Невинная обольстительница

Глава 18

На следующее утро Вивианна встретилась с сестрами Битти в бывшем доходном доме в Бетнал-Грин. Надо сказать, дом этот выглядел совсем не таким, каким его в последний раз видела мисс Грета. Три женщины с удивлением разглядывали свежевыкрашенные стены, оценивая недавно сделанный ремонт, превративший старое грязное здание в чистое, опрятное помещение, в котором еще приятно пахло опилками. Во дворе даже имелся небольшой саде цветочными клумбами.

Оливер предупредил ее, что сделал ремонт, но она пропустила мимо ушей его слова и не оценила по достоинству его старания. Ей с трудом верилось в то, что все это сделано исключительно ради блага детей. «А может, это ради тебя?» – насмешливо звучал в ее голове вопрос.

– Конечно же, нет, – пробормотала она и закусила губу. К счастью, сестры были поражены увиденным не менее, чем она, и не услышали, что она размышляет вслух.

– Что ж. – Впервые за последние несколько недель глаза мисс Сьюзен озарила радость. – Мне, конечно, не хотелось бы покидать Кендлвуд, но, думаю, детям здесь понравится.

Мисс Грета улыбнулась:

– Лорд Монтгомери действительно приложил немало стараний, чтобы порадовать нас. – Она хитро взглянула на Вивианну: – Или кого-то в особенности.

Вивианна состроила скептическую гримаску.

– Должно быть, мы разбудили в нем спавшую безмятежным сном совесть. Вот он и почувствовал себя обязанным сделать это место приемлемым для обитания.

– Пожалуй, уже можно начать перевозить вещи из Кендлвуда, – заметила практичная мисс Грета.

– Да, ты права, – улыбнулась мисс Сьюзен. – Дети останутся довольны.

Вернувшись к себе на Куинс-сквер, Вивианна обнаружила, что Афродита прислала к ней Добсона с известием о том, что ее отец обо всем уведомлен и хотел бы встретиться с ней. У нее возникло впечатление, будто в ее жизни действительно наступили большие перемены. Вивианне оставалось лишь радостно принять их. Кому не было места в ее новой жизни, так это Оливеру Монтгомери.

Ангус Фрейзер жил на Гросвенор-сквер. Его дом воистину производил впечатление. Все в нем говорило о величии, роскоши и богатстве его хозяина. Но Фрейзер не был джентльменом – этот человек сам нажил свое состояние. Афродита сказала Вивианне, что, живя в таком доме, он просто выставлял свое богатство напоказ для аристократии, которая насмехалась над ним всю его жизнь.

– Таким образом он утирает им нос, – с усмешкой объяснила Афродита. – Как это похоже на Фрейзера!

Внутри дом скорее напоминал музей – холодный, неприветливый, просторный и полный красивых вещей. И немного пыльный. Поднимаясь по широкой парадной лестнице в спальню отца, Вивианна заметила только двух слуг.

– Он живет один в доме? – спросила она Афродиту.

– Ему так нравится, – ответила Афродита, пожимая плечами.

Вивианне хотелось бы воспринимать все так же легко и непосредственно, как Афродита, но пустой дом и гулкое эхо не способствовали веселому расположению духа. Мысль о том, что через несколько минут она окажется лицом к лицу со своим отцом, пугала и одновременно окрыляла ее.

Несмотря ни на что, ее сердце предательски то и дело напоминало ей об Оливере, и Вивианне захотелось вновь почувствовать себя в его объятиях. Неожиданно ее охватил страх. Она машинально взяла Афродиту за руку. Та, словно почувствовав ее состояние, ласково улыбнулась, и Вивианна прониклась благодарностью за ее понимание.

– Я знаю, что обещала ничего не говорить о вас сестрам, – тихо произнесла она, – но я рассказала матери.. , то есть леди Гринтри. Извините, но она поняла, что что-то случилось, а я в последнее время и так слишком часто ей лгала. Как вы думаете, мне не следовало этого делать?

Афродита резко развернулась к ней, лицо ее побледнело. Но она тотчас закусила губу и отвернулась.

– Я... ничего, все в порядке. Может, оно и к лучшему, что ты так поступила, Вивианна. Да-да, думаю, ты поступила правильно. В любом случае, – произнесла с натянутой улыбкой Афродита, – что сделано, то сделано.

Они достигли двустворчатой двери, которая вела в спальню Фрейзера. Афродита остановилась.

