Один неловкий момент

I.

Четыре пары по полтора часа — худшее, что есть в учёбе. Особенно, если две из них проходят с преподавателем, который читает максимально скучные лекции и спрашивает максимально жёстко на семинарах. Серьёзно, у меня было ощущение, что каждая минута длилась, по меньшей мере, полчаса. И обязательно найдётся очень умный индивид, которому будет холодно, поэтому нельзя открыть окно, так что мы полтора часа сидим в духоте.

— Эй, Котова, — позвала меня Маша.

Во всём универе Маша была единственной, с кем я более-менее общалась. Мы постоянно делали какие-то проекты совместно, пару раз гуляли. Она была весёлой, очень умной и могла заполнить тишину. Она болтушка, я слушатель. Плюс она ненавязчива, а я люблю одиночество. Если это не идеальное сочетание, то что тогда?

— Не хочешь сходить в кафе? — Продолжила Маша. — Могли бы порешать задачи по финансовой математике, а то завтра будет проверочная, а я всё еще одну тему не понимаю.

— Прости, но я не смогу. Нужно папе помочь.

Я лгала. Ненавижу это делать. Но после лекции в душной аудитории и четырёх пар я очень хотела немного поспать, а потом спокойно сделать задания на завтра. Я не хотела сейчас слушать истории про её парня, про маму и сестру, не хотела что-то объяснять ей.

— Ты же понимаешь, что нельзя всегда быть такой асоциальной. — Сказала Маша, когда мы забрали пальто из гардеробной. — Мы почти полтора года учимся здесь, а я единственная с кем ты общаешься.

— Я со всей группой общаюсь.

— Нет, я не это имела в виду, — закатила глаза Маша. — Я имела в виду встречи, походы в кино, парки, разговоры. Ты держишься от всех на таком расстоянии, что становится жутко, как я вообще смогла под твои барьеры пробиться.

— Это не так. — Нет, так! Маша словно прочитав мои мысли, посмотрела на меня, приподняв бровь. Маша нравилась мне, я считала её вроде как своей подругой, но всё равно не хотела, чтобы она лезла в мою душу. Я уже давно никого не пускаю туда. И сомневаюсь, что когда-нибудь еще раз впущу кого-то в свою жизнь. — Знаешь, у меня сейчас нет на это времени, — сказала я, чтобы уже перевести тему. — Мне нужно бежать, увидимся завтра.

Я не дождалась ответа Маши, а просто побежала в сторону парковки к своей машине.

Маша права — я очень асоциальный человек. В первую неделю, когда все общались, знакомились, я держалась от всего этого в стороне. Почти ни с кем не говорила. Иной раз люди забывали, что я с ними училась. Уже вскоре люди разбились на группки, создали общую беседу, начали создавать свои маленькие беседы в соцсетях. А я была просто обособлена от всех, потому что пришла сюда для того, чтобы учиться. Я не искала друзей, приятелей и подруг. Не искала тех, с кем буду обсуждать парней. Не хотела сплетничать о чём-то. Мне не нужны были пустые разговоры про косметику, шмотки или что-то в этом роде.

Боже, Котова, звучишь, как лицемерная сука. Хотя может быть, я такой и была на самом деле? Но в своей жизни я уже очень много раз доверяла людям. И потом теряла их. Снова и снова. Проще сразу держаться от людей подальше. В таком случае, когда они уйдут из твоей жизни, а они обязательно уйдут, ты просто не будешь испытывать боли. Получается, что я просто защищаю себя от боли потери на опережение. Это делает меня сукой? Вполне возможно. Хотя почему?

Дружба с Машей была случайностью. Она опоздала на лекцию, аудитория была забита, а я сидела одна. Она села рядом и попросила потом переслать ей лекции в ВК. Я сделала это. А потом как-то мы начали общаться по учёбе. Она спрашивала, задано ли что-то, я спрашивала, понимали она это. Мы поладили. Я не могу назвать это дружбой в обычном смысле. Но мы ладили, общались. Меня это устраивало.

