Но я люблю...

9

Патрик устроился на удобном и вместительном заднем сиденье элегантного черного лимузина с затемненными стеклами, роскошно отделанного внутри бордовым бархатом и оборудованного встроенной перегородкой, отделявшей пассажирский салон от шофера.

Когда они с Луси оказались совершенно одни в уютном полумраке, Маккинли повернулся и внимательно посмотрел на нее.

— Ты выглядишь... просто обворожительно! — восхищенно заметил он.

Луси собрала волосы в узел на затылке и надела маленькое черное платье, самое дорогое в ее гардеробе, которое захватила с собой в Шотландию на всякий случай. Основным его достоинством было то, что оно не мялось. Когда Луси упаковывала это платье в чемодан, ей даже в голову не могло прийти, что она наденет его для мужчины.

Но сегодня именно так и получилось. Луси надела черное платье специально для Патрика. С ее стороны это было проявлением коварства, потому что подобный наряд следовало надевать без нижнего белья, чтобы оно не выделялось из-под тонкой обтягивающей ткани. Луси так и поступила — под платьем у нее не было ничего, кроме черных колготок.

Платье внешне казалось очень простым. Спереди оно было собрано у горловины, а на спинке имелся разрез от шеи до талии. Стоило Луси резко повернуться или сделать какое-либо иное движение, например сесть в автомобиль, как половинки платья расходились в стороны, обнаруживая тот факт, что под ним нет бюстгальтера.

Впрочем, не требовалось смотреть на Луси сзади, чтобы понять, что она не надела бюстгальтер. У нее была большая, очень красивая грудь с крупными, отчетливо выделяющими сосками, которые просматривались сквозь тонкую шелковую ткань тугими бугорками, словно бросая вызов всем предупреждениям камердинера Роберта.

— Благодарю за комплимент, — прохладно ответила Луси Патрику, отодвигаясь от него в самый дальний, безопасный угол сиденья, откуда она в свою очередь принялась исподтишка рассматривать его.

Тот был в великолепном черном смокинге, белоснежной рубашке и черном галстуке-бабочке. Сегодня Патрик выглядел еще более великолепно, чем всегда. Он был блистателен и невероятно красив — истинный граф.

И все же этот граф и красавец, комильфо до мозга костей не мог отвести глаз от Луси. И она, конечно же, заметила это.

Я его наказываю, пронеслось в ее голове. За то, что он не любит меня, но все еще желает увлечь в постель. Я заставлю его страдать!

И Патрик действительно страдал. Достаточно было посмотреть ему в глаза, чтобы понять, как трудно ему пришлось в последние дни. Утром за завтраком Луси заметила у него под глазами темные круги.

— Роберт сказал мне, что ты сегодня звонила домой, — начал Патрик, когда лимузин тронулся с места.

— Да, — кивнула Луси.

Ей не очень хотелось затрагивать эту тему. Фред даже не поинтересовался тем, как прошла процедура переливания крови и как себя чувствует Кен. Его интересовало только одно: когда Луси собирается возвращаться домой и не придется ли ей все-таки оплачивать свой обратный проезд. Еще никогда прежде Фред не казался ей более эгоистичным и менее влюбленным. К тому же ей показалось, что рядом с женихом, которого она уже считала бывшим, находится какая-то девушка — в трубке кроме голоса Фреда звучал еще и девичий смех. Он очень напомнил Луси манеру смеяться молоденькой секретарши, которая работает в офисе у Фреда.

Интересно, почему эта девчонка находится рядом с Фредом в нерабочее время, подумала Луси, повесив телефонную трубку. Ответ был ей известен, но приятного в нем было мало.

— Ты сказала Фреду, что не выйдешь за него замуж? — прямо спросил Патрик.

— Нет.

— Почему? Насколько я мог заметить, ты больше не носишь кольцо, подаренное тебе им.