– Я говорила тебе, что Фрейзер умирает, – сказала она. – У него нет законных наследников. Ты его единственный ребенок, Вивианна. Я не знаю, что он хочет сказать тебе: Фрейзер не раскрывает мне своих чувств и намерений. Он попросил поговорить с тобой наедине.

– Но...

– Не бойся. Это он только на вид такой грозный. Сама увидишь.

Вивианна толкнула одну створку двери. По дороге сюда Афродита немного рассказала ей о ее отце. Фрейзер обладал огромным состоянием, но не имел благородного происхождения. Основную часть его доходов составляла прибыль от пивоварен в Лондоне и других городах. Что касается характера Фрейзера, то он был прямолинеен и груб.

В детстве Вивианна представляла своего отца добрым и щедрым человеком. Таким, которого обожала бы маленькая девочка и которого уважала бы взрослая девушка. Даже несмотря на то что ей рассказала Афродита, Вивианна никак не могла избавиться от этого образа.

Фрейзер умирал, сказала Афродита, и она, Вивианна, была его единственным ребенком.

Разве это ему безразлично? Конечно же, он полюбит ее, и она полюбит его!

На столе стояла зажженная лампа, но все равно в комнате царил полумрак. Шторы были опущены и практически не пропускали света. На стуле сидел огромный полосатый кот, который уставился на гостью своими желтыми глазами. Вивианна подошла поближе к фигуре, лежащей почти неподвижно на кровати под балдахином.

Фрейзер когда-то был крупным мужчиной. Но сейчас он казался, скорее, просто высоким, потому что теперь его исхудавшее тело едва выделялось под одеялом. Его лицо, осунувшееся и бледное, сливалось бы с подушкой, если бы не редкие огненно-рыжие пряди. Фрейзер открыл карие, как у Вивианны, глаза и внимательно посмотрел на нее.

– Мистер Фрейзер? – робко промолвила Вивианна.

Он нетерпеливо поманил ее пальцем:

– Подойди-ка ко мне, барышня! Так-то лучше. Теперь я могу тебя хорошенько разглядеть. Не слишком-то красива. Но это и не важно. По крайней мере для того, что я задумал.

Вивианна медленно подошла поближе, проклиная себя за трусость. «Не слишком-то красива». Непререкаемый тон, с которым это было сказано, задел ее за живое. Оливер называл ее красивой, но теперь она не верила ничему, сказанному Оливером. Пожалуй, лучше полагать себя дурнушкой, чем верить в чью-то ложь.

– Как тебя звать-то?

Вивианна посмотрела в его карие, так похожие на ее собственные, глаза.

– Вивианна.

Фрейзер недовольно насупился:

– Какое ж это имя для моей дочери?! Я буду звать тебя Энни. Наверно, она наговорила тебе про то, что я богач, каких свет не видывал?

Говорил он сердито, но, казалось, одновременно был несказанно горд тем, что богат.

– Если вы имеете в виду Афродиту, то да. Она мне рассказывала о вас.

– Ты поэтому и пришла? Чтобы наложить руки на мои денежки?

– Вовсе не поэтому! У меня есть свои собственные средства, мистер Фрейзер. И мне их вполне хватает! – возмутилась Вивианна.

– Ой ли? – с сомнением в голосе произнес Фрейзер. – Подойди-ка поближе, а то я тебя не вижу. Так-то лучше. Присядь, что ли. Я тебе кое-что хочу предложить.

Вивианна села на стул у его изголовья. Афродита предупреждала ее, что Фрейзер прямолинеен и груб. «Он умирает. Я его дочь». Она должна помнить об этом. Возможно, они найдут общий язык...

– Я хочу назвать тебя моей наследницей. Я хочу, чтобы все досталось тебе.

– Но в мои намерения вовсе не входило...

– Да, да. Но если мое состояние не достанется тебе, то попадет в лапы казначейства. А мне это не по душе. По мне, так пусть лучше тебе достанется.

Вивианне не нужны были его деньги, но Фрейзера такое положение вещей явно не устраивало. Возможно, потому, что это было единственное, что он мог ей оставить, старик отказывался поверить, что его дочь не нуждается в его деньгах.

– Я-то знаю, что будет скандал, – произнес он со смешком и изобразил некое подобие улыбки. – Им хотя бы будет, о чем языки почесать. «Последний ложный шаг Фрейзера». Они еще не скоро прекратят судачить о незаконной дочери старины Фрейзера. Они всю жизнь надо мной насмехались. Отказывались видеть во мне ровню себе. Поэтому-то мне напоследок хочется еще разок натянуть им нос... Я сколотил состояние на пивоварнях, – продолжал он, глядя на Вивианну. Старик медленно и с усилием поворачивал голову, как будто у него болела шея.