Я припарковалась возле дома и пошла в сторону дома. Скорее бы оказаться в кровати. День был слишком длинным.

Зайдя в лифт, я уже нажала на свой этаж, когда услышала крик:

— Придержите лифт! — Чёрт, если бы я смогла распознать этот голос, я бы в жизни не нажала на кнопку. Но я была такая уставшая, а в голове уже представляла, как лягу поспать, что не обратила внимание на то, что я а)знаю обладателя этого голоса и б)на дух его не переношу. — Какие люди! Привет, котёнок.

Я закатила глаза, когда Артём зашёл в лифт.

Артём был… ох, тут можно целый список составлять. Придурком, бабником, самовлюблённым кретином, бараном. Но это если выделять главное. А если основное, то Артём Никитин был моим одногруппником. Он был главным красавчиком нашего курса. Хотелось бы сказать, что только нашего факультета, но я знаю, что он уже многих девушек успел покорить с разных факультетов и даже курсов. Мы не поладили с ним с самого первого дня в универе, когда он бросил сумку на парту, за которой я сидела и сказал:

— Милая, ты же не против пересесть?

Многие считали, что я была зашуганным серым червём. Но это было не так. Я просто была спокойная и не любила чрезмерное общение. Постоять за себя я могу.

— Против.

Нужно было видеть лицо Артёма в тот момент. Он был красавчик, умник, душа любой компании и его папаша был крутым бизнесменом, поэтому Артём привык получать всё, что он захочет. По его лицу было видно, что еще никто и никогда не смел отказывать ему.

— Что? — Нахмурился тогда Артём.

— Ты спросил. Я ответила. Могу повторить. Да, я против, не буду пересаживаться.

Он хотел что-то сказать. Всё его лицо говорило, что он не собирается просто так отпускать это. Он не привык получать отказы. Но он так опешил от одной мысли, что кто-то ему может отказать. К тому же, это была такая мелочь, как место в аудитории. Поэтому здравый смысл взял вверх и он просто ушёл тогда. Но Артём не забыл. С того чёртова дня он всячески пытался задеть меня. Подшучивал надо мной в общей беседе, постоянно перебивал меня, когда преподаватели спрашивали, спорил, когда мы должны были высказывать мнение. И это его дурацкое прозвище. Котёнок! Он всего раз так назвал меня, а я не смогла смолчать и попросила, чтобы он больше не делал этого. С тех пор Артём постоянно называл меня Котёнок и высмеивал это еще больше.

Всю ситуацию ухудшало то, что Артём жил со мной в одном доме.

Я игнорировала Артёма, когда он зашёл в лифт и улыбнулся мне этой своей чёртовой улыбкой, которая сводила с ума всех в универе. Девочек, парней и даже преподавателей. Его любили все. А я не могла с ним и минуты в лифте выдержать.

— Что нового сегодня произошло, Котёнок? — Спросил Артём. А у меня чуть не начал дёргаться глаз. — Семёнова опять выгнали со статистики? Котёнок, ну не молчи. Ты же знаешь, как я люблю говорить с тобой.

Сукин сын! Это он год назад заявил, что я настолько скучная и заурядная личность, что лучше себе руки переломать, чем хотя бы десять минут со мной поговорить.

Мы уже были на третьем, мне нужен шестой. Лифт, быстрее, прошу!

Я закрыла глаза, надеясь, что вот сейчас уже он остановится и я смогу выйти. И лифт действительно остановился. Покачнулся так, что я чуть не упала, после чего остановился и свет вырубился. Вот же дерьмо!

— Какого?.. — начал Артём. Зажглось аварийное освещение, в свете которого всё выглядело очень жутким. Он начал нажимать на кнопку экстренного вызова. — Эй! Меня кто-нибудь слышит? Мы застряли в лифте!

