Очарованная

Глава 15

Джейк выключил из сети вафельницу и налил себе чашку кофе. Последние пятнадцать минут он был занят приготовлением любимого завтрака Афии и попытками отвлечься от только что состоявшегося у них с Мерфи разговора. Джейк не на шутку взбесил парня, но его это не заботило. Что Джейка по-настоящему заботило, так это благополучие его друзей. Он желал знать, где и когда планируется операция по захвату, и устроить так, чтобы Руди с Жан-Пьером в это время оказались подальше от всей этой свары.

Ему требовалось душевное спокойствие, чтобы всецело сосредоточиться на Афии и подготовке к появлению ребенка. Их ребенка. Его ребенка. Вот это да! Просто башню от всего этого сносит! Мочи нет, как хотелось рассказать новость всему свету, но Афия попросила его помалкивать до ее визита к врачу, намеченного на эту неделю. Она даже Руди пока ничего не хотела говорить, и Джейк понял: как она ни боролась со своими суевериями, страх сглазить беременность в ней тем не менее жил. «Просто хочу быть уверенной на сто процентов», — объяснила она. Сам Джейк в этом уже не сомневался, он чувствовал это сердцем, всем своим нутром, но если ей так лучше, пожалуйста, так и быть, черт побери, он будет молчать. До поры до времени. Джейк допил кофе. «Что, интересно, придется покупать, — подумал он, — кукольные домики или конструктор?» И уголки его губ приподнялись в улыбке.

На пороге кухни появилась Афия, и его сердце подпрыгнуло от радости. Он представил ее себе с большим животом и чуть не лопнул от счастья.

— Ты потрясающе выглядишь.

Афия, с раскрасневшимися щеками, передернула худенькими плечиками, откидывая назад свои прямые волосы, и в модных дизайнерских туфлях на высоких каблуках вплыла в комнату.

— В этом старье-то? — начала кокетничать она и, проведя ладонью по своему голубому платью, направилась к кофейнику.

Джейк отставил в сторону кружку и, взяв Афию за руку, привлек к себе.

— Я не о платье, хотя оно тоже прелесть. — Нужно было быть слепцом, чтобы не заметить, как чудесно оно облегало ее изящные формы. — Я о тебе. — Джейк с упоением взирал на ее очаровательное личико сказочной феи, растворялся в ее мягко поблескивающих оленьих глазах. Да, что и говорить, жена у него, как фотомодель. Но только за одно это Джейк не любил бы ее так сильно: ее душа была так же прекрасна. — Я давно говорил, что люблю тебя?

— С прошлого вечера и до сегодняшнего утра ты, по-моему, упоминал об этом уже раз десять или даже больше. — Афия со смехом сжала ладонями его лицо и нежно заглянула ему в глаза. — За предстоящие месяцы ты у меня, наверное, совсем рассупонишься.

— Не исключено. А еще готовься к тому, что я буду страшным брюзгой. — Свою сестру во время ее тяжелой беременности он своим ворчанием чуть не довел до умопомешательства. Что уж тут говорить об Афии, которая раньше притягивала к себе несчастья как магнит? Он будет прыгать вокруг нее как одержимый. — Никакого кофеина.

— Что? — Афия наморщила нос, с тоской глядя на свежезаваренный кофе. — Ах да, верно.

— Я дам тебе молока. — Джейк быстро поцеловал ее в недовольно поджатые губы и, слегка подталкивая, повел к кухонному столу. — Не унывай, детка. Я приготовил тебе вафли.

Афия вскрикнула от восторга, но, взглянув на свои наручные часы, простонала.

— Черт! Слушай, я не могу — опаздываю. Джейк открыл холодильник.

— Куда это?

— У меня встреча с Энтони.

Джейк застыл на полпути перед открытым холодильником, положив руку на пакет молока.

— Ривелли?

— Я устраиваю еще одно благотворительное мероприятие. Предыдущее благотворительное травести-шоу принесло существенный доход. Так почему бы не повторить этот номер еще раз? Энтони на новой работе получил выход на знаменитых трансвеститов. Кроме того, у него теперь появилась возможность обеспечить отличное место проведения — «Изумрудный город».