Вивианна встала и поправила подушки. Фрейзер не поблагодарил ее, однако морщины на его лице разгладились, и он тяжело вздохнул.

– Еще есть доходные дома. Люди готовы жить где угодно, уж поверь мне. Ты удивляешься? Домишко в четыре комнаты вмещает по меньшей мере двадцать людских душ. А если уж совсем припрет, то и все тридцать. При этом каждый платит за проживание. Такой народ привык к грязи и тесноте. Они и не жалуются, потому что знают: им вообще повезло иметь крышу над головой.

Вивианна промолчала. Она собственными глазами видела дома, о которых говорил Фрейзер. То, что можно наживаться на людских страданиях, вместо того чтобы пытаться найти способ изменить дела к лучшему, было выше ее понимания. Нет, были, конечно, добрые и хорошие хозяева, но Фрейзер явно не из их числа.

– Я не могу принять ваше состояние, – холодно сказала Вивианна.

– Что? Как это? – Он удивленно уставился на нее. – Не можешь? Конечно же, можешь, девочка! За мои деньги ты сможешь накупить себе красивых платьев, лент и безделушек больше, чем в состоянии сосчитать. Ты моя единственная наследница. Думаешь, зачем я купил ту женщину для продолжения рода? Для этого самого дня! Теперь у меня есть ты, и я должен знать, что не зря потратил свои денежки.

Вивианна с трудом удержалась, чтобы не ответить резкостью. Нет, конечно, она могла отказаться от его денег, но в голове у нее начинали вызревать более разумные идеи.

Почему бы не принять наследство? Почему не согласиться взять его деньги?

Не для себя, ни в коем случае! Но ради того блага, которое она могла сотворить с помощью этих денег. Она сможет по всей стране открыть дома для бедных. Дома памяти Фрейзера. Хорошо звучит. Дома, построенные специально для тех, кто не может позволить себе достойное жилье. И еще больницы и школы.

Вивианна улыбнулась. А почему бы и нет?

– Заманчиво звучит, правда? – Фрейзер внимательно наблюдал за ней. Он наверняка решил, что на ее решение повлияло упоминание о платьях и безделушках. Ну и пусть себе думает! Вивианна будет его наследницей, если ему так хочется. А потом потратит его деньги на искупление нанесенного им же вреда.

Ждавшая ее в коридоре Афродита нетерпеливо расхаживала из стороны в сторону. Выйдя из комнаты Фрейзера, Вивианна бросилась к ней.

– Что он сказал тебе?

– Что он сделал меня наследницей. Поэтому он и заплатил вам много лет назад, чтобы вы родили ему ребенка.

Афродита закрыла глаза.

– Mon Dieu, – произнесла она и внезапно напомнила: – Он умирает.

– Я знаю, – тихо сказала Вивианна. – Мне очень жаль, Афродита, но он мне совсем не нравится. Я хотела бы его полюбить, ведь все-таки он мой отец. Но я не могу. Я согласилась быть его наследницей, но, когда он умрет, я потрачу его деньги на благотворительность.

Афродита медленно улыбнулась:

– Ты сказала ему об этом?

– Пока нет.

– Тогда не говори вообще, Вивианна. Пусть он спокойно доживет свои последние недели. Не расстраивай его.

Вивианна удивленно посмотрела на нее:

– Вы на самом деле его любили?

– У меня от него родился ребенок. – Улыбка Афродиты стала грустной. – Это большая разница.

Оливер все еще спал, когда на следующее утро, ближе к полудню, его разбудил Ходж.

– В гостиной вас ожидает леди Марш, милорд.

– И ты впустил ее?

– Я не мог помешать ей войти, милорд.

– Чего она хочет?

– Она хочет видеть вас, милорд.

Оливер что-то пробурчал и сел.

– Я спущусь через полчаса, Ходж. Быстрее не могу. Я только что проснулся.

– Я знаю, милорд. Желаете чем-нибудь подкрепиться? Сейчас я позабочусь об этом.

Оливер закрыл руками лицо и протер глаза, пока Ходж выходил за дверь. Накануне ночью он слишком много выпил и слишком мало спал. Мысленно он прокрутил в голове события прошлой ночи, которую провел в клубе «Уайте». Ему вспомнилось обжигающее дыхание Лоусона рядом со своим ухом.

