Невеста трех ветров (СИ)

Глава 20 Пробуждение

Поцелуй обжёг её неожиданной слабостью. Голова закружилась, но сильные руки удержали девушку от падения. Мягкие и жёсткие губы изучали её нежно и чувственно, и губы Ларии открылись было навстречу, но потом Лария с силой отбросила обнимавшего, и Джерго ударился об стену.

— Не смей. Меня. Касаться! Целуйся со своей Ией! — прошипела девушка и дикой кошкой выскочила наружу, а затем бросилась из домика.

Снег хрустел под ногами словно битое стекло.

— Ненавижу! — прошипела она, подбегая к дому.

Лария распахнула дверь и влетела вверх по лестнице на второй этаж. Добежала до своей комнаты, скинула верхнюю одежду, упала в постель и разрыдалась.

— Ну и почему ты ему не ответила? — хмуро поинтересовалась воображаемая Лэйда, присев рядом. — Тебе же хотелось? Он же явно лгал, говоря, что любит другую. Просто, чтобы тебя позлить и вывести на эмоции.

— Прекрасно! Вывел! Ненавижу! Он видел, не мог не видеть, как мне больно, и всё равно… Ненавижу! — почти крикнула Лария.

— Ну ты себе-то не ври, — хмыкнула Лэйда. — Ты как-нибудь уж определись: любишь или ненавидишь.

Лария подняла на неё зарёванные глаза.

— Люблю. Но это ничего не меняет! Ненавижу его. Потому что он — не любит. Он только издевается. Не может человек любить и причинять боль. Специально причинять, нарочно.

— Ну, — пробормотала Лэйда, — я не знаю. Как-то у вас всё сложно…

— Сделай одолжение: оставь меня в покое! — закричала Лария.

Девушка прижала к себе подушку. Столько борьбы, столько усилий, но ничего не изменилось: она всё та же робкая мышка, а Джерго всё так же издевается над ней, провоцируя на эмоции. И надо было быть сильнее, сжать волю в кулак, но она так устала бороться. «Завтра я снова буду сильной, — всхлипывала Лария, — завтра я не буду плакать… Я возьму себя в руки и что-нибудь придумаю…».

Она долго плакала, а потом уснула, и ей снова приснился папа. Ларан осторожно лёг рядом и обнял её. Крепко и нежно. И Лария доверчиво уткнулась ему в грудь, всё ещё продолжая всхлипывать во сне. А он мягко гладил её по волосам, шепча:

— Тише, тише, Тюленька.

И девушка так и не обратила внимание на то, что сейчас он пах совсем иначе: немного морозом, немного сосной, немного брусникой.

После разговора с Северным ветром Эрика не могла уснуть. Память услужливо рисовала Альдо, мгновенно падающего на снег. «Но Андраш сильнее Джерго, — принцесса беспокойно ворочалась, силясь расслабиться. — Андраш — первый клинок царства!» — «Да, — отвечала память, — но Андраш тяжело ранен…». И едва Эрика закрыла глаза, как словно наяву увидела, как клинок Джерго насквозь пронзает белокурого царевича.

Девушка закричала и села на постели, чувствуя, как колотится сердце. Дверь приоткрылась и в неё заглянула заспанная Эйдис.

— Ваше высочество, что случилось?

— Помоги мне одеться.

Эрика всегда быстро принимала решения. Не всегда верно, но зато быстро.

— Куда вы на ночь глядя? — удивилась фрейлина, но послушно поставила светильник на пол, подошла и взяла в руки нижнюю юбку.

— Андраш, — прошептала принцесса, вся дрожа, — он ранен… Его надо спасти. Джерго убьёт его!

Эйдис нахмурилась:

— Зачем вам Андраш? Он слишком законопослушен и…

— Потому что он не должен умереть…

Эрика натянула юбки, позволила зашнуровать корсет.

— Он же казался вам пресным и скучным?