Речь шла о театре-ресторане в «Оз». Стиснув зубы, Джейк аккуратно взял с полки молоко, сдерживаясь, чтобы не хлопнуть дверцей холодильника. Спокойствие, только спокойствие.

— Я встречаюсь с ним через полчаса в «Оз».

— Отмени встречу.

— Не могу.

Джейк обернулся, сунул Афин в руки стакан молока и схватил с кухонной стойки мобильник.

— Нет проблем, детка. Я сам съезжу вместо тебя. — Ни о каком спокойствии, конечно, речи не могло быть, но Афию он и на десять ярдов к «Оз» не подпустит, ни за какие коврижки.

Афия, сделав большие глаза, выхватила у него из руки телефон и снова положила его на стол рядом со стаканом молока.

— Ты должен преодолеть свою неприязнь к Энтони, Джейк. Он же не виноват, что его бывшая невеста оказалась сумасшедшей ревнивицей.

Джейк боролся с желанием помассировать плечо. Рана уже давно зажила, но чтобы простить окончательно, ему еще требовалось много времени.

— Бывшая невеста. — Он уперся руками в бока. — Ты в этом уверена?

Афия приняла ту же позу. Обычно Джейку нравилось, когда она ему перечила. Но только не сегодня. Только не сейчас.

— Он порвал с Анджелой после того, как ее посадили, — ответила Афия. — Тебе это отлично известно.

— Мне известно то, что он говорил журналистам.

— К чему ты клонишь?

Джейк не мог поделиться с Афией своими подозрениями о том, что Фальконе взяли Ривелли в «Оз» заведующим развлекательной программой именно потому, что тот все еще состоял в связи с Анджелой, — вроде как помощь родственнику. Отсюда тянулись ниточки к проводимому ФБР следствию, к Богарту и Лулу. Не важно, что у него в прошлом были причины недолюбливать Мерфи: ведь он дал ему слово, а потому обо всем этом ничего не сказал Афин и в качестве аргумента привел другое обстоятельство, тоже являвшееся правдой.

— Я не могу отделить Ривелли от Анджелы, Афия. Как только вспомню, как эта тронутая стерва напала на тебя… — Джейк потер шею сзади. — Я просто не могу, детка. Пока не могу.

Черты Афин смягчились. Она дала ему обнять себя и сама крепко обняла его.

— Это мероприятие поможет собрать средства на обустройство палаты в детской больнице. В газете была опубликована статья о маленьких детях, инфицированных вирусом иммунодефицита. Так вот я наведалась туда, и… — Она запнулась. — Я ничего тебе не сказала, боялась, что не смогу говорить об этом без слез.

Черт! Джейк уткнулся подбородком в ее голову, погладил рукой ее напряженную спину.

— Это важно, Джейк.

— Да. — От одной только мысли об этих бедных малышах Джейку сделалось дурно. Но он все равно не желал подвергать свою собственную жену и своего будущего ребенка риску. Они найдут другого посредника и другое место для шоу. Но скажи он ей это сейчас, и у нее возникнут дополнительные подозрения, поэтому Джейк решил сымпровизировать. Он поцеловал Афию в макушку и вздохнул. — Сделай одолжение, Афия. Отложи встречу на пару деньков, а? Дай мне свыкнуться с мыслью, что вы с Ривелли работаете вместе. — Два дня расследований — и, если повезет, с Фальконе будет покончено. Если Ривелли окажется чист, то он, Джейк, первый выступит в защиту их с Афией союза и благих начинаний. Джейк уткнулся носом в ее ухо. — Мне очень хотелось бы провести этот день с тобой, весь целиком, чтобы отметить наше радостное событие.

Афия откинула голову назад. Ее глаза заблестели.

— Хочешь добиться своего с помощью секса. — Она смахнула слезы и улыбнулась. — Меня это устраивает.

Джейк почувствовал облегчение, которое ураганом пронеслось по его телу.

Афия закинула руку за спину и расстегнула молнию на платье, которое упало вниз, повиснув на щиколотках.

Как только взгляд Джейка скользнул по ее открытому, маленькому лифчику, стрингам и трехдюймовым каблукам, он тут же почувствовал эрекцию.

— А как же вафли?

— Позже. — Афия расстегнула на нем джинсы и проникла своими холодными пальцами в его трусы. — В данный момент мне хочется кое-чего другого.