— Я еще могу передумать, — пояснила Луси, хотя ее ответ содержал заведомую ложь. Выражение, появившееся во взгляде Патрика, рассмешило ее. Он не собирается жениться на ней, но и не желает отдавать ее другому. Это могло показаться довольно забавным, если бы не было столь возмутительным. — С тех пор как я приехала сюда, мои взгляды на любовь и брак сильно изменились, — холодно продолжила она. — Я не вижу причин, которые мешали бы нам, обычным людям, поступать так же, как это позволительно представителям высших слоев общества. Мы тоже можем вступать в брак по расчету, а не по велению сердца. Фред хороший управляющий и готов работать на этом поприще всю жизнь. Так почему бы мне не поощрить его должным образом, выйдя за него замуж? К тому же он великолепный любовник!..

— Прекрати! — скрипнул зубами Маккинли. — Ради Бога, Лу, не нужно...

От этих слов Луси поначалу смутилась, но потом, словно опомнившись, резко спросила:

— Чего не нужно?

— Не нужно мучить меня! — простонал Патрик.

— А чем ты сам занимался в течение последних двух дней? Всячески избегал меня и старался оказаться подальше, даже если я натыкалась на тебя в больнице, когда ездила туда с Робертом навестить Кении. Вчера ты не приехал домой к ужину, а сегодня явился как ни в чем не бывало, чтобы отправиться со мной в театр, и пытаешься задобрить меня комплиментами.

— Это не комплименты, — грустно вздохнул Маккинли. — Это сущая правда. Ты в самом деле обворожительна сегодня. А избегал я тебя только потому, что не мог спокойно находиться рядом с тобой. Как не могу и сейчас...

— Почему? Тебе не терпится затащить меня в постель?

В глазах Патрика появилось странное выражение.

— А разве ты всеми силами не способствуешь этому? Я, к примеру, напротив, был уверен, что это ты пытаешься произвести на меня впечатление. Иначе зачем тебе понадобилось надевать такое платье? Безусловно, я признаю за тобой право одеваться, как тебе хочется, но и ты не должна обижаться на мою реакцию, потому что я живой человек, состоящий, как и все мужчины, из плоти и крови.

Луси рассмеялась.

— Не слишком убедительный довод! По-моему, у тебя не хватает смелости прямо высказать свои мысли. Ну давай же, Падди, признайся, что ты наметил план действий на сегодняшний вечер еще до того, как увидел меня в этом платье!

Маккинли прищурился и внимательно посмотрел на нее.

— Ничего подобного. Ты не можешь упрекнуть меня за такие мысли. Всю неделю и до последнего дня я держался как истинный джентльмен.

— Зачем же в таком случае ты заказал этот шикарный лимузин? — язвительно поинтересовалась Луси. — Это же будуар на колесах!

— Я его не заказывал, — хмуро ответил Патрик. — Это сделал Роберт. Сид отправил «мерседес» в мастерскую, поэтому нужно было заказать такси. Но Роберт остановил выбор на лимузине. Так что ты ошибаешься насчет моих намерений. И не нужно меня дразнить, ладно?

На мгновение Луси почувствовала себя неловко, ведь прошедшая неделя и впрямь выдалась для Патрика трудной. Ей было прекрасно известно, как сильно он волновался из-за состояния здоровья племянника. Хорошо, что у Кена появились первые признаки выздоровления. На его щеках выступил румянец, а это уже было обнадеживающим признаком. Врачи сообщили, что у мальчика неплохие анализы.

— Ну хорошо, если я ошиблась насчет твоих намерений, скажи, что я не права, — потребовала Луси. — Признайся, что существует разница в том, что ты испытываешь к Мейде, и в том, что чувствуешь ко мне, — добавила она дрогнувшим голосом.

Патрик прикрыл глаза и медленно покачал головой.