— Вовсе нет! Андраш — самый благородный из мужчин, которых я знаю!

— Потому что перестал с вами общаться? — тонко улыбнулась Эйдис. — Мы любим то, что для нас недостижимо…

— Не смей так со мной разговаривать! — прошипела Эрика, натягивая шерстяные чулки. — Вовсе нет! Восточный ветер мне всегда нравился!

Она обулась, натянула беличью шубку и выскочила за дверь. Потом обернулась:

— Оставайся здесь. За мной ходить не надо.

— Но…

— Я приказываю!

На улице трещал обжигающий мороз, и небо полыхало зелёным маревом, но Эрика ни на что вокруг не смотрела. Как-то, ещё до ссоры, когда они гуляли и смеялись вместе, Андраш показал свой домик, показавшийся принцессе совершенно крохотным. Он не только на дворец не был похож, но даже и до особняка не дотягивал. Вряд ли в нём можно было насчитать и двадцать комнат. Зато на крыше красовался конёк с клыкастой мордой лошаваса, на окнах — резные наличники, да и вообще весь домик напоминал теремок, раскрашенный нежно-голубым и белым цветами. И сейчас принцесса без труда нашла к нему дорогу.

Эрика заколотила в низкую дверь резной кованной ручкой. И замерла. А что она скажет слуге, когда тот откроет дверь? «Что-нибудь придумаю», — бодро решила она, решив не заморачиваться.

Но открыл не слуга. На пороге стоял сам Андраш в халате, накинутом поверх рубашки и брюк.

— Ия? — удивился он. — Что-то случилось?

Она смотрела на него, в его голубые и такие… такие… прям такие глаза! И не могла ни слова сказать от заливающего душу восторга. Он был здесь, рядом, живой… Ещё живой.

— О, богиня! — воскликнула принцесса, разом вспомнив о цели визита. — Простите меня, Андраш. Мне срочно нужно поговорить… Дело жизни и смерти…

Восточный ветер озадаченно посторонился, пропуская её.

— Вам нельзя быть тут, — заметил он тихо. — Это же дом мужчины и…

— Ну так позовите кого-то из слуг, — нетерпеливо дёрнула плечом она, прошла и огляделась, а затем торопливо сняла варежки и бросила их на стул. — Мы же не в коридоре будем беседовать?

— Да, конечно, — смутился Андраш, открывая ей двери в гостиную. — У меня нет слуг.

— Как это? — озадачилась принцесса.

Он помог ей снять шубку.

— Я всё делаю сам. Слуги нужны, когда хозяйство большое. Или дети маленькие… Ну или старики…

Эрика зябко передёрнулась от разницы температуры в помещении и на улице.

— Мне так холодно, — пожаловалась она. — Если у вас нет слуг, то кто же заваривает вам чай?

— Вас угостить чаем? Вы, наверное, продрогли, пока шли…

— Да, пожалуйста. У меня варежки… Но они мало согревают руки в такой мороз.

Принцесса протянула ему ладошки, и Восточный ветер осторожно взял их, удивляясь, какими маленькими кажутся её хоьодные пальчики в его руке. А потом поцеловал.

— Ч-что ты делаешь? — прошептала Эрика, замерев.

Андраш опустил руки, не выпуская её пальцев.

— Я… Так о чём вы хотели…

— Я не хочу, чтобы ты умер, — заторопилась она. — Я… я плохая, да, я понимаю… Я… Но ты не должен, потому что это ты! Понимаешь?

Восточный ветер в изумлении посмотрел на неё.

— Не совсем…

Её пальцы дрожали в его руках, и Андраш снова поднёс их к губам, согревая дыханием.

— Ну как же ты не понимаешь! — она вдруг расплакалась. — Я — да, я… Я виновата во всём, понимаешь? Во всём! Но ты… Ты самый лучший, ты… Я никогда раньше не встречала… И… нет, это не может быть так ужасно!