Нет, нет, нет! Мы не застряли в лифте. Он просто чуть сбоит. Он сейчас поедет. Вот сейчас! Мы не застряли, не застряли. Всё хорошо.

— Чёрт, опять этого алкаша где-то носит. — Вздохнул Артём.

Я почти не слышала. Голова начала кружиться, а всё вокруг меня, словно вращалось. Нужно взять себя в руки.

— Вика? — Спросил меня Артём. Или не спросил. Не знаю, потому что перед глазами уже потемнело, голова словно налилась свинцом, а лёгкие будто были сжаты в тески. Я не могла дышать. Я не могла дышать! — С тобой всё хорошо? — Нет! Со мной было не всё хорошо. — Вик, сделай глубокий вдох и попытайся успокоиться.

Артём идиот! Неужели он думает, что это так просто? Я пыталась сказать своей голове успокоиться, пыталась приказать лёгким нормально функционировать, а сознанию взять себя в руки. Но у меня ничего не получалось. Мне казалось, что стенки лифта начали сужаться, красный свет бил в глаза, от чего всё стало казаться еще ужаснее. Я умру. В девятнадцать лет. Толком ничего не попробовав в своей жизни, я умру в дурацком лифте рядом с человеком, которого на дух не переношу. А с утра главной моим главным страхом было, что меня спросят на макроэкономике.

Я почувствовала, как что-то сильное обвило меня и прижало к себе.

— Дыши, — прошептал он, прижавшись губами к моему уху. — Просто дыши. Я здесь.

И я смогла. У меня получилось сделать глубокий вдох, после чего я медленно выдохнула. И пространство вокруг меня перестало сжиматься.

— Артём, — позвала я его через какое-то время, когда смогла спокойно дышать.

— Что?

— Ты можешь отпустить меня.

— Больше никаких приступов паники?

— Со мной всё хорошо.

— Уверена?

— Да.

Руки Артёма перестали обнимать меня и он отошёл на пару шагов. Без него мне стало как-то не по себе и на секунду я забоялась, что приступы паники снова вернуться. Но потом я заставила себя взять себя в руки и успокоиться. Мне не нужно, чтобы кто-то обнимал меня, чтобы я была спокойна. Мне не пять лет. А это чёртов Артём Никитин. От его объятий можно идиотизмом заразиться.

— У тебя клаустрофобия? — Спросил Артём через какое-то время.

— Нет… — чёртов предательский голос дрогнул и был слишком тихим. Я откашлялась и вновь приказала себе собраться. — Нет, — уже лучше. — Я просто испугалась… и немного запаниковала.

Некоторое время мы молчали. Артём достал свой телефон, а я всё еще пыталась взять себя в руки. Через какое-то время в голове начало проясняться, дыхание успокоилось, а пространство перестало вращаться.

— У тебя есть сигнал? — Спросил Артём. Я достала свой телефон и проверила, но связи не было, так что я покачала головой. — Вот дерьмо, — сказал Артём, а потом облокотился на противоположную от меня стену. — Неизвестно, когда Иваныч придёт. Так что остаётся просто ждать помощи.

— И ты предлагаешь просто сидеть здесь?

— Могу станцевать. — Усмехнулся Артём. Чёрт, я понимала, что мы ничего не сможем сделать и что нам остаётся только ждать помощи. Но недавний приступ паники всё еще давал свои отголоски, поэтому я была несколько раздражительной. — У тебя сейчас опять будет приступ паники? У тебя такое паникующее лицо. Могу опять обнять. — Улыбнулся мне Артём и расставил руки в стороны.

— Ты… ты вовсе не смешной, ты же знаешь это?! Ты всегда шутишь и думаешь, что все вокруг прям в восторге от твоего юмора, восславляют тебя. Но половина из того, что ты говоришь, ни капли не смешная, а очень глупая. А вторая половина безумно обидная. И самое худшее в том, что ты осознаёшь, что обижаешь людей. И тебе от этого, словно становится лучше. Мы застряли в лифте, и можем просидеть тут чёрт знает сколько, а тебе смешно, тебя это прикалывает.