— Господи, ты все не хочешь оставить меня в покое! — вздохнул он. Затем он повернулся и снова посмотрел на Луси. В его взгляде сквозила печаль. — Мне очень нравится Мейда. И даже более того — по-своему я люблю ее. Мы знакомы много лет и очень хорошо ладим. Интимных отношений между нами не существует лишь по той причине, что Мейда не пожелала иметь их до свадьбы. У нее несколько старомодные взгляды на подобные вещи... Понимаешь, это трудно объяснить в двух словах, но я чувствую себя обязанным жениться на Мейди. Даже если бы я не хотел этого, мне все равно пришлось бы взять ее в жены! — Патрик взволнованно провел рукой по волосам. — Разумеется, вынужденное воздержание доставляет мне определенные неудобства, — признался он. — Но я поклялся самому себе, что сохраню верность будущей жене, чего бы мне это ни стоило. Правда, тогда я не подозревал, что сюда приедет изящная американка, чья красота сведет меня с ума. Я не мог даже представить себе, что в природе существуют чувства, которые испытываю сейчас! — Патрик с укором посмотрел на Луси, как будто это она была во всем виновата.

И она действительно почувствовала вину за то, что надела столь вызывающее платье.

— Я убеждал себя, что смогу продержаться до тех пор, пока ты не уедешь обратно в Америку, — продолжил Патрик, скользя взглядом по фигуре Луси. Его голубые глаза блестели от страстного желания. — Мне уже начало казаться, что я справлюсь с собой, но сегодня у меня состоялся телефонный разговор с Мейди...

Луси затаила дыхание, ожидая, что сейчас услышит что-то важное для себя, но Маккинли замолчал.

— Ну и что она сказала? — не выдержала Луси.

— Мейди хочет повременить с объявлением помолвки. Ей кажется, что она еще слишком молода для вступления в брак. Она считает, что ей необходимо все обдумать как следует.

Услыхав это известие, Луси очень удивилась. Во время встречи с невестой Патрика в больнице та показалась ей безумно влюбленной в будущего мужа. Что же могло случиться в Греции, что так повлияло на решение Мейды?

— И что же ты ответил?

— Что я все понимаю и она поступает очень мудро. Если у нее есть сомнения, с браком лучше повременить.

В голове Луси тут же промелькнула мысль о том, что у самого Патрика сомнений, похоже, нет. Он по-прежнему собирается жениться на Мейде, если та пожелает.

— Ситуация складывается... очень удобно для тебя, — горько констатировала Луси.

Маккинли метнул в нее взгляд.

— Ничего здесь нет удобного, особенно если принять во внимание то, что я испытываю по отношению к тебе.

И не успела Луси моргнуть глазом, как Патрик скользнул к ней по автомобильному сиденью и взял её руки в свои.

— Мне никогда еще не приходилось влюбляться, — признался он. — Даже страсть не продолжалась у меня так долго. Я не могу с уверенностью сказать, что те чувства, которые я испытываю к тебе, и есть любовь. Это невозможно ни с чем сравнить. Едва мы встретились, желание обладать тобой захватило все мои помыслы. Я потерял покой и сон и не могу думать ни о чем, кроме тебя. Мне безумно хочется прикасаться к тебе, целовать и любить тебя в постели, как положено двоим взрослым, не скованным условностями людям...

Патрик поднес руки Луси к губам и стал покрывать лихорадочными, поспешными поцелуями. Затем он перевернул одну ее руку и принялся щекотать языком пухлые бугорки ладони, постепенно перемещаясь к запястью и выше к чувствительному участку кожи у локтевого сгиба.

Луси сидела, замерев с расширенными от удовольствия глазами и остановив застывший взгляд на макушке склоненной головы Патрика, язык которого творил чудеса. Она никогда не думала, что прикосновение к руке может вызывать такие изумительные ощущения.

Патрик тем временем переместился выше, и теперь его язык нежно касался руки Луси почти у самого плеча, медленно двигаясь к подмышке. Луси чувствовала, что ее грудь словно разбухает и становится чрезвычайно чувствительной. Соски сжались до боли, натянув тонкую ткань платья...

Боже! Что он делает со мной, билась в голове Луси жаркая мысль. Как мне совладать с собой? Как сохранить спокойствие?