— Ужасно? — переспросил он.

— Да-да, это ужасно…

Эрика вырвала свои руки и расплакалась, закрыв лицо ладошками. Андраш ещё сильнее растерялся, а потом привлёк её к себе, утешая, но девушка внезапно подняла лицо, обняла Ветра за шею и отчаянно поцеловала прямо в губы. Парень смешался, замерев. Принцесса тотчас отстранилась.

— Прости… Я не должна была… Я… Ты меня презираешь, я знаю, но…

— Нет, — глухо ответил он. — Не презираю.

И поцеловал её сам. И это был вовсе не братский поцелуй.

— Видишь? — прошептал Андраш, когда они, тяжело дыша, оторвались друг от друга. — Я не такой хороший, каким ты меня считаешь. И я… не так хорошо владею собой, как полагал сам. Поэтому если ты сейчас не уйдёшь, я не смогу…

— Не уйду, — шепнула она и снова прильнула к его губам.

Когда Лария проснулась, комнату уже заливал солнечный свет. И не розовый, как на восходе, а нежно-голубой, дневной. Ей было тепло и хорошо, и впервые за долгое время спокойно. Может от того, что выспалась и отдохнула? А может от того, что приснившиеся ей тёплые объятья продолжались наяву?

Осознав последнее, девушка вздрогнула и осторожно скосила взгляд направо. Рядом на боку уютно лежал Джерго и задумчиво смотрел на неё.

— Что ты…

Лария дёрнулась, но Ветер не отпустил.

— Т-с, — сказал, морщась, — ты забыла, что я ранен? Ты можешь меня задеть, и рана откроется…

— Немедленно меня отпустил!

— Нет, — вздохнул он. — Это невозможно. Тебе придётся смириться.

Девушка всхлипнула, осознав своё бессилие. Даже вырваться она не могла, не причинив ему вреда. «Почему мне не наплевать на то, что он истечёт кровью?» — сердито подумала Лария.

— Мне нравится, когда ты злишься, — признался Ветер, — ты становишься забавной, как ёжик.

— Почему ты такой гад?

— Не знаю. От природы, видимо.

— Я не понимаю, — прошептала она, — почему тебе приятно причинять мне боль?

— Разве? — Джерго чуть приподнялся и заглянул в её лицо. — Не думаю. Хотя, конечно, твои чувства мне приятны. Твоя ревность, злость, обиды — всё это свидетельствует о твоей влюблённости. Обычно меня такое смешит, но у тебя очень мило получается. Я очарован.

Лария укусила себя за губу.

— Ты меня бесишь! — прошипела она, — Я вовсе не…

— Послушай, это уже становится скучно. Конечно, ты не «не», а очень даже «да». Я на четыре года тебя старше, уж поверь, могу отличить одно от другого.

— На год.

— Хватит уже, — фыркнул он. — Ах да, совсем забыл сказать, что даже я всё уже понял. Так что можешь себя больше не старить, Лари, и не изображать ту, которой не являешься.

Девушка вздрогнула и попробовала вскочить, но он снова удержал её.

— Из тебя такая же принцесса, как из овечки — лошавас. Признаться, я отгадал бы вашу игру сразу, если бы мне не было столь безразлично. Но удар сабли заставил меня кое о чем призадуматься. А я очень не люблю, когда меня обманывают. Я тебе не говорил об этом?

Она замерла. Ему показалось даже, что перестала дышать.

— Я очень многое могу простить, — прошептал Джерго, — но обман… Почему ты не сказала мне сразу? Ну, хотя бы после похода на лыжах, когда ты перестала себя обманывать?

Лария не ответила.

— Никогда не лги мне больше, — прошептал Ветер. — Я прощу, конечно. Тебя — прощу. Но не совсем. Сначала причиню боль. Я — очень мстительная тварь.