– Где находится тайная комната, Оливер? Тайная комната твоего деда? – шептал тот.

Оливер покачнулся, теряя равновесие, и едва удержался на ногах.

– Это не более чем легенда, – неразборчиво пробормотал Оливер заплетающимся языком. – Не более чем легенда. А что? Почему тебя это так интересует?

Лоусон улыбнулся, но его улыбка была зловещей.

– Ты должен как можно скорее рассказать мне, Оливер, – произнес он, и в голосе его послышалась угроза. Лоусон совсем не был пьян, он просто притворялся. – Ты должен хорошенько подумать о будущем, иначе у тебя будущего вообще не будет...

– Как у Энтони? Ты это имеешь в виду? – вполне отчетливо спросил Оливер.

Внезапно игра прекратилась. Они стояли лицом к лицу, глядя друг другу в глаза, уже не притворяясь. Лоусон смотрел на Оливера так, как будто тот был каким-то редким насекомым.

– Да, – тихо сказал он. – Как у Энтони.

– Тебе не жить, – ответил Оливер, трясясь от гнева. – Я об этом лично позабочусь.

Лоусон улыбнулся:

– Твой брат говорил точно также. И где он сейчас?

Сидя в своей спальне, освещенной солнечным светом, льющимся через не задернутые шторами окна, Оливер размышлял над непростым положением, в котором он оказался. Нет, ему не было страшно. Зато он еще сильнее укоренился в своем намерении во что бы то ни стало найти письма и добиться того, чтобы Лоусон был наказан. А еще он с облегчением подумал о том, что Вивианны это не коснется. Что бы с ним ни случилось, ей, слава Богу, ничего не грозит.

Пожалуй, это было единственное, что удерживало его от того, чтобы поехать к Вивианне и просить у нее прошения.

При мысли о ней сердце Оливера сжалось от тоски, но он постарался прогнать от себя это чувство. Ведь стоит только вспомнить, что она читала ему нравоучения, что препиралась с ним, как тотчас становится ясно, что ему следует только радоваться, если он больше никогда ее не увидит. Увы, это не помогало...

Ровно через тридцать минут, безупречно одетый, Оливер спустился в гостиную. Леди Марш поставила на блюдце чашку с чаем и внимательно посмотрела на племянника:

– Оливер, ты слышал последнюю новость? Я никогда раньше не испытывала такого ужаса.

– Ужаса?

– Как? То есть ты еще не знаешь?

Оливер еще до конца не проснулся и потому соображал туго. Вряд ли его тетушка имеет в виду гостиницу «Якорная цепь». Этого она знать никак не может. Если бы она что-нибудь прознала, то ему пришлось бы плохо.

– Оливер, ты спишь, что ли?

– Нет, тетушка, я не сплю. Вы этому помешали. – Он устроился в кресле напротив, и она налила ему чаю.

– Оказывается, мисс Гринтри на самом деле никакая не дочь леди Гринтри, – начала свою обычную порцию сплетен леди Марш. – Ангус Фрейзер, хозяин лондонских пивоварен, миллионер, назвал ее своей наследницей. Она его дочь от какой-то шлюхи и еще в детстве потерялась. Не знаю точно, что там произошло. Но теперь они снова встретились, Фрейзер лежит на смертном одре, а она его единственная наследница!

Оливер попытался переварить сказанное.

– Мне всегда казалось, что вы симпатизируете Фрейзеру, – произнес он первое, что пришло в голову.

– Ты прав. Потому что он говорит то, что думает, – достаточно редкое качество в нашем мире. Но не в этом дело! А дело в том, что я всегда считала, что ты симпатизируешь мисс Гринтри.

– Ну да. – Оливер удивленно заморгал и потер рукой свежевыбритое лицо.

– И ты не знал?

– Я знал, что она сирота, но не знал, кто ее родители.

Вивианна – дочь Фрейзера, пивного магната, миллионера? Просто невероятно, но его тетушка была на редкость проницательной женщиной. И если она говорит об этом с такой уверенностью, то, должно быть, так оно и есть.

– Оливер, ты меня слушаешь? Я только что сказала, что теперь ты никак не можешь на ней жениться. Твоя жена должна иметь безукоризненную, незапятнанную репутацию. Мать твоих детей должна быть выше всяких сплетен. Нет, боюсь, тебе придется выбирать среди девушек из моего списка. Ты обязан выбрать более подходящую кандидатуру на роль жены.

