Очарованный принц

Глава 25

Оказавшись на кухне, Джемма увидела, что приготовления к вечерней трапезе идут полным ходом. В воздухе витал аромат жаркого.

Она невольно сморщила носик. Она провела в Гленаррисе уже целых две недели, но так и не смогла привыкнуть к чересчур обильной кормежке, на которой настаивала миссис Сатклифф. Для Джеммы его было особенно трудно после полуголодной осени, проведенной с Коннором на заброшенной ферме, где пища добывалась ими с таким трудом.

Сцепив руки за спиной, Джемма задумчиво следила за кухонной суетой. Едва почувствовав в себе силы подняться с кровати, она призвала к себе миссис Сатклифф и смущенно, но твердо попросила ее помочь научиться управлять домом. Джемма боялась, что экономка может принять в штыки любую попытку вмешаться в хозяйственные дела, но явно недооценила ее. Миссис Сатклифф с радостью согласилась на роль наставницы.

Первое, о чем она попросила Джемму взамен, было разрешение нанять еще одну служанку для работы на кухне. Потому что иначе, с добродушной улыбкой добавила экономка, она не сможет уделить времени на то, чтобы нарастить побольше мяса на косточки своей хозяйки, а времени для этого потребуется немало.

Джемма тут же с радостью согласилась. Выбор пал на тщедушную, но расторопную особу лет двенадцати, обитавшую внизу, в деревне. Несмотря на удивительную застенчивость Фионы Синклер, Джемме удалось установить с девочкой весьма дружеские отношения. Увидев ее в первый раз, молодая женщина отозвала в сторонку миссис Сатклифф и шепнула ей, что неплохо было бы заодно постараться нарастить побольше мяса и на косточки Фионы.

— Да они внизу, в деревне, все до одной такие пигалицы, — пожала плечами экономка. — Одни глазища видны, а платье болтается, как на вешалке. Им там, на фермах, не с чего больно-то отъедаться, вот и получается, что в каждое платье можно засунуть по две таких, как Фиона.

— Но отчего? — поразилась Джемма.

— Зимой здесь жизнь уж очень несладкая, мэм, — еще раз пожала своими необъятными плечами миссис Сатклифф.

Однако с этого дня Джемма заметила, что для Фионы еда подается на отдельной тарелке, и к тому же всякий раз вечером девочка уносила с собой целую сумку всяких остатков.

По мере того как к ней возвращались силы, Джемма все больше времени проводила в беседах с Мод, всерьез заинтересовавшись Гленаррисом. Ей стало ясно, что не одна Фиона мучается от недоедания. Все до одного конюхи, судя по всему, страдали малокровием, как и их подопечные дирхаунды[5], обитавшие на псарне. И хотя она еще недостаточно поправилась для того, чтобы хорошенько обследовать деревню вряд ли стоило ожидать, что там ситуация окажется лучше.

Естественно, она пришла к выводу, что Мод была права, попрекая Коннора пренебрежительным отношением к родовому имению. И Джемма твердо решила постараться изменить положение этих людей — по крайней мере на то время, пока зимняя непогода задержит ее в Гленаррисе. Коннор может сколько угодно третировать ее, но будь она проклята, если позволит ему так же относиться к судьбе подвластных ему крестьян!

И вот теперь, проходя по полутемной кухне, расположенной в самом низу замка, Джемма испытывала заслуженное удовлетворение, видя, что огромные котлы полны супа и тушеных овощей, на вертеле жарится огромный окорок, а миссис Сатклифф месит целую гору теста своими умелыми, сильными руками. Будет что подать к столу, хотя Коннор и появился здесь столь неожиданно. А кроме того, останется еще немало продуктов, чтобы накормить слуг и дать кое-что с собой тем, кто на ночь возвращается в деревню.

Джемма задержалась, чтобы перекинуться словечком с Фионой, которая старательно лепила на высоком дубовом столе хлебцы из приготовленного миссис Сатклифф теста. Фиона испуганно твердила, что в замок приехал лэйрд и что он злой как черт. И хотя настроение у Джеммы было не из лучших, она постаралась улыбнуться как можно беззаботнее и как могла заверила служанку, что лэйрды из клана Макджоувэнов не имеют привычки завтракать маленькими девочками.

