерзительные слова, которые он посмел сказать. – У меня в голове не укладывается, что мы могли вообще говорить на такую тему, – наконец в явном замешательстве выдавила она.

– И неудивительно, – пробормотал Рейвенсден. – К сожалению, с нашей первой встречи я, кажется, все время расстраиваю вас и все время вынужден извиняться. – Он отпустил ее руку и указал на дорожку: – Может, поедем? Полагаю, мисс Линлей, вы хотите как можно скорее попасть домой.

Она не нашлась, что ответить, и молча поехала вслед за ним через поле по направлению к Гранжу. Медок, словно почувствовав настроение хозяйки, уныло брела по дорожке.

Сара никак не могла успокоиться. Ко всем противоречивым чувствам, бушевавшим у нее в душе, прибавилось и чувство вины. Наконец она рискнула взглянуть украдкой на Рейвенсдена, ехавшего впереди. Ее мучила совесть, что она не только не приняла его извинений, но даже не ответила ему.

– Я понимаю, почему вы могли составить обо мне неверное мнение, милорд, – начала она, глядя в одну точку между ушей лошади, и, проглотив комок в горле, отважно добавила: – Вы, наверное, считаете меня законченной истеричкой.

– Нет, – произнес он отрывисто. – Не считаю.

Нежной и страстной, паникующей от его близости и совершенно лишенной женских хитростей, добавил он про себя, но не истеричкой. Сегодня ему не разгадать окружающую ее тайну, не очень это приятное занятие – отрывать крылышки у беззащитной бабочки. Какой бы страшный секрет ни скрывался за ее моментальными сменами настроения – от восхитительно естественного до неожиданной паники, она вынесла достаточно для одного дня. Он не мог больше давить на нее.

К тому же стало совершенно очевидным, что ее страхи, вызванные каким-то случаем в прошлом, не имеют никакого отношения к шпионажу. Или контрабандистам. Не надо обладать излишней проницательностью, чтобы увидеть, как усердно избегает она близкого физического контакта. С любым мужчиной или только с ним, старался понять он, вспоминая их первую встречу. А почему, собственно, его это так волнует? У него и своих забот хватает. Это его решительно не касается.

Так почему же он не мог оставить ее и уехать, мрачно спрашивал себя Ник. Почему было так мучительно ждать, когда же появятся красные кирпичные стены поместья Сары, ворота и Фиггинс возле них, чтобы наконец иметь возможность повернуться к ней и спросить:

– Так что?

– О чем вы? – уныло спросила она.

– Так что, моя невоспитанность вызывает у вас отвращение?

Надо сказать «да», подумала Сара. Сказать «да» и покончить с этим. Теперь, когда она получила назад пистолет, не было никаких причин разговаривать с Рейвенсденом снова, за исключением вежливых приветствий при встречах в обществе. Но она не могла заставить себя сделать это.

– Невоспитанным вас не назовешь, – храбро начала она, стараясь не глядеть на него. – И… вы не вызываете во мне отвращения.

– Благодарю вас, мисс Линлей. Могу ли я предположить тогда, что вы согласитесь представить меня своему дяде? Мне бы очень хотелось познакомиться с ним.

– Я так и собиралась сделать, милорд.

– Еще раз благодарю вас. Долго я не задержусь. Уверяю вас.

– Думаю, милорд, двадцать минут – оптимальное время для первого визита.

Ник стиснул зубы и упорно продолжал:

– Тогда я приложу максимум усилий, чтобы отвлечь вашего дядю, в то время как вы будете возвращать на место пистолет.

Брошенный на него из-под опущенных ресниц робкий взгляд вызвал страстное желание немедленно схватить девушку в объятия и защитить от преследующих ее ужасов. К счастью, прежде чем он успел сделать что-либо, что навсегда отвратило бы ее от него, она пустила лошадь в легкий галоп, и они быстро доскакали до ожидавшего их у ворот Фиггинса.

Больше никто из них не проронил ни слова. Они спешились, и Сара повела его по дорожке, обсаженной цветами, к главному входу дома, выстроенного в георгианском стиле. Завернув за угол, Ник увидел высокого седовласого старика – опираясь на трость, он спускался с лестницы. Услышав шаги, старик поднял голову и улыбнулся.