Оливер резко встал. Чайный столик угрожающе зазвенел.

– Будь я проклят, если сделаю это!

– Оливер, прекрати...

– Я женюсь на ком захочу. Да кто я такой, чтобы придираться к репутации Вивианны?! Она стоит сотни таких, как я. Да что там сотни – миллиона!

– Оливер, успокойся!

– Ни за что! – в ярости прокричал Оливер, но все-таки внял мольбам леди Марш. Он медленно и глубоко вздохнул и снова сел. – Простите, – официальным тоном произнес он. – Но я не потерплю, чтобы кто-то дурно отзывался о Вивианне.

Леди Марш пристально посмотрела на племянника. Казалось, она изо всех сил старается сдержать улыбку.

– Что ж, Фрейзер очень богат, – произнесла она.

– Мне не нужны ее деньги.

– Конечно же, нет, – согласилась леди Марш, удивленно подняв брови, что заставило Оливера задуматься: может, она все-таки слышала о гостинице «Якорная цепь»? – Ну? Ты собираешься сделать ей предложение или нет?

Оливер помрачнел:

– Нет, конечно!

– Это почему же? Попроси ее руки.

– Она не хочет меня видеть.

Леди Марш покачала головой:

– Почему?

– Я рассказал ей про Лоусона. Теперь она ненавидит меня за то, что я только притворялся беспутным повесой.

Леди Марш удивленно округлила глаза:

– Боже праведный! Она что, питает к таковым особую слабость? – вздохнула тетушка. – Тогда будь таким для нее. Мне решительно нравится эта девушка, Оливер. И я хочу видеть ее твоей женой. Будь лучшим повесой в Лондоне и завоюй ее сердце. – Леди Марш тяжело поднялась и оперлась на палку. – Прежде чем умру, я рассчитываю увидеть, как на свет появится еще один Монтгомери. Так что займись делом.

Леди Гринтри и Афродита неловко стояли посреди гостиной в доме Хелен, с интересом разглядывая друг друга. Леди Гринтри попросила увидеться с Афродитой наедине, без присутствия Вивианны, и теперь не знала, что сказать.

– Нам с твоей матерью и так придется нелегко, даже без тебя в комнате, – объяснила она Вивианне утром того дня. – Я отправила Мариэтту погулять с мистером Джардином и Лил – думаю, для нее будет лучше ничего пока не знать. Позволь мне поговорить с Афродитой наедине, а потом, если захочешь, можешь к нам присоединиться.

Вивианна согласилась, но от Эмми Гринтри не укрылось, что ее приемная дочь недовольна. Эмми знала – Вивианна переживает по поводу того, что, как только стало известно об объявлении ее наследницей состояния Фрейзера, тотчас всплыла правда и о ее рождении, что поставило всю их семью в довольно щекотливое положение. Куда бы они ни шли, их повсюду преследовали досужие сплетни и пересуды.

Некоторые знакомые Хелен избегали встречаться с ними на улице, а Уильям!.. Эмми вздохнула. Уильям, когда он все-таки нашел время нанести им визит, пришел в неописуемую ярость. Она не видела его таким взбешенным с тех пор, как Хелен сбежала с Тоби. На этот раз он заявил, что она не имеет права скрывать от него такие новости, а он, знай обо всем этом раньше, пресек бы в корне это безобразие. Хотя какое безобразие Уильям собирался пресечь и как он собирался это осуществить, Эмми не знала.

– Это позор на всю семью! – кипятился он. – Что бы сказал Томас? С этим нельзя мириться!

– Боюсь, придется, – спокойно ответила Эмми, явно не собираясь впадать в истерику, подобно брату, мысленно желая, чтобы с ними был Томас. – Ангус Фрейзер поставил обязательное условие, что назначит Вивианну своей наследницей только в том случае, если она признает себя его незаконной дочерью. Вивианна согласна принять это условие. И она намерена истратить деньги на нужды благотворительных обществ. Добрая девушка считает, что осознание того блага, которое она принесет, искупит все скандалы и унижения.

– Благотворительность! – вне себя от ярости вскричал Уильям. – Она хочет потратить целое состояние на каких-то чертовых сирот!

Эмми показалось, что именно это обстоятельство и расстроило брата больше всего – что эти деньги будут потрачены на бездомных детей и бедных, вместо того чтобы быть пущенными на дальнейшее обогащение семейства Тремейнов. Но Уильям на то и Уильям, и с этим ничего нельзя было поделать.

