Отсутствие жизни. Ночь упырей

5

И снова Варде остался один.

Дом давил тишиной. Что-то изменилось: кажется, стало чище. Всё-таки этот чародей совершенно точно был психом, если просто так решил убраться в чужом доме. Варде точно знал, что нормальный человек не может любить уборку. Мавна же не любила.

Чародейская кровь была отвратительной на вкус, что-то вроде жжёных покрышек, но придала сил. Выбирать не приходилось. И Варде старался не думать, что снова остался заперт в собственном доме без возможности выйти, а запасы его стремительно подходили к концу. Вероятно, уже даже испортились…

Рука болела. Чародей затянул повязку, а сам Варде понятия не имел, как дальше ухаживать за раной. Стоит ли снимать бинты? Чем-то обрабатывать? Или так сойдёт?

Варде недоверчиво потрогал повязку. Больно. Где-то внутри бинты, кажется, потемнели от его чёрной крови. На минуту его почти захлестнула паника. Он один, всеми покинутый, раненый, без доступа к свежей упыриной пище. А если про него забудут? Вдруг он умрёт от голода или заражения крови? У него вообще может быть заражение крови? Или… столбняк? Что насчёт столбняка? А вдруг после выпитой чародейской копоти у него появятся симптомы отравления?

Скорее бы помириться с Мавной по-настоящему.

Всю ночь Варде ворочался. Подняться наверх он не рискнул: что, если кто-то придёт, а он не услышит? Отец или чародеи, а может, и другие нежаки… Да и с неудовольствием он признавал, что на убранном и чистом первом этаже стало как-то приятнее находиться. Но на продавленном диване лежалось неудобно, а раненую руку он не знал, как пристроить так, чтобы случайно не придавить.

Да и не шли из головы чародеи под болотами. Как они туда попали и что там делали? Ещё и так агрессивно открыли огонь по единственному беззащитному упырю, словно он первый на них напал как минимум с огнемётом.

И поделиться-то не с кем. Отец исчез, а свои теперь считают его предателем. Да он им и был. Как ещё его называть? Набросился на старшего, обратившись. Подло. И все видели, как он сбежал с чародеем. Да уж, влип так влип.

Как теперь выпутается? А вдруг уже ничего не вернёшь? Ни Мавну, ни отца, ни уважение в нежицком обществе? Что, если он теперь навечно один, изгой, пленник собственного дома? Через сколько он умрёт от голода? Наверное, неделю протянет на человеческих харчах… Но без крови дольше не сможет. Умирать второй раз не хотелось. Это больно.

Утром Варде проверил запасы в холодильнике. Здоровой рукой вытащил все банки, содрал уже ненужную маскировку из крафтовой бумаги и разочарованно поджал губы.

В одной банке осталось совсем на донышке. А во второй и третьей кровь уже явно испортилась. Варде допил остатки, чтобы тоже не пропали, и вылил «просрочку» в раковину. Запах стоял ужасный.

– Ну, и вот мы здесь, – вздохнул Варде.

Он сел на стул. В раковине отмокали грязные банки. В руке пульсировала боль. Вены тянуло от голода. Долго он так не продержится, это точно.

Варде взялся за телефон. Написать в упыриный чат? Позвонить Калеху? Они ведь не должны бросать своих. Принесут ли ему крови? А как пройдут через огни?.. Значит, сначала нужно уговорить чародейскую морду снять «защиту». Это будет сложно, он редкостная, упёртая сволочь.

Но, наверное, Мавна могла бы решить разом все его проблемы.

Варде подождал ещё немного, чтобы не звонить совсем уж ранним утром. Собрался с духом и нажал на кнопку видеозвонка.

Мавна пшикнула на шею духами из новенькой (пусть и побитой жизнью) коробочки. Хотела по привычке политься ещё несколько раз, чтобы попало на волосы и одежду, но запах оказался неожиданно насыщенным. Тем самым, хорошо знакомым, но будто бы глубже и объёмнее. Наверное, потому что духи были совсем свежими и не успели выветриться. Интересно… Она раньше никогда не натыкалась на такую новую партию.

Вчера они посидели совсем немного, Смородник забавно засмущался и убежал, едва представилась возможность. Илар как-то странно посмотрел ему вслед и, хмыкнув, молча ушёл к себе, оставив Мавну мыть тарелки от пирога. Она поняла: это плата за то, что он ничего не скажет родителям.

Спустившись, она чуть не наткнулась на чемодан в гостиной.

– Ма-ам?

Мать выглянула из кухни, вытирая руки о полотенце с васильками:

– Что такое?

Мавна выразительно указала на чемодан:

– Кто-то куда-то собрался?

Мать посмотрела на неё с удивлением:

– Так мы же давно собирались. Ты нам ещё говорила: «Езжайте, езжайте». Забыла? Помогала место выбрать. В августе смотрели с тобой сайты отелей. Ты и билеты нам оплатила.

Мавна хлопнула себя по лбу:

– Ой, точно. Вылетело, представляешь? Погоди, так вы когда улетаете? Сегодня, получается?

Родители и правда давно собирались в отпуск – согласовывали даты и просили у Мавны совета по поводу отеля, а она закрутилась и совсем забыла, что уже наступил ноябрь. Время для неё то тянулось невыносимо медленно, то неслось вскачь, совершенно путая все мысли. Всё из-за Варде и его манипуляций, не иначе.

– Вечером улетаем, да. Правда не помнишь? Ты хорошо себя чувствуешь? Рассеянная стала. Не заболела? Сейчас столько вирусов ходит, ужас просто, а ты ещё и с людьми каждый день работаешь. – Мама бросила полотенце на стол и потрогала Мавне лоб. – Как у тебя дела с твоим мальчиком? Помирились?

Мавна отвела взгляд и приобняла мать за плечи:

– Всё нормально, мам. Мы на пути к примирению. Не переживай. Чемодан весь собрала? Море-то тёплое? Что передают?

– Ага, почти. Вода двадцать три градуса, на случай чего в отеле подогреваемый бассейн. Накупаемся.

– Это хорошо. – Мавна искренне улыбнулась. – Надеюсь, вы отлично развлечётесь.

– Больше ничего не остаётся. Бесконечная еда, ленивые прогулки и отбой в девять вечера. Пенсионерский отдых. – Мама хихикнула, как школьница, и у Мавны в груди защемило от тепла.

Телефон защекотал ладонь, вибрируя. Мавна ойкнула и отошла в сторону, к лестнице, чтобы ответить на звонок.

– Привет.

На экране появилось бледное, вымученно улыбающееся лицо Варде. Горшки с цветами за его спиной выглядели подозрительно ухоженными и чистыми.

– Мавна, милая, как твои дела? Я так скучал, еле сдержался, чтобы не позвонить тебе ночью.

Он трогательно взъерошил волосы, став похожим на старшеклассника, не выспавшегося из-за экзамена. Мавна закусила губу, чтобы не улыбнуться: она ещё злилась, но он был таким трогательным, что хотелось его утешить и пригладить светлые вихры на макушке.

Она не знала, искренне ли он говорит. Но самое ужасное было в том, что она правда скучала. По их прогулкам в парках, по рисункам. По разговорам о ерунде. По тому Варде, который за короткое время успел стать ей другом. О нём хотелось заботиться: вязать носки, зашивать свитеры, готовить чай. Приходить к нему в гости и смотреть кино. До определённого времени ей правда было с ним комфортно, но в горле вставал горький комок, когда она понимала, что весь этот комфорт прикрывал чудовищную во всех смыслах ложь.

– Всё нормально, – сказала она немного натянуто. – Как ты? Продуктов хватает? Или… – Мавна не смогла заставить себя произнести вслух слово «крови», – …чего-то ещё…

Улыбка Варде угасла. То ли так падал свет, то ли у него под глазами правда залегли тени, а скулы заострились.

– Взаперти плохо. – Он тяжело вздохнул. – Мне многого не хватает. Не продуктов, нет. Общения. Тепла. Свободы. И… уж прости, Мавна, но буду с тобой честным… крови. Будь она проклята, мне не хватает крови.

Мавна вздрогнула, но не уронила телефон. «Буду с тобой честным». С одной стороны, услышать это было приятно, а с другой – она теперь не понимала, где он действительно честен, а где пытается манипулировать. Но Варде выглядел беззащитным и милым, таким несчастным в своём невольном заточении, и сердце Мавны сочувственно сжалось.

– Мне приехать?

Варде просиял.

– Не хотелось бы тебя напрягать, ты же работаешь. Но, признаюсь, я был бы очень рад увидеть тебя. Наедине. Ты же сможешь пройти через эти огни?

– Не уверена… Я спрошу Смородника, получится ли у него прийти со мной.

– Уф-х-х, – протянул Варде неразборчиво. – Не хотел бы я снова видеть его у себя. Рожа у него дикая, жуть. Он точно сидел.

– Ничего подобного! Смо спас тебя и продолжает заботиться. На свой особый манер. Будь хоть немного благодарным.

Лицо Варде из страдальческого стало откровенно недовольно-разочарованным.

– Смотрю, вы сдружились. Будь осторожна, пожалуйста. Я бы не доверял чародеям.

– А я бы не доверяла упырям, – возразила Мавна. – Ладно. Я тебя навещу, но ты же понимаешь, что я не смогу, – она понизила голос, – принести тебе крови?

На секунду взгляд Варде стал странным, непонимающим, подёрнулся мутной зеленью.

– Ну да.

По лестнице с топотом пробежал Илар в семейных трусах и майке, бесцеремонно заглянув через плечо Мавны в экран.

– О, всё с женихами болтаешь? Упырь, привет!

– Привет!

Варде широко улыбнулся при слове «жених». Мавна чуть не зашипела. Вдруг Илар дал ему ложную надежду? Принимать предложение она сейчас точно не была готова. Да и не была уверена, что оно ещё актуально.

– Я напишу, – буркнула Мавна и отключилась. Повернувшись к Илару, критично заметила: – Если ты сегодня поедешь к Купаве, то лучше выбери другое бельё.

Илар с удивлением осмотрел себя.

– А что не так?

– Ничего. Только она сначала посмеётся, а потом решит, что ты дурачок. Семейники в цветочек? Были же нормальные, в самом деле.

Илар что-то неразборчиво пробурчал, покраснел и побежал переодеваться.

Смородник умышленно выбрал для встречи с Сенницей дешёвую закусочную у заправки. Неоновые буквы сменялись каждую секунду, мигая каким-то сюрреалистическим набором торговых предложений: «Шаурма», «Салюты», «Цветы», «Пиво», «Хот-доги».

Представить в этой забегаловке Матушку в её кашемировом пальто и брендовых очках было решительно невозможно. Ну, или возможно во сне после особенно забористых капельниц Калинника.

Смородник фыркнул от смеха в бумажный стаканчик с дрянным кофе. Даже пять стиков сахара не спасали его от горько-жжёного послевкусия.

Но раз она считает его отбросом, то нужно соответствовать. Пусть сама видит, чем живут и куда ходят её выкормыши. Чародеи могли ездить на приличных мотоциклах, хорошо одеваться и в целом позволять себе дорогие вещи, но, как ни крути, большинство из них не ходило по ресторанам, будто откладывая лучшую жизнь на потом. Всё – ради дела, ради самого́ пути без конечной цели. Оружие, бензин, удобная экипировка, запчасти – всё для того, чтобы эффективно уничтожать упырей и служить Матушке верой и правдой, отрабатывать возложенные на них надежды. Каждый из отрядных чародеев когда-то был потерянным ребёнком, которого приютили, отогрели и накормили – а между тем ещё и вырастили послушным псом. Распалили искру, раскалили кровь до кипятка, кинули в гущу битвы, посвятили в отряд – и сделали должником если не по договору, то по совести. И каждый был готов целовать Матушкины руки, валяться у неё в коленях, лезть из кожи вон, лишь бы заслужить её внимание и показать, что достоин её любви.

Смородник от этого устал.

Он желал прощения. Жаждал всем своим существом. И так же был готов умереть за любовь Матушки – раньше. Но не теперь.

Она и правда пришла. Появилась в зале закусочной, одетая в плащ цвета мокрого песка. Застыла, брезгливо поджав накрашенные губы и осматриваясь. Наконец, увидев Смородника, зашагала к нему, огибая маленькие круглые столики.

– Когда я с тобой разговариваю, будь добр, снимай тёмные очки, – произнесла она вместо приветствия. От тона Сенницы в забегаловке стало ещё холоднее.

Смородник сложил очки и сунул в карман, едва сдержавшись, чтобы не оскалиться. В душе он был в восторге от того, насколько нелепо Сенница смотрелась (и наверняка так же ощущала себя) в грязной кафешке с липкими пятнами на столах. Смородника и самого тошнило от этого местечка, но искоса наблюдать за брезгливым выражением Матушкиного лица было бесценно.

– Есть новости? – осведомилась она.

– О да. Тебе понравится.

Сенница склонила голову, всем своим видом показывая, что готова внимательно слушать, но не очень-то верит в ценность информации.

– Есть чародеи, у которых свои дела с упырями. Я видел их в баре, где мне пытались проломить голову. И слышал о том, что они проникли под болота. – Смородник сцепил пальцы в замок и угрюмо посмотрел Сеннице в лицо. – Тысяцкого упыря кто-то похитил. Возможно, эти чародеи тоже тут замешаны. У нежаков грядёт переворот, а ещё они похищают детей, чтобы выпивать их энергию.

Сенница приподняла брови:

– О… Ты хорошо себя чувствуешь, сынок?

– Лучше всех, – огрызнулся Смородник.

– Насчёт тысяцкого – это ты придумал, чтобы я отменила своё задание? Ты правда думаешь, что это тебе поможет?

– Всё правда, – фыркнул он резко, не скрывая раздражения.

Сенница протёрла влажной салфеткой липкий стол, поставила на него локти и устроила подбородок на сцепленных ладонях, наклонившись ближе к Смороднику. Он инстинктивно отодвинулся назад.

– Ты поджёг тот несчастный бар, и мне стоило немалых трудов всё замять. К сожалению, даже в изгнании ты числишься за моей ратью, Смородник. Жизнь не учит тебя держать в руках свою силу, и ты становишься всё более опасным как для общества, так и для моей репутации. Иногда проще пристрелить бешеного пса, чем пытаться вылечить. Это первое. – Голос её сочился медовым ядом, она говорила тихо, но даже в незатейливом шуме кафе каждое слово въедалось прямо в мозг, окутывая необъяснимой властью. – Следующее. Что за информация о том, что творится под болотами? Откуда тебе это известно? Я хотела бы знать подробности. Тот же вопрос к перевороту у упырей.

– Они собираются в заброшенной школе, – с готовностью выпалил Смородник. – На южной окраине, в пятнадцатом квартале. Их стая так сильна, что не засечь приборами. В них много украденной жизни. Я был там. Выследил их место сборищ. Для тебя, Матушка. – Смородник чуть скривился, когда понял, что, несмотря на все старания, его голос всё равно прозвучал подобострастно. – Я схватил одного упыря и заставил его говорить. Он признался, что тысяцкого давно никто не видел, что среди нежаков есть противоречия. И что недавно он встретил под болотами чародеев в защитных костюмах. Его даже ранили – огнестрельным оружием.

– Ты пытал упыря?

Смородник сглотнул, стараясь не отводить взгляд.

– Да.

Матушка вздохнула:

– Я же чувствую, когда мне врут. А ты, Мирча, правдоруб до мозга костей, поэтому получается у тебя неважно. Ты правда завёл дружбу с нежаками и пытаешься выкрутить её в свою пользу? – Сенница покачала головой. – Ты меня разочаровываешь.

Смородник угрюмо замолчал. В его планы не входило получение обвинений – тем более таких.

С другой стороны, всё, что бы он ни сказал, могло бы выглядеть как подтверждение догадок Сенницы.

Был в школе. Спас оттуда нежака. Ездил к нему домой. Убрался у него, Темень забери его мозги… Помогал обрабатывать рану. Оставил эти грёбаные пельмени. Скажет сейчас ещё хоть слово и полностью себя скомпрометирует. Он что, снова во что-то влип?

– Я не заводил дружбу с упырём. – Смородник сухо сглотнул. – Я старался для тебя. От и до. Всё это – чтобы показать тебе, что я достойный чародей.

– У тебя было шестнадцать лет службы, чтобы доказать это. – Сенница протянула руку, с притворной лаской тронула волосы Смородника. На него повеяло тяжёлым пряным ароматом духов. – Поздно, мой дорогой. Слишком поздно. Я проверю информацию, но не надейся, что это тебя спасёт, мальчик. Готовься к неизбежному.

– Но ты обещала прощение, если я найду тысяцкого.

Сенница грустно улыбнулась одними губами:

– Сперва найди. Часики-то тикают. Я уже и надеяться перестала.

Смородник снова сглотнул, стараясь никак не показать, насколько его выбивают из колеи её слова. Он что, правда так долго мотается без дела? Он правда неудачник, у которого не получается выполнить простейшее задание?

И она правда его убьёт?

По всей видимости, да. Сенница не зря намекнула, что его ошибки стоят ей дорого. А репутации ратных глав – едва ли не главное их достояние. Слишком долго и тщательно они выстраивали своё влияние, чтобы лишаться из-за действий отдельно взятых чародеев. В молодёжном кампусе общежития много юных, злых и до краёв наполненных искрой парней и девушек, которые перегрызут горло любому, лишь бы попасть в отряд и служить Матушке. Его запросто заменят. Уберут, и не вспомнит никто.

– Заплати мне за заказы, – хрипло попросил Смородник.

– Что, милый?

– Заказы. Я их продолжаю выполнять. Убиваю упырей. Мне нужны деньги.

Матушка смерила его сочувствующим взглядом, задержавшись на свежих шрамах на кистях рук и сбитых костяшках.

– Для чего?

Каждое её слово, произнесённое с лживой жалостью, будто бы забивало новый гвоздь в крышку воображаемого гроба. Смородник едва сдерживался, чтобы не перевернуть стол и не рассмеяться злобно, бешено, глумясь над самим собой. Наивный дурак, хотел унизить Матушку, пригласив в дешёвую забегаловку, а в итоге она растаптывает его лишь взглядами и интонацией. С кем задумал тягаться? Глупый щенок.

– Для жизни, – выдавил он сквозь зубы, закипая внутри от злости и страха.

– Чудесно. Что ж. – Она свернула салфетку трубочкой и пригладила её пальцами, припечатывая к столу. – Мне нравится твой настрой. Хорошо, я тебе заплачу. Но имей в виду: время кончается, Мирча. До встречи.

Она не дала ему ничего сказать на прощанье, да он и не пытался. Матушка поднялась и двинулась к выходу, оставив Смородника сидеть за столом и ощущать себя так, словно ему на голову вылили ведро помоев.

Выругавшись, он тоже встал и пошёл к парковке.

К обеду посетителей в кофейне ощутимо прибавилось. Мавна совсем закрутилась, пробивая бесконечные сэндвичи, круассаны, булочки и наливая напитки. Но ей нравилось, что во время работы не оставалось времени и места в голове для других мыслей. Тут главное – ничего не перепутать и нигде не ошибиться.

После праздника, кажется, «Булка» и правда получила больше внимания. В зале ещё висели осенние украшения, но Мавна понимала, что скоро придётся их менять на ёлки и мишуру. И вводить в меню новогодние десерты. Наверное, Илар уже занимался обновлениями, что-то она упустила это из виду.

Мавна наспех перекусила бутербродом и кофе, но с тех пор прошло несколько часов. И время от времени, раздавая и принимая заказы, она ловила в голове манящий образ горячей и сочной лепёшки с тянущимся расплавленным сыром…

Покровители, как же хотелось хачапури!

– Что будете заказывать? – запыхавшись, спросила она в сто-с-лишним-какой-то раз за день и глупо улыбнулась, когда поняла, что следующей в очереди за свежими булочками стояла Купава.

– Закажу свою подружку. Вытащу подышать воздухом, а то она совсем раскраснелась в духоте. Илар тебя заменит. Пойдём.

Мавна услышала сзади шаги и обернулась. Илар завязывал фартук, стоя с другой стороны у кассы. Он улыбнулся и кивнул Мавне:

– Меняемся. Отдохни, я поработаю.

Мавна приподнялась на цыпочках, чмокнула его в щёку, оставила фартук под стойкой и выбежала к Купаве.

– Я увожу тебя на обед, – решительно сказала Купава, стиснула руку Мавны и потащила её на улицу. Мавна только и успела на бегу схватить пальто с трёхногой вешалки у выхода.

– Мы поедим хачапури? – спросила Мавна, когда они вышли на свежий ноябрьский воздух.

Купава обернулась и сморщила нос:

– Нет, конечно. Поедим нормальную еду. Есть у меня на примете семейный ресторанчик с шикарными салатами, с лимонным соусом и шпинатом, – очень вкусными, то, что нужно!

Мавна бы поспорила с тем, что ей нужно, но послушно прыгнула за Купавой в подъехавшее жёлтое такси.

– Ты знаешь, – заговорщически произнесла Купава, склонившись к уху Мавны, когда они устроились на заднем сиденье, – у нас половина универа обсуждают ролик про упырей. Ты смотрела? Нашумел в интернете.

Мавна так резко повернулась, что чуть не ударилась о Купавин лоб.

– Лируш? Ты про него?

– Ага. Ты смотрела?

– Смотрела… – Мавна почесала нос, раздумывая, говорить ли, что это она отдала ему записи. – И что у вас говорят?

– Да там вроде бы в администрации засуетились. Не удивлюсь, если ролик заблокируют, а канал этого Лирушика удалят.

– Надеюсь, его уже кто-то скачал и перезальёт, – пробормотала Мавна.

Про опасность для самого Лируша она как-то не подумала. Не хотелось бы, чтобы улыбчивого дурачка задержали из-за этого «разоблачения». Наверное, городским властям было бы проще сделать вид, что он всё придумал? Хотя кто их знает? Если они давно опасались за свою репутацию, то Лирушу правда может угрожать опасность. Надо бы его предупредить. Но он и сам должен всё понимать.

– Как от тебя хорошо пахнет, – заметила вдруг Купава. – Ты купила новый парфюм?

Мавна поёрзала на сиденье, принюхиваясь. За день она уже привыкла к запаху, но, конечно, ощущала его приятное сладковатое облако вокруг себя. И даже ни разу не полилась снова, как раньше. Наверное, в холодное время года «вишенка» дольше держалась.

– Да нет, всё те же. Но флакон новый. Наверное, поэтому.

Купава хмыкнула, окинув её внимательным взглядом:

– Ну, может быть.

Смородник остановил мотоцикл у моста. Слез и прошёл по щербатой железной лестнице вниз.

Ветер тут продувал насквозь, сырой и ледяной, пахнущий мелкой городской речкой, закованной в бетонные берега. Земля под мостом была усыпана следами пребывания не самых высоких прослоек общества: упаковки от дешёвой еды, банки и разбитые бутылки, шприцы и презервативы. Смородник грустно хмыкнул. Наверняка многие при первой встрече представляют, что он сам живёт примерно в таком месте. Илар уж точно так подумал. Только до недавнего времени ему не было ни малейшего дела до того, какое впечатление он производит. А сейчас… Темень, подстричься, что ли? Да нет, не поможет.

Это было то самое место. Где-то неподалёку отсюда на него, двенадцатилетнего пацана, напал упырь. И где-то здесь его забрали чародеи, отрезав от прошлой жизни.

Смородник медленно прошёлся. Земля под ногами то скользила, то хрустела, прихваченная первыми заморозками. Какое тогда было время года? Кажется, тоже осень. Он пнул мыском разбитую зеленоватую бутылку. Наверное, примерно такая торчала из земли, и Мирча – тогда ещё Мирча – налетел на острые осколки лицом, распоров лоб, бровь и щёку, чудом не задев глаз. Иногда он думал, что именно эта рана отрезала его от себя самого. Сделала из Мирчи Смородника. И осталась с ним навсегда, отметив лицо: «Ты теперь другой, и дороги назад для тебя больше нет».

Смородник понимал, что, скорее всего, драматизирует. Он ведь такой не единственный. Все чародеи попали в общежитие, будучи потерянными детьми и подростками. Каждый нёс свою личную трагедию, каждый разбился и пытался собраться вновь – кто-то успешнее, кто-то нет. Но иногда хотелось оглянуться назад и лелеять свою тоску, кормить ту чёрную бездну, что раскрывала пасть внутри и жадно требовала бросать в неё все чувства. Ещё и Сенница будто бы намекнула, чтобы знал своё место и помнил, откуда он.

Он и так помнил. Весь ад, из которого ему удалось вынырнуть. Или так и не удалось?..

Из размышлений его вырвала короткая трель телефона. Смородник вздрогнул и взглянул на экран, сперва ничего не понимая. Текст звучал непривычно, будто что-то не из его жизни. Что-то по-чужому участливое.

«Привет! Как твои дела? Поможешь мне съездить к Варде? И, если честно, я весь день мечтаю о хачапури. Уверена, ты знаешь какое-нибудь классное место».

Откуда-то повеяло свежим ветром, уносящим затхлый запах реки. Смородник расправил плечи, улыбнулся себе под нос, спрятал телефон в карман и пошёл обратно к мотоциклу. Нужно заехать за машиной.

Огни на заборе послушно подпрыгнули и скатились на землю, открывая проход вокруг калитки. Мавна прошагала мимо увядших цветов – кажется, они назывались «золотые шары» и до поздней осени раскрашивали густо-жёлтым многие пригородные дворики. Смородник шёл сзади, след в след, и даже спиной Мавна чувствовала его тепло.

– Варде? Ты не спишь? – Она осторожно постучала в дверь. Вроде бы в доме горел свет, значит, с Варде всё должно быть в порядке.

– Открывай гостям, земноводное! – гаркнул Смородник и пнул дверь ногой. Замок жалобно скрипнул.

– Тише ты! – укорила Мавна. – Помягче с ним.

Смородник пожал плечами.

В замке щёлкнуло, ручка повернулась вниз, и из приоткрывшейся двери на Мавну уставились печальные зелёные глаза. Увидев её, Варде широко улыбнулся:

– Мавна! Как я рад, что ты приехала. Можно тебя обнять?

Он протянул руки, и Мавна заколебалась, но решила всё-таки обнять его в ответ, прижимаясь к костлявому телу под мешковатым свитером.

Смородник протиснулся мимо них и первый вошёл в дом, чуть толкнув боком Варде.

Ладонь Варде незаметно опустилась ниже поясницы, и Мавне пришлось прервать объятия, выкрутившись:

– Ну, как ты тут?

Варде со страданием во взгляде посмотрел на неё, но, услышав какой-то грохот в доме, спохватился и побежал на кухню.

– Что ты творишь?!

– Всего лишь убираю мусор из раковины.

– Это не мусор!

– Просто тухлые банки от крови, ага.

Мавна сняла обувь, слушая перебранку на кухне. Да уж, если она отвернётся или отойдёт в туалет, эти двое задушат друг друга.

– О-ох, мальчики, – вздохнула она, проходя в кухню-гостиную.

Тут было намного чище, чем во все прошлые разы. Мавна несколько раз моргнула, пытаясь понять, не померещилось ли ей. Да нет… Даже паутина на потолке исчезла! Выходит, Варде в заточении времени зря не терял. Молодец.

Они со Смородником возились у раковины: Смородник пытался выкинуть какую-то отвратительного вида банку, а Варде старался вырвать её из рук и спасти. Решив не обращать внимания на их бестолковую возню, Мавна открыла холодильник.

Ага, вроде бы всё в порядке. Продуктов она привезла достаточно, на одного хватит на неделю. Ей тоже хотелось есть после Купавиных салатов, но объедать Варде не стоило. Да и Смородник обещал ей хачапури.

– Отец не приходил? – спросила она погромче, чтобы Варде расслышал даже в пылу сражения за банку.

Смородник поднял «добычу» высоко над головой, и Варде повернулся к Мавне, растрёпанный и раздосадованный.

– Нет. И, думаю, если ты будешь приходить с чародеем снова, то и не вернётся.

Стремительным движением засунув банку в мусор, Смородник склонился над люком в полу, по-собачьи что-то вынюхивая.

– Я не могу приходить одна. – Мавна устало стянула с шеи шарф. Взгляд Варде метнулся к её шее, став горящим и жадным. – Ты же знаешь. Так что извини. Не хотелось бы оказаться перекусом для твоих друзей.

– Понимаю.

Варде сочувствующе вздохнул и сел напротив, протянув руки к рукам Мавны, будто хотел сжать её пальцы, но не решался. Мавна взглянула ему в лицо, проверяя, правда ли он выглядел так плохо, как при утреннем звонке. И ей показалось, что даже хуже. Кожа у Варде стала бледной до зеленцы, сухой и пергаментной, туго обтягивала острые скулы, а глаза потухли и ввалились. Хотелось погладить его по щеке, и Мавна чуть не дала себе слабину, потянувшись к его лицу, как вдруг Варде разбил ту хрупкую жалость, которая успела вырасти в ней.

– Можно, пожалуйста, мне немного твоей крови? – проговорил он тихо, но с явственной хищной жадностью в голосе.

Мавна похолодела.

Иногда ей казалось, что она не до конца осознавала правду о нём. Будто бы всё «упыриное» было чем-то далёким, как в кино. Да, ты знаешь, что в фильмах и книгах есть такие существа, но как всерьёз поверить, что твой бывший почти-жених – один из них? Вера то накрывала её с головой, то ощущалась как далёкий морской прибой где-то на задворках разума. Чтобы полностью принять этого нового – настоящего – Варде, ей определённо требовалось больше времени.

– Как я могу тебе её дать? – спросила она.

Краем глаза Мавна видела, что Смородник где-то нашёл телефон Варде в зелёном чехле с лягушками и что-то оттуда переписывает на свой. Похоже, номера из списка контактов.

– Маленький надрез. Укол. Почти не больно. Я не возьму много. Только чтобы поддерживать силы. Ты мне поможешь, родная? Я знаю, ты не откажешь в помощи.

Мавна тяжело сглотнула. Звучало в самом деле не так уж страшно: она же сдавала кровь на анализы и даже несколько раз была донором – когда училась в колледже. Это же почти то же самое… Только не в самых стерильных условиях. Если не задумываться о том, что её кровь потом будут пить, – то даже не противно.

– Ты правда возьмёшь чуть-чуть? – уточнила она полушёпотом. При Смороднике обсуждать свою кровь казалось как-то странно.

– Обещаю. Кружечку.

– Кружечки бывают разные…

– А вот Мавну ты не тронешь. – Смородник убрал телефон в карман и со вздохом встал со стула, выпрямляясь во весь рост. – Хочешь крови? Не вопрос. Во мне её больше. От «кружечки» не загнусь.

– А я будто бы загнусь!

Мавна и сама не поняла, почему её так возмутило это замечание, но ни Смородник, ни Варде не обратили внимание на её выкрик.

– Ты воняешь, – скривился Варде, презрительно глядя на Смородника снизу вверх.

– Взаимно. Решай: пьёшь вонючую или не пьёшь вообще. Как там твоя рука?

Варде растерянно пощупал плечо через свитер:

– Да так себе. Посмотришь?

Мавна крутила головой, глядя на них обоих. Кажется, у них был общий небольшой секрет, который они скрыли от Мавны.

– Что с рукой? – спросила она.

– Немного поцарапали, – прокряхтел Варде, закатывая рукав.

Смородник грубо схватил его за шиворот и поволок в сторону ванной, подальше от Мавны. Она не стала идти за ними: пускай уж сами разбираются. Если не услышит звуки смертельной драки, то не станет вмешиваться. Голова немного разболелась от мыслей, в животе заурчало. Мавна сложила руки на столе и со стоном уткнулась в них лбом.

– Мальчики, мальчики… – пропыхтела она.

Они вернулись минут через двадцать. Варде выглядел посвежевшим, а у Смородника было перевязано запястье. Мавна отвела взгляд, стараясь не думать, чем они там занимались и как именно всё происходило. Всё-таки при мысли о распитии крови становилось неприятно.

– Приготовить оладушков? – просиял Варде. – Не хочешь остаться, дорогая?

– Что-то я устала. – Мавна красноречиво указала Смороднику взглядом на дверь. – Если с твоей рукой правда ничего серьёзного и если ты насытился, то мы навестим тебя завтра. Я была рада убедиться, что ты в порядке.

Варде сник, улыбка угасла.

– Как хочешь. Могли бы поваляться в кровати, поиграть в приставку. Можно хотя бы обнять тебя на прощанье?

Он развёл руки в стороны – бледный мальчишка в зелёном на фоне стены с растениями в горшках. Мавна встала, отодвинула стул, шагнула ближе и сама прижалась к нему, по-дружески обхватив за плечи. Руки Варде сомкнулись на её спине, а лицо уткнулось в сгиб её шеи. Она слышала, как Варде глубоко и жадно вдохнул около её уха, и кожу обдало прохладой. Пульс Мавны чаще затрепыхался под кожей, будто жизнь в ней взбунтовалась против такой близости болотистой и неживой сущности.

– Поехали за хачапури, – напомнил Смородник настороженно.

Мавна выпуталась из объятий Варде. Во рту стало сухо от накатившего волнения, усталость и головная боль сильнее сдавили её холодным кольцом. Или холод возник только после его прикосновений?..

– До встречи, – тихо проговорила Мавна.

– До встречи, – печально ответил Варде.

– Кажется, вот здесь. – Смородник вынул ключ зажигания и отстегнул ремень. Мелькнул бинт, оставшийся на запястье после «кормёжки» Варде.

Мавна тоже расстегнулась, готовая выйти из машины.

Осенний ветер принёс запахи бензина и пережаренного дешёвого кофе. Мавна глубоко вдохнула и улыбнулась.

Дорога немного помогла ей прийти в себя после странного, сбивающего с толку визита к Варде. Весь путь от его дома она молчала и старалась не думать ни о чём – только смотреть в окно на осенние пейзажи, вдыхать аромат своих духов. Украдкой посматривать на руки Смородника на руле и на его профиль с сосредоточенно стиснутыми губами. Наверное, это была наилучшая стратегия в её положении: плыть по течению, не позволяя мрачным мыслям закручиваться вихрями в голове и утягивать её на дно.

На удивление, ей действительно нравилось это всё: дороги, чистый кожаный салон автомобиля, заправки и закусочные, фонари и пустыри за окном. Она кинула взгляд на Смородника, который тут же нацепил свои тёмные очки. Он схватился за пачку сигарет, но вовремя вспомнил, что они на заправке.

– Пошли. – Он мотнул головой в сторону красной палатки, от которой заманчиво пахло жареным мясом и тестом. – Тебе с двойным сыром?

Мавна округлила глаза от восторга:

– О… А такое бывает?

Усмехнувшись, Смородник спокойно достал банковскую карту и направился к палатке.

– Тут бывает. Кофе взять?

– О… – Мавна засунула палец за ремешок сумки, стеснительно его потеребив. – Было бы хорошо.

Кофе она напилась и на работе. Но там был совсем другой, приличный и красивый, с пышной пенкой и правильно сваренный. Но в заправочном дрянном кофе из дешёвого стаканчика определённо была какая-то своя романтика. И ей хотелось, чтобы Смородник протянул ей такой стаканчик, а вместе с ним – пару стиков сахара. Они бы стояли, не отходя далеко от палатки, и пили отфыркиваясь обжигающий кофе с противными горчащими нотками, которые нельзя перебить даже сладостью. И хачапури. Конечно, в мечте Мавны обязательно был хачапури.

Она поняла, что замерла и глупо таращится на Смородника, ковыряя несчастный ремешок.

И, кажется, снова влезает в долги. Пятьсот за коктейль, триста пятьдесят за духи, а с кофе и пирогом выйдет вообще за тысячу. Взять в счёт зарплаты?

Смородник с самым серьёзным видом кивнул и наклонился к окошку палатки. Произнёс несколько слов, которые Мавна не разобрала. И, только когда ему ответил продавец, она поняла, что они разговаривали на райхианском.

Наверное, в другом случае это вызвало бы у неё настороженность: двое мужчин говорят на языке, которого она не понимает. Но сейчас ей было скорее любопытно. Интересно, интригующе и, похоже, ей даже нравилось. Под кожей защекотало какое-то приятное чувство, вроде азарта. Будто она глотнула игристого и его пузырьки пощипывали изнутри, будоража тихой радостью кровь.

Смородник вернулся через минуту. В одной руке он держал две большие лепёшки, завёрнутые в бумагу и покрытые толстым слоем подпечённого сыра, а в другой – картонную подставку на два маленьких коричневых стаканчика с кофе. И от лепёшек, и от напитков исходил аппетитный густой дымок, а от запаха Мавна и вовсе пришла в тихий восторг и едва удержалась, чтобы не заплясать на месте.

Они отошли к машине и уселись на капот: скамеек тут катастрофически не хватало, но Мавну и так всё устраивало. Если и есть на заправке, то только в таких «походных» условиях. Тем более она была уверена, у Смородника найдётся куча влажных салфеток и других средств для очистки рук от жирного сыра.

Куснув лепёшку, Мавна не смогла сдержать стон. Под мягким пышным тестом с хрустящей тонкой корочкой скрывался толстенный слой роскошного расплавленного сыра, который тянулся широкими лентами. Она прикрыла рот рукой с салфеткой, стараясь справиться с тянущимся сыром. Набив полные щёки, она с восторгом повернулась к Смороднику. Он резко отвёл руку в сторону, обрывая сырные нити, но не тут-то было: сыр растянулся сильнее и повис у него на подбородке, оставляя жирные пятна. Мавна хихикнула.

– Стой-ка… – Она осторожно стёрла салфеткой пятно с подбородка Смородника. – Ну вот, снова чистый. Прям жених.

Он ничего не ответил, только шумно хлебнул кофе и поправил тёмные очки, но от Мавны не скрылось, что его губы чуть дрогнули, будто бы он сдерживал улыбку.

– Молчи, молчи. Это так восхитительно, что я бы язык проглотила, если бы не любила так много болтать. Смонь, спасибо, правда. Очень вкусно. И уютно. Даже на улице. Наверное, потому что ты рядом. С друзьями всё вкуснее.

Он хмыкнул что-то неразборчивое, а Мавна тоже спрятала лицо в куске хачапури: кажется, она снова – как всегда! – ляпнула что-то лишнее. Но ни о чём не жалела.

Сгущался вечер, ветер приносил запахи бензина, сырой земли и закусок из палаток, и Мавне эта смесь ароматов казалась чем-то настолько желанным и восхитительным, что она зажмурилась, подставляя лицо ветру. Свобода, уют, безопасность среди острого ощущения подступающей к городу беды – она вдруг почувствовала, что жива. Жива в этом моменте – и нет ничего прекраснее.

«Мы поехали. Не скучай, скоро будем!» – пришло сообщение от мамы.

Мавна пожелала им хорошей дороги, и почти одновременно написал Илар:

«Булка, надеюсь, тебе ок, если я не буду ночевать дома?»

Мавна хмыкнула, глядя на экран. Она представила, с каким смущением Илар это писал, – и, конечно, поняла, где он собирался оставаться на ночь. Следом пришло ещё одно сообщение от него:

«Если что – звони Алтею, номер знаешь».

«Без проблем», – просто ответила Мавна и поморщилась. Конечно, никакому Алтею она звонить не будет. Справится, ничего страшного. Пусть Илар наконец-то тоже найдёт жизнь где-то помимо кофейни и упыриной охоты.

Смородник соскользнул с капота, выкинул салфетку и стаканчик в урну и, на ходу вытирая руки, отошёл подальше в сторону, чтобы выкурить сигарету. Мавна проводила его задумчивым взглядом. Сколько же он курит? Не меньше пачки в день. Ничего хорошего в этой привычке не было. Надо бы намекнуть ему, что пора бросать.

Глядя, как он горбится, пряча огонёк от ветра, Мавна закусила губу. Кажется, у неё тоже созрел план на вечер.

– Что-нибудь ещё хочешь? – спросил Смородник, вернувшись. От него терпко пахло свежим сигаретным дымом. Мавна помахала рукой перед лицом.

– Нет. Спасибо. Сколько я тебе должна?

– Издеваешься? – Он приспустил очки, стрельнув фирменным недовольным взглядом. – Угощаю.

– О… Спасибо большое. А то я уже голову сломала, думая, где взять те восемьсот пятьдесят удельцев для тебя. Новый долг не осилю.

К вечеру на заправке прибавилось народу. Уже окончательно стемнело, и, взглянув на часы, Мавна поняла, что в суете день пролетел слишком быстро и был слишком насыщен событиями. Она устала. Уже давно и очень сильно.

– Садись. Домой отвезу.

Она не успела ответить, как Смородник залез в машину и завёл мотор.

Всю дорогу её план зрел и насыщался уверенностью. Чтобы в последний момент, когда впереди показалась до боли знакомая и родная улочка, сдуться, уступив место привычной тревожности.

– Приехали, – проговорил Смородник, останавливаясь напротив дома, будто бы Мавна сама не могла догадаться, что пора выходить. Неуклюже вывалившись из высокой машины, она сделала пару шагов до своей калитки и остановилась. Брусчатка у двора покрылась первым осенним инеем, и пар, выходя изо рта, в свете фонаря казался густо-оранжевым, как апельсиновый сок.

– Ты торопишься?

Мавна спросила, заправила прядь за ухо и опустила глаза. Сердце колотилось как бешеное: всё-таки ей пришлось призвать на помощь всю свою смелость. А смелости у неё никогда не было особенно много.

– Тысяцкий сам себя не найдёт. А что?

Мавна ухватилась за верхнюю часть штакетника на калитке и крепко стиснула пальцы. Если она скажет то, что хочет, это будет звучать глупо? Что, если она в целом затеяла что-то глупое и, хуже того, неприличное?.. Да нет, всё вполне целомудренно. Вроде.

– Да так… – Мавна подняла на Смородника умоляющие глаза. – Илар у Купавы, родители улетели отдыхать, а за окном воют упыри…

– Мне их убить? – Голос Смородника вдруг стал тихим и неуверенным. Он сунул руки глубоко в карманы и как-то странно покачнулся, будто хотел шагнуть ближе к Мавне, но передумал и решил отступить назад.

Мавна мотнула головой.

– Нет. Просто… Одной неуютно. Ещё и дом довольно большой. Ну, знаешь, как в фильмах ужасов: дверь скрипнет, а мне кажется, будто это маньяк забрался. Или упырь. – Она издала неловкий смешок. – Даже не знаю, кто из них хуже. И я боюсь оставаться одной. Ты зайдёшь?

На последнем слове дыхание сбилось и интонация перешла на полушёпот.

Смородник неуверенно пожал плечами и ссутулился:

– Как-то неудобно.

– Даже если я прошу?

Мавна ковырнула краску на дощатом заборе. Она сама себе казалась сейчас жалкой и прилипчивой. Капризная уставшая девчонка, которая решила, что люди могут менять свои планы и действовать не по своему желанию только ради неё. Наверное, не стоит унижаться и просить снова. Нет так нет. С чего она вообще взяла, что он захочет остаться? Но что-то подсказывало: вчера, у холодильника, они явно хотели одного и того же.

Смородник протяжно выдохнул, и его горячее дыхание закружилось в воздухе паром.

– Если просишь, то придётся зайти.

Мавна чуть не подпрыгнула на месте. Ей послышалось? Она приняла желаемое за действительное? Он на самом деле это сказал или привычно что-то пробубнил и сейчас поедет к себе, сычевать на своём матрасе?

Она осторожно открыла калитку. Петли протяжно скрипнули. Мавна по привычке бросила взгляд на окна, чтобы понять, что делают её родные, но свет не горел ни в одной комнате. Тёмные стёкла смотрелись тоскливо и жутковато.

Мавна пошла по дорожке к дому. Ноги вдруг стали ватными, и то, что задумывалось как блажь, стало казаться настоящей проблемой. Что, если Смородник передумает? У него есть свои дела и интересы. Свой дом. Свои границы – из колючей проволоки, да, она прекрасно об этом помнила. Смородник не её нянька и не лучшая подружка, которой можно запросто предложить ночёвку под сериальчик. Он взрослый свободолюбивый мужчина, который не подписывался исполнять её прихоти.

В горле встал ком от собственной глупости. Мавна поднялась на крыльцо по ступеням и у самой двери развернулась, заглядывая Смороднику в лицо.

– Смо… Прости, пожалуйста.

Он непонимающе склонил голову вбок.

Мавна набрала в грудь воздуха и продолжила:

– Мне стыдно это говорить, но я боюсь оставаться на ночь одна. Не мог бы ты… Побыть у меня всю ночь? Есть комната Илара и внизу диван. Не ортопедический, конечно. Самый простой. Но уютный и раскладывается, ты уместишься. Я понимаю, это глупая просьба, но…

– Хорошо, – ответил он. – Останусь.

Мавна сперва не поверила своим ушам. Неужели и на ночёвку согласился с первого раза? Вот так запросто? И не пришлось его даже упрашивать? Или…

Она догадалась. Конечно же, Смородник с его патологическим желанием всем помогать просто не мог оставить девушку в беде. Что там говорить, он даже упыря Варде тогда из школы вытащил. Такую возможность он не упустит – наверняка закроет этим несколько своих комплексов.

Но разбираться в причинах Мавна совершенно не хотела. Ей было достаточно того, что человек, которому она верила, согласился позаботиться о её безопасности и комфорте. Она хотела благодарно обнять его, но вместо этого просто широко улыбнулась:

– Спасибо.

В коридоре Мавна первым делом включила свет. И, сделав несколько шагов прямо в ботинках, на цыпочках, не разуваясь, включила люстры в гостиной и на кухне. Почти весь первый этаж залил тёплый приятный свет, и она выдохнула. Дом уже не казался пустым и враждебным, даже несмотря на тишину. Мавна выдохнула и повернулась к Смороднику, который деловито вешал куртку на крючок в прихожей.

– Тапки сейчас дам. Секунду.

Она нырнула под обувницу и сперва по привычке вытащила свои собственные, запасные: пушистые, бледно-персиковые, очевидно размеров на десять меньше тех, которые подошли бы Смороднику.

– Ой, не те. Сейчас.

Смородник как-то странно наблюдал за её попытками найти нужные тапочки и так и не сошёл с места, пока Мавна пыхтела, перебирая пары обуви. Наконец её руки нашарили клетчатые тапки Илара, рваные на большом пальце левой ноги.

– Вот! – Мавна гордо шлёпнула тапки перед Смородником, сдула с лица прядь волос и выпрямилась, переводя дыхание. – Иларовы. У него лыжи ещё больше твоих, такой он кабан, просто кошмар, весь рост в семье ушёл на него одного, хоть бы мне пару сантиметров подарил.

– Не надо.

– А?

– Не надо больше роста.

Смородник неловко потёр нос и склонился гораздо ниже, чем было нужно для того, чтобы снять ботинки. Мавна сцепила пальцы в замок: кажется, не одна она в этом доме суетилась из-за нахлынувшего стеснения.

– Ну, на кухне ты уже был. Проходи. Хочешь есть?

– Нет.

Мавна растерялась. Она совершенно не знала, что ещё может предложить кроме еды и как будет развлекать гостя. Просто притащила его домой вечером, а больше ни на что ума не хватило. Дурочка, он же не бродячий пёс, а живой человек. Может, устроить экскурсию по дому и показать другие комнаты? Да ну, зачем ему это?..

Чтобы скрыть волнение, она всё же заглянула в холодильник и чуть не завопила от возмущения.

– Ах он! Илар, безответственный гад, все котлеты сожрал! Ну как так?! Хоть бы раз о ком-то подумал!

– Он думает.

– Да что ты говоришь? – Мавна обернулась на Смородника, который сделал несколько шагов из прихожей и теперь так же скованно стоял посреди кухни, возвышаясь чёрной жердью. Абажур чуть не задевал его по голове. – Откуда ты знаешь?

– Замечаю. – Смородник дёрнул плечом. – Он всё делает для других. Не для себя. Поэтому он мне нравится. Дельный парень.

– Ого!.. – Мавна сложила руки на груди и закрыла холодильник, толкнув дверь бедром. – Неожиданно. Но котлеты съедать не стоило.

– Я пельмени тоже…

– Что?

– Сожрал. Как Илар. Прости. Но пять оставил. Земноводному.

Смородник совершенно очаровательно покраснел и будто бы стал казаться младше. Вернее, поняла Мавна, наконец-то начал выглядеть на свои двадцать восемь, а не старше, как обычно.

– Ничего? – робко уточнил он.

Мавна обогнула стол справа и подошла ближе. Она с трудом понимала, что он имел в виду: что за бред, какие пельмени и земноводные?

Смородник так странно смотрелся на её кухне. Стены тут были светло-бежевыми, кухонный гарнитур – старенький, в мелкий цветок и со старомодной деревенской решёткой. На полу – зелёный ковёр. И посреди этого наивного деревенского уюта – хмурый тип в чёрном, ещё и чародей. Что-то чужое, сверхъестественное среди будничного, простецкого. Но в своей квартире он тоже смотрелся странно. Может, просто потому, что сам был странным? Вечно чужой, вечно неуместный. Мавна тоже часто чувствовала себя не к месту и из-за этого ощущала, будто между ними есть какое-то сходство. То, что не выразишь словами, но почувствуешь где-то под кожей.

Она молча подошла почти вплотную, рассматривая его в который раз.

Ей совершенно точно нравились парни другой внешности. Но его почему-то хотелось разглядывать снова и снова, будто бы могли появиться детали, которых она не замечала. На неё пахнуло сигаретами, шоколадом и лавандой. Смородник чуть отшатнулся.

– Да не шугайся ты. Я же тебя не съем.

Смородник дёрнул уголком рта и чуть расслабил плечи:

– Надеюсь.

Мавна хихикнула в кулак. Внезапно её смутило то, что она подошла так близко: ещё полшага, и уткнулась бы лицом в его грудь. Но, может, это было бы даже неплохо…

Она прижала пальцы к щекам. Наверное, от усталости такие мысли лезут в голову. Нужно скорее застелить диван и спокойно лечь спать – никакие упыри не подберутся близко, пока у неё есть настоящий сторожевой чародей.

Но для этого ли она его позвала на самом деле?..

Мавна засуетилась и побежала в гостиную прежде, чем накрыли мысли о её истинных мотивах.

Не для охраны, нет, конечно. Он не нанимался телохранителем. Просто ей хотелось провести с ним время. Вдвоём. Как хорошие друзья. Заниматься ерундой. Смотреть фильмы. Болтать допоздна. Не среди улицы, не на заправке и не в минуты опасности. Просто в тишине и уюте, как обычные люди. Будто нет этих болот с упырями, нет её сложных отношений с Варде, нет страха и боли, а Лекеш просто уехал с родителями в другой город и нет ни грамма её вины в том, что он пропал…

Покровители, как ей хотелось в полной мере ощутить безопасность!

– Всё нормально?

Смородник вслед за Мавной прошёл в гостиную и, когда она чуть не наткнулась на него, взял из её рук комплект постельного белья: бело-голубой, в розочках. Сам разложил и застелил диван, так дотошно и старательно, как у Мавны ни за что не получилось бы: на простыне даже не осталось ни единой складочки. Мавна немного покрутилась рядом, для приличия предложив помощь, но не придумала ничего умнее, кроме как включить телевизор.

– Темень! – спохватилась она. – Тебе же нужна пижама. Я пойду принесу Иларову.

Мавна постыдно сбежала на второй этаж, в комнату Илара, и остановилась перевести дух только у комода. Темень, Темень, что она делает? Как брат отреагирует, если узнает, что она привела в дом мужчину и дала ему его пижаму? А если Смородник в эту самую минуту уже звонит Илару? Он же любитель «рассказать правду», чтоб его…

«Ты же сама отпустила Илара, дурочка, – шикнула Мавна сама на себя. – Чего же тебе нужно? Сама запуталась? То одно, то другое, да?»

Она ущипнула себя за предплечье, больно выкручивая кожу. Нужно собраться. Нужно вести себя нормально. Хватит уже суетиться, стесняться, бояться показаться глупой. Купава бы собралась и держалась как достойная умная девушка.

Наверное, потому что Купава и есть достойная умная девушка?.. Куда уж Мавне до неё. Она-то самая настоящая простушка с окраины. Суматошная, нелепая, вечно всё делающая не так.

Мавна поняла, что мысли в голове, вопреки её решению не думать слишком много, разбухли настолько, что готовы поглотить её способность здраво рассуждать. Снова она себя накрутила на ровном месте. Снова думала о себе плохо, навязала комплексы – из-за чего? Из-за необдуманного поступка?

Но почему она всегда должна всё обдумывать и не может поступить так, как просит сердце?

Схватив чистую пижаму с логотипом футбольной команды, Мавна прижала её к груди и побежала по ступеням вниз.

Смородник стоял около дивана, легонько покачиваясь от мысков к пяткам, не решаясь присесть. Мавна усмехнулась: он напомнил ей персонажа компьютерной игры, который не может приблизиться к предмету, потому что соседняя клетка «заблокирована», поэтому топчется на месте.

– Я думала, ты уже тут освоился и свил гнездо, а ты всё скромничаешь. На вот, держи. Пижама Илара. Можешь переодеваться и чувствовать себя как дома.

Она сунула ему в руки пижаму, и Смородник тут же ткнулся в ткань лицом, принюхиваясь.

– Я взяла из ящика с постиранным бельём, – немного надулась Мавна. – Она чистая.

Смородник поспешил оправдаться.

– Да это… Не то. Я подумал, вдруг… Ну, там…

– Ладно уж. Можешь быть уверен, ты ничем не заразишься. У тебя, надеюсь, нет аллергии на стиральный порошок?

Смородник сильнее покраснел и промямлил:

– Только на самый дешёвый… Покрываюсь пятнами.

Мавна закатила глаза, прикусив щёку изнутри, чтобы не рассмеяться.

– Какой ты нежный. Порошок у нас нормальный, гипоаллергенный. Если тебе нужна ванная комната, то она вон там, прямо и налево. Разберёшься?

Смородник кивнул с самым серьёзным видом, продолжая чуть растерянно прижимать к груди аккуратно сложенную Иларову пижаму.

– Я быстро. Вдруг упыри начнут выть? Ты заперла дверь?

– На все замки.

– Никому не открывай. Ствол далеко?

– Я не пользуюсь оружием в собственном доме.

– Зря.

Они постояли полминуты, глядя друг на друга и молча моргая. Первым очнулся Смородник: развернулся и зашагал в сторону ванной. Мавна протяжно выдохнула и плюхнулась на диван.

Так, пока нужно позаботиться о еде. Раз уж Илар так удружил и не оставил ни одной котлеты, то… заказать пиццу? Они совсем недавно ели хачапури. Тоже тесто и сыр, если так подумать.

Чипсы? Сухарики? Как-то несерьёзно…

Мавна полезла в холодильник. Полбатона колбасы, упаковка яиц, пакет молока, кастрюля борща. Наверное, можно погреть борщ? Она пока не хотела есть, но, если судить по Илару, парни всегда голодны, и какая-то лепёшка с сыром для них – всё равно что на один зубок. Проскочит – и не заметят. Илар бы точно уже проголодался со времени их перекуса на заправке.

Но она всё-таки решила спросить. Может, это будет слишком навязчиво?

Мавна включила телевизор. Его бормотание и мигающий свет унимали её тревожность. Да и в идеале ей бы хотелось ещё посидеть и поболтать, посмотреть какой-нибудь фильм. Как делают все друзья, у которых головы не заняты упырями и прочей хтонью. Просто расслабиться и приятно провести время. Интересно, он согласится? Это не будет нарушением границ?

Мавна поняла, что чуть ли не до дырки проковыряла рукав свитера. Выдохнув, она прошлась по первому этажу, закрывая шторы и включая для уюта торшеры и гирлянды вместо люстры.

Она не засекала, сколько времени прошло, но явно больше, чем требовалось ей самой, чтобы принять душ. Хотя Илар тоже любил торчать под струями по сорок минут, особенно после тренировок или охоты. Да и Варде подолгу плескался в своём холодном душе… И почему всегда говорят, что это женщины много времени проводят в ванной?

Наконец щёлкнул замок и из двери вышел Смородник – в пижаме Илара, прижимая к груди стопку своих аккуратно сложенных вещей. Мавна скрыла смешок за кашлем. Одежда брата явно была ему велика на несколько размеров, особенно в плечах, груди и рукавах. Светлые цвета добавляли какой-то неожиданной беззащитности, а футбольный логотип почему-то наводил на мысли о фанатеющих студентах. Встреть она Смородника в таком виде где-то на улице, то не узнала бы. У него даже взгляд стал другим, будто бы даже мягким и немного растерянным.

– Давай уберу, – спохватилась Мавна и забрала одежду из его рук.

– Я не буду ложиться, – буркнул вдруг Смородник за спиной, пока она развешивала его вещи в шкафу.

– А?

– Посижу у окна. Если засну, не смогу защитить от упырей.

Мавна обернулась на него:

– Всю ночь на табуретке просидишь, грозно глядя в окно?

– Ну да.

Мавна вздохнула:

– Открою секрет. Мы с семьёй спим ночами, представляешь? Илар тоже. Они не нападают на дома, ты как чародей должен знать. Раньше не нападали. И я попросила тебя просто побыть рядом. Для успокоения. Не нужно меня сторожить, Смо. Не в ущерб себе, пожалуйста.

Она подошла ближе. Ей было забавно от того, что Смородник вдруг решил быть каким-то предметом мебели и боялся сделать лишний шаг: движения его стали совсем уж скованными, а взгляд потерянным. Куда-то пропал дёрганый и импульсивный чародей, сыплющий грубыми словами, и вместо него появился молодой парень с немного хмурым взглядом, но довольно симпатичный. Мавна осторожно взяла его за руку, как обычно сухую и горячую, будто бы у человека с температурой.

– Расслабься. Проходи, садись. Я же была у тебя в гостях, и ты у меня побудь. Пожалуйста. Мне хочется с тобой поболтать. Мне нравится с тобой говорить. Ты сделаешь, как я прошу?

Она осторожно потянула Смородника к дивану. Медленно и тихо выдохнув, он позволил себя отвести и сел – не на краешек, а как положено. Мавна улыбнулась:

– Ну вот. Видишь, как просто. Чего на тебя нашло? Ты стал странный. Верни мне моего Смородника, к которому я привыкла.

Он хмыкнул и зачесал пальцами влажные волосы:

– Постараюсь. Извини. Но, может, хотя бы огней вокруг дома насыпать?

– Не думаю, что соседи это оценят. Они и так теперь будут шептаться, глядя на твою машину, простоявшую во дворе всю ночь.

– Не знаю, где сплетни расползаются быстрее. – Смородник фыркнул. – В пригородном квартале, в чародейском общежитии или в райхианском таборе.

– Выходит, у тебя богатый опыт по части сплетен.

– Только по части их сокрытия.

Мавна вопросительно приподняла бровь:

– Надеюсь, ничего криминального. Будешь борщ?

– Борщ?

– Такой красный суп, знаешь…

– Знаю. Нет, спасибо.

– Точно?

– Точно.

Мавна поуговаривала его ещё немного, но отстала, когда поняла, что он правда не голоден, а не отказывается из стеснительности. Зато Смородник покладисто согласился посмотреть фильм на усмотрение Мавны, и она насыпала в большую миску остатки чипсов, которые не доел Илар, пачку сухариков с беконом и солёные крендельки. Быстро приняв душ и тоже одевшись в пижаму, она вернулась и, чуть подумав, заварила им травяного чаю в огромных кружках.

Они улеглись на диване, прислонившись спинами к подушкам и вытянув ноги поверх застеленного одеяла. Миску с закусками Мавна устроила посередине. На экране начался фильм – какая-то глупая мелодрама двадцатилетней давности, но Мавна такое просто обожала.