Ночная тьма (ЛП)

Глава 5

У Колта в картах было три дамы. Но, к сожалению, та, которую он хотел, сидела за столом напротив него и повышала ставку.

— Вот ваши двадцать пять, Найтшейд, и еще двадцать пять сверху. — Алтея поставила фишки на кон. Она тщательно скрывала свои карты, так же как и свои мысли.

— О, даже так… — Суини вздохнул и оглядел тот мусор, что был у него на руках, словно надеясь на чудо. — Нет, я пас.

Сидя между Суини и патологоанатомом по имени Луи, Силия размышляла над своими двумя пятерками.

— Что скажешь, Зоркий Глаз?

Брайнт, одетый на ночь в пижаму, напоминающую наряд индейцев, запрыгал у нее на коленях.

— Ставь, ставь!

— Легко тебе говорить, — проворчала она, но все же бросила свои фишки в кучку.

После некоторых сомнений, которые выражались в виде бормотания, ерзания и покачивания головой, Луи тоже сделал ставку.

— Вижу ваши ставки, — протянул Колт, держа в зубах сигару. — Сейчас я их побью.

Бойд только ухмыльнулся, довольный тем, что сразу сложил карты. Прошел еще круг ставок, в котором участвовали только Алтея, Силия и Колт.

— Три милые дамы! — объявил он, открывая карты.

Глаза Алтеи вспыхнули.

— Прекрасно! Только им нет места в моем домике! — Она выложила карты, открыв три восьмерки и две двойки.

— С моими картами тут делать нечего, — вздохнула Силия, пока Алтея сгребала фишки. — Эй, парень, я из-за тебя продула семьдесят пять центов. За это ты умрешь! — Она подняла хохочущего Киннана в воздух и встала.

— Папочка! — Он протянул руки к отцу. — Спаси меня! Не позволяй ей меня убить!

— Мне очень жаль, сынок. — Бойд взъерошил мальчику волосы и торжественно поцеловал его. — Похоже, ты обречен. После такого проигрыша остается только умереть.

С удовольствием продолжая игру, Киннан обхватил руками шею Колта.

— Спаси меня!

Тот поцеловал его в щеку и покачал головой.

— Я боюсь только одного человека на целом свете, и это твоя мама. Так что обходись своими силами.

Возвышаясь на руках у Силии, мальчик оглядел стол. Встретившись взглядом с Алтеей, он радостно заулыбался:

— Ты меня выкупишь?

Это была старая игра, в которую они оба с удовольствием играли.

— Только за никель (Монетка в 5 центов).

— Я буду тебе должен.

— Ты уже должен мне восемь тысяч долларов и пятнадцать центов.

— Я отдам в пятницу.

— Ну, ладно. — Она взяла его к себе на колени, и он тут же взъерошил ей волосы. Колт видел, как смягчилось лицо Алтеи, как нежно ее рука погладила шею ребенка.

— Вот здорово! — возбужденно выдохнул мальчик.

— Не забудь отдать восемь тысяч в пятницу. А теперь ты свободен. — Она поцеловала его и передала обратно матери.

— Горюшко ты мое, — нежно проворковала Силия и унесла сына в спальню.

— Мальчиком, который так ведет себя на руках у женщин, можно гордиться! — заявил Суини, собирая карты. — Моя сдача.

В течение ближайшего часа стопка фишек Алтеи росла медленно, но неуклонно. Она наслаждалась ежемесячным покером, который стал традиционным вскоре после того, как Силия и Бойд поженились. Возможность перехитрить своих партнеров успокаивала ее почти так же хорошо, как семейная атмосфера, разлитая по всем углам дома Флетчеров.

Она играла осторожно, без блефа и ставила только если была уверена в своих картах. Она заметила, что кучка фишек Колта тоже растет, но нерегулярно. Он играет не безрассудно, решила она, он играет отчаянно. Это было верное слово. Часто он снимал банк, ничего не имея на руках, или, наоборот, пасовал и позволял остальным взвинчивать ставки при отличной карте. Никакого стиля, удивилась она, не очень, правда, представляя себе, в чем здесь должен заключаться стиль.

Когда Суини сорвал банк, она отодвинулась от стола.

— Кто-нибудь хочет пива?

