Очаровательная шпионка

Глава четвертая

На миг Дорина с обидой подумала: как он мог обмануть ее?

Но потом вспомнила, что сама попала в этот дом обманным путем. Как она может обижаться, что он не раскрывает своих секретов, в то время как сама хранит их так много?

— Я пришел сказать вам, — произнес мистер Джонсон, — что мы планируем грандиозную встречу в Бирмингеме, на которую будут приглашены потенциальные покупатели со всего мира. Там мы выставим наш самодвижущийся экипаж и наберем заказов, опередив конкурентов. Я напишу вам, как только станет известна дата показа. Постарайтесь быть готовы быстро выехать в Бирмингем.

— Буду, — ответила Дорина.

— Уверен, если бы ваш отец был жив, он пришел бы в восторг от такого успеха. Если наше великое изобретение оценят, а так оно, несомненно, и будет, я считаю единственно правильным (с вашего согласия, естественно), чтобы вы назвались его владелицей и открыли всем, что вашего отца, к прискорбию, больше нет с нами.

Дорина вздохнула.

На миг ей показалось, что комната вращается вокруг нее.

Девушке трудно было поверить в то, что она услышала, и осознать всю важность сказанного.

Потом Дорина сказала себе, что нельзя опускаться до поведения напуганной женщины.

Будучи дочерью своего отца, она должна смело смотреть в будущее и продолжать его великое дело.

И все-таки в голове успела мелькнуть мысль, что было бы гораздо лучше, если бы все оставалось как есть: она была бы рядом с графом, продолжалось бы постепенное сближение с ним…

Потом девушка решила, что не станет трусить. Наконец она смогла ответить:

— Конечно же, я сделаю все именно так, как вы хотите. Я могу только поблагодарить вас от всего сердца, и так поступил бы мой отец. Люди не интересуются, куда он пропал?

— Я отвечаю им, что он за границей, ищет новые идеи и новые изобретения, — сказал мистер Джонсон, — и, конечно, каждый про себя добавляет: «…а еще новых покупателей».

Потом, как будто допустив мысль, что граф может подслушивать, мистер Джонсон добавил:

— Вы в точности уверены, что лорд Кеннингтон не знает, кто вы на самом деле?

— Конечно, — ответила Дорина. — Я пришла сюда в качестве секретаря, и он понятия не имеет, что мною движет какой-то другой интерес, кроме работы, которую я для него выполняю.

— Хорошо. Будем надеяться, что все так и останется. Я подозреваю, его проект настолько близок к завершению, что у нас могут возникнуть проблемы, если об окончании нашей работы над созданием самодвижущегося экипажа станет известно. А по состоянию на сегодняшний момент мир скоро должен оказаться у наших ног.

— Или, быть может, у его ног, — чуть слышно пробормотала Дорина.

«Полагаю, — сказала себе девушка, — мне следует ненавидеть его, потому что, если его машина хоть сколько-нибудь хороша, это отнимет часть славы у нас с папой».

Однако вслух она ничего не сказала.

— Пожалуйста, распорядитесь, чтобы всем, кто работает над этим проектом, повысили оплату, — проговорила Дорина. — От них зависит наше будущее, и я хочу, чтобы люди чувствовали, как ценят их труд.

— Безусловно, я сделаю это, — согласился мистер Джонсон. — Позвольте заметить, что вы истинная дочь своего отца, ибо, как и он, думаете не только о себе, но и о других.

— Спасибо, — сказала Дорина.

— Пожалуй, мне пора. Будет лучше, если граф не застанет меня здесь.

Когда мистер Джонсон ушел, Дорина долго сидела в тишине, размышляя над услышанным. Она знала, что это должен быть момент ее величайшей гордости и радости. Но думать могла только о том, что граф пускал ей пыль в глаза.

«Он умнее, чем я предполагала», — решила девушка.

Как ни странно, Дорина поймала себя на мысли, что жаждет его успеха не меньше, чем собственного, несмотря на то, что они конкуренты.

Ей хотелось бы напрямую обсудить это с графом и не скрывать больше, кто она на самом деле.

«Как близки мы были бы, разделяя одни и те же амбиции, — думала Дорина. — Теперь он, наверное, решит, что я за ним шпионила».