– Сара, моя дорогая, – ласково проговорил он, протягивая к ней тонкую, изящную руку, – я волновался. Куда ты подевалась?

– О, дядя Джаспер, мне очень жаль. Разве уже так поздно? – Сара поспешила вперед с такой готовностью, что покинутый без всякого сожаления Ник даже сжал кулаки от огорчения.

Она взяла протянутую дядей руку и, встав на цыпочки, поцеловала его сморщенную щеку. Было ясно, что, какие бы кошмары ни преследовали ее, кого бы или чего бы она ни боялась, причину надо было искать не здесь. И его снова поразило, как быстро она сумела взять себя в руки.

– Во всем виновата Медок, – объяснила она, бросив на Ника такой красноречивый взгляд, что тот не мог не подыграть ей. – Она просто отказалась идти домой, не проскакав по своей любимой тропинке вокруг скал. И мне пришлось бы подчиниться ее капризу, я уже не знала, что и делать, но тут на нас наткнулся лорд Рейвенсден. Он любезно предложил мне свою помощь, и я подумала, что ты захочешь поблагодарить его, так что…

Прежде чем она закончила свой сбивчивый рассказ, сэр Джаспер выпустил ее руку и повернулся поприветствовать гостя. Ник встретился взглядом с добрыми и проницательными голубыми глазами.

– Итак, милорд, вы и есть внук старого лорда Комберфорда, – вкрадчиво проговорил старик. – Рад познакомиться. Я как раз на днях собирался нанести вам визит и, признаться, чрезвычайно благодарен за то, что вы избавили меня от необходимости совершать утомительное путешествие в дребезжащем шарабане, на котором Сара заставляет меня ездить. Но, надеюсь, злоключение моей племянницы не нарушило ваших планов?

– Очень рад познакомиться, сэр. – Ник инстинктивно смягчил голос и как можно легче пожал руку пожилому джентльмену. – Нет, это нисколько не нарушило моих планов. Мисс Линлей преувеличивает. Я просто проводил ее до дома.

– Что ж, весьма обязан вам, сэр. Сказать правду, я не одобряю эту причуду, которую она вбила себе в голову, – ходить гулять или ездить верхом одной. Теперь мы видим, что из этого может выйти.

– Но, дядя Джаспер, я же сказала вам…

– Да, да, дорогая. – Он потрепал ее по щеке. – Я понимаю, что безнадежно старомоден, но тут уж ничего не поделаешь. Ты должна быть снисходительна к старику, который беспокоится о тебе.

Она весело улыбнулась ему.

– Дорогой дядя Джаспер, для этого нет никаких оснований, уверяю вас. Но мне очень жаль, что я причинила вам беспокойство. Как мне загладить свою вину? Проиграть следующую партию в шахматы?

– Хитрая девчонка, – засмеялся он. – Видите, что творится, милорд! Мог ли я предположить, что до этого дойдет, когда показал ей шахматную доску? Но что же мы стоим на ветру? Входите, сэр, входите. Ваш дедушка говорил мне, что вы и сами превосходно играете в шахматы. Полагаю, выучились у него? Возможно, как-нибудь вы доставите мне удовольствие и мы сыграем партию?

– Я так долго не играл, что, боюсь, разочарую вас, сэр, но буду счастлив тем не менее сразиться с вами. – Ник предложил Саре руку, чтобы подняться по ступеням, и слегка нахмурился, почувствовав едва уловимую дрожь, как только его пальцы коснулись ее руки.

Девушка бросила быстрый взгляд на дядю, но сэр Джаспер был полностью сосредоточен на трудном для него подъеме. Так и не заметив замешательства племянницы, он ввел их в небольшой светлый зал, из которого выходили двери в соседние комнаты и узкая изящная лестница вела на второй этаж.

Как только они вошли, Сара высвободила руку и подхватила юбки, явно готовая сбежать. – Да, да, иди, моя дорогая, – одобрил сэр Джаспер, жестом указывая в сторону лестницы. – Ты, без сомнения, хочешь переодеться. Сюда, милорд. Позвольте показать вам одну неоконченную партию. Мне и вашему дедушке так и не удалось ее доиграть. Сара предлагала сыграть за Джонатана, но это совсем не то. Маленькая проказница всегда выигрывает. Никакого почтения к старшим.