Хотели все. Алтея прошла в кухню и начала открывать пробки. Когда вошел Колт, она наливала себе стаканчик вина.

— Я подумал, что вам нужна помощь.

— Спасибо, я справлюсь.

— Я не сомневаюсь! По-моему, нет такой вещи, с которой вы бы не справились. — Ну и колючая же дамочка, подумал он. — Мне просто хотелось вам помочь.

Мария приготовила достаточно бутербродов, чтобы обеспечить потребности голодной компании на долгое время. От нечего делать Колт стал раскладывать их по тарелкам. Пора, решил он. Но теперь, когда они были вдвоем, он не знал, как начать.

— Мне надо вам кое-что сказать относительно событий сегодняшнего дня…

— Да? — ледяным тоном отозвалась Алтея, вытаскивая из холодильника банку с несравненным соусом Марии.

— Простите меня.

Она чуть не уронила соус.

— Что-что?

— Простите меня, вот что. Хорошо? — Он терпеть не мог извиняться — это значило признавать свои ошибки, а кто это любит? — Видите ли, просмотр пленки очень плохо на меня подействовал. Мне захотелось на ком-то или на чем-то выместить свое настроение. Вот я и не нашел никого другого, кроме вас.

Это признание застигло Алтею врасплох. Она так и застыла с банкой соуса в руках, не зная, куда ее поставить. Наконец она неуверенно сказала:

— Ну что вы, все в порядке!

— Я боялся, что увижу Лиз, — продолжал он, желая выговориться. — И боялся, что не увижу. — Запутавшись, он схватил одну из открытых бутылок с пивом и хорошенько отхлебнул. — Я не привык испытывать такой страх.

Ему нечего было добавить, но эти простые слова пробили брешь в ее защитном панцире. Тронутая и слегка потрясенная, Алтея поставила банку с соусом на буфет и открыла пакет с жареной картошкой.

— Я знаю. Меня это тоже достало. Я даже не думала, что так достанет. — Она начала поливать картошку соусом, так как надо было хоть что-то делать. — Жаль, события развиваются так медленно, Колт.

— Хоть не стоят на месте, и то ладно. И вам за это спасибо. — Он махнул рукой. — Тея, мне сегодня хотелось не только набить кому-нибудь морду, кое-чего еще. Мне хотелось быть с вами. — В ее глазах промелькнуло выражение настороженности, и он постарался сдержать свой темперамент. — Не переспать с вами. Нет. А быть с вами. Это совсем другое дело.

— Да, совсем другое… — Она глубоко вздохнула. В его словах чувствовалась скрытая потребность в общении, в утешении, в сочувствии. Это она понимала.

— Знаете, мне тоже этого хотелось.

— Мне и сейчас хочется. — Ему стоило больших усилий сделать первое движение. Но он шагнул к ней и протянул руки.

Ей тоже стоило больших усилий ответить. Она шагнула навстречу, и они обнялись. И когда они прижались друг к другу, когда ее щека коснулась его груди, а его— ее волос, оба глубоко вздохнули. Напряжение схлынуло, как вода через размытую дамбу.

Он не понимал почему так, не знал, как это воспринимать, но чувствовал, что это хорошо. Просто хорошо. В отличие от того, первого раза, когда он обнял ее, сейчас не было ни желания, ни огня в крови. Но были теплота, нежность и уверенность. Он мог бы стоять так, обнимая ее, целую вечность.

Она не часто позволяла себе расслабляться с мужчиной, и тем более с привлекательным мужчиной. Но сейчас это вышло так легко, так естественно. Ровный стук его сердца успокаивал ее. Алтея крепче прижалась к нему, ей ужасно захотелось потереться о него щекой, закрыть глаза и замурлыкать. Почувствовав, что он ерошит ей волосы, она рассмеялась.

— Малыш был прав, — пробормотал он. — Это здорово!

— Так это обойдется в никель, Найтшейд.

— Запишите на мой счет, — фыркнул он.

Она подняла голову и улыбнулась. Почему ее взгляд так сильно действовал на него, ведь раньше не было ничего подобного? Он не знал. Он знал только, что она необыкновенно хороша, особенно сейчас, когда ее волосы переливаются в его руках, сверкая как пламя в ярком свете лампы. Ее золотисто-карие глаза искрятся теплом и юмором. Ненакрашенные губы изгибаются в лукавой улыбке. Она неотразима!