Девушке невыносима была эта мысль. Общество графа действовало на нее почти магически.

Но разве могут теперь у них быть хорошие отношения?

Спустя какое-то время Дорина вернулась к работе.

Но через несколько минут ей снова помешали.

Из прихожей донеслись чьи-то голоса. Дворецкий, похоже, силился не пустить кого-то, но тот не желал принимать отказ.

Потом распахнулась дверь и в комнату влетела женщина.

Она была очень модно одета. Перья в ее шляпке затрепетали, когда она захлопнула за собой дверь.

Приблизившись к столу, дама ахнула и уставилась на Дорину.

— Где Эвелин? — надменно поинтересовалась она, имея в виду предшественницу Дорины.

— К сожалению, мисс Барнс серьезно больна, поэтому я заняла ее место.

— Вы теперь секретарь его сиятельства? — спросила женщина таким язвительным тоном, что Дорина удивленно на нее посмотрела.

Девушка решила, что посетительница намеренно ей грубит.

— Я пришла, — спокойно ответила она, — чтобы помочь его сиятельству, когда ему неотложно потребовалась помощь. К счастью, это оказалось в моих силах.

— Очень удивлюсь, если это так, — отрезала женщина. — Я говорила ему, что зайду сегодня утром. Где он?

— Ему пришлось отлучиться, — сказала Дорина.

— Но мне нужно видеть его сейчас же, — капризно упорствовала посетительница. — Более того, мы договорились провести вместе весь день. Поэтому-то я и пришла как можно раньше.

— Уверена, его сиятельство вернется так скоро, как только будет возможно, — ответила Дорина. — А пока, быть может, вы согласитесь подождать его?

Девушка говорила вежливым тоном, но ей тяжело было сдерживаться перед лицом такой грубости.

— Он должен был сообщить мне, — осуждающе продолжала женщина, — что ему нужен секретарь. Я бы подыскала для него кого-то, кто, я совершенно уверена, смог бы выполнять его непомерно сложную работу много лучше вашего.

Она вела себя очень неучтиво. Но Дорина знала, что в ее положении было бы ошибкой грубить в ответ.

Поэтому она сказала:

— Не сомневаюсь, сударыня, что вы хорошо ориентируетесь в доме, а дворецкий подаст вам любой напиток или угощение — что пожелаете. Как только его сиятельство вернется домой, я скажу ему, что вы его ждете.

— Очень удивлюсь, — съязвила женщина, — если вы хоть что-то сделаете как следует. Вы слишком молоды и слишком неопытны для этой работы, и я скажу об этом графу, как только он вернется.

С этими словами она вышла, громко хлопнув дверью.

Дорина была поражена, что дама, одетая с таким шиком и явно занимающая видное положение в обществе, ведет себя подобным образом.

Когда, немного погодя, в кабинет явился дворецкий, она спросила:

— Кто эта леди? Она очень расстроилась, не застав его сиятельство дома.

Хенли рассмеялся.

— Расстроилась — не то слово, — ответил он. — Она смотрела на меня так, будто это я виноват, что граф забыл о встрече.

— Кто она? — поинтересовалась Дорина.

— Леди Масгроув. Она уже несколько месяцев преследует его сиятельство. Если хотите знать мое мнение, леди видит себя графиней, и в этом доме нет ни одного человека, кто не молился бы, чтобы этого не произошло.

— Она определенно выглядела недовольной и удивленной, обнаружив меня здесь, — отозвалась Дорина.

— Еще бы, — ответил Хенли. — Вы слишком миловидны, чтобы понравиться ее светлости, и теперь я понимаю, почему она накричала на меня в гостиной.

Дорина пожала плечами.

— Ведь ее никак не может касаться, кого граф нанимает в секретари, — сказала она. — Он вряд ли справился бы без меня.

— Безусловно, — согласился дворецкий. — Однако мисс Барнс около пятидесяти. Она замечательная работница, но не выглядит так привлекательно, как вы. Вы словно лучик солнца ранним утром.

Дорина улыбнулась.

