Невеста врага

Глава 24

Сидя перед туалетным столиком, Арриан глядела на лицо матери, отраженное в зеркале. Глаза Кэссиди, которая в этот момент расчесывала золотистые волосы Арриан, внезапно сощурились и потемнели.

— Так чего, ты говоришь, он от тебя потребовал?

— Он сказал, что я должна пойти к какой-то старухе в его деревне, чтобы она… — Арриан содрогнулась. — Нет, это ужасно! Я даже думать об этом не могу.

— Пожалуй, на сей раз Йен зашел слишком далеко. — Кэссиди легонько приподняла подбородок дочери. — Скажи, ты правда уже ничего не чувствуешь к нему?

— Мама, я теперь даже не понимаю, как я могла что-то чувствовать к этому человеку раньше.

Кэссиди понимающе кивнула. После дедушкиной смерти Йен успел выказать много неприятных сторон своей натуры.

— Как только появится твой отец, мы немедленно отбываем в Англию. А пока что держись все время рядом со мной.

— Мама, почему отец с Майклом так долго не едут? Я полагала, что капитан Норрис сразу же вернется вместе с ними. Тетя Мэри, наверное, уже несколько дней как в Аондоне.

— Сама не пойму, Арриан. Вероятно, случилось что-то непредвиденное, иначе они давно уже были бы здесь. Подождем еще недельку, а если их и тогда не будет — что ж, придется ехать в карете. — Кэссиди отложила расческу. — Куда ты исчезла после обеда, Арриан? Я искала тебя, но нигде не могла найти.

— Я была на маленьком кладбище — не около самой церкви, а подальше, за церковной стеной: там похоронена сестра Уоррика. Я разыскала могилу, она была совсем запущена. Я привела ее в порядок, выполола сорняки и теперь каждый день приношу туда свежие цветы.

— Я и забыла, что сестра лорда Уоррика похоронена здесь, в Давиншеме. Бедняжка! Говорят, она наложила на себя руки.

— Нет, мама, леди Гвендолин себя не убивала. Она случайно упала с лестницы, когда пыталась вырваться от лорда Гавина, — мне рассказала об этом Элен.

Кэссиди удивленно вскинула на нее глаза.

— Ты уверена, что было именно так?

— С позволения Элен я поговорила с Джейми, и он все подтвердил. Просто Макайворсы тогда решили, что им выгоднее представить ее смерть как самоубийство.

— Это так чудовищно, что даже трудно поверить! Положим, Гавин был способен на что угодно, но как мог дедушка допустить такое?

— Джейми думает, что дедушка мог и не знать правды. Кроме того, он объяснил мне, что Драммонды уже тогда значительно превосходили Макайворсов числом и что дедушка любой ценой хотел избежать войны. Впрочем, как ты знаешь, ему это не удалось.

— Да, я помню. Тогда обе стороны потеряли немало своих людей, и это вызвало гнев английского короля.

— Мама, я хочу, чтобы прах леди Гвендолин был перевезен в Гленкарин, туда, где похоронены ее родные. Мысль о том, что она лежит в неосвященной земле, уже много лет не дает Уоррику покоя. И если уж быть справедливыми до конца, то, конечно, ее приданое должно быть возвращено семье.

— Йен никогда на это не согласится.

— Все же я попробую его убедить.

— Арриан, ты помнишь Джилла Макайворса как любящего дедушку и, вероятно, даже не догадываешься, как безжалостен он бывал к своим врагам. Спору нет, он обошелся с семьей лорда Уоррика жестоко, но и месть лорда Уоррика была жестока и несправедлива по отношению к тебе.

— Я знаю, мама, но, может быть, теперь, когда родится ребенок…

— Не думаю, Арриан. Враждующие кланы никогда не перестанут враждовать между собой, и Йен с Уорриком будут пытаться использовать тебя и ребенка каждый в своих целях, а я не хочу, чтобы это случилось.

— Мама, вы умеете убеждать Йена, как никто другой. Быть может, вам удастся уговорить его вернуть Уоррику прах его сестры и земли Гленкари-нов?

— О нет, Арриан, я не стану вмешиваться в их отношения, да и тебе не позволю. Ты как будто уже имела возможность убедиться, чем это чревато. И потом, стоит тебе попросить о чем-то Йена, как он немедленно потребует от тебя благодарности.

— Мама, в последние дни я много думала и кое-что решила для себя. Я не стану расторгать брак, даже когда мы вернемся в Англию, иначе я навсегда лишу своего ребенка законного отца.

Кэссиди, впрочем, и сама это понимала.

— Ты права, ваш брак придется сохранить. Но это не значит, что ты должна иметь какие-то отношения с лордом Уорриком. Не беспокойся, как только я увезу тебя в Англию, никто больше не посмеет тебя обидеть.

— Пусть попробуют, — улыбнулась Арриан. — Если им придется иметь дело с тобой, я им не завидую.

— Пойдем-ка лучше побродим по окрестностям, — заключила Кэссиди. — Будущей маме необходимо как можно больше дышать свежим воздухом.

Мать и дочь, обе в черных платьях, неспешно прогуливались рука об руку по аллеям парка.

