Невеста врага

Глава 17

Было довольно раннее утро, когда послышался негромкий стук в дверь, и вошла Барра с завтраком на подносе.

— Может, конечно, это и не мое дело, миледи, — хмуро проговорила она, — но сдается мне, что ваша английская служанка слишком уж много о себе понимает.

Сидя на постели, Арриан через плечо Барры переглянулась с Кэссиди.

— Вы правы, Барра, Таттл и впрямь иногда понимает очень много… Но, думаю, не стоит на нее за это обижаться. Наверное, я сама виновата: бываю чересчур снисходительна к ней.

Барра поставила поднос с завтраком на столик возле кровати и обернулась к Кэссиди.

— Это завтрак для ее милости. Вам же, если вы намерены завтракать, придется спуститься на кухню.

Пока Кэссиди разворачивала салфетку и подавала ее Арриан, обе изо всех сил сдерживали смех.

— Да, Таттл, — лукаво прищурясь, сказала Арриан. — Ступай-ка завтракать.

— Мне что-то не хочется, — отвечала Кэссиди.

— Вот видите, Барра, — вздохнула Арриан. — Она очень упряма. Но я привыкла и согласна терпеть ее капризы и дальше — разумеется, если они не начнут заходить слишком далеко.

Барра хмыкнула:

— По-моему, куда уж дальше, миледи.

Как только Барра с оскорбленным видом удалилась из комнаты, Арриан, откинувшись на подушки, залилась веселым смехом.

— Мама, по-моему, вы ей чем-то не понравились. Интересно, чем?

— Завтрак на кухне! — Кэссиди презрительно пожала плечами. — Надо же такое придумать. Что за порядки в этом доме? Попробовала бы я послать Элизабет завтракать на кухню — представляю, что бы мне пришлось от нее выслушать.

— В этом доме, мама, нет никакого порядка, и никто даже не пытается его навести. Большинство комнат заперты, повсюду толстые слои пыли… Миссис Хаддингтон, конечно, пытается что-то сделать, но где ей одной уследить за таким домом.

Кэссиди взяла с тарелки свежеиспеченную булочку и откусила кусочек.

— Зато готовят здесь, кажется, весьма недурно. Да, мне нравится. — Прожевав, она пристально взглянула на Арриан. — Доченька, то, о чем ты говоришь, — заботы лорда Уоррика, а не твои.

— Знаете, мама, когда мы с тетушкой плыли в Шотландию, я как будто не понимала, чего мне хотелось. Я думала только об Йене и о том, как мы будем жить с ним вместе. Теперь же я, к стыду своему, могу за целый день ни разу не вспомнить о нем. Как вы думаете, мама, это безнравственно?

Кэссиди вспомнился черноволосый красавец, которого она впервые увидела вчера вечером.

— Да нет, Арриан, ничего безнравственного в этом нет. Но помни об одном: ты жена Уоррику Гленкарину лишь для того, чтобы отомстить дедушке и Йену. Для этого — и только для этого — ему понадобилась ваша свадьба.

— Значит, он никогда не сможет меня полюбить?

— Отчего же? Полюбить тебя совсем не трудно. Но, доченька моя, — Кэссиди нахмурилась, — ты не понимаешь самого главного. Кровная вражда в этой стране сильнее всех прочих чувств, сильнее даже любви. И если бы даже лорд Уоррик и впрямь полюбил тебя, он все равно постарался бы с твоей помощью отомстить Макайворсам… Тебе не следует заблуждаться на этот счет.

Арриан порывисто вздохнула:

— Конечно, вы правы, мама. Я все понимаю.

— Вдумайся в мотивы и поступки этого человека, Арриан. В Эдинбурге мне немало довелось услышать об их давней вражде, и я признаю, что Макайворсы оказались отнюдь не безгрешны перед Драммондами. Но разве это дает лорду Уоррику право проявлять такую жестокость к тебе? Я не хочу, чтобы это повторилось.

— Мама, а если он захочет снова увидеться со мною? Что тогда делать?

— Предоставь это мне.

— Значит, можно считать, что мне ничего больше не грозит?

— Разумеется.

— Надеюсь, дедушка и Йен поймут меня, когда все узнают.

— Арриан, в Эдинбурге мне рассказали кое-какие подробности, от которых я впервые устыдилась своего родства с Макайворсами.

Арриан удивленно вскинула на нее глаза.

— Что за подробности, мама?

— Известно ли тебе, что сестру лорда Уоррика выдали за Гавина, моего двоюродного брата? Арриан кивнула:

— Да, я узнала об этом в Айронуорте.

— Так вот, наш дедушка, как выяснилось, потребовал за невестой немалую сумму денег и часть земель Гленкаринов в придачу. Однако в ночь свадьбы девушка умерла при невыясненных обстоятельствах, и Макайворсы, судя по всему, причастны к ее смерти.

— Да, я тоже об этом слышала, и это отчасти объясняет отношение Уоррика ко мне. Ведь, согласитесь, мама, он был движим благородным желанием восстановить фамильную честь.