Все еще улыбаясь, Джемма отщипнула на пробу кусочек подошедшего теста. Положив его в рот, она заметила незнакомого мужчину, который стоял в дальнем конце кухни возле самой большой печи и внимательно ее разглядывал. Он был довольно привлекателен, пожалуй, чуть старше Арчибальда Бэрда, с седеющей шевелюрой и в идеально чистом костюме. Встретив ее взгляд, мужчина выпрямился и шагнул вперед, учтиво поклонившись.

— Джейми Тендэйл, мэм. Слуга мистера Коннора. Ага! Личный слуга Коннора. Интересно…

Прожевав тесто, Джемма протянула ему руку:

— Здравствуйте, мистер Тендэйл. Я — Джемма Макджоувэн. Вы сопровождали моего мужа на пути из Эдинбурга?

— Да, мэм.

— Вы давно ему служите?

— Более двадцати лет, мэм.

— Поздравляю вас, вы человек недюжинной храбрости, — сдержанно заметила она.

Джейми искренне рассмеялся, но тут же испугался такой вольности и напустил на себя самый строгий вид.

— Насколько я знаю, вы прибыли из Англии, мэм.

— Да, из Дербишира. Не сомневаюсь, что мистер Коннор познакомил вас с обстоятельствами, сопутствовавшими нашему браку.

Джейми покраснел. Черт побери, до чего же эта женщина откровенна! Неудивительно, что она свела Коннора с ума. Джейми почувствовал, что не в силах отвести взгляда от огромных зеленых глаз, зачарованный их красотой и глубокой грустью, таившейся на дне.

— Да, мэм, — честно признался он. — Мне крайне жаль, мэм.

Нет, ему не показалось. Эти слегка раскосые, пронзительно-зеленые глаза действительно были полны грусти.

— А мне жаль еще больше вашего, мистер Тендэйл.

— Госпожа Джемма!

Она обернулась в сторону миссис Сатклифф, махавшей ей облепленной тестом рукой, и снова посмотрела на Джейми. На ее губах промелькнула едва заметная улыбка, но этого оказалось достаточно, чтобы у Джейми захватило дух. Как же она хороша! Ему стало ясно, почему Кинг Спенсер выбрал для своего пари с Коннором именно эту юную англичанку и почему Коннор вел себя как раненый медведь все то время, пока находился в Эдинбурге.

— Простите меня, мистер Тендэйл, — грустно произнесла Джемма. — Похоже, там нужна моя помощь. Миссис Сатклифф вечно недовольна, хотя все кушанья у нее получаются отменными. Мне было весьма приятно встретить в вас понимание. Очень рада видеть вас здесь.

И она явно думала именно то, что говорила. Судя по всему, ее разногласия с Коннором не распространялись на его слуг.

Джейми смотрел, как она уходит, такая нежная и изящная в своем платье, и сердце его затопила волна признательности и любви к этой прелестной, но одинокой и несчастной молодой женщине…

Часа через два в столовой был подан ужин — здесь было намного уютнее, чем в необъятной и сумрачной парадной зале. Такое перемещение произошло по настоянию Джеммы, и Коннор гадал, известно ли ей о том, что некогда его мать также предпочитала пользоваться именно этим помещением, когда в замке не было гостей.

Как и во времена Изабеллы Макджоувэн, сервировка была крайне простая: металлические тарелки и оловянные приборы, и подавал на стол всего один слуга. На сей раз это был донельзя чопорный Макнэйл, немало позабавивший Коннора: он вел себя так, будто по меньшей мере руководил толпой лакеев, обслуживающих во дворце Холируд трапезу английской королевы с принцем Альбертом.

Очень скоро Коннор понял, что все эти ужимки Макнэйла имеют целью угодить Джемме. Поскольку здесь вряд ли можно было заподозрить колдовство, оставалось предположить, что прелестная миссис Макджоувэн успела произвести неизгладимое впечатление на обычно весьма сдержанного малого.

Нелепое поведение Макнэйла почему-то здорово разозлило Коннора, а тут еще эта улыбочка, которой Джемма то и дело награждала его. Они не успели покончить с первым блюдом, а у Коннора уже возникло огромное желание запереть Джемму где-нибудь поглубже в подземелье, а лакею попросту свернуть шею.