— Ты думаешь, мне весело от этой ситуации? — Вышел из себя Артём. — Через сорок минут ко мне должна прийти девушка, а я торчу здесь. С тобой. Ты наверное и не знаешь, что такое свидания, встречи с друзьями. Что такое вообще друзья. В твоём мире есть ты. Ты и только ты.

— Ты ничего обо мне не знаешь.

— Ровно как и ты обо мне. Но тем не менее уверена, что у тебя есть хоть какое-то право судить меня.

Мы оба замолчали и отвернулись друг от друга. Я чувствовала себя такой дурой. Сначала приступ паники, потом начала высказывать Артёму всё, что думала. Обидела его. Не смотря на то, что меня не сильно заботило это, но я всё же чувствовала небольшую вину за обидные слова.

— Прости, — тихо сказала я. — Мне не следовало этого говорить.

— И мне тоже, — Артём начал сползать по стене и сел напротив меня, опустив руки на колени. — Знаешь, это далеко не секрет, что мы недолюбливаем друг друга…

— Да что ты? — Усмехнулась я.

— Боже, Котёнок, ты что пошутила? — Я лишь закатила глаза. Это всё еще Артём, я всё еще ненавижу его и не собираюсь шутить и смеяться с ним. — В общем, я клоню к тому, что мы застряли в этой душной коробочке и неизвестно сколько тут просидим, поэтому предлагаю на время заключить мир.

Звучало это конечно более чем странно. Но мы могли просидеть тут как две минуты, так и два часа. И будет ужасно, если два часа мы будем испепелять друг друга яростными взглядами или кричать друг на друга. Уверена, что такой расклад закончится для меня слезами и еще одним приступом паники.

— Хорошо.

— Друзья?

— Ни за что! — Быстро говорю я. — Просто коллеги по несчастью, которые недолюбливают друг друга, но застряли в двух квадратных метрах, поэтому вынуждены терпеть друг друга.

— Хм, — задумчиво протянул Артём.

— Тогда может правила?

— Правила — это хорошо. — Я люблю правила в отличие от многих. Кто-то думает, что они ограничивают, а мне кажется, что правила задают нужный вектор. — Первое: никаких глупых шуток.

— Так, стоп! Как понять, что шутка глупая?

— Если она твоя, то сто процентов глупая.

— Тогда сразу второе правило. Никаких оскорблений.

— Поддерживаю!

— Правило три: никто не умничает.

— Может быть, заключительным правилом будет: никто не говорит? — Я знала, что в конечном итоге один из нас неосознанно скажет что-то, что обидит второго. И тогда даже две минуты в этом лифте превратятся в насущный ад.

— Ни за что. Как можно провести так много времени в сплошной тишине?

Легко! Тишина и одиночество окружало меня. Более того, в одном разговоре с Артёмом я уже перевыполнила норму по сказанным словам.

— Ладно, — вздохнула я. — Итого: никаких глупых шуток, никаких оскорблений, никто не умничает. Это всё?

— Нельзя просто игнорировать своего оппонента, если он задал прямой вопрос или что-либо сказал.

— В ком-то проснулся юрист.

— Ну, наше образование как-то должно себя оправдывать. — Улыбнулся Артём, а я улыбнулась в ответ. Какого чёрта, Вика? Соберись! Объявить перемирие это не значит теперь улыбаться его шуткам. Я достала телефон и осознала, что прошло всего двенадцать минут. Дерьмо. Мне казалось, что мы сидим тут уже по меньшей мере час и нас уже должны вытаскивать.

