Никто

Глава XIX

На следующее утро второй лакей герцога Арнсфорда явился в утреннюю комнату, чтобы доложить ее светлости и молодым леди о прибытии лорда Килвертона. Это был первый раз почти за три недели, когда лорд Килвертон посетил герцогский особняк. Лакей много бы дал, чтобы понять значение взгляда, которым обменялись ее светлость и леди Элизабет. Однако ее светлость просто сказала:

— Проводи его, Уильям.

Уильям был вынужден удалиться, прежде чем смог услышать что-нибудь интересное.

— Бог милостивый! — воскликнула леди Уинифред, дерзкая и неприятная девочка четырнадцати лет. — Клянусь, я почти забыла, как выглядит лорд Килвертон.

Две старшие сестры Уинифред сочли уместным рассмеяться над ee остроумием. Глаза леди Элизабет полыхнули гневом. Ее светлость заговорила ледяным тоном, не давая Элизабет выйти из себя:

— Уинифред, Кэролайн и Огаста — вы все трое немедленно отправитесь в класс. Мы с Элизабет примем его светлость наедине.

Гадкие улыбки мгновенно стерлись с трех лиц, когда девушки хором хором произнесли:

— Да, мама, — и покорно поднялись, чтобы уйти.

Августа выглядела несколько раздосадованной этим исключением из общества и ссылкой в класс — помилуйте, ей почти двадцать лет! — но не осмелилась бросить вызов матери. Или, если на то пошло, своей сестре Элизабет. Когда сестры удалились, Элизабет нервно пригладила волосы и вернула фишью на место. Вчера вечером Ричард не искал компании мисс Кэмпбелл, но и не задерживался возле невесты. Фактически, в какой-то момент он исчез более чем на час. Ее страшил этот утренний визит.

— Не покидайте меня, мама! — умоляюще пробормотала она себе под нос, как раз перед тем, как дверь открылась, чтобы впустить гостя.

В поведении лорда Килвертона чувствовалась серьезность; в глазах светился боевой огонь, которого леди Элизабет никогда прежде не видела. Она тщательно проигнорировала тревожные сигналы и двинулась вперед, протянув руку. Eе лицо, казалось, было залито улыбкой:

— Ричард! Как приятно! Что привело вас так рано утром?

Он взял ее за руку и поклонился.

— Надежда, что я могу воспользоваться правом жениха на некоторое время наедине с вами, Элизабет. Как поживаете, Ваша светлость? Надеюсь, вы извините нас на несколько минут?

— Доброе утро, Килвертон. — произнесла ее светлость, величественно игнорируя его просьбу и махнув рукой в сторону стула. — Ваш визит очень кстати. Мы с Элизабет хотели узнать ваше мнение по нескольким вопросам. Сентябрь уже не за горами, a событие такого масштаба требует тщательного планирования. Ожидается несколько сотен гостей на свадебном завтраке. Мы с Элизабет думали устроить его на Южной лужайке, но если погода будет ненастной, не перенести ли завтрак в дом?

Леди Элизабет подхватила реплику матери:

— О да! Конечно, мы хотели спросить вас, Ричард. В Делакуре имеется огромный бальный зал. Он, безусловно, вместит всех, но декор — в стиле рококо! Как вы считаете, это нe будет чересчур претенциозно для завтрака?

Килвертон был озадачен.

— Ну, откровенно говоря, я…

Леди Элизабет лихорадочно перебила его:

— Там еще есть галерея! Подавать свадебный завтрак в галерее может показаться необычным, но она очень просторна. К тому же все окна выходят на юг, поэтому даже в дождливый день в галерее много света. Я думаю, что свет придает счастливый вид, не так ли? Да, учитывая все обстоятельства, я предпочитаю галерею танцевальному залу.

К этому времени Килвертон пришел в себя и нахмурился.

— Я не видел ни одной комнаты, Элизабет, поэтому вряд ли у меня есть мнение.

Элизабет издала веселый, звенящий смех, от которого у Ричарда волосы на затылке встали дыбом.

— О, ну, знаете ли, мы не хотели делать все приготовления без вас! В конце концов, это в такой же мере ваша свадьба, как и моя.