Ну и конечно же, положение по мере сил усугубляла Мод. Вне всякого сомнения, старая ведьма столковалась с Джеммой и парочка стала весьма дружна. И это несмотря на то, что его тетушка всю жизнь славилась абсолютной нетерпимостью к прочим особам женского пола. На протяжении всего ужина они оживленно болтали, словно закадычные подруги, то и дело радостно хохоча над какой-нибудь очередной особенно бездарной шуткой. При виде такого откровенного взаимного расположения Коннор злился все больше и больше. Он должен был и сам догадаться, что эти двое наверняка споются!

Хуже того, ни одна из дамочек не давала себе труда обратить внимание на его присутствие за столом. Они лишь изредка обращались к нему, когда того требовали правила хорошего тона, но стоило ему вставить какое-нибудь замечание в их оживленную беседу, обе поворачивались в его сторону и разглядывали с немым удивлением, словно, черт побери, у него вдруг выросли рога, после чего преспокойно возобновляли свое шушуканье.

Обратив обуревавшую его злобу на бифштекс, Коннор поймал себя на том, что то и дело поглядывает на Джемму. Она переоделась, прежде чем спуститься в столовую, и теперь на ней было одно из платьев, которые она привезла с собой из Дербишира. Коннор впервые видел это строгое вечернее платье темно-зеленого цвета, на кринолине, хотя и не очень широком — в соответствии с тогдашней модой.

Джемма выглядела в нем потрясающе женственной: широкие юбки в сочетании с узким лифом подчеркивали изящество фигуры, в отличие от простых рабочих платьев, которые ей приходилось надевать в бытность на ферме.

Кроме того, она по-новому уложила волосы, и это также не оставило Коннора равнодушным. Теперь, когда золотистые локоны немного отросли, Джемма стала закалывать их в узел на затылке с помощью черепаховых гребней, оставляя открытым все лицо, отчего яснее был виден безупречный рисунок чуть приподнятых скул и пухлого чувственного рта.

Глядя на нее, Коннор испытывал желание настолько острое, что оно причиняло ему физические муки. Как много времени прошло с тех пор, как он в последний раз был вместе с Джеммой, наслаждаясь тем всепоглощающим пламенем, что всегда сопутствовало их единению! Как давно она в последний раз сжимала его в объятиях и нежно смотрела ему в глаза!

Он вскочил так неожиданно, что стул с грохотом опрокинулся. Мод и Джемма прервали беседу и удивленно воззрились на него.

— С меня довольно! — рявкнул он, старательно взбегая встречаться глазами с женой. — Прошу прощения. — И, не произнеся больше ни слова, он опрометью выскочил из комнаты.

В огромной пустой хозяйской спальне Джейми заканчивал распаковывать хозяйские вещи. В настенных светильниках горели свечи, в камине жарко полыхал огонь. Оранжевые сполохи плясали на темных деревянных панелях и массивной елизаветинской кровати, в которой некогда соизволила почивать сама Мэри, королева Шотландии, бывшая гостьей лэйрда Макджоувэна.

Однако ни свечам, ни камину не под силу было разогнать сгустившуюся в комнате тьму, и от помпезной неудобной мебели все равно неуловимо веяло запустением. Джейми вздрогнул, когда обе створки двери с грохотом распахнулись и, в спальню ворвался Коннор. Такое поведение хозяина давно уже не было для Джейми в диковинку, просто на сей раз он не ожидал, что Коннор вернется так рано — в этот час он должен был пребывать внизу, вкушая ужин в обществе тетушки и супруги.

— Добрый вечер, сэр, — невозмутимо проговорил Джейми.

Коннор, не ответив, промчался в смежную со спальней гостиную и налил изрядную порцию виски, которую опрокинул в себя единым духом. За первой порцией последовала вторая. Джейми спокойно продолжал расправлять одну за другой хозяйские рубашки, искоса следя за действиями Коннора.

Проглотив третий бокал виски, Коннор принялся метаться по комнате, словно зверь в клетке. Джейми почти физически ощущал исходившую от него ярость. Коннор задержался у окна, всматриваясь во тьму. С северных отрогов гор налетела пурга, и на подоконнике уже намело целый сугроб. Через несколько минут Коннор отвернулся от окна и снова забегал по комнате.