Тишину, в которую мы погрузились, вдруг нарушил мой чёртов живот, громко заурчав. Чтоб тебя! Было уже почти пять вечера, а последний раз я ела с утра. Если нас не вытащат в ближайшее время, то мы проведёт чёрт знает сколько времени, слушая арию, которую устроит мой желудок.

— Если хочешь, у меня тут есть… — начал Артём, заглядывая в пакет, который был у него, когда он зашёл в лифт. — Помидоры чери, сыр, клубника, крекеры, виноград. Курица, но она сырая. И две бутылки шампанского.

— Как ты можешь этим питаться?

— Повторяю, у меня должно было быть свидание, — сказал Артём, а я закатила глаза. Весь универ был наполнен рассказами о его личной жизни. Я не особо ими интересовалась, но даже когда пытаешься обосабливаться от такой ерунды, как количество девушек Артёма Никитина. Он начал доставать из пакета продукты, а я села напротив.

— У меня есть нож, — я начала капаться в сумке и достала швейцарский ножик. Артём взял его у меня и усмехнулся. — Ну, а что? Ты слышал, что в нашем районе двух девушек изнасиловали? Сейчас быстро темнеет, а я одна хожу. Так что нужно себя как-то защищать.

— Чисто теоретически, — сказал Артём, пока разрезал сыр навесу и раскладывал его на салфетку, которую я дала ему. Не удержавшись, я начала подъедать помидоры и крекеры. — Вот ты будешь возвращаться домой, на тебя нападут. Что ты будешь делать?

— Что? — Спросила я с набитым ртом.

— Ты сейчас минуту капалась, чтобы его найти, я уверен, еще бы минут пять пыталась открыть. Ты попросишь маньяка подождать пять минуток, чтобы ты могла защищаться?

Пфф! Артёму было этого не понять. Он был высоким, подкаченным и спортивным. Во-первых, на него не стали бы нападать с целью изнасиловать. В какой вселенной вы видели, чтобы кто-то решил изнасиловать мужика? Девушки более слабые, поэтому с ними проще реализовать своё мужское начало. Во-вторых, если бы нашёлся бессмертный, который бы напал на Артёма, тот бы своего обидчика в два удара уложил. Я видела один раз, как Артём дрался. На первом курсе он начал встречаться с девушкой, но не знал, что у неё был парень (или знал и просто наплевал. Я склоняюсь к этой версии), а тот прознал про них и пришёл бить Артёму морду. Тот в один удар уложил противника на лопатки.

Артём считал, что для всех жизнь простая. Потому что она проста и легка для него. Но он никогда даже не пытался посмотреть на мир глазами других людей, чтобы хоть немного понять их.

— Между прочим, это не смешно, — сказала я, продолжая набивать себе рот крекерами. — Ты говоришь про это так легко, потому что мужчинам не понять, что для женщины значит насилие.

— Ты сталкивалась с этим? — Первый раз Артём обращался ко мне так. Без насмешек, ухмылок и подколов. Он выглядел очень серьёзно, словно это его действительно беспокоило. От такого взгляда Артёма меня даже мороз пробил по коже.

— Нет, — покачала я головой. Что ударило мне в голову в этот момент? Не знаю. Стресс, усталость или тот факт, что Артём оказался не самым плохим собеседником. Но почему-то я решила продолжить. — Папа бил меня иногда, после того как мама ушла. Он тогда был не в лучшем… состоянии, — слова давались так трудно. Но что-то внутри меня, словно орало, что я должна продолжить. — Он не сильно избивал меня, но иногда мог ударить. Папа быстро взял себя в руки, извинялся за все разы. Но… всё… всё, что было в моём детстве оставило между нами достаточно большую пропасть, которую мы не можем преодолеть.

Я опустила взгляд и начала крутить в руках одинокую помидорку. Боже, о чём я думала? Зачем я рассказала это Артёму? Маленькое перемирие не значит, что ему станет интересно всё дерьмо, которое было у меня в жизни. Я ведь никогда и никому это не рассказывала. Да я людям в принципе о себе не любила рассказывать. Но во всей этой обстановке было что-то такое, что заставляло меня говорить с Артёмом.

