ГЛАВА ВТОРАЯ

— Я видел некоторые твои работы. Они невероятны! — говорил Кейд. — У меня есть проект, который я хочу обсудить. Я надеюсь, ты будешь работать на меня.

Она посмотрела на него холодно.

— Я не собираюсь работать на тебя, Кейд. С чего ты взял, что можешь вот так запросто явиться сюда и делать мне такие предложения?

— Я мог послать кого-нибудь от имени корпорации, кого ты никогда бы не идентифицировала со мной. И ты согласилась бы.

— Так почему же ты передумал?

— Я рассматривал возможность оставаться в стороне и держать тебя в неведении, но позже могло бы выясниться, что в Хьюстоне дом с твоими фресками, и какой-нибудь репортер разнюхал бы, кто его владелец. Так же, раз уж я здесь, я могу убедиться, что получу желаемое.

— Кейд, меня не интересует работа, имеющая к тебе отношение. Найми другое агентство. Их полно.

— Не все они расписывают дома, и я не хочу, чтобы на меня работала твоя фирма. Я хочу, чтобы ты работала на меня.

— Это исключено.

— Мне говорили в Хьюстоне, Чикаго и Лос-Анджелесе, что ты лучшая в стране по части фресок и росписей — как внутренних, так и наружных.

— Приятно слышать, — сказала она, не слишком интересуясь тем, что Кейд успел вызнать о ней и ее компании. Зачем он вернулся, такой чертовски красивый и самоуверенный?

— Я слышал это от людей, которые понятия не имели, где я вырос и что я был когда-то знаком с тобой. Тебя рекомендовали галеристы, музеи и твои бывшие клиенты. Я видел твою работу, она на высшем уровне. Говорю тебе, мне нужно лучшее.

- Нет, я не могу. И не хочу. Я ненавижу тебя за то, что ты сделал тогда, и не желаю работать с тобой сейчас. Как мне еще объяснить это? — закричала она. Он бередил старые раны - и это было больно. А хуже всего было то, что даже сейчас, в разгар перебранки, ей страстно хотелось, чтоб он обнял ее.

— Я думаю, лучше тебе не думать о прошлом. С тех пор минуло много времени, — сказал он, и его слова резанули ее как нож. Как мог он с такой легкостью отказываться от прошлого, которое причиняло такие страдания? Но, быть может, он никакой боли не испытывает, напомнила она себе.

— Я не сомневаюсь, что для тебя все кончено. Очевидно, для тебя все было кончено еще до того, как ты покинул Техас девять лет назад.

— Я хорошо заплачу.

— Разумеется, ты заплатил бы, но мне не интересны твои деньги и твои дела, — сказала она в полной уверенности, что ни при каких обстоятельствах не согласится работать на него.

Они прервали свой спор, потому что официант подошел принять их заказ.

— Я буду форель, запеченную с орехами пекан, — сказала Кэтрин, и официант кивнул. Бросив взгляд на Кейда, она уловила на его лице выражение замешательства. Кейд заказал лобстера и, как только официант ушел, наклонился к ней.

— Так ты больше не любишь ребрышки?

— Нет. Мои вкусы сильно изменились за эти годы.

Он посмотрел на нее задумчиво.

— Нет смысла провести в спорах весь вечер. Давай договоримся прямо сейчас. — Кейд поднялся. — Позволь показать тебе кое-что.

Заинтригованная Кэтрин встала. Кейд предупредил управляющего, чтобы ужин отложили до их возвращения. Ее любопытство возросло. Они направились к одному из лучших отелей Форт-Ворта.

— У меня здесь номер. Вот почему сегодня мы ужинаем в клубе «Миллингтон», а не в «Петролеум клубе». «Миллингтон» ближе. Я хочу показать тебе то, что собирался продемонстрировать после ужина.

Кэтрин остановилась.

— Твой номер?

— Туда мы и направляемся. У меня есть светокопии дома, который я строю. Тебе не повредит, если ты поднимешься и взглянешь. А потом мы вернемся к нашему ужину.

— Мне не нужны никакие светокопии, — заявила она. — Нам нечего обсуждать.

— А фрески для моего дома?