— Это самый милый комплимент из всех, что я слышала, — сказала она. — Мне очень хотелось бы быть лучиком солнца, и надеюсь, что я помогаю его сиятельству с огромными кипами переписки. Только взгляните, сколько пришло сегодня утром, и кому-то надо на все это отвечать.

— Что ж, леди Масгроув считает, что вы слишком хорошенькая, чтобы быть полезной за письменным столом, — сказал дворецкий. — Если хотите знать мое мнение, для всех нас будет катастрофой, если его сиятельство женится на ней, как она того хочет.

Дорина могла это понять.

То, как леди Масгроув разговаривала с ней, уверило девушку, что та не будет заниматься домашним хозяйством, как ее мать.

Миссис Редфорд любила повторять: «Если слуги счастливы, их хозяин тоже счастлив. Всегда помни это, милая; это должно быть написано в ежедневнике каждого богатого мужчины и каждой богатой женщины».

Тогда Дорина с отцом только смеялись над этим.

Однако они знали, что все слуги в доме преданы им.

Челядь относилась к девочке прекрасно; все радовались, когда она выросла из коляски и стала делать первые шаги в кухню.

«Хенли прав, — подумала Дорина. — Графу нельзя заключать брак с женщиной, которая обижает домашнюю прислугу: ведь она так может поступать и с людьми, которые работают с ним в разных частях света. Для графа очень важно правильно выбрать жену».

Однако девушка прервала свои размышления о том, кто может хорошо подойти на роль его супруги…

Дорина все еще занималась корреспонденцией, когда в кабинете снова появилась леди Масгроув.

— Когда именно уехал его сиятельство? — резко спросила она.

— Боюсь, я не владею этой информацией, — ответила Дорина, — поскольку он покинул дом раньше, чем я спустилась к завтраку.

Леди Масгроув уставилась на нее.

— Вы живете здесь, в этом доме? — изумленно осведомилась она.

— Устраиваясь на работу, я объяснила его сиятельству, что только что вернулась из Европы, — сказала Дорина. — Поэтому он любезно предложил мне комнату, пока я не найду другого жилья.

— Могу лишь сказать, что вам следует сделать это как можно скорее, — ледяным тоном ответила леди Масгроув. — Нехорошо, если люди будут думать, что у графа молодая секретарша, которая выглядит, как мне кажется, слишком… разодетой. Подобные вещи могут навредить его репутации.

Дорина сделала глубокий вдох.

На миг ей показалось, что с леди Масгроув следовало бы быть такой же грубой, как она сама.

Однако Дорина вновь решила, что это будет ошибкой.

Вместо этого она сказала:

— Снимать квартиру в Лондоне очень дорого.

— В таком случае советую вам искать повнимательнее, — парировала леди Масгроув. — Уверена, где-нибудь на задворках найдется дешевая спальня, где вы сможете проводить свободное время, и не жить здесь на Гросвенор-сквер.

Закончив свою тираду, леди Масгроув круто повернулась и выскочила из кабинета.

Она опять с шумом захлопнула за собой дверь.

«Леди и впрямь ужасна, — решила Дорина. — Думается мне, она сладкоречива и мила, когда поблизости граф. Но он понятия не имеет, какой язвительной видят ее все, кого дама считает ниже себя».

Дорина больше не слышала леди Масгроув и позднее узнала, что, прождав еще час, та удалилась.

— Как по мне, скатертью дорожка, — сказал дворецкий.

Дорина рассмеялась.

— Она прямо-таки устроила мне разнос. Думаю, когда придет снова, то будет надеяться увидеть эту комнату пустой.

— Не обращайте внимания на то, что она вам говорит, — успокоил Хенли. — Она не меняется с тех пор, как я впервые увидел ее. Раздает мне указания и жалуется, что еда приготовлена не так, как ей хотелось бы. А когда появляется граф, это не женщина, а сама нежность и свет.

— Неужели он верит всей этой чепухе? — спросила Дорина.

Хенли пожал плечами.

— Мужчины всегда обманываются симпатичным личиком, — ответил он. — Ее светлость ни на минуту не дает графу позабыть, что когда-то она считалась самой красивой девушкой Мэйфейра.

— Удивительно! — с необычной для нее язвительностью воскликнула Дорина.