И вдруг Арриан увидела в конце аллеи две знакомые фигуры и чуть не вскрикнула от радости. В первую секунду она замерла на месте, но скоро пришла в себя и бросилась им навстречу.

— Папа, Майкл, наконец-то!

Рейли чуть не задушил свою любимицу в объятиях.

— В пути яхта дала течь, — объяснил он, когда первые эмоции схлынули. — Пришлось останавливаться в ближайшем порту на ремонт, иначе мы давно были бы здесь.

Майкл, улыбавшийся сестре из-за отцовского плеча, выглядел повзрослевшим, он даже подрос за то время, что они не виделись. Высвободившись, Арриан шагнула к брату, и он крепко прижал ее к себе.

— Ну, здравствуй, сестренка. Мне уже рассказывали, сколько всего произошло с тобой за это время, но я хочу услышать все от тебя самой. Самое главное, по-моему, поскорее увезти тебя из этой дикой страны.

Она положила голову ему на плечо.

— Я готова ехать хоть сейчас. Ох, Майкл, как же я по тебе соскучилась!

Рейли шагнул к жене и привлек ее к себе, медленно растворяясь в ее блаженной близости.

— Я знаю, что опоздал. Только что сообщили, что твой дед скончался, и… мне очень жаль.

Как ни страшило Кэссиди все то, что ей предстояло рассказать Рейли, сейчас для нее важнее всего было тепло его объятий. Наконец-то она сможет переложить заботы о дочери на его надежные плечи.

Уоррик, мучимый нестерпимыми угрызениями совести, смотрел, как Барра и Хадди перевязывали раны его друга. У Мактавиша оказались две серьезные раны на голове — одна над бровью и одна возле самого виска — и несколько сломанных ребер, причинявших, видимо, особенно сильную боль.

— Вот здесь, над бровью, придется накладывать швы, милорд, — сообщила Барра. — Хорошо бы перед этим дать ему чего-нибудь выпить.

— Не чего-нибудь, — вмешался Мактавиш, — а доброго шотландского виски. Другого я не пью. Да смотри не вздумай меня штопать, пока я не хлебну как следует.

Уоррик послушно налил полный бокал виски и подал Мактавишу. Больной не моргнув глазом опрокинул в себя содержимое и снова протянул бокал.

— Мактавиш, Мактавиш! Это я виноват, что с тобой такое случилось. В Давиншем должен был ехать я — я, а не ты. Я ведь знал, что Йен Макайворс способен на любую низость… Но ничего, ему еще придется пожалеть об этом. Он дорого заплатит за каждую твою рану.

В этот момент Мактавиш застонал: Хадди затягивала повязку на его широкой груди.

— Не кори себя, сынок. Я сам решил туда ехать, и ты бы все равно меня не остановил.

— Я знал, знал, что Макайворсам нельзя доверять!.. Они герои, когда можно наброситься впятером на одного, привязанного к дереву…

Но Мактавиш уже, видимо, не слушал Уоррика. После пятого бокала Хадди озабоченно кивнула дочери.

— По-моему, уже можно.

Пока Барра накладывала швы, Уоррик крепко держал голову Мактавиша, чтобы он не мог непроизвольно дернуться. Во время процедуры Мактавиш болезненно морщился, но, кроме двух-трех сдавленных стонов, так и не издал ни звука. Закончив, Барра наложила на голову повязку, собрала свои принадлежности и вместе с матерью удалилась из комнаты. Уоррик налил другу еще виски.

— Нет, пока не надо. У меня и так уже комната плывет перед глазами, а мне еще надо успеть тебе кое-что рассказать.

— После всего, что ты сегодня пережил, тебе сейчас лучше всего отдохнуть. Твой рассказ может подождать до завтра.

— Н-нет… не может, — уже не очень послушным языком возразил Мактавиш. — Это очень важно.

— Ты видел леди Арриан?

— Видел. Леди Арриан — славная… О том, что Йен со мною сделал, она даже не догадывается. Взяла с него обещание, что он отпустит меня целым-невредимым. Я-то, конечно, уже понял, что будет, как только карета скроется с ее глаз.

— Как она выглядит?

— Как выглядит? Как цветок или как весеннее утро.

— Мне она ничего не передавала? Мактавиш невольно усмехнулся: леди Арриан задавала ему тот же вопрос.

— Нет, милорд. Она — ничего, зато Йен Макайворс много чего передавал.

— Это меня не интересует.

Мактавиш попытался сесть, но безуспешно.

— Да нет, сынок, как раз это тебя заинтересует. Уоррик опустился в кресло и всмотрелся в лицо старейшего и самого верного из своих друзей.

— Я вижу, ты не успокоишься, пока не выложишь все до конца. Так что же передал мне новый вождь Макайворсов?

— Этот негодяй глумился надо мной, и, не будь мои руки связаны, я прибил бы его на месте.

Взгляд Уоррика упал на свежие рубцы от веревок на запястьях Мактавиша.

— Обещаю: в следующий раз, когда вы встретитесь, твои руки не будут связаны.