Продолжая крутить, маленький овощ в руке, я увидела, как Артём протянул руку к моим ладоням и несильно сжал мою руку. В этом жесте не было ничего особенного, но внутри меня разлилось какое-то приятное тепло, которое начало перекрывать все те негативные эмоции, которые я понемногу начала выпускать наружу.

— Тебе нужно выпить, — сказал Артём и потянулся к шампанскому. — И это не обсуждается, Котёнок.

Напиться в лифте в компании Артёма Никитина? Если бы с утра кто-то мне сказал об этом, я бы даже слушать не стала, так как мой мозг не фиксирует информацию, в которой присутствует это имя.

Артём открыл сразу две бутылки и передал одну мне.

— Бутылка на одного? А это не много?

— Брось, это же просто шипучка. Даже алкоголем не считается.

Это для Артёма просто шипучка. А для утомлённого пятидесяти килограммового организма, который последний раз пил год назад стакан пива, это сто процентная гарантия проблем.

Я взяла шампанское, Артём чокнулся со мной донышком бутылки и сделал несколько глотков. Я всего пару раз пила шампанское и мне не особо понравилось. Алкоголь вообще был не моей темой. Вино слишком кислое, от пива изжога, шампанское слишком газированное, коктейли слишком сладкие и приторные, а всё остальное слишком крепкое. Но это шампанское было в меру сладкое и газики приятно щекотали во рту, а не делали так, что хочется рыгать.

— Почему так вышло, что ты ни с кем не общаешься? — Спросил Артём через какое-то время. Я продолжила поедать его запасы. Помидоры уже закончились, сыра осталось всего пару кусочков, крекеры тоже были на исходе. — Эй, помни про правила, Котёнок.

— Может, мы немного изменим их? Если вопрос или утверждение считается неуместным или глупым, на него можно не отвечать.

— В таком случае, ты бы не ответила ни на один мой вопрос. — Усмехнулся Артём, а я опять не смогла сдержаться и улыбнулась ему в ответ. Это алкоголь! Это всё алкоголь. Слишком я что-то насела на эту бутылку.

— Туше!

— И всё же? — Не отступал Артём.

— Я общаюсь с людьми.

— По учёбе. Всё твоё общение сводится исключительно к обсуждению каких-то вопросов по учёбе. Ты даже не со всеми говоришь. Почему ты не позволяешь людям узнать тебя. Ты… классная. Но за полтора года создала такой образ, что некоторые даже подойти к тебе боятся, чтобы просто что-то спросить.

— Что? Это неправда! Меня не боятся!

— Ты не в курсе, что нравилась Игорю? Но он так привык к тому, что ты никогда ни с кем не общаешься, что попросту боялся тебя на свидание пригласить.

Игорь друг Артёма. И мне казалось, что все его друзья ненавидят меня точно так же, как он.

— Дело не в том, что мне не нравятся люди в группе, — начала я. Уже не первый раз я перехожу границу и становлюсь слишком откровенной с Артёмом. Но теперь я могу сказать, что это всё алкоголь. Да, это он! Вон уже полбутылки нет. — Люди… они приходят в нашу жизнь, проникают в каждую клеточку, окружают тебя, а потом исчезают. И забирают с собой кусок тебя. А ты остаёшься один в пустом мире, где всё напоминает о людях, которых ты потерял. Ты терпишь раз, два, три. А потом осознаёшь, что этот болезненный процесс можно остановить в самом начале. Если не впускать людей в свою жизнь, то и некому будет из неё уходить.

Сколько раз те, кого я считала семьёй или друзьями покидали меня? Сколько времени мне потребовалось, чтобы понять, что нельзя впускать людей в свой мир? Слишком много. Быть одиночкой это проще. Тебя никто не разочарует, никто не разозлит, никто не подведёт и ты никого не потеряешь.

