Очаровательна, но упряма

2

На моей памяти Алина менялась как минимум четыре раза — то отпускала длинные волосы ниже плеч, окрашивая их в красивые каштановые тона, то, наоборот, стриглась «под мальчика», отказываясь от химии и оставляя свой естественный цвет волос — от природы она была брюнеткой. Кстати говоря, ее последняя по времени стрижка в стиле «деловая женщина» — короткие волосы, но пышная укладка, нравится мне гораздо меньше той, с какой она предстала на нашем первом свидании. Тогда ее волосы были длинными, черными и очень красиво уложенными в отдельные пряди.

Нельзя сказать, чтобы я готовился к первому свиданию особенно тщательно или испытывал какое-то необычное волнение. Тогда это было для меня всего лишь очередное свидание с очередной девушкой, а потому и план действий был предельно простым, отработанным, если можно так выразиться, многолетней практикой. Для начала я приглашу ее в какое-нибудь недорогое кафе, там мы выпьем и разговоримся, после чего поедем ко мне в гости. Подавляющее большинство моих знакомств заканчивалось на первом, втором, максимумом третьем свидании, когда мы или ложились в постель, или больше не встречались. И я не думал, что на этот раз будет как-нибудь иначе.

Наша встреча должна была состояться на «Новослободской» в четыре часа дня. Я явился в своем любимом синем бархатном пиджаке, синем галстуке и белой рубашке. Забавно, что две женщины, проходившие мимо, назвали меня «Валерием Леонтьевым».

Разумеется, что в руках я держал скромный букет красных гвоздик. Алина опоздала почти на пятьдесят минут, явившись в тот момент, когда я уже собирался уходить. Вспоминая сейчас об этом, я невольно думаю, что порой в нашей жизни бывают минуты, похожие на развилки жизненной дороги. Минутой раньше, минутой позже — и наша жизнь могла бы пойти совсем иначе. Если бы я ушел, не дождавшись, то потом наверняка не стал больше звонить Алине и тем самым лишился самой продолжительной и неистовой любовной истории в своей жизни.

Однако свидание состоялось — и все пошло по намеченному мной плану. Узнав о том, что Алина любит пиво, я немедленно предложил посетить «один приличный пивной бар».

И вот там она меня поразила первый раз, совершив весьма нетривиальный поступок. Напротив нас сидела компания молодых мужиков — человек пять или шесть, по виду водителей с какого-нибудь автокомбината, зашедших после смены выпить пивка. Поскольку женщин в этом баре практически не было, вполне естественно, что все они таращились в нашу сторону. Особенно усердствовал один молодой и довольно симпатичный парень, сидевший с краю. Он не просто строил моей милой собеседнице глазки, но делал это столь красноречиво, что я начал испытывать прилив бессильного бешенства.

Увы, но от природы я безумно ревнив, хотя и совершенно независтлив. Как это во мне сочетается, трудно сказать, ведь ревность, в сущности, это та же зависть, только вполне конкретная — зависть к тому, кто более успешен, чем ты сам, в общении с одной и той же женщиной. А если ты испытываешь к ней нежные чувства, да еще живо представляешь себе ее в объятиях другого мужчины… Уф-ф! Пожалуй, это самое невыносимое, что только может быть в этой жизни.

Итак, мы продолжали пить пиво, «водитель» не отрывал от Алины глаз, а она, в свою очередь, то и дело поглядывала на него.

— Как же он мне надоел! — неожиданно произнесла она.

— Тогда давай пересядем к ним спиной, — тут же предложил я.

— Нет, зачем, я сделаю проще.

— Что именно?

— Сейчас увидишь!

И, прежде чем я успел ей помешать, она вдруг встала с места и под удивленно-заинтересованными взглядами всей честной компании подошла к ним и что-то сказала тому парню, после чего они вместе вышли в холл.

Представьте себе мое состояние при виде подобной сцены! А вдруг они больше не вернутся, и я, мягко говоря, окажусь в дураках? Ну и фокусы!

Минут через пять я не выдержал, сорвался с места и тоже направился в холл.

— Эй, друг, только не бей его слишком сильно! — ехидно попросил меня один из той компании.

Стоило мне открыть дверь, как я наткнулся на Алину, беседующую с «водителем». При этом он выглядел на удивление растерянным.

— Ну что? В чем дело? — не слишком уверенно поинтересовался я, подходя ближе.

— Все нормально, — успокоила она, — подожди меня за столиком, я сейчас приду.

Пожав плечами я вернулся в зал, сел на свое место и мрачно закурил. О чем они там говорят и что она ему втолковывает, хотел бы я знать!

Именно эти вопросы я и задал Алине, когда она вернулась в зал. «Водитель» вошел следом и вновь присоединился к своей компании.

— Я спросила, с какой стати он на меня так смотрит и что ему от меня надо? — невозмутимо заявила она.

— Ну и что — он не смог тебе этого объяснить и потому так растерялся?

— Нет, он просто извинился и сказал, что больше так не будет.

— Неужели? — Я недоверчиво покачал головой, но иных объяснений не дождался. Минут через пятнадцать я высказал заветное предложение: выйти на улицу, взять еще пива — но уже более приличного — и поехать ко мне в гости.