— Ни за какие деньги ты не наймешь меня, — сказала она, повернувшись к нему и ткнув его в грудь указательным пальцем. — Нет, Кейд. — Внутри у нее все кипело, а на лбу выступила испарина. В любой момент она могла утратить свою тренированную железную волю и высказать ему все, что накопилось за девять долгих лет. Их последний день вдвоем был свеж в ее памяти, словно это случилось вчера. Стоило Кейду появиться — и вся боль вернулась, и это как раз тогда, когда казалось, что она наконец освободилась от нее.

- По крайней мере посмотри.

— Нет! — воскликнула Кэтрин. — В этом нет смысла. Никакого! Я не собираюсь работать на тебя и мучиться. Ты и так достаточно мне навредил, черт побери.

— «Черт побери» — это правильно, - ответил Кейд ровным голосом. — Это всего лишь работа. Просто все — я имею в виду, все галеристы, рекламщики и художники — сказали, что ты лучшая. Будь профессионалом, — скомандовал он. — У нас впереди целый вечер, и нам предстоит или кричать друг другу о нашем прошлом горе, или обсуждать роспись, которую я хочу видеть в своем новом доме. Взгляни на чертежи. — Он потянул ее за руку. — Ты же эксперт.

В молчании они поднялись на лифте на верхний этаж отеля. Кейд отпер и распахнул дверь.

Она вошла в просторную гостиную, выдержанную в бежевом и белом тонах. В примыкающей к ней столовой стояли стол и восемь стульев. За стеклянной дверью виднелся балкон с металлическим столиком и креслами.

Кейд скинул пальто, и Кэтрин вспомнила времена, когда он раздевался перед тем, как заняться с ней любовью. Во рту у нее пересохло.

Кейд убрал со стола хрустальную вазу со свежими цветами и разложил чертежи. Она смотрела на его руки красивой формы, пока он расправлял плотную бумагу. Кейд стал гораздо привлекательнее, но теперь ей казалось, что она замечает в нем прежние черты, знакомые с юности, когда они были безумно влюблены.

Еще один знак его нынешнего преуспевания — светокопии трехэтажного особняка с двумя огромными крыльями.

— Что, Кэтрин? - спросил он.

— Ты уезжал отсюда без денег. У тебя хорошо шли дела, Кейд.

— Мне повезло, — бросил он небрежно, словно не сделал ничего такого. — Вот мой дом. Он реконструируется, так что я там не живу. Мне хотелось бы иметь росписи в шести комнатах.

— Кейд, мы зря тратим время, — сказала Кэтрин с раздражением.

— Назови мне цену, — настаивал он.

— Нет, не буду. Разве ты не понимаешь, что я возненавидела тебя, когда ты сбежал перед нашей свадьбой? Ты хоть представляешь, каково мне было? — спросила она, отказавшись от привычной сдержанности. Его терпеливое молчание разозлило ее еще больше. — Ты унизил меня и разбил мне сердце! Я даже не думала, что может быть так больно! — Однажды начав, она уже не могла остановиться, слова вырывались одно за другим. — Ты ничего не объяснил мне, ни о чем не предупредил. Просто исчез. Бросил меня самым ужасным, самым жестоким из всех возможных способов.

Он вздрогнул и побледнел, но сохранил непроницаемое выражение лица.

Вдруг вся накопившаяся ярость выплеснулась на поверхность, и она сделала шаг, намереваясь ударить его.

Как молния, он перехватил ее руку и удержал, но не настолько сильно, чтоб причинить ей боль.

— Ты не можешь ударить меня, если не знаешь, что и почему произошло тогда, — сказал он.

Прошло несколько мгновений, они смотрели друг на друга, и тут ее гнев уступил место другому чувству.

Пока Кэтрин заглядывала в глубину его глаз, он изучал ее губы, и от этого они будто пульсировали. С самого начала его поцелуи лишали ее всякой воли к сопротивлению.

Жар влечения охватил ее тело. Оба тяжело дышали. Потом все исчезло, осталось лишь желание поцеловать его. Кэтрин уже тянулась ближе к нему — и вдруг поняла, что делает. Она откинула голову назад и встряхнулась.

— Черт тебя побери, Кейд. Ты так мне ничего и не объяснишь?

