Незнакомка из Пейроля

Глава 10

Самюэль пребывал в сомнениях, не зная, как ему поступить. Конечно, деньги не смогут утешить Марианну или примирить с неизбежным и окончательным разрывом их отношений, но он просто обязан был ей помочь. Ее зарплата и без того была мизерной, а из-за дорожного происшествия она и вовсе осталась на мели. Входя в ее крошечную квартиру, он всякий раз ощущал на себе бремя вины. В течение долгих недель Марианна была прикована к постели, передвигалась на костылях, и единственным ее развлечением был проигрыватель DVD. Конечно, ее навещала мать, возможно, друзья, но с самого Рождества, выписавшись из клиники, она не покидала пределов квартиры. Поскольку она изрядно похудела, ей придется сменить гардероб, и она, возможно, мечтает о вещах, которые никогда не могла бы себе позволить. Он не мог полюбить ее, но, может, мог бы утешить ее материально. Но как преподнести ей эти деньги? Чека она, конечно, не примет.

Этим утром он долго совещался со своим банкиром, чтобы найти подходящее решение. В конце концов он пришел к мысли снять деньги со счета и передать их Марианне из рук в руки. Возможно, стоило бы поговорить об этом с ее родителями? Нет, она может подумать, что ею манипулируют. Ему следует поговорить непосредственно с ней.

У самого Самюэля не было никаких денежных проблем, он был наследником значительного состояния семьи Хофманнов и сумел разумно поместить капитал, получая с него прибыль. Он любил повторять, что если бы не стал врачом, то был бы деловым человеком. К счастью, работа анестезиолога увлекала его больше, нежели биржевые сделки. К тому же он чувствовал себя не вправе рисковать деньгами, которые зарабатывали другие люди, да и зарплата обеспечивала ему безбедное существование.

Визит к Марианне не радовал его, но ему хотелось как можно скорее покончить с этим щепетильным вопросом. Идею его разрешения подсказала пачка накопившихся у Марианны счетов, и даже если она пошлет его к черту, необходимость оплатить их вынудит ее согласиться принять деньги.

Время, которое Самюэль уделял Марианне, ему следовало проводить в аэроклубе, пришлось даже передать нескольких своих стажеров другому инструктору. Он с тоской посмотрел на небо – до самого горизонта сплошная лазурь без малейшего облачка. Похоже, наступала весна, да и прогноз обещал прекрасную погоду на всю неделю. Он многое бы сейчас отдал, чтобы оказаться в вертолете, чтобы рядом сидела Паскаль и он мог слышать в наушниках ее радостный смех.

Но Паскаль не звонила ему, не рассказывала новостей, и он больше не мог встретиться с ней в Пюрпане. Лоран говорил, что она очень довольна новым местом работы и, главное, тем, что избавлена от необходимости встречаться с Надин Клеман.

Подъезжая к дому Марианны, Самюэль не сразу смог найти место для парковки. Жизнь в большом городе была полна своих трудностей, но, сравнивая Тулузу с Парижем, он ни разу не пожалел о своем выборе.

Выйдя из машины, Самюэль сразу заметил силуэт прихрамывающей Марианны. Одной рукой она опиралась на трость, в другой несла пакет с продуктами из супермаркета. У Самюэля перехватило горло от сострадания и нежности к молодой женщине, в белокурых кудрях которой играло яркое весеннее солнце. Марианна медленно шла неуверенной походкой, внимательно глядя под ноги. Она заметила Самюэля, лишь когда поравнялась с ним, и печальное выражение ее лица вмиг сменилось радостной улыбкой.

Адриан играл сам с собой в шахматы, которые подарила ему Паскаль на Рождество. Он сделал ход конем, и ладья отступила. Он прекрасно играл в шахматы, и за последние годы не имел ни одного поражения. Оценивая ситуацию, возникшую на доске, он зажег сигарету и глубоко затянулся. Отцу не удалось убедить его бросить курить, сигареты помогали ему и сосредоточиться, и расслабиться.

