Но я люблю...

10

Кен устроился на заднем сиденье «мерседеса» между Патриком и Луси.

— Я еду домой! Я еду домой! — радостно повторял он, подпрыгивая на мягких кожаных подушках от восторга. — Как хорошо, что вы забираете меня из больницы!

Патрику даже пришлось слегка приструнить племянника из опасения, что тот может каким-либо образом навредить себе. Малыш притих, но ненадолго.

— Дядя Падди, посмотри, какая собачка! — закричал он через пять минут, указывая за окошко «мерседеса». — А когда мы приедем домой, ты позволишь мне посмотреть на твоих охотничьих собак?

— Конечно, солнышко. Давай я возьму тебя на колени, чтобы тебе удобнее было смотреть.

Кен тут же перебрался к Патрику на колени, а Луси, наблюдавшая за этой сценой, испытала укол ревности.

— Ты держишь охотничьих собак? — поинтересовалась она.

— Да, — небрежно ответил Маккинли. — Страсть к охоте досталась мне по наследству. Все мужчины нашего рода были заядлыми охотниками. В Уэндейле большие лесные угодья. Они хорошо охраняются, поэтому там много дичи. Мой дед специально выпустил в лесу фазанов, и сейчас их там больше, чем других птиц. Ты представить себе не можешь, что такое хорошая охота! — добавил Патрик с загоревшимся взором. — Лишь немногие избранные способны до конца постичь эту прелесть. К сожалению, мой брат продал многих своих хороших собак, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы восстановить породы гончих и борзых. Если бы Энтони не был таким мотом, всего этого можно было бы избежать. — Маккинли вздохнул.

— А кто такой мот? — с любопытством спросил Кен, который все это время краем уха прислушивался к разговору.

— Это такой человек, который не работает и транжирит деньги. Зачастую чужие, — пояснил Патрик.

— Значит, ты не мот, дядя Падди, потому что ты все время работаешь в офисе. И Луси не мот, она пишет картины, — начал размышлять вслух малыш. — А я? — вдруг спросил он с беспокойством. — Наверное, я и есть мот? Ведь я не работаю и за мое лечение платишь ты...

Маккинли крепко обнял мальчика.

— Ребенок не может быть мотом, солнышко. Это относится только к взрослым. А насчет оплаты лечения... Ты должен выбросить эти мысли из головы.

— Хорошо, — серьезно кивнул Кен. — Тебе тоже скоро не придется заботиться об этом, потому что я начал выздоравливать.

Как было бы здорово, с надеждой подумала Луси. Дай Бог, чтобы Кении действительно выздоровел! Не может быть, чтобы у такого славного малыша дела не пошли на поправку.

Ей вдруг стало стыдно, что она в последнее время как будто позабыла о мальчике, с головой окунувшись в личные переживания. А ведь приехала она сюда именно ради Кена.

Нет, решила Луси, я не должна спать с Патриком. Это как-то... кощунственно. Ведь рядом страдает ребенок. Она искоса посмотрела на племянника Маккинли, у которого, к счастью, вид был совершенно не страдальческий.

Но ты ведь ничего и не обещала Патрику Маккинли, напомнил ей противный внутренний голос. Ты в любую минуту можешь сделать вид, что он неправильно тебя понял. Вернее, вложил в ваш короткий разговор смысл, которого там не было и в помине.

Луси на мгновение закрыла глаза. Нет, не могла она внять доброму совету внутреннего голоса. Не могла, потому что ей нестерпимо хотелось провести ночь с Патриком. Снедавшее ее желание так и не позволило ей вчера уснуть. А сегодня Луси всю словно покалывало иголочками от предвкушения грядущего блаженства. И хотя она чувствовала небольшую усталость после бессонной ночи, нынешняя необычная оживленность ей самой казалась удивительной.

