Оболтус

Глава 5

Лера

Железные двери лифта раздвигаются, Александр Александрович все ещё, несмотря на наше… Эээ, как бы это назвать? Партнерство? Сотрудничество? В общем, этот солидный властный мужчина заставляет дрожать и подгибаться мои коленки.

Он пропускает меня вперёд, затем сам выходит из лифта, подходит к самой крайней двери, где как я предполагаю находятся пентхаусы. Немудрено, этаж-то последний. Это не однокомнатная квартира Петрова, которой он так кичился.

Эх, знал бы он, где я нахожусь, завистью бы удавился. Андрей всегда мечтал о пентхаусе, но эта роскошь была его родителям не по карману, а уж ему-то и подавно.

Александр Александрович нажимает несколько раз на звонок, но открывать нам никто не спешит.

Затем он звонит на мобильный своему сыну, который, к слову, есть и у меня. Подписала я его красноречивым эпитетам «говнюк». Ну а что? Правда же!

Звонки также оказываются бесполезным делом, а я внутренне ликую.

Если этого засранца нет дома, то наше «знакомство» отложиться. Честно говоря, я все еще опасаюсь того, что этот гаденыш захочет отомстить.

— Валерия, можно я воспользуюсь вашим телефоном?

— Конечно, — передаю ему свой гаджет.

Это, безусловно, не последней модели айфон, но тоже вполне себе ничего. Модель новая, гаджету еще и года нет, исправно работает, да и камера отличная.

Запоздало понимаю, что сейчас он увидит на экране и краснею.

Черт! Ну вот нужно было мне так подписать его номер! Вот идиотка!

Александр Александрович кротко усмехается, но никак не комментирует. Спокойно нажимает на вызов и принимается ждать.

Бесполезно. Никто не отвечает.

Отлично! Встреча откладывается до лучших времен!

— Что ж, тогда придётся воспользоваться своим ключом, — произносит.

Ох, ну разумеется. Не думала же я, что все будет так просто!

Ладно. Вру. Ещё как думала…

— Держите, — передаёт мне мой телефон обратно, после чего лезет в свой кожаный портфель и достаёт оттуда связку ключей.

Он быстро справляется с замком, но на этот раз первой не пропускает. Заходит сам, осматривается, принюхивается, морщится, а после жестом указывает следовать за ним.

Стоит мне только ступить на порог прихожей, как я восторженно ахаю. Даже несмотря на отвратительный запах тухлятины и заляпанное зеркало во всю стену, я не могу сдержать своего восторга.

Мраморные полы, причудливой формы шкаф для обуви, но изумляет меня не это, а картины на стенах. Рассвет, закат и луна под звёздным небом. Одна картина плавно перетекает в другую. Это настоящее произведение искусства. И на этой красоте вековой слой пыли.

Этот парень неряха. Самый настоящий свинтус. Гореть ему в аду за такое отношение к вещам.

Расстегиваю пальто и хочу разуться, но босс качает головой и отрезает:

— Я бы не советовал.

Что ж, ему виднее. Не удивлюсь, что в таком бардаке змеи завелись. Куртки свалены в одну кучу на полу, обувь вообще в разных концах коридора, я уже молчу о разбросанных носках и… Что это?

Присматриваюсь…

Женские стринги?

О боже мой…

Александр Александрович сконфуженно откашливается, убирает это безобразие ногой с дороги и проходит вперёд. Я же словно привязанная следую за ним, но на полпути останавливаюсь, когда слышу громкий мужской храп.

Машинально поворачиваюсь на звук.

Мать моя женщина!

— Ааа! — вскрикиваю.

На кожаном диване спит парень. Поправочка. Голый парень. Угу. Абсолютно, мать вашу, голый.

Зажмуриваюсь, пятясь назад.

Как это развидеть?

— Какого черта? — видимо, своим криком я разбудила этого эксгибициониста. Приоткрываю один глаз. Зачем я это делаю? Остановите меня, кто-нибудь! Парень сонно хмурится и зло рычит, — Опять ты! — хватается за подушку и швыряет, попадая мне точно в лицо. — Исчезни!

Разворачиваюсь и уже хочу пуститься в бега, но наталкиваюсь на босса. Тот ошарашен не меньше моего.

— Мать твою! — громко рявкает. Ого, он реально зол. Даже в бешенстве. — Саша!

Я все еще утыкаюсь ему в грудь и, наконец, вспомнив про меня, Александр Александрович отступает, давая возможность мне ужиком проскользнуть обратно в коридор.

Глубоко вздыхаю, подавляя в себе желание сбежать из этого кошмара.

Сайдкик, Лера, сайдкик. Помни об этом.

Хорошо, что я не успела все рассмотреть в подробностях. Не то чтобы он был ужасен или мне никогда не доводилось видеть обнаженных мужчин. Доводилось, разумеется. Целых троих. Парня с которым потеряла девственность, Петрова и дядю Гошу — нашего соседа, которого жена застукала с любовницей и выставила на лестничную площадку в чем мать родила. Я тогда как раз возвращалась со школы… Но это… Это просто взрыв мозга!

— Саша, проснись! Ты опять вчера пил?

Отсюда мне все прекрасно слышно… Конечно, некрасиво подслушивать чужие разговоры, но, знаете, я в эту обитель разврата не напрашивалась!

— Отец? — доносится слабый голос. — Господи, слава богу! Мне только что показалось, что тут одна ненормальная…

— Тебе не показалось, — жестко прерывает его, а я прикусываю губу и всхлипываю.

Теперь обратного пути нет. Самолёт взлетел в небо. Поезд двинулся с места. Ракета запущена, ну и все в таком роде.

— Что? Ты издеваешься надо мной?

— Ради всего святого, пойди оденься. Что за дурная привычка?

— Пап…

— Для начала оденься, сын.

Слышится скрежет кожаного дивана, тяжёлые шаги и недовольное пыхтение. Поворачиваюсь спиной, чтобы снова не стать невольной свидетельницей стриптиза.

Черт! Зеркало!

Зайцев младший абсолютно лишён всякого стеснения. Он выруливает из-за угла, бросает на меня раздражительный взгляд, чертыхается и топает в комнату.

Да. Я опять не закрыла глаза и имела «счастье» лицезреть не только его пенис, но ещё и зад. Может, извращенство передается воздушно-капельным путем и я уже заражёна?

— Валерия, идите сюда!

Как бы мне не хотелось уйти отсюда, но я иду. Прохожу в зал, где босс уже хозяйничает.

— Кофе? Чай?

Мне бы чего покрепче после увиденного, но…

— Кофе, спасибо, — киваю головой, натянуто улыбаясь.

— Присаживайтесь, — произносит, а у меня, клянусь, глаз дергается.

Да я скорее посажу свою задницу на раскаленную печь, чем на этот диван!

Босс оценивает мое дерганое состояние и впечатлительную натуру и отодвигает стул.

С опаской на него кошусь.

Ладно. Не стоять же посреди квартиры, в самом деле!

Делаю несколько шагов, как на что-то наступаю. Смотрю вниз.

О неет. Фуу!

Презерватив. Использованный, мать вашу, презерватив!

Лицо Александра Александровича багровеет. Невооруженным взглядом видно, что мужчине неловко. Он трёт шею и ослабляет галстук, словно тот его душит.

— Вот именно поэтому мне и необходима ваша помощь.

Тут только чудо поможет, право слово.

Однако, я молча киваю головой, переступаю эту мерзость и сажусь на стул, а передо мной опускается чашка кофе.

Хорошего кофе, понимаю, сразу же после первого глотка. В разы лучше, чем на ТК.

— Александр Александрович, вы уверены, что именно я вам нужна?

Знаете, надежда умирает последней. Кажется, меня где-то конкретно надули. Вряд-ли «озабоченный извращенец» тоже самое что и «избалованный». Этому парню нужен кнут. Без какого-либо пряника. А я, знаете ли, садистскими наклонностями не страдаю.

— Конечно. Раз вы ещё не сбежали, то вы определенно точно мне нужны.

Блин. Так и знала, что нужно сворачивать удочки. В конце концов, кто бы меня за это осудил?! Но уже поздно. Поезд, как говорится, ушёл…

Нервно усмехаюсь. Я не верю в эту идею. Сколько этому парню? Двадцать один? Двадцать два? Это уже взрослый, в данном случае не состоявшейся, но, так или иначе, мужчина. В голове вспыхивает неприличная картинка его задницы и ещё кое-чего. Сто процентов мужчина. Не так-то просто его перевоспитать, если вообще возможно. Пока что мне кажется это за гранью реального.

Хлопает дверь, снова шаги и опаляющий мою спину взгляд. Серьёзно, у меня даже в позвоночнике покалывает. Я буквально могу ощутить его ненависть ко мне.

— Что эта стерва здесь делает? — выпаливает.

Немного поворачиваюсь. Ну кто бы сомневался. Он надел штаны, но не потрудился надеть футболку. Если бы этот парень не бесил меня своей надменностью и хамством, возможно, по-женски я бы оценила его привлекательность, но пока он только вызывает у меня желание выплеснуть кофе ему в лицо. Хотя нет. Этот кофе слишком хорош для его тупой рожи.

— Сын, следи за словами, — холодно, но вместе с тем властно изрекает Александр Александрович. — Во-первых, сядь. У меня к тебе серьёзный разговор.

Зайцев скептически выгибает бровь, скользя по мне взглядом, прищуривается и медленно, даже как-то хищно опускается рядом. Точно лев перед нападением.

Невольно ежусь, но заставляю себя выпрямиться и не прогнуться под этими чёрными глазами.

— «Эта» тоже будет присутствовать при разговоре?

— Эту прекрасную девушку, — на слове «прекрасную» Зайцев фыркает, — зовут Валерия. И да. Она будет присутствовать.

— Кто-нибудь скажите, что это кошмар, — бормочет, бесцеремонно хватает мой кофе и в два глотка опустошает чашку.

Нужно было все-таки плеснуть ему в рожу…

— Ты стал неуправляем. Как я и сказал, диплом ты должен написать сам. Своими силами. Денег от меня не получишь ни копейки, но я возьму тебя в штат, как младшего сотрудника и буду оплачивать стажировку.

— Да ты смеешься, что ли? — яростно вскакивает. — Стажировка? Серьёзно? И что я куплю на это? Литр бензина?

— Нет. Проездной на метро, — абсолютно спокойно отзывается Александр Александрович.

Зайцев хватается за волосы и невесело смеется. Проводит рукой по лицу и запускает пятерню в волосы, ероша короткие чёрные как смоль волосы.

— Это просто какая-то гребаная шутка. Я все еще в хлам, наверное… Этого просто не может быть.

Мда, давно я не видела такого отчаяния. Кажется, отказ от средств для него сродни концу света. Между прочим, зарплата у стажёра приличная. Чуть меньше моей ставки, но этого вполне хватит, чтобы прожить. Мне, например, хватило еще и накопить на билеты домой. А они не дешёвые. Шутка ли в другой конец страны-то?

А ему на литр бензина. Золотом плавленным заправляется, что ли?

— Валерия, по моей большой просьбе, будет тебя контролировать и все, — смотрит на него исподлобья, — абсолютно все мне докладывать.

— То есть, ты хочешь сказать, что приставляешь ко мне какую-то девку, чтобы та посла меня? Так получается?

— Валерия не какая-то там девка. Следи за своим языком, щенок! — цедит сквозь плотно сжатые зубы.

Обстановка накаляется. Что может быть более неловким, чем стать свидетелем семейных разборок?

— Она больная на всю голову! — рычит. — Ей самой лечиться нужно! Да она на людей бросается!

— Вчера я все прекрасно видел своими глазами. И уверен, что Валерия прекрасно справится со своей задачей.

Они испепеляют друг друга глазами. И, очевидно, никто не собирается уступать. Слишком упрямы. Слишком похожи.

— Если ты думаешь, что сможешь приставить ко мне няньку и я стану вдруг пай-мальчиком, то сильно ошибаешься. Мне нахрен не сдался этот диплом! Можешь засунуть его себе в задницу, папочка! А мне всегда есть куда пойти! Счастливо оставаться!

Зайцев срывается с места, слышится грохот, шорканье, раскатистый мат, потом хлопок двери.

— Ничего, — невозмутимо качает головой Александр Александрович, — не пройдёт и двух дней, как он образумится.

Я с этим утверждением бы поспорила, но кто я такая? Наверняка босс лучше знает своего сына.

— Пойдемте, Валерия. Работа не ждёт.

***

Так и происходит. Полтора дня. Именно на столько хватило самостоятельного Зайцева, но обо всем по-порядку.

Наступило затишье. Александр Александрович не упоминал своего сына. Вообще. Как будто вовсе не он просил образумить своего засранца. Я по-прежнему носила ему документы, слушала мерзкие комплименты Ивана Петровича, по вечерам делала домашние задания и отправляла на почту преподавателям. В отличие от безответного Зайцева я свой диплом уже давно написала. Осталась только защита.

«Образы телеведущих в популярных американских ток-шоу на примере Опры Уинфри». Опра мой кумир. Она для меня современная Жанна Д’арк. Пережить изнасилование в девять лет, родить в четырнадцать и потерять ребёнка, терпеть постоянные побои…

И это только малая часть. Не будем говорить, как в принципе женщине, а тем более черной женщине, сложно было пробиться в семидесятых, когда к афроамериканцам еще не были так лояльны и, презрительно смотря, называли унизительным: «негры». И, несмотря ни на что, она добилась своего. Сейчас попасть к ней на шоу считается престижным для звезды любой величины.

Опра смогла и я смогу!

Короче говоря, следующим вечером, за чашкой чая и любимого сериала, я неожиданно слышу за дверью голоса. Однако не придаю этому значение.

Мало-ли кто там шатается. Подружка чья-то или друг. Общага дело такое…

Сделав звук погромче, стала дальше смотреть, как вдруг дверь в мою комнату распахивается, да с такой силой что бьется о косяк.

— Ну привет, соседка! — скалиться мерзавец, а я так и застываю с поднесенной ко рту чашкой.

В руке Зайцев держит сумку, за спиной два чемодана, а на смазливой физиономии коронная мерзкая ухмылка.

Прошу прощения…?