Килвертон глубоко вздохнул, однако герцогиня опередила его:

— Совершенно верно, любовь моя. Но нельзя ожидать, что джентльмены проникнутся планированием свадьбы с таким же интересом, как и мы. Это будет наша задача, Элизабет, твоя и моя, организовать все детали, чтобы ваш свадебный день прошел без сучкá, без задоринки. Я вспоминаю, как твоя бабушка говорила мне…

И ее светлость начала рассказывать длинный, скучный анекдот о собственной свадьбе. Насколько Ричард понял, его единственный смысл заключался в том, что ее муж был таким же неохотным женихом, как он сам. Ричард впервые почувствовал укол сочувствия к неудачливому герцогу Арнсфорду.

Вежливость запретила ему перебивать герцогиню, но как только она сделала паузу, чтобы перевести дух, Килвертон решительно вступил в разговор. Его уже не заботило, покажется ли он грубым.

— Боюсь, я не смогу посвятить вам все утро, дамы. Прежде чем уйти, я хочу попросить несколько минут наедине с Элизабет — немедленно!

Элизабет бросила отчаянный взгляд на мать, но, к сожалению, ее светлость не могла придумать разумного возражения. Пара обручена, абсурдно делать вид, что им нужен сопровождающий. Увидев, что ее грозная мать растерялась, Элизабет издала еще один высокий, задыхающийся смех:

— Право, Ричард, не могу представить, зачем нам уединяться. Все, что вам угодно сообщить мне, вы можете сказать при моей матери.

— Ошибаетесь, — мрачно сказал Ричард, вселяя ужас в сердце Элизабет. — Не соблаговолите выйти в гостиную, Элизабет, или вы предпочитаете салон? Мне все равно. — Он поднялся, придерживая для нее дверь, пока говорил.

Получив такой вызов, Элизабет поняла, что ей не оставили другого выбора, кроме как подчиниться. Она резко поднялась. Килвертон поклонился герцогине, провел свою невесту в небольшую гостиную рядом с вестибюлем и плотно закрыл дверь. Это сильно разочаровало Уильяма, задержавшегося в холле в надежде стать свидетелем сцены, которая, по всем его расчетам, должна была произойти.

Оказавшись наедине с ним, Элизабет прямо повернулась к жениху, ее глаза сияли пламенем битвы.

— Что вы желаете мне поведать так настойчиво? — потребовала она. — Должна заметить, Ричард, что считаю ваше поведение крайне необычным! Как вы посмели отсутствовать две недели, не сказав ни слова, а затем настаивать на личном разговоре? Я жду извинений, милорд.

Это оказалось труднее, чем предполагал Килвертон. Ричард чувствовал вину, смущение и жалость к Элизабет — естественные чувства для человека, который собирался поступить не совсем (как он опасался) честно. Ему стоило усилий встретиться с ней взглядом. Однако он сделал это, напомнив себе, что на карту поставлено счастье трех человек: его собственного, Элизабет и, что более важно, мисс Кэмпбелл.

— Прошу прощения, — мягко сказал он. — Мне очень жаль, Элизабет — больше, чем я могу сказать! — за ту боль, которую я причинил, и боль, которую, боюсь, я собираюсь причинить вам.

Леди Элизабет схватилась за спинку стула, внезапно почувствовав слабость в ногах. Ей пришлось в отчаянии напомнить себе, что он не может ее обмануть. Не может!

Тем временем Килвертон произнес отрепетированную речь:

— Вы неоднократно говорили мне, что наши мнения и взгляды расходятся, Элизабет. Вы указали и подробно объяснили мне пропасть, которая лежит между нами практически по каждому важному вопросу. Я пришел к выводу, что согласен с вами в этом, как минимум в этом. И хочу заверить вас, что не буду таить зла, — вообще ничего! — если вы хотите, чтобы я освободил вас от обещания. Фактически, я сделаю все, что в моих силах, чтобы сгладить вам путь и облегчить решение.

Леди Элизабет изобразила довольно жуткую улыбку.

— Вы так внимательны, милорд. Но я не хочу, чтобы меня освобождали от моего обещания. Многие пары расходятся во мнениях по различным вопросам, но при этом живут вместе достаточно комфортно. Я убеждена, что добьюсь такого же успеха, и наш брак будет удачным.