Сегодня он поздно вышел из клиники, его любимый бакалейный магазин был уже закрыт, а холодильник дома – почти пуст. Большой объем работы, вечная нехватка времени, холостяцкий быт навевали на него тоску. Когда же он наконец упорядочит свою жизнь? Паскаль, худо-бедно, все-таки сумела устроиться в Пейроле, этом огромном доме, полном призраков. Конечно, призраки эти не носили белых одеяний и не потрясали цепями, они состояли из горестных воспоминаний, от которых всегда хотелось поскорее избавиться.

Адриану вспомнилось время, когда они покидали Пейроль. Ему пришлась по душе перемена места жительства, он был рад тому, что будет учиться на медицинском факультете в Париже, поэтому уезжал он без сожаления. В течение многих дней по просьбе Камиллы он перетаскивал на чердак разный хлам – мебель и другие вещи, которые ей не хотелось ни продавать, ни увозить с собой в Сен-Жермен. После этого она закрыла чердак на замок и указала в контракте на аренду, что последний этаж дома должен быть недоступен для съемщиков. Думала ли она тогда, что ее дочь через двадцать лет найдет в ящике трюмо старое свидетельство о рождении ее первого ребенка? Конечно, нет. В таком случае, почему она сохранила его? Может быть, потому, что не находила в себе сил уничтожить его? Потому что это был единственный документ, свидетельствующий о существовании Юлии?

Анри почти ничего не утаил от сына, поведав ему этот эпизод из жизни Камиллы. Адриан знал историю ее юности, знал о существовании больного ребенка. Он называл эту женщину мамой и очень любил ее. О своей настоящей матери, красавице по имени Александра, он не знал ничего. У него сохранилось лишь несколько фотографий, торжественно врученных отцом в день, когда ему исполнилось десять лет.

Нежная, тихая, мягкая Камилла прекрасно к нему относилась, окружив его заботой и любовью. Он был для нее самым красивым, самым умным мальчиком в мире, все, что он делал, заслуживало восхищения. Когда он уже начинал чувствовать себя пресыщенным этой любовью, к счастью, родилась Паскаль и Камилла наконец предоставила ему большую свободу. В целом все складывалось наилучшим образом.

Вспоминая детство, Адриан чувствовал, как ему сейчас не хватает настоящей искренней любви. Он видел, как страстно его отец был влюблен в Камиллу, как посчастливилось ему самому быть любимым ребенком, а в своей взрослой жизни ему почему-то не удавалось обрести счастье. Ни в веселые студенческие годы, ни после. В свои сорок он предчувствовал, что поиск этого самого счастья вряд ли завершится для него успешно.

Каждый его роман разворачивался примерно одинаково: ему хотелось, чтобы его считали самым красивым, самым умным, чтобы им восхищались и ему аплодировали. Он слишком многого требовал от женщин, которые могли бы полюбить его, и быстро расставался с ними, убеждаясь, что не является для них объектом преклонения.

Но, где бы он ни находился, он стремился играть роль души общества. Перед отцом и сестрой он представал беззаботным, веселым, счастливым сорвиголовой, в то время как душа его была полна уныния и тоски.

Стоя у пустого холодильника, он вздохнул. Что ж, придется ограничиться пирожками и льежским соусом – и пакеты с тестом, и соус у него всегда были в запасе. Он мог бы позвонить отцу и пригласить его пообедать вместе в кафе, но ему этим вечером никуда не хотелось выходить, как, впрочем, не хотелось видеть и отца, к которому у него назревала масса всевозможных не слишком корректных вопросов.

Из-за Паскаль, которая без конца ворошила их семейное прошлое, он начинал думать о вещах, которые прежде его не волновали. Например, как и почему Камилла появилась сразу после смерти его матери? Ведь она поселилась в Пейроле еще до того, как они поженились, рискуя шокировать соседей… Может быть, так произошло потому, что она еще не развелась с Косте? Без сомнения, все было именно так, но когда и где его только что овдовевший отец мог ее встретить? Она бросила своего ребенка, Анри Фонтанель предложил ей взамен своего малыша, и она сразу же заняла место умершей. Люди вокруг делились разными соображениями на этот счет, и он, несмотря на свой юный возраст, не мог не заметить этого.