Он медленно склонил к ней голову, ожидая, что она уклонится или отпрянет. Она этого не сделала. И хотя юмор в ее глазах сменился настороженностью, теплота осталась. Он коснулся ее губ своими, как бы нежно пробуя их на вкус. Оба пристально смотрели друг другу в глаза, словно ожидая какого-то подвоха. Чувствуя, как она млеет в его объятиях, он прижал ее к себе покрепче. Она вздрогнула, глаза ее потемнели и затуманились. Но они по-прежнему были открыты и смотрели на него.

Она хотела видеть его. Ей это было нужно. Она боялась, что как только закроет глаза, тут же рухнет в бездну, разверзшуюся прямо у ее ног. И еще она должна была смотреть на него, чтобы понять, что это за мужчина и почему он так на нее действует.

Раньше ничего подобного не было. Она гордилась своей способностью к сопротивлению, своим самообладанием, высокомерно насмехаясь над мужчинами и женщинами, падавшими как зачарованные в объятия друг друга, испытывая при этом муки любви. Сама же она никогда не была уверена в том, что радости любви превосходят ее муки.

Поцелуй становился все жарче, в него уже были вовлечены не только губы, но и разум, и сердце, и все тело. И постепенно Алтее стало казаться, что она со своей стойкостью больше проигрывала, чем выигрывала.

— Тея… — прошептал он, еще крепче прижимая ее к себе. — Пойдем со мной…

Она понимала, чего он просит. Он хотел, чтобы она ушла с ним и легла к нему в постель по зову сердца. Чтобы отдалась ему так же, как он отдается ей. Чтобы сыграла, не пряча своих карт.

Он первый закрыл глаза. Мягкое, сонное тепло постепенно отогревало стылую боль, ту боль, которая была уже давно привычна. Алтея вздохнула и тоже закрыла глаза…

— Эй! Как насчет нашего пива… Ух ты! — Бойд вздрогнул, а затем с трудом удержался, чтобы не расхохотаться, сунул руки в карманы и начал что-то насвистывать.

Его старый приятель и его бывший партнер отскочили друг от друга, словно воры, захваченные с поличным.

— Извините, ребята! — Он подошел к столу и взял несколько бутылок. Ему показалось, что за все годы, что он знал Алтею, у нее ни разу не было такого смущенного и такого счастливого вида. — В этой кухне, должно быть, что-то есть, — добавил он, направляясь к двери. — Сколько раз я сам занимался здесь этим же делом!

Дверь за ним захлопнулась. Алтея глубоко вздохнула.

— О Господи! — все, что она сумела выговорить.

Колт положил ей руку на плечо. Не для опоры, — уверил он себя, хотя ноги и подкашивались. А чтобы утешить и подбодрить.

— Он выглядел чертовски самодовольным, не правда ли?

— Да, и теперь он будет насмехаться надо мною, — пробормотала она. — Расскажет Силии, и та тоже не преминет.

— Им бы лучше не вмешиваться.

— Они женаты, — ответила она. — А женатые люди любят обсуждать…

— Что?

— Поведение других.

Чем больше она нервничала, тем больше Колту это нравилось. Он был доволен, что попал в число тех немногих, кто видел строгого лейтенанта в таком волнении. Он смаковал каждое мгновение ситуации. Улыбаясь, он снова прислонился к буфету.

— Вот что. Если вы действительно хотите свести их с ума, позвольте мне сегодня проводить вас домой.

— Только в ваших мечтах, Найтшейд!

Он поднял брови. В ее голосе слышалось беспокойство, и ему это тоже нравилось.

— Что ж, в этом есть своя правда, дорогая. Должен вам со всей откровенностью сказать, что я не желаю слишком долго ждать, пока эти мечты воплотятся в действительность.

Ей нужно было остыть, нужно было что-то делать с руками. Пытаясь одним выстрелом убить двух зайцев, она подняла свой стакан с вином и отпила из него.

— Это что, угроза?