В данный момент мысли леди Гринтри целиком занимала Вивианна.

Бедняжка уже несколько раз получила отказ, принять ее пожертвования благотворительные учреждения не захотели именно из-за скандала, связанного с тайной ее происхождения. Это было несправедливо, и Эмми никак не могла успокоиться. А теперь ей еще предстояло встретиться с Афродитой, куртизанкой. И самое главное – попытаться найти с ней общий язык.

– Вы не такая, какой я вас себе представляла, – в конце концов прервала неловкое молчание Афродита.

Леди Гринтри подумала, что этой женщине и впрямь удалось сохранить свою былую красоту. Вивианна была права – Франческа действительно напоминала ее.

Эмми указала на кресло:

– Пожалуйста, присядьте, Афродита. Могу я вас называть так?

– Разумеется, леди Гринтри.

– Тогда вы должны называть меня Эмми, – дружелюбно произнесла леди Гринтри и села напротив. – Почему же я не такая, какой вы меня представляли?

– Я думала, что вы... не знаю. Спокойная, строгая. Думаю, что у вас очень уютный дом, в котором царит лад и взаимопонимание.

– То есть у меня мало общего с Вивианной, не так ли? – спросила Эмми. – Все мои дочери такие разные, Афродита, за это я и люблю их. Я окружила их заботой и любовью с того дня, как впервые встретила их, и, надеюсь, наши отношения нисколько не изменятся.

Афродита кивнула:

– Не спорю. Я бы не посмела забрать у вас ни одну из них. Я знаю, что теперь они не могут быть моими дочерьми. Увы, слишком поздно, ведь прошло столько лет. Но вот если бы я могла... наблюдать за ними издалека, как добрая крестная фея... я была бы счастлива.

– Вы такая стойкая и мужественная, – мягко сказала Эмми.

Афродита пожала плечами, как будто ей было все равно.

– Они счастливы. И это самое главное.

Эмми не стала заострять на этом внимание, хотя понимала, что Афродита относится ко всему не так безразлично, как это может показаться с первого взгляда. Просто так она пыталась скрыть свою душевную боль.

– Я решила поговорить с вами наедине, потому что хочу попросить вас рассказать мне историю их исчезновения. Вивианна говорила мне, что с этим связана какая-то тайна...

Афродита некоторое время смотрела наледи Гринтри, обдумывая ее слова, потом отрицательно покачала головой:

– Простите, Эмми, но я не могу. Я никоим образом не пытаюсь изобразить таинственность. Просто я действительно не могу рассказать вам этого. Пока не могу. Не сейчас. Я показала Вивианне ее отца, хотя он ей не понравился, – добавила она с усмешкой. – Но что касается Мариэтты и Франчески – они должны немного подрасти, и если я буду уверена в их безопасности, то в свое время они все узнают. Однажды их уже украли, и я думаю, вы не хотите, чтобы это повторилось снова.

– Обещаю вам, – заверила ее Эмми. – Клянусь ничего не предпринимать без вашего ведома. Возможно, я даже смогу помочь вам.

Афродита отрешенно улыбнулась:

– Вы действительно очень добры. Спасибо, но я действительно не могу. Это мои заботы, и я не хочу вовлекать в них ни вас, ни девочек.

Эмми покорно вздохнула:

– Хорошо. Я отослала Мариэтту на прогулку. Но я могу позвать Вивианну. Она уже, наверное, с ума сходит от нетерпения.

Напряжение, казалось, покинуло Афродиту.

– Да, пожалуй, – с облегчением сказала она. – Боюсь, Вивианна не подозревает, как жестоко может обойтись с человеком общество, – она, когда леди Гринтри позвонила в колокольчик. – Мне так хочется защитить ее от жизненных невзгод, но, может статься, это принесет больше неприятностей, чем пользы.

– Думаю, она уже все поняла, – грустно сказала Эмми. – Окружающие вели себя просто ужасно. И не только по отношению к ней. По крайней мере у нее есть поддержка всей семьи, за исключением моего брата Уильяма, но от него я ничего иного и не ожидала. Он большой любитель материальной составляющей бытия.

Афродита вежливо улыбнулась:

– Для Вивианны это будет тяжким испытанием, но она скорее всего скажет, что ей все равно.

– Она никогда не считалась с правилами и условностями, которые так высоко ценятся в обществе. Предпочитает во всем придерживаться собственного мнения.

– О да, – согласилась Афродита.