— Я не для того вернулся в Техас, чтобы ковырять болячки и разбрасывать упреки, — сказал он, выпуская ее руку. — Нет смысла вытаскивать все эти воспоминания. Не сейчас. Я причинил тебе боль и сожалею об этом, — произнес он примирительно, отчего она рассердилась еще больше.

— Сожаления здесь не годятся! — бросила она и, отвернувшись, отошла к окну. Слезы подступили к глазам. — Я не хочу иметь никаких дел с тобой, Кейд.

— Но ты можешь взглянуть на план дома.

Кэтрин обернулась и посмотрела на него, а он стоял и невозмутимо ждал. Она пересекла комнату и встала в нескольких футах от него.

— Вот это столовая, и я хочу, чтобы на стене была фреска, — сказал он, показывая пальцем. — Здесь задуманы окна с витражами, и сад снаружи не будет виден, поэтому подойдет пейзаж.

Кэтрин внимательно изучала план залы со сводчатым потолком и громадным каменным камином. Он заказывает шесть фресок. Она прикинула стоимость и предположила, что с Кейда легко можно

взять больше. Каким счастливым случаем была бы эта работа, если бы ее предлагал кто-нибудь другой!

Кейд достал новые бумаги, и она снова уставилась на его красивые руки, которые заботливо разглаживали лист. Кэтрин помнила эти руки на своем теле, соблазнительно гладящие его, волшебные руки, от прикосновения которых ее охватывало пламя. Все, что он делал, провоцировало воспоминания, которые были слишком живы. Пытаясь полностью сосредоточиться на чертежах, она наклонилась над столом.

— Здесь кухня и обеденная зона. И тут я тоже хочу роспись.

— Зачем ты показываешь мне эти рисунки? Ответ — «нет», — повторила она.

— Ты отвергаешь хорошее предложение. Мой дом привлечет всеобщее внимание, и для тебя это будет прекрасная реклама, — сказал Кейд. Он стоял всего в паре футов от нее, и она глубоко вздохнула. Почему ей так трудно находиться с ним рядом?

Она подошла к балконной двери и, открыв ее, вышла наружу, позволив себе подумать о том, что такая работа могла бы значить для нее.

— Хорошо, — неожиданно сказал Кейд. — Я все же сделаю тебе предложение.

Кэтрин покачала головой.

— Нет смысла.

— Мне нужны шесть фресок. Как насчет восьми миллионов долларов за все?

— Восемь миллионов долларов? — задохнулась она от изумления. — Это чересчур! — Слова вырвались раньше, чем она успела их обдумать.

— Нет, цена не слишком высока, если я получаю то, чего хочу, — ответил он спокойно. — И, разумеется, я оплачиваю все расходы.

И снова Кейд глубоко изумил ее. Никогда еще ей не предлагали столько за работу. У Кэтрин закружилась голова от названной суммы и того, что можно было сделать с такими деньгами.

— Кейд, я не верю, что ты заплатишь так много за мое искусство. Ты можешь нанять потрясающих художников, которые сделают превосходную роспись за гораздо меньшую плату.

— Может быть, я задолжал тебе, Кэтрин, — сказал он негромко.

— Погашение долгов, — произнесла она отрывисто. Настроение испортилось, но забыть названную сумму она не могла. В ее сознании возник план будущей рекламной кампании ее фирмы, и нельзя было так просто от него отмахнуться.

— Восемь миллионов за шесть фресок, — повторила она, словно не могла поверить своим ушам.

Кейд подошел к ней и положил руки ей на плечи. Но хотя ее сердце и заколотилось изо всех сил, она покачала головой.

— Нет, нет. Ты не покупаешь мое тело.

— Я всего лишь положил руки тебе на плечи, — ответил он хриплым голосом, который заставил Кэтрин забыть о деньгах и работе, вообще обо всем, кроме Кейда. Ветер трепал пряди его черных волос, и она вспомнила, как запускала в них пальцы. Его руки были теплыми, он медленно погладил ее плечи.

— Ты еще красивей, чем раньше, — шепнул он.

— Остановись, Кейд. Мы не собираемся возвращаться к прошлому, — предупредила она, затрепетав. Она до боли хотела его.