Сердце гулко билось, губы приоткрылись, и с них слетало частое прерывистое дыхание. Когда Патрик поднял голову, чтобы посмотреть в глаза Луси, она с трудом выдержала его взгляд. А он все смотрел и смотрел. Это продолжалось до тех пор, пока он не расстегнул сзади на ее шее пуговку ворота и не стянул половинки платья с ее плеч. Руки Луси оказались прижатыми к бокам, а ее тугая грудь с плотными бутонами сосков бесстыдно обнажилась навстречу жаждущему взгляду Патрика.

— Боже, что я делаю!.. — выдохнул тот хриплым шепотом, не в силах отвести глаз от открывшегося его взору великолепия. Однако его слова не были похожи на мольбу. Скорее, они прозвучали как признание поражения.

Патрик начал медленно склонять голову, а Луси не осталось ничего иного, как только молча сидеть на месте. Спина ее была прижата к сиденью, полная грудь обнажена. Разум Луси протестовал против того, что происходило, а плоть жаждала продолжения ласк.

Первое прикосновение сначала рук, а потом губ Патрика к ее обнаженной коже заставило Луси судорожно втянуть воздух сквозь плотно сжатые зубы. На несколько мучительных мгновений она затаила дыхание, потрясенная силой своих ощущений, которые вызвали к жизни, казалось бы, такие простые действия Патрика. А он все продолжал нежно посасывать сосок одной ее груди, не переставая одновременно ласкать рукой другую. Наконец Луси медленно и с наслаждением выдохнула воздух.

Прежде с ней никогда не происходило ничего подобного, даже с Фредом. Она словно одновременно пребывала и в раю, и в аду. Всю ее переполняло счастье, но вместе с тем она чувствовала себя словно уязвленной чем-то. Горечь поражения и восторг экстаза тесно переплелись между собой самым причудливым образом, где тончайшее наслаждение сочеталось с не менее утонченной болью.

Потому что как бы Патрик ни восхищался телом Луси, он как будто подвергал его изощренному мучительному испытанию, словно желая поработить, полностью подчинить себе. И при всем том он только что признался Луси, что не уверен, испытывает ли он к ней любовь. Для нее это было равносильно тому, как если бы он прямо заявил, что не любит ее. Луси понимала, что страсть Патрика скоро пройдет — как прошла она по отношению ко многим другим женщинам — и только леди Мейде, невинной милой девушке, суждено полновластно обладать его сердцем. И на ней он женится.

Однако любовью Патрик хотел заняться не с кем иным, как с Луси. Причем прямо сейчас, не откладывая ни на минуту. И она тоже хотела этого. Хотела так сильно, что ей казалось, будто глубоко внутри нее образовалась пустота, которая должна быть заполнена его и только его плотью. С каждым движением умелого языка Патрика, с каждым новым прикосновением его рук это ощущение усиливалось.

Луси сгорала от желания, постанывая и слегка извиваясь на бархатном сиденье, а Патрик тем временем продолжал изысканные ласки, которые превратили ее сладко ноющие соски в твердые упругие столбики. Луси до боли хотелось, чтобы он передвинулся вниз, к ее ногам, и чтобы его сильные руки властно раздвинули их. А потом Патрик окончательно освободил бы ее от платья — потому что ей хотелось быть нагой рядом с ним, — и она сделала бы все, чего он только пожелает. И отдала бы ему всю себя.

Поэтому Луси испытала сильное потрясение, когда Патрик неожиданно выпрямился и отодвинулся от нее. В следующую секунду он сердито натянул половинки платья на ее плечи, прикрыв шелковой тканью вздрагивающую грудь, и застегнул сзади пуговицу.

Луси смотрела на него расширенными глазами, будто ища ответа, который подсказал бы ей, что происходит и почему вдруг Патрик отстранился от нее. О чем он сейчас думает? Неужели она внезапно перестала его интересовать?

Потом Патрик наконец заговорил, и его слова едва не заставили Луси расплакаться.

— Прости, — произнес он, нежно приглаживая ее растрепавшиеся волосы. — Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, но мы уже почти подъезжаем к театру.

Откуда он знает? — подумала Луси. Неужели он все время украдкой поглядывал на часы? Или все вычислил заранее, хладнокровно рассчитав, сколько времени уйдет на интимные ласки, которые подготовили бы Луси к тому, что должно, по его замыслам, произойти позже, по возвращении домой?