– Не верьте ему, сэр, – обернулась Сара, вежливо улыбаясь. – Дядя – первоклассный шахматист.

Сэр Джаспер просиял.

– Вот как? – Сознавая, что она собирается упорхнуть и он больше ее сегодня не увидит, Ник преградил ей дорогу и протянул руку. – В таком случае я рассчитываю на ваше сострадание, мисс Линлей, помогите избежать ловушек, которые расставит для меня ваш дядя.

На секунду заколебавшись, девушка все-таки протянула руку, слегка покраснев, когда их пальцы соединились.

– До свидания, милорд, – произнесла она тихо. – Благодарю вас за помощь.

Ник отпустил ее. Первый раз в жизни ему трудно было соблюдать правила хорошего тона, которые, казалось, стали его второй натурой. Так не хотелось позволить ей просто уйти. Он наблюдал, как девушка поднимается по лестнице, понимая, что она с трудом удерживается, чтобы не побежать.

Не бежать, убеждала себя Сара. Не бежать и не оглядываться. Глядеть прямо перед собой до самых дверей своей комнаты. Упаси Бог взглянуть на него украдкой. Ни в коем случае…

Он все еще стоял там же, где они простились, опираясь рукой на перила лестницы, и смотрел на нее. Сара замедлила шаг. Его взгляд притягивал ее, заставлял остановиться. Девушка оглянулась, рука судорожно вцепилась в перила…

И вдруг он улыбнулся такой озорной, все понимающей улыбкой, что сердце у нее замерло. Казалось, время остановилось. А потом, к ее глубокому изумлению, ее губы дрогнули, и она улыбнулась ему в ответ. Слабая, нерешительная, застенчивая, но все-таки улыбка, которая сказала ему все, чего она не могла произнести. Благодарность, зарождающаяся дружба, начало доверия, ободрение.

Ободрение?

Улыбку как будто стерли с ее лица. Сара развернулась и взлетела по лестнице в свою комнату, в ужасе от того, что мог подумать дядя о ее странном поведении. Сердце отчаянно билось. Ободрение! Господи, как могла ей в голову прийти такая нелепая мысль? За всю жизнь она не встречала человека, который меньше нуждался бы в ободрении, чем граф Рейвенсден.

Если уж кто и нуждался в ободрении, или хотя бы в успокоении, так это она сама.

– Маленькая леди очень мила, милорд.

Ник оторвал хмурый взгляд от дороги и покосился на хитроватое лицо камердинера, снедаемого любопытством. Они уже минут пять как покинули Гранж, а по опыту граф знал, что Фиггинс не может молчать больше пяти минут, если ему есть что сказать.

– Очень, – мрачно согласился он. – К тому же она еще и умна, так что следи за своим хозяином в ее присутствии.

– Слушаюсь, сэр. – Какое-то время слуга обдумывал его слова, а затем добавил: – Теперь нам не придется больше ошиваться вокруг дома, раз вы познакомились с ее дядей.

– Ошиваться? Даже не хочу спрашивать, где ты набрался таких слов.

– В этом нет необходимости, сэр. Наверное, там же, сэр, где и вам случалось бывать в свое время.

Ник нехотя усмехнулся.

– Вполне возможно, – проговорил он. – Знаешь, все чертовски осложняется.

– А разве хоть с одним из ваших заданий было не так? – заметил с понимающим видом Фиггинс. – Простите мне мою дерзость, милорд, но что вы думаете о старом джентльмене?

Ник задумчиво прикрыл глаза.

– Вот в этом-то, черт возьми, и вся сложность. Он стар. Старше, чем я предполагал. Ему, должно быть, уже под восемьдесят, он скорее принадлежит к поколению моего дедушки.

– Да, похоже, объект для нас не подходящий, – пробормотал Фиггинс. – Странно все как-то себя ведут, когда заходит речь о хозяевах Гранжа… Никто не сплетничает о них. Удивительное дело!

– Вот именно. И с этого момента, Фиггинс, ты тоже не проронишь ни слова на тему мисс Линлей и ее дяди. По крайней мере пока мы все не выясним.

На лице слуги появилось выражение незаслуженной обиды.