Килвертон поморщился.

— Вы называете такой брак удачным? Я бы назвал это катастрофой. Наши взгляды противоположны по этому поводу, как и почти по всему остальному. — Он быстро пересек комнату и крепко сжал ее руки. — Подумайте, Элизабет! Еще не слишком поздно. Прошу вас, не заставляйте нас вступать в этот союз. Брак между такими несовместимыми личностями обречет нас обоих на целую жизнь сожалений.

Элизабет резко вырвала у него руки, уродливый багрянец залил щеки, лицо исказилось от ярости. Пораженный, Килвертон инстинктивно отступил.

— Итак, теперь мы подошли к делу! — она выплюнула. — Это вы, милорд, хотите избавиться от своего обещания, а не я! Как вы посмели явиться ко мне, хныча о «сглаживании моего пути»? Делая вид, что учитываете мои чувства! Наполняя мои уши этими сказками о «целой жизни сожалений»! Я покажу вам значение «целой жизни сожалений»! Я заставлю вас пожалеть, что вы появились на свет божий, если вы посмеете бросить меня! Вы никогда не переживете позора! Никогда! Ни вы, ни кто-либо из вашей семьи!

Килвертон с изумлением смотрел, как Элизабет наклонилась вперед; ее глаза сузились от угрозы.

— Кто вы такой, по-вашему? — прошипела она. — Виконт Килвертон! Жалкий титул учтивости для сына Селкрофта! Кем вы будете? Шестой граф! Делакуры были герцогами Арнсфордами, когда городишко Килвертон представлял собой ферму с двумя лошадьми, а ваша семья была не чем иным, как стайкой выскочек-йоменов! Если вы решили, что вам по плечу нанести мне оскорбление такого масштаба, то скоро обнаружите свою ошибку!

— Я уже обнаружил свою ошибку, — сухо сказал Килвертон. — Если вы не желаете стать Килвертон, Элизабет, я искренне разрешаю вам остаться Делакур.

Элизабет поняла, что совершила тактический промах. На мгновение она попыталась прийти в себя.

— Я не хотела говорить о вашей семье пренебрежительно. Извините меня, пожалуйста! Боюсь, я на мгновение рассердилась.

Килвертон невесело рассмеялся:

— Как мило! Но мне не нужны ваши извинения, миледи. Вы не выражаете ничего, кроме презрения и неприязни ко мне, и все же предполагаете оставаться в близких отношениях со мной до конца жизни. Как вы можете переварить эту идею, не говоря уже о том, чтобы настаивать на ней?

В глазах Элизабет мелькнуло замешательство.

— Вы думали, мы устроили любовный брак? — она ахнула.

Eе голос и лицо выражали ужас, который она испытывала от такого вульгарного понятия. Килвертон не смог подавить дрожь.

— Конечно, нет! — Он посмотрел на нее, его лицо было серьезно. — Но разве вы не надеялись, Элизабет, что мы со временем полюбим друг друга? Если бы я так не думал, я бы никогда не сделал вам предложения.

Губы Элизабет скривились в презрительной улыбке.

— Боже, мне никогда и не снилось, что вы питаете такие убого-сентиментальные чувства, милорд. Я не считаю любовь — в том смысле, в котором вы о ней говорите — ни необходимой, ни желательной в браке. Напротив, я считаю, что это часто приводит к наихудшим несчастьям! Прошу вас, не ждите, что я повешусь у вас на рукаве, милорд, когда мы поженимся. Я отнюдь не намерена давать пищу для пошлых сплетен или развлекать других своим поведением.

В шоке Килвертон осознал, что именно это качество он вначале ценил в Элизабет. Словно в каком-то далеком сне oн вспомнил, как поздравил себя с приобретением жены, которая не будет разыгрывать сцены страсти, и от него иx не станет ждать. Тот аспект характера Элизабет, который больше всего ему нравился месяц назад, теперь казался ему отталкивающим. Внутренне застонав, он попробовал еще раз:

— Элизабет, поверьте, я оказываю вам услугу, призывая разорвать нашу опрометчивую помолвку. На свете полно джентльменов, которые оценят ваше безупречное поведение. Но не я! Вам следует поискать в другом месте. Я готов сыграть любую роль, которую вы мне поручите. Согласен выглядеть подлым, глупым, распутным — все, что вы попросите! Только освободите нас друг от друга, Элизабет. Я умоляю вac.