Зачем Анри распустил слух о том, что Юлия умерла? Чтобы спасти Камиллу от расспросов? Наконец, ему казался странным полный разрыв с семьей Монтагов и отказ Камиллы от своей части наследства только из желания не встречаться с людьми, среди которых она выросла.

Паскаль пыталась разобраться во всех этих странностях и недомолвках и даже бросила какие-то обвинения отцу, и Адриан, поначалу не поддержав ее, теперь приходил к мнению, что она была права. Если имеется абсцесс, то его следует вскрыть. После этого всем станет легче, в том числе и ему.

Он откусил пирожок, обжегся и чертыхнулся, да, собственно, и есть ему больше не хотелось.

– Я даже не знаю, как мы справлялись без вас! – буквально нараспев произнес доктор Лебель.

Коренастый, приземистый, облысевший и веселый, он радостно продолжал:

– Вы для нас настоящий дар небес, моя дорогая Паскаль! Благодаря вам я теперь смогу хотя бы играть в гольф…

Этот неутомимый трудяга, конечно, шутил, он никогда не позволял себе отлынивать от работы, и Паскаль, бросив на него понимающий взгляд, протянула ему историю болезни.

– У меня проблемы с одним пациентом, я хотела бы узнать ваше мнение.

Не останавливаясь, на ходу, он посмотрел результаты обследований и прочитал сделанное ею заключение, затем что-то пробормотал и покачал головой.

– Я скажу вам свое мнение при одном условии: мы с вами перейдем на ты. Что вы об этом думаете?

Кивнув, она с готовностью приняла его предложение.

– Я согласен с твоей диагностикой, – сказал он, возвращая историю болезни, – его нужно госпитализировать. Выпьем кофе?

Продолжая разговаривать, они подошли к автомату, и Лебель принялся нашаривать в карманах.

– Ты не жалеешь, что ушла из Пюрпана?

– О, ни в коем случае! – воскликнула она, беззаботно смеясь. – Особенно не жалею о профессоре Клеман, которая была ко мне столь же доброжелательна, как скорпион к своей жертве, хотя она, конечно, очень компетентный специалист.

– Я учился у нее в интернатуре, тогда она еще не была большим начальником и только собиралась сделать карьеру, но все знали, что она своего добьется. Ее амбиции соответствовали ее способностям, и она по праву получила должность профессора. Но что касается людей, которым приходится с ней работать… Ты перевелась к нам из-за ее скверного характера?

– Нет, на самом деле не из-за этого. Причина была более личной, я живу рядом с Альби…

– У кого это скверный характер? – услышали они позади мужской голос.

– Выпьешь с нами кофе, Жак? – предложил Лебель. – Мы говорили о Надин Клеман.

Жак Медерик, заведующий отделением, подмигнул Паскаль.

– Я уверен, что с нами вам будет намного лучше, доктор Фонтанель… И наш друг Лебель теперь спокоен! Нам очень нужен был опытный практик, это правда…

Жак Медерик говорил медленно, со свойственной ему манерой оставлять фразу незаконченной. Этот человек любил размышлять, не имел карьерных амбиций и все свое время посвящал больным. Он приезжал на работу рано, уезжал поздно, терпеливо выслушивал каждого, будь то его сотрудник или пациент. Единственное, чего он боялся, так это выхода на пенсию, постоянно откладывая его до следующего года.