— Знаешь, что? Хватит! — Сказала я, когда увидела, что Артём уже открыл рот, чтобы что-то сказать. Я не хотела, чтобы он лез дальше мне в душу. — Слишком много вопросов. Пора и тебе начинать быть откровенным.

— Что ж, — улыбнулся Артём. А я начала проклинать себя за то, что в этом лифте было всего метр на метр пространство, и теперь я смогла рассмотреть в мелких деталях лицо, глаза и улыбку Артёма. Понятно, почему столько девушек сходит по нему с ума. — Это резонно. Дерзай, Котёнок.

— Почему ты ненавидишь меня?

— Что? — Опешил Артём. Ха, попался! Теперь он понимает, как трудно, когда тебе задают прямой и достаточно каверзный вопрос.

— В первый день я просто отказалась меняться с тобой местами. И с того дня ты ненавидишь меня. И вечно издеваешься надо мной. Подшучиваешь.

— Ты ведь даже не знаешь, когда мы впервые столкнулись?

— О чём ты?

Я действительно не понимала. Первый раз мы столкнулись первого сентября, когда первому курсу читали вводную лекцию. Потом мы заговорили на третий учебный день. И всё. Через некоторое время я узнала, что Артём живёт в одном со мной доме.

— Папа подарил мне здесь квартиру еще четыре года назад, — начал Артём. — Ты можешь в это не поверить, но я всегда был послушным. Исполнительным. Не косячил. Не создавал проблем. Папа знал, что я ответственный и могу уже в шестнадцать лет жить один. Мой старший брат помогал мне перевозить вещи и обустраиваться. Тогда я увидел тебя в подъезде. Шапка надвинута на лоб, шарф на половину лица, руки в перчатках. Ты прошла мимо, а я подумал: «Чёрт, я обязан познакомиться с этой девушкой». Я поздоровался, но ты прошла мимо, даже не взглянув на меня. Я много раз с тобой здоровался, спрашивал, как дела, но ты всегда пробегала мимо, даже не посмотрев в мою сторону. А когда я пришёл в универ и увидел тебя, думал, что ты начнёшь замечать меня. Но ты даже не обратила внимания. В очередной раз. Всегда такая гордая и отстранённая. Шутки и стёб это всё попытка вывести тебя хоть на какие-то эмоции.

Я даже не знала, что жила с Артёмом в одном доме, пока не встретила его в универе. Я уже давно привыкла мало внимания обращать на других людей. И парней тоже. Может быть, будь на моём месте любая другая девушка, она бы не просто в тот день поздоровалась с Артёмом, но и попыталась подружиться. Хотя кого я обманываю? Нормальная девушка на моём месте во всю стала бы флиртовать с Артёмом. Я же даже не обратила внимания на то, как красивый парень сказал мне «привет».

— Прости, — тихо сказала я. — Просто… я постоянно хожу в наушниках… так что не всегда слышу что-то… это было не из-за какой-то личной неприязни…

— Эй, — Артём улыбнулся мне и толкнул мою ногу своей. Мы сидели друг напротив друга и наши ноги касались. Слишком близко, а после бутылки шампанского еще и слишком интимно для меня. — Забей.

Некоторое время мы молчали. Я допила шампанское и теперь доедала клубнику Артёма. В голове была настоящая каша мыслей, которые проносились с ошеломительной скоростью. Но я никак не могла их упорядочить. Слишком откровенный разговор. Слишком сильно я запустила Артёма в свою душу. Так не должно быть. Я нарушила своё главное правило.

— Знаешь, — нарушил тишину Артём. — Я рад, что мы тут застряли.

Я была такой уставшей и захмелевшей от алкоголя и разговора с ним, что могла просто смотреть на него и ждать, что он сам всё пояснит.

— У нас двоих появился шанс узнать друг друга.