Он приложил палец к ее нижней губе.

— Красивей, Кэтрин.

От его прикосновения по ее коже побежали мурашки, и она приоткрыла рот. Поняв, что с ней происходит, Кэтрин отстранилась от него.

— Давай уйдем внутрь.

Он последовал за ней и затворил дверь.

— Получив эти деньги, ты сможешь никогда больше не работать.

— Нет! — отказалась Кэтрин, нахмурившись. — Моя работа — это моя жизнь. Я преуспела в своем деле и не собираюсь оставлять его.

— Я не знал, что у тебя такие серьезные амбиции.

— Я бросилась в работу, чтобы избавиться от печали, когда ты исчез, и оказалось, что мне нравится успех. Всю свою жизнь я соревнуюсь со своими братьями, Ником и Мэттом. Я хочу зарабатывать больше их, и теперь у меня это может получиться.

Она снова посмотрела на разложенные на столе рисунки.

— У меня нет никаких мыслей, что должно быть изображено на фресках. Это ты решишь сама, — заметил Кейд.

— Большей частью так и происходит, — сказала она. — Редко кто точно знает, чего хочет... И ты можешь себе позволить вот так выложить восемь миллионов за росписи?

— Да, могу. Я был удачлив.

Еще недавно Кэтрин была уверена, что не станет работать на него, но это предложение не из тех, от которых отказываются. Если она не возьмется за эту работу, надо показаться психиатру. Она пообещала себе, что не поддастся его очарованию, а очарование обязательно будет пущено в ход.

Восемь миллионов долларов за фрески. Это искушение без малейшей лазейки для бегства. Кроме того, она не уставала удивляться тому, как страстно Кейд желал заполучить именно ее. Любопытство было еще одним искушением. С бьющимся сердцем Кэтрин смотрела на него и думала, что будет, если она рискнет и еще поднимет цену. В случае отказа она немедленно уйдет.

— Я сделаю шесть фресок за десять миллионов, — предложила Кэтрин.

Затаив дыхание, напуганная собственной смелостью, она увидела, как в темной глубине его глаз промелькнуло удовольствие, которое поразило ее. Она ожидала любой другой реакции.

— Несколько минут назад ты говорила, что я предлагаю слишком много.

— Я была в шоке. Сейчас я думаю о бизнесе.

— Тогда мы поладим, — сказал Кейд. — Десять миллионов. Договорились.

Десять миллионов! Эта цена мгновенно изменит положение «Рэнсом дизайн». В самом скором времени она сможет браться за самые дерзкие проекты, о каких прежде можно было лишь мечтать.

— Какую форму оплаты ты предпочитаешь? — спросил Кейд. — Половина сейчас и половина по окончании подходит?

— С тобой я испытываю одно удивление за другим, — призналась Кэтрин. — Зачем такой большой аванс?

— Я уверен в тебе, так почему нет? В понедельник утром мы вместе сходим в банк и переведем деньги на твой счет.

— Хорошо, — согласилась она, не веря, что все это происходит на самом деле.

— Позволь, я покажу тебе оставшиеся чертежи. Это комната отдыха. Хотелось бы сделать ее праздничной. Это кабинет. Его нужно оживить. Нет ничего скучней однообразной работы, так что нарисуй мне на этой стене картину, которая бы радовала глаз.

Кэтрин поняла, что ей придется как следует обдумать, Что изобразить. Пока у нее не было ни одного предположения на этот счет.

— Разве нет женщины, которая могла бы подсказать тебе идеи? — спросила Кэтрин и тут же захотела взять свои слова назад. Вопрос был слишком личный.

Кейд выпрямился и внимательно посмотрел на нее.

— Я ведь уже сказал тебе, женщины нет. Единственный человек, который может что-то посоветовать, это я. — Он снова положил руку ей на плечо. — Но поскольку ты занимаешься этим...

— Кейд, я согласилась на эту работу, хотя и не собиралась, но мне бы хотелось обойтись без личных отношений. Давай общаться так, словно мы не знакомы и встретились сегодня впервые в жизни.