– О, Надин… – вздохнул он, отпивая кофе. – Представьте себе, мы с ней учились на одном факультете. Да, давненько это было… Она никогда не улыбалась, не пользовалась вниманием однокурсников, и только когда публиковали результаты экзаменов, о ней узнавали все. В ней царил дух соперничества, ее работоспособность не имела себе равных, да и сейчас тоже… Я охотно читаю ее статьи, в них всегда есть что-нибудь примечательное. Эта малышка Монтаг сделала отличную карьеру…

Замерев на месте, Паскаль переспросила, убежденная в том, что ослышалась:

– Монтаг?

– Да, Надин Монтаг, когда она вышла замуж, то стала Надин Клеман. Я, кстати, был на их свадьбе. Боже мой, как давно это было! Ну что ж, я вас покидаю, пора идти работать… Спасибо за кофе.

Он зашагал своей размеренной походкой, которая придавала ему вид человека, пребывающего в постоянном размышлении. Паскаль, шокированная тем, что услышала, проводила его взглядом.

– Что с тобой? – с беспокойством спросил Лебель.

– Ничего, – пробормотала Паскаль. – Просто совпадение… Девичья фамилия моей матери тоже была Монтаг.

Лебель рассмеялся и ласково потрепал Паскаль по плечу.

– Не переживай, ты не можешь принадлежать к той же семье, что и Надин, это просто невозможно!

Эта мысль позабавила его, но Паскаль не смогла даже улыбнуться ему в ответ.

Сидя рядом у барной стойки, Лоран и Самюэль даже не знали, о чем им говорить. Их близкая дружба сменилась некоторой отстраненностью, и Самюэль понимал, что виноват в этом он. Каждый раз, встречая Лорана в аэроклубе, он не мог удержаться от того, чтобы не задать ему парочку личных вопросов. Лоран явно раздражался и отвечал неохотно, что еще больше выводило Самюэля из себя.

Бармен поставил перед ними кофе и ушел, не дожидаясь обычных шуточных вопросов. Самюэль догадался, что постные физиономии двух записных весельчаков клуба были для него непривычны.

– Будет лучше, если мы не будем больше об этом говорить, – предложил Лоран.

– Почему?

– Потому что ты бесишься и без конца спрашиваешь одно и то же: как у меня с ней обстоят дела, что у нее нового… Ну сколько можно… Я не твой соперник, я твой преемник.

Лоран твердо смотрел в глаза Самюэлю, который пробормотал:

– Вокруг полно женщин, и стоит тебе захотеть, они все будут твоими. Мог бы выбрать и какую-нибудь другую женщину.

– Ты предпочел бы, чтобы она оставалась одна?

Самюэль пожал плечами, понимая, что Лоран прав. Паскаль была в расцвете своей красоты, и ей не годилась судьба одинокой женщины. Ей скоро будет тридцать три, и, наверное, ей еще сильнее хочется иметь ребенка. Но представить себе Паскаль в постели с Лораном, замужем за Лораном, в его доме… Нет, она не уедет из Пейроля, она столько сил отдала, чтобы получить его! А что, если она действительно полюбила Лорана?

– В любом случае ты не должен беспокоиться. Паскаль для меня не просто любовное увлечение.

– А ты для нее кто? – резко спросил Самюэль.

– Пока не знаю, – признался он. – Не думаю, что успел занять прочное место в ее сердце, но уверен, что она хочет создать семью.

– С тобой?

– Полагаю, я не самая плохая кандидатура, – ответил Лоран со слабой улыбкой.

Конечно, его смущал этот разговор. Если он и чувствовал себя счастливым любовником, то насчет будущего у него не было никакой уверенности, и Самюэль мог это почувствовать.

– Самюэль, переверни эту страницу своей жизни, оставь Паскаль в покое и забудь ее.

– Ни за что! А если я посоветую тебе сделать то же самое?

– По какому праву?

Да, он не имел на это никакого права, и от бессилия ему захотелось ударить Лорана. Сделав глубокий вдох, он попытался сохранить самообладание.

– Вы в разводе, Самюэль, ваша история закончилась. Ты мой друг, ты также пытаешься быть ее другом… Разве ты не хочешь, чтобы она была счастлива?