— Впервые в жизни я готов был придушить человека голыми руками. Я и сейчас бы это сделал, если бы мог.

— Мактавиш, скажешь ты, наконец, что он мне передал?

Мактавиш провел рукою по забинтованному лбу, не зная, с чего начать. Не так-то легко было подобрать нужные слова.

— Йен Макайворс велел передать тебе, что у леди Арриан… что леди Арриан ждет от тебя ребенка.

У Уоррика вдруг перехватило дыхание. Помолчав, он медленно выдохнул, потом сказал:

— Вранье. Он просто не может придумать, как бы меня помучить.

— Не думаю. Очень уж он был доволен, когда говорил мне об этом.

— С чего бы ему быть довольным, если женщина, на которой он хочет жениться, несет во чреве мое семя?

— Я вижу, тебе трудно понять, как устроены мозги у таких мерзавцев. Так вот, сначала он мне сказал, что ваш брак с леди Арриан скоро будет расторгнут, он об этом позаботится.

Уоррик досадливо повел плечом.

— Ну и что? Я и без него это знал.

— А потом он сказал еще кое-что и посоветовал тебе размышлять над этим каждую ночь перед сном. Он сказал, что кого бы ни послал Господь леди Арриан — сына или дочь, — ребенок все равно будет у него в руках. Он воспитает его как Макайворса, а если это окажется сын, то он не станет его признавать, а сделает лакеем собственного сына.

— Проклятье! — вскакивая на ноги, взревел вождь Драммондов. — Он не посмеет превратить моего сына в ублюдка.

— Он сказал, что посмеет.

— Не верю, что Арриан согласится на такое! Ребенок не только мой, но и ее. Женщина с натурой гордой и любящей, какой я ее помню, не позволит унизить собственное дитя!

В памяти Мактавиша, внебрачного отпрыска Уоррикова деда, всплыли кое-какие картины из собственной жизни, и глаза его подернулись дымкой печали.

— Можешь не объяснять, я знаю, что такое унижение. Не иметь имени — значит не иметь достоинства в глазах людей.

— Несладко тебе жилось, да, Мактавиш?

— Всяко бывало, сынок. Впрочем, мне грех сетовать: пусть для чужих я был тебе никем, сам я всегда знал, что прихожусь тебе родным дядей. Думаю, что и ты это знал.

— Да, и давно уже собираюсь объявить об этом всему клану.

— Это ни к чему.

— Мактавиш, но ведь мы с тобой оба понимаем, что связаны кровными узами.

— Да, и это для меня важнее людского суда… Так что ты намерен делать, когда у леди Арриан родится малыш?

Уоррик опустил глаза и заметил, что пальцы его предательски дрожат.

— Пока не знаю. До сих пор я как-то не задумывался об отцовстве. Но скажи, — он резко обернулся к Мактавишу, — неужели она так меня ненавидит, что готова мстить даже во вред невинному младенцу?

— Не она, а Йен Макайворс. Все это я услышал от него и от него же узнал, что она носит твоего ребенка.

— Думаю все же, этот ребенок для него, что кость в горле. Нет, я не дам ему распоряжаться судьбой того, в чьих жилах будет течь моя кровь.

— Это не в твоей власти, Уоррик.

— Больше всего мне хочется сейчас вскочить на Тайтуса, помчаться в Давиншем и забрать ее оттуда… но боюсь, что это не лучшее решение.

— Знаю, что ты не привык подолгу раздумывать перед решительным шагом, сынок. Но иногда старые привычки не вредно и сменить, и сдается мне, что сегодня для этого самое время.

— Да, на этот раз придется все взвесить заранее. — Во взгляде Уоррика, прикованном к лицу Мактавиша, появилась твердость. — Я знаю: мне надо учиться терпению, но знаю также, что поворачиваться к врагу спиной я не научусь никогда. Нам с Йеном Макайворсом пора встретиться; для этого накопилось уже достаточно поводов.

— Thig latha choindui fhatbast, — задумчиво произнес Мактавиш старинную гаэльскую пословицу.

— И настанет день черной собаки, — повторил Уоррик по-английски.

— А теперь ступай и обдумай все, что услышал. Я, как видишь, нынче неважный собеседник. Сейчас мне лучше всего пить в одиночестве.

— Я останусь, и мы выпьем вместе.

— Э, нет, сынок, что-что, а пить ты не умеешь. К тому же Хадди потом будет выговаривать мне, что я сбиваю тебя с пути истинного.

Уоррик встал.

— Что ж, Мактавиш, отдыхай. Теперь, пока ребра не срастутся, придется тебе поваляться в постельке.

— Придется, хоть я этого и не люблю.

Уоррик задумчиво поднимался по лестнице, направляясь к себе в комнату. До встречи с Арриан он не сознавал своего одиночества. Теперь же, когда она уехала, в душе его воцарилось ощущение пустоты, которую без нее нельзя уже восполнить.

При мысли о крохотном комочке, живущем во чреве Арриан, он вдруг почувствовал прилив уверенности. Нет, нельзя позволять, чтобы плоть от плоти его навек осталась среди Макайворсов, чтобы его дитя появилось на свет под ненавистным кровом.