Оболтус

Глава 18

Саша

Господи, за что мне все это?!

Такое впечатление, что линии на рубашке просто впились в эту ткань. Мне, что продали бракованную?

Нет, в самом деле! Я глажу её десять минут, а она по-прежнему как из задницы! К счастью, у Леры нашелся утюг. Только вот, если совсем по-честному, пользоваться я им не умею. Те пару костюмов, которые у меня есть, висят в шкафу в чехлах. Достал, надел, отдал в химчистку.

Чертыхнувшись, ставлю утюг на подставку на гладильной доске, и недовольно пялюсь на рубашку. Этот бой мне, кажется, не по силам выиграть.

И зачем я дурак этот костюм в пакет засунул?!

Тру лоб и зарываюсь пальцами в волосы.

Может, надеть простой свитер? И дело с концом.

— На тебя больно смотреть, — заходя в комнату, язвит Лера. Кидает взгляд на рубашку, выгибает бровь дугой, мол, «серьёзно?», а потом усмехается.

Ну да, конечно! Самое время с меня поржать! Учитывая, что я на взводе и в отчаянии.

— Я уже два раза обжегся, — демонстрирую свой большой палец, а потом руку, — может, ну его…?

— Ну уж нет, Зайцев! Я тебе такой прикид подобрала, чтобы ты в своих дырявых джинсах и футболках поперся?

— У меня нет дырявых футболок, — ворчу.

— Какая разница, — машет рукой, после чего оттесняет меня бедром, становясь за доску. Берет утюг, пару раз пшикает и принимается гладить.

Боже, благослови эту святую женщину!

Понятия не имею что происходит, но с каждым днем моя симпатия к Лере только растёт. Она смешная, остроумная, в меру скромная и всегда придёт на помощь. Причём бескорыстно. Теперь мне понятно, почему Сэм, как клещ вцепился в неё. В нашем мире таких девушек крайне мало. Им всегда что-то нужно. Они всегда чего-нибудь да требуют, что, откровенно говоря, утомляет. Лера ничего ни от кого не требует, она принимает человека таким, какой он есть. Со всеми недостатками и странностями.

Немудрено, что этот задохлик Петров прискакал каяться. Вторую такую он вряд ли найдёт. И он это прекрасно понимает.

Как я говорил ранее, я не сторонник отношений, но если бы вдруг захотел, то Лопушкова определенно была бы первой в моем списке.

Мне так хотелось вмазать этому придурку Петрову по роже, что с трудом сдержался. Я буквально представлял как мой кулак встречается с его челюстью, выбивая её… Но пугать девчонку было не к чему. Ей и без того досталось.

Я не стал оправдываться перед этим сморчком. Во-первых, с чего бы вдруг? А, во-вторых, сама идея того, что у меня было что-то с Лерой (пусть и выдумано) меня безумно привлекала. К чему врать и ходить вокруг да около? У меня стояк с первой нашей встречи! А утром я просыпаюсь на двадцать минут раньше, чтобы поотжиматься и сбросить пар. Если в первые дни я сетовал на холодный душ, то сейчас это просто первая необходимость.

— Все! Готово! — отвлекает меня от мыслей Лера, осматривает идеально выглаженную рубашку и довольно кивает, протягивая мне.

— Спасибо, — протягиваю руки и забираю рубашку, немного дольше положенного касаясь её пальцев.

Казалось бы, совершенно невинный жест, но от него в груди сердце начинает стучать быстрее.

Что. За. Черт?

Отдергиваю руки, будто ужалившись. Суматошно смотрю по сторонам, словно пытаясь скрыть свою реакцию.

Свою странную реакцию, прошу заметить.

Прочищаю горло и накидываю рубашку на плечи, застегиваю пуговицы и заправляю в штаны. Подойдя к холодильнику, стаскиваю одеколон, пару раз пшикаю, после чего смотрю в зеркало.

Подмигиваю самому себе, поправляю растрепанную шевелюру и, повернувшись, с излишним энтузиазмом интересуюсь:

— Ну как?

Лера оценивающе осматривает меня с головы до ног, а потом обратно. Наклонив голову, всматривается в лицо, потом поднимает палец вверх и говорит:

— Красавчик! Все дамы за пятьдесят твои!

— А вчера были за шестьдесят! Росту с каждым днем!

Мы взрываемся хохотом, и я внезапно понимаю, что у нас уже появились общие шутки. И от этого на душе становиться теплее.

Интересно, а с Сэмом у них тоже есть общие шутки?

Настроение тут же мрачнеет.

И зачем только об этом подумал? Да, ребята, я никогда не утверждал, что я умный!

***

Когда я заезжаю во двор дома и паркую машину, то сразу вижу отца. Он беседует с одним из владельцев крупной доли акций канала — Никитой Андреевичем Луцким. Его жена Алина Фёдоровна стоит возле матери чуть поодаль. Женщина что-то рассказывает, при этом слишком активно жестикулируя. Мама же вежливо улыбается, кивая. Как только она замечает меня, выходящего из машины, тут же извиняется перед Алиной Фёдоровной и быстрым шагом направляется ко мне.

— Сынок! — восклицает, обнимая меня. — Живой, — недобро прищуривается, отстраняясь.

— А какой же ещё?

— Да вот уж не знаю какой! Ты же дома не появляешься!

— Мам, ну я звонил…

— Звонил! Тьфу ты! — она обиженно поджимает губы.

Становится стыдно. Я действительно давно не проводил время с матерью.

— Мам, обещаю сегодня я весь твой! — растягиваю на губах очаровательную улыбку. Запрещенный прием, от которого она тут же тает.

— Обормот, — треплет меня по голове, затем с лаской приглаживает волосы и заговорчески шепчет, — тут тебя уже две невесты ждут.

— Мам, — жалостливо скулю.

— Знаю-знаю, — морщиться, — но отказать не могу. Ты же понимаешь. Будь вежлив, хорошо? — Дождавшись моего вялого кивка, озорно подмигивает и говорит, — может, это твоя судьба?

Моя мама — Юлия Владимировна, пожалуй, самый оптимистичный человек, которого я знаю. Обычно люди принимают её за ветреную дурочку, несмотря на то, что она является основателем благотворительного фонда для детей сирот. Конечно, это дело обычное для наших кругов. Жены бизнесменов или чиновников часто занимаются благотворительностью, только в случае с мамой это не было чем-то «с барского плеча». Она проводит кучу времени в центре, ездит по детским домам, устраивает различные концерты, выпускные и много других мероприятий. Я ей горжусь. Она явный пример того, что деньги нисколько не портят людей и что не все ими можно измерить.

Мы проходим в гостевую комнату, где мама представляет меня нескольким женщинам. Определить их возраст крайне сложно. Эти дамы переборщили с ботоксом.

«Невест» пока не видно, поэтому я немного расслабляюсь.

И что вы думаете?

Ну, разумеется! Разумеется, жизнь мне дает пинок под зад.

Из-за угла выходит Сара Ибрагимовна Штольц.

Дьявол ее забери!

Эта карга еще жива?

Судя по загоревшимся азарту в глазах — живее всех живых!

Как всегда в новой шляпке (сегодня синего цвета. Уверен, её коллекции позавидует сама Елизавета II), с тростью (которой мне в детстве по горбу прилетало) и неизменным хищным оскалом.

Сглатываю, пятясь назад.

— Бабуль! — слышу звонкий голос позади Сары Ибрагимовны, и чуть не стону в голос от досады.

Я что по дороге черную кошку задавил?!

Близняшки Штольц выплывают из-за угла.

Спасибо, мамочка!

Когда она сказала «невесты», я подумал что опять чьи-то дочери, но никак не однолицые!

Подстава так подстава!

Тру шею и с шумом сглатываю. Подойдя сзади, мама утешающе гладит меня по спине.

О нееет! Ну неет! Скажите, что это всего лишь глюк! Этот кошмар не может быть наяву!

Спросите, что же тут такого?

Ну старуха и две внучки? Ничего примечательного.

Хах! Если бы!

Сара Ибрагимовна Штольц, боги заберите её душу, эдакая копия Розы Сябитовой. Сваха, проще говоря! Эта бабуля настоящая охотница за состоянием. Пристроила своих троих дочерей и восемь. Восемь, Карл! Внучек в очень состоятельные руки.

Близняшек Штольц я знаю с детства. Мы учились в одной школе, но, к моему неземному счастью, после её окончания наши пути разошлись. Я питал надежду, что навсегда.

Бабушка Сара уже не раз намекала, что, мол, отличная пара вышла бы из детишек. Причем кто будет моей «парой» близняшка Любовь или Надежда — ей было абсолютно фиолетово.

Близняшки Штольц и сами были не против, а очень даже «за». Настолько «за», что весь свой выпускной год в школе, я шарахался от этих однолицых и был вынужден прятаться по углам.

Какими только изощренными способами они не пытались меня окольцевать. Близняшки были сдвинутыми на всю голову маньячками, а ещё злобными, коварными гарпиями. Собственно, из-за них мне так и не удалось найти себе постоянную подругу в школьные годы.

Видите ли, в комплекте ко мне прилагались две шизанутые девицы, и никто из знакомых девчонок даже близко ко мне не подходил. В основном, я встречался с девчонками из соседних школ, но как только близняшки Штольц отрезали волосы моей девушке, с которой я провстречался около месяца, а другой, которая продержалась еще меньше, в гель для душа подмешали синьку, меня начали обходить стороной, как будто я болен Эболой.

— Александр! — бабуля уже стремительно несётся ко мне. Подлетев, треплет по щеке и произносит, — как вымахал-то! Красавец!

Странно, как еще зубы не просит показать. С нее станется.

— Здравствуйте, — невнятно бормочу, ища пути отступления, но по сторонам уже образовались две пираньи.

За те четыре года что я их не видел, они повзрослели, а ещё кое-где подросли.

Похоже, они накачал себе сиськи. Но, знаете, чтобы там не говорили про мужчин и про то, что их жизнью управляет член, даже эта «приманка» не убавила моего желание испариться из этой комнаты. Я бы предпочёл вариться в котле в самом Аду, чем терпеть тупое заигрывание однолицых.

Эти две дуры однажды подвешали мне в суп «приворотное зелье», которым я траванулся и неделю провалялся в больнице.

Ага. Вы представляете насколько все запущено? Они представляют реальную угрозу для жизни. Однолицых нужно изолировать от общества.

— Сашка! — восклицают они в унисон притворно-радостными голосами и повисают на моей шеи.

Целуют в обе щеки, оставляя липкий след блеска, и начинают наперебой болтать:

— Давно тебя не видели!

— Мы так по тебе соскучились!

У них эта дурацкая особенность всегда говорить «мы» вместо «я». Не помню даже, чтобы видел их по отдельности.

— Ой, а правда, что ты больше не занимаешься боксом?

— Правда, — ворчу, пытаясь отцепить пиявок от своей шеи.

Господи, да они же меня сейчас задушат!

— Так жааалко! — протягивают снова в один голос.

Наконец, мне удается отцепить их от своей шеи.

— А бабуля сказала, что тебе и не нужен этот бокс. Говорит, ты будешь главным на канале.

Ещё бы она им не сказала! Нужно же замотивировать своих бультерьеров.

Острая фраза уже висит на языке, но мама зыркает на меня, поэтому я её проглатываю.

Девушки скромно улыбаться, потупив глазки, но меня подобным трюком не проведёшь. Из-под ресниц две кокетки поглядывают на меня зазывающе.

Может, они и выглядят, как девственницы-дебютантки, но в их глазах распутства больше, чем в куртизанках.

Они выглядят абсолютно одинаково. И, честно говоря, я без понятия кто из них кто. Годы определенно пошли им на пользу. Больше нет ужасных брекетов, черты лица немного заострились, да и пользоваться косметикой они явно научились. Не говоря уже о том, что сняли с себя эти «вырви-глаз» шмотки. Сейчас близняшки выглядят так, словно сошли со страниц модных журналов. Однако в их глазах по-прежнему одна пустота. Клянусь, если всмотреться, то можно увидеться как там катиться перекати поле.

Внезапно получаю тычок под бок и выныриваю из своих мыслей. На меня выжидающе смотрят несколько пар женских глаз.

— Гм, — неловко откашливаюсь, — простите?

Бабушка Сара пронзает меня острым взглядом, от которого у меня аж озноб по спине проходит. Прищуривает один глаз и повторяет свой вопрос:

— У такого славного юноши наверняка есть подружка?

Слова «подружка» из её уст звучит, как нечто незначительное.

— Ну, — юлю. Так и хочется брякнуть: «И не одна», но вряд ли мою шутку по достоинству оценят. — Есть.

Старуха хмыкает, как будто мои слова не имеют особого значения, а я мысленно делаю себе пометку: «Держаться от этой свахи подальше». Уверен, она уже со своими внучками придумала хитроумный план по моему охмурению.

— Думаю, пора к столу, — громко произносит мама, спасая меня от дальнейших расспросов. .

Бабушка Сара расплывается в улыбке, подталкивает своих внучек вперёд, пока я плетусь позади.

С отцом мы встречаемся уже за столом. Он приветственно пожимает мне руку, бросает взгляд на однолицых и дарит мне сочувствующую улыбку.

Брак по расчёту в наших кругах довольно распространен, но мне несказанно повезло, что мои родители не придерживаются подобных взглядов.

Я рос в семье, где принято уважать других, а самое ценное в жизни — семья. Конечно, в последнее время я несколько распустился, но сам бы я никогда не женился на девушке только потому, что её семья соответствует моей. Какой смысл богатств, когда ты вынужден просыпаться каждое утро с человеком, которого ты не любишь?!

Конечно, это не мешало моим родителям издеваться над своим единственным сыном и кидать свахе различные намёки. Это своего рода наша семейная шутка.

Слава Богу, что дело дальше шуток не продвигалось! Не то чтобы наша Роза Сябитова не пыталась поднять разговор о перспективах такого «славного» союза, но родители быстро пресекали такие разговорчики.

Знаете, что такое «званые» ужины? Это невероятно скучные темы, одно лицемерство и показуха.

— Вы устроили детишкам удивительный праздник, Юлия Владимировна! — говорит жена одного из партнёров отца.

Я не запомнил её имя. Да и не старался. В конце концов, лично с ней у меня дел не будет. Разве, что с мужем.

— Спасибо, — сдержанно улыбается мама, и с теплотой смотрит на меня. — Мы каждый год устраиваем подобное мероприятие.

— Александр, — неожиданно обращается ко мне, — вы ведь тоже участвовали?

Совестливо прячу глаза, утыкаясь в тарелку.

— В этом — нет, в прошлом году, — отвечаю.

Вообще-то, раньше я довольно часто помогал маме в центре. Каждый год мы устраивали для детей-сирот грандиозный концерт, на котором выступали знаменитые артисты. Кроме того, обеспечивали практически все детдома автобусами и размещением. А в этом году…

В этом году я предпочёл напиться до чертиков, а потом… Потом я вообще нихрена не помню, что было.

На душе становится гадко. Безусловно, я попросил у мамы прощение, да и отец меня прикрыл, якобы ему понадобилась моя помощь, но…

Но на самом деле я просто неблагодарный говнюк, который заливал тоннами алкоголя свое горе и жалел себя любимого. Как будто детям сиротам легче, чем мне!

Женщина улавливает в моем тоне нежелание говорить, и поэтому перескакивает на другую тему. Обсуждение модного показа.

Папа пытается втянуть меня в разговор со своими партнерами, а прямо напротив меня сидит (угадайте, кто?) мой непосредственный начальник — Иван Петрович. Рядом с ним жена, собственно, благодаря которой он и «выплыл» в свое время.

Нет. Конечно же, Иван Петрович профессионал своего дела. Опять же, повторюсь — дураков отец не держит. Дураков нет, а вот мерзавцев, как оказалось, очень даже.

Мне крайне неприятен этот тип. И дело не только в его поползновениях к Лере (и пусть на горячем мне не удалось его спалить, знаю, что этот старый козёл делал ей грязные намёки), а в его слишком явной лести и заискивания. Ему разве что осталось упасть на пол и поцеловать мне ноги. Серьёзно, этот тип за прошедшие двадцать минут упомянул по меньшей мере пять раз какой я ценный кадр и насколько одарен.

Интересно, в чем? Набирать текст на клавиатуре и делать кофе с автомата? Да уж, впечатляющие таланты! В таком случае Леру он должен просто боготворить, ведь работает она куда дольше моего.

Когда от скуки я чуть ли не начинаю зевать. Точнее, силой сдерживаю зевоту, достаю телефон и нахожу последнюю переписку с Лерой.

«Это самый отстойный вечер» — пишу ей и спустя минуту получаю ответ.

«Отстойнее, чем сплетница?»

Усмехаюсь.

Только эта девчонка может поднять настроение одним смс.

«Ничего не может быть отстойнее, чем «сплетница»

«Боги сериалов тебя за это покарают, и тебе придётся коротать свои вечера на таких ужинах целую вечность»

«Уговорила, беру свои слова обратно»

Лера читает моё сообщение, но не отвечает.

Я сижу ещё пять минут, как дурак держа в руках телефон и дожидаясь ее смс. В итоге, так и не получив, пишу:

«Что делаешь?»

Проходит еще несколько минут, за которые я от нервов успеваю осушить бокал вина, прежде чем получаю долгожданный ответ:

«Гуляю с Сэмом. Кстати, тебе «привет» передаёт»

Стискиваю зубы с такой силой, что, кажется, они начинают крошиться.

«Понятно. Ему тоже «привет»

На этом наша переписка обрывается. Я выхожу из чата и засовываю телефон в карман брюк.

Этот гребаный вечер не может быть ужасней! Я сижу здесь, выслушивая второсортные сплетни дам с одной стороны, а с другой про финансы, пока моя девушка гуляет с моим лучшим другом! Просто, млять, прекрасно!

«Она не твоя девушка, идиот!» — услужливо подсказывает внутренний голос.

Проклятье! Она даже не моя девушка!

Боже, какой же я придурок…

***

Я говорил, что вечер не может быть хуже? Забудьте!

Никогда не думал, что докачусь до того, что мне придётся прятаться в собственном доме.

Выглянув из-за угла, облегченно вздыхаю.

Путь в мою комнату свободен.

Как только с официальной частью было покончено, и все разбрелись на компании, близняшки тут же повисли на мне. Мне с трудом удалось от них отбиться под предлогом вполне определенной «нужды» и свалить. И вот уже как пятнадцать минут я пытаюсь прошмыгнуть в свою комнату, чтобы не спалиться.

Вывернув из-за угла, поднимаюсь по крученой лестнице наверх, прохожу буквально пару шагов, как за спиной раздается радостное:

— Саша!

Господи, просто дай мне уединения! Неужели я так много прошу?!

— А я тебя искала, — крадётся кошкой ко мне Надежда… или Любовь?

Боже, ну и имена! И самое главное, что девчонки никогда не признавали сокращений. Никаких тебе Надя и Люба.

— Гм… — почесываю затылок, — я тут…

— Тс-с, — прислоняет свой палец к моим губам, — я так и подумала, что ты хочешь увидеться наверху, — игриво хихикает, а у меня, клянусь богом, начинается нервной тик.

Что она, простите, подумала?!

— Послушай, — перехватываю руки, которые уже почему-то опустились к груди, — я ничего такого не имел ввиду. Мне действительно было нужно, и все еще нужно…

— Да ладно тебе, Зайцев! — подмигивает и, хищно блеснув глазами, наклоняется к моим губам.

Схватив девушку за плечи, останавливаю её считанных миллиметрах от трагедии. Моей личной трагедии.

Надежда… Черт! Или Любовь непонимающе хлопает глазами.

— Мне пора! — несколько грубо отталкиваю ее от себя, после чего практически сбегаю в свою комнату.

Зайдя, поворачиваю замок и выдыхаю, прислонившись к деревянной поверхности лбом.

Ну и ну! Хорошо, что получилось…

— Долго же ты. Я успела соскучиться! — неожиданно раздается девичьи голос позади.

Подпрыгнув, в ужасе оборачиваюсь.

Даже не скрываясь, стону от досады.

Эй вы, там, наверху! Вы что издеваетесь надо мной?!

На моей кровати сидит вторая близняшка. Нога соблазнительно закинута на ногу, удачная поза подчёркивает внушительную грудь и тонкую, как тростинка, талию.

Это засада! Окружили, демоны!

— Я сразу поняла, что ты хочешь остаться наедине.

Если бы я не был шокирован, то заржал. У них одна извилина на двоих, что ли?

Я просто сказал что хочу отлить, а они пришли к выводу что я позвал их на рандеву!

— Хорошо, что бабуля отвлеклась.

Вторая близняшка встаёт. Выпрямляется и призывно облизывает губы.

— Столько лет прошло с нашей последней встречи.

— У нас не было никаких встреч, — сухо замечаю, внимательно следя за каждым ее движением.

— Брось, — хмыкает, — мы уже не в школе, Саша. Взрослые люди. Почему бы нам не повеселиться? — она подмигивает, точно как её сестра несколькими минутами ранее, и, мне кажется, что это какой-то кошмар наяву.

Девушка подходит слишком близко, а затем, матерь божья, опускается на колени!

Оу, нет! Ни за что! Никакого минета! Потом эта ведьма заставит меня на ней жениться! Слишком большая цена за один оргазм.

— Я думаю, что мне пора, — нащупываю рукой замок, поворачиваю и, выскочив за дверь, кто бы сомневался, наталкиваюсь на вторую близняшку.

Они изумленно переглядываются, и пока испепеляют друг друга глазами, под шумок скрываюсь из их поля зрения.

Спускаюсь по лестнице, поворачиваю за угол и хочу уже идти к машине.

Да, знаю, уходить не попрощавшись неприлично, но, полагаю, мама меня поймет. Иначе однолицые меня точно доведут, и в мире на одних близнецов станет меньше.

Вот только до машины мне так и не суждено дойти. Я слышу голос Ивана Степановича, и почему-то его ехидный смех полный самодовольства заставляет остановиться напротив лоджии, на которой стоит ещё пару дядек в его компании.

— Ох, какая же чертовка! — ухмыляться от уха до уха. Я напрягаюсь. — Крутит хвостом только так! Ломается, но скоро чую… — плотоядно облизывается.

— Ну, Степаныч, ты даёшь! — мужик, который стоит справа от него, уважительно покачивает головой. Третий, кажется, просто разговаривает по телефону.

— Ну, а для чего ещё секретарша нужна, Дмитрич?! Умненьких пруд в пруду! Хотят работать — пусть отрабатывают! Нужно же на фоне других чем-то отличаться. Да и что эти девки из деревни не знают куда едут?

Девка?! Отрабатывает?! Это он о моей Лере сейчас?

Мои глаза наливаются кровью, руки сжимаются в кулаки. Чувствую как нечто первобытное поднимается в груди, и желание заставить этого ублюдка подавиться своими же словами становиться практически неконтролируемым.

А, собственно, какого черта я вообще сдерживаюсь?!

Влетаю ураганом на лоджию. Степаныч поворачивается ко мне. На его губах приклеена все еще эта похабная ухмылочка, но стоит ему заметить мой убийственный взгляд, как он стремительно бледнеет.

Одним ударом поваливаю его на стол. Раздается крик. Притянув к себе за грудки, рычу:

— Только тронешь её пальцем — и ты покойник!

Его губы окрашивает алая кровь, но мне плевать!

Позади слышатся охи, перепуганные восклицания, но я уже мчусь к своей машине.

Кажется, мне кричат вслед, но я слишком зол, чтобы сейчас с кем бы то ни было вести диалог.

Подлетаю к машине, рывком открываю двери, но тут на моё плечо опускается тяжелая рука:

— Что ты себе позволяешь, щенок? — рявкает отец. — Ты думаешь, что можешь позволить себя так вести и тебе ничего за это не будет?

— Лучше бы следил ты за своими сотрудниками, папочка, — едко выплевываю, скидываю его руку и сажусь в машину, громко хлопая дверью.