— Ты так говоришь со мной, — глухо заметила девушка, — как будто…

— Да, ты не признавалась мне в любви. И я тебе — тоже. И не было тех слов, которые тебе так нужны. Прости. Но их и не будет. Честно, я не понимаю, почему ты решила влюбиться именно в меня…

Лария внезапно рассмеялась. Она почувствовала, что на грани истерики, и снова попыталась от него отодвинуться.

— Это как-то само получилось, уж прости.

— Да ничего, — хмыкнул тот, возвращая её в исходное положение. — Но это не самое разумное из твоих решений. Даже из твоих. В целом, я не против. Мне даже нравится. Но для тебя было бы лучше выбрать Андраша. Правда. Он бы никогда тебя не обидел и сделал бы всё, чтобы ты была счастлива. Да что там Андраш! Медведь меня сожри, даже Иштван был бы лучше. Он бы тебя хотя бы не обидел.

Девушка отвернулась. «Я его ударю, — подумала она. — Интересно, а если в живых останутся лишь два ветра…»

— Ты уже знаешь, что невесты никогда не выбирали Северного ветра? Ты — первая. И мне, признаться, это очень любопытно. Но ты — сделала свой выбор, Лари. И тут не нужно никаких слов. Совсем.

— Если я уже сделала, то испытание не состоится? — глухо поинтересовалась девушка.

Спорить с ним было глупо и бессмысленно.

— Состоится. Лари, испытание — это не просто традиция. Оно связано с проклятьем Нандора. Сегодня ночью взойдёт красная луна, и из проклятого замка поднимется смерть. Если ветры не сойдутся, то смерть никто не сможет остановить.

— Но это же… Ведь тогда Андраш и Иштван точно погибнут…

Джерго фыркнул.

— Видишь, не обязательно говорить о любви, чтобы в ней признаваться. Когда она есть, то постоянно вырывается наружу, хочешь ты того, или нет. Нет. Не обязательно. Как правило, выбор невесты определяет победителя. Но в истории были случаи, когда побеждал Ветер, не избранный невестой. И тогда невеста погибала вместе со своим избранником. Потому что девушка всегда разделяет судьбу того, кого выбрала.

«А ты ранен и слаб», — вдруг подумала Лария и обернулась к нему, с тревогой вглядываясь в его бледное лицо с жёлтым пятном синяка на скуле.

— Да, — кивнул он, догадавшись о её мыслях. — Покушение на меня уменьшило шансы для нас обоих. Зато увеличило вероятность победы остальных братьев. И, если ты мне скажешь, что это случайность… ну там просто женская обида, эмоции взяли вверх, то… Ты же не скажешь мне такую глупость?

— Нет.

— Умница. А вот я — тупой. Если бы я с самого начала обратил бы внимание на то, что с принцессами что-то не ладно, если бы дал себе труд задуматься… Лари, ты должна сейчас рассказать мне всё, что знаешь. С самого начала. Кто впервые заговорил о плане. Кто тебя на него… уговорил? Заставил? Вынудил? Расскажи мне всё, чего я не знаю. И о каждой беседе с Иштваном. Постарайся буквально дословно вспомнить всё, что тебе говорил мой брат.

— Иштван? — удивилась Лария.

— Ты же не думаешь, что тут обошлось без моего милого Юга? Андраш слишком честен, до корней волос. Он не станет плести интриги и заговоры. Я даже люблю его за это. Но Южный ветер… И всё же я не понимаю, в чём суть этого плана.

— Хорошо, — прошептала Лария, — я расскажу. Взамен ты меня отпустишь и не будешь больше меня касаться.

— Почему? Разве ты сама не хочешь, чтобы я тебя касался?

— Хочу, — голос её дрогнул. — Вернее, и хочу, и не хочу. Но разумом не хочу. Ты меня не любишь, а…

— А подачки тебе не нужны? — мягко уточнил Север.

— Да.

Джерго притянул её к себе и поцеловал, преодолевая слабое сопротивление. Нежно и властно. Слегка потянул губами её нижнюю губу. Потом прижался лбом ко лбу и выдохнул.