— О, конечно! Но почему эта его фамильная честь должна быть восстановлена за твой счет — вот этого я не могу понять! Ты не имеешь никакого касательства к их вражде, Арриан. Так что не стоит слишком уж сочувствовать лорду Уоррику.

— Но, хочу я этого или нет, я уже втянута в отношения двух наших семей…

— Только до того момента, пока я не заберу тебя отсюда, — прервала ее Кэссиди.

Арриан грустно посмотрела на мать.

— Конечно, мне хочется поскорее отсюда уехать, но… когда я уеду, ему будет так одиноко.

— Арриан, я готова просто растерзать этого злодея за то, что он так подло играет твоими чувствами! Уверяю тебя, он прекрасно знает, чего хочет. Что же касается его одиночества, то всем известно: утешительниц около него всегда хватает. В Эдинбурге мне говорили, что женщины буквально толпами бегают за ним, так что он без труда мог бы выбрать себе любую знатную и состоятельную леди из их числа… Он выбрал тебя, но мы-то с тобой знаем почему.

— Вероятно, вы правы, — опуская глаза, сказала Арриан. В эту минуту она странным образом забыла о том, что Уоррик перед нею в чем-то виноват.

В дверь постучали, и Кэссиди, торопливо доев булочку, пошла открывать. На пороге стояла Барра с весьма недовольным выражением лица.

— Его милость просит вас немедленно спуститься к нему в кабинет.

— Меня? — удивленно переспросила Кэссиди. — Он просит спуститься меня?

— Да, именно вас.

— Передайте, что я сейчас приду.

— Да, на вашем месте я бы не мешкала. Кэссиди затворила за Баррой дверь и озадаченно обернулась.

— Интересно, чего он от меня хочет? Арриан отпила глоток чаю и помазала маслом булочку.

— Не знаю. Пойдете к нему?

— Конечно. — Кэссиди проверила, не выбились ли ее волосы из-под чепца. — Пойду узнаю, в чем дело.

Когда Кэссиди появилась в дверях кабинета, Уоррик просматривал хозяйственные книги.

— Вы меня звали, милорд?

— Да, входите, Таттл.

Кэссиди, не поднимая глаз, шагнула в кабинет.

— Я хотел справиться о леди Мэри. Вы, правда, вчера говорили, что с нею все в порядке, но я все же хочу уточнить: не наложили ли ее недавние злоключения неизгладимого отпечатка на здоровье.

— Ничего, скоро пообмогнется, — голосом лондонской торговки отвечала Кэссиди. — Она не какая-нибудь размазня, хоть и леди.

— Рад это слышать. Леди Мэри мне очень понравилась, и я искренне волновался о ней.

Да, он умеет быть приятным, когда захочет, подумала Кэссиди и сказала:

— Не припомню, чтобы ее милость высказывалась о вас так же лестно, милорд.

Взглянув на служанку повнимательнее, Уоррик впервые заметил золотые пряди, выбивающиеся из-под чепчика. Барра права, строптивости ей не занимать, но почему тогда она все время смотрит в пол, а не на собеседника?

— Таттл, вы давно знаете леди Арриан?

— С младенчества, милорд. Я ее вынянчила, и для меня хуже нет, чем когда ее обижают. Так что я уж постараюсь, чтобы этого больше не было.

— Таттл, вам когда-нибудь кто-нибудь говорил, что для служанки вы чересчур своенравны?

— Мне? Сроду не бывало, милорд. Мое дело маленькое — барышне угождать.

— Хорошо. В таком случае ступайте к своей барышне и спросите у нее, не согласится ли она сегодня покататься со мною верхом. Скажите, я буду ждать ее в одиннадцать.

— Нет, милорд, не согласится. Она дурно спала, так что ей нынче не до прогулок, благодарствуйте. Уоррик, теряя терпение, встал.

— Таттл, извольте передать своей хозяйке то, что я сказал, а уж она сама примет решение! Постойте… Скажите ей, что я настаиваю на этой прогулке.

Таттл без слов выскользнула из кабинета. «Нет, — подумал Уоррик, проводив ее взглядом, — он решительно не согласен долго терпеть в своем доме английскую служанку. Эта особа слишком уж себе на уме, хоть и скромна с виду. Впрочем, если она и впрямь знает Арриан с пеленок, то, пожалуй, ее бесцеремонность можно простить. Хадди ведь тоже имеет привычку напрямик выкладывать ему все, что думает».

Лишь часом позже Кэссиди снова спустилась вниз и передала, что леди Арриан принимает приглашение его милости. Посовещавшись, они с дочерью решили, что лучше не раздражать лорда Уоррика отказом и не будить лишний раз его подозрений.

Было по-утреннему свежо, но солнце уже вовсю пригревало, когда Уоррик с Мактавишем вывели из конюшни лошадей.

— Не понимаю я женщин, Мактавиш.

— Не знаю, как насчет всех женщин, но с этой ты точно запутался. Сперва ты силой заставляешь ее здесь остаться, а потом, кажется, ждешь от нее благодарности? Ты слишком жесток с нею, она этого не заслужила.

— Смотри не наговори лишнего, Мактавиш! Моя жестокость имеет свои причины, и ты их знаешь.