Дворецкий понимающе ухмыльнулся.

— Это было десять лет назад, — сказал он ей. — А теперь, как мне кажется, ее внешность сделалась такой же резкой, как ее язык, а это кое о чем говорит!

Дорина улыбнулась.

— Вы правы, — согласилась она. — Надеюсь только, что его сиятельство не прислушивается к ней. Хотя полагаю, что все мужчины любят, когда их хвалят.

Дворецкий на миг задумался, а потом сказал:

— Если у мужчины есть хоть капля здравого смысла, он захочет увидеть женщину, с которой собирается заключить брак, в момент, когда она ведет себя естественно, а не скрывает от него правду, о которой он все равно узнает довольно скоро после свадьбы.

— Ну-ну, вы говорите очень цинично, — сказала Дорина.

— Когда работаешь у графа, действительно становишься немного циничным по отношению к уловкам, к которым прибегают леди, — произнес он. — Все они хотят женить его на себе. Леди Масгроув не одна такая.

— Да, я уверена в этом, — согласилась Дорина, думая об Элси.

«Как они могут это делать? — размышляла она про себя. — Как может женщина выйти за мужчину ради его титула? Когда я буду выходить замуж, если вообще буду, я хочу быть по уши влюбленной».

Дворецкий покинул ее; спустя какое-то время из прихожей донесся голос графа, и Дорина поняла, что тот вернулся.

К удивлению девушки (раньше он никогда так не делал), граф зашел к ней сам, а не послал кого-либо с просьбой прийти к нему в кабинет.

— Как прошли скачки? — спросила Дорина, отмечая, как хорошо он выглядит.

— Замечательно! Моя лошадь победила. Теперь я в прекрасном настроении и хочу праздновать. Поедемте куда-нибудь сегодня вечером.

— Что? — замерла Дорина.

— Ну же, давайте устроим праздничный вечер. Будем пить вино, наслаждаться хорошей едой и веселиться. Скажите, что поедете со мной.

— Да, конечно, — ответила она, радостно волнуясь при мысли, что проведет с ним вечер.

— Позвольте сказать вам… — начал граф.

Но не успел он договорить, как снаружи послышались шаги дворецкого. В следующую секунду он вошел с письмом на серебряном подносе.

— Только что доставили, милорд, — сказал он, — и посыльный ждет ответа.

Граф взял письмо.

Когда он взглянул на почерк, Дорине показалось, что его лоб прорезала морщина.

Он раскрыл письмо, прочел содержимое и обратился к дворецкому.

— Скажите посыльному, что я пришлю ответ завтра, — сказал он резко.

— Хорошо, милорд, — ответил дворецкий и покинул комнату.

Граф еще раз задержал взгляд на письме, а потом отложил его в сторону. Дорина молча смотрела на него. Она была почти уверена, что письмо принесли от леди Масгроув.

Граф тем временем сказал:

— Великолепно. Договорились. Сегодня вечером мы поужинаем вместе и продолжим приятную дискуссию, которую прервали. Я еще так много хочу рассказать вам.

Дверь открылась, и снова вошел дворецкий.

— К вам леди Масгроув, милорд.

Граф удивленно поднял глаза. Как заметила Дорина, леди Масгроув пришла разодетой с еще большим шиком чем в предыдущий свой визит.

— Джералд! — воскликнула она. — Я думала, мы сегодня обедаем вместе.

При этом она протянула к нему обе руки. Лорд Кеннингтон поднялся с кресла и взял одну ее руку в свои ладони, говоря:

— Это сюрприз. Я только что вернулся домой и подумал, что, не получив от меня вестей, ты поймешь, что вчера я никак не мог пообедать с тобой.

— Но мне хотелось, чтобы мы пообедали вместе, — сказала она, пытаясь изобразить детскую непосредственность, — ведь вчера был мой день рождения, а ты давно обещал провести этот день со мной.

По лицу графа Дорина поняла, что тот забыл.

Понимая щекотливость ситуации, девушка соскользнула с кресла и пошла к двери.

Не успела она дойти до порога, как леди Масгроув капризно продолжила:

— Как ты мог забыть? Я считала дни до того момента, когда мы будем вдвоем и отпразднуем это важное для меня событие.