Интересно, Патрик тоже испытывает нечто подобное или нет, пронеслось в ее голове. Она медленно повернулась, чтобы исподтишка взглянуть на него, и вздрогнула, обнаружив, что он наблюдает за ней. На мгновение в салоне «мерседеса» повисла гнетущая напряженность, но потом он улыбнулся, и у Луси отлегло от сердца. На одну чудесную секунду ей вдруг показалось, что все они — Кен, Патрик и она сама — составляют единую настоящую семью, где есть мать, отец и сын. И что направляются они на загородный пикник.

Ее сердце зашлось от счастья, но в следующее мгновение Луси вспомнила, что нарисованная ее воображением картина никогда не станет явью. На пикник с Патриком поедет леди Мейда, потому что именно ей суждено стать графиней Уэндейлской. А сама Луси к тому времени станет далеким воспоминанием.

Должно быть, на лице у нее отразились эти потаенные мысли, потому что улыбка внезапно увяла на губах Патрика и он нахмурился. Они еще некоторое время продолжали смотреть друг на друга. В его глазах отражалась безысходная тоска Луси, ведь они оба хотели одного и того же, но прекрасно осознавали, что этому никогда не суждено сбыться...

— Подъезжаем, подъезжаем! — закричал вдруг Кен. — Смотри, дядя Падди, вон уже ворота показались! Вот погоди, Лу, ты сама увидишь, как здесь хорошо!

Луси собрала все свои силы, чтобы дать энтузиазму мальчика соответствующую поддержку. Тем временем Сид провел «мерседес» через автоматически открывающиеся чугунные ворота, и Луси обратила внимание на небольшой домик, находившийся неподалеку от въезда. Он был выстроен из серого камня и выглядел весьма уныло. Вокруг не было никаких деревьев, только несколько одичавших кустов жасмина. Окна домика были маленькими и словно подслеповатыми, на крыше одиноко торчала каминная труба.

— Это и есть дом привратника, куда твой брат переселил Роберта? — догадалась Луси.

Маккинли кивнул.

— Теперь, когда ты сама все увидела, надеюсь, тебе стало понятно, почему я увез Роберта в Глазго? Это строение всегда навевало на меня тоску, и я бы давно велел снести его, но мне говорят, что оно представляет какую-то историческую ценность. Возможно, это и так, — он задумчиво покачал головой, — но чувствую, что когда-нибудь я все же решусь разрушить этот, с позволения сказать, шедевр архитектуры.

— Правильно! — подал голос Кен, состроив брезгливую гримаску. — Я уверен, что по ночам там бродят привидения.

— Этому домику, наверное, не одна сотня лет, — заметила Луси.

— Не сомневаюсь. Но ведь он является моей собственностью, не так ли? И я волен поступать с ним, как мне заблагорассудится!

— Не волнуйся, дядя Падди, рано или поздно ты с этим домом разделаешься, — успокоил Маккинли рассудительный племянник. — Лучше не отвлекай Лу разговорами, потому что мы проезжаем одно из самых красивых мест.

Петляющая меж зеленых холмов дорога тем временем углубилась в тисовую рощу. Кроны вековых деревьев сплелись в вышине, образовав своеобразный навес, сплошь пронизанный солнечными лучами. «Мерседес» неспешно двигался в этих разрозненных сияющих потоках, и игра света и тени создавала чудесную, непередаваемую атмосферу. В роще стояла тишина, нарушаемая лишь мирным щебетом мелких пичужек, которым вольготно жилось в густой зелени.

Луси почувствовала себя так, словно попала в сказочный лес, населенный феями и эльфами. Где-то здесь, в лесной глуши, должен был прятаться заколдованный замок, в котором Спящая Красавица дожидается поцелуя Прекрасного Принца.

— Зачарованный лес! — восхищенно выдохнула Луси.

Кен бросил на нее лукавый взгляд и довольно рассмеялся. Но сказка продолжалась недолго. Насколько неожиданно они попали в тисовую рощу, настолько же быстро и вынырнули из нее. Сейчас перед ними расстилалась прямая дорога, в конце которой возвышалось здание Уэндейл-холла.