– Я не хочу, чтобы вы все это проворачивали прямо у меня под носом, я не хочу, чтобы это был именно ты! Да, я говорю как эгоист, я рассуждаю как ребенок, но это так.

Самюэль произносил эти слова с такой враждебностью, что Лоран непроизвольно вскочил с места. Они молча смотрели друг на друга. Впервые за все время их знакомства Самюэль увидел, что Лоран может быть опасным врагом.

– Возьми себе другого инструктора, я не могу летать с тобой сегодня, – сказал Самюэль, бросая деньги на стойку.

Через пятнадцать минут к нему придет стажер, к счастью, молодая женщина, которая не создает ему никаких проблем. Не оборачиваясь, он вышел из бара и направился к ангарам. Вид техники всегда приводил его в хорошее настроение. Да, пора ему прекратить сходить с ума и позволить Паскаль жить так, как она сама того хочет, радоваться за нее и вести себя, как подобает настоящему другу.

«Я ничего этим не добьюсь, я последний дурак и выставил себя на посмешище».

Их ссора с Лораном, конечно, не трагедия, но если он постоянно будет пребывать в таком настроении, то в конце концов озлобится и станет брюзгой.

После занятий с ученицей у Самюэля был час свободного времени, и он снова отправился в бар, чтобы выпить кофе. В глубине души он надеялся застать там Лорана и хотел извиниться перед ним, но тот не стал искать себе нового инструктора и покинул клуб. Самюэль заказал себе кофе и взгромоздился на табурет у стойки, но бармен игриво шепнул ему:

– Не садись здесь, там за столом тебя ожидает дама… Самюэль обернулся и увидел Марианну, которая смотрела в окно на взлетно-посадочную полосу, на ее белокурых кудрях красовалась кепка. Самюэль взял чашку и подошел к ней.

– Привет, Марианна! Ты решила нанести нам визит? Он сел напротив и заставил себя улыбнуться.

– Я хотела увидеться с тобой, – начала она серьезным тоном. – Я первый раз в жизни была за рулем, и твой клуб оказался как раз по дороге.

– За рулем машины?

– Да, я купила маленький японский автомобиль с автоматическим управлением.

– А-а…

– На твои деньги. Для моей ноги автоматическая коробка передач – это то, что нужно.

– Ты правильно сделала. И это не мои деньги, Марианна.

– Нет. Без тебя я бы не смогла позволить себе такую роскошь. Я также арендовала место для парковки рядом с домом, оплатила все счета, купила себе новую одежду, и у меня еще остались деньги на счете. Я должна поблагодарить тебя за это, Самюэль.

Она отчетливо произносила каждое слово, будто проговаривала заученный урок.

– Ты мне ничего не должна, тем более благодарностей, – сказал он убежденно. – Я уже говорил тебе, что сделал наименьшее из того, что должен был сделать.

Он с трудом убедил ее принять чек, она, поджав губы, со слезами на глазах, в конце концов согласилась, и с тех пор они не виделись.

– У тебя забавная кепка, – сказал он, чтобы нарушить затянувшуюся паузу.

Марианна избегала смотреть ему в глаза и, казалось, была поглощена созерцанием того, как поднимается в воздух вертолет.

– Мне было бы страшно, – пробормотала она.

Он никогда не брал ее с собой, желая сохранить территорию аэроклуба вне пределов ее интереса. Марианна, бесспорно, обижалась, хотя и старалась не показать виду.

– Можно посмотреть на них поближе?

– Конечно! Если хочешь, я узнаю, есть ли свободный вертолет, и мы с тобой слетаем куда-нибудь, тебе должно понравиться.

– Нет, Самюэль, спасибо. Хоть я и уверена в тебе, но все эти трюки в воздухе мне не подходят. Я не любительница острых ощущений…

Неужели он так плохо ее знал? Когда они встречались, он почти не интересовался ею, всегда искал предлог, чтобы уйти, не огорчив ее.