— Я могу только принести свои извинения, — услышала Дорина голос графа, закрывая двери.

Возвращаясь к себе в кабинет, она надеялась, что тот не попадется на удочку этой женщины.

«Но что, если она его обманет? — подумала Дорина. — Возможно, сегодня вечером он возьмет с собой ее, а не меня».

При этой мысли у нее тихонько заныло в груди. Мисс Редфорд была бы защищена от такого пренебрежительного отношения, а вот простому секретарю приходилось мириться с ним.

Однако граф ее больше не волнует, твердо сказала себе Дорина. Ей не хотелось бы видеть, как замечательный во всех отношениях человек опустится до такого недостойного поведения.

Разочарование, что они не проведут вместе вечер, не имеет к этому никакого отношения.

Абсолютно никакого.

Но вскоре Дорина услышала, как открылась парадная дверь и леди Масгроув, продолжая говорить, покинула дом.

Прошло еще немного времени, и послышались приближающиеся шаги. В кабинет заглянул Хенли:

— Его сиятельство просили передать, чтобы вы были готовы через час.

У Дорины запело все внутри, и она поспешила к себе в спальню.

Селия принялась помогать и раскрыла от удивления рот, когда они взялись пересматривать гардероб Дорины.

— Ах, мисс, они такие прекрасные! Вот это розовое…

— Да, — сказала Дорина. — Думаю, я надену его.

Девушка понимала, что оно не подходило к ее статусу секретаря, но ведь ни один из ее нарядов не отвечал ему. Это платье она купила в парижском салоне «Лентерик»: цвета дамасской розы, щедро расшитое камнями. Глубокий вырез был отделан тюлем и кружевами, а подол украшали чудесные фестоны. Оно было великолепно.

Граф ждал ее у подножия лестницы, роскошно одетый для вечера. Увидев Дорину, он поклонился и повел ее к ожидающему экипажу.

Садясь в коляску, Дорина подумала, что ничто бы так не взбесило леди Масгроув, как если бы та узнала, что вместо нее граф едет ужинать с заурядной секретаршей, которой она так нагрубила.

Однако озвучить эту мысль девушка не могла.

Вместо этого она попросила графа рассказать о скачках и о том, что он чувствовал, когда его лошадь победила.

— Как только я увидел эту лошадь в «Таттерсоллз»[4], — сказал он, — я понял, что это победительница, хотя все говорили, что она выглядит слишком худой и низкорослой.

Он засмеялся и добавил:

— Теперь они поймут, что я разбираюсь в лошадях.

Дорина улыбнулась.

— Каждому хочется чувствовать это, — сказала она. — Но я уверена, что так не только с лошадьми, но и со всем остальным: когда видишь победителя, понимаешь это скорее сердцем, чем глазами.

Граф рассмеялся. Потом сказал:

— Думаю, это относится и к тому, что мы чувствуем, когда встречаем такую прелестную женщину, как вы. Теперь я понял, что вы прячете свою красоту и золотые волосы, когда играете роль секретаря. Но сейчас я вижу вас такой, какая вы на самом деле.

— Почему вы так уверены в этом? — спросила Дорина.

— Потому что я смотрю на вас не только глазами, но и чем-то более зорким, — сказал граф.

— Хотела бы я знать, возможно ли это? — поинтересовалась Дорина.

— Думаю, когда вы станете старше и повидаете столько, сколько я, — отозвался граф, — вы поймете, что действительно видишь людей скорее сердцем, чем глазами.

— Если бы это было так, мы не делали бы столько ошибок, — ответила Дорина. — Очень трудно составить мнение о других людях, особенно если они делают все возможное, чтобы угодить вам.

Говоря это, девушка думала о леди Масгроув. Граф смолк на мгновение, а потом сказал:

— Я никогда не скрывал того факта, что подозрительно к вам отношусь. Вы не та, за кого себя выдаете.

Он сделал долгую паузу, как будто ждал, что Дорина что-то скажет. Но девушка лишь улыбнулась ему. Дорина чувствовала себя счастливой, и ей казалось, она полностью контролирует ситуацию.

Остальные женщины могут скрежетать зубами. Он предпочел быть с ней.