Оно ничем не напоминало домик привратника. Стены старинного дома были сложены из красивого розоватого камня, высокие окна приветливо блестели чистыми стеклами, крыша была покрыта красной черепицей. Сооружение ничем не напоминало старинный замок, который Луси подсознательно ожидала увидеть, но было не менее внушительным.

— Как ты находишь наше родовое гнездо? — поинтересовался Маккинли, когда под колесами «мерседеса» захрустел фавий.

— Великолепный дом! — искренне похвалила Луси.

— Мне очень приятно слышать это. Знала бы ты, сколько денег я истратил на то, чтобы привести дом в порядок! Энтони совершенно не занимался ремонтом, поэтому здесь все пришло в упадок. Когда я впервые приехал сюда после нескольких лет отсутствия, дом был в таком состоянии, как будто в нем долгое время никто не жил, так что пришлось мне затеять капитальный ремонт. Стены были сплошь увиты плющом, и я велел ободрать его, а потом у меня возникло сомнение, не слишком ли обнаженный вид я придал зданию. Как ты думаешь?

— Что ты! Все просто превосходно: и дом, и окружающая его территория. Здесь такой ухоженный парк и столько цветов!

Действительно, повсюду, куда падал взгляд, простирались зеленые лужайки с густой стриженой травой, а меж аккуратных шарообразных кустов были разбиты великолепные клумбы, пестревшие самыми разнообразными цветами. Перед главным подъездом к дому находился фонтан, от которого разбегались в разные стороны посыпанные гравием дорожки. В центре фонтана возвышалась бронзовая статуя толстенького купидона с луком и стрелами, на лице которого, по велению изготовившего его мастера, блуждала лукавая улыбка.

— В твой дом трудно не влюбиться, — с чувством произнесла Луси. — Мне все здесь нравится, но фонтан вызывает полный восторг. Я очень люблю воду.

— Тогда Лу нужно поскорее отвести к озеру, дядя Падди! — включился в разговор Кен.

— Здесь и озеро есть?

— Еще какое! — подтвердил Маккинли. — Отсюда его не видно, оно находится по ту сторону дома. Стоит лишь спуститься по ложбинке между холмов, и ты сразу выходишь к самому берегу.

— Я обязательно отведу тебя туда после того, как мы посмотрим на собак, — пообещал Кен.

— А где же они содержатся? — поинтересовалась Луси, выглядывая из окошка, как будто надеялась сразу увидеть вольеры с собаками.

— Нет, отсюда ничего не видно. Я держу собак подальше от дома, за полем для гольфа, — пояснил Патрик.

— Вот как? Значит, ты играешь в гольф?

— А почему бы и нет? Здесь еще имеется крытый бассейн с примыкающим к нему залом для игры в теннис.

— Сколько же у тебя земли? — удивленно спросила Луси.

Ей вдруг захотелось выяснить все до конца, чтобы точно представлять себе с кем и с чем она имеет здесь дело и не строить лишних иллюзий по поводу своих отношений с графом Уэндейлским.

— Более тысячи акров, — спокойно ответил тот.

Луси даже присвистнула от изумления.

— Значит, тебе не приходится каждое утро здороваться через забор с соседями! — констатировала она.

— Нет... — рассмеялся Патрик.

— А ты вообще встречаешься с ними?

— Изредка. Во время охотничьего сезона, на званых ужинах, на балах...

— На балах... — эхом повторила Луси, размышляя в эту минуту о том, как разительно отличается ее привычное существование от образа жизни Патрика Маккинли.

По субботам они с Фредом обычно ходили ужинать в китайский ресторан, а потом отправлялись на поздний сеанс в кино. На этом их светская жизнь и заканчивалась. И все же, несмотря ни на что, Луси совершенно не чувствовала себя здесь не в своей тарелке. Она с легкостью могла представить себе, что живет среди всего этого окружения. И самое главное — с Патриком! Вероятно, матери все же удалось привить Луси вкус к подобному образу жизни. Не напрасно старалась Аннетт дать дочери разностороннее образование. Благодаря этому Луси научилась хорошо разбираться в искусстве — особенно в живописи, которую сделала своей профессией, — и во многих других сферах человеческой деятельности. В свое время Луси даже увлекалась верховой ездой, что всегда считалось аристократическим занятием.