— Ужин уже кончился, сэр? — вежливо поинтересовался Джейми.

Коннор ответил невразумительным рычанием.

— Полагаю, вы имели честь поужинать в обществе вашей тетушки? — с сочувствием осведомился лакей, хотя и подозревал, что на сей раз отнюдь не Мод Макджоувэн была той персоной, которая умудрилась привести его хозяина в столь милое расположение духа.

— Эта баба уже стоит одной своей проклятой ногой в могиле, — фыркнул Коннор.

— Да, сэр. — Джейми отвернулся, чтобы поместить рубашки под пресс.

— И тем не менее она ухитрилась провести слишком много времени с моей женой, — продолжал Коннор. — С моей стороны было чертовски глупо оставлять их вдвоем!

— Две горошины из одного стручка, вот что они такое, — охотно согласился Джейми.

— Скорее уж две дикие кошки! — буркнул Коннор. Он снова направился в гостиную и налил себе еще виски.

— Ума не приложу, что мне с ней делать! — воскликнул он, вернувшись в спальню. — Услать к чертям подальше? Запереть в Гленаррисе? А Джемма? Кровь стынет в жилах, как подумаю о том, что мне предстоит провести остаток дней в обществе уменьшенной копии Мод Макджоувэн! Не-ет! Уж лучше я повешусь на самой высокой башне собственного замка, чем отдам себя на растерзание одной из них!

Судя по всему, Коннор решил дать волю снедавшему его гневу. Он так грохнул пустым бокалом о каминную полку, что хрусталь едва уцелел.

Джейми решил попытаться предотвратить надвигающуюся грозу:

— Сэр…

— Что? — буркнул Коннор, глядя на пламя.

— У меня… кх-м… есть для вас совет.

Коннор отвернулся от камина. Виду него был такой, словно он вот-вот кого-нибудь прикончит.

Стараясь выиграть время, Джейми тщательно проверил, крепко ли притянута крышка» гладильного пресса, а потом деловито направился в гостиную, на пороге которой счел, что удалился от хозяина на достаточно безопасное расстояние. Он многозначительно кашлянул.

— Ну?! — рыкнул Коннор.

Джейми набрал в грудь побольше воздуха, все еще не решаясь подставить под удар двадцать три года беспорочной службы, но не смог не высказать то, что давно лежало на сердце:

— Осмелюсь доложить, что пора вам стать взрослым, сэр.

— Какого черта, что это значит? — уставился на него Коннор.

— Только то, что я сказал, сэр.

— Пошел к дьяволу!

— Мистер Коннор, сэр… — словно в омут бросаясь, начал Джейми. Он очень надеялся, что на его лице не видно того страха, от которого бешено колотилось сердце; сделав отчаянное усилие, Джейми переборол этот страх, черпая отвагу в воспоминании о невыносимо грустном облике Джеммы Макджоувэн. — За все те годы, что я служу вам, сэр, я не позволил себе ни единого слова по поводу вашего… э-э… пристрастия ко всякого рода пари.

— Да, знаю и благодарен тебе за это, — нетерпеливо перебил Коннор. — Да, ты не одобрял наши проделки.

— Я хотел сказать не об этом, сэр, — осторожно поправил Джейми.

— Не об этом? — нахмурился Коннор.

— Нет, сэр. Я имел в виду… кх-м… ваш характер, сэр. Точнее, те его особенности, которые заставляли вас постоянно искать развлечений и находить сомнительную остроту в бесконечных соревнованиях с мистерами Спенсером и Слоуном — смею заметить, что у вашего кузена в последнее время пропал вкус к этим играм.

— У него пропал не вкус, а храбрость! — заорал Коннор. — Джечерн попросту трус!

— Возможно, мистер Джечерн попросту вырос, сэр, — возразил Джейми.

— А я, стало быть, нет? — пронзил его взглядом Коннор. — Я по-прежнему все такой же безответственный и непредсказуемый, каким был в годы моей непутевой юности, верно? Не пытайся увиливать, малый, ты ведь это хотел сказать?

Джейми кивнул, хотя на душе у него было прескверно.

