Обвенчанные утром (ЛП)

Глава 23

Утром Кэтрин разбудила горничная, принёсшая завтрак и разводившая огонь в камине. Одним из преимуществ пребывания в «Ратледже» являлась возможность наслаждаться изысканной пищей, приготовленной великолепным шеф-поваром Бруссаром. Кэтрин вздохнула от удовольствия при виде подноса, на котором разместились чай, яйца, запечённые в сливках, сырные булочки «пистолете»[29], рулеты, а также блюдо со спелыми ягодами.

— Под вашей дверью была записка, — сообщила горничная, — я положила её рядом с подносом.

— Благодарю вас.

Взяв небольшую запечатанную открытку, Кэтрин обрадовалась, увидев своё имя, выведённое характерным почерком Лео, почерком опытного архитектора: аккуратными, отдельными буквами в наклон.

— Мисс, позвоните, когда позавтракаете, я заберу поднос. Если вам нужно помочь одеться или сделать причёску, вы можете на меня рассчитывать.

Кэтрин дождалась, когда горничная уйдёт, и развернула записку.

На это утро у нас запланирована необыкновенная экскурсия. Будь готова к десяти часам. Надень туфли для прогулок.

Р.

Улыбка осветила её лицо.

— Необыкновенная экскурсия, — проговорила она, наблюдая за Доджером, который приподнялся на кровати и сосредоточенно водил носом, безошибочно определяя близость чего-то вкусного. — Что бы это значило? Ну, нет, Доджер, даже не думай, что тебе удастся испортить мне завтрак. Тебе придётся подождать, когда я закончу. Я против того, чтобы есть вместе с тобой из одной тарелки.

Доджер казалось понял по её строгому голосу, что она имеет в виду. Он потянулся и медленно перекатился три раза на матрасе.

— Я не считаю, что мы с тобой связаны навсегда, — добавила Кэтрин, размешивая сахар в чае. — Я только забочусь о тебе до тех пор, пока ты не вернёшься к Беатрис.

Она так проголодалась, что съела всё до крошки за исключением небольшой порции, которую отложила для Доджера. Яйца были само совершенство, ароматный желток, от которого шел пар, — просто создан для того, чтобы обмакнуть в него хрустящую корочку булочки «пистолете». Позавтракав, Кэтрин положила остатки яйца и несколько ягод в блюдце для Доджера и поднялась, чтобы поставить его на пол. Счастливый Доджер покрутился возле Кэтрин, на секунду замер, ласкаясь, и с жадностью набросился на еду.

Кэтрин едва успела умыться и расчесать волосы, как раздался стук в дверь. Это была Поппи в сопровождении той же горничной. Поппи держала в руках три платья, а горничная — огромную корзину с нижним бельём, чулками, перчатками и прочими аксессуарами.

— Доброе утро, — бодро произнесла Поппи, заходя в комнату и раскладывая одежду на кровати. При виде хорька, кушавшего в уголке, Поппи покачала головой и усмехнулась: — Привет, Доджер.

— Все эти вещи для меня? — спросила Кэтрин. — Мне не надо так много, честное слово.

— Я настаиваю, — заявила Поппи, — и даже не пытайтесь что-нибудь вернуть. Я также захватила немного нового дамского белья и улучшенную модель корсета. Помните, мы видели подобный на стенде дамской галантереи во время Большой Выставки?

— Конечно, помню,— с улыбкой подтвердила Кэтрин, — как можно забыть коллекцию интимных дамских аксессуаров, выставленную на обозрение всему миру.

— Так вот, не даром мадам Кэплин получила на этой выставке первый приз. Ее изделия гораздо легче обычных, в них нет большого количества впивающихся пластин, а сам корсет скорее приспосабливается к изгибам тела, чем заставляет его застывать в неудобной позе. Гарри сказал нашей экономке, миссис Пеннивистл, что если какая-нибудь из горничных захочет приобрести такой корсет, он оплатит его приобретение.

Кэтрин приподняла брови.

— В самом деле?

— Да, потому что такой корсет гораздо меньше обычного стесняет движения. В нём даже можно свободно дышать.

Поппи подняла с кровати платье цвета морской волны и показала его Кэтрин.

— Сегодня вы должны надеть это. Уверена, оно вам подойдет. Мы одного роста, только вы стройнее, поэтому я потуже его зашнурую, чтобы оно стало по фигуре.

— Вы слишком великодушны, Поппи.

— Ерунда, мы же сёстры. — Поппи послала Кэтрин взгляд, полный нежности и понимания. — Выйдите вы за Лео или нет, мы всегда будем сёстрами. Лео рассказал мне о вашей прогулке, на которую вы собираетесь в десять часов. Он сообщил вам, куда вы пойдете?

— Нет. А вам?

— Сообщил, — Поппи усмехнулась.

— И куда же?

— Пусть это будет для вас сюрпризом. Однако, признаюсь, эта так называемая экскурсия полностью нашла одобрение и с моей стороны, и со стороны Гарри.

При помощи Поппи и горничной, Кэтрин надела платье цвета морской волны, которое нельзя было назвать ни зеленым, ни голубым, нет, оно было идеального зеленовато-голубого цвета. Облегающий в соответствии с модой лиф был цельнокроеным, прямая до колен юбка ниже украшена несколькими рядами оборок. Укороченный жакет в тон к платью был приталенным, с шёлковой бахромой из голубого, зеленого и серебристо-серого меланжа.

Маленькая кокетливая шляпка венчала её высокую прическу с каскадом локонов, в которую уложили волосы, а кончики прядей подкололи шпильками.

Кэтрин, которой долгое время приходилось обходиться без нарядных и модных вещей, пришла в полное замешательство. Посмотрев на свое отражение в зеркале, она обнаружила, что превратилась в чрезвычайно элегантное и женственное создание.

— О, мисс, вы такая же очаровательная, как девушки, которых изображают на жестяных банках со сладостями, — воскликнула горничная.

— Она права, Кэтрин, — подхватила сияющая Поппи, — подождите, пока мой брат увидит вас! Он раскается в каждом отвратительном словечке, которое когда-либо отпускал в ваш адрес.

— Я тоже говорила ему ужасные вещи, — сдержанно ответила Кэтрин.

— Мы все догадывались, что за вашей враждой что-то скрывалось, — заметила Поппи, — но так и не смогли придти к единому мнению. Конечно, Беатрис оказалась права.

— В чём именно?

— В том, что вы и Лео похожи на пару хорьков, которые немного драчливы в процессе ухаживания.

Кэтрин застенчиво улыбнулась.

— У Беатрис очень сильная интуиция.

Поппи покосилась на Доджера, который тщательно слизывал с блюдца остатки яйца.

— Я думала, что со временем Беатрис избавится от своей одержимости животными. Теперь я осознаю, что это её способ мышления. Она почти не видит разницы между зверями и людьми. Остаётся уповать на то, что найдётся мужчина, способный смириться с её индивидуальностью.

— Как тактично с вашей стороны найти такое определение, - заметила Кэтрин, посмеиваясь. — Вы имеете в виду мужчину, который не будет жаловаться, если обнаружит кролика в своих туфлях или ящерицу в коробке из-под сигар?

— Точно.

— Она найдет такого мужчину, — уверила её Кэтрин, — Беатрис слишком любящая и достойная любви, чтобы остаться в одиночестве.

— Так же как и вы, — заявила Поппи. Она отправилась отлавливать хорька, который занялся изучением содержимого корзинки. — Я заберу у вас Доджера на день. Я собираюсь посвятит утро написанию писем, а он сможет тем временем поспать у меня на рабочем столе.

В руках Поппи хорёк обмяк, но, пока его уносили, успел показать зубки Кэтрин.

* * *

Лео совсем не хотел покидать Кэтрин прошлой ночью. Он мечтал остаться с ней, охранять её покой, словно грифон [30] на страже диковинного сокровища. Хотя Лео никогда не отличался ревнивой натурой, он быстро навёрстывал упущенное. Что его особенно раздражало, так это намерение Кэтрин со всеми вопросами и проблемами обращаться к Гарри. Конечно, для Кэтрин было естественно желать поддержки со стороны брата, особенно после того, как Гарри однажды избавил её от настоящего кошмара и с тех пор продолжал оставаться единственной опорой в жизни. И, несмотря на то, что до последних событий Гарри проявлял по отношению к Кэтрин совсем немного любви и привязанности, он был для неё всей её семьей.

Проблема заключалась в том, что Лео сам жаждал стать для Кэтрин абсолютно всем. Он хотел быть в курсе всех её секретов, стать её любовником и самым близким другом, заботиться о выполнении её самых интимных желаний. Согревать жаром своего тела, когда ей холодно, подносить чашку к губам, если её мучает жажда, массировать её уставшие ножки. Соединить их судьбы в полном смысле этого слова.

Однако Кэтрин не придет к нему по первому зову, ему не завладеть этой девушкой после одного разговора по душам и даже ночи, полной страсти. Ему придётся постепенно ослаблять её оборону, разрушая бастионы до тех пор, пока все её возражения не исчезнут без следа. А это потребует терпения, внимания и времени. Так тому и быть. Кэт достойна и не таких усилий.

Подойдя к апартаментам Кэтрин, Лео осторожно постучал в дверь и замер в ожидании. Она тут же появилась на пороге и улыбнулась Лео.

— Доброе утро, — проговорила девушка, бросив на него выжидающий взгляд.

Слова приветствия, которые Лео собирался произнести, замерли на его губах. Он неспешно оглядел её с головы до пят. Кэтрин была похожа на изящных красавиц, которых обычно изображали на коробках конфет, и портреты которых украшали витрины типографских мастерских. Она была так прелестна, что ему больше всего на свете захотелось развернуть её, словно леденец в обёртке.

Так как Лео не спешил нарушить молчание, Кэтрин заставила себя заговорить первой:

— Я готова отправиться на прогулку. Куда мы пойдем?

— Не могу вспомнить, — отозвался Лео, всё ещё не в силах отвести от неё взгляда. Он сделал шаг вперёд, как будто намеревался подтолкнуть её обратно в комнату.

Не собираясь сдавать свои позиции Кэтрин уперлась, затянутой в перчатку, рукой прямо ему в грудь.

— Милорд, боюсь, я не могу позволить вам войти в комнату. Это было бы неправильно. И я надеюсь, что для нашей прогулки вы наняли открытый экипаж?

— Как тебе угодно, мы можем взять экипаж. Однако место, куда мы отправимся, совсем недалеко отсюда, а прогулка по парку Сент-Джеймс[31] доставит нам удовольствие. Не хочешь пройтись пешком?

Она кивнула, соглашаясь.

Как только они покинули гостиницу, Лео занял позицию между Кэтрин и внешней стороной тротуара. Идя под руку с Лео, Кэтрин рассказала ему обо всём, что прочитала о парке вместе с Беатрис: как король Джеймс собрал в нём коллекцию животных, включая верблюдов, крокодилов, слона, — а также о многочисленных птичьих вольерах, расположенных в ряд, который позже стали называть Прогулкой по птичьим клеткам. В свою очередь Лео поведал ей об архитекторе Джоне Нэше[32], спроектировавшем центральную аллею парка. По этой аллее позже был проложен королевский маршрут от Букингемского дворца.

— Нэша называли самодовольным франтом, — заметил Лео, — заносчивым и высокомерным, то есть он полностью соответствовал требованиям к архитектору такого ранга.

— Неужели? — Казалось, Кэтрин очень рассмешили его слова. — Но почему?

— Огромные затраты, связанные со столь важным проектом, поведение на публике…что это на самом деле, если не наглость — полагать, что идеи, пришедшие кому-то в голову, достаточно хороши, чтобы воплотить их с таким размахом. Картина, например, выставляется в музее, и посетителям нужно ещё поискать её среди прочих экспонатов, или же могут избежать встречи с картиной, если таково их желание. Но у нас мало шансов не заметить целое здание, и Боже, помоги нам всем, если оно как бельмо на глазу.

Кэтрин лукаво посмотрела на Лео, стараясь не пропустить ни слова.

— Ты мечтаешь о каком-нибудь не менее значимом проекте, например, о великолепном дворце или монументе, как те, что создал мистер Нэш?

— Да нет, у меня нет амбиций, необходимых великому архитектору. Я мечтаю приносить пользу. Мне нравятся менее грандиозные проекты, например, строительство домов для арендаторов в поместье. Я считаю, что они не менее важны, чем дворцы.

Он умерил шаг, чтобы не обгонять Кэтрин, и осторожно провёл её по неровному участку тротуара.

— Во время моей второй поездки во Францию я путешествовал по Провансу, и мне посчастливилось встретиться с одним из моих профессоров из Академии Изящных Искусств. Очень славный старичок.

— Какое удивительное стечение обстоятельств!

— Судьба.

— Ты веришь в судьбу?

Лео лукаво усмехнулся.

— Думаешь, можно не верить, если живешь вместе с Роаном и Меррипеном?

Кэтрин улыбнулась в ответ и покачала головой.

— Я скептик. Я верю, что судьба — это то, кто мы есть и как мы используем предоставленные нам возможности. Продолжай… расскажи мне о профессоре, твоём учителе.

— Я стал частым гостем профессора Жозефа после нашей неожиданной встречи, изготавливал чертежи, делал наброски, набираясь опыта в его студии. — Лео произнёс фамилию на французский манер, делая ударение на втором слоге. Замолчав на секунду, он улыбнулся, предаваясь грустным воспоминаниям. — Мы часто разговаривали за стаканчиком шартреза [33]. Я терпеть не мог эту дрянь.

— О чём вы говорили? — последовал деликатный вопрос.

— Обычно об архитектуре. У профессора Жозефа был свежий взгляд на этот предмет… он заключался в том, что маленький, идеально спроектированный коттедж имеет не меньшую ценность, чем величественное здание общественного значения. Он рассказывал о вещах, которые не упоминал на лекциях в Академии, а его представление о взаимосвязи между физическим и нематериальным миром… о том, что идеальное творение рук человека, например, картина, скульптура или здание, позволяет человеку выйти за пределы материального. Видеть ясно. Дает ключик, чтобы заглянуть в рай.

Лео остановился, заметив тревожное выражение, промелькнувшее на лице девушки.

— Я заставил тебя скучать. Прости.

— Совсем нет.

Полминуты они шли молча, пока Кэтрин не выпалила:

— Я никогда не знала тебя по-настоящему. Ты ставишь с ног на голову всё, что я думала о тебе прежде. Это приводит меня в замешательство.

— Означает ли это, что ты уже смирилась с идеей выйти за меня замуж?

— Вовсе нет, — ответила она, и он усмехнулся.

— Смиришься, — заявил Лео, — тебе не удастся вечно сопротивляться моему обаянию.

Он вывел её из парка на улицу, где располагались магазины и коммерческие здания.

— Мы идём в галантерейную лавку? — поинтересовалась Кэтрин, разглядывая витрины и вывески. — В цветочный магазин? Или книжный?

— Нам сюда, — сказал Лео, останавливаясь у одной из витрин, — что ты думаешь об этом месте?

Она с недоверием покосилась на вывеску над витриной.

— Телескопы? — в изумлении уточнила Кэтрин. — Ты хочешь, чтобы я занялась астрономией?

Он развернул её к витрине:

— Читай дальше.

— «Поставки запатентованных Её Величеством оптических приборов для военных походов, ипподромов, театральных биноклей и проекционных очков, — прочитала она вслух, — глазные консультации доктора Генри Шеффера с применением новейших разработок для коррекции зрения».

— Доктор Шеффер является лучшим окулистом в Лондоне, — заметил Лео, — говорят, что он лучший в мире. Он был профессором астрономии в Тринити [34], когда занятия с линзами подтолкнули его к изучению человеческого зрения.

Он получил сертификат офтальмолога и достиг серьёзного прогресса в этой области. Я записал тебя к нему на приём.

— Но мне не нужен самый лучший окулист в Лондоне! — запротестовала Кэтрин, удивлённая, что Лео зашёл так далеко в своей заботе о ней.

— Ну, давай же, Маркс, — сказал он и потянул её к дверям, — пришло время подобрать тебе подходящие очки.

Убранство магазина было очень необычным, повсюду располагались полки с телескопами, увеличительными стёклами, биноклями, стереоскопами и очками всех возможных моделей. Приятный молодой служащий поприветствовал их и удалился, чтобы позвать доктора Шеффера. Очень скоро к ним вышел сам доктор, человек весьма темпераментный и общительный. Симпатичные белые бакенбарды обрамляли его розовые щеки, а густые белоснежные усы топорщились вверх, когда он улыбался.

Доктор Шеффер прошёлся с ними по всему магазину и остановился, демонстрируя работу стереоскопа[35].

Он объяснил им, каким образом создается эффект глубины изображения.

— Этот инструмент применяется в двух целях, — проговорил доктор, и его глаза поблескивали за стёклами очков. — Во-первых, стереоизображения иногда используются для лечения некоторых больных, страдающих расфокусировкой зрения. Во-вторых, они помогают развлекать особо резвых детей.

Кэтрин относилась ко всему увиденному настороженно, но добровольно последовала вместе с Лео за доктором Шеффером в помещение за магазином. В прошлом, когда она покупала себе очки, продавец просто выносил ей поднос с различными линзами и давал ей несколько поднести к глазам. Если она чувствовала, что видит через них более или менее отчетливо, оптик приступал к изготовлению очков.

Доктор Шеффер, однако, настоял на том, чтобы исследовать её глаза при помощи особой лупы, которую он назвал корнеальной линзой[36], а перед проверкой закапал ей раствор, чтобы расширить зрачки. Объявив, что не обнаружил никаких следов инфекции или повреждения, он попросил Кэтрин прочитать буквы и цифры из нескольких рядов в трёх таблицах, повешенных на стене. Ей пришлось прочитать их несколько раз, надевая линзы различной силы, пока она не достигла просто волшебной ясности восприятия.

Когда пришло время обсудить оправу, Лео удивил и Кэтрин, и доктора Шеффера, приняв активное участие в дискуссии.

— Очки, которые мисс Маркс носит в настоящий момент, — сказал Лео, — оставляют отпечаток на её переносице.

— Надо подогнать по форме опорную дужку — предложил доктор Шеффер.

— Без сомнения, — Лео извлёк из кармана листок бумаги и положил его на стол. — Однако у меня есть еще кое-какие соображения. Что, если дужка будет сконструирована таким образом, что сможет удерживать стекла на несколько большем расстоянии от глаз?

— Вы предлагаете что-то вроде зажима для пенсне, — задумчиво спросил Шеффер.

— Ну да, их будет гораздо удобнее носить, и они не упадут.

Шеффер пристально посмотрел на чертёж, выполненный Лео.

— Я вижу, вы изобразили заушники изогнутой формы. Это что-то новенькое.

— Для того, чтобы очки лучше держались.

— А что, это проблема?

— Несомненно, — ответил Лео, — перед вами очень активная женщина. Она разыскивает животных, проваливается сквозь кровельные перекрытия, таскает каменные глыбы. Вот что представляет собой её обычный день.

— Милорд, — упрекнула его Кэтрин.

Шеффер, улыбаясь, изучал её старые погнутые очки.

— Судя по состоянию вашей оправы, мисс Маркс, легко поверить, что лорд Рэмси говорит правду.

Его усы приподнялись.

— С вашего разрешения, я попрошу ювелира, с которым работаю, изготовить оправу по вашему чертежу.

— Сделайте серебряную оправу, — попросил Лео и, посмотрев на Кэтрин с чуть заметной улыбкой, добавил: — и попросите ювелира нанести на заушники легкую филигрань [37]. Ничего кричащего… что-нибудь изящное.

Кэтрин отрицательно покачала головой.

— Такое украшение — ненужная роскошь.

— Тем не менее, я настаиваю, — обратился Лео к доктору, не отрывая своего взгляда от Кэтрин. — Твоё лицо заслуживает всего самого красивого. Разве я могу заключить настоящее произведение искусства в обычную раму?

Она послала ему укоризненный взгляд. Она не верила в его бессовестную лесть, а также абсолютно не собиралась растаять под действием его обаяния. Однако Лео лишь усмехнулся, ничуть не раскаявшись. В то время как Лео сидел рядом с ней и его бесстыжие голубые глаза не отрывались от неё ни на секунду, Кэтрин почувствовала, как её сердце болезненно сжалось и земля, казалось, поплыла под ногами. Так далеко падать... но, кажется, она не в силах заставить себя сделать шаг назад. Она могла лишь замереть на месте, пытаясь сохранить равновесие, разрываясь между желанием любить и страхом… без всякой надежды на спасение.