Гневный румянец Элизабет вернулся, ее голос дрожал от ярости:

— Никогда! Я и слушать не хочу! О нашей помолвке объявлено. Дата свадьбы назначена. Как вы смеете просить меня даже подумать о таком унизительном шаге? Слишком поздно для роптаний, Ричард! Предупреждаю еще раз: если вы поведете со мной грязную игру, я заставлю вас сожалеть об этом до конца ваших дней!

Килвертон мрачно сжал губы.

— Возможно, я не совсем ясно выразился, Элизабет. Я предлагаю вам обмануть меня. Я не разделяю ваших сомнений. Можете унизить меня, пожалуйста! Я с радостью буду объектом презрения или жалости в течение нескольких месяцев, но не женюсь без любви. Бросьте меня, Элизабет! Я не буду противоречить той истории, которую вы захотите рассказать, чтобы оправдать свои действия.

— Очень красиво, Ричард! А что с моей репутацией? Что насчет моего будущего? Что станет со всеми джентльменами, которые якобы будут ценить меня за мое «безупречное» поведение? Будут ли эти господа ценить меня, коли я уже устроила скандал? Это нелепо! Кто сделает мне предложение, если я вас бросила?

Сердце Килвертона упало.

— Я сказал вам, что вы можете полностью переложить вину за это на мои плечи.

— Да? И что мне сказать? Почему я отозвала помолвку, Ричард? Вы пьяница? Странно, что никто этого не заметил! Вы, может быть, меня ударили? Это более вероятно?

— Да, это так, — быстро согласился Килвертон.

Элизабет не понравилась его уступчивость.

— Такая причина как раз невероятна, именно об этом я и говорю! Никто не поверит ни одной сказке, достаточно безумной, чтобы оправдать мои столь решительные действия.

Она посмотрела на Килвертона в упор, ее глаза горячечно блестели.

— В интересах нашей будущей гармонии я решила забыть этот разговоре. Уверена, вполне нормально нервничать перед свадьбой. Будем считать, что вы выразили мне не более чем естественные опасения, и мы удовлетворительно с ними справились. Мои чувства не изменились, Ричард, и я думаю о нашем будущем союзе с ожиданием счастья. Буду рада держать вашу руку в церкви второго сентября. Доброго дня, милорд!

Килвертон какое-то время мрачно смотрел на нее.

— Я оставлю вас, — тихо сказал он. — Но надеюсь, вы внимательно обдумаете то, что я сказал.

— Доброго дня!

— Если вы когда-нибудь передумаете, Элизабет…

— Убирайтесь!

Килвертон с иронией поклонился и распахнул дверь салона, свирепо укоряя себя, что был такой пескарь. Полагать, что Элизабет никогда не разыграет никаких эмоциональных сцен!

Его быстрый выход сильно расстроил Уильяма, который парил прямо за дверью. Выражение острого любопытства мгновенно исчезло с лица лакея; он бесстрастно смотрел в сторону. Килвертон, однако, не обратил на него внимания и целенаправленно зашагал к входной двери. Уильям со скрытым интересом наблюдал за отъездом его светлости. Из салона доносились яростные рыдания и треск летящих предметов. Он подумал, не станет ли это последним случаем, когда герцогский персонал лицезрел лорда Килвертона.

Тем временем лорд Килвертон направился прямиком на Хаф-Мун-стрит, нечаянно положив начало череде домыслов в голове дворецкого леди Линвуд.

Конечно, Стаббс никогда бы не забылся настолько, чтобы выдать свое подозрение или неодобрение, но визит его светлости выглядел чрезвычайно необычно. Спрашивать мисс Кэмпбелл, а не ее светлость — ну, на таком фундаменте невинную конструкцию построить трудно, не правда ли? Не говоря уже о том, до чего странно выглядел этот джентльмен, как позже признался Стаббс в уединении покоев экономки.

— Любовные неприятности, миссис Хоппер, я не ошибаюсь! — внушительно заявил Стаббс.