— Тея! — в его голосе звучало бесконечное терпение, и это его самого удивило. Никогда раньше он не проявлял особого терпения, скорее наоборот. — Мы оба знаем: то, что было между нами, нельзя считать угрозой. Это было прекрасно. — Он тронул ее волосы. — А если мы окажемся где-нибудь вдвоем, это будет еще прекраснее. — В его глазах появилась решимость. — Я хочу вас, Тея, ужасно хочу. И с этим ничего не поделаешь!

— Сдается мне, что вы уж очень многого хотите. Вы хотите вернуть Лиз.

Вы хотите поймать и наказать тех подонков, которые удерживают ее вдали от родителей. Вы хотите сделать это своими силами, но с моей помощью. И… — она снова отхлебнула вина и хладнокровно посмотрела на Колта, — вы хотите спать со мной.

Она восхитительна! — подумал он. Ей бы почувствовать малую толику того желания и отчаяния, которое он испытывал. Тогда бы она не говорила об этом так, будто речь идет о погоде на завтра.

— Что ж, все верно. А почему бы вам теперь не рассказать, чего вы хотите?

Боюсь, я слишком хорошо знаю, чего хочу, подумала она, и это очень легко заметить.

— Разница между мной и вами, Найтшейд, в том, что я знаю — вы не всегда получаете то, что хотите. А сейчас мне пора. У меня был трудный день. Увидимся завтра. У нас будут донесения от Минны. Они могут кое-что изменить.

— Хорошо.

Надо бы отпустить ее, думал он.

С такой женщиной всегда проблемы. Мужчина хочет соблазнить ее и в то же время мечтает, чтобы она сама пришла к нему.

— Тея?

Она помедлила в дверях кухни и оглянулась.

— Да?

— А что мы будем делать с этим?..

Она устало вздохнула.

— Не знаю, — честно призналась она. — Хотела бы я знать…

На следующее утро в девять тридцать Колт прохлаждался в кабинете Алтеи. От нечего делать он порылся в бумагах на ее столе. Рапорты, как он заметил, были написаны особым полицейским языком, одновременно лаконичным и цветистым. Такие-то нарушали безопасность движения, такие-то — общественный порядок, подозреваемые в том-то были арестованы тогда-то и там-то.

Она пишет очень хорошие рапорты, подумал он, если судить с позиций этой помойной бюрократии. Великая правозащитница Грейсон!

И он закрыл папку. Может быть, его самая большая проблема заключалась в том, что он видел в ней больше, чем исполнительного полицейского. Он вспомнил ее с оружием в руках, твердую, как скала, в то время как ее глаза были полны страха и ожидания.

Он видел ее с ребенком, полную нежности и сочувствия. А как она отвечала на его импульсивные и страстные объятия!

Однако его главной целью была Лиз. Но Алтея сидела в нем как заноза, болезненная, все время напоминающая о себе и трудноизвлекаемая. Это злило его, действовало ему на нервы. И когда она вошла в комнату, он начал ворчать:

— Я вас жду уже целый час! У меня нет на это времени.

— Очень плохо. — Она бросила на стол еще одну папку и тут же заметила, что ее бумаги трогали. — Вы, наверное, слишком много смотрели телевизор, Найтшейд. Это единственное место, где полицейские работают, не считаясь со временем.

— Я не полицейский, — сварливо заметил он.

— Оно и видно. В следующий раз, когда будете меня ждать, извольте не совать нос в мои бумаги.

— Послушайте, лейтенант… — Он осекся и выругался, так как в эту секунду зазвонил телефон.

— Грейсон. — Разговаривая, она уселась в кресло, держа наготове карандаш. — Да-да. Я получила. Быстро сработано, сержант. Ценю. Уверена, что смогу еще выше оценить вас. Еще раз спасибо.

Она положила трубку и сразу же начала набирать номер.

— В Канзас-Сити засекли мать Джейд, — пояснила она. — Собиралась уехать из Канзаса в Миссури.

— Джейд с ней?

— Это я и пытаюсь выяснить. — Алтея взглянула на часы. — Вечером она обслуживает столики. Будет здорово, если я ее поймаю дома в этот час.

Колт хотел что-то сказать, но Алтея предостерегающе подняла руку, призывая к молчанию. Он взял трубку параллельного аппарата.