— Не нужно так смотреть на меня! — умоляюще выдохнул Патрик. — Я же сказал, что прошу у тебя прощения...

Он склонился над лицом Луси и поцеловал ее в губы. Этот поцелуй был первым. Но он оказался очень легким. Патрик лишь едва прикоснулся к ее губам, словно извиняясь, в то время как Луси хотела бы испытать долгий, преисполненный страсти поцелуй. Потому что сама она, в отличие от сохраняющего спокойствие Патрика, дрожала от желания.

Ах, Луси, Луси, раздался в ее сознании скрипучий голосок. Разве Роберт не предупреждал тебя? Неужели ты поверила, что сможешь безнаказанно играть с огнем? С таким человеком, как Маккинли, очень легко обжечься.

Больше не верю, грустно ответила Луси самой себе. Больше не верю...

— По-моему, ты ни в чем не раскаиваешься. Ведь ты спланировал все это заранее! — обиженно заметила она.

— Ничего я не планировал... — Маккинли вздохнул. — Даю тебе слово джентльмена. Если бы я действительно что-то замыслил, неужели ты думаешь, что я повез бы тебя в этот дурацкий театр! Напротив, я велел бы водителю бесконечно кружить по городу и все это время занимался бы с тобой любовью.

— Только в том случае, если бы я позволила тебе это! — горячо возразила Луси. — Не забывай, что окончательное решение зависит от меня. А я решила, что не стану одной из твоих многочисленных любовниц! И вообще, в конце недели я отправлюсь обратно в Норфолк к Фреду. А тебя я забуду, так и знай!

— Ты думаешь, что сможешь противостоять судьбе? — печально улыбнулся Патрик. — По-моему, это бессмысленно...

В глубине души Луси не могла не согласиться с ним, потому что нельзя сбрасывать со счетов, что она только что пребывала в его объятиях полуголая, трепещущая от избытка желаний и готовая на все.

— Знаешь, пожалуй, я больше не сяду с тобой в этот лимузин! — предупредила Луси. — После спектакля тебе придется взять такси. Иначе я отправлюсь домой одна!

Маккинли несколько мгновений напряженно смотрел на нее, а потом отвернулся к окошку, гордо подняв подбородок.

— Хорошо, обратно вернемся на такси. Можешь не сомневаться, — сухо пообещал он.

В этот момент машина остановилась у театрального подъезда. Шофер вышел и открыл заднюю дверцу, впустив в салон звуки внешнего мира — говор толпы, гудки автомобилей, шелест листвы на деревьях...

Луси выглянула наружу и вновь подалась назад. Нет, не хочу, мелькнула у нее мысль. Пусть закроет дверцу. Я согласна, чтобы лимузин бесконечно кружил по городу. И пусть Падди разденет меня и сделает своей. Я не могу идти в театр в таком состоянии. Как же я буду сидеть в темноте рядом с тем, чья близость вызывает у меня столько откровенных желаний? Господи, не дай мне подвергнуться новой пытке!

Но безмолвные мольбы не помогли Луси. Маккинли вышел из лимузина, подал ей руку и повел ко входу в театр. А позже он действительно сдержал слово и отвез Луси домой на такси. На обратном пути между ними не было произнесено ни слова, не говоря уже о нежных прикосновениях и поцелуях.

К тому времени, когда они поднимались по ступеням, ведущим к входной двери принадлежащего Патрику особняка, Луси уже готова была умолять его заняться с ней любовью прямо там, где они находились... Но тут дверь распахнулась, и на пороге появился Роберт.

— Добрый вечер, милорд. Добрый вечер, мисс Луси, — поочередно кивнул он обоим. — Я услыхал шум подъехавшего автомобиля и догадался, что это прибыли вы. Как вам понравился спектакль?

Спектакль? В памяти Луси не осталось ничего из увиденного. Она даже не имела представления, что им показывали: драму или комедию.