– Я свел дружбу со всеми рыбаками этого проклятого побережья, – сказал он, нарочито меняя тему, – хотя и надеялся, что после возвращения из Франции ноги моей больше не будет в лодке. Меня тошнит каждый раз, когда я туда забираюсь.

Ник ухмыльнулся.

– Утешай себя тем, что в гостиной ты бы чувствовал себя еще хуже. Зато мне, судя по всему, не избежать общения с соседями, а я до этого не охотник.

– Ничего, может, все к лучшему. – Фиггинс метнул на хозяина лукавый взгляд. – А если маленькая леди запустит в вас свои коготки, милорд, глядишь, вы и повеселеете.

Наступило ледяное молчание.

– Как долго ты уже со мной, Фиггинс? – наконец спросил Рейвенсден вкрадчиво.

Камердинер сжал губы и взглянул с опаской.

– Ну… годков этак около восьми, милорд.

– Ах да! Вспоминаю, как мы встретились. Ты избавил меня от довольно нежелательного знакомства с ножом.

– Никогда не одобрял людей, подло нападающих сзади, – пробурчал слуга.

Голос Ника стал еще вкрадчивее:

– Разделяю твои чувства. Тем не менее, если хочешь остаться у меня на службе, никогда больше не называй мисс Линлей «маленькой леди» и никогда не говори, что она собирается запустить в меня свои коготки.

– Слушаюсь, милорд.

– И раз уж мы заговорили на эту тему, – он взглянул на притворно удрученную физиономию Фиггинса, – тебе бы полагалось знать меня получше. Ни одной женщине еще не удавалось запустить в меня коготки.

– Ваша правда, сэр, – ответил слуга, снова оживляясь, – ни одна не сумела вас подцепить. Никак не могу забыть ту красотку, что три года назад, казалось, зацепила вас как следует. Пыталась выудить из вас информацию. А чем кончилось? Сама рассказала все, что вас интересовало. – Он усмехнулся. – Пела как птичка. Это уж точно.

– Благодарю тебя, я помню. Однако не забывай нашего разговора.

– Как скажете, милорд. Вас никогда не интересовали женщины. Никогда. В отряде только об этом и говорили.

Считая, что последнее слово все-таки осталось за ним, Фиггинс наконец умолк и молчал до конца пути, предоставив хозяину возможность погрузиться в собственные мысли, вертевшиеся отнюдь не вокруг задания, а вокруг некой леди, вызвавшей в нем довольно банальные эмоции. Она пробудила в нем желание, с которым трудно было совладать, впрочем, ничего удивительного – Сара была не только очень хорошенькой, но и на удивление наивной и милой, при этом несомненно отличалась незаурядным умом. Но красивые женщины и раньше появлялись в жизни Ника, как правило, ненадолго, и исчезали, совершенно не затронув его чувств. Он расставался с ними без всякого сожаления.

Простое плотское влечение, однако, никак не могло объяснить того неимоверного облегчения, которое он почувствовал, поняв, что дядюшка Сары мог оказаться в действительности тем, кем и казался, – утонченным, болезненным старым джентльменом. Это не объясняло и гнева, который он испытывал всякий раз, когда она явно пугалась его прикосновений, и его страстного желания, чтобы к нему, а не к дяде она бросилась в объятия за защитой.

Мысль о ней проникла в те глубины его души, которые, как он думал, уже навеки закрыты.

– О Господи, почему мы не захватили с собой слуг? Ума не приложу, как мы все это донесем! Придется дойти до гостиницы и снова вернуться. Сара, ты уверена, что твое коричневое батистовое платье завернули как следует? А где моя новая мантилья?

Не переставая говорить, леди Риббонхолл вышла от своей портнихи на людную улицу и начала пересчитывать свертки, мешая прохожим.

– Ах, мама, перестаньте суетиться. Мы с Сарой прекрасно справимся, к тому же осталось зайти только в галантерею. – Джулия ловко подхватила несколько коробок одной рукой, а другой забрала свертки у разволновавшейся родительницы.

– Да, но нам надо купить еще массу вещей. Шелковые чулки, перчатки, бальные туфли, ленты. Полагаю, Сара, ленты вишневого цвета будут прекрасно сочетаться с коричневым. И мы непременно должны вернуться к Селине за шляпами. О Господи, почему нельзя купить все в одном месте? Насколько это было бы проще!