— Алло, я бы хотела поговорить с Джаннис Уилоуби. — Сонный и довольно раздраженный голос сообщил ей, что Джейд тут не живет. — А это миссис Берроуз? С вами говорит лейтенант Грейсон из полиции Денвера… — Нет, мэм, она ничего не натворила. У нее никаких неприятностей. Но мы надеемся, что она поможет нам в одном деле. Вы имели сведения от своей дочери за последние несколько недель?

Алтея терпеливо выслушала раздраженное заявление женщины о том, что она отказывается от любых контактов с дочерью и требует объяснений, по какому праву ее беспокоят.

— Миссис Уилоуби, Джанис вовсе не скрывается от правосудия, ее ни в чем не подозревают. Однако мы очень заинтересованы в том, чтобы связаться с ней. — Глаза Алтеи сузились и похолодели. — Простите, поскольку я не прошу вас выдать дочь, вопрос о вознаграждении считаю неуместным. Если…

Колт закрыл микрофон рукой.

— Пять тысяч, если она выведет нас на Джейд. А Джейд — на Лиз, — произнес он скороговоркой. Увидев в ее глазах презрительное выражение, он добавил: — Не от вас. Это частное вознаграждение.

Алтея не скрывала отвращения.

— Миссис Уилоуби, тут частное лицо предлагает вознаграждение в пять тысяч за информацию о Джанис при условии, что она будет способствовать успеху расследования. Да, я вполне уверена, что вы сможете получить его. О да, я понимаю, что вы постараетесь. В любое время дня вы можете застать меня по этому телефону. — Она повторила номер дважды. — Конечно получите. С вами говорила лейтенант Алтея Грейсон из полиции Денвера. Надеюсь, вы позвоните.

Повесив трубку, она застыла, медленно закипая.

— Ничего удивительного, что такие девчонки, как Джейд, сбиваются с пути и кончают на панели. Ей плевать на дочь, лишь бы у нее самой не было никаких неприятностей. А если Джейд кому-нибудь понадобится, она ее продаст не моргнув глазом.

— Не у всех материнский инстинкт развит как у Донны Рид. — философски заметил Колт.

— Наверное, ты прав. — Алтея немного успокоилась. — Минна поработала с полицейским художником, и они добились хорошего сходства. Один из рисунков в точности изображает парня, которого мы видели вчера в порнофильме.

— Которого?

— С красным кожаным браслетом. Мы их найдем. Но на это нужно время.

— У меня нет времени.

Она положила карандаш. Он не выведет меня из терпения, мысленно поклялась она. Ни за что.

— У вас есть конкретные предложения?

— Нет. — Он отвернулся, потом снова взглянул на нее.

— Есть какие-нибудь отпечатки в машине, из которой убили Биллингса?

— Тоже все чисто. Только несколько волосков. Они не хотят помочь нам поймать себя, но эти волоски в суде будут хорошей уликой. Лаборатория исследует пленку и записку. Можно надеяться на удачу.

— Джейд считает, что одна из девушек была убита.

— На это ничего не указывает. Если бы они кого-то убили и спрятали труп, это было бы отражено в списках пропавших без вести. Я проверила по сводкам все неопознанные трупы и подозрительные смерти за последние три месяца. Ничего похожего.

— И ничего среди бродяжек, бездомных, обитателей притонов?

— Ничего. — Алтея поколебалась, затем все же решила поделиться с ним. — Есть тут кое-что, нуждающееся в детальном обсуждении.

— Так давайте обсудим.

— У нас в распоряжении есть двое хороших полицейских с почти детскими мордашками. Можно послать их на панель, под прикрытием. Не получат ли они предложение участвовать в съемках?

Колт живо обдумал этот вариант.

Он тоже займет время, но по крайней мере имеет шансы на успех.

— Остроумная комбинация. Значит, есть подходящие исполнители?

— Я же сказала. Я бы и сама…

— Нет! — Это прозвучало резко, как удар хлыста.

Чуть наклонив голову, Алтея невозмутимо продолжала:

— …это сделала, но мне уже не сойти за подростка. Похоже, наши продюсеры предпочитают молоденьких. Я запущу это дело.

— Хорошо. Дайте мне копию пленки.