Он повел ее к двери, выходившей прямо к взлетно-посадочной полосе, и, взяв за руку, принялся объяснять ей организацию вылетов, всю важность ветра, температуры и давления при взлете.

– Смотри, приближается самолет, сейчас он совершит посадку…

Прислонив ладонь ко лбу, он смотрел на безупречную посадку «Сесны».

– Ты так здорово рассказываешь об этом… наверное, это и есть твоя настоящая страсть, – сказала она восхищенно.

Должно быть, она сожалела, что он никогда ничего подобного не испытывал по отношению к ней. Самюэлю стало неловко, и он решил, что наступил момент для решительного объяснения.

– Марианна, послушай… Я вел себя ужасно по отношению к тебе. Я понимаю это, и мне стыдно.

– Нет, Самюэль, ты тысячу раз пытался дать мне понять, что не любишь меня, а я не хотела тебя слышать. Я привязалась к тебе, ты уступил. Почему ты не порвал со мной раньше?

– Из трусости и эгоизма. Ты красивая, Марианна, и я воспользовался этим, а теперь не могу себе этого простить. Ты заслуживаешь другого отношения к себе.

Она ничего не ответила и зашагала к стоянке машин. В течение нескольких секунд он смотрел ей вслед, пытаясь убедиться, что она больше не хромает, затем, словно спохватившись, догнал ее.

– Ты уходишь?

– Да, я приходила затем, чтобы пообещать тебе, что больше не буду тебя беспокоить.

Гордым жестом она указала на маленький зеленый «ниссан».

– Смотри, какое чудо!

Помахивая ключами, она повернулась к нему и сказала:

– Эти деньги, которые ты мне оставил… Это было наихудшее из того, что ты мог сделать для меня, Самюэль.

– Почему? Я просто хотел, чтобы у тебя не было материальных затруднений. Ведь из-за меня ты попала в больницу!

– Это был несчастный случай, и мы оба хорошо это знаем. Могло случиться и так, что мы бы погибли под тем грузовиком.

– Ты была моей пассажиркой, и я был за рулем.

– К счастью для нас обоих!

Она пыталась пошутить, но ей было невесело.

– Марианна, я не хотел оскорбить тебя, дав тебе денег. В моих намерениях не было и тени недоброжелательности.

– Я поняла, что твой чек был платой за все. Предлагая его мне, ты дал понять, что между нами все кончено. Я бы охотно разорвала его, но разве это что-нибудь изменило бы? Ты купил себе спокойствие и вместо долгих разговоров, таким образом, поставил точку в наших отношениях.

– Ты не права, – возразил он глухим голосом.

Но он не был уверен в этом. Он хотел ей помочь, но наряду с этим он хотел избавиться от чувства вины.

– Ты говоришь, что в этих деньгах нет ничего оскорбительного. Если бы вдруг Паскаль нуждалась в деньгах, ты бы постарался обойтись с ней как можно деликатнее и преподнес бы их ей в виде подарка, потому что иначе она бы швырнула тебе их в лицо. Ты считаешься с ней и уважаешь ее. Потому что ты ее любишь… Мне кажется, что ты любил ее всю жизнь и в твоем сердце нет места для кого-то другого. Тебе следует вторично предложить ей выйти за тебя замуж, Самюэль, я это говорю серьезно.

Сделав над собой усилие, она отвернулась, открыла дверцу и села в машину. Перед тем как уехать, она опустила боковое стекло.

– Я выхожу из игры, Самюэль, это должно тебя обрадовать. Удачи тебе.

Он чувствовал себя слегка обиженным, глядя вслед удаляющемуся «ниссану», но в глубине души все же был рад окончательному разрешению их отношений. Все попытки Марианны заполучить его вызывали в нем чувство замешательства и протеста. Он не хотел делать того, что могло быть ею неправильно истолковано. Теперь Марианна окончательно ушла из его жизни, предоставив ему полную свободу.

Он медленно направился к зданию клуба, размышляя над последними фразами, которые они сказали друг другу.