Ей очень хотелось рассказать обо всем этом Маккинли, чтобы он понял, что она не такая уж деревенщина и что ее происхождение тоже овеяно неким романтизмом. Как бы то ни было, ее мать принадлежала к древнему шотландскому роду Моррисвиллов. Патрик наверняка должен знать эту фамилию. Конечно, я понятия не имею о том, где живут мои родственники, подумала Луси, но вполне может оказаться, что их земли соседствуют с поместьем Уэндейл.

— Дядя не слишком любит посещать балы, — заметил Кен. — Правда, дядя Падди?

— Правда, солнышко. Подобное времяпрепровождение мне больше не по душе.

— Роберт сказал, что ты очень изменился, — продолжил племянник. Его слова заставили Патрика удивленно поднять бровь. — Он говорит, что еще года три назад ты был настоящим светским львом, но сейчас успокоился и остепенился.

Кен так удачно передал интонации старого камердинера и его напыщенную манеру выражаться, что Луси не удержалась и прыснула со смеху.

— Роберт говорил об этом с тобой? — недоверчиво спросил Маккинли.

Его вопрос застал Кена врасплох. Мальчик смущенно потупился.

— Ммм... не совсем. Однажды они с Сидом пили кофе на кухне и...

— И ты невзначай подслушал их разговор, — подсказала Луси. — Это не слишком красивый поступок, Кении.

— А что в этом особенного? — пожал тот плечами. — Иначе не узнаешь ничего интересного. Ведь взрослые всегда скрывают от нас, детей, какие-то тайны!

На сей раз Луси сдержала готовый вырваться наружу смех. Как и Патрик. Она заметила, что тот прикусил губу, но уголки его рта все равно поползли вверх. Тем временем «мерседес» остановился у самого входа в дом, и Кен потребовал, чтобы его немедленно выпустили.

— Хорошо, только не беги, — предупредил Маккинли, прежде чем племянник успел отстегнуть ремень безопасности и отворить дверцу автомобиля. Через секунду Кен был на верхней ступеньке парадного крыльца.

Навстречу ему, протягивая руки, уже спешила пожилая полная женщина.

— Это Кэтти, наша экономка, — со вздохом пояснил Патрик, наблюдая за племянником. — Она всю жизнь прослужила у нас. Сейчас ей уже далеко за шестьдесят, и она очень привязана к Кении. Не знаю, что она будет делать, если мальчик не поправится... Господи, а сам-то я что буду делать? Лучше не думать об этом...

Луси машинально протянула руку и сочувственно сжала запястье Патрика. А когда тот поднял на нее полные грусти глаза, она поняла, что сделает что угодно, только бы утешить его.

— Не нужно так переживать, Падди. Обращайся с Кеном как со здоровым ребенком и надейся на лучшее. Все будет хорошо, вот увидишь. Если ты будешь верить, что Кении выздоровеет, непременно так и произойдет.

Маккинли долгим внимательным взглядом посмотрел ей в глаза.

— Обещай, что не передумаешь и придешь ко мне сегодня ночью, — произнес он вдруг низким и хриплым голосом. — Скажи, что обещаешь!

— Хорошо... обещаю, — тихо шепнула Луси.

— И не на час или два, а на всю ночь, — настойчиво добавил Патрик.

Неприкрытая страсть в его взгляде заставила Луси вздрогнуть. Она прерывисто вздохнула и почувствовала, что не может произнести ни слова, поэтому ей осталось лишь молча кивнуть.

В эту минуту Сид открыл дверцу «мерседеса», и Луси с радостью выскочила наружу, воспользовавшись возможностью разрядить атмосферу. Но она знала, что это лишь временное избавление. Сегодня ночью ей предстояло полностью отдаться в руки Патрика, и она надеялась, что он будет милосерден.