Мактавиш перекинул поводья через спину оседланной для Арриан лошади.

— Я привез ее в Айронуорт и чувствую себя ответственным за ее судьбу. Мой долг сказать тебе: Уоррик, отпусти ее!

Губы Уоррика упрямо сжались.

— Это решать мне!

— Решать-то тебе, но боюсь, что уязвленная гордость да старые обиды не лучшие советчики в таком деле. Поверь, все это может кончиться очень скверно.

— Полно, Мактавиш! Ты стал мнительным, как старая бабка. Уверяю тебя, что, как только она уедет отсюда, она и думать забудет про Айронуорт, а я про нее.

Мактавиш с сомнением покачал головой, но ничего не сказал, и Уоррик продолжал:

— А если я предложу ей остаться со мной по доброй воле? Что ты на это скажешь?

— Тогда тебе придется забыть прошлое и начать с нею жизнь заново. Насколько я понимаю, вряд ли это у тебя получится.

— Да, забывать прошлое я не умею.

— Ну, вот тебе и ответ. Ты должен ее отпустить, и как можно скорее.

— А как же наш с нею брак?

— Уоррик, ты же сам прекрасно понимаешь, что ваш так называемый брак можно расторгнуть в два счета.

— Послушай, Мактавиш, ведь она тебе нравилась?

— Нравилась. И нравится. Она славная девушка, и — хоть ты этого и не желаешь признавать — она именно то, что тебе нужно.

Уоррик нахмурился:

— Теперь я тебя вовсе не пойму, Мактавиш. То ты велишь мне ее отпустить, то вдруг через минуту заявляешь: она то, что мне нужно. Все-таки что прикажешь выбрать: жить с нею или отпустить ее?

— Загвоздка в том, что выбор тут зависит не только от тебя, а она вряд ли захочет с тобою жить. Ты, к сожалению, показал себя не с лучшей стороны.

Тем временем они уже подошли к крыльцу, где на ступеньках рядом со своей служанкой стояла Арриан. Уоррик подхватил ее за талию и усадил в седло.

— Надеюсь, нас с вами ждет приятная прогулка, миледи.

Арриан ничего не ответила, лишь коротко кивнула Мактавишу.

Когда они отъехали, Мактавиш подошел к Кэссиди.

— Вы служанка ее милости?

— Да, я Таттл, — рассеянно сказала она, не отводя от дочери глаз.

Мактавиш уловил беспокойство в ее голосе.

— Не волнуйтесь за свою хозяйку. Он не сделает ей ничего дурного.

— Думаю, вы не хуже меня знаете, что он сделал ей уже достаточно дурного, — не оборачиваясь, отвечала Кэссиди.

— Не хотелось бы смотреть на все это так мрачно.

— А как бы вам хотелось на это смотреть?

— Знаете, мне кажется, эти двое могли бы принести мир Драммондам и Макайворсам после стольких поколений вражды и ненависти.

Она метнула в него угрожающий взгляд.

— Хотите принести ее в жертву своей старой вражде? Нет уж, увольте!

Проследив, как его собеседница скрылась за дверью, Мактавиш покачал головой. Пожалуй, для служанки она изъясняется чересчур изысканно. Надо посоветовать Уоррику понаблюдать за нею. Возможно, она совсем не та, за кого себя выдает.

За всю дорогу Арриан не проронила ни слова. Наконец, когда они спустились к морю и проехали немного по песку, Уоррик придержал свою лошадь и обернулся к Арриан.

— Я начал волноваться за вас, — сказал он. — Вы не больны?

— Я здорова, — не глядя на него, отвечала она.

— Я хотел поговорить с вами о…

— Глядите, — перебила она, указывая куда-то вдаль. — На горизонте корабль. Наверное, плывет во Францию.

— Арриан, вы не хотите даже взглянуть на меня? Она обернулась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Пожалуйста. Вы довольны?

— Мне жаль, что у нас так все получилось, Арриан.

— Вас, кажется, мучают угрызения совести, милорд?

Он неловко качнулся в седле.

— Возможно.

— Что ж, я рада это слышать. Пусть же ваши угрызения не дают вам спать по ночам, и пусть… Он с улыбкой поднял руку.

— Довольно, не то вы, чего доброго, пожелаете сейчас, чтобы я упал с Тайтуса и сломал себе шею.

— Заметьте, однако, что я этого не произносила, — парировала она, поражаясь тому, что можно, оказывается, говорить таким безразличным тоном, трепеща при этом с головы до ног.

— Скажите, вы когда-нибудь могли бы меня простить?

«Что это, очередная хитрость?» — подумала она, вслух же сказала:

— Вряд ли, милорд.

Взгляд Уоррика, устремленный в морскую даль, задержался на крошечной точке на горизонте.

— Думаю, нам пора возвращаться. У моря становится прохладно.

Арриан, не говоря ни слова, развернула лошадь, и они поехали обратно.

«Скорее бежать, вырваться из Айронуорта! — думала она. — Что может быть мучительнее, чем находиться все время рядом с тем, кого она должна ненавидеть?.. Все так, но что делать с непрошеной любовью, охватившей уже душу, как огонь охватывает поленья в камине?»