– Это личная карта из ее досье, – удрученно сказал Лоран.

Паскаль задрожала от гнева, ей хотелось кричать, но она, сжав зубы, смотрела на это бесспорное доказательство того, что Надин Клеман была дочерью капитана Абеля Монтага.

– У моей матери и Надин Клеман был один отец, – прошептала она, задыхаясь. – Они были сводными сестрами, значит, Надин моя тетка. Мы с ней одной крови, одного происхождения? Это настоящий абсурд!

Бенжамен Монтаг так и сказал ей, когда она встретилась с ним.

– Какая ужасная семья! Да, моя мать была права, это чудовища, а не люди…

Она принялась ходить из стороны в сторону, размахивая карточкой, которую по-прежнему сжимала в руке. Через минуту Лоран прошептал:

– Ты так хороша в своем гневе, ты похожа на черную пантеру…

Паскаль остановилась, устремив на него взгляд, но не видя его перед собой.

– Ты можешь себе такое представить? Она работала вместе со мной, говорила со мной, прекрасно зная, кто я такая!

– Ты уверена в этом?

– Да! Фонтанелей здесь знают все, кроме того, я очень похожа на свою мать. Из-за этого она бесилась от ярости… именно это объясняет ее антипатию по отношению ко мне. Ну и гадюка! Боже мой, Лоран, как я благодарна тебе за то, что ты помог мне перейти в Альби! Работать вместе с Жаком Медериком – сущее благословение. Знаешь, Лоран, мне кажется, что это никогда не кончится и дальше я буду узнавать еще более ужасные вещи. Когда я приехала жить в Пейроль, я понятия не имела, с каким кошмаром мне придется столкнуться, я…

– Предполагая такое, ты бы осталась жить в Париже? Паскаль задумалась на минуту перед тем, как ответить.

– Нет, я бы переехала сюда несмотря ни на что. Я здесь родилась, у меня есть право здесь жить. Но я повсюду обнаруживаю не свои корни, а какие-то дьявольские хитросплетения! Я думала, что хорошо знаю своих родителей, но случайно узнаю о существовании другого ребенка… от меня все скрывали… везде сплошные недомолвки и ложь!

Немного успокоившись, она села рядом с Лораном, который ласково улыбнулся ей. С приходом весны зимний сад снова стал любимой комнатой Паскаль. Аврора купила на распродаже подержанных вещей красные и желтые подушки, на которых было уютно сидеть в плетеных креслах. За окружавшими их стеклами буйствовали яркими красками распускающиеся нарциссы и тюльпаны.

– Тебе, должно быть, скучно слушать без конца мои навязчивые идеи, – вздохнула она.

– Вовсе нет. Это редкий случай, и он меня очень заинтересовал. Кроме того, поскольку все это касается тебя…

Он взял ее за руку, погладил ее кончиками пальцев до самого локтя, и она вздрогнула.

– Когда сидишь в такой комнате, – сказал он низким от возбуждения голосом, – кажется, что находишься в парке, и я с радостью займусь с тобой любовью прямо среди природы…

Она позволила ему поцеловать себя, но, когда его руки скользнули под ее пуловер, резко остановила его.

– Нет, Лоран, не сейчас.

Не выказывая недовольства, он сел рядом с ней.

– Мне жаль… Я не могу думать ни о чем другом, кроме как о своей матери, о Надин, а также о Юлии.

– Ты увидишься с ней в субботу?

– Да, и мне заранее страшно.

Паскаль наконец получила положительный ответ от административного совета учреждения, в котором находилась Юлия. Несмотря на то, что Паскаль отчаянно хотелось увидеть свою сводную сестру, приближение дня этой встречи приводило ее в состояние паники. Это свидание могло оказаться выше ее сил.

– Хочешь, я поеду туда вместе с тобой?