— Бог с вами! — упрекнула миссис Хоппер, наливая дворецкому вторую чашку чая. — Вы видели лорда Килвертона всего дважды, мистер Стаббс, и насколько вам известно, это его естественное выражение лица.

— Ну, тогда он безумен, как шляпник[7], — настаивал Стаббс. — И к тому же был бледнее мела, ей-богу! Нет, миссис Хоппер, я с первого взгляда узнаю́ джентльмена, которому не везет в любви. Увидь вы его, сказали бы то же самое.

— И вы просите меня поверить, что мисс Кэмпбелл поощряла лорда Килвертона увиваться за ней? Его светлость помолвлен со старшенькой герцога Арнсфорда! — Миссис Хоппер была заядлым читателем светских колонок. — Никогда не поверю такому о племяннице леди Линвуд, мистер Стаббс, и мне стыдно, что вы так думаете.

— Ну, я ничего не имею против девушки, — обиженно сказал Стаббс. — Но что прикажете думать, когда приходит неуравновешенный джентльмен, весь взвинченный. Колотит в дверь, как сумасшедший, и вместо того, чтобы приличественно нанести визит ее светлости, требует увидеть мисс Кэмпбелл? Спрашиваю вас, миссис Хоппер: как это выглядит? A она, отказывается видеть джентльмена? — Стаббс медленно покачал головой. — Нет! Завязывает свой капор и выходит вместе с ним, пожалуйста! И они вдвоем отправляются на прогулку в Грин-парк! Неправильно, миссис Хоппер. Это все, что я говорю!

Экономка помешивала чай, обдумывая полученную информацию.

— Возможно, леди Серена отправила важное сообщение своей подруге через брата.

Стаббс насмешливо фыркнул:

— Почему они должны уйти вместе, будто это великий секрет? Чертовски длинное сообщение! Их не было больше часа!

Миссис Хоппер все же оставалась недоверчива.

— Ну, я никогда…! Вы уверены, мистер Стаббс?

— Больше часа, говорю вам, почти два! Я впускаю и выпускаю. Значительно больше часа, не будь мое имя Боб Стаббс. Как меня, кстати, и зовут! — Он многозначительно наклонился вперед. — A как он выглядел, когда приехал, — ничто по сравнению с его видом, когда он уезжал! Подавленный, миссис Хоппер!

— Тогда не сомневайтесь, мисс Кэмпбелл отплатила вашему прекрасному джентльмену. — Миссис Хоппер удовлетворенно кивнула. — С поджатым хвостом, не так ли? Что ж, это научит его, как обнюхивать респектабельную женщину!

Стаббс задумчиво почесал подбородок.

— Ну, мне так не показалось. Не совсем. На самом деле, если меня спросят, мисс Кэмпбелл тоже вела себя как ненормальная. Барышня-тo послала его, все в порядке, но сама не выглядела особенно счастливой, миссис Хоппер. Она пошла в гостиную и оттуда следила, как он уезжает. Села у окна и смотрела ему вслед аж до конца улицы. Я отошел ненадолго. Вернулся, гляжу, а она все сидит и смотрит в окно. A его yж нет минут десять или больше! Я ee спрашиваю: «Могу я вам что-нибудь принести, мисс?» И она говорит мне…

Их прервал стук в дверь комнаты миссис Хоппер, за которым последовала запыхавшаяся Джейн. Она нервно сделала реверанс, когда увидела Стаббса в закрытом помещении со своей начальницей.

— Ой, мне очень жаль, миссис Хоппер, мистер Стаббс…

Миссис Хоппер поманила ее вперед.

— Все в порядке, Джейн. Что такое?

Глаза Джейн стали большими, как блюдца.

— Это мисс Кэмпбелл, мэм! Она просит, чтобы ее чемоданы снесли с чердака. Мэм, она возвращается в Хартфордшир! Вы когда-нибудь слышали подобное?

Пораженные глаза экономки встретились с глазами мистера Стаббса. Мистер Стаббс кивнул с большим удовлетворением, забыв в момент волнения сохранить достоинство перед Джейн.

— Ну, вот! Что я вам сказал? — воскликнул он. — Невезучие в любви, миссис Хоппер — оба!