Совсем немного. Мы оба совсем немного открылись друг друга. Но этого хватило, чтобы понять, как сильно мы оба заблуждались в отношении друг друга. Мы позволили поддаться предрассудкам и предубеждениям. И вместо того, чтобы составить правильное мнение о человеке, опираясь на правду, мы пошли лишь за образом, который сами себе составили.

— Кто-то пьяный. — Усмехнулся Артём.

— Я говорила вслух?

— Ага.

— Прости.

Я смотрела на Артёма и часть меня была так благодарна за эту ситуацию. Я уже много лет не позволяла себе быть с кем-то откровенной. Отвечала односложно и отстранённо. Здорово было наконец-то поговорить с кем-то, немного приоткрыть барьеры и впустить кого-то за них. Но другая моя часть была в ярости. Зачем? Зачем я снова пытаюсь найти себе друга? В чём смысл? К тому же, это всё еще Артём. Парень, который постоянно меняет девушек и даже не вспоминает их.

Артём смотрел на меня. Я на него. Наши ноги соприкасались и я поняла, что Артём держал мою руку в своей, поглаживая костяшки пальцев. Это ощущалось так естественно и правильно. И эта тишина не давила. Мы будто сказали друг другу и так больше, чем было нужно.

— Эй, там! — Услышали мы из микрофона и оба вздрогнули. Я сразу отдёрнула руку и отодвинулась от Артёма, словно он был ядовитым. — Вы в лифте застряли? Алё?!

— Да, — быстро вскочил Артём. — Где вы ходите? Мы тут почти три часа сидим.

Ого! Странно, но после первых нескольких минут, я даже не обращала внимание, сколько прошло времени. Оно просто текло и текло своим чередом.

— Сейчас, сейчас!

Голос стих, а я попыталась встать, но у меня это никак не получалось. Дерьмо! Вот тебе и просто шипучка.

— Эй, давай помогу, Котёнок, — я почувствовала руки Артёма, а потом он осторожно приподнял меня, прижав к себе, потому что я никак не могла нормально устоять на ногах. — Ты в порядке? Голова не сильно кружится? — Заботливо спросил Артём, прижимая мене к себе. Чёрт, он оказывается был таким красивым. Почему я никогда до этого не смотрела на него? Он казался мне всегда достаточно посредственным. Но теперь я поняла, что Артём с его высокими скулами, прямым носом и этой красивой ямочкой на правой щеке, когда он улыбался… проклятье, она могла бы свести с ума… о чём я думаю? — Котёнок?

А потом я просто поцеловала его. Подалась вперед и прижалась своими губами к его губам. До этого я еще не целовалась, поэтому не знала, что делать. Я думала, что Артём оттолкнёт меня, но вместо этого он притянул меня ближе и полностью перехватил инициативу на себя. Его сильные руки прижали меня к себе и, боже мой, это ощущалось настолько прекрасно и волшебно. Мне казалось, что эти крепкие объятия могут защитить меня от всего мира. От всех проблем. А этот поцелуй может вознести меня на небеса.

Мне казалось, что я могу сейчас взлететь. Что каждая часть моего тела стала невесома. И каждая часть, каждая клеточка, всё моё существо тянулось к Артёму. Если вначале какие-то отголоски моего разума продолжали говорить, что это всё еще Артём, что это всего один разговор в лифте, что мы оба под действием алкоголя, что мне нужно собраться с мыслями и перестать делать эту гигантскую, то, как только рука Артёма поднялась к моей шее, прижимая меня ближе к себе, всё ушло.

Неожиданно лифт покачнулся. Я бы упала, но сильные руки Артёма удержали меня, прижав сильнее к себе. Я засмеялась, уткнувшись ему в грудь. Моё лицо уже горело от стыда. Что я творила? Сходила с ума это точно.

Как только двери лифта открыли, я схватила с пола свою сумку и выбежала.