– Мадам, дорогая, нет совершенно никакой нужды обегать весь Истборн в поисках какой-то шляпки, – вмешалась Сара. – Поверьте, у меня достаточно шляпок и платьев на все случаи жизни. Вы измучились и…

– Измучилась? – Леди Риббонхолл поглядела на свою подопечную с неподдельным изумлением. – Покупая новые платья? Да ничуть, дорогое дитя. Вперед! В галантерею!

Это прозвучало как сигнал к атаке. Врезавшись в толпу, она поплыла вниз по улице подобно роскошной трехпалубной фелуке в сопровождении двух маленьких фрегатов. Сара только изумлялась выносливости миледи.

– Думаю, нужны две пары бальных туфель, – заявила леди Риббонхолл таким тоном, словно с ней спорили.

Сара отмахнулась от навязчивого воспоминания о блестящих зеленых глазах и озорной, запавшей ей в душу улыбке и попыталась проявить интерес к разговору:

– Две, мадам? Но…

– Это минимум, милочка. Завтра вечером будет прием, и, так как получено приглашение на бал к Шерингтонам в следующем месяце, все захотят устроить бал и у себя. Да, кстати, хотела предупредить тебя, дорогая: никогда не танцуй с одним джентльменом больше двух раз подряд, и если кто-нибудь пригласит тебя на вальс…

– Я не намерена танцевать вальс, – довольно невежливо прервала ее Сара, но немедленно вспыхнула и попыталась загладить неловкость: – Помнится, вы предупреждали Джулию, что она не должна танцевать вальс… К тому же я не могу находиться в такой интимной близости с незнакомым мужчиной.

– Ну, не думаю, что ты встретишься с кем-нибудь совсем уж незнакомым, – проговорила леди Риббонхолл, совершенно не поняв того смысла, который вложила в эти слова Сара. – Эти приемы вполне респектабельны, и знаешь ли, когда все правильно устроено, то вальс – самый очаровательный танец. Конечно, в городе расквартированы молодые офицеры, а кое-кто из них не совсем нашего круга, и эти ужасные девчонки Смисби, которые не умеют себя вести…

– Мама, будь уверена, мы с Сарой будем тихо сидеть в уголочке, – пообещала Джулия, ехидно улыбнувшись.

– Глупости, милочка, – заявила леди Риббонхолл со знанием дела. Она стремительно повернула на другую улицу, чуть не сбив какого-то зазевавшегося джентльмена, и продолжила свою лекцию: – Я только советовала Саре быть осмотрительной. И если не хочется танцевать с каким-нибудь джентльменом, моя дорогая, не бойся отказать ему. Это напомнило мне о еще одной важной вещи. К несчастью, некоторые мужчины не умеют достойно принять отказ. Поэтому лучше говорить, что ты уже приглашена.

– Благодарю вас, мадам, – вполне искренне проговорила Сара.

– Знаешь, я не сторонница того, чтобы говорить неправду, но иногда просто нет другого выхода. Помню, много лет назад один джентльмен продолжал упорно настаивать на том, чтобы я танцевала с ним, хотя и путал левую ногу с правой. Он никак не желал удовлетвориться простым «нет».

– Прекрасно понимаю, что вы имеете в виду, мадам, – согласилась Сара, улыбнувшись. – В Танбридже я встретила весьма похожего джентльмена, он сопровождал свою больную родительницу, и, вместо того чтобы быть с ней, он все время уговаривал меня покататься в коляске или погулять по городу. Думаю, его матушка решила, что я очень бесцеремонная девица и пытаюсь поймать в сети ее драгоценного сыночка.

– Господи, милочка, а он действительно совсем неподходящая партия?

– Абсолютно, – ответила Сара, разбивая тайные надежды леди Риббонхолл. – Не говоря уже о плохих манерах, он похож на лягушку. Он даже одевается в зеленое.

– Ну, будем надеяться, что под моим патронажем тебе не будут досаждать лягушки. Вот и пришли. Господи! Какая тьма народу! Почему всем приспичило делать покупки именно сегодня? Каким образом мы вообще… – Леди Риббонхолл от волнения опять впала в бессвязность, сосредоточившись на прокладывании пути в переполненную галантерею.

– Послушай, мама, нам надо разделиться. – Джулия взяла командование на себя. – Сара, ты займись бальными туфлями, ты, мама, покупай ленты, а я – перчатки и чулки. Встретимся у выхода.

Леди Риббонхолл послушалась доводов разума, и они разошлись. Сара не без труда протиснулась к освободившемуся месту около стены, рядом с тучной дамой в фиолетовом тюрбане, который та все время поправляла, так как он съезжал на один глаз. Девушка примостилась около стены и попыталась сообразить, как ей примеривать туфли, стоя на одной ноге и удерживая руками свертки, если все-таки удастся привлечь внимание сновавших взад и вперед, подобно муравьям, продавцов.

Вокруг царили суматоха и толчея. Недалеко две дамы громко спорили, какую из кашемировых шалей выбрать, а в это время их респектабельные отпрыски деловито выкидывали содержимое большой стеклянной вазы для цветов на пол. К неописуемому восторгу маленьких негодяев, несколько бутонов уже были раздавлены. Сара начала было подумывать, а не выдержат ли старые бальные туфельки еще несколько раутов, когда обратила внимание на другую леди, которая выглядела такой же измученной, как и она сама. Возле дамы стоял маленький мальчик. Однако в отличие от своих сверстников ребенок держался за руку матери, а на его круглом личике читалось выражение растерянности и испуга.

Девушка сочувственно улыбнулась ему. Малыш, по всей вероятности, побаивался, что с ним поступят так же, как с цветами. Сара подняла глаза, чтобы посмотреть, видит ли мать, что творится с ребенком, и тут же поняла причину испуга мальчика. Леди была бледна как смерть, ее шатало. И в любое мгновение могла потерять сознание.

Не обращая больше внимания на толпу, Сара кинулась вперед и подхватила женщину под руку.

– Извините, мадам, – быстро проговорила она в ответ на удивленно поднятые к ней голубые глаза. – Я заметила, что вам плохо. Рядом есть кресло. Уверена, дама в фиолетовом не будет возражать…

– О нет, пожалуйста. – Покачав головой, леди выпрямилась и глубоко вздохнула. – Не надо ее беспокоить. Я не больна. Просто здесь душно, и когда все время стоишь…

– Удивительно, что мы еще держимся на ногах, – закончила с улыбкой Сара.

– Да, действительно. – Женщина, немного придя в себя и порозовев, улыбнулась в ответ. – Чего только мы, дамы, не готовы терпеть ради куска индийского батиста.

– Так из-за этого такая толчея? Господи Боже мой! Ведь тут же можно проторчать весь день! Вы одна, мадам? Могу я?..

– Мама не одна, – пропищал тоненький голосок снизу. – Я же с ней!

– Уверена, лучшей защиты не бывает, – быстро ответила Сара, улыбнувшись поднятому к ней возмущенному личику. – Как вы полагаете, сэр, если я проделаю дорожку в этой толпе, вы сможете вывести маму на улицу?

Малютка кивнул, гордо выпятив грудь в желтом сюртучке.

– Не беспокойтесь, мисс. Мы с Гайлсом прекрасно справимся. Нет никакой необходимости…

– Пустяки. Я и сама буду счастлива уйти отсюда. – Сара наклонилась, чтобы поднять сверток, который выронила, и указала на дверь. – Пойдемте, мистер Гайлс, держитесь за мной.

– Мое полное имя – мистер Гайлс Бирсфорд, – важно произнес мальчик, как только они благополучно выбрались на улицу. – А мама – миссис Вильям Бирсфорд.

– Как хорошо, что вы догадались представиться, – сказала Сара, очарованная манерами малыша. – Меня зовут мисс Сара Линлей. Очень приятно познакомиться.

– Как видите, мисс Линлей, Гайлс справился со всем гораздо лучше, чем его мать, – проговорила извиняющимся тоном миссис Бирсфорд, в то время как ее сын торжественно пожимал руку новой знакомой. – Благодарю вас. Вы очень добры. Весьма глупо в моем положении так долго находиться в духоте, но теперь, уверена, все будет хорошо.

– Да, да, конечно, – неловко пробормотала Сара. Она поначалу не заметила того, что так явно бросалось в глаза даже в переполненном магазине, а теперь не могла понять, почему так смутилась. Миссис Бирсфорд была, безусловно, далеко не первой беременной женщиной, встреченной ею в жизни.

Леди наклонилась, чтобы привести в порядок костюмчик сына, и Сара смогла ее как следует рассмотреть, пораженная открытием, что миссис Бирсфорд была совсем немного старше ее. Это была миловидная женщина с голубыми глазами, крошечным розовым ротиком и изящным овалом лица, которое венчалось копной рыжих волос. Было совершенно очевидно, что она собирается освободиться от бремени в течение ближайших недель.

– Миссис Бирсфорд, не хотите ли присесть? – неуверенно спросила девушка. – Недалеко в парке есть скамейка, или, может быть, ваш экипаж…

– Нет, мы пойдем пешком. – Миссис Бирсфорд улыбнулась, выпрямляясь. – Меня зовут Лидия. Я знаю, мы не были представлены, но я когда-то уже видела вас в городе. Простите, но вы так красивы, что вас трудно не запомнить.

Сара вспыхнула, не найдя что ответить.

– Вы живете в Истборне? – наконец спросила она.

– Да, муж снял для нас квартиру в нескольких кварталах отсюда. Он сейчас в отпуске, пока не заживет полученная на войне рана… – На секунду лицо женщины омрачилось. – Но вы не беспокойтесь, мы подождем его на скамейке в парке. Он должен встретить нас на этом углу после визита к своему доктору.

– Понятно, – пробормотала Сара, отчего-то чувствуя себя неловко. – Ваш… я хотела сказать, мистер Бирсфорд серьезно ранен?

– Достаточно. – Лидия быстро взглянула на Гайлса, но мальчик был поглощен зрелищем проезжавших мимо экипажей. – Бедный Вильям несколько месяцев провалялся во французском госпитале в ужасных условиях, – объяснила она, понизив голос. – В конце концов его обменяли вместе с другими военнопленными, но понадобился почти год, чтобы он пошел на поправку.

– Мне очень жаль. Должно быть, вы очень беспокоились.

По омрачившемуся личику миссис Бирсфорд Сара поняла всю нелепость своего замечания. И чуть с досады не прикусила язык. Но что еще она могла сказать? Долг любой добропорядочной жены беспокоиться о здоровье раненого мужа. Почему же ей казалось, что к данному случаю чувство долга не имело ни малейшего отношения?

– Да, конечно, – согласилась Лидия. – Но, – добавила она, просветлев, – все теперь позади. Вильям поправляется на глазах, и летом у Гайлса появится маленький братик. Кстати, это напомнило мне, мисс Линлей, что я не поблагодарила вас как следует за вашу доброту. Было очень благородно с вашей стороны прийти мне на помощь. А как насчет вас? Вы одна? Может быть, мы проводим вас, когда Вильям?..

– Нет, нет, – прервала ее Сара. – Мои друзья все еще в магазине. Я должна встретиться с ними здесь, так что со мной все в порядке.

Лидия дружески улыбнулась ей.

– Ну что ж, очень рада. Придется отпустить вас. Вы бываете на местных публичных балах? Не то чтобы Вильям и я были сейчас в состоянии танцевать, – усмехнулась она, – но ужины бывают очень хороши, и, конечно, можно поиграть в карты. Возможно, мы снова встретимся. Пойдем, Гайлс, дорогой. Поклонись мисс Линлей и дай мне руку, чтобы перейти через дорогу.

Чувствуя себя в какой-то мере ответственной за маленькую семью, Сара подождала, пока они не пересекли улицу и не уселись на скамейку у входа в парк. Она помахала им на прощание и уже было повернулась, готовая снова войти в ненавистную галантерею, когда из-за угла появился высокий джентльмен в офицерской форме. Несмотря на уличный шум, Сара услышала радостный вопль мальчика:

– Папа! Папа!