— Спектакль просто великолепный, — ответила Луси, втайне удивляясь, что ей удалось произнести это с таким спокойствием, в то время как все ее тело налилось непривычной тяжестью, а между ног словно пылало пламя. С Фредом она никогда не испытывала ничего подобного.

Удовлетворенно кивнув, старый камердинер посторонился, пропуская Луси и Патрика в холл.

— Я очень рад, что вам понравилось. Еще раз прощу прощения, милорд, что мне пришлось нанять лимузин, но это был единственно возможный вариант, который смогла предложить мне в тот момент фирма по прокату автомобилей. Однако Сид просил передать вам, что «мерседес» уже готов и завтра вы сможете воспользоваться им.

— Завтра? — переспросил Маккинли. — А что будет завтра?

Роберт хитро улыбнулся.

— У меня есть для вас приятное известие, милорд. Сегодня звонили из больницы, чтобы сообщить, что Кении можно забрать домой на уик-энд.

— Но это же чудесно! — воскликнул Патрик.

— Да, милорд. Я разговаривал также с мальчиком. Он в восторге. Но Кении не хочет ехать сюда. Его больше привлекает Уэндейл-холл.

— Разумеется! Все, что он пожелает.

— Малыш особенно настаивал на том... ммм... чтобы мисс Луси непременно отправилась с вами.

Желудок Луси неприятно сжался.

— Но я же не могу... У меня... — начала было она и растерянно замолчала, потупившись под пристальным взглядом камердинера.

— Насколько я понимаю, Роберт, мисс Луси собирается покинуть нас в субботу, — резко произнес Маккинли.

Старый слуга слегка повел бровью, но больше на его лице не отразилось никаких эмоций.

— Дело в том, милорд, что я взял на себя смелость отменить вылет мисс Луси в субботу и перенести его на понедельник, — невозмутимо сообщил он.

— Прекрасно, Роберт! — Патрик хмуро взглянул на него. — Только наша гостья не может дождаться, когда она вернется к своему жениху. Вот в чем проблема. Я правильно говорю? — обратился он к Луси.

Та поняла, что Маккинли хочет взять своеобразный реванш за небольшую перепалку в лимузине и одновременно переложить решение вопроса об отъезде на ее плечи. Он словно апеллировал к темным, страстным глубинам ее души, надеясь, что она не сможет противиться их зову.

— Я с удовольствием посещу Уэндейл-холл, — услыхала Луси свой голос. Он показался ей чужим, как будто говорила не она сама, а кто-то другой. — Вы очень хорошо сделали, Роберт, что отменили мой вылет в Норфолк. Ты тоже можешь не волноваться, Падди. В конце концов, я задержусь всего на одну ночь. Уверена, что Фред сможет выдержать такой срок.

Взгляды Патрика и Луси на мгновение встретились, и она заметила, что его глаза слегка расширились, словно он усиленно пытается понять, что скрывается за ее фразой. А затем она явственно увидела, что он проник в тайный смысл ее слов. Он понял, что она обещает подарить ему одну ночь. Вернее, подарить себя на одну ночь.

— Заметь, ты сама приняла это решение, — медленно произнес Патрик, не отрывая от нее глаз.

— Я знаю. — Луси пожала плечами.

— Что ж, так тому и быть, — подвел он черту. В его тоне чувствовался триумф победителя.

Ты так ничего и не понял, подумала Луси. Тебе кажется, что я уступила своей страсти, но на самом деле я люблю тебя. Отныне я уже не смогу выйти замуж ни за кого другого, кроме тебя. А если этому не суждено сбыться, то лучше я весь век скоротаю одна, вспоминая ту единственную ночь, которая завтра должна стать нашей.

Поднявшись в отведенную ей спальню, Луси все продолжала размышлять о поездке в Уэндейл-холл и о завтрашней ночи. До самого утра лежала она не смыкая глаз. Сон не шел к ней. Разве можно было спать, когда ее душу переполняли столь противоречивые чувства, а в мозгу теснились соблазнительные образы предстоящих событий. За окнами уже забрезжил рассвет, а Луси так и не уснула...