Одиннадцатый час (Фбр-триллер, №7)

Он чуть не умер из-за нее.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ

ЧИКАГО

Она слышала, как он открыл входную дверь, вошёл в большой холл и на мгновение остановился, чтобы повесить пальто. Она слышала, как он бормотал что-то про себя о каком-то спонсоре. Когда он вошёл в гостиную, где она сидела в одном из элегантных кресел из светло-коричневой кожи, его лицо замерло, а затем озарилось.

«Никола, какой чудесный сюрприз. Я собирался позвонить тебе, как только снял пальто. Ты растопила камин, это хорошо. На улице очень холодно».

Она медленно поднялась и постояла, глядя на него, гадая, что у него на уме, о чем он на самом деле думает, когда смотрит на нее.

«Что случилось? Боже, что-то ещё с тобой случилось? Никто мне ничего не сказал, никто…»

«Нет, больше ничего не произошло. На самом деле, я получил письмо от твоей бывшей жены, в котором она предупреждала, что ты пытаешься меня убить, потому что считаешь, что я сплю с Эллиотом Бенсоном».

«От кого? Ты получила письмо от Клео?»

«Верно. Она написала мне, что ты считаешь, что я сплю с Эллиотом Бенсоном, и что ты тоже считаешь, что она с ним спала».

«Конечно, ты с ним не спишь. Боже мой, Никола, ты даже со мной не спишь. К тому же, он тебе в отцы годится».

«Ты тоже».

«Не говори так. Мне далеко до этого возраста. Ты же знаешь, я уже несколько месяцев хотела с тобой переспать, но ты меня оттолкнул, а теперь и вовсе отдаляешься».

«Да, я это сделал, но это не главное, Джон».

«Да, согласен. Что за чушь про письмо от Клео? Это невозможно, ты же знаешь. Она давно ушла, и не с Эллиотом Бенсоном, ради всего святого, а с Тодом Гэмболом, этим мерзавцем, которому я доверял восемь долгих лет.

Что, черт возьми, это такое?»

«Я получил письмо совсем недавно. Она предупредила меня, что ты попытаешься убить меня, как и её. Она велела мне бежать, как и она. Я тоже хочу знать, что всё это значит, Джон. Она выдвигает серьёзные обвинения. Она написала о предполагаемой случайной смерти твоей матери и смерти твоей возлюбленной со времён колледжа — обе произошли в автокатастрофах. Её звали Мелисса».

Его лицо вспыхнуло от гнева, но когда он заговорил, голос его был спокоен, как у рассудительного, отзывчивого лидера, успокаивающего избирателя, как у непревзойденного политика. «Это чушь. Нелепая чушь. Не знаю, кто написал тебе письмо, обвиняя меня во всём этом, но это была не Клео. Её нет уже три года, от неё ни слова. Ради бога, ей незачем тебе писать. Насколько я помню, ты ей даже не нравился. Думаю, она ревновала…

потому что, по правде говоря, даже тогда я считал тебя замечательным.

Не поймите меня неправильно. Я любил Клео, очень любил её, но я считал тебя умной, такой энергичной и энтузиастичной.

Она не собиралась туда идти. Да, подумала она, в те времена она, наверное, вылизала бы ему ботинки, если бы он этого хотел. Она сказала: «Джон, я могла бы счесть это письмо чудачеством, но это было нечто большее».

«О чем ты, черт возьми, говоришь?»

«Она включила несколько страниц из вашего дневника».

«Мой дневник? Зачем ей это?»

«Она сказала, что однажды случайно нашла его в сейфе вашей библиотеки. Она прочла его, прочла ваше признание об убийстве Мелиссы. Оно здесь, Джон, написано вашим почерком. Сколько женщин вы убили?»

Он стоял неподвижно, как кочерга, всего в трёх футах позади неё, достаточно близко, чтобы схватиться за него и защититься, если понадобится. Он медленно проговорил, его зрачки расширились: «Не понимаю, о чём ты, Никола. У меня есть дневник, но писать такое? Что, шутки ради? Это же абсурд. Нет, погоди. Это Альбия тебя подговорила?»

«О нет, Джон, это не шутка. И Альбии тоже нет. Нет, не подходи ко мне ближе.

Ни шагу. Видишь это? — Она помахала ему тремя листками бумаги.

«Это письмо Клео мне и две страницы, которые она скопировала из твоего дневника. Это письмо от женщины, которую я знал, когда только начал работать над твоей предвыборной кампанией, женщины, которая мне очень нравилась. Когда она тебя бросила, я, как и весь мир, думал, что ты был убит горем, но она говорит мне, что бежала, спасая свою жизнь. Я помню, как все тебя жалели. Нет, держись подальше, Джон!»

Он не отрывал взгляда от страниц, которые она держала. Она видела, как сильно он хотел эти страницы, как сильно хотел. Он сказал: «Да, Клео бросила меня, ты знала это, Никола.

Если вы покажете мне письмо, покажете мне эти дурацкие страницы из дневника, я смогу доказать, что оно даже не от Клео. Серьёзно, это совершенно невозможно.

«Не понимаю, почему это невозможно. И да, на самом деле, это от Клео. Я знаю её почерк. Видит Бог, я читала её записки, когда была волонтёром. Она писала, что ты не только пытался убить её — именно поэтому она и сбежала, из-за дневника, — но и пытаешься убить меня, потому что считаешь, что я сплю с Эллиотом Бенсоном.

«Джон, еще раз, сколько женщин ты убил?»

«Ради бога, Никола. Это письмо тебе написал кто-то другой, кто-то, кто скопировал её почерк, кто-то, кто ненавидит меня и хочет нас уничтожить.

Кто-то выдумал эти страницы дневника. Не допусти этого, Никола. Дай мне взглянуть на это письмо. Отдай его мне.

Никола отступила на шаг. Она почти прижалась к камину. Она почувствовала спиной жар пламени. Она сказала: «Клео написала, что не хочет моей смерти. Она написала, что я должна бежать, как и она. Она…»

тоже не хотел умирать».

«Это просто нелепо». Он выглядел ошеломлённым, словно не мог понять, что она говорит, и всё это время смотрел на страницы в её руке. «Дай-ка мне взглянуть на это чёртово письмо».

«Нет, ты уничтожишь его вместе со страницами дневника. Я не могу тебе этого позволить».

«Ладно, ладно. Послушай меня. Я никого не убивал – ни свою мать, ни Мелиссу, вообще никого. Это просто безумие». Он всё ещё смотрел на эти листы бумаги, его зрачки – острые чёрные точки света, его лицо – белое, как его безупречно выстиранная рубашка. «Ты должен показать мне это письмо. Оно не может быть от Клео. Она любила меня, она бы не сказала таких вещей».

«Она ушла, потому что ты хотел её убить, и потому что она поняла, что ты обезумел от ревности. Ты считал, что она тебе неверна».

«Она бросила меня ради Тода Гэмбола, все это знают. Слушай, Никола, давай сядем и обсудим всё. Мы можем начать с самого начала. Мы можем всё уладить. Я люблю тебя».

«Я пойду в полицию, Джон. Наверное, я хотел предъявить тебе письмо и выслушать, что ты скажешь. Я очень надеялся, что поверю тебе…»

«Черт возьми, тогда послушай меня», — сказал он, но все еще не отрывал взгляда от письма.

Дайте мне шанс. Я не имел никакого отношения к смерти матери. Мне было шестнадцать, ради всего святого. Она была алкоголичкой, Никола, и тогда было решено, что она съехала с дороги на своей машине, потому что была пьяна. Что касается Мелиссы, ей-богу, я любил её, и она спала с Эллиотом — этот ублюдок всегда хотел того же, что и я, — но я её не убивал. Я просто порвал с ней. Это была чёртова случайность, так и должно было быть. Письмо и дневник — это наверняка подделка. Дай мне письмо, Никола, позволь мне его изучить.

«Нет. Я, пожалуй, передам это в полицию, пусть они разбираются».

«Это разрушило бы меня в политическом плане, Никола, ты должен это знать. Ты настолько меня презираешь, что хочешь, чтобы я ушел из Сената?

Тратить дни напролёт на прессу? Я же ничего не сделал, чёрт возьми!

Нельзя же просто прочитать письмо, какие-то дурацкие страницы из выдуманного журнала, бог знает от кого, и решить, что я убийца, обвинить меня в убийстве собственной матери? Мне было всего шестнадцать! Мальчик не убивает свою мать!

Она очень тихо сказала: «Мальчик так и поступит, если он психопат».

«Психопат? Боже мой, Никола, это просто смешно. Послушай меня. Ты же должна понимать, насколько всё это невозможно. Ты не можешь пойти в полицию».

Он выпрямился, став патрицием-джентльменом: высоким, стройным, элегантным, и он был зол, сжав кулаки по бокам. Он перевел взгляд с неё на письмо, страницы которого она всё ещё сжимала в правой руке. Он тихо сказал:

«Ты никуда не уйдешь, глупая маленькая неблагодарная. Посмотри, что я для тебя сделал — Господи, я собирался жениться на тебе, сделать тебя одной из самых желанных женщин Америки. Ты молода, красива, умна,

профессор колледжа, и не левого толка, что было большим облегчением, должен вам сказать.

Если бы ты была рядом со мной, если бы я тебя наставляла, показывала, что делать, у нас бы было практически всё, может быть, даже Белый дом. Что с тобой, Никола?

«Я не хочу умирать, Джон, правда не хочу. Ты что, был за рулём в лыжной маске и пытался меня сбить?»

«Кретин, который написал тебе это письмо, пытается настроить тебя против меня.

Почему ты не можешь в это поверить? Всё это неправда. Тебя чуть не сбил пьяный, и ничего больше.

«А пищевое отравление, Джон? Это тоже был несчастный случай?»

«Конечно! Просто позвони врачу и спроси его ещё раз. Это чёртово письмо не от Клео!»

«Почему нет? Откуда ты так уверен, что Клео мне не писала? Она хочет защитить меня, спасти от тебя. Ты ведь хотел её убить, Джон?

Ты действительно считал, что она тебе изменяет, или это была просто уловка или какая-то больная фантазия?

«Я не болен, Никола», — сказал он дрожащим от ярости голосом. Она вдруг испугалась, очень испугалась. Она сунула руку в карман куртки, нащупала рукоятку пистолета.

«Правда в том, что эта стерва спала с Тодом Гэмболом, моим доверенным старшим помощником, который проработал у меня восемь гребаных лет! У него хватило наглости переспать с моей женой!

Они ходили в мотели днём, когда я был в Вашингтоне, или даже когда был в Чикаго и на встречах. У меня есть квитанции из мотелей. Я здесь обиженный, а не Клео. Чёрт возьми, ты это знал, все это знали. Разве ты не помнишь, как тебе было меня жаль? Ты плакал, я это помню. Что касается Эллиота Бенсона, я не знаю, спала ли она с ним, это неважно. А теперь ты веришь в это безумие только потому, что кто-то, кто меня ненавидит, написал тебе письмо, нацарапал признание. Боже, Никола, это просто глупость.

«Джон, я же тебе говорила. Клео написала, что никогда с тобой не спала, что понятия не имеет, где Тод Гэмбол, но думает, что он, возможно, мёртв».

Он очень тихо сказал: «Никола, почему ты поверила этому письму, если знаешь меня уже четыре года? Я всегда был добр и внимателен к тебе, ко всем вокруг. Ты когда-нибудь видела, как я выхожу из себя? Ты когда-нибудь слышала обо мне что-нибудь хоть отдалённо столь же плохое? Что-нибудь о том, что я когда-то спал с Клео?»

«Тогда почему ты не рассказал мне о своей матери? О своей покойной невесте?»

«Зачем, чёрт возьми, мне это? Это были очень тяжёлые времена для меня, и никого это не касается. Может быть, после свадьбы я бы тебе о них рассказала. Не знаю».

«Это правда, что я всегда чувствовал себя в безопасности рядом с тобой, потому что никто даже не намекал, что ты, как и многие другие мужчины в Конгрессе, гуляешь

на молодых женщин».

Он повернулся к ней, раскинув ладони, и его голос смягчился, стал глубже,

«Пожалуйста, давайте сядем и обсудим это как два человека, которые планируют провести вместе всю оставшуюся жизнь. Всё это недоразумение. Вы вбили себе в голову совершенно неверные идеи. Мы выясним, кто пытался сбить вас в той машине. Это будет какой-то пьяный, вот увидите. Что касается пищевого отравления, то это был несчастный случай. Здесь нет никакого заговора, никакой тайны, кроме того, кто отправил вам это письмо».

«Я понимаю, что если я отнесу эти страницы дневника в полицию, вы и все ваши пиарщики могли бы просто заявить, что я псих, и как это грустно, и все, вероятно, поверили бы. Если бы она прислала мне оригиналы, а не копии, тогда, возможно, у меня был бы шанс, но не с этими».

Она замолчала. Он ничего не сказал.

«Но я больше не хочу тебя видеть».

Без предупреждения он бросился на неё, вытянув руки перед собой, с согнутыми пальцами. О боже! Она выхватила «Смит-энд-Вессон» из кармана, но он уже был на ней, хватая письмо. Он вырвал его у неё из руки и отскочил назад, тяжело дыша. Он смотрел на страницы, прежде чем разорвать каждую из них. Закончив, он скомкал бумагу в комок и бросил его в огонь. Он сказал, и лицо его, и голос были полны торжества: «Вот чего твоё письмо заслуживает».

Его руки всё ещё были сжаты в кулаки, пальцы согнуты внутрь. Она бы очень испугалась, если бы у неё не было пистолета. Она дрожала, когда сказала: «Я ухожу, Джон. Держись от меня подальше».

Ночью она проснулась от какого-то шума. Это был не просто скрип квартиры, не просто те ночные звуки, которые она всегда слышала, лёжа одна в постели и ничего не делая, кроме как прислушиваясь.

Она подумала о письме Клео Ротман, теперь уничтоженном, о машине с выжатым газом, которая мчалась прямо на неё, о пищевом отравлении, которое могло отправить её в могилу. Она подумала о Джоне, который шёл к ней и уничтожал это письмо.

У нее не было ни малейших сомнений в том, что он хотел ее убить.

Но не было никаких доказательств, ни единого намека на что-либо, что можно было бы предъявить полиции.

Она услышала это снова, другой звук, на этот раз похожий на шаги. Нет, она начинала истерить.

Она долго и внимательно слушала, и теперь всё было тихо, но ей всё ещё было страшно. Она подумала, что лучше бы оказалась в кресле стоматолога, чем лежала в темноте и слушала. Во рту пересохло, а сердце билось так громко, что, казалось, его мог услышать любой, кто мог бы отследить стук до неё.

Хватит. Никола встала с кровати, взяла кочергу у маленького камина, включила свет и оглядела каждый уголок своей спальни.

Ничего, никого не было.

Но тут она снова услышала что-то, кто-то или что-то быстро бежит. Она побежала в гостиную, к большим стеклянным дверям, ведущим на балкон. Двери не были заперты, они были приоткрыты.

Она подбежала к перилам и посмотрела вниз на тень: она двигалась.

Затем она почувствовала запах дыма. Она побежала обратно в квартиру и увидела, как из кухни валит дым. Боже, он устроил пожар. Она схватила телефон и набрала 911. Она бросилась на кухню, но увидела, что потушить огонь невозможно. Она успела только натянуть джинсы, туфли и рубашку, схватить сумочку и пальто, и выскочила оттуда, на бегу стуча в двери соседей. Она знала, что он ждёт её внизу, вероятно, прячется в тени между домами напротив, зная, что она выберется живой, ведь она стояла на балконе и смотрела на него сверху вниз.

Она держалась поближе к зданию, прижимаясь к соседям, наблюдала за прибытием пожарных машин, наблюдала за хаосом и эвакуацией всех жильцов. Слава богу, никто не погиб. На самом деле, пострадал только её кондоминиум, а соседний слегка обгорел и пострадал от дыма.

Но ему было всё равно, сгорело ли всё здание. Он просто хотел убедиться, что она мертва. Она слышала, как пожарный сказал начальнику: «Пожар начался. Топливо находится на кухне дома 7Б».

В этот момент она поняла, что сенатор Джон Ротман сжёг её квартиру, или приказал её сжечь, надеясь, что она сгорит вместе с ней. Он хотел её смерти.

Поскольку у нее ничего не осталось, поскольку у нее был только ее кошелек, решить, что делать, было несложно.

Она провела ночь во временном убежище Красного Креста, высматривая, не придёт ли Джон искать её. Она даже назвала им вымышленное имя. На следующее утро волонтёры дали ей одежду. Ночью она решила, что будет делать. Перед тем, как уехать из Чикаго, она воспользовалась своим банкоматом.

карточку, затем разрежьте ее.

Через час она уже направлялась в Сан-Франциско.

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ

ЛОС-АНДЖЕЛЕС

На следующее утро Савич и Шерлок вернулись с кофе и бубликами.

«Обезжиренный сливочный сыр», — сказал Шерлок, доставая пластиковый нож.

«Диллон не допускает повышенного уровня холестерина в своем подразделении».

Савич, изучавший лицо Дейна, сказал: «Мы решили, что вы двое сегодня останетесь дома. Извини, Ник, но Дейн, несомненно, попытается найти негодяев, если только кто-то с твёрдой решимостью не оставит его здесь. Ты готов взяться за эту работу?»

«Да, он сделает то, что ему скажут», — сказала Ник, давая Дэну бублик, намазанный сливочным сыром.

Он откусил один кусочек и позеленел.

«Тебя всё ещё тошнит?» — спросил Шерлок. «Не волнуйся, скоро пройдёт».

«Откуда ты знаешь?» — спросил Дейн, пристально глядя на Шерлока. «Только не говори мне, что ты видел ещё одно огнестрельное ранение?»

«Ну, дело в том, — сказал Шерлок, помолчал, посмотрел на мужа и тут же отвёл взгляд. — Мне как-то раз в руку воткнули нож — очень давно».

«Да, очень давно», — сказал Савич. «Два с половиной года назад».

«Ну, это было до того, как мы поженились, а такое ощущение, будто мы женаты целую вечность». Она широко улыбнулась мужу и сказала Дэну: «Правда, было не очень весело, но через два-три дня я уже снова была на ногах и работала».

«Я думаю, ее тошнило», — сказал Савич голосом, бесстрастным, как палка,

«Потому что врач сделал ей четыре укола в задницу. Помню, я дорожил каждым её криком».

Шерлок откашлялась. «Это ни к чему, лучше всё забыть».

Савич сказал: «Забудь про четыре выстрела в задницу или ножевое ранение?» Он пытался говорить мягко, но Дейн услышал страх в его голосе, страх, от которого он до сих пор не оправился. Он испытывал этот страх за брата в детстве, когда Майкл подвергал себя опасности, чем они оба занимались – играли в футбол, сплавлялись по бурной воде, занимались альпинизмом. Они так много сделали вместе до и во время учёбы в колледже. Потом Майкл поступил в семинарию, а Дейн отправился в Кейс Вестерн, чтобы стать юристом, – то, что он ненавидел до мозга костей. По крайней мере, ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что хочет стать полицейским.

Шерлок сказал: «Ладно, хватит об этом инциденте. У нас есть убийца, который бежит в панике, настолько напуган, что вчера попытался совершить безумный трюк. Он безумен, отчаялся, или и то, и другое. Мы пытаемся выяснить, что Линус…

Вольфингер делал это в течение года после окончания учебы и до того, как он пришел сюда работать и встретился с мистером Бердоком, владельцем Premier Studios».

«И не очень-то везёт», — сказал Савич. «МАКС очень расстроен из-за всего этого. Он пока ничего не может найти — ни кредитной карты, ни места работы, ни покупки автомобиля».

Шерлок сказал: «Поэтому мы решили спросить его напрямую. Что думаешь, Дэн?»

«Почему бы не подойти напрямую?» — спросил Дейн и пожал плечами. «Это даст нам возможность проверить историю, но это не так уж важно. Я начинаю думать, что никто из них не говорит правду».

«По крайней мере, все последовательны», — сказал Савич.

Мобильный телефон Шерлока издал вступительные ноты к заставке «Секретных материалов» .

"Привет?"

«Это Белинда Гейтс. У нас действительно серьёзные проблемы. Возможно».

"Что случилось?"

«Вчера вечером, в девять часов, я смотрел кабельное телевидение. Я увидел Консультант, третий эпизод».

«О нет», сказал Шерлок, «мы в беде».

Три часа спустя детектив полиции Лос-Анджелеса Флинн, чувствуя себя измотанным, сказал группе из десяти человек, собравшихся в номере Дейна в гостинице Holiday Inn: «Программный директор Норман Лидо из KRAM, местного восьмого канала, сказал, что Фрэнк Поли из Premier Studios прислал ему серию и дал разрешение на показ, сообщив, что они отменили шоу, но, возможно, KRAM захочет его продолжить. Серия ему понравилась, и он показал её вчера вечером. Этот кабельный канал охватывает около восьми миллионов человек здесь, в Южной Калифорнии».

«Неужели этот идиот не знал, почему шоу закрыли?» — сказал Дейн. «Весь мир знает».

«Заявляет, что не знал», — сказал Флинн, пожимая плечами. «Конечно, он лжёт во весь голос. Зачем, скажите на милость, хоть кому-то с чувством этики понадобилось выпускать это шоу в эфир?»

Ответ, конечно, был в деньгах, но он повис в воздухе, невысказанный. Вероятно, ему заплатили кучу денег за показ этого эпизода.

Флинн сказал: «Когда я сказал ему, что это во всех новостях, этот придурок ухмыльнулся и заявил, что никогда не смотрит телеканалы, что это сборище бывших. Я сказал ему, что даже такие мелкие каналы, как его, уже раструбили об этом в местных новостях. Придурок просто стоял и делал вид, что удивлён. Было очень близко, но я не ударил его».

«Почему Белинда Гейтс не позвонила мне вчера вечером?» — спросил Шерлок. «Сразу после того, как посмотрела шоу?»

«Мы спросим ее», — сказал Делион.

«Она не знала, что сделал ее муж?»

Делион пожал плечами. «Пока не знаю. Но Шерлок и Савич едут к Поли. Мне не терпится услышать, что он скажет. В зависимости от того, что он скажет, я готов отправить его в тюрьму или устроить засаду посреди бульвара Пико в час пик».

«По крайней мере, пока не было сообщений об убийствах, подобных тем, что были совершены в третьем эпизоде», — сказал Флинн.

«Пожалуй, отсутствие новостей — это хорошие новости», — сказал Савич. «Когда мы говорили с Поли по телефону, он утверждал, что ничего об этом не знал и никому не давал копию ни одной серии. Мы собираемся снова с ним встретиться, и с Белиндой тоже. Делион подумала, что Шерлоку лучше всего с ней. Дэйн, оставайся в постели и постарайся поправиться. Ник, не попадайся на глаза; пресса будет рыскать по всей студии».

«Нет», — сказал Дэйн. «Я в порядке, правда. Я хочу пойти с тобой к Поли».

Он помолчал немного, а затем сказал: «Мне действительно нужно это сделать, Савич».

Помолчав, Савич сказал: «Хорошо, Дейн. Мы заберём тебя минут через пятнадцать. Но, думаю, вам, ребята, больше не стоит появляться в Лос-Анджелесе. Слишком много внимания СМИ, и я бы предпочёл не рисковать безопасностью Ника. Или твоей», — добавил Савич, глядя на руку Дейна.

Ник просто посмотрел на него и сказал: «Я соберу твою одежду, пока ты примешь душ».

"Спасибо."

«Береги руку».

Фрэнк Поли стоял посреди своего кабинета, опустив руки по швам, и без предисловий обратился к четырём людям, которых только что провели в его кабинет: «Как я уже говорил вам пару часов назад, я не отправлял этот чёртов эпизод в KRAM. Я даже не знаю тамошнего руководителя программы».

Я никогда не слышал о Нормане Лидо. Очевидно, кто-то заполучил запись — может быть, убийца, а может, и нет — и отправил её от моего имени, чтобы запутать ситуацию, заставить вас думать, что это сделал я. Но я этого не делал. Есть такая мелочь, как ответственность, знаете ли, и студию засудят, если будет ещё больше убийств. Господи, я бы никогда так не сделал. Это безумие.

Шерлок спросил: «Почему ты не смотрел телевизор с Белиндой вчера вечером?»

«Что? О, я играл в покер с ребятами в Малибу. Это еженедельная игра. Нас было пятеро. Можете посмотреть».

Савич махнул рукой в сторону длинного серого дивана. «Садитесь, мистер Поли». Он жестом пригласил Шерлока, Дейна и Ника тоже сесть. «Агента Карвера подстрелили вчера, так что ему нужно успокоиться. Вероятно, убийца пытался убить Ника».

Поли молча смотрел на Дэна, затем на Ника. Он медленно, с совершенно растерянным видом, произнёс: «Я просто ничего не понимаю. Это бессмыслица».

Все это просто безумие».

«Начинаю с тобой соглашаться», — сказал Дейн. Он снова чувствовал себя немного зелёным. Рука пульсировала, тупой укус никак не проходил. Он подпер правую руку локтем, откинулся на спинку удобного серого кожаного кресла и замер совершенно неподвижно.

Рука Ника зависла, а затем слегка коснулась его руки.

«Мистер Поли, — сказал Шерлок, — помогите нам разобраться с этим, пожалуйста. Когда вы вчера вечером вернулись домой после игры в покер, Белинда рассказывала вам о шоу?»

Поли посмотрел на свои ногти, затем на кисточки на итальянских туфлях. «Я не был дома вчера вечером».

«О?» — спросил Савич. «Куда ты ходил?»

«Мы играли в покер до поздней ночи, и я слишком много выпил. Я остался ночевать у Джимбо».

Савич поднял тёмную бровь. «Джимбо?»

«Это Джеймс Эллиот Крофт».

«Актёр?» — спросил Ник.

«Да. А ещё он никудышный игрок в покер. Я выиграл у него триста баксов».

Савич спросил, приподняв бровь еще выше: «И он все равно позволил тебе остаться?»

Поли сказал: «Эй, это действительно большой дом. Я тихий пьяница и никогда никого не беспокою».

Шерлок сказал, не нарушая ритма, который они с Савичем установили,

«Когда вы сегодня утром увидели Белинду, она рассказала вам о шоу?»

Поли покачал головой. «Нет, она на меня разозлилась, потому что я сказал ей, что вернусь домой, но не вернулся. Она ушла на пробежку ещё до того, как я вернулся от Джимбо».

Савич сказал: «Значит, вы не знаете, почему она не позвонила вчера вечером, как только поняла, что смотрит третью серию?»

«Понятия не имею. Она сейчас дома. Я знаю, что детектив Флинн с ней разговаривал. Что он вам сказал?»

Шерлок мило улыбнулся ему. «Думаю, я просто промолчу».

«Тебе вообще не стоит носить шляпу, — сказал Поли. — Она тебе не пойдёт».

«Зависит от шляпы», — сказал Шерлок, все еще с солнечной улыбкой.

Зазвонил телефон. Поли бросил обеспокоенный взгляд на стол, прислушался к повторному звонку. «Я же просил Хизер не беспокоить меня, так что, должно быть, это действительно важно».

сказал он и поднял трубку телефона, поддельного антикварного аппарата, естественно, серого цвета.

Повесив трубку, он сказал: «Это был Джон Франкен. Он говорит, что его личные копии следующих серий «Консультанта » исчезли».

«Что значит «ушли»?»

«Агент Савич, смотрите, эпизоды « Консультанта» , которые мы записали , — это видеокассеты, и они разбросаны повсюду. Любой, кому нужна копия, может её получить. Все продюсеры, монтажёры, операторы, все на съёмочной площадке могут получить копии. Они не заперты. Джон сказал, что кто-то, очевидно, забрал его копии». Он вздохнул. «Все знают, что настоящие убийства были совершены с использованием сценариев из этих эпизодов. Кто мог украсть копии Джона?»

«Сколько его эпизодов пропало?» — спросил Шерлок.

«Он сказал «следующие три». Послушайте, последние три серии, которые мы сняли прошлым летом, просто невозможно спрятать. Удивительно, что Джон вообще заметил». Он выглядел так, будто вот-вот завыет. Шерлок искренне надеялся, что этого не произойдёт.

«Похоже, — сказал Шерлок, — что видеокассету доставила курьерская служба Gleason. Мы поговорили с человеком, который доставил плёнку и письмо.

Он сказал, что посылку просто оставили в их почтовом ящике в офисе в Северном Голливуде. Вот письмо.

Она протянула его Поли. Он взял его и уставился на него.

«Пожалуйста, прочтите, мистер Поли, — сказал Савич. — Дэн и Ник его ещё не слышали».

Фрэнк прочитал: «Уважаемый господин Лидо, прилагаю эпизод сериала «Консультант» .

Мы решили отменить сериал из-за многих факторов, и кто-то предположил, что это может быть подходящим для вашей аудитории. Попробуйте, посмотрим, что ты думаешь, потом дай мне знать».

Фрэнк поднял взгляд. «Он подписал моё имя и мою должность. Но почерк не мой, я могу это доказать». Он быстро вскочил, почти подбежал к столу и стащил с него несколько бумаг. «Вот», — сказал он, суя листы в руку Савича, — «это мой почерк».

«Очень похоже», — наконец сказал Шерлок. «Даже буквы наклонены одинаково. Мне трудно сказать».

«Не для меня».

Савич поднялся. «Хорошо, мистер Поли. Мы с вами свяжемся».

Ник случайно заглянул ей через плечо, когда она выходила из кабинета Фрэнка Поли. Он стоял посреди комнаты, руки его были прижаты к бокам, а кулаки сжаты. Точно так же, как и в тот момент, когда они вошли.

Они стояли у дверей лифта, когда Дейн сказал: «Пока мы здесь, почему бы нам не заглянуть к Линусу Вольфингеру?»

«Таков план», — сказал Савич и нажал кнопку «вверх».

Они прошли через трёх секретарш – все они были одной и той же взрослой командой, по-прежнему без декольте, только в элегантных костюмах приглушённых тонов. В помещении царила деловая атмосфера.

Ник кивнул Арнольду Лофтусу, телохранителю Лайнуса Вольфингера, который прислонился к той же стене, накачанный, загорелый и скучающий. Шерлок взял журнал с одного из приставных столиков и протянул ему.

Арнольд Лофтус автоматически взял журнал. «Спасибо. Эй, ты…»

Ребята, вы ведь агенты ФБР, да?

«Верно», — сказал Шерлок. «ФБР тебя интересует?»

«О да, у вас, ребята, гораздо больше экшена, чем у меня».

Ник улыбнулся ему. «Как дела?»

Он пожал плечами. «Ничего не происходит. Вольфингер разгуливает, всем говорит, что и как делать, и люди хотят воткнуть ему нож, но пока не делают этого, потому что боятся его больше, чем своих матерей, по крайней мере, мне так кажется. Думаю, если бы кто-то настолько разозлился, чтобы наброситься на него, мне пришлось бы его спасать. Эй, спасибо за журнал».

«Пожалуйста. Господин Вольфингер здесь?»

«О да, тебе просто нужно пройти мимо его сторожевой собаки».

«Ты не сторожевая собака?»

«Нет, я — абсолютное оружие».

Савич рассмеялся, не в силах сдержаться. «Как зовут сторожевую собаку?»

«Я называю его мистер Армани, но его настоящее имя — Джей Смит».

«Теперь у нас есть Смит и Джонс», — сказал Дейн и посмотрел на Ника, который проигнорировал его.

«Я не думаю», сказал Шерлок, когда они отошли, «что мистер...»

Арнольд Лофтус и мистер Линус Вольфингер — любовники».

«Согласен», — сказал Ник. «Кто нам об этом рассказал?»

«Мне придется поискать это в своих записях», — сказал Шерлок.

Джей Смит, в прекрасно сшитом на заказ светло-сером шерстяном костюме от Армани, нахмурился, глядя на них. «Господин Вулфингер очень занят. Там много людей ждут».

—”

Савич просто прошел мимо него, на мгновение остановился и сказал через плечо: «Вы хотите передать господину Вольфингеру, что мы пришли поговорить с ним, или мне просто войти?»

"Ждать!"

«О нет, это дело полиции. Я никогда не жду». Савич подмигнула Шерлоку, а она приложила ладонь к груди и одними губами прошептала: «Мой герой».

Савич открыл дверь, вошел в огромный, пустой кабинет и замер.

Линус Вольфингер лежал на своем столе, и казалось, что он спит, без сознания или мертв.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

«Давайте попробуем сделать сердечно-лёгочную реанимацию?» — предложил Ник.

«Возможно, для него уже слишком поздно», — сказал Дейн. «Он выглядит неплохо, даже если мёртв. Очень жаль, он был так молод».

«Мне кажется, он выглядит очень умиротворённым», — сказал Шерлок. «Как думаешь, может, мне его поцеловать? Посмотрим, придёт ли он в себя?»

«Как Спящий принц?» — спросил Ник.

Джей Смит заламывал руки за спиной. Он прошептал: «Это не смешно. Он не умер, и ты это знаешь. Он медитирует. Ради бога, ты не можешь прерывать его медитацию. Он уволит меня, если я это допущу. Боже, я всё ещё в долгу у MasterCard за этот иск».

Шерлок похлопал себя по руке от Армани. «Доброе утро, мистер Вулфингер», — крикнула она и просто прошла мимо Джея Смита, который, казалось, был готов расплакаться. «Меня уволят, он наверняка наподдаст мне по уху. Что я скажу матери? Она считает меня большой шишкой».

Линус Вольфингер не двигался, просто лежал неподвижно, выглядя мертвым.

Шерлок подошел прямо к столу, наклонился и спросил, не отрываясь от его лица: «Ты отправил третий эпизод Норману Лидо в KRAM?»

Линус Вольфингер сел очень медленно, одним плавным движением, грациозно, как танцор. Он встал и потянулся. Внезапно он снова стал похож на неуклюжего ботаника: острые кости и углы, три ручки в кармане белой рубашки, рваные кроссовки на ногах. «Нет, — сказал он, — я не знал. Честно говоря, я понятия не имел, пока Фрэнк не рассказал мне некоторое время назад. Он очень расстроен, потому что какой-то тип притворился, будто это от него, и подделал его имя».

Савич спросил: «Господин Вулфингер, чем вы занимались в тот год после окончания Калифорнийского университета в Санта-Барбаре?»

Линус Вулфингер вытащил ручку из нагрудного кармана рубашки, лежащей справа, и начал стучать, стучать этой проклятой ручкой по столу. «Это было так давно, агент Савич».

«Да, целых два с половиной года назад», — сказал Савич. «Попробуйте восстановить для нас те времена».

Лайнус взглянул на Дэна. «Что с тобой случилось?»

«Харлей».

«Тебя сбил «Харлей»?»

«Нет, тот парень на Харлее».

Линус задумался. «Я всегда считал Харлеи дешёвыми Порше, но ничуть не менее сексуальными. А теперь послушай меня. Я знаю, ты в замешательстве, ты не можешь отличить голову от задницы, но я тоже ничего не знаю. Всё это меня просто шокирует. Не мне тебе говорить, что мистер Бёрдок в ярости. СМИ рыщут по полной, вторгаясь в личную жизнь каждого, особенно его. А наши юристы хнычут, прячутся…

в своих офисах».

«Расскажите нам, чем вы занимались в течение года после окончания университета, господин?

Вольфингер».

Тьфу-тьфу-тьфу – постукивала ручка. Лайнус пожал плечами: «Ничего не произошло. Я просто слонялся по западным штатам – ну, знаете, по Вайомингу и Неваде, по таким местам. Пытался найти себя».

Савич спросил: «На какие средства вы жили в течение этого года?»

«Ничего особенного. Я был один, почти не ел, просто катался».

Ник сказал: «Ты сказал, что катался по Вайомингу. Моё самое любимое место — Брайс-Каньон. Ты там был? Что ты думаешь?»

«Великолепное место», — сказал Линус, кивая. «Я провёл там добрых пару недель. Что ещё я могу для вас сделать?»

У Савича не было времени продолжить разговор с Линусом, потому что дверь распахнулась и вбежал Джон Франкен с красным лицом.

Он замер как вкопанный, увидев четверых, стоящих там и наблюдающих за ним. Он остановился, сделал глубокий вдох и сказал: «Я хотел сказать, что слышал, будто эти идиоты из KRAM вчера вечером показывали третью серию « Консультанта» . Почему вы это одобрили?»

«Доброе утро, мистер Франкен».

«Ох, чёрт возьми», — сказал Джон Франкен. «Зачем ты это сделал?»

«Я не знал. Кто-то прислал его, сказав, что это от Фрэнка».

«Чушь собачья», — сказал Джон и провел пальцами по своим прекрасно уложенным волосам. Рядом с Линусом Вулфингером Джон Франкен выглядел как модель, стильная и со вкусом. Он выглядел очень по-голливудски в белых льняных брюках, темно-синей рубашке и итальянских лоферах, без носков. Он выглядел высоким, стройным и элегантным. И по-королевски пьяным. И он ничуть не выглядел испуганным Линусом Вулфингером, который мог бы вырубить его за две секунды.

Линус Вулфингер не переставал стучать, стучать, стучать этой проклятой ручкой.

Джон сказал Савичу: «Извините, что врываюсь сюда вот так, но я только что услышал. Белинда звонила мне. Что, чёрт возьми, произошло? Пожалуйста, скажите мне, что никаких убийств не было».

«Еще нет», — сказал Шерлок.

«Хорошо. Может, это просто отвлекало», — сказал Джон и снова провёл длинными пальцами по волосам. Причёска была так хорошо уложена, что сразу же легла на место.

Вольфингер подал признаки жизни после этого объявления. «Возможно, Джон прав. Может быть, это был очередной запланированный объезд полиции, чтобы вызвать у вас панику. Что вы думаете?»

«Думаю, ты прав», — сказал Савич. «Дэн, сядь, пока не упал».

Дейн подошёл к одному из двух очень неудобных кресел в огромном, почти пустом офисе и сел. Он обхватил левую руку правой.

«Что с тобой случилось?» — спросил Джон.

Лайнус сказал: «Харлей».

"Что?"

Но Джон Франкен не стал дожидаться ответа, а просто начал расхаживать. «Послушайте, этому нужно положить конец. Вы должны остановить этого маньяка. Все в шоке».

Савич сказал: «Вы сказали нам, мистер Франкен, что Уэлдону ДеЛоачу около тридцати лет. Когда вы показали нам эту запись, мы все согласились, что он выглядел старше, как минимум на сорок».

Джон пожал плечами. «Так он мне и сказал. Он живёт нелегко, что тут скажешь?

В этом городе некоторым приходится очень несладко, и Уэлдон — один из них. Вы не понимаете — это звучит как шутка, но это чистая правда. Телевизионщики умирают молодыми, потому что пашут не покладая рук — восемнадцатичасовой рабочий день — обычное дело. Многие просто спят здесь, на съёмочной площадке, в трейлерах. Я нашёл одного парня, валяющегося на кровати Скалли на пятой сцене, его нога свисала с края детской кроватки в изножье. Что касается Уэлдона — послушайте, у меня никогда не было причин ему не доверять. Вы хотите сказать, что он намного старше, чем он мне говорил?

«Ему сорок один, почти сорок два», — сказал Шерлок. «Ты знаешь его восемь лет, верно?»

«Да, кстати. Я, честно говоря, никогда не обращал на это особого внимания. Кому какое дело?»

«От этого может зависеть многое», — сказал Шерлок. «Мы пока не знаем».

Савич повернулся к Лайнусу Вулфингеру: «Пора идти на урок географии, Лайнус. Брайс-Каньон находится в Юте, а не в Вайоминге. Так чем же ты занимался в тот год?»

Джон Франкен посмотрел на Лайнуса: «Ты не знаешь, где находится Брайс-Каньон?

Господи, Лайнус, ты же должен все знать.

Савич пожелал, чтобы Джон Франкен ушел.

Лайнус лишь улыбнулся и продолжал стучать ручкой. «Там агент сказала мне, как ей это понравилось, и что это в Вайоминге. Я не хотел выставлять её невеждой. Это было бы не очень вежливо, правда?»

«Ну и чёрт, — подумал Дейн. — Политикам в Вашингтоне стоит поучиться у этих персонажей политическому искусству».

Телефон Дейна зазвонил как раз в тот момент, когда Ник пристегивал его ремнём безопасности на заднем сиденье арендованной Савичем машины, большого тёмно-синего Ford Taurus. Они припарковались на территории студии, потому что, слава богу, журналисты не смогли попасть в саму студию. Он слушал, не произнося ни слова, целых три минуты. Шерлок, Савич и Ник смотрели на него в ожидании.

«Хорошо», — сказал Дейн. «Я перезвоню вам в течение часа». Он нажал кнопку отбоя, посмотрел на Савича и покачал головой. «Это был мистер Лэттерли, управляющий приютом для отставных полицейских Лейквью — ну, вы знаете,

дом престарелых, где отец Уэлдона ДеЛоха прожил последние десять лет.

Мистер Лэттерли говорит, что Уэлдон ДеЛох звонил сегодня утром. Сказал, что хочет навестить отца ближе к вечеру, и спросил, можно ли ему это сделать. Он также сказал, что когда он звонил раньше, ему сказали, что отец упал с инвалидной коляски и ушибся.

«Но никто не сказал нам, что Уэлдон звонил раньше», — сказал Шерлок.

«Всё верно», — сказал Дейн. Он откинулся на спинку сиденья, откинул голову на спинку и закрыл глаза. «Никто нам не позвонил. Ты же, конечно, знаешь, что я оставил свою визитку каждому разумному сотруднику дома престарелых».

Савич больше ничего не сказал. Он выехал из студии на бульвар Пико, забитый машинами и ревущий на клаксонах. «Начнем с главного»,

сказал он.

Из-за интенсивного движения им потребовалось сорок пять минут, чтобы выехать с шоссе 405.

и свернул на Малхолланд-драйв к стеклянному дому Фрэнка Поли. Окружающие холмы были сухими, слишком сухими.

Фифи Энн, в наряде французской горничной, с маленькой белой шапочкой на голове, открыла дверь и уставилась на руку Дэна на синей перевязи.

«Кто-то вас сбил, агент?»

«Да, Харлей».

«Опасные ублюдки», — сказала ФиФи Энн, наклонилась и разгладила свои черные сетчатые колготки.

«Мы хотели бы видеть миссис Поли», — сказал Шерлок.

«Пойдем со мной», — сказала ФиФи Энн, выпрямляясь и поворачиваясь на своих шпильках.

Белинда пила чашку кофе у голубого бассейна, на ней было очень короткое бикини бледно-розового цвета.

Оба мужчины застыли на месте на добрых шесть секунд, не сводя с нее глаз.

Шерлок подошел прямо к ней и сказал: «Красивые разноцветные пластыри у тебя, Белинда».

«Да, правда?» Белинда поставила чашку кофе, встала и слегка потянулась, прекрасно понимая, какое впечатление производит на мужчин. Она улыбнулась Шерлоку. «Мне нравится розовый. Он чудесно влияет на мою кожу».

«Все оттенки розового отлично сочетаются с моими рыжими волосами. Ну разве нам не повезло?»

Белинда рассмеялась, схватила накидку и накинула ее на себя.

«Вот так-то лучше», — сказал Ник. «Теперь ребята могут дышать и пульс снова опустится ниже двухсот ударов в минуту».

«Хорошо, Белинда», — сказал Шерлок, придвигая к себе стул, — «расскажи мне, почему ты не позвонила мне вчера вечером, как только поняла, что идет третья серия?»

Она молчала почти целую минуту. Затем встала, подошла к краю бассейна в форме почки и опустила ногу в воду. Она медленно повернулась, посмотрела на каждого по очереди и просто сказала:

не пытаясь оправдаться: «Я хотела посмотреть, что произойдет».

Ник чуть не упал в буйно цветущую фиолетовую бугенвиллею. «Ты что?»

Белинда пожала плечами. «Видите ли, я никогда по-настоящему не верила, что первые два эпизода – это план этих убийств. Я считала это в лучшем случае натяжкой, что полиция и ФБР просто взялись за них, потому что они были близки к реальным преступлениям, которые они не могли раскрыть. Послушайте, у меня в этом сериале хорошая роль. Это надёжный трамплин для меня. С закрытием сериала меня никто не увидит, а значит, у меня будут проблемы с получением другой хорошей роли. Конечно, ты, Шерлок, знал, что я солгала детективу Флинну и инспектору Делиону сегодня утром, когда сказала им, что приняла снотворное перед началом сериала и просто уснула ещё до его окончания».

«Да», — сказал Шерлок. «Они очень на тебя разозлились. Думаю, детектив Флинн был близок…» — она почти сжала пальцы, — «к тому, чтобы арестовать тебя за злонамеренное хулиганство. Так ты сейчас говоришь, что…

точно так же, как тот дурак Норман Лидо на восьмом канале — хотел посмотреть, что из этого выйдет».

«Я хотела, чтобы люди увидели меня, увидели, какая я хорошая актриса, поняли, что они хотят видеть больше меня, а не этого болвана Джо Клейпаса, который вечно трет пальцами свой живот, чтобы женщины обратили внимание на его пресс.

Знаешь, чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что это Джо отправил третью серию на восьмой канал. Он голоден. Он знал, как и я, что … Консультант — просто супер. Он даже перестал пить, так воодушевлённый этой ролью. А потом всё это случилось. Это несправедливо.

Она потопталась по воде, пожала плечами, но на них не взглянула. «Мне очень жаль, если погибнет ещё кто-нибудь, но кто знает, может, так и будет».

«Даже не пытайся оправдать свой поступок», — сказал Шерлок. «Это было очень низко». Она встала с шезлонга, подошла к Белинде у края бассейна, посмотрела ей в глаза и сказала: «Я лично очень разочарована тобой, Белинда». Шерлок толкнул её в воду и, не оглядываясь, пошёл к остальным.

Она услышала позади себя прерывистый кашель, а затем, как ни странно, смех. «Отличный выстрел, Шерлок», — крикнула Белинда.

Шерлок так и не обернулся к ней. Она сказала: «Думаю, нам пора в Медвежье озеро. Уэлдон сказал им, что не будет в доме престарелых до вечера».

Дейн сказал: «Детектив Флинн следит за порядком, и там же Джил Рейни с полудюжиной агентов. Если он появится пораньше, они его схватят».

«Я всё равно хочу пойти», — сказал Ник. «Хочу наконец увидеть Уэлдона ДеЛоуча».

Она повернулась к Савичу. «Ему действительно за сорок. Интересно, правда? Зачем ему врать о своём возрасте?»

«Кто знает?» — сказал Савич. «Может быть, лет десять назад он думал, что это

необходимо. В конце концов, Голливуд — город для молодёжи».

«Возможно», — сказал Дейн. «Но у него могла быть и другая причина лгать. Я очень хочу посмотреть ему прямо в лицо и спросить».

Шерлок в последний раз взглянул через её плечо на Белинду Гейтс, которая плескалась в глубокой части бассейна, её белое платье развевалось вокруг неё. Шерлок крикнул: «Я собирался показать тебе ещё одно фото Шона в бассейне его бабушки. Диллон его держит, и он тоже в купальнике, и ты просто не знаешь, кто симпатичнее. Но я не собираюсь показывать его тебе сейчас, Белинда».

Белинда продолжала топтаться на месте. Она снова рассмеялась.

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

На Медвежьем озере выдался ещё один прекрасный день. Снега больше не было, воздух был по-зимнему чистым и без смога. Спокойная вода сверкала под лучами предвечернего солнца. Дорога по шоссе I-5 заняла чуть больше полутора часов.

«Неплохое время», — сказал Дейн. «Если учесть».

«Учитывая что?» — спросил Шерлок.

«Учитывая, что это Лос-Анджелес, и здесь больше машин на квадратный фут, чем где-либо в стране», — сказал Дейн. «Вы не поверите некоторым историям, которые Майкл рассказывал мне, когда только окончил семинарию и жил в приходе в Восточном Лос-Анджелесе. Никогда не забуду, как он говорил…» Голос Дейна дрогнул. Он сжал челюсти и сжал губы. Глядя на него, Ник подумал, что самообладание очень важно для него.

Савич непринуждённо сказал: «Гил Рейни рассказывал нам с Шерлоком, что иногда ему требуется целый час, чтобы добраться до полевого офиса, а он живёт всего в четырёх милях отсюда. Конечно, Вашингтон, округ Колумбия, тоже не пикник, правда, Дейн?»

Дэн просто кивнул, еще не готовый говорить.

«А как насчет твоего места жительства, Ник? Пробки?»

«Нет», — сказал Ник. «Вполне неплохо».

«А вы доктор Ник, доктор философии по средневековой истории. Вы преподаёте в колледже?»

Ник сказал: «Да, я так думаю».

«Ага. Я думал, что университетские кампусы обычно забиты всякими пробками», — сказал Шерлок.

«Наверное, это зависит от кампуса», — сказал Ник и отвернулся к окну. Дейн увидел, что её руки крепко сжаты на коленях.

Они припарковались на небольшой стоянке и пошли ко входу в Дом для отставных полицейских «Лейквью», основанный в 1964 году.

Их встретили Делион, Флинн и Джил Рейни, все в застегнутых на все пуговицы спортивных куртках, но все равно выглядевшие немного замерзшими.

Флинн сказал: «Его нет. Джил поставил двух агентов, которые скрыты от глаз у поворота. Они позвонят, когда он появится, чтобы мы были готовы».

Дэйн спросил: «Кто-нибудь говорил с капитаном ДеЛочем?»

«Нет», — сказал Джил. «Полная женщина с усами по имени Вельвет Уивер сказала, что медсестра Карла сказала ей, что сегодня его нет рядом, он просто сидит в кресле, барабанит пальцами по колёсикам и напевает себе под нос».

«Я бы хотел его увидеть», — сказал Дейн.

«Иди», — сказал Савич.

Дэйн и Ник шли по длинному коридору, и они слышали громкий смех. Смех исходил от старых голосов, и звучал он чудесно.

Они остановились у входа в большую комнату отдыха, где было несколько телевизоров, качественный бильярдный стол Brunswick, карточные столы и небольшая библиотека с книжными полками, заполненными книгами в мягких обложках.

Там шла игра в бильярд, и вокруг сидело с полдюжины человек, которые принимали участие в игре, подбадривали друг друга или освистывали. В основном, казалось, они смеялись, потому что оба игрока — пожилая женщина в свободном платье с ярким принтом и старичок в серых фланелевых брюках и футболке с Гарри Поттером, в высоких кедах — были настроены на игру совершенно серьёзно, только играли они не очень хорошо. Дэйн улыбнулся и сказал Нику: «Как думаешь, может, нам когда-нибудь захочется сюда приехать?»

«Не знаю. Я не очень хорошо играю в бильярд».

Они прошли мимо комнаты отдыха и еще пятнадцать ярдов до комнаты капитана ДеЛоха.

Она подумала, что за последний месяц она почти не смеялась.

Дверь была закрыта. Дэйн легонько постучал и позвал: «Капитан ДеЛох?»

Изнутри ответа не было.

Дейн позвал громче: «Капитан ДеЛох? С вами снова агент Дейн Карвер».

Дэйн открыл дверь, стараясь не дать Нику отстать от него. Она подумала, что это очень глупо, учитывая, что у него левая рука была на перевязи.

Комната была пуста.

Дэн очень медленно выдохнул. «Ладно. Пойдём посмотрим, не один ли он из группы поддержки в комнате отдыха».

Они обнаружили капитана ДеЛоаха, который буквально держал в руках шар, а старик в футболке с Гарри Поттером пытался вырвать его у него.

Капитан ДеЛоач кричал: «Давай, Морти, ты проиграл Дейзи. Она победила тебя честно и справедливо. Ты не можешь бросить ей восьмой шар, иначе мне придётся тебя арестовать!»

«Она заслуживает того, чтобы ее съесть», — крикнула старушка и ударила тростью по полу.

Тогда Дэн понял, что по крайней мере треть пожилых людей — женщины.

Они были отставными полицейскими? Он не думал, что сорок лет назад в правоохранительных органах всё было так просвещённо.

Морти был недоволен, но упал навзничь, явно всё ещё кипя от злости. В этот момент капитан ДеЛоач бросил ему чёрный шар, рассмеялся и сказал:

«Если хочешь, заставь ее это съесть».

«Пусть он попробует», — крикнула Дейзи, грозя кулаком Морти.

«Отлично», — сказал Дейн. «Карла ошибалась. Капитан ДеЛох не пошёл на обед. Похоже, сегодня он с нами, слава богу».

Еще через минуту они оттащили капитана ДеЛоа в сторону.

«Вы помните меня, сэр?»

Капитан ДеЛох оглядел Дейна с ног до головы, посмотрел на его левую руку на синей перевязи, затем очень медленно поднял руку и отдал ему честь.

Дэн отдал честь в ответ. Он улыбнулся старику.

«У меня есть пистолет», — сказал капитан ДеЛоач.

"Ты?"

«Да, спецагент, знаю». Его голос упал до шёпота. «Не хочу, чтобы кто-нибудь узнал, это может напугать. Я подкупил Вельвет, чтобы она купила его мне. Я сказал ей, что никто не сможет доказать, что на меня не нападали, и как старший офицер правоохранительных органов я должен быть вооружён. Он даже зарегистрирован на её имя. Это «Беретта» двадцать пятого калибра. Восемь патронов в обойме и один в патроннике. Мне нужно всего лишь взвести курок, и я могу убить любого в мгновение ока». Он вытащил руку из кармана, и в его старой, израненной артритом ладони оказался элегантный маленький чёрный автоматический пистолет.

«Как долго у вас есть это оружие, сэр?»

«Вельвет купила его мне вчера. Я не хотела, чтобы мой сын вернулся и снова попытался меня убить».

«Мы слышали, он звонил вчера, сказал, что придёт к вам через некоторое время. Мы хотим встретиться с Уэлдоном. Почему бы вам не позволить мне разобраться с ним, капитан? Сомневаюсь, что вам придётся его застрелить».

«Тогда ты пристрелишь этого маленького засранца ради меня?»

«Может быть», — сказал Дейн. «Возможно, я так и сделаю. Почему он хочет вас убить, сэр?»

Старик лишь покачал головой, глядя на свои артритные пальцы.

«Капитан ДеЛоах», — сказал Ник, — «сколько лет вашему сыну?»

Капитан ДеЛоач посмотрел на бильярдную, затем на свои руки и наконец сказал, глядя на Дейна: «Он так молод, что едва появился на свет, но дело в том, специальный агент, что он никак не перестаёт пытаться заставить меня замолчать. Это меня бесит, понимаете?»

Капитан ДеЛоач посмотрел на Дейзи, которая ликовала, потому что только что забила третий шар в угловую лузу. «Они начали новую игру.

У старика Морти нет шансов. Знаете ли вы, что он когда-то был комиссаром полиции в Стоктоне? Дейзи сорок лет была замужем за дежурным сержантом из Сиэтла, который умер на следующий день после их годовщины, свалившись с тяжёлым сердечным приступом. У неё есть характер». Он подумал немного, а затем сказал: «Знаешь, если бы Дейзи не была такой старой, мне бы, возможно, было интересно».

«Да, вы правы, сэр», — сказал Дейн. «Думаю, ей лет семьдесят пять».

«Скорее семьдесят седьмой», — сказал капитан ДеЛоач. Он сунул маленькую «Беретту» в карман куртки. Спортивная куртка была на нём поверх синей пижамной рубашки. «Держу пари, в молодости она была красоткой».

«Может быть и так», — сказал Дэн и подумал о своей бабушке, которая умерла несколько лет назад.

Вдруг капитан ДеЛох тихо и нараспев произнес: «Я чувствую,

Он уже близко. Да, совсем близко и приближается. Я всегда чувствовала, когда он был рядом. Интересно, правда?

«Ваш сын Уэлдон, капитан ДеЛох, когда именно он родился? В каком году?»

«Год Крысы, да, именно так. Я от души посмеялся.

Крыса». Старик запрокинул голову и громко рассмеялся. Бильярдная игра прекратилась. Постепенно все старики начали оглядываться на капитана ДеЛоача, который смеялся до упаду. «А может, — наконец сказал он, тяжело дыша, — это была лошадь, да, именно так. Год лошади».

Дэйзи крикнула: «Эй, расскажи нам анекдот».

Голова капитана ДеЛоаха упала вперед, и он тихо захрапел.

Дэйн начал трясти старика, но затем отдёрнул руку. «Мне следует взять этот пистолет», — сказал он Нику. «Правда, следует».

«Я готов поспорить, что Вельвет просто купит ему еще один».

Дейн кивнул. «Ты прав. Пойдём подождём с Шерлоком и Савичем».

Час спустя Уэлдон ДеЛох так и не появился. Все оставались на своих постах до наступления темноты. Затем детектив Флинн и Гил Рейни вызвали всех.

Шерлок сказал: «Всё это розыгрыш. Отвлечение, чтобы мы все сосредоточились на капитане ДеЛоаче и отвлеклись от него».

Гил Рейни сказал: «Ты хорошо себя чувствуешь, Дэн? Сегодня ты выглядишь лучше, чем вчера».

Дейн просто кивнул. «Рука чувствует себя лучше. Я просто подавлен. Капитан ДеЛох, казалось, был в порядке, потом он так смеялся, что я думал, он захлебнётся собственным дыханием, а потом он просто исчез, уснул, тихонько похрапывая, как это делают женщины».

«Я не храплю», — сказал Ник. «Ты спал достаточно близко ко мне, чтобы знать, что я не храплю».

Все повернулись и уставились на нее.

«Укусите меня», — сказал Ник всем в общем и направился к «Таурусу».

В десять часов вечера в номере Дейна в гостинице Holiday Inn зазвонил телефон.

"Ага?"

«Дэйн, Савич здесь. Капитан ДеЛоач… нет, не волнуйтесь, он не умер, но он выстрелил в кого-то. Возможно, это был Уэлдон, но никто не знает.

Когда сотрудники вошли в комнату капитана ДеЛоача, он лежал на полу без сознания, рядом с ним лежал пистолет, а в стене, прямо за маленьким диваном, зияла большая дыра. Стеклянные раздвижные двери не были заперты, но обычно они не заперты, так что это ничего не значит.

«Капитан ДеЛох выживет?» — спросил Дейн.

«Думаю, да», — сказал Савич. «Мне не удалось получить точную информацию о его

Состояние, как раз то, что я вам рассказал. Там люди на высоте. Завтра поедем туда.

«А как насчет двух полицейских, которых детектив Флинн приставил к комнате капитана ДеЛоха?»

«Они ничего не видели. Ничего не слышали, пока не раздался выстрел».

Дэн снова выругался, очень тихо, чтобы Савич его не услышал. «Он наша единственная зацепка, Савич».

«Может, и нет. А теперь высыпайся. Шерлок просил передать, что завтра ты снова будешь готов к рок-н-роллу».

Дэйн что-то пробормотал в свой мобильный телефон, положил его на прикроватный столик, посмотрел на Ник и рассказал ей, что произошло.

«Я решила, — медленно произнесла Ник, протягивая Дейну две таблетки и стакан воды, — что Уэлдона ДеЛоха не существует. Может быть, это просто имя, придуманное Голливудом, кого-то, кого они все создали для нас, словно некую грандиозную голливудскую постановку, эпическую драму, где реальность противопоставляется искусству, и реальность проигрывает.

Знаете, куча денег, все большие звезды, много шума, многотысячный актерский состав, убийства и хаос».

«Знаешь, — сказал он, проглотив таблетки, — над этим стоит подумать».

«Нет, — сказала она, — это не так. Я просто болтаю, всё такое. Наверное, я просто очень устала, Дэн».

Она выключила верхний свет в его комнате и прошла через соседнюю дверь в свою.

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ

МЕДВЕЖЬЕ ОЗЕРО

«Врач сказал мне, что это не несчастный случай», — сказал мистер Лэттерли, выглядя расстроенным. Ник заметил, что его лысая голова с острым кончиком блестит от пота. Было очевидно, что ему никогда раньше не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

«Очевидно, капитан ДеЛох был ранен чуть выше левого виска. Врач сказал, что рана не соответствует простому падению со стула. Я сообщил об этом в местную полицию, и они опросили всех, но пока нам удалось получить очень мало информации. Каждый раз, когда они пытаются допросить капитана ДеЛоха, он начинает хихикать, как старый сумасшедший, кричит, что победит и всех удивит, но это всё. Снова и снова, и это всё, что он говорит. Не думаю, что он хочет с ними разговаривать. Он не уделяет им ни минуты внимания».

Дейн сказал: «Теперь за ним будут круглосуточно следить двое охранников».

«Отлично. Всё это очень тревожно, агент Карвер. Насилие в Лейквью. Совсем не на пользу бизнесу». Он покачал головой. «А ваш подозреваемый — его собственный сын. Должен сказать, Уэлдон ДеЛох всегда производил впечатление очень приятного человека. Каждый раз, когда я с ним разговаривал, он был очень внимателен к своему отцу, очень заботлив, всегда вовремя оплачивал все счета. Я писал ему электронные письма и разговаривал с ним по телефону бесчисленное количество раз за эти годы».

Дейн протянул мистеру Лэттерли фотографию. «Это Уэлдон ДеЛох?»

Мистер Лэттерли посмотрел на зернистую чёрно-белую фотографию, отснятую с катушки видеомагнитофона. Он долго молчал.

Наконец он поднял голову и нахмурился. «Это Уэлдон. Плохое фото, но да, агент Карвер. Знаете, вполне возможно, что сегодня здесь был не Уэлдон. Честно говоря, я просто не могу поверить, что это мог быть он».

Он слишком хорошо заботится о своем отце, чтобы желать ему зла».

«Хорошо. Если не Уэлдон, есть идеи, кто ещё это мог быть?» — спросил Дейн.

Мистер Лэттерли неохотно покачал головой. «Нет, больше никто к нему не ходит, по крайней мере, я никого не видел. У нас здесь есть охрана, но, полагаю, какой-нибудь преступник из прошлого капитана ДеЛоха мог пробраться сюда».

«Это должен быть преступник с очень хорошей памятью», — сказал Дейн. Он встал. «Я хочу поговорить с Дейзи».

Они нашли Дейзи в комнате отдыха. Она читала очень старый журнал «Time» , посмеиваясь над синим платьем Моники, заляпанным спермой, и над тем, как президент отплясывал вокруг этого удара. «Вот это да, шутка», — сказала Дейзи. «Он хотел, чтобы история признала его великим президентом, — она снова рассмеялась, — «теперь его будут считать идиотом, который не умеет держать штаны застёгнутыми».

Сегодня Дейзи была одета в другое свободное домашнее платье, сандалии, ее

Ногти на ногах окрашены в яркий коралловый цвет, соответствующий помаде.

«Я специальный агент Дейн Карвер, а это мисс Джонс». Дейн показал ей свой значок ФБР.

«Я помню вас двоих. Вы были здесь вчера. Я Дейзи Гриффит», — сказала она и улыбнулась им обоим, сверкая целым комплектом белых зубов. Ник был уверен, что это её зубы. «Теперь вы здесь из-за бедняги Эллисона. Опять вырубился, да? У Элли никогда не было хорошего чувства равновесия. Вечно вертится в этом своём кресле, когда волнуется. Конечно, он старый как мир — хм-м, может, даже старше». Дейзи на мгновение замолчала, постучала кончиками пальцев по фотографии Клинтона, грозящего журналистам пальцем, и сказала: «Я слышала разговоры некоторых медсестёр; они утверждали, что это не был несчастный случай, что сын пытался его сбить. Это правда?»

«Мы не знаем», — сказал Дейн. «Вы когда-нибудь встречались с Уэлдоном ДеЛоачем?»

«О да, славный мальчик. Вежливый и внимательный, не только к Элли, но и ко всем нам».

Она помолчала немного и вздохнула. «Элли много о нём говорит, говорит, что он очень талантлив, с богатым воображением, хороший писатель. Он, знаете ли, голливудский тип».

«Да, мы знаем. Капитан ДеЛоач когда-нибудь рассказывал вам о своём сыне, помимо того, чем тот зарабатывает на жизнь?»

«Ну, конечно. Элли сказала, что он был слишком стар, когда родился Уэлдон, что Уэлдон был большой случайностью. Мальчику нужен был молодой человек, чтобы его воспитывать, а потом его мать взяла и умерла, и они остались вдвоем. И вот он, пожилой полицейский, и ему нужно растить маленького ребёнка.

Кажется, ещё на прошлой неделе он сказал, что его сын вырос не таким, каким ему бы хотелось, но что он мог поделать? Он сказал, что ему очень хочется, особенно сейчас, рассказать всем правду. Он сказал, что это меня до смерти напугает. Я спросил, что он имеет в виду, и он пригрозил кинуть в меня бильярдным шаром. Морти, старый хрыч, посчитал это очень смешным.

Старый стервятник Морти беспрестанно чесал предплечья. Он сказал, что, конечно, разговаривал с Уэлдоном все эти годы. «Конечно, Элли иногда о нём говорила, но мне показалось, что они друг друга не любили. Ты знаешь, что Элли раньше был сумасшедшим игроком в бильярд?»

Потом у него начали трястись руки, и артрит его одолел». Морти покачал головой и снова почесал предплечья.

«Хотите кий, сэр?» — спросил Ник. Она нанесла мелом кий на кий и передала его Морти. Морти ухмыльнулся и подошёл к бильярдному столу.

Он отлично бил по мячу, когда Дэн и Ник вышли из комнаты отдыха.

«Я думал, это хоть на какое-то время отвлечёт его от чесания», — сказал Ник. «Что нам теперь делать?»

«Вперед к медсестре Карле».

Они нашли её на посту медсестёр, просматривающей историю болезни и насвистывающей «Тихую ночь». «О да, — сказала она, — весь персонал знает и любит Уэлдона. Он очень хороший сын — внимательный, добрый, всегда навещает отца. Подумать только, что он мог ударить отца… нет, я просто не могу в это поверить. Это должен был быть кто-то злоумышленник».

«Как выглядит Уэлдон?» — спросил Дейн.

Карла Бендер на мгновение задумалась. «Он настоящий блондин, почти седой, и бледный — как будто мало времени проводит на улице. Я как-то пошутила с ним на эту тему, а он лишь рассмеялся, сказал, что у него очень чувствительная кожа, и он не хочет заболеть раком кожи. Знаете, агент Карвер, всё, что требовалось отцу, Уэлдон всегда без колебаний соглашался. Хороший сын. Я просто не могу поверить, что он убил собственного отца».

«Я тоже так не думаю», — сказала Вельвет Уивер, выходя из ванной комнаты в конце коридора. «Уэлдон очень милый, тихий, и я никогда не видела в нём хоть малейшего намека на склонность к насилию. И что этот старик мог сделать, чтобы тот разозлился и ударил его?»

Дейн показал ей фотографию Уэлдона.

«Да, это Уэлдон».

Медсестра Карла согласилась.

Они поговорили с санитарами, двумя уборщиками, группой садовников.

Все знали Уэлдона ДеЛоха, но никто не видел его в то время, когда пострадал его отец.

«Мне бы очень хотелось, чтобы хоть один человек увидел Уэлдона», — сказал Дейн, везя Ника обратно к их новой арендованной машине, компактному «Понтиаку». «В пределах мили отсюда — это было бы достаточно близко». Он вздохнул.

«Если это был Уэлдон, он был очень осторожен. Или же он был замаскирован, как тот, который он, возможно, носил в Сан-Франциско».

Дэйн ничего не сказал, просто поехал в сторону Лос-Анджелеса, и мысли летали в голове, но ни одна из них не вела никуда, кроме страны фантазий. Он поглядывал на Харлеи.

Ник наконец уснул незадолго до полуночи и тут же перенесся обратно в ту ночь в Чикаго, когда ее пытался сбить темный седан.

Её сны перенеслись к мужчине, выходящему из её квартиры, к тому, кто устроил пожар. И вдруг она увидела мужчину на «Харлее», который безостановочно палил по ним.

О Боже, о Боже! Она ахнула и резко подскочила на кровати, тяжело дыша. Всё сошлось воедино. Внезапно она поняла, что все трое – один и тот же мужчина.

Все три раза этот человек намеревался убить её не потому, что она была свидетельницей убийства отца Майкла Джозефа, а потому, что его послал сенатор Ротман, желавший её смерти. Странно, как всё это совпало в кошмаре, но она была в этом абсолютно уверена.

Она тихо встала с кровати. Стянула ночную рубашку. Надела...

Одежду, туфли. Она посмотрела на соседнюю дверь, глубоко вздохнула и тихо повернула ручку.

Она слышала, как Дэн ровно дышит во сне. Она, казалось, совсем не дышит, когда подкралась к комоду и вытащила ключи от машины Дэна из кармана его куртки. Она увидела его бумажник на комоде и взяла кредитку. И, наконец, его SIG Sauer и запасной патрон. Она оглянулась на него. Он всё ещё спал.

Она взглянула на него в последний раз, а затем тихо закрыла за собой дверь. Его уже подстрелили, когда он пытался её защитить. Она просто не могла вынести мысли о его смерти – как и его брата – бессмысленной, жестокой смертью.

Она просто не хотела подвергать его опасности. Она была мишенью, и пока она была с ним, он тоже был мишенью, потому что в глубине души она знала: если ей что-то угрожает, он отдаст за неё жизнь.

Она просто не могла этого вынести. Абсолютно никак. К тому же, у неё был план. Если он провалится, она могла снова исчезнуть. Она выскользнула за дверь, тихо прикрыв её за собой.

Савич, находясь в комнате через три двери от них, на грани сна, услышал шум двигателя автомобиля недалеко от их номеров. Он встал с кровати и стоял голый в дверях гостиницы «Holiday Inn», наблюдая, как арендованная машина Дейна исчезает с парковки.

ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ

Шерлок вздохнул. «У неё есть деньги?»

«У неё не может быть много вещей, — сказал Дейн. — А это значит, что она будет путешествовать автостопом. Чёрт, беру свои слова обратно. Ник не идиот. Дай-ка я проверю».

Он побежал обратно в свою комнату. Через пару секунд он крикнул: «У кого-нибудь есть наручники?»

«Не для меня», — сказал Савич.

Дейн вернулся через мгновение, тяжело дыша. «Когда я её догоню, я больше не буду полагаться на разум. Пришло время грубой силы. Напомни мне взять наручники у детектива Флинна. Вот в чём дело. Она не просто украла ключи от машины, у неё ещё моя American Express и мой SIG Sauer». Он замолчал, на мгновение озадаченный. «Почему она сбежала? Ничего не изменилось. Почему?»

Через десять минут детектив Флинн уже выписал ориентировку на «Понтиак», которым управляла молодая женщина со светло-каштановыми волосами до плеч, серыми глазами и весом около ста пятнадцати фунтов. Ну, не просто серые глаза, подумал Дейн, они были чисто серыми и большими, с темными ресницами. Но она была худой, все еще слишком худой, хотя выглядела лучше, чем в его первую встречу. Боже мой, это же был прошлый вторник. И на ней были темно-коричневые брюки и светло-коричневый свитер, он проверил. Сумочка? Ее сумочка была из черной кожи, как и ее короткие ботинки. Размер семь с половиной, да, это был ее точный размер обуви. Для ориентировки было важно быть точным, поэтому он упомянул, что ее брови были темно-карими, красиво изогнутыми. Господи, он сошел с ума. Ее рост был около пяти футов восьми дюймов — ну, может быть, выше, потому что она почти доходила Дейну до носа. Все офицеры в районе Лос-Анджелеса были оповещены, в мельчайших подробностях.

Она забрала всю свою одежду – всю одежду, которую он ей купил. Он очень быстро понял, что никогда в жизни не был так напуган. Она была там одна и понятия не имела, как себя защитить. У неё была его машина и его пистолет. Слава богу, она не была беспомощна. Он собирался связать её, когда найдёт, и не отпускать, пока их не приковают наручниками.

Заживающая рука чесалась. Когда через десять минут зазвонил мобильный, он чуть не упал, торопясь до него дозвониться.

Ник оставил «Понтиак» в трёх милях от отеля «Холидей Инн», посреди длинного ряда машин, припаркованных перед жилым комплексом. Она заперла его и оставила ключи на переднем колесе со стороны водителя. Место очевидное, но, учитывая ресурсы Дейна, полиция, скорее всего, вернет машину прежде, чем вор решит, что у него достаточно денег, чтобы её угнать.

Его SIG Sauer казался тяжёлым в её сумочке. Она проверила обойму. В ней было целых пятнадцать патронов. Кроме того, у неё было двенадцать долларов и деньги Дейна.

AmEx. Она не чувствовала себя Рэмбо, но была достаточно близка к этому.

Рассвет наступит только через несколько часов. Никто не следил за ней от гостиницы «Холидей Инн». Было темно, и она была вооружена. С каждой минутой расстояние между ней и «плохими» парнями увеличивалось.

На углу Пикетт и Лонгсворт она увидела каких-то ребят в мешковатых штанах. Вероятно, они торговали наркотиками. Она даже не остановилась, а быстро повернулась и пошла на восток. Автострада была не больше чем в миле от неё, и она бы остановила восемнадцатиколесную фуру. Она добралась до Сан-Франциско, разъезжая высоко над землёй на больших грузовиках в компании как минимум полудюжины дальнобойщиков. Она даже научилась водить си-би-си.

Если на этот раз она наткнётся на психа, у неё был SIG Sauer. Она остановила огромный грузовик Foster Farms, двигавшийся по шоссе I-5. Остановился здоровенный парень по имени Томми, потому что, как он сказал, ему нужно было добраться до Бейкерсфилда, и он слишком долго ехал без остановки и был совершенно разбит. Не против ли она спеть ему и поговорить, пока он её не выпустит? Она была совершенно не против.

Он довез её до округа Вентура. «Эй, — сказал он, — мне кажется, мы споём довольно крутую песню „Impossible Dream“».

Час спустя за ней заехал небольшой грузовик с постельным бельем и ванными принадлежностями для одной из крупных горнолыжных баз, и они начали восхождение на гору Пинос.

В Национальном лесу Лос-Падрес было холодно, но внизу, на возвышенности Медвежьего озера, на земле было не так много снега, только белая пелена, а воздух был чистым, как и вчера.

Водитель высадил её перед «Снежным домом», небольшим домиком, где она могла переждать открытие магазинов. Она не собиралась снимать комнату. Она знала, что карту отслеживают и скоро поймут, где она.

Что-то должно было произойти как можно скорее, иначе Дэн до неё доберётся. Она сделала глубокий вдох и вошла в Снежный Дом.

Чуть позже приедет её муж из Лос-Анджелеса, сказала она портье, и встретит её здесь. Они провели здесь медовый месяц и хотели вернуться. Она была здесь первой. Нет, она пока не хотела регистрироваться. Она подождет в вестибюле, возле того самого пылающего камина. Они не выглядели подозрительными.

Когда магазины открылись, она улыбнулась продавцу за прилавком и вышла. Она зашла в небольшой бутик, купила дешёвую парку и перчатки, а затем зашла в магазинчик на заправке.

Час спустя она пошла пешком в Дом для отставных полицейских «Лейквью».

Она начала сомневаться, приведёт ли её великий план к чему-нибудь. Она должна была попробовать. Она верила, что у капитана ДеЛоха было больше ответов, чем он давал им раньше. Теперь она осталась одна и знала, что сможет заставить его…

разговаривать.

Она молилась, чтобы хотя бы заставить старика заговорить.

Она подошла прямо к раздвижным дверям с двойными стеклами в каюте капитана ДеЛоха и постучала по стеклу. Ответа не последовало.

Она попыталась открыть дверь. Она была заперта.

Она сильнее постучала по стеклу и вздрогнула, услышав ворчливый старческий голос, пробормотавший: «Кому, чёрт возьми, теперь нужно войти? Это ты, Уэлдон? Ты хочешь закончить работу надо мной, маленький ублюдок?»

Шторы отдернулись, и она оказалась лицом к лицу с капитаном ДеЛоачем. Он выглядел бледным, на голове красовалась небольшая белая повязка, но его старые глаза были ясными и сосредоточенными.

Он пристально посмотрел на нее, кивнул сам себе и отпер двери.

Она наблюдала, как он откатил свое кресло назад, прежде чем открыть дверь и войти. Она снова заперла дверь и задернула шторы.

Она сказала: «Мне не следует здесь находиться, капитан ДеЛох, но я думаю, что вы там, где происходит все действие, так что считайте меня вашим телохранителем».

«Ты намного красивее того идиота, которого я вышвырнул отсюда вчера вечером.

Этот толстый болван хотел только одного — есть пончики Карлы, а она злилась, а значит, придиралась ко мне. Ты видел хоть одного из полицейских, которых они приставили для моей защиты?

«Ни души, но я был очень осторожен».

«Ага, ага, держу пари, они все спят. Эй, я тебя узнал. Ты же агент ФБР, да? Та девчонка с агентом Карвером?»

«Да, всё верно, я был с агентом Карвером. Я здесь, чтобы защитить вас. Вам не нужны другие копы. Но вы должны скрыть моё присутствие здесь, хорошо?»

Старик задумался на добрых пять секунд, а затем медленно кивнул. «Уже много лет, как я помню, рядом со мной не было девушки без иглы в руке».

«Вы помните то, что было много лет назад?»

«Ага. Мне отдать тебе честь?»

«Да», — ответил Ник. Старик медленно отдал ей честь, и она ответила ему тем же. «Расскажите мне о тех годах, которые вы помните, капитан».

Капитан ДеЛоач снова помолчал, а затем произнёс мечтательным, почти нараспев голосом: «Знаешь, юная леди, некоторые моменты тех лет так ясно сохранились в моей памяти, что будто бы это было вчера. Я помню, что чувствовал тогда, восторг, волнение. Я вижу их лица такими, какими они были тогда, слышу крики, вопли, чувствую, как они впиваются в меня, глубоко, ощущаю их вкус, понимаешь? Я чувствую всю радость и триумф, чистую сладость победы, и мне это очень понравилось, понимаешь?»

«Нет, сэр, я не понимаю, о чем вы говорите».

Он одарил её самой милой улыбкой. «Столько людей я знал, любил, но теперь

Они почти все мертвы. Все, кроме меня и моих, конечно. Да, вы только посмотрите, кто остался. Жаль, правда?

«Да, сэр, это действительно стыдно. Почему вы называете Уэлдона маленьким засранцем?»

«Помню, как будто вчера он был совсем малышом, ещё даже ходить не умел, а всё ему было интересно. Я была одна. Что я знала о том, как воспитывать ребёнка?»

«Полагаю, это было очень трудно, сэр. А как насчёт Уэлдона?»

На этот раз ответа не последовало. Голова его просто упала вперёд. Казалось, он спал.

В одно мгновение он просто исчез, где-то в далёком прошлом, где он знал счастье. Бедный старик. Она подумала, каково это – видеть, как твой собственный сын пытается тебя убить. Она не понимала, что капитан ДеЛох имел в виду, говоря о криках и воплях. Это было бессмыслицей.

Она выпрямилась, оглядела большую комнату. Там было тепло и уютно. Она сбросила парку и немного прошлась, знакомясь со всем. Комната напоминала полулюкс в отеле, только с персонализацией – на журнальном столике стояли фотографии Уэлдона, но они с Дейном уже об этом говорили. Может быть, спросить капитана ДеЛоха, не припрятаны ли у него где-нибудь фотографии его единственного сына. Рядом с его кроватью висело ещё несколько фотографий – младенческого возраста, а потом ещё и того же малыша. Уэлдона? Она не знала.

Но погодите, этого не может быть. На заднем плане была машина, и ей было не сорок лет. Она была где-то в середине 1980-х. Ладно, значит, это был не Уэлдон. У другого члена семьи был маленький ребёнок, значит, это он.

Ник отвернулся от фотографии, осознав, что медсестра Карла или любой другой работающий там человек, ради всего святого, может вломиться в дверь.

Где она могла спрятаться?

В двух метрах от двуспальной кровати находилась большая гардеробная. Деревянные двери были решетчатыми, так что она могла хорошо видеть капитана ДеЛоха. Она расстелила парку на ковре и удобно устроилась.

Она купила соус для тако, маленькую коробку чипсов Wheat Thins и диетический Dr Pepper.

— её любимые — в небольшом продуктовом магазине внутри заправки, потратив четыре доллара и восемь центов из своих двенадцати долларов. Прежде чем уснуть, с облегчением в животе, она подумала, сколько времени потребуется Дэну, чтобы её найти.

В десять часов утра Делион, Савич, Шерлок и Дейн сидели за столом детектива Флинна в комнате для детективов на втором этаже полицейского управления Западного Лос-Анджелеса. Линда, сегодняшняя волонтёр-секретарь, угостила всех домашним печеньем, когда они пришли.

«Я всегда восхищалась ФБР, — сказала она, похлопав Савича по плечу. — И ты тоже такой милый».

Шерлок сказал: «А как же я, Линда?»

«Я думаю о тебе как об их талисмане, милом, как пуговица, с развевающимися рыжими волосами.

повсюду. Что касается тебя, — сказала она Дэну, — ты выглядишь немного не в себе.

Печенье поможет взглянуть на вещи в перспективе, сахар всегда это делает».

«Спасибо, Линда», — сказал Дейн. «Именно об этом мы и слышали, дорогая».

Комната детективов, как обычно, была настоящим дурдомом, что, похоже, никого не смущало. Савич устроился на стуле рядом со столом детектива Флинна, положив Макса себе на колени. Через десять минут он поднял взгляд и сказал: «Пока никаких признаков того, что она пользовалась AmEx, либо это, либо людям просто лень проверять. Поскольку карта оформлена на тебя, Дейн, а не на неё, я не могу представить, чтобы кто-то не проверил. Мы просто ждём, больше ничего не поделаешь».

Шерлок сказал: «Помнишь, какой уговор вы с ней заключили – не копаться в её прошлом? Что ж, мы должны найти её и защитить, мы должны выяснить, кто она. Время пришло. Диллон, можешь поручить Максу выяснить, кто она?»

«Да», — сказал Савич. «Мы знаем, что её зовут Никола, ей двадцать восемь, у неё докторская степень, и она профессор колледжа. Для Макса это ничего не значит. Все согласны?»

Делион сказал: «Сделай это. Сейчас не время для ненужных обещаний».

«Ага», — сказал Дэйн. «Я так и думал».

Пока Савич работал, детектив Флинн сидел, откинувшись на спинку кресла, сцепив руки на животе, а рядом с ним лежал баскетбольный мяч. Он сказал: «Я просто не понимаю, почему она так отвлеклась. Она отвлекает нас от действительно важных дел — ну, знаете, от многочисленных убийств и подобных глупостей».

Мне бы хотелось наехать на нее, когда мы ее догоним».

Шерлок спросил: «Как думаешь, она вернулась в Сан-Франциско? Чтобы снова спрятаться среди бездомных?»

Дэн покачал головой. «Нет. И я не думаю, что она вернулась домой, где бы ни был её дом».

«А потом куда она делась?» — спросил Флинн, отпивая ужасный кофе.

Зазвонил телефон. Он поднял трубку и крикнул: «Да? Детектив Флинн слушает».

Он что-то записал в блокноте. Когда он положил трубку обратно на рычаг, он ухмылялся. «Ну что, тебе повезло? Нашу девушку подвез дальнобойщик. Он сказал, что всегда слушает полицейские сводки по рации. Сказал, что, услышав сигнал об аресте, понял, что подвез нашу девушку».

«Где?» — спросил Шерлок.

«В округе Вентура».

«Чёрт возьми, — сказал Дейн. — Она пошла к капитану ДеЛоачу».

«Но почему она просто убежала?» — спросил Флинн.

«Я обязательно спрошу ее об этом после того, как надену на нее наручники», — сказал Дейн.

«Я предоставлю наручники», — сказал Делион.

«Я все равно надеру ей задницу», — сказал Флинн.

МАКС выбрал именно этот момент, чтобы посигналить. Савич опустил глаза и улыбнулся. «МАКС

только что сказала мне, кто она».

Савич закрыл MAX, встал и потянулся. «Мы можем быть в Медвежьем озере к полудню».

ТРИДЦАТЬ

В один момент слышался лишь тихий храп капитана ДеЛоха. В следующий раз раздался мужской голос, тихо говоривший прямо здесь, прямо рядом с инвалидной коляской капитана ДеЛоха.

«Проснись, старик. Давай, ты сможешь. Это Уэлдон, и я здесь, чтобы убедиться, что всё кончено, по крайней мере, для тебя. Проснись, старый монстр, проснись. Я собираюсь свершить единственное правосудие, которое ты когда-либо получишь в этом мире, и я хочу, чтобы ты не спал».

Капитан ДеЛоах резко проснулся, фыркнул, поднял взгляд и прошептал:

«Уэлдон, как ты сюда попал? Меня охраняют копы, их много. А федералы повсюду тебя ищут. Беги, пока есть возможность. Как ты пробрался через раздвижные двери?

Я всегда держу их запертыми.

«Старый дурень, у меня есть ключ от раздвижных дверей. Никто меня не видел, уж точно не тот коп, который болтал с Вельвет в приёмной. А другой, который должен тебя охранять, я видел его на парковке, курящим сигарету. Их всего двое, старик.

«Наконец-то пришло время для тебя. Больше тридцати лет ты всем плевал в глаза. Теперь это прекратится. Больше нет времени на громкие заявления от тебя кому-либо ещё. Это простая справедливость, ты же знаешь».

«Ты думаешь, что сможешь справиться на этот раз, если не смог в прошлые два раза, маленький слабак?»

«Я хотел тебя напугать, а не убить, чудовище. Я не думал, что мне придётся тебя убивать. Ты что, настолько отупел, что не помнишь этого?

«Но на этот раз я тебя убью. Все твои угрозы рассказать миру, кто ты, умрут вместе с тобой. После того падения, которое ты совершил… я очень надеялся, что ты умрёшь, но ты всё ещё крепок, не так ли? Почему ты не сделал своего громкого заявления?»

Капитан ДеЛох сказал, широко улыбаясь: «Конечно, я крутой, но никто бы этого не понял, глядя на тебя, маленький засранец. Я ничего не сказал, потому что хотел ещё больше тебя помучить, мальчишка. Заставить тебя гадать, волноваться, когда же будет удар. Угрожать твоему отцу, пытаться запугать его – чуть не до смерти – это нехорошо, знаешь ли. А ты бросил меня там, лежать на полу, с головой в крови».

«Заткнись. Больше никаких оскорблений с твоей стороны, старик, больше никаких».

«Я всё ещё твой единственный папочка, трус ты блюющий. Господи, не могу поверить, что ты на самом деле часть меня, хотя твоя мать была слабой, вечно ныла, прямо как ты. А потом она умерла, и остались только ты и я, но ты не был сильным, ты не был мужчиной, ты был таким же, как она. А потом ты просто взял и ушёл после школы, решив, что сбежал от меня. Ну, я устал от тебя, я хотел, чтобы ты убрался оттуда.

«Но я следил за тобой, парень. В конце концов, ты был единственным, кто знал.

Я хотел убедиться, что ты никому не расскажешь. А теперь ты хочешь убить своего отца.

«Тихо! Просто заткнись, чёрт возьми. Больше никаких угроз, никакой лжи. Я отправлю тебя в ад, где тебе самое место».

Уэлдон помолчал немного, а затем сказал: «Чего я действительно не могу поверить, так это как долго ты продержался». Он полез в карман.

Ник сказал: «Нет, Уэлдон, ты ничего не сделаешь со своим отцом.

Отойдите от него».

Уэлдон ДеЛоах вздрогнул, потрясённый и удивлённый, взглянув на дуло SIG Sauer в руке той бездомной женщины, которую он видел по телевизору. Какого чёрта она здесь делает? Он медленно выпрямился и сделал шаг назад.

Старик рассмеялся, потирая артритные руки. «Она мой личный телохранитель, Уэлдон. Ты думал, там всего двое полицейских? Ни за что. Она здесь, сидит прямо у меня в комнате. Что ты думаешь об этих яблоках? Она острая, что ли? Передай ей честь, Уэлдон, она из Федерального бюро расследований. Она спецагент».

Уэлдон пнул инвалидную коляску отца, промахнулся и крикнул: «Ты идиот, она не коп. Она бездомная, которая просто случайно увидела то, что делает её реальной опасностью для убийцы».

«Чего она не должна была видеть, Уэлдон?»

«Убийца сразу после того, как убил священника в Сан-Франциско».

«Эй, она думает, что это ты?»

Сегодня Уэлдон всё ещё был блондином, с густым загаром и бледно-голубыми глазами. Ник совсем не умела угадывать возраст, но если бы ей пришлось, она бы легко дала ему за сорок. Это был макияж? Контактные линзы? Или он действительно выглядел именно так? Ник просто не знала, тот ли это мужчина, которого она видела в церкви. Возможно, он был замаскирован, но она знала, что в суде от неё будет мало толку. Она держала пистолет прямо, зная, что должна повалить его на пол, связать, чтобы снова вздохнуть, чтобы думать, позвать на помощь. Она была напугана, почти так же напугана, как и тогда, когда столкнулась с Джоном Ротманом.

И всё же ей пришлось попытаться. Она сказала: «Если быть совсем точной, Уэлдон, да, я вас видела». Она продолжила, снова глядя на старика: «Сэр, я видела Уэлдона в церкви сразу после того, как он убил отца Майкла Джозефа. И он убивал и других. Он писал сценарии для телевидения, а потом копировал их в реальной жизни. Извините, но он очень злой человек».

Капитан ДеЛох сказал: «Эй, ты серьёзно? Нет, это бессмыслица. Уэлдон — слабак. У него в спине нет хребта, просто каша.

Ты правда бездомная? Представляешь, мне не придётся тебе платить, правда?

Ты ведь ничего не ждешь, ведь ты не офицер, верно?

«Ладно, это бесплатно», — сказал Ник, не глядя на ухмыляющегося старика.

который действительно звучал довольным, как удар.

«Вы сказали, что Уэлдон — убийца? Он действительно преступник?»

Старик рассмеялся: «Послушай меня, девочка, ты совершенно неправа.

Уэлдон не смог бы убить таракана, даже если бы тот прополз по его босым ногам и начал грызть палец. Он трус.

«Сэр, пожалуйста, помолчите». Она слегка поправила прицел из SIG и сказала Уэлдону: «Я хочу, чтобы вы легли на живот на пол. Сейчас же». Пистолет был направлен ему прямо в грудь.

«Нет, — сказал он. — Не могу. Я никого не убивал. Разве ты не видишь? Это этот мерзкий старик — настоящий монстр. Ты не можешь поверить, какой хаос он устроил.

Это справедливость, черт возьми.

"О чем ты говоришь?"

Капитан ДеЛох рассмеялся. «Да, расскажи ей, Уэлдон. Расскажи ей, почему ты хочешь убить своего дорогого папу».

«Нет, ей не нужно знать. Слушай, у меня, чёрт возьми, нет выбора.

Поверь мне, сестра, этот сумасшедший старик этого вполне заслуживает.

«Почему он заслуживает смерти?»

Капитан ДеЛох снова рассмеялся, в уголках его рта скопилась слюна, смешанная с кровью.

Ник сказал: «Да ладно, Уэлдон, о чем ты, черт возьми, говоришь?»

В этот момент Уэлдон схватил подлокотники инвалидной коляски капитана ДеЛоаха и сильно толкнул. У Ник было всего мгновение. Когда коляска врезалась в неё, она выстрелила. Пуля прошла мимо цели, разбив экран телевизора. Рука капитана ДеЛоаха взметнулась вверх, чтобы восстановить равновесие, и он ударил её по запястью. Пистолет SIG вылетел из её руки, проскользил по полу и приземлился прямо под кроватью капитана ДеЛоаха.

Ник замер, ожидая, что Уэлдон вытащит свой пистолет и застрелит их обоих. Один выстрел уже был, почему бы не сделать ещё? Но времени у него было мало. Персонал дома престарелых должен был ворваться через пару секунд. Ей нужно было защитить старика. Она пробежала перед инвалидной коляской капитана ДеЛоха.

Но Уэлдон не попытался оттолкнуть ее и не вытащил пистолет, чтобы убить ее.

Он просто выбежал через стеклянные двери, крича ей в ответ: «Ты совершила самую большую ошибку в своей жизни!»

Через несколько секунд медсестра Карла, а за ней и полицейский, ворвались в комнату и увидели Ника Джонса, выбегающего через стеклянные раздвижные двери с пистолетом в руке.

Капитан ДеЛох сидел в своём кресле, улыбаясь и выглядя счастливым, как моллюск, и пел «Элинор Ригби».

Ник увидела, как Уэлдон мчится к маленькой чёрной машине, японской, подумала она, может быть, «Тойоте», но не была уверена. Где этот коп, который, предположительно, курил сигарету? Она никого не увидела. Она крикнула:

«Стой, Уэлдон! Или я выстрелю, серьёзно!»

Но он этого не сделал. Ник поднял пистолет, но потом понял, что ей не нужно стрелять в него. Она прицелилась в шины чёрной машины как раз в тот момент, когда он распахнул водительскую дверь и прыгнул внутрь.

Она выстрелила, попав в оба задних колеса как раз в тот момент, когда он нажал на газ и с ревом выехал с парковки, из-под шин валил дым и резина. Скоро он будет ехать на ободьях, и это ненадолго.

Уэлдон не высовывался, боясь, что она его застрелит. Она увидела тот самый момент, когда он понял, что она попала ему в шины. Машину резко дернуло влево. Когда резина наконец содралась, воздух наполнился ужасным скрежетом стали по бетону.

Ник продолжал стрелять, пока она не расстреляла десять из пятнадцати патронов в SIG. Она остановилась, чтобы сэкономить оставшиеся. Она попала в два задних колеса; это должно было хотя бы замедлить его. Она побежала. Больше всего на свете ей хотелось вытащить его из машины.

Машину бешено мотало из стороны в сторону. Шины дымились, скрежетали, сталь под ними рвала бетон, разрывая его. Запах горелой резины ударил ей в ноздри.

Она видела, как он резко рванул машину вправо и направил её прямо в сосновый лес, начинавшийся примерно в сорока ярдах от дома престарелых с восточной стороны. Он врезался в сосну. Поднялся чёрный, густой дым, и всё стихло.

Она видела, как он вытаскивал зимнюю одежду из машины и бежал в лес.

"Останавливаться!"

Ник бросилась за ним, всё ещё держа SIG в правой руке. И тут она поняла, что на ней нет тёплой одежды. Она выбежала из каюты капитана ДеЛоача в красном свитере с V-образным вырезом, белой блузке, джинсах и ботинках.

Ей было всё равно. Она не собиралась сейчас терпеть неудачу, не могла. Это безумие должно было прекратиться, и только она могла его остановить. Она слышала, как он продирается сквозь подлесок впереди. Насколько далеко? Двадцать футов?

Она мысленно представила себе лицо отца Майкла Джозефа – прекрасное, открытое, полное ума и юмора. Он смеялся над чем-то, что только что рассказал ей о короле Эдуарде. И теперь, из-за Уэлдона ДеЛоха, никто больше никогда не увидит эту улыбку и не услышит этот смех. Так похожи на Дэна, и так различны, но не в том, что имело значение. Оба рисковали собой ради других, у обоих был внутренний стержень чести. В этот момент она поняла, что никогда не хочет отпускать Дэна из своей жизни.

Уэлдон должен быть прямо впереди, не так уж далеко. Постойте, она больше не слышала, как он продирается сквозь деревья. Он что, упал? Может, прятался, подстерегая её?

Прежде чем она успела отреагировать, он схватил ее за шею и потащил за собой.

Он прижался к нему спиной. Другая его рука схватила её за руку, пытаясь вырвать SIG. Но она не собиралась отпускать. Она тянула и выворачивала, но он сжимал руку всё сильнее. «Чёрт возьми, замолчи. Брось пистолет. Сейчас же!»

Ник закричала во весь голос, дёрнулась изо всех сил и ударила его локтем в живот. Он закричал, его хватка чуть ослабла. Она резко опустила пистолет и нажала на курок. Она выстрелила ему в ногу.

Он закричал и отпустил её. Он затанцевал на месте, пытаясь схватиться за ногу, его глаза были безумны от боли.

Шерлок, Савич и Дейн увидели танец, увидели, как она стоит там, с пистолетом в руке, тяжело дыша и глядя на Уэлдона ДеЛоаха. Флинн и Делион подошли и встали рядом с ними.

«Господи, женщина», — сказал Дейн, первым подбежав к ней. Она обернулась, побелев от страха, и он забыл все ругательства, которые хранил в памяти. «Ах, чёрт возьми, Ник», — сказал он и притянул её к себе. «Только посмотри на себя. Ты замерзаешь, кретин».

«Нет, не шучу», — сказала она ему в плечо. «Осторожно, Дэн, можешь поранить руку».

«Моя рука? Ты беспокоишься о моей руке?» Он не сдержался и рассмеялся. Он увидел, как Флинн и Делион повалили Уэлдона ДеЛоаха на землю. Флинн стянул с него ботинок, чтобы обмотать рану рукавом парки.

Флинн поднял взгляд и ухмыльнулся. «Поздравляю, доктор Кэмпион, вы поймали преступника. Вас, конечно, не учат, что рана в ногу — это выход, но, эй, я не собираюсь спорить с успехом. Ладно, Уэлдон, заткнись».

«Знаешь», — сказала она.

«Да», — сказал Дейн, — «мы знаем, но сейчас это не важно».

«Больно, черт возьми!»

«Да, готов поспорить», — сказал Флинн и присел на корточки рядом с Уэлдоном. Он посмотрел ему прямо в лицо и прочитал ему его права.

«Нет, мне не нужен адвокат. Я ничего не сделал. Вы должны меня выслушать».

Савич, стоявший над ним, тихо спросил: «Так ты ничего и не сделал?»

«Я не совершал этих убийств по сценарию! Да, я придумал идею сериала, но я не имел к ним никакого отношения. Они ужасны. Я не знаю, кто за это отвечает. Возможно, это кто-то из студии, кто-то, кто работал над сериалом. Но я не знаю, кто».

Шерлок сказал: «Понятно. Значит, это вообще не имеет никакого отношения к тому, что ты, похоже, изо всех сил стараешься убить своего отца?»

«Нет, чёрт возьми. Ты хоть представляешь, что он со мной сделал за всю мою жизнь?»

Уэлдон выглядел больным, но держался и сделал глубокий вдох.

«Нет, никто ничего не знает», — сказал Делион. «Слушай, Уэлдон, кто-то убил четверых в Сан-Франциско. Ты нанял этого придурка Милтона, чтобы тот убил…

Ника на похоронах, потому что она увидела тебя в церкви. А потом была Пасадена.

В такие моменты я очень рад, что живу в Калифорнии, где есть смертная казнь. Они тебя зажарят, Уэлдон.

Боль застилала ему глаза. Он держался за ногу, плакал и умолял.

«Нет, послушай меня, я бы никого не убил. Я не такой».

Савич сказал: «Расскажите нам точно, почему вы пытались убить своего отца. На этот раз на простом английском».

Голос Уэлдона теперь был мягким, таким тихим, что казалось, будто он снова слышит его на видео. Он брал себя в руки. Ему наконец-то удалось успокоиться, справиться с болью в ноге. «Я не могу. Слишком многое поставлено на карту».

«Это не очень хорошее начало, Уэлдон», — сказал Дейн.

Уэлдон опустил голову и застонал от боли в ноге.

Делион фыркнул и встал, уперев руки в бока. «Шерлок позвонил ей на мобильный и вызвал для тебя врача. Давай вернём тебя на парковку. Мы с детективом Флинном тебе поможем».

Уэлдон ДеЛох попытался встать самостоятельно, но снова застонал, схватившись за ногу. Флинн и Делион подняли его и почти отнесли обратно в больницу.

Доктор Рэндольф Уинстон, гериатр, ждал их у главного входа, чтобы осмотреть ногу, изогнув густую чёрную бровь. «Женщина выстрелила ему в ногу? Здесь, в Лейквью?» Бровь поднялась ещё выше, когда детектив Флинн лишь пожал плечами.

«Ни один пожилой человек, которого я лечил, никогда не получал огнестрельное ранение в ногу. Давайте отвезём его в больницу».

Дейн кивнул. «Мы последуем. Нам ещё многое нужно обсудить с мистером».

ДеЛоач».

ТРИДЦАТЬ ОДИН

Делион и Флинн зачитали закон двум полицейским, которым было поручено следить за капитаном ДеЛоачем, а затем поехали с Уэлдоном в больницу. Остальные вернулись в палату капитана ДеЛоача пешком.

Похоже, мозг капитана ДеЛоха снова растворился в эфире.

Или все это было притворством, в котором он преуспел.

Он всё ещё пел «Элинор Ригби». Медсестра Карла сказала, лишь покачав головой: «Тот факт, что сын пытался его убить, — думаю, это снова выбило его из колеи. Я была рядом с ним несколько раз утром, и он всё время был с ним, но сейчас — нет. Бедный старик. Как бы вам понравилось иметь сына, который постоянно пытается вас убить?»

Ник отошла от капитана ДеЛоаха и тихо сказала:

«Здесь что-то очень странное. Когда Уэлдон был в капитанской каюте, он обозвал отца чудовищем и сказал, что тот должен его остановить. Но капитан ДеЛоач совсем не боялся. Он издевался над Уэлдоном».

Савич подошел к старику, который все еще тихо и рассеянно пел в своей инвалидной коляске.

«Капитан ДеЛоач? Вы меня уже встречали. Я Диллон Савич. Я агент ФБР».

Старик медленно перестал петь «Элеанор Ригби» и поднял взгляд на лицо Савича. Затем он медленно поднял руку и отдал честь.

Савич, не останавливаясь, отдал ему честь в ответ.

«Я тоже отдал честь этой девушке», — нараспев сказал капитан ДеЛоач. «Я подумал, что странно отдавать честь девушке, но я это сделал. Уважение к Федеральному бюро расследований, понимаете? Это знак времени, что федералы позволили девушке поступить на службу. Я всегда хотел стать агентом ФБР, но не смог. А теперь оказалось, что она не коп, а просто бездомная девушка, по крайней мере, так сказал Уэлдон. Эй, а эта рыжеволосая девчонка — коп?»

«Она, конечно, отличный агент ФБР».

Старик одарил её широкой улыбкой и отдал ей честь. Шерлок не ответил ему в ответ, лишь слегка помахал ему пальцами. Он сухо, хрипло рассмеялся и покачал головой. «Вон та девчонка, бездомная, спасла меня от Уэлдона, этого мелкого засранца. Не думаю, что он бы меня убил. Видишь ли, Уэлдон трус. Я так и не смог научить его быть мужчиной. Он всегда ненавидел кровь, никогда не ходил со мной на охоту. Однажды я пытался заставить его разделать оленя, но он обблевал свои ботинки и спрятался. Насколько я знаю, он даже никогда не пользовался ружьём».

«Как он собирался вас убить, сэр?» — спросил Дейн. «Полагаю, он ударил вас в первый раз».

«Нет, в первый раз я упала сама. В последний раз он смог заставить себя только опрокинуть мой стул».

Старик рассмеялся, и на его подбородке снова появились брызги слюны и крови. «Какая же это всё забава, лучшее времяпрепровождение за много лет. Нет, не думаю, что Уэлдон мог меня убить. Но я видел, что он собирается попытаться. Он собирался задушить меня верёвкой. Девушка там думала, что у него пистолет, но он этого не сделал. Он их не трогает. Я видел верёвку, торчащую у него из кармана, знаете, очень толстую, с узелками по всей длине? Да, просто верёвка, потому что крови не видно, когда душишь. Но всё равно мерзко.

Уэлдон просто не понимает, насколько отвратительно душить кого-то – все эти рвотные позывы, глаза, боже мой, глаза, они выпячиваются, понимаете? И виден весь этот ужас, весь этот страх – всё это вытекает наружу – а потом окончательное принятие того, что человек умрёт. Зрелище не из приятных. Нет, стрельба чище. Только вот глаза очень быстро тускнеют от пули.

Ник закрыла глаза и сказала: «Я выстрелила Уэлдону в ногу. Ты прав, так было проще».

«Для бездомной девчонки она много чего знает», — сказал капитан ДеЛоах и снова начал напевать «Элеанор Ригби».

«Вы пытаетесь заставить нас думать, что вы старческий маразм, капитан ДеЛоач?»

Шерлок сказала, легко положив ладонь на плечо старика. Она нежно разминала плоть, кости и фланелевую рубашку – всё, что от него осталось.

«Нет, мне просто нравится петь. Я был единственным парнем среднего возраста, которому нравились «Битлз».

Дэйн спросил: «Но почему Уэлдон хотел убить вас, сэр?»

Старик посмотрел на Дэна. «Думаю, ты, молодой человек, отличный полицейский. Ты увлечён своим делом, твёрд и не ленишься — всё это важно для успеха в любой работе».

Дэйн снова спросил: «Почему твой сын желает тебе смерти?»

«Этот маленький пёс думает, что он в безопасности, если я умру. И он будет в безопасности». Старик, теперь такой же проницательный, как и все остальные, уставился на Дэна, его выцветшие глаза светились умом. Он сказал гордым голосом: «Уэлдон должен знать, что я теперь заговорю, так почему бы и нет? Я был шерифом, и посмотрите, что я сделал, никто ничего не понял. Конечно, как говорится, собака не гадит на своём заднем дