Очарование нежности

ГЛАВА 4

Гроза, в которую попала Лэйси, приближа­лась к границе штата Вайоминг.

Трэй, сдвинув шляпу на затылок, цветным носовым платком отер грязь и пот с лица и стал разглядывать сгущавшиеся на севере сизые тучи.

Он тихо выругался. Они попали в грозу и, если судить по предшествовавшей духоте, в жуткую грозу, одну из таких, что ввергают ста­до в панику.

Трэй раздумывал: « Сказать Джиггерсу, что надо сделать привал? Рановато, конечно, для привала, но все же лучше, чем управлять ста­дом на ходу во время грозы». Он снова взгля­нул на облака. Они стали больше, почернели и приближались. Трэй кивнул, это означало, что он принял важное решение.

Трэй чуть пришпорил своего небольшого мустанга, на котором всегда объезжал стадо во время перегонов. Этот индейский пони был удивительно вынослив и резв. И хотя он так и оставался не подкованным, на нем можно было скакать хоть по каменьям.

Трэй догнал фургон.

– Джиггерс, мы делаем привал, – объявил он. Когда тот недоуменно взглянул на него, Трэй пояснил: – Кажется мы угодили в грозу.

– Мне тоже так кажется, – кивнул Джиггерс и, натянув поводья, остановил мулов. Соскочив на землю, он стал вытаскивать дрова, чтобы разжечь костер. Если дело касалось костра, этот человек был незаменим. Он обладал способностью разжигать огонь буквально из ни­чего, когда другие на его месте опускали руки. Трэй повернул пони и поскакал назад, в ту сторону, где мальчишка-подросток стерег же­ребцов.

– Тим, проследи, чтобы лошади были стре­ножены, да как следует. Гроза надвигается.

Мальчик кивнул, и Трэй, вернувшись к ста­ду, подъехал к одному из гуртовщиков, Коулу Стринджеру. Обычно Коул отвечал за весь пе­регон. Когда скот продавался, он получал за него деньги и выплачивал причитающееся ков­боям.

– Коул, останавливай стадо. Пусть попа­сутся. Не нравятся мне что-то эти тучи.

– И мне тоже, – Коул озабоченно покачал головой.

– Ты бы сказал людям, чтобы они пересели на лошадей что порезвее – на тот случай, если самые дурные из стада надумают бежать.

Тут же было передано по цепи, что реше­но стать на привал. Трэй видел, как стадо постепенно рассеивается и животные начина­ют щипать траву, ходить кругами, подходить друг к другу. Было заметно, что они нервни­чают, нетерпеливо переступая копытами по грязи и раздраженно мотая головами, пытаясь тем самым отогнать назойливых, изводивших их слепней.

– Черт бы побрал эту грозу, – мрачно пробормотал он, направляясь обратно к фурго­ну Джиггерса.

Все уже сидели на свежих лошадях, а пер­вая половина группы уписывала бифштексы, приготовленные для них стариком-поваром, когда все вокруг осветилось первой вспышкой молнии, за которой последовал оглушительный удар грома. Все так и подскочили.

Стадо бросилось бежать. Животных охвати­ла паника, которой все так боялись.

Спустя несколько минут хляби небесные разверзлись и полило как из ведра. Промокшие, ничего не видящие из-за косо хлеставших струй дождя, ковбои отчаянно пытались отвернуть мчавшееся стадо от фургона, которым правил Джиггерс, мертвой хваткой вцепившись в обезумевших мулов. Запасные лошади испуганно ржали, видя несущихся прямо на них животных.

Выстрелами из винтовок, дикими криками и хлыстами их с превеликим трудом, но все же удалось направить в другую сторону, повернуть буквально в нескольких ярдах от стоявшего фур­гона и стреноженных запасных лошадей. Скот мчался по обширному пастбищу, объятый па­никой. Ужас стоял в глазах животных.

– Да пусть эти дьяволы носятся, пока не вымотаются! – в отчаянии крикнул Трэй.

Но прошло несколько часов, пока стадо не обессилело настолько, что не могло больше двигаться. Люди уже вздохнули с облегчением, как вдруг услышали три выстрела, прозвучавшие через равные промежутки времени.

Это был сигнал бедствия. Три выстрела означали, что кто-то погиб.

Ковбои под предводительством Трэя ныр­нули в серую непроницаемую мглу. Такие вещи нередки, если стадо охватывает паника.

У Трэя упало сердце, когда он увидел одно­го из своих людей, склонившегося над изуродованным, деформированным телом. Сойдя с коня, он тут же поспешил к лежавшему на земле человеку и присел над ним на корточки.

– Это Смитти, – сдавленно произнес один из ковбоев. – Они его раздавили насмерть.

Трэй продолжал смотреть на то, что когда-то было Смитти. Он знал этого трудягу-парня. Ему было лет тридцать или около того, назы­вали его, в основном, по имени. В этих суро­вых местах спрашивать фамилии было не при­нято – дело это считалось сугубо личным. Кто знает, может, человек не в ладах с законом? И если у этого Смитти и были какие-нибудь родственники, то о них наверняка никто ни­чего не знал.

Трэй расспросил стоявших, не знает ли кто-нибудь родителей парня, которым следовало бы сообщить о случившемся, но ни один из них ничего вразумительного ответить не мог.

Он поднялся.

– Сэт, утром, сразу после завтрака, погру­зишь Смитти к себе и давай отправляйся в Джулесберг. Займешься его похоронами, – рас­поряжение было дано ковбою, в чьем ведении находился грузовой фургон.

Джиггерс даже в такую мокроту умудрился развести костер, прикрывшись от ветра бортом повозки. Вскоре все почуяли такой запах, от которого у них слюнки потекли, и молчаливой вереницей, каждый со своей жестяной миской в руках, потянулись к костру. В черных дожде­виках они походили на стаю ворон, слетевшихся к одному месту в поисках еды. Вскоре в огромном кофейнике не осталось ни капли, и пришлось ставить на огонь еще один.

Как Трэй и предполагал, стадо вымоталось и, теперь его не смог бы обратить в бегство даже взрыв динамита. Потянувшись, он встал:

– Думаю, теперь нам уже ничего не грозит, так что пару часиков и подремать не грех.

Не успел он договорить, как люди стали доставать и раскатывать свои одеяла, стараясь к при этом не задеть обернутое в плед неподвижное тело их погибшего товарища.

Трэй расположился на своем одеяле под грузовым фургоном, оставив место и для Джиггерса. Неподалеку затухал костер, а над ним нависла сырая, непроглядная тьма. В изгибах дыма, поднимавшегося от костра, ему вдруг привиделась худенькая, стройная девушка с зелеными глазами и полными, красными губами. Интересно, как же она добралась до ранчо? И как с ней обошелся этот дьявол, его отец?

«Черт возьми, – подумал Трэй уже в полусне. – Не следовало ее посылать одну к этому подонку».

Лэйси, натянув поводья, подъехала к тому месту, которое должно было теперь стать для нее родным. Едва спрыгнув на землю, она тут – же угодила ногой прямо в глубокую лужу. Не обращая внимания на промокшие ноги, она бодро прошлепала к повисшей на кожаных за­весах двери. Когда девушка зашла внутрь, глаза ее широко раскрылись от изумления – здесь кто-то был. Тот самый дружелюбный незнако­мец, недавно объяснявший ей, как сюда про­ехать, сидя на корточках, пытался развести огонь в ржавой железной печке.

Приветливо улыбнувшись ей, он сказал:

– Закрывайте, закрывайте дверь! Вы же не хотите, чтобы этот «особняк» залило до потолка.

После того как Лэйси с большим трудом затворила дверь, он объяснил:

– Я так и знал, что этот старый негодяй отправит вас сюда, поэтому решил прийти, чтобы развести огонь и прогреть эту халупу. Меня зовут Мэтт Карлтон, – это так, к слову.

Они поздоровались. Девушка протянула озябшие руки к плите и стала согревать их.

– Что значит «знали»? А это что, разве не дом Трэя?

Мэтт Карлтон покачал головой:

– Трэй живет на ранчо. А это так, лачуга, что-то вроде сторожки. Здесь иногда ночуют ковбои, перегоняющие стада.

Лэйси смущенно покачала головой:

– А почему мой свекор послал меня сюда?

– Из желания хоть как-то отомстить Трэю за то, что тот решил жениться на вас. Дело в том, что у него была на примете жена для своего сына.

Девушка едва заметно грустно улыбнулась:

– Ее, случайно, не Руби зовут?

– Именно. А вы с ней, что, уже успели познакомиться на ранчо?

– Вы имеете в виду, представили ли нас друг другу или нет? Нет. Просто мистер Сондерс называл ее Руби. Она и открыла дверь, а потом подсказала ему, чтобы я сюда отправлялась. К Трэю, как она выразилась.

– Это в ее духе, – презрительно проком­ментировал Мэтт. – Это такая же дрянь, как и сам Булл. Так что вам лучше с ней не свя­зываться, дорогая. Она не упустит случая, что­бы сделать вам подлость. Эта Руби спала и видела, как бы поскорее выскочить за Трэя, не меньше, чем сам старик Сондерс.

Лэйси криво улыбнулась:

– Сдается мне, что меня ждут веселые вре­мена.

– Все переменится, как только вернется Трэй, – уверил ее Карлтон. – Вы вернетесь на ранчо. Он уж позаботится, чтобы Булл не рас­пускался по отношению к вам.

Девушка сильно сомневалась, что так оно и будет. Просто Мэтту не были известны обстоятельства их женитьбы. Не знал он и того, что она с Трэем жить не собиралась, по крайней мере, до тех пор, пока он не прекратит таскаться по публичным домам. Пусть любви между ними и не было, но Лэйси, во всяком случае, обет верности, данный ему, нарушать не собиралась, и ждала того же от своего мужа. Ей никак не хотелось становиться ни посме­шищем для всей округи по причине распутст­ва супруга, ни объектом для людского сочувствия.

Мэтт подбросил в печку поленьев, но, несмотря на то, что она раскалилась докрасна, теплее не становилось. Стены светились от трещин, из которых дуло.

– Послушайте… – он помолчал, – как вас зовут?

Лэйси, усмехнувшись, назвала себя.

– Так вот, Лэйси, – продолжал он, – не­зачем вам здесь оставаться. К утру явно похолодает, возможно пойдет снег. На этой, с поз­воления сказать, кровати даже и одеяла-то нет. Вы здесь околеете до смерти.

Когда девушка обратила на него беспомощ­ный взгляд, он продолжил:

– Я вот что думаю. Один из моих бывших ковбоев, он уже несколько лет как не работал, неделю назад умер. После него осталась удоб­ная, теплая хижина, лошадь, корова и куры. Я, конечно, присматриваю за ними, но, поверьте, у меня на это совершенно нет времени. Я был бы очень вам признателен, если бы вы пожили там до возвращения Трэя.

Лэйси едва удержалась, чтобы не подско­чить от радости. Однако, еще раз обведя взгля­дом эту страшную, убогую, полуразвалившуюся лачугу, она вдруг совершенно ясно осознала, что ей совершенно безразлично, как о ней по­думает этот Мэтт. Слишком уж соблазнительным было его предложение зажить в тепле и чистоте.

– А вас это действительно не затруднит, мистер Карлтон?

– Меня зовут Мэтт. Зовите меня просто Мэтт.

Лэйси улыбнулась и кивнула.

– Я с радостью присмотрю за домом ваше­го друга, и за хозяйством тоже. Доить коров мне не приходилось, но не сомневаюсь, что освою это дело, – она хихикнула.

– Тогда пошли отсюда. Думаю, что на ули­це явно теплее, чем здесь.

Немного погодя он осадил своего жеребца рядом с приятным, опрятным домиком, уютно расположившимся в небольшой рощице топо­лей. Этот коттедж, конечно, ни в какое сравне­ние не шел с той развалюхой, которую они покинули только что.

Карлтон ловко соскочил на землю и помог Лэйси выбраться из фургона.

– Вы входите в дом, а я тут пока мулом и лошадью займусь. Надо им овса подкинуть, – сказал он.

Девушка взошла на просторное крыльцо, выходившее на долину и далекие горы, и представила себе старого ковбоя, мирно покачива­ющегося в кресле у стены и наслаждающегося созерцанием этого прекрасного пейзажа.

Когда Лэйси вошла внутрь, половицы под ней уютно скрипнули, отчего губы ее невольно растянулись в улыбке – господи, пол! Деревян­ный пол!

Оглядевшись, она заметила на каминной полке плотно закрытую банку, наполненную спичками. Рядом стояли часы. Они тикали как ни в чем не бывало, словно кто-то только что завел их. Уже через минуту в камине весело полыхал огонь.

Вошедший Мэтт застал Лэйси сидящей на корточках перед камином. От ее насквозь промокшего платья поднимался пар. В руке у него было ведро с парным молоком.

– Надо бы вам какую-нибудь сухую одежду подыскать. – Лицо его погрустнело. – Старик Джасперс ростом не отличался, мне кажется, его одежда будет вам впору. А потом отправи­тесь в город и купите себе там все, что требу­ется.

– У меня были платья, вполне приличные даже, но их выкрали из фургона, – попыталась объяснить Лэйси. – А сейчас у меня вот только это и осталось.

– Ничего, завтра все уладим, – успокоил ее Карлтон, упорно не замечая ее смущения. – Съездим в большой магазин, и вы сможете там выбрать все, что пожелаете.

– Я даже не знаю, могу ли я тратиться на это, – едва слышно пролепетала девушка. – У меня кое-что осталось от тех денег, которые мне дал Трэй. Но он велел мне только еды на три дня купить, и я не знаю, имею ли право расходовать оставшиеся.

Мэтт с нескрываемым любопытством по­смотрел на девушку.

– Что же это у вас за замужество такое с Трэем? – спросил он. – Я уже начинаю думать, что здесь что-то не так.

Вздохнув, Лэйси придвинулась ближе к ка­мину. «Этот Мэтт Карлтон ведь такой добрый, почему бы ему не рассказать все как было?» – подумала она.

Сцепив ладони и потупя взор, девушка ска­зала:

– Это брак не по любви, Мэтт, – помолчав секунду, она выложила ему всю их странную историю от начала до конца, не утаив и визит мужа в бордель. – Мэтт, из-за всего этого я чувствую себя очень униженной. Представляе­те, он предпочел меня какой-то шлюхе!

Карлтон покачал головой: «Да, ничего не скажешь. Это самый бесподобный трюк Трэя Сондерса, – подумал он. – Вот только он ни­как не рассчитывал на то, что его молодая жена вдруг окажется не лишенной чувства ответствен­ности».

Мэтт от души надеялся, что Трэй не бросит Лэйси на произвол судьбы, когда вдоволь нате­шится бешенством Булла Сондерса. То, что он даже не стал спать со своей женой, говорило о том, что ему нужна была не женитьба, ему нужно было преподнести очередную пакость своему папочке.

Девушка ткнула пальцем в свое платье:

– Я почти уверена, что Трэй до сих пор не сомневается в том, что я публичная женщи­на. И все из-за этого платья и намалеванного лица!

Мэтт криво улыбнулся. Лично ему эта юная особа ничем не напоминала шлюху, а в ее зеленых глазах светилась неподдельная невин­ность.

– Вот что, Лэйси, – рассудительно произ­нес он. – По какой бы причине вы с Трэем ни поженились, теперь вы под его опекой. Завтра вы купите себе все, что вам нужно, и отнесете это на счет Трэя Сондерса. Уверен, что он не станет вас упрекать за то, что вы транжирите его деньги. А теперь отправляйтесь-ка в комна­ту старины, Джасперса и посмотрите, что вы сможете нацепить на себя из его вещей. А я тем временем разожгу плиту и соображу для нас какой-нибудь ужин. Не знаю, как у вас, но у меня в животе бурчит от голода.

– У меня тоже, – улыбнулась девушка и отправилась примерять одежду старого ковбоя.

Спальня была меньше гостиной, но все же здесь помещались довольно большая кровать, маленький столик, комод и кресло. Пол из голых досок возле кровати был устлан цветным мексиканским ковриком. И вообще, здесь было очень чисто и очень уютно, только уют этот был какой-то мужской.

Лэйси поставила лампу на комод и выдви­нула верхний ящик.

Ей было как-то неловко рыться в чужих вещах, но в своем красном платье, которое было мокрым хоть выжимай, она тряслась от холода так, что стучали зубы.

В конце концов, девушка остановила свой выбор на саржевых брюках, синей фланелевой рубашке, нижнем белье и паре хлопчатобумаж­ных носков. И вот она, слава Богу, в сухой одежде! Все вещи действительно оказались ей впору, за исключением брюк – они были чуть свободны в поясе.

Когда Лэйси раскладывала свою промокшую одежду у камина, ноздри ее уловили сказочный аромат жареного мяса, доносившийся из кухни.

– Ну и как вам эти бифштексы? Какой запах, а? – поинтересовался у нее Мэтт, когда она вошла в кухню. Не веря своим глазам, девушка подошла к плите, чтобы полюбоваться на два огромных куска говядины на сковороде.

– Да я никогда в жизни аромата лучше не чувствовала, – ответила она Мэтту, в то время как он перемешивал нарезанный тонкими лом­тиками картофель на другой сковороде. – Разве могли мы с папой позволить себе бифштексы?

– Ну а теперь можете позволять их себе хоть каждый день, если вздумается. Бог тому свидетель – здесь этой говядины предостаточ­но. У меня самого стадо больше тысячи голов, да и у Трэя с Буллом примерно столько же, если не больше. Кстати, до моего ранчо всего какая-нибудь пара миль отсюда. С этого крыльца его видно.

Лэйси попыталась представить себе стадо в тысячу голов, но Мэтт вывел ее из раздумья.

– Берите тарелку да накладывайте себе побольше.

Молча они принялись есть нежнейшее мясо с гарниром из золотистого жареного картофеля.

Наконец, девушка почувствовала, что она наелась. Мэтт принялся сворачивать сигарету, а ей вдруг чудовищно захотелось улечься на постель Джасперса в его спальне. Нет, надо сперва прибрать в кухне, а уж потом, когда Мэтт поедет к себе, она ляжет.

Лэйси встала и начала убирать со стола.

– Перед тем как вы тут грязной посудой займетесь, я покажу вам, что делать с молоком.

Он выдвинул один из маленьких ящиков кухонного буфета рядом с раковиной, вынул оттуда большой квадратный кусок белой мате­рии и развернул перед ней:

– Вот так Джасперс процеживал молоко. После того как процедите, тряпку надо хорошенько прополоскать, а потом минут десять кипятить в воде.

Открыв дверцу буфета, Мэтт извлек откуда-то из глубины большой глиняный кувшин. Рас­правив на горловине ткань, он стал осторожно лить молоко через нее, объясняя при этом:

– Молоко обязательно следует процеживать, чтобы в него не попадало ничего лишнего.

«Это я смогу», – глядя на его манипуля­ции, сказала себе Лэйси.

– Ну а теперь, – заключил Мэтт, вылив из подойника все молоко, – плотно закрываем кувшин деревянным блюдом и ставим на холод в кладовку, что рядом с кухней.

Девушка проследовала за ним в кладовку и посмотрела, куда он ставит кувшин. Место его было чуть повыше земляного пола. Карлтон снова внимательно посмотрел на нее и пояс­нил:

– За ночь поднимутся сливки, а завтра утром снимете их в отдельную банку, их достаточно в кухонном буфете. И когда банка заполнится почти до краев, я покажу вам, как надо взби­вать масло. Ну, конечно, оставите себе и сли­вок – надо же вам с чем-то кофе пить.

«Это я тоже смогу», – сказала себе Лэйси, возвращаясь вслед за Мэттом в кухню.

Когда она принялась убирать со стола, он продолжил:

– Здесь есть жена одного фермера, ее зовут Энни Стамп. Джасперс всегда с ней дело имел. Два раза в неделю она будет приходить сюда и забирать у вас лишнее молоко, а в обмен на него будет приносить вам свининки или еще чего-нибудь, овощей с грядки, к примеру. На вид она тетка суровая, но в душе – очень до­брый человек. А для того, кто ей понравится, все сделает, – Мэтт потянулся за своим пла­щом. – А мне сейчас пора домой. Дров у вас пока хватает, как я вижу. Вы знаете, как не дать погаснуть огню ночью?

Лэйси кивнула:

– Надо просто присыпать его слегка пеп­лом, – вот и вся хитрость.

– Правильно, – улыбнулся Мэтт. Надвинув шляпу, он направился к двери. Прежде чем выйти, Карлтон повернулся к ней: – Завтра утром я покажу вам, как доить корову.

«Не знаю, смогу ли я это», – мелькнуло у Лэйси в голове, когда она запирала дверь за Мэттом.