Паскаль отрицательно замотала головой. Она не знала, в каком состоянии она выйдет оттуда, и ей не хотелось плакаться Лорану в жилетку. Он был очень мил с ней, чересчур мил. Его слишком сильно волновало все, что касалось ее. Иногда ей казалось, что она влюблена в него, особенно когда они были в постели. Их физическое влечение друг к другу было просто исключительным. В другое время ей казалось совсем обратное, и от этого почему-то становилось неловко. Конечно, она ценила его замечательное качество внимательно выслушивать все, что она говорила, но в этом мужчине ей чего-то недоставало… она даже сама не могла бы сказать, чего именно.

– Я позвоню тебе и расскажу, как все было, обещаю.

– Давай вместе пообедаем. Я заказал столик в «Л'еспри дю вен», это один из лучших ресторанов в Альби.

Улыбаясь, она согласилась, хотя эта идея вовсе не обрадовала ее. Может, мысли о предстоящей встрече с Юлией мешали ей наслаждаться радостными мгновениями жизни? Лоран был любителем больших ресторанов, и когда Паскаль уволилась из Пюрпана, он появлялся вместе с ней в своих самых любимых местах.

– Этот ресторан находится сразу за собором, в старинной части Бербийского дворца, там столовая со сводчатым потолком… Ты голодна?

– Вообще-то нет, – призналась она.

– Ладно, но аппетит приходит во время еды, и ты забудешь о неприятных вещах.

Лоран, конечно, хотел развлечь ее, и у нее не было причин портить ему вечер, хотя такая настойчивость немного раздражала.

– Пойду переоденусь, – решила она, – я скоро вернусь. Налей себе чего-нибудь выпить, если хочешь.

Ей хотелось остаться одной хотя бы на пять минут, чтобы привести свои мысли в порядок. Она даже не знала, что ее сейчас больше беспокоит – перспектива скорой встречи с Юлией или же предчувствие того, что Лоран скоро заведет с ней разговор о будущем? Оставаясь ночевать в Пейроле, он всегда перед сном клялся ей в любви. Ей вообще не хотелось слушать такие признания, она была пока что к ним не готова, или же ей не хотелось слышать их именно от него? Во всяком случае в процессе этих признаний она отодвигалась на край постели, вместо того чтобы оставаться в его объятиях.

Нервничая, Паскаль зашла в ванную и закрылась. Стоя перед зеркалом, она критически осмотрела себя. Скоро ей исполнится тридцать три года, возле глаз уже появились морщинки. Она машинально припудрилась, нанесла румяна, тронула тушью ресницы.

«Ты делаешь все, чтобы нравиться ему, старушка…»

Да, нравиться ему, соблазнять его, видеть, как в нем загорается огонь желания, разделять это желание вместе с ним, но не связывать с ним всю свою жизнь!

«Не жди, пока тебе исполнится сорок. Он наверняка предложит тебе выйти за него замуж, чего доброго, еще преподнесет в качестве сюрприза обручальное кольцо… И что ты ему скажешь? Что тебе требуется время на размышления?»

Она нанесла по капле духов за каждое ухо, обвиняя себя в непоследовательности. А может, ей хочется видеть Лорана в роли эпизодического любовника, с которым можно хорошо проводить время, и ничего больше?

«Это идеальный мужчина, почему ты не хочешь выйти за него замуж?»

Положив руку на дверную ручку, она замерла на месте, пораженная осознанием странного открытия… Причина ее нежелания связывать судьбу с Лораном, источник ее сомнений имеет вполне определенное имя – Самюэль. Если она выйдет замуж за Лорана, то навсегда потеряет Самюэля, утратит их нежную дружбу, а она пока не готова к этому.

Она повернулась к зеркалу и взглянула на свое отражение. Неужели это все из-за Самюэля? Нет, это невозможно, это ей просто показалось. В эти нелегкие для нее дни Самюэль был ее опорой, он всегда был рядом, но теперь ей нужно преодолеть эту зависимость, иначе она все испортит.

Паскаль решительным жестом открыла дверь и поспешила к Лорану.