Ребенок рванулся вперед и был тут же подхвачен отцом на руки. Сара увидела, как Гайлс что-то возбужденно рассказывает, явно описывая их приключение. По какой-то непонятной причине она не могла оторвать от них глаз, не могла сдвинуться с места. Все мысли, касающиеся леди Риббонхолл, Джулии и необходимости сделать покупки, напрочь вылетели у нее из головы. Казалось, она присутствует на спектакле. Но все происходило в реальности. Она отчетливо увидела выражение тревоги и нежности на красивом лице майора, когда он склонился к жене. И сияющие любовью глаза жены. Супруги обменялись несколькими словами, и Сара увидела, как майор покачал головой и улыбнулся. Лидия засмеялась в ответ, и он, склонившись, поцеловал ей руку. Сара знала, о чем они говорят, как будто бы стояла рядом. Муж мягко выговаривает жене, а та уверяет его, что все в порядке.

Потом майор опустил сына на землю, подал руку жене, и они вошли в парк. Сара заметила любящий взгляд, брошенный им на жену.

Чувствуя, что вторглась во что-то очень интимное и личное, девушка потупила глаза, но тут же снова подняла их, так подействовала на нее увиденная картина семейного счастья.

Супруги вошли в парк, ребенок вприпрыжку бежал впереди. Поддавшись внезапному и совершенно неожиданному порыву, Сара пересекла улицу и, тоже вступив в парк, двинулась за Бирсфордами следом.

Она шла как во сне, сознавая, однако, какая глупая получится сцена, если ее заметят. Бирсфорды то и дело останавливались, привлеченные ранними цветами или необычным деревом. Гайлс носился вокруг, то и дело подбегая к родителям, чтобы показать, какие новые сокровища он отыскал на земле. Что-то удивительно знакомое было в этой идиллической картине, хотя ничего подобного из своего детства Сара вспомнить не могла.

Странное чувство насторожило девушку, и тут же пришел ответ, окончательно потрясший ее. Майор слегка прихрамывал и был, видимо из-за продолжительной болезни, слишком худым для своего роста, но в его движениях ощущалась та же мощь и стремительность, какую она заметила в Рейвенсдене. Рядом с ним Лидия выглядела маленькой и хрупкой, и, несмотря на это, она полностью доверилась мужу, родила ему ребенка и носила под сердцем второго.

Пораженная этой мыслью, Сара замерла на середине дорожки, и, как оказалось, к счастью, потому что через секунду семейство тоже остановилось. Майор обнял Лидию, нагнулся к ней и сказал что-то, вызвавшее у нее улыбку. Она поднялась на цыпочки и подставила ему губы, затем последовал быстрый поцелуй. Вся сцена длилась одно мгновенье, потом майор позвал сына, снова взял жену под руку, и все трое двинулись дальше.

Все еще не в силах пошевелиться, Сара наблюдала, как семейство исчезло из виду. Воспоминание о неумышленно подсмотренном поцелуе жгло ее.

Наконец, по-прежнему не отдавая себе отчета в том, что она делает, девушка пошла вперед, забыв о времени. Все смешалось у нее в голове. Такой, казалось, привычный мир внутри нее вдруг изменился, и изменился до неузнаваемости.

И вокруг тоже все стало другим.

– О Боже! – замерев, воскликнула Сара, с ужасом оглядываясь по сторонам. Она все еще была в парке, но, поглощенная своими мыслями, давно свернула с дорожки и оказалась на поляне, окруженной высокими кустарниками рододендрона, из-за которых ничего не было видно. Где-то вдалеке слышались голоса, но она не могла определить, с какой стороны они раздаются.

– Какая же я идиотка! – Сара попыталась определить, откуда она пришла. Как ни странно, звук собственного голоса немного успокоил ее, и она продолжала всячески ругать себя вслух, когда слабый шорох за спиной заставил ее замолчать.

Девушка оглянулась. Никого, конечно, не было. Но как только она сделала шаг, волосы зашевелились у нее на затылке от страха. Ее охватило леденящее душу и необъяснимое чувство, что за ней наблюдают. От ужаса у нее свело живот. Она, должно быть, сошла с ума. Сжав губы, чтобы не закричать, и судорожно пытаясь совладать с собой, она снова повернулась, чтобы встретить опасность лицом к лицу.

Никого! Но ощущение чьего-то невидимого присутствия становилось все сильнее. Кто-то, безусловно, был рядом. Понимая, как нелепо это должно выглядеть со стороны, но уже не в силах думать об этом, Сара кинулась бежать. Она стрелой выскочила из кустарника и очутилась на широкой незнакомой дорожке, понеслась по ней, завернула за угол и… столкнулась с графом Рейвенсденом.