Она улыбнулась:

— Скучаете по вечерам?

— Очень остроумно… Дадите?

Она подумала. Вообще-то это не полагалось, но вреда здесь не было.

— Узнаю в лаборатории. А пока что хочу потрясти бармена в «Клэнси». Бьюсь об заклад, из него можно еще кое-что выжать.

— Я пойду с вами.

Она покачала головой и улыбнулась.

— Я возьму Суини. Этот здоровенный ирландский коп как раз подходит для такого сомнительного местечка.

— Он плохо играет в покер.

— Да, но он чудесный парень, — сказала она с удивившим его ирландским выговором.

— А что, если я пойду следом?

— А что, если вы подождете моего звонка? — Она поднялась, снимая со спинки стула темно-синий жакет.

На ней были брюки того же цвета и светло-голубая шелковая блузка. Ремни и кобура под мышкой выглядели так естественно, словно это были модные аксессуары.

— Так вы позвоните мне?

— Я же сказала.

Поскольку ее план казался ему правильным, он только положил ей руки на плечи и слегка коснулся ее лба своим.

— Утром мне звонила Марлин. Не хотелось бы думать, что я зря обнадежил ее, но я сказал ей, что мы напали на след. Я должен был сказать это.

— Надо говорить все, что вселяет надежду. — Алтея погладила его по щеке. — Потерпите, Найтшейд. Скоро мы соберем хороший урожай.

— Да? — Он поднял голову и провел по ее рукам от плеча до кончиков пальцев, их пальцы сплелись. — Идите ищите своего громилу-ирландца. Но есть еще вот что.

Он поднял их сплетенные руки, задумчиво изучая контраст фактуры кожи, тона и размера, потом взглянул ей прямо в глаза.

— Раньше или позже, но мы с вами выпадем из времени. Тогда придется заняться другими делами.

— Что ж, тогда и займемся. Но, может быть, вам это вовсе не понравится.

Он приподнял ей подбородок и быстро поцеловал, прежде чем она успела возразить.

— Ладно, идите. Будьте осторожны, лейтенант.

— Я осторожна с рождения, Найтшейд.

Она ушла, на ходу надевая жакет.

Десятью часами позже она поставила машину в подземный гараж и направилась к лифту. Ей уже мерещились горячая ванна с пузырьками пены, стакан холодного белого вина и медленный блюз с хорошо выраженным ритмом.

Поднимаясь на свой этаж, она прислонилась к стенке лифта и закрыла глаза. Перед ее мысленным взором тут же снова возник этот бармен, Лео Дорсетти. На него не действовали ни посулы, ни угрозы. Алтея не сомневалась, что у него есть связь с «кинолюбителями». Еще меньше она сомневалась в том, что он был озабочен, как бы его не постигла участь Дикого Билла.

Итак, нужно было использовать что-то большее, чем угрозы. Нужно было что-нибудь раскопать против него. Что-нибудь серьезное, чтобы взять его на крючок и заставить развязать язык. Если это получится, она его сломает. В этом она была абсолютно уверена.

Двери лифта открылись, и она вышла в холл, позвякивая ключами. Пришло время сложить с себя обязанности полицейского, по крайней мере на несколько часов. Одержимость одним делом обычно чревата возможными ошибками. Итак, она отложила это дело в долгий ящик и позволила себе забыть о нем, чтобы провести вечер в свое удовольствие.

Она уже открыла дверь, когда у нее в голове вдруг зазвучал сигнал тревоги. Не утруждая себя вопросами, откуда этот сигнал взялся, Алтея выхватила пистолет. Как положено, она ворвалась в помещение с оружием наготове, осматривая углы и пространство за дверью.

Кажется, все было в обычном состоянии, только на проигрывателе тихонько крутилась пластинка — блюз. И еще запах. Пахло чем-то вкусным, какими-то специями, так что у нее слюнки потекли. Но тревога все еще не улеглась.

Звук из кухни заставил ее резко развернуться, приняв классическую полицейскую стойку: ноги расставлены, пистолет в обеих руках.

В дверях стоял Колт, вытирая руки посудным полотенцем. Улыбаясь, он прислонился к дверному косяку.

— Привет, дорогая! Как прошел день?