— И вот теперь ты хочешь, чтобы я наконец повзрослел. Стал этаким респектабельным землевладельцем — особенно в свете того факта, что отныне я женат.

— Пожалуй, что так, милорд.

— Пожалуй? — Коннор снова отвернулся к окну. — А по-моему, мне в первую очередь следует беспокоиться о тех неприятностях, с которыми я столкнулся именно сейчас, а не о том, что отделяет респектабельного феодала от непутевого молодого повесы. Судя по всему, моя жена твердо задалась целью отравить мне существование.

В ответ Джейми пробурчал что-то неразборчивое.

— Что ты сказал? — грозно переспросил Коннор.

Лакей робко поежился: нечасто ему приходилось вот так испытывать хозяйское терпение. И он снова подумал о юной, беззащитной Джемме.

— Я сказал, что вряд ли ее можно винить за это, сэр.

Наверное, только воздействию виски можно было приписать то, что Джейми остался жив. Охваченный внезапной усталостью, Коннор вновь отвернулся к окну, понурившись и массируя пальцами переносицу.

— Ступай спать, Джейми, — бесцветным голосом промолвил он. — Сегодня был трудный день.

Имел ли он в виду их долгий путь из Эдинбурга или же ту безмолвную схватку с Джеммой, которая началась, стоило ему переступить порог дома? Этого Джейми так и не понял. Ясно было одно — его хозяин пребывает в полной растерянности. Впрочем, уже несколько дней Коннор спал лишь урывками, а тут еще все эти перепалки с приятелями, тетушкой и упрямой молодой женой…

Джейми отдавал себе отчет в том, что Коннор сам виноват в свалившихся на него неприятностях, однако не мог судить его за это слишком строго. На протяжении долгих лет службы Джейми всегда был искренне предан хозяину и многое готов был стерпеть и простить. Между ними установились довольно доверительные отношения — более того, Джейми, пожалуй, был самым близким Коннору человеком на свете. И он ни на минуту не забывал то, что упускали из виду и Джечерн, и Мод, и остальные члены клана: горе, которое принесла Коннору ранняя кончина матери и жесткость, если не жестокость, отцовского воспитания, — Я приготовлю вам ванну, сэр, — тихо проговорил он.

Коннор молча кивнул. Никогда прежде Джейми не видел его таким разбитым. И снова прежняя мысль поразила его словно молния — у него даже дух захватило. «Черт побери! — подумал слуга. — Так значит, это правда! Он действительно влюбился в малышку! Хотя такая любовь больше походит на несчастье», — с прискорбием заключил Джейми.

— Я, пожалуй, не стану здесь ночевать, — вдруг заявил Коннор, с неприязнью окинув взором помпезную хозяйскую спальню, и в особенности огромную кровать, чьи более чем просторные перины были явно предназначены для двух человек. — Приготовь для меня мою прежнюю комнату.

— Но, сэр, ведь вы теперь женаты! Стало быть, хозяйская спальня…

— Поверь мне, — мрачно перебил Коннор, — что я постараюсь как можно скорее перестать быть женатым.

С грохотом захлопнув дверь, Коннор вылетел из комнаты, оставив недоумевающего Джейми в одиночестве.

Торопливо шагая по коридору, Коннор налетел на одну из горничных. Он впервые видел эту маленькую стеснительную девочку. Она едва не уронила полный поднос, когда Коннор вдруг неожиданно возник перед нею из сумрачной тени.

— Что это? — осведомился он, показывая на поднос.

— П-посит для госпожи Джеммы, м-милорд, — пропищала та.

— Куда ты его тащишь?

—В С-синюю комнату, милорд. Г-госпожа Джемма собирается ложиться спать.

— Так рано? — нахмурился он.

— Она г-говорит, что устала, м-милорд.

— Дай сюда.

— М-милорд? — девочка беспомощно приоткрыла рот.

— Дай мне, — протянул он руку. — Я сам отнесу его госпоже.

— П-посит, милорд?

— Да, вот этот проклятый посит! Побледнев как полотно, девочка повиновалась, после чего юркнула куда-то в темный угол, словно испуганная мышка.

Мгновенно позабыв про нее, Коннор направился к Синей комнате. На стук отозвался нежный голос Джеммы:

— Входи, Фиона.