Граф улыбнулся в ответ, прекрасно понимая ее молчание. Она словно бросала ему перчатку.

— Я ожидаю, — сказал он, — что однажды смогу узнать, правда ли то, что я чувствую.

— А что вы чувствуете? — невинно спросила Дорина.

Но граф покачал головой.

— Мы скоро приедем, — сказал он. — Поэтому о наших чувствах придется поговорить в другой раз.

— В другой раз, — прошептала девушка, глядя на него в полутьме.

— Да. Это будет то, чего мы станем ждать от будущего. А сейчас давайте думать только о том, как наслаждаться жизнью.

— Куда мы едем?

— В Королевский дворец «Альгамбру»[5]. Когда-нибудь слышали о нем?

— Думаю, да, — медленно произнесла Дорина, размышляя, могут ли дошедшие до нее слухи оказаться правдой. Если да, то со стороны джентльмена было странным приглашать туда леди.

Поговаривали, что это привлекательное место с точки зрения «не слишком строгого соблюдения приличий». Молодые мужчины и женщины открыто флиртуют там в атмосфере свободы и веселья.

«Это скандально известное заведение», — как-то раз сказала Дорине одна чопорная матрона.

«Но, насколько я понимаю, туда ездят семьями, — возразила девушка. — Отцы и матери берут туда своих детей, чтобы посмотреть представление».

«Да, там есть «семейное отделение», — признала матрона. — И в нем сидят уважаемые люди. Но это не более чем фиговый листок, скрывающий непристойность. На самом деле, — она театрально понизила голос, — женщинам разрешено входить туда одним».

«Одним?»

«Без сопровождения мужчины. Любая женщина может подойти к кассе и купить входной билет сама. И, конечно же, многие женщины пользуются этим, потому что там они ищут и находят общество мужчин без пары. Нет нужды говорить, как это влияет на моральный тон заведения».

И туда ее везет граф?!

Наконец экипаж остановился на Лестер-сквер, и Дорина сразу поняла, что таких дворцов она еще никогда не видела. Это было огромное здание высотой в пять этажей, выкрашенное в кремовый цвет и украшенное минаретами и башенками в стиле, который ассоциировался с Востоком.

Вход был через коридор, где находилось много мужчин и женщин. Наконец они подошли к окошку в стене, по другую сторону которого за письменным столом сидел молодой человек. Он окинул их мимолетным взглядом, но, узнав графа, заулыбался.

— Добрый вечер, сэр. Рад вас видеть. Два?

Дорина почувствовала, графу не понравилось, что его так явно признали. Его голос прозвучал слегка напряженно, когда он ответил:

— Да, пожалуйста.

Он передал в окошко два шиллинга и получил взамен две круглые оловянные пластинки. В центре каждой было отверстие, а по краю шла надпись из рельефных букв.

Пройдя немного дальше, они остановились у двери, которую охранял человек в красной форме с грудью, усеянной медалями. Похоже, он тоже узнал графа, поскольку понимающе улыбнулся ему, а затем позволил своему взгляду скользнуть по Дорине.

Девушке показалось, что страж смотрит на нее оценивающе. Она почувствовала, что начинает возмущаться.

Они вошли в огромную ротонду диаметром почти в сотню футов и столько же в высоту. Подняв взгляд к потолку, Дорина увидела несколько ярусов, заполненных людьми, которые развлекались, находясь в различных стадиях веселья.

Представление уже началось. Группа балерин легко кружила по сцене, щедро открывая ноги под одобрительные возгласы шумных молодых людей.

Дорина молча смотрела на сцену, вспоминая предостережения чопорной матроны, оказавшиеся правдивыми.

Обернувшись, девушка увидела центр первого этажа, который был огорожен. Там сидели, по-видимому, семейные люди: мужья, жены, молодежь.

Должно быть, это то самое семейное отделение, которое является всего лишь «фиговым листком, прикрывающим непристойность».

Граф повел ее к одному из первых рядов партера. Очевидно, эта часть здания предназначалась для приличных людей.

Но во всем остальном не было и тени приличия, как успела заметить Дорина.

Девушка не знала, что думать. Происходило что-то очень странное.