Обнаглела не с тем Волком (СИ)

Глава 21

Рея

— Рейчик, спокуха, без лишних движений, — вытерла капли чая со своего лица и осторожно забрала у меня кружку.

Мои глаза метались в пространстве, я тяжело дышала, а сердце колотилось так быстро, что я его уже не чувствовала.

Истинная. Истинная пара Армана?! Я даже не рассматривала такой возможности. Даже в мыслях не было! Но такое и правда возможно, с ним проявился мой дар целителя, с ним мои раны заживают быстрее, я чувствую себя лучше, и…странное, дикое притяжение никто не отменял. Блин, все-таки я головой ударилась.

— Мне не послышалось, да? Я истинная пара твоего старшего брата? — потерла затылок, который все время ныл болью. А обезболивающее мне нельзя, дисбаланс пойдет колючками, хахах.

Айжан утвердительно промычала, но ничего больше не говорила, давая мне переварить то, что я услышала.

— Такой вопрос, а он об этом знает? — не знаю, на какой ответ рассчитываю.

— Знает, конечно, ты видела его лицо? — усмехнулась она, и я вдруг тоже вспомнила его: грустного, поникшего, растроенного.

Настолько я ему противна? Расстроился вон как, что я его истинная. Значит, я в него тут влюбилась, а он нос воротит. Не знаю, что у него там, в голове, но мог бы хотя бы ради приличия не выглядеть таким разочарованным.

— Эй, Рейчик, ты чего там надумала? Судя по выражению лица, ты решила его убить! — как-то уж слишком восторженно сказала подруга, — Я всеми руками за! Давай мы ему слабительное в еду сначала подмешаем, пусть мучается.

Мы посмеялись. На предложении про слабительное, Арман вошёл в комнату, и его глаза забавно закатились. Вот прямо как у старшего брата, когда бесящая младшая сестра вновь про него что-то сказала.

— Ты уже мне его пару раз подсыпала, но каждый раз ты добавляла его столько, что я его чуял на расстоянии нескольких метров.

Теперь глаза закатывала младшая сестра, а я забавлялась происходящим.

— Айжан, мы поедем к Истэке, — бросил он уже серьёзно.

— К Истэке? — Подпрыгнула Айжан, — стоять! Я с вами!

Мне объяснить кто эта загадочная Истэка, и зачем мы туда поедем, никто не удосужился. Как и спросить у меня хочу ли я туда ехать. Впрочем, у меня все так болело, что мне было все равно.

— Нет, Айжан, ты остаешься здесь. Присматриваешь за домом и Бурёнкой.

— Боря здесь? Где он? — оживилась я.

Арман в очередной раз закатил глаза, а потом открыл дверь и в комнату вошел большой котёнок. Надо же, как ручной котик. Львёнок прошелся по комнате, внимательно принюхиваясь и боязливо мяукая. Вылезла из под одеяла и побежала к нему. Увидев меня, Борис очень обрадовался, и прижался ко мне, когда я взяла тяжелого котенка на руки. А потом поняла, что я в одной футболке. И не своей.

Удивленно перевела взгляд на Айжан. По ее глазам стало понятно, что она к этому не причастна. А я очень надеялась, что переодевала меня именно подруга. Но посмотрев в бесстыжие глаза одного обнаглевшего волка, и увидев его плотоядный оскал, стало сразу понятно, кто так обо мне позаботился.

Я покраснела от смущения и праведного гнева. То, что он видел меня обнаженной, еще не значит, что меня можно теперь раздевать и переодевать!

— Арман! — вспыхнула я.

— У тебя была грязное платье, вся пыльная была, — пояснил он насмешливым голосом.

Ну да-да, так вот я и поверила, что только из-за этого он меня переодел.

Посмотрела изумленными глазками на Бориса, тот мяукнул и облизнул меня своим большим шершавым языком. Я улыбнулась.

Так значит, он все это время был у Армана дома. То, что вечеринка тоже была у него, и то, что этот шикарный коттедж — его владения, мне сообщила уже Айжан. Но про львёнка она не сказала. Позаботился, не бросил моего львёнка. В груди стало тепло-тепло. Я улыбнулась, и вновь посмотрела на своего босса. Тот вновь хмыкнул, и опустил глаза, словно… смущаясь! Представьте, этот человек умеет смущаться. Еще бы ножкой пошаркал, и я бы в обморок упала.

— Собирайся, спасительница Бурёнок, — хмыкнул он и вышел.

— Он — Борис! — крикнула напоследок.

Собственно, а что собираться-то? У меня нет вещей.

Но на помощь пришла подруга, которая дала какие-то свои вещи, которые оставила здесь. Через полчаса я уже сидела в машине Армана, и мы ехали в гробовой тишине по пустой трассе.

Мы ехали рано утром, было почти семь. Солнце не так сильно пекло и я этому очень радовалась. Но меня очень беспокоило то, что я пропускаю академию, и то, что не успею на работу. Как-то я слишком спокойно села в машину, не зная даже, куда мы едем. К какой-то загадочной Истэке.

Мы ехали продолжительное время. Так и не обмолвились ни словом. Арман явно хотел что-то сказать, но упрямо поджимал губы и молчал. Я тоже пыталась начать разговор, но открывая рот, сразу же его закрывала. Оборотень включил музыку, давая понять, что разговора не состоится.

Примерно через четыре часа езды, три из которых я благополучно проспала, мы проехали какой-то город и свернули в очередной загородный поселок, в котором тоже были дорогие дома. Но, проехав еще дальше, начались обычные, деревянные домики, как бывают у бабушек и дедушек. Мы остановились у самого крайнего домика. Это был достаточно большой деревянный дом, с резными оконными ставками, с баней и небольшим огородом. Зато цветов было немерено. Из трубы валил дым, а из приоткрытого окна шли приятные запахи. Не блинчиков, не пирожков, а пиццы.

— Гхм, а кто там живет? — неуверенно спросила я у Армана, взгляд, которого стал теплым и добрым, а лицо его сразу преобразилось, и он будто бы скинул сразу несколько лет.

— Истэка, — улыбнулся он и направился вперёд.

Класс, мне сразу стало понятнее. Интересно, он думает, что я мысли читаю? Или может то, что за четыре часа я догадалась сама? Ладно, скоро все сама узнаю.

Переступив деревянный порог, сказать, что я была в шоке — ничего не сказать. С виду старенький деревянный домик оказался внутри с дорогой современной отделкой. На полу большая бежевая плитка. Все в зелёных, синих тонах, создаётся ощущение свежести и уюта. Я сняла обувь, поставила в углу, Арман сделал так же, и поставил кроссовки рядом с моими балетками. А у меня промелькнула мысль, что я бы хотела видеть это каждый день. Как мы приходим домой, и наша обувь стоит рядом.

Брр… жесть, вот так мысли. Надо еще раз мне стукнуться, что-то совсем рассудком я поехала.

Мы шли по небольшому коридору, но встречать нас никто не спешил. Когда же мы вошли на кухню, откуда так вкусно пахло пиццей, я увидела стройную, подтянутую седовласую женщину. Передние пряди были убраны назад и зафиксированы крабиком. Она напевала что-то «У дуба старого, трава не скошена» и как-будто нас не замечала.

— Бабуль, привет, — издевательские нотки оборотня я уловила, но поверить не могла. Это что, его бабушка?

— Ах ты, бесстыжий! — резко развернулась «бабушка», которая хоть и не была молода, но выглядела отлично, и в прекрасной форме она была. Хорошо быть оборотнем, долго живешь, — Еще раз меня бабулей назовёшь, и я наведу на тебя порчу облысения, ты понял меня, щенок?

Вроде бы и строго говорила, но глаза у нее были добрые, да и Арман стоял и хохотал. Потом подошёл и тепло обнял бабушку. Бабушка кстати была высокой, выше меня, и не сутулости, не горбатости в ней не наблюдалось.

После теплых приветствий на меня обратился теплый, добрый взгляд.

— Здравствуйте, — я кивнула и потупила взгляд.

Чувствовала себя не в своей тарелке. Зачем меня сюда привезли?

— Привет, Рея, — улыбнулась женщина и, видя мои округленные глаза, засмеялась, — меня зовут Истэка, я… родственница Армана, — прищурилась в сторону оборотня, а тот все равно поправил и сказал, что она его бабушка.

Потом оборотень шкодливо и совсем по-мальчишечьи бегал по всему дому от бабушки с полотенцем, которая кричала «А ну иди сюда, щенок-переростышь, я тебе сейчас покажу, как женщинам на возраст указывать!» Я стояла и смеялась, в то время как Арман все время басисто ржа как конь, лавировал вокруг кресел и перепрыгивал бархатный темно-зелёный диванчик.

Истэка устала и присела в кресло, сдувая прядь выбившихся седых волос, и промокая полотенцем лоб. И хоть она ворчала, все равно улыбалась, счастливо так. Да, Арман в детстве явно ей разминки еще те устраивал.

Потом оборотень подошел к ней, чмокнул в щёчку и сел на корточки рядом, гаденько, как подросток улыбаясь. Истэка потрепала его шевелюру. Арман встал на ноги и направился уже ко мне.

Я смотрела на него и обхохатывалась. Блин, почему я не сняла это, вот компромат бы был.

Арман мягко обнял меня за плечи, по моему телу прошлись разряды тока, но я постаралась сделать вид, что все хорошо. Но когда он наклонился к моему уху и стал заговорчески шептать, щеки мои все-таки заалели, и лицо мое приобрело оттенок созревшего помидора.

— Не вздумай никому болтать.

Я посмотрела в озорные насмешливые глаза, и сейчас не дала бы мужчине и двадцати пяти. Улыбнулась, сдерживая рвущийся наружу смех, и выгнула бровь, словно бросая вызов. Арман улыбнулся шире, и прошелся пятерней по своим волосам, подталкивая меня вперед. Бабушку он свою любит очень сильно, это было видно. Даже не смотря на то, что заставил её гоняться за ним по всему дому.

— Все, шерстяной, теперь иди, — помахала она ему ручкой, а мне сказала сесть в кресло напротив.

Из ящика она достала какие-то травы, и прочие странные штучки.

Положив себе на колени деревянную доску, Истэка принялась что-то смешивать и толочь. После женщина подожгла то, что находилось внутри, и оттуда повалил белый дымок. Веки её были прикрыты, и я видела, как беззвучно шевелятся её слегка потрескавшиеся губы. Я безмолвно наблюдала за ее действиями, пока даже не догадываясь, что происходит.

Внезапно глаза Истэки открылись. Они были поглощены белой пеленой, отчего я вздрогнула. Дым сменил цвет на черный, его стало больше. Потом снова белый, словно вспышками он менялся, и вот вся комната в каких-то парах, ничего не видно, и пахнет травами. Я поднялась на ноги и поняла, что мы уже не в доме, а где-то в другом месте. Здесь сыро, прохладно, но свежо. Как утром рано в поле. Пыталась отогнать дым руками, но силой воспользоваться не решалась. В голове стало гудеть сильнее, сосредоточение снова стало сильно жечь. Но в этот раз было так больно, что я скрючилась и упала на землю, держась за ноющую руку и хныча от бешеной боли. Мою руку словно растягивали, жгли и резали. Я отняла ладонь от саднящего места и увидела на ней тёмную, почти чёрную кровь, стекающую ручьём. На чёрном синяке красным светился какой-то символ, но что он означает, я не могла знать.

— Хватит… пожалуйста…мне больно… очень, — рыдала я, но муки не прекращались.

Дым стал темно-фиолетовым, я отчетливо стала слышать шепот Истэки. Он был каким-то загробным, устрашающим. Я не видела саму женщину, лишь её глаза, что светились в воздухе. Два белых ока. Дым переливался, от грязного зелёного, до красного, а потом стал чёрным. Пошёл ливень. Сильный ливень. Но вместо капель воды, капала кровь. Я закричала в ужасе, не понимая, что происходит. Кровь стекала каплями по моей коже, капала на сосредоточение и стирала синяк. Словно стереть простой карандаш ластиком. Капля за каплей, синяк уходил, а странный символ лишь сильнее впивался режущей болью в кожу, разъедая словно изнутри. Тысяча ножей в одном месте, пронизывающие до костей, насквозь.

А потом и светящиеся глаза исчезли. Поначалу я слышала отдаленный шёпот, кричала, звала, но мне никто не ответил. Голос прекратился. Сколько тогда было эмоций, сколько мыслей. Предательство? Заговор? Или что-то другое? Меня поймали?..

Дым исчез, я осталась в одиночестве и в темноте. Ничего не видно. Словно слепой котёнок я сделала шаг вперед, но даже не чувствовала, что находится у меня под ногами. Я сделала еще пару шагов вперед, и обо что-то споткнулась, упала, сильно ударившись носом. Нет, я выставляла руки вперед, но они так и не достигли чего-то твердого, провалившись сквозь странную материю. Я бы назвала это вязким воздухом. Из носа стала хлестать ручьём кровь, и я вытирала струи одной рукой. Слёзы текли рекой, а вытирая их тыльной стороной ладони, я видела на руке какие-то черные разводы.

— Да что происходит?! — истошно завопила я.

Я попала в какой-то сущий кошмар. Это не может быть реальностью. Не может, не должно быть. Нет..

В воздухе витал запах гари. Трясущимися руками размазала по лицу влагу, потом поняла, что это не поможет и оставила это дело. Я задыхалась, в панике, дышала, читала как мантру молитву Всевышнему, вспоминала выученный устав академии Стражей, что мы не должны паниковать, в какую бы ситуацию мы не попали.

Я села, так и не ощущая хоть что-то под собой, неведомая сила держала меня крепко, очень крепко.

За спиной послышался гром и крики, я резко обернулась, вскрикивая и отползая дальше.

Вспышка! Все завертелось калейдоскопом перед глазами. Какие-то мужчины, на лицах кровь, на них капает дождь из крови, летят оторванные конечности, крики, вопли, наводящие страх. Вскрикиваю. Еще вспышка: зловещий, шипящий вопль, потом смех. Красный, черный дым, лезвия мечей. Все прекращается. Тридцать секунд я борюсь со своим рвотным рефлексом после увиденного, прокручиваю в голове то, что я только что видела, снова начинаю плакать. А кровь из носа лишь усиливается. Символ на моем предплечье светится все сильнее, а я уже готова отрубить себе конечность.

Снова гром, уже с другой стороны, я вскакиваю на ноги, отбегаю в сторону. Та же картина, только люди выглядят иначе, они кричат, где-то плачут дети, женщины. Я вижу мужчин, которые применяют стихийную магию. Понимаю, что это атияры, пытаюсь сосредоточиться на том, что вижу, но боль в руке не прекращается, и мне кажется, что я держусь на последних силах. Я уже не чувствую руки.

Снова странный хрипящий и высокий крик и смех. Что это?! Мужчины применяют магию, но нечто огромное и толстое, похожее на странный обрубленный хвост, сносит их с такой мощью, что они просто разлетаются в разные стороны, и наверняка большинство получают травмы не совмещенные с жизнью. Я прикрывают рот рукой, глуша истошный вопль. Что за ужастики? Я не подписывалась на такое! Я не люблю ужастики!! Выключите это!!!

Снова все прекращается. Несколько секунд, словно давая мне прийти в себя. А после передо мной резко появляется страшное чудовище. В нескольких сантиметрах от моего лица. Огромные глаза, мелкий рот, две дырки вместо нормального носа, словно вырезанные небрежно ножом. Тварь оказалась прямо у меня перед лицом, истошно и оглушающе крича. Я дернулась, впечатывая кулак в его морду, но ничего не произошло. Это было иллюзией. Он кричал не на меня.

— Вы, ничтожные мелкие червяки, вновь решили устроить мне веселую игру. В прошлый раз вы смогли меня поймать и запереть, но не смогли удержать, — смеялось чудище, — За это я уничтожу вас всех, и буду наслаждаться вашей кровью и плачем ваших близких!

В нем не было ничего человеческого, даже сквозь иллюзию от него фонило тьмой, что заставляло просто задыхаться от переизбытка ужаса и страха.

Я обернулась. Там были оборотни и атияры. Сердце дрогнуло, когда я увидела знакомое лицо. Арман. От мужчины исходили ярость и гнев, лицо, шея, руки и одежда были в крови, со лба стекали струи пота, грудь тяжело вздымалась, но он держался гордо и стойко. Словно он хозяин положения.

— Однажды, я уничтожу тебя полностью, Малум, ты пожалеешь, что Боги создали тебя на свет! — прокричал Арман, и вокруг него образовалось четыре столба.

Водяной смерч, огненный, воздушный, и из камней.

Он…

Не может быть…

Как…

Он… владеет четырьмя стихиями. Четырьмя… как я. Я не одна. Но он оборотень, а я атияр. Он по природе не может, но владеет.

Столбы стихий атаковали тварь и тот противно засмеялся. Пока на его шею не легли раскаленные зачарованные цепи, не дающие раствориться. Руки и крылья обезвредили. Но его не убивали. Его просто связали, и перед тем, как его кинули в чёрную воронку, в которую меня саму вчера чуть не запихнули, он повернулся вновь к боевому магу.

— Арман! Я знаю, что нельзя проклясть тебя, но я сделаю тебе еще больнее! — захохотал шелестящим противным голосом, — я проклинаю твою истинную! Она не сможет контролировать свою магию, в ней будет жить моя магия, течь и разъедать изнутри! Она будет мучиться, с каждым годом будет все тяжелее и тяжелее. И никто не узнает, что это проклятие, никто! Только если ты встретишься с ней, и коснёшься ее сосредоточения! Только тогда! А снять проклятье сможешь, только убив меня, но ты не сможешь, — захохотало чудовище и скрылось в воронке.

Последним видением стал непонимающий взгляд Армана, а потом я очутилась в какой-то голубой дымке, где щебетали птицы, летели бабочки, стрекотали сверчки, и пахло лесом. Я вдыхала приятный голубой дым, а потом увидела ручей. Ползком добралась до воды. Посмотрела на свое испуганное лицо: в крови, в тьме, в соплях. Умылась. Припала губами к воде, утоляя жажду. А потом обреченно упала, рыдая.