Он открыл дверь и вошел, В камине плясали яркие языки пламени, на туалетном столике горела единственная свеча. Тяжелые бархатные шторы были задернуты, и уютное тепло заливало эту комнату, украшенную гобеленами и обставленную легкой мебелью из золотистого дуба и ясеня, что разительно отличало ее от мрачной и чопорной хозяйской спальни.

Джемма сидела возле небольшого зеркала, расчесывая на ночь волосы. Как раз когда Коннор вошел, она вытащила из узла на затылке черепаховые гребни и встряхнула головой, освобождая локоны.

Этот классический женский жест: приподнятые руки и милая склоненная головка — наполнили его сердце щемящей тоской. Какой трогательно беззащитной кажется женщина в тот миг, когда выпускает на волю тяжелый шелк волос — беззащитной и восхитительно чувственной!

— Ты принесла посит? — спросила она, не поворачивая головы.

Звук ее голоса вывел Коннора из задумчивости. Поставив на стол поднос, он скрестил руки и выступил из темного угла:

— Тебе действительно необходимо было нанять горничную специально для этой цели?

Джемма, вскрикнув, резко обернулась, но тут же гордо задрала носик и спрятала под густой тенью ресниц пламя зеленых глаз. Он не мог не отдать ей должное: она моментально взяла себя в руки.

— Чтобы оправдать такие огромные расходы, я не задержусь надолго — отчеканила она.

Коннор невольно сжал кулаки. Слава Богу, что он остался на достаточном расстоянии от Джеммы.

— Неужели?

— Разумеется. Правда, я не смогу уехать, пока не установится теплая погода, — ответила она, возвращаясь к прерванному туалету. — Мистер Макнэйл уверяет, что этого можно ожидать только весной.

— Но ведь это в любом случае означает несколько месяцев, — заметил он. — Тебе необходимо как следует поправить здоровье. Ты права: нужна хорошая служанка.

— И кто же будет оплачивать ее услуги? — казалось, что все внимание Джеммы приковано к ее собственному отражению в мутном зеркале. — Я или ты?

— У меня хватит на это денег, — грубо бросил он.

— Я знаю об этом… теперь.

— Ну так и найми себе эту проклятую служанку! — Коннор вовсе не хотел ссоры. У него было единственное желание: сжать Джемму в объятиях, спрятать лицо у нее под подбородком, зажмуриться и позабыть о своих печалях, своей гордости и… своем одиночестве.

— Но тогда ты сам должен будешь прислать мне кого-нибудь, когда вернешься в Эдинбург, — еще выше задрала нос Джемма. — Я сильно сомневаюсь, что хоть одна из твоих крестьянок способна стать служанкой у настоящей леди.

— С чего ты взяла, что я намерен вернуться в Эдинбург?

— А разве это не так? — удивленно посмотрев на него, спросила Джемма.

Честно говоря, Коннор никуда не собирался уезжать. Но явное разочарование, промелькнувшее в ее взгляде, вывело его из себя. Было совершенно очевидно, что чем быстрее он уберется из Гленарриса, тем больше она обрадуется. Ну хорошо же, пусть будет так, как ей угодно! Только зря она надеется: провались он на месте, если станет тратить время на то, чтобы вымолить у нее прощение, уговорить вернуть ему хотя бы часть той обжигающей душу страсти и того… да, счастья, которое им довелось испытать под крышей хижины старого Додсона! Да он и в мыслях ничего подобного не имел!

— Ты можешь высказать мне свои претензии и пожелания сейчас или же утром, перед моим отъездом, — резко бросил он.

— Завтра? — Глаза ее удивленно расширились. — Но ведь ты только что приехал.

— Что было огромной глупостью. Судя по всему, вы с Мод прекрасно управились и без меня.

— Но… но ведь тебе надо хотя бы несколько дней отдохнуть. Ты не можешь вот так сняться и уехать…

— Вряд ли я отныне смогу спокойно отдыхать в Гленаррисе, мэм, — с горькой усмешкой прервал он ее. — Лучше уже мне вернуться в Эдинбург. Пожалуй, я уеду завтра на рассвете, так что вам ни к чему прерывать свой сон ради прощания со мною, мэм. Доброй ночи.