Она согласилась на удивление легко, после чего я, немало обрадованный, бросил торжествующий взгляд на посрамленного конкурента и проводил ее к выходу.

Когда мы приехали ко мне и опустошили две из четырех банок пива, что прихватили с собой, я, разумеется, полез целоваться. Алина сопротивлялась, но не слишком активно, поэтому у меня даже появились определенные надежды, что это сопротивление «ради приличия», а потом она согласится остаться на ночь. Впрочем, до ночи было еще далеко, а пока приходилось развлекать девушку занимательной беседой.

Я полез на шкаф и достал оттуда самый интересный из находившихся в моей комнате предметов.

— Череп? — удивилась Алина. — Откуда ты его взял?

— О, это целая история. — Я воодушевился и начал рассказывать. А история состояла в следующем.

Однажды мой лучший друг Никита прогуливался со своей собакой неподалеку от котлована. Его спаниель спрыгнул вниз, взрыл лапами землю и откопал какой-то круглый предмет. Схватив его в зубы, он принес находку хозяину. Это был темный, забитый землей и травой человеческий череп. Никита принес его домой, почистил, а на следующий день решил подарить череп мне как философу, сопроводив знаменитыми пушкинскими строками:

Сначала я поставил этот череп на книжную полку рядом с Достоевским. Однако спалось мне в ту ночь довольно беспокойно, а днем я старался не смотреть в его сторону, чтобы случайно не столкнуться со взглядом пустых глазниц. Судя по размерам и зубам верхней челюсти, череп принадлежал молодой и, не исключено, симпатичной женщине. Сначала я старался не прикасаться к нему и чем-нибудь закрывал на ночь, но вскоре настолько свыкся с его обществом, что стал с гордостью демонстрировать дамам, которых приводил в гости. Увы, как выяснилось из фильма «Леди Каролина Лэм», это было неоригинально — лорд Байрон поступал точно так же…

— Кстати, тебе все это интересно? — спохватился я, заметив, что Алина задумчиво смотрит в окно.

— Да, конечно.

— В общем, с тех пор меня всерьез заинтересовала судьба собственного черепа. Буду ли я стоять на книжной полке в компании с великими авторами, или моя могила станет местом паломничества поклонников… гм!.. моего таланта. В любом случае все это ужасно!

— Что именно?

— Смерть! Она отнюдь не так страшна, как думает тот, кто совершает религиозные обряды, боясь заглянуть в разверзшуюся могилу. Она гораздо страшнее в своей полной безнадежности… А потому давай лучше выпьем!

— Ты знаешь, я ведь тоже думала о чем-то подобном, — после минутной паузы заговорила Алина. — Мне кажется, что мой единственный талант — настолько четкое осознание собственного «Я», что это просто невозможно передать словами. Я даже засыпаю с трудом, потому что не могу себе представить, что когда-нибудь меня не будет…

«Ага, кажется, затронул любимую тему!» — с удовлетворением отметил я, подсаживаясь поближе и снова кладя руку на спинку дивана.

— …Кто-то мучается от ночных кошмаров, а для меня самый большой кошмар — это погружение в сон, исчезновение моего «Я». Понимаешь… — Алина взглянула на меня странно заблестевшими глазами. — Я даже готова поверить во всякую чушь — нечистую силу, вампиров, демонов, — и все лишь потому, что это доказывает существование чего-то потустороннего, наличие какого-то иного мира, в котором можно хоть как-то, но жить, не утрачивая себя. Я не верю, что меня не будет… Не тела, нет, тело умрет, но вот то, что я так пронзительно осознаю как свое «Я», просто не может умереть! — Ее голос дрогнул, и она поспешно отвернулась.

Я был взволнован не меньше Алины, но тут же сообразил, что делать. Нежно обняв девушку за плечи, я осторожно привлек ее к себе, поцеловал в щеку и подул в лицо. Наклонившись еще ниже, я нацелился на ее пухлые губки и, прежде чем она успела пошевелиться, быстро поцеловал, положив при этом руку ей на грудь.

Она вскрикнула как раненый заяц, мгновенно оттолкнула меня и выпрямилась.

— Хватит, не надо…

— Странная ты девушка! — с легкой усмешкой произнес я. — Мы с тобой только что говорили о смерти, а ты не хочешь ценить каждое мгновение жизни! Ведь самое ужасное состоит даже не в том, о чем мы сейчас говорили, а в том, что мы не знаем, как и от чего умрем. Впрочем, если бы мы знали свой конец, то это, пожалуй, было бы еще хуже.

Я снова попытался ее поцеловать, но на этот раз она проворно отстранилась и встала.

— Мне пора домой.

— А может, останешься?

— С ума сошел?

— Да как сказать…

Мы вышли из дома, но не успели дойти до дороги, как пришлось возвращаться — Алина обнаружила, что потеряла кожаный бантик от левой туфли. Почему я упомянул об этой мелкой детали, вы поймете чуть позже. Если бы кто-то сказал мне, что этот вечер и эти поцелуи… впрочем, не будем забегать вперед.

Возвращаясь домой, я с сожалением подумал: «Надо было больше брать пива, тогда бы она согласилась остаться!»