— Если бы я встретил тебя сегодня впервые, я бы флиртовал с тобой каждую минуту, — сказал он торжественно, глядя ей прямо в глаза. Его пальцы коснулись ее подбородка.

Не обращая на это внимания, она вернулась к чертежам.

— Хорошо, мы посмотрели на столовую, кухню, кабинет и комнату для отдыха.

— Я хочу росписи еще и в спальне.

Его спальня... Было бы лучше, если бы спальня не входила в список.

— Когда ты приступишь? — спросил Кейд. — Мне хотелось бы начать как можно скорее.

— У меня сейчас есть работа, но кто-нибудь из моих сотрудников может заняться этим.

— Не передавай мои проекты никому. Я хочу, чтобы ты сама занималась этим.

— Эскизы делаю только я. Но работа пойдет быстрее, если кто-то поможет мне, когда дойдет до красок.

— Нет. Я плачу исключительно за твою работу.

— Ясно, — ответила она.

Они обменялись жгучими взглядами. Затем Кейд подошел ближе и обнял ее за талию.

— Хорошо. Я смотрел твои работы — у тебя дар. Я в восторге от твоей росписи в супермаркете в Сан-Франциско. Еще парочку я видел в Канзас-Сити и одну в Сан-Антонио.

— Я рада, что они тебе понравились. — Глядя на него, Кэтрин не переставала ощущать легкое прикосновение его руки на своей талии. Они стояли совсем близко, и ей вспомнились прежние времена, когда она часто стояла с ним вот так.

— Можешь начать прямо сейчас? — Его голос слегка дрогнул — и это было единственное указание на то, что он заметил происходящее между ними.

— Могу.

— Мы обсудим это за ужином. Давай вернемся в клуб.

Вскоре они снова были в «Миллингтон клубе», и им пришлось совсем недолго ждать, пока на стол подадут первую порцию крабовых тарталеток.

— Мы такие воспитанные, — тихо сказала она, откусив кусочек. — Мне хочется закричать или запустить в тебя чем-нибудь. Но я не могу это сделать, поскольку работаю на тебя. Так что ты купил себе безопасность.

Он приподнял одну бровь.

— Возможно, теперь нам лучше забыть о прошлом. У него нет будущего. А у нас есть.

Если бы она только могла предать прошлое забвению! Отбросить все эти мысли, не испытывать гнева, который поднимался в ней, стоило Кейду намекнуть, что когда-то и у него были причины сердиться на нее...

— Завтра утром, если ты свободна, мы полетим в Хьюстон и вернемся после полудня.

— Это подходит, — ответила Кэтрин. Официант убрал тарелки и принес зеленый салат. Завтрашний день она проведет в обществе Кейда. Ей расхотелось есть. — Росписи в спальне, — предложила Кэтрин, — должны изображать нечто умиротворяющее и приятное глазу. Что тебе нравится?

— Боюсь, ты не захочешь изобразить это, - произнес он с подчеркнутой медлительностью, и она против воли засмеялась. Трудно было устоять перед его обаянием. Держи дистанцию, напомнила она себе.

— Назови мне несколько любимых занятий, — попросила она. — Раньше это были мотоциклы, возня с железом и еще бейсбол.

— Я не так уж сильно изменился. Вместо мотоциклов у меня машины. Бейсбол я люблю по-прежнему. Теперь я могу наслаждаться вещами, которые раньше не мог себе позволить. Рыбалка, лыжи, гольф, альпинизм и сноубординг. Что касается темы для росписи в спальне — я должен подумать над этим.

— И я тоже подумаю. Ведь это моя работа, — ответила она.

Но сейчас она думала исключительно о Кейде. Почему он не женат до сих пор? Почему в его жизни нет женщины? Интересно, любил ли он ее девять лет назад или все это было сплошной ложью?

— Ты совсем не ешь, — заметил он, внезапно возвращая ее к реальности. Кэтрин почувствовала, как вспыхнули ее щеки, и возненавидела себя за то, что не может удержать краску смущения.

— Ты тоже, — парировала она. — Я всегда волнуюсь, когда мне предстоит новая работа, а сегодня даже больше, чем обычно.

— Не волнуйся, — сказал он и потянулся через стол к ее руке. — Я не чудовище.

Он взял ее за руку и держал, слегка поглаживая. Его темные глаза были устремлены на нее, и все окружающее померкло, она видела только одного Кейда.

— Кэтрин, — окликнул он ее хрипловато, и ей захотелось склониться к нему. Нo через мгновение она осознала, что с ней происходит.

— Прекрати. Я давно ни с кем не встречалась, и на меня это действует сильнее, чем мне хотелось бы. Ты должен сдерживаться — или у нас ничего не получится.

— Конечно, получится, — возразил Кейд мягко. — Хочешь потанцевать? — спросил он, глядя на нее непроницаемым взглядом, заставлявшим ее строить догадки о его чувствах и мыслях.

— Нет, Кейд, не хочу. Давай наши отношения будут чисто деловыми.

— Ты знаешь, я заплатил за этот вечер по-царски, — сказал он непринужденно. — И мне кажется, уж потанцевать-то но крайней мере мы можем. Я сто лет не танцевал! — Он встал и, обойдя вокруг стола, взялся за спинку ее стула. Ничего не оставалось, как встать.

— Ты определенно привык получать все, что захочешь.

Он подвел Кэтрин к танцевальной площадке, и стоило ему обнять ее, как у нее зачастил пульс.

Танец вернул ее в прошлое девятилетней давности. Каждый шаг был привычен, каждое движение — соблазнительно. Сердце гулко билось в груди, а в теле разгорался жар. Они двигались так согласованно, словно все девять лет только и делали, что танцевали вместе.

— Как хорошо, Кэтрин, - шепнул Кейд, и она почувствовала тепло его дыхания

Его рука крепче обхватила ее за талию, притягивая ближе. Это была чистая пытка! Они подходили друг другу слишком хорошо, двигаясь в безупречно слаженном ритме, и каждый шаг вызывал мучительные воспоминания — как они танцевали раньше, как их тянуло друг к другу, как они целовались...

Танец окончился. Все тело Кэтрин сотрясала дрожь. Желание достигло немыслимо высокой отметки.

Она жаждала целовать его, заняться с ним любовью. Она чуть не застонала — и пришлось закашляться, чтобы скрыть этот звук.

Кэтрин взяла свою сумочку и повернулась к Кейду.

— Я знаю, ты заплатил целое состояние за этот вечер, но, если можно, я бы хотела закончить его. В конце концов, ты добился всего, чего хотел, — я согласилась работать для тебя.

— Это правда, — сказал он, беря ее под руку. — Пойдем.

В лимузине он снова сел рядом, на этот раз ближе.

— Ты живешь на ранчо?

— Нет, я уехала оттуда девять лет назад. Теперь у меня свой собственный дом в городе. На ранчо у меня тоже есть жилье, как у всех нас. Отец оставил нам землю. Мы собираемся два раза в месяц, если получается.

— Ник сказал, он часто с тобой видится.

Она в замешательстве посмотрела на Кейда.

— Ты говоришь так, словно знаком с моим братом.

Кейд пожал плечами.

— Дела. Наши дорожки пересекались несколько раз.

— Странно, что вы в хороших отношениях, — сказала она. — Когда ты исчез, моих братьев тут не было. Если помнишь, и Ник, и Мэтт учились в колледже. Узнав, как ты поступил, они разыскивали тебя. Но не нашли. К счастью.

Кейд промолчал.

Чтобы отвлечься от мыслей о прошлом, Кэтрин стала думать о новой работе.

— Вообще-то я могу уже сейчас заняться твоими росписями.

— Вот и славно. — Кейд пристально глядел на нее. Он не прикасался к ней, но и одного взгляда его карих глаз по-прежнему было достаточно, чтобы ее бросило в жар. — Я могу заехать за тобой завтра, и мы отправимся Хьюстон на моем самолете. Семь — не слишком рано?

— Семь в самый раз.

— Отлично. Это хорошее время для вылета.

— Завтра же подыщу мотель неподалеку от твоего дома. Там я остановлюсь и устрою свой рабочий кабинет.

— Это вовсе не обязательно, — заметил он непринужденно.

— Я же не буду каждый день летать туда-обратно.

— Нет, разумеется. Это не потребуется. Ты будешь жить у меня, — ответил он.