— Лари, — прошептал мягко, — ты всё же не самая разумная девочка. Да, я не так влюбчив, как ты. Мне непросто пустить человека в свою жизнь. Я — Ветер. Северный к тому же. Но ты мне нравишься. Очень. Разве ты сама этого не видишь? Просто будь собой и будь рядом. Страдать не обязательно. Ты выбрала меня. Сама, понимаешь? Это — твой выбор. Так прими его. И прими меня таким, какой я есть. Не жди, что я начну дарить тебе цветы, нежные слова и совершать романтичные поступки — всего этого не будет. За этим — к Андрашу. Но тебе ведь не нужен Андраш? Тебе почему-то нужен я. Меня это удивляет, честно. Расслабься, Тюленька.

— Ты сказал, что я тебе надоела…

— Я соврал, — шепнул он. — Так было нужно… В меня влюблялись и раньше… Не дёргайся, мне больно…

— Мне тоже!

— Рана, Лари, рана. Не забывай про неё. Так вот, в меня влюблялись. Но очень быстро начинали ненавидеть. Это было естественно и правильно. Но ты неправильная, Лари. Поэтому просто будь собой.

— Трусливой мышью? — мрачно поинтересовалась она.

Джерго фыркнул.

— Ты больше не мышь. Робкая и напуганная девочка — это тоже была не ты. Ложный образ. Я потом разберусь, почему.

— Ты говорил, что тебе нужен лишь…

— Секс? Я соврал. Если бы мне нужен был только секс, он бы уже у меня был. Хотя, да. Он мне нужен. Но я подожду.

Лария с силой пнула его по ноге.

— Самоуверенный урод, — прошипела она. — И лгун! А говорил, что не любишь ложь!

— Чужую ложь, — рассмеялся он. — Да, я по-прежнему сволочь и эгоист. Добро пожаловать в мой мир, Тюленька. Мир бескрайних ледяных пустошей и ярости океана.

— Ты сказал, что у меня — мышиная любовь! — злобно напомнила девушка. — Я, конечно, польщена, что ты готов её терпеть…

Джерго зафыркал, а потом рассмеялся.

— Что плохого в мышиной любви? — насмешливо спросил он. — Я вот так не умею. Когда мне что-то нужно, я иду и беру. Или отнимаю. Или добиваюсь. Мечтать это совсем не моё. Я хочу научить тебя делать так же, но в тоже время не хочу, чтобы ты стала мной. Любовь Северного ветра уничтожает. Замораживает океан, высушивает льды, убивает даже полярных медведей. Может одна только мышь и способна её пережить? Спрятавшись в снежную норку.

— Но ты же меня не…

Она завороженно смотрела на него, чувствуя, как остатки разума покидают её. Они впервые говорили так откровенно.

— Не думай об этом, — прошептал Север, наклонившись к её губам. — Просто будь. Люби, мечтай, будь счастливой так, как этого хочется тебе. И разреши мне быть собой.

В этот раз Лария не отпихнула его и ответила на требовательный поцелуй.

А потом Джерго вдруг вскочил.

— Одевайся, — приказал властно. — Грядёт Восточный ветер. Что-то произошло. Что-то, что может всё перевернуть. Плохо, что ты не успела мне ничего рассказать.

— Ульвар, — выдохнула Лария и тоже соскочила с кровати. — Меня шантажировал принц Ульвар. Он сказал, что герцог Эйдэрд казнит моих сестёр и мать… И что, если я соглашусь, то он их защитит.

Северный ветер фыркнул, а потом рассмеялся. Девушка покраснела.

— Да, — мрачно заметила она, — я была дурой…

— Спасибо, — шепнул он. — А сейчас поспешим на встречу. Не хорошо заставлять Восток ждать. Ничего не бойся. Пока я рядом, обидеть тебя могу только я.