— Яйца по-флорентийски. Твое фирменное блюдо. — Жан-Пьер обвил Руди руками за талию и поцеловал его в шею сзади. — По какому поводу, заяц?

Руди повернулся лицом к своему любовнику в кольце его объятий и поцеловал в губы. Он вложил в этот поцелуй все свое сердце, которое не могло заговорить. Пока. Он боялся, что если произнесет вслух слова, то каким-то образом может сглазить будущее. А больше всего на свете он хотел, чтобы его будущее было связано с Жан-Пьером. Наутро после откровенного разговора с Софи он проснулся с головной болью с похмелья, но с улыбкой на устах. Какой же он, сукин сын, все-таки счастливый!

Когда Руди наконец отступил назад, его молодой партнер поднял на него свои лучившиеся нежностью глаза.

— Я тоже люблю тебя, Руди. — Но чтобы его слова не прозвучали чересчур серьезно, Жан-Пьер шлепнул Руди по заду. — У тебя колбаса горит, мон амур.

Руди рассмеялся.

— Это что-то новенькое. — Но его член и правда горел — страстью к мужчине, которого Руди держал в своих объятиях.

Жан-Пьер улыбнулся, кивком указывая на плиту.

— Нет, я серьезно.

Руди, опомнившись, сорвался с места.

— Черт! Моя колбаса горит. Жан-Пьер расхохотался.

— Я же тебе говорил! — Он устремился к кофейнику, а Руди бросился спасать завтрак. — Где Софи?

— Я здесь. — Софи лениво вошла в кухню, размахивая рукой перед слезящимися глазами. — Что горит?

— Колбаса у Руди, — отозвался Жан-Пьер, злорадно улыбаясь.

Софи, посмеиваясь, прошла и остановилась возле француза.

— Счастливец!

— Ах! Oui.

— Хорошо! — усмехнулся Руди. — Теперь значит, два умника на мою голову. Он накрыл крышкой обуглившиеся колбаски с низким содержанием жира и с улыбкой посмотрел на Софи с Жан-Пьером. Тот передал гостье, которая со сна говорила осипшим голосом, чашку крепкого кофе. Софи, со спутанными длинными волосами, в открытом, то и дело распахивающемся шелковом халатике, едва прикрывающем ее роскошные формы, походила на Джей Ло в ее плохой день. — Ты, я смотрю, не ранняя пташка, дорогуша?

Софи улыбнулась, откинув с лица прядь густых волос.

— Да, но счастливая.

Руди удивленно вскинул брови:

— Правда? — Еще накануне вечером она была самой несчастной женщиной на свете. Неужели она послушала его совета и начала утро с десятиминутной креативной визуализации? Создай мысленный образ того, чего ты хочешь. Постарайся увидеть это. Воплотись в него.

Софи отпила из чашки.

— Несколько минут назад мне позвонила Лулу. Жан-Пьер нахмурился.

— Как там котенок С ней все в порядке?

— Если б это было не так, Софи бы не радовалась, — резонно заметил Руди.

— Она не просто в порядке, она — лучше не бывает. Жаждет действий. — Софи повела бровями. — Хочет соблазнить Мерфи.

— Не может быть! — в один голос воскликнули Руди с Жан-Пьером.

— Может, может. — Софи перегнулась через стол и понюхала яйца со шпинатом. — Это низкокалорийно?

Руди кивнул.

Софи допила кофе и направилась в столовую.

— Подробности за завтраком, мальчики.

— Не могу поверить, — обратился Руди к Жан-Пьеру. — Только позавчера вечером я посоветовал Лулу раскрыть свое сердце навстречу новому. Быть готовой попытать счастья с другим. — Руди отложил лопаточку в сторону и уперся рукой в бок. — И вот на тебе!

— А я ничему не удивляюсь. Кто еще лучше тебя может научить, как обрести надежду и привязанность. — Пролетая мимо Руди, Жан-Пьер легко коснулся его и одарил ласковой улыбкой. — Если б только ты сам умел применять на практике то, что проповедуешь.

Сказанное Жан-Пьером не выходило у Руди из головы на протяжении всего завтрака. Он лишь вполуха слушал рассказ Софи о страстной влюбленности Лулу в Мерфи: его мысли были сосредоточены на Жан-Пьере. Он должен поговорить с ним. Сегодня же. Он устроит Жан-Пьеру романтический ужин с танцами и, когда представится подходящий момент, откроет ему свое сердце.

— Я могу это сделать.

Софи вскинула голову, оторвав глаза от своей тарелки:

— Что сделать?

Неужели он сказал это вслух? Черт!

— Да так, ничего.

Софи прикончила свою скудную порцию, а Жан-Пьер, извинившись, вышел из-за стола. Руди спрашивал себя, не тронулся ли он умом. Минуту спустя Жан-Пьер вернулся с почтой в руках. Он бросил на стол одно-единственное письмо и занял свое место.

Руди с любопытством следил за тем, как партнер вскрывает конверт.

— Это от моего друга, Люка. Мы вместе приехали в Америку, хотя обосновались в разных концах. — Жан-Пьер бросил на Руди взгляд. — Не помню, рассказывал ли я тебе о нем?

Руди кивнул. Что-то гадкое зашевелилось у него внутри.

— Сценарист. — Один из его бывших любовников. Софи навострила ушки.

— У тебя что, есть друг в Голливуде?

— В Лос-Анджелесе, — уточнил Жан-Пьер, бегло, с улыбкой на лице, просматривая письмо.

— Это одно и то же, — ответила Софи.

— Хорошие новости? — поинтересовался Руди так небрежно, как только мог.

Жан-Пьер прижал руку к груди, точно хотел унять бешеное сердцебиение, затем, изобразив невозмутимость, сложил письмо. — Так, ничего особенного. Люк, он работает над новым фильмом, над мюзиклом. Он показал продюсеру несколько моих набросков, и… — Пожимая плечами, Жан-Пьер пригубил кофе.

— И что? — спросила Софи, готовая в любую минуту ракетой взлететь со своего места.

— Продюсеру его работы понравились, — высказал предположение Руди, отчаянно борясь с подступающей тошнотой. — И не мудрено: Жан-Пьер — гений.

Партнер залился краской.

— Я не гений. — Он провел рукой по своим космам. — Но oui, продюсеру моя работа понравилась. Люк хочет, чтобы я прилетел и… — Он беспечно махнул рукой.

— Тебе надо ехать, — с трудом выдавил из себя Руди.

— Да, черт возьми! Тебе нужно ехать, — согласилась Софи. — Костюмы для масштабной голливудской картины? Да такой шанс дается лишь раз в жизни! Нужно быть сумасшедшим, чтобы не поехать, остаться здесь и… — Она прервалась на полуслове, будто внезапно ощутила повисшее в воздухе напряжение. Она перевела взгляд с Руди на Жан-Пьера и обратно. — Это тебе, безусловно, комплимент. Это… — Софи облизнула губы. — Ничего, если я сначала пойду приму душ? Я сегодня в «Карневале» в первую смену. — Дожидаться ответа она не стала.

Мужчины остались одни. Руди сжал на коленях в кулаки влажные ладони и посмотрел Жан-Пьеру в глаза.

— Софи права. Такой шанс выпадает только раз в жизни. Я хочу, чтобы ты ехал.

Жан-Пьер, на лице которого застыло испуганное выражение, сглотнул.

— А ты со мной поедешь?

«Чтобы быть свидетелем твоего ежедневного общения с Люком?»

— Лос-Анджелес не для меня. Кроме того, у меня здесь есть кое-какие обязательства.

Жан-Пьер с силой стиснул зубы.

— И у меня тоже.

— Но ты ведь не навсегда уезжаешь. — А может, и навсегда. Карьера может пойти в гору. Он может влюбиться в кого-то или снова сойтись с Люком, с этим подлецом двадцати с небольшим из артистических кругов. Руди боролся с желанием потереть грудь, которую пронзила жестокая боль. Он старался успокоить себя тем, что приносит величайшую жертву. Сказал себе, что делает это из любви к Жан-Пьеру, в глазах которого при чтении письма мелькнуло радостное волнение. В глубине души Жан-Пьеру очень хотелось схватить удачу за хвост. — Ты просто обязан поехать, мой милый.

— Забавно, — сказал Жан-Пьер, вставая со своего места и стремительно выбегая из комнаты. — А я-то думал, что обязан остаться.