Обман и обольщение

Глава 19

Путешествие в Кент заняло всего два часа, но это время показалось Маргарет вечностью. Невестка и мать Тревора не делали попыток завести с ней разговор, а его бабушка всю дорогу просидела в вагоне-ресторане. Тревор предпочел ехать в вагоне для курящих.

Новым родственникам Маргарет не понравилась, и она никогда еще не чувствовала себя такой одинокой и всеми покинутой.

Ее настроение слегка улучшилось, когда поезд подъехал к городку Уэйверли. На платформе нового графа и его жену встретили мэр и другие важные персоны. Мэр произнес церемонную и напыщенную речь, упомянув о прелести американской невесты Эштона. Супруга викария преподнесла ей букет, а местные ребятишки хором пропели «Янки-дудл». Главная улица городка была празднично украшена, на тротуарах стояли толпы людей, которые при виде двух карет лорда Эштона принялись махать флагами и носовыми платками.

Они сделали еще одну остановку в центре Уэйверли, у помоста, специально возведенного для такого случая. Там их опять ожидали речи, цветы и любопытные взгляды.

Эти люди явно потратили много сил и времени, чтобы организовать такую встречу, и Маргарет была очень тронута их радушием. До Эштон-Парка оставалось еще несколько миль.

Маргарет глазам своим не поверила, когда десять мужчин распрягли лошадей и заняли их место.

– Что они делают? – спросила она Тревора, когда тот прыгнул в карету и карета тронулась. – Не собираются же они тащить нас до поместья?

– Думаю, что собираются, – ответил Тревор. – Такова традиция.

Мужчины смеялись и, очень довольные, тащили экипаж вперед под звон колоколов. Когда деревня осталась позади, Маргарет выглянула из окна, наслаждаясь видом холмистой местности, поросшей сочной зеленой травой, и с улыбкой махая прохожим, которые встречались им по пути.

Когда они въехали на земли Эштон-Парка, Маргарет не могла не заметить, в каком плачевном состоянии они находятся. Она ничего не знала о сельском хозяйстве, о том, каким образом его нужно вести, но даже она поняла, что вокруг царит запустение. Половина полей явно не обрабатывалась уже несколько лет, и никто не готовил их к весеннему севу. Заборы, огораживающие пастбища, держались на честном слове, животные выглядели исхудалыми и апатичными.

Домики крестьян-арендаторов выглядели ужасно. Многие пустовали. Едва завидев кареты, люди выбегали на улицу, кричали и махали им вслед. Видимо, надеялись, что с приездом графа их жизнь изменится к лучшему.

Предыдущий граф Эштон был мотом, и после его смерти Тревору досталась тяжелая ноша. Маргарет искоса посмотрела на мужа. Он был мрачен. Видимо, думал о трудностях, которые ждали его впереди.

Экипаж свернул на проселочную дорогу, которая вилась сквозь рощу каштанов и кленов, и Маргарет высунулась из окна, чтобы рассмотреть дом, к которому они приближались.

Он был сложен из серого известняка и выглядел поистине величественно. Рядом с посыпанной гравием подъездной дорожкой, повторяя каждый ее изгиб, протекал ручей. Высотой в четыре этажа, окруженный прекрасным садом с террасами и фонтанами, Эштон-Парк не уступал даже самым богатым домам Ньюпорта.

Но чем ближе они подъезжали к Эштон-Парку, тем страшнее становилось Маргарет. Когда экипаж проехал по очаровательному каменному мостику и остановился у парадного входа, где их ждали слуги, Маргарет уже успела заметить, что ручей и пруды были забиты ряской, сады поросли сорняками, фонтаны не работали. Все вокруг говорило о былом великолепии, и Маргарет мысленно прикинула, что на восстановление Эштон-Парка потребуется очень много денег. Ее денег.

Экипаж остановился возле белых широких ступеней.

Тревор спрыгнул на землю и предложил ей руку. Маргарет приняла ее и спустилась вниз, разглядывая потрепанные клумбы и кусты.

Они прошли мимо слуг, поднялись вверх по ступеням и остановились, чтобы новый хозяин обратился к тем, кто живет на его земле. Тревор сказал арендаторам, что хотя тут многое изменилось за то время, пока его не было в поместье, он рад, что традиция встречать невесту осталась прежней. Потом он заговорил о преемственности, о земле и о его надеждах на возрождение поместья. Тревор протянул Маргарет руку и представил ее арендаторам, которые встретили ее громкими приветственными криками. Потом Тревор отступил назад, и Маргарет поняла, что должна что-то сказать. Она была совершенно не готова к такому повороту событий. Маргарет обернулась и посмотрела на мужа. Тревор ответил ей решительным взглядом, и Маргарет поняла, что если не желает выглядеть полной дурой перед этими людьми, то должна хоть что-то сказать.

– Спасибо, – нерешительно произнесла Маргарет, глядя на море лиц перед собой. Поскольку она намеревалась подать на развод, то не могла сейчас говорить о будущем и своем счастливом браке. Это было бы лицемерием. Она просто сказала: – Я потрясена вашей добротой. Вы искренне рады меня видеть.

Все захлопали.

После этого выступил Чиверс, дворецкий. Он преподнес Маргарет подарок – массивный чайный поднос из чистого серебра. Маргарет с благодарностью приняла подарок, позируя для фотографов. Потом ее познакомили со слугами, их было всего двенадцать. В доме было темно и очень холодно.

Чай пили в библиотеке. Здесь было теплее. В камине ярко пылал огонь.

Тревор не стал пить чай вместе со всеми. Управляющему поместьем потребовалось срочно обсудить с ним дела. Отношения между супругами по-прежнему оставались натянутыми, однако ближе Тревора у Маргарет здесь никого не было.

Маргарет очень устала.

Она не могла дождаться, когда сможет наконец подняться в свою комнату и рухнуть на кровать.

В библиотеку зашел Тревор:

– Ты выглядишь уставшей, моя дорогая. Наверное, ты хочешь отдохнуть перед ужином.

– Да, я устала. – Маргарет поднялась с места.

Тревор повел ее наверх, по бесконечным темным коридорам. Сквозь окна, занавешенные тяжелыми бархатными портьерами, едва пробивался дневной свет. Ковры были потертыми, обивку мебели погрызли мыши. Все было покрыто пылью и грязью.

Тревор, казалось, прочел ее мысли. Когда они свернули в очередной коридор, он сказал:

– Как видишь, чтобы привести дом в порядок, придется много потрудиться.

«И потратить много денег, – опять подумала Маргарет. – Моих денег».

– Мэгги, – продолжил Тревор, – дом – это твое поле деятельности, и я надеюсь, что ты займешься его обустройством. Можешь менять все, что сочтешь необходимым.

– Ты позволяешь мне тратить мои собственные деньги, – съязвила она. – Как благородно с твоей стороны.

Тревор пропустил ее слова мимо ушей.

Они пришли в спальни, которые располагались в западном крыле здания. Тревор объяснил, что тут находятся их личные владения.

– Это все твое, – сказал он, открывая дверь. Маргарет оказалась в царстве красного бархата, блестящей парчи и позолоченных карнизов. Ее личная гостиная была такой же аляповатой и темной, как и весь дом, и она сразу же возненавидела ее.

Маргарет пересекла гостиную и оказалась в спальне. В центре стояла массивная кровать из темного дерева. В их брачную ночь Тревор клялся, что у них не будет раздельных спален.

Тревор открыл дверь, которая вела в смежную комнату, еще более пышную, чем ее собственная:

– А это моя спальня.

Их взгляды встретились, и суровое выражение его лица смягчилось. Теперь Тревор был похож на того мужчину, за которого она выходила замуж.

– По ночам в английских домах очень холодно, Мэгги. Я хочу, чтобы меня согревали не только одеяла и огонь камина.

«Тревору нужен наследник», – подумала Маргарет.

– Я пришлю тебе служанку. Пока отдыхай. Ужин в восемь вечера. – Он поклонился ей и вышел.

Маргарет вдруг захотелось позвать Тревора, упасть в его объятия, сказать ему, что она его любит. Но ведь она его больше не любит. Она думала, что ее муж – честный, храбрый, что он заслуживает доверия. Но она ошиблась.

После ужина Мэгги поднялась наверх, в свою спальню. Тревор очень хотел последовать за ней. Но он не забыл, как Мэгги отреагировала на его замечание о том, что ему будет холодно без нее спать. Вряд ли Мэгги встретит его с распростертыми объятиями.

Тревор не забыл их первую брачную ночь. Он не мог поверить, что эти сладкие, горячие воспоминания не мучили ее так же, как и его.

Тревор встал, извинился и, взяв бутылку бурбона из набора, который подарил ему на свадьбу Ван Альден, направился к себе в кабинет. Он не стал звать слугу, сам разжег огонь в камине, наполнил бокал и опустился в потрепанное кожаное кресло.

Все его мысли были сосредоточены на Мэгги. Как добиться того, чтобы поместье стало для Мэгги родным домом.

В настоящий момент это казалось нереальным, но Тревор не желал мириться с таким положением дел. Черт побери, его жена была страстной, откликалась на каждую его ласку.

Тревор поднял бокал:

– Пью за терпение, стратегию и выдержку.

Несмотря на свое решение, в течение следующего месяца у Тревора не было возможности соблазнить свою законную супругу. У него было множество других неотложных дел.

Необходимо было починить сточные сооружения. Тревор поручил Блэкни, своему управляющему, заняться этим.

Второй его проблемой были поля. Тревор готов был заплатить тому, кто пожелает обосноваться на его земле и заняться сельским хозяйством. Слух об этом распространился по всему графству. Тревор продлил старые договоры на аренду земли и подписал новые на все пустующие коттеджи. После ремонта сточных сооружений Тревор приказал Блэкни заняться ремонтом и побелкой домов арендаторов.

Тревор отправился в Лондон и купил там столько лошадей и коров, что они заполнили все конюшни и пастбища Эштон-Парка. Он также совершил набег в женский отдел одежды универмага «Харродз» и, невзирая на смешки тамошних продавщиц, купил кое-какие вещи для Мэгги. Его путешествие в менее роскошные магазины района Сохо вызвало не так много комментариев. Тревор вернулся домой в сопровождении инженера, которого ему порекомендовал Ван Альден, чтобы обсудить на месте постройку ткацкой фабрики. Он составил все необходимые чертежи, и строительство началось.

Но при всей своей занятости Тревор не переставая думал о Мэгги.

Его мать рассказывала ему о том, чем занимается Мэгги, хотя в общем-то рассказывать было не о чем. Мэгги писала письма, гуляла в саду и старалась ни с кем не общаться. Тревор встревожился. Это не похоже на Маргарет. Когда он смотрел на Маргарет, сидевшую на противоположном конце обеденного стола, то чувствовал, что она несчастлива.

Слуг в доме не хватало, и дворецкий порекомендовал нанять еще шестерых садовников, четырех горничных, двух лакеев, шестерых конюхов и судомойку. Тревор согласился и отпустил дворецкого, намереваясь заняться другими делами.

Тревор работал с восхода солнца до глубокой ночи и вечером едва доползал до кровати. Но не всегда засыпал. Он думал о том, как близко от него сейчас Маргарет и в то же время – как далеко. Разумеется, он мог зайти к ней и потребовать, чтобы она исполнила свой супружеский долг, но не стал этого делать. Слова «спокойствие, стратегия и выдержка» стали для него своего рода заклинанием.

Прошел месяц с тех пор, как они переехали в Кент. Поля были засеяны, началось строительство фабрики, в доме починили самое необходимое. Лошадей, которых Тревор купил в Лондоне, привезли. И Тревор решил попытаться соблазнить собственную жену.

Маргарет прогуливалась по саду Эштон-Парка. Выдалось чудесное апрельское утро, дождь наконец прекратился.

Маргарет вошла в беседку, увитую розами, села на каменную скамейку и стала читать послание, которое получила от лондонских поверенных. Она надеялась получить прямой ответ на свой запрос, каким образом она может получить развод. Прошлое письмо двухнедельной давности было слишком осторожным и туманным. Ей советовали не торопиться и хорошенько все обдумать.

Однако Маргарет снова написала мистеру Пелему, сообщила, что все обдумала, но решения своего не изменила. Маргарет быстро пробежала напечатанные на машинке строки и разочарованно вздохнула. Мистер Пелем подтвердил то, что сказал ей Тревор месяц назад. У нее не было ни единого шанса ни аннулировать брак, ни получить развод.

Маргарет сунула письмо в карман и задумалась. Видимо, придется смириться с тем, что Тревор ее не любит и никогда не полюбит, и родить ему наследников!

Но Маргарет знала, что не сможет жить в браке без любви.

Маргарет повернула голову и увидела Тревора.

– Моя мать говорит, что ты тут часто бываешь.

– Тебе что-то нужно? – спросила Маргарет.

– Да. Хочу тебе кое-что показать. Пойдем со мной.

Маргарет поднялась и, стараясь не касаться Тревора, последовала за ним.

– Куда мы идем?

– Увидишь.

Он вывел ее из сада и направился к конюшням. Там стоял конюх и держал двух оседланных лошадей. Вчера вечером за ужином Тревор говорил, что купил в Лондоне коней. Маргарет поняла, что рыжая кобыла – одна из них.

– Ее зовут Траффлз,[14] – сказал Тревор и передал Маргарет поводья. – Я знаю, ты любишь быструю езду, а эта кобыла даже тебя удивит своей скоростью.

Маргарет давно не ездила верхом! Она закусила губу и взглянула на мужа.

– Ты приказываешь мне поехать с тобой? – спросила она.

– Нет. Я прошу тебя прокатиться со мной, потому что мне кажется, что тебе это понравится.

Маргарет хотела спросить, какое ему до этого дело. Она крепче взялась за поводья и подняла одну ногу к стремени.

– Встретимся вон у того дуба, – сказала Маргарет, вскочила в седло, и не успел Тревор опомниться, как она помчалась вперед.

Маргарет достигла дуба на другом конце луга раньше Тревора. Остановив кобылу, она развернулась и стала смотреть на скачущего к ней мужа.

– Так нечестно, – сказал Тревор, когда его конь, крупный вороной жеребец по кличке Аведон, поравнялся с ней. – Ты пришла первая только потому, что ускакала раньше меня.

– Не отрицаю, – сказала Маргарет. – А лошадь действительно очень быстрая.

– Это свадебный подарок. Надеюсь, ты сохранишь его, что бы с нами ни случилось в будущем.

Он знал, что его жена все еще надеялась получить развод. Затаив дыхание, Маргарет ждала, что Тревор заговорит на эту тему, но он решил обойти ее стороной. Тревор указал на ворота с привратницким домиком в стене, за которыми простирались поля и луга Эштон-Парка.

– Поскакали дальше? – спросил он. – Я хочу показать тебе, чем мы с Блэкни занимались весь этот месяц.

Тревор хотел, чтобы она увидела результаты его трудов и поняла, куда он потратил ее деньги. Маргарет не понимала, зачем ему это было нужно. Она кивнула, и они, проехав мимо домика привратника, направились вперед по дороге.

– Я слышала, – сказала Маргарет, смотря на засеянные поля по обе стороны дороги, – что ты посадил лен и строишь ткацкую фабрику.

– Да. Так у нас будет собственное сырье для производства ткани.

Маргарет не хотела отдавать ему должное, но это действительно была очень разумная идея. Они скакали мимо коттеджей арендаторов, и Маргарет не могла не заметить, насколько поменялся их внешний вид по сравнению с тем серым мартовским днем, когда она впервые их увидела. Тревор показал ей строящуюся фабрику, и здание оказалось гораздо больше, чем ожидала Маргарет. Он рассказал ей, что на ней будет работать около трехсот человек, однако умолчал о том, какую пользу принесет его проект местной экономике. Маргарет знала, как много работал Тревор, и не могла не восхищаться тем, сколько он успел сделать всего за месяц.

– Ты голодна? – спросил он. – Наверное, да, ведь уже полдень. Давай пообедаем.

Но вместо того чтобы развернуть лошадь обратно к дому, он поскакал в сторону леса.

– Куда мы едем? – спросила Маргарет, следуя за ним.

– Скоро увидишь.

Тревор скакал мимо дубовых и каштановых деревьев, пока не оказался на поляне. Там уже было расстелено покрывало, рядом стояла корзинка с едой. Из корзинки торчала бутылка вина.

– Я подумал, что неплохо было бы устроить пикник, – объяснил он.

Тревор спрыгнул, привязал лошадей к дереву, а затем помог Маргарет спуститься с лошади. Они сели на покрывало, Тревор открыл корзинку и вынул из нее бумажный сверток.

– Копченая форель, – сказал он, выложив ее на салфетку. Снова заглянул в корзину, и вытащил маленький полотняный мешочек. – Сушеные абрикосы.

Маргарет улыбнулась, вспомнив Италию.

– А есть ли там вяленое мясо?

– Разумеется.

Маргарет перестала улыбаться. Она едва сдерживала слезы. Маргарет отвернулась, чувствуя, как рушится тщательно спланированная система защиты. Она взяла ломтик хлеба, который лежал возле форели.

– А что дальше? – язвительно спросила она. – Скажешь, что я красивая?

Тревор пожал плечами:

– Я мог бы это сказать, но зачем? Ты все равно мне не поверишь.

– Конечно, не поверю.

– Ну тогда я не стану этого говорить. Иначе ты назовешь меня лжецом, а мне не хочется ссориться с тобой. – Он передал ей масло и нож, взял бутылку вина. – Давай спокойно поедим.

Однако Маргарет искала предлог для ссоры.

– Итак, ты уже потратил достаточное количество моих денег на свои земли. Что теперь? Дом?

– Да, – спокойно ответил Тревор. – Я намерен сделать его более современным. Провести электричество, оборудовать несколько туалетов и ванных комнат. Эштон-Парк твой дом, Мэгги, и я хочу, чтобы тебе было в нем уютно.

– Уютно? Мне никогда не будет в нем уютно. Дом – это прежде всего дружная и любящая семья. Мы оба знаем, как ты относишься к такой сентиментальной чепухе, да и твои родственники не встретили меня с распростертыми объятиями. Они задирают нос всякий раз, когда видят меня, для них я всего лишь маленькая невоспитанная американка. Хотя, – с горечью добавила Маргарет, – никто из них не задирает нос при виде моих американских денег.

– Я все это знаю… Но к сожалению, родственников не выбирают. Элизабет – пустоголовая тщеславная курица, она ненавидит всех женщин, которые кажутся ей красивей, чем она. У моей матери жестокость и высокомерие в крови. Но все-таки я собираюсь кое-что предпринять, чтобы исправить ситуацию. Элизабет пока этого не знает, но очень скоро ей придется переехать в Лондон. А что касается моей матери, то она будет воевать с каждым, кто попробует покуситься на ее положение в доме. Я поговорю с ней, но это все, что я могу сделать. Я уже говорил тебе раньше, что она подчинит себе любого, кто не будет ей сопротивляться. – Он замолчал, пристально глядя Маргарет в глаза. – Я не думаю, что ты позволишь кому бы то ни было взять над собой верх.

Маргарет открыла рот, собираясь напомнить Тревору, что намерена подать на развод и что ей абсолютно все равно, что о ней думает его мать и как она с ней обращается. Она хотела ему об этом сказать, но не успела. Тревор вскочил на ноги и заявил:

– Знаешь, ты сегодня злая, а я не хочу с тобой ссориться. Думаю, будет лучше, если ты выпустишь пар в драке.

Тревор пошел к поваленному дереву, отломал две сухих палки и начал очищать их от сучков.

– Что ты делаешь? – спросила Маргарет. – Если ты опять ответишь мне «сейчас увидишь», то я в тебя чем-нибудь запущу.

Вместо ответа Тревор бросил к ее ногам одну из палок, а другую наставил на нее и сказал:

– Защищайся.

– Фехтовать на палках? – Маргарет в недоумении уставилась на него.

– Почему бы и нет? Мы с братом в детстве часто дрались на палках.

– И конечно же, ты всегда побеждал, поэтому брат ненавидел тебя.

– Ты права. – Тревор ухмыльнулся. – Я тоже ненавидел его за то, что он не умел достойно проигрывать.

Маргарет поднялась и взяла в руки палку:

– Я принимаю твой вызов. Но думаю, ты должен дать мне фору из-за моей одежды.

– Ты часто прибегаешь к этой уловке, не так ли?

– А ты попробуй фехтовать в юбке, корсете и турнюре и тогда поймешь. – Она наставила на него палку. – Пять очков форы.

– Да это грабеж, – сказал Тревор. – Я дам тебе три.

– Ну ладно.

Они начали сражаться. Никто не хотел проигрывать, но и выигрывать они тоже не торопились. Маргарет наступала, и скоро Тревор уперся спиной в дерево. Она потребовала, смеясь, чтобы Тревор просил у нее пощады, но он высвободил самодельную шпагу, которую Маргарет удерживала своей палкой, поднял ее вверх и со всей силы опустил на оружие Маргарет. Дерево треснуло и сломалось напополам.

Маргарет изумленно охнула и выпрямилась. Прижав руку к груди, она печально посмотрела на обломки палки.

– Я подозреваю, – заметила Маргарет, – сейчас ты скажешь, что разоружил меня и потому автоматически считаешься победителем.

– Нет, – ответил Тревор. В его глазах зажегся озорной огонек. – В данный момент это опасно. Представляю, что ты можешь натворить с оружием в руках.

Маргарет рассмеялась, отбросила в сторону палку и опустилась на траву. Тревор растянулся рядом с ней. Несколько минут они молча смотрели в небо над их головами. Маргарет почему-то вспомнила ночь в Риме. Интересно, о чем сейчас думает Тревор? Может быть, тоже о той ночи? Она повернула к Тревору голову и обнаружила, что он смотрит на нее. Маргарет напряглась.

– Хочешь опять соблазнить меня?

Тревор подвинулся ближе и коснулся кончиками пальцев ее щеки.

– Я пытаюсь быть романтичным. У меня получается?

– Нет, – прошептала она.

Но это была ложь. Маргарет уже ощущала то волшебное притяжение, которое исходило от Тревора. Он провел ладонью по ее щеке, затем по шее, неторопливо прокладывая дорогу к груди, и от его прикосновений кожа Маргарет покрылась мурашками. Она посмотрела в глаза Тревору и почувствовала, что вновь поддается его чарам. Так легко и так быстро. Какая же она глупая. Маргарет зажмурилась.

– Нет, – прошептала она, – не надо.

Маргарет попыталась отодвинуться, но Тревор обнял ее за талию, медленно опустил на траву, а сам лег сверху. Маргарет ощутила на себе вес его тела и затаила дыхание.

– Мэгги, – шепнул он ей на ухо, очерчивая руками изгиб ее бедер, – посмотри на меня.

Она отчаянно замотала головой, не открывая глаз.

– Посмотри на меня. – Тревор взял ее за подбородок, не давая ей отвернуться.

У нее не было сил противостоять ему. Маргарет открыла глаза, посмотрела на него и поняла, что все еще любит его, несмотря ни на что. Несмотря на то, что он использовал ее, лгал ей и манипулировал ее чувствами. Она продолжала любить его, несмотря на то, что месяц боролась со своей любовью, пыталась убить ее в своем сердце. Поэтому сейчас Тревор был сильнее ее, и он, не раздумывая, использовал бы это преимущество, чтобы получить от нее то, что ему было нужно.

– Зачем ты делаешь это? – прошептала Маргарет. – У тебя есть мои деньги, ты заплатил кредиторам, твое поместье спасено. У тебя есть все, что ты хочешь.

– Нет, не все, – пробормотал Тревор и наклонился, чтобы поцеловать ее.

Маргарет всхлипнула и отвернулась. Она догадалась, почему Тревор организовал все это.

– Верно, – проговорила Маргарет, когда губы Тревора коснулись ее щеки. – Тебе ведь еще нужен наследник, не так ли?

Тревор вздохнул и оторвался от нее. Он перекатился на спину и встал на ноги.

– Похоже, собирается дождь. Нам лучше поспешить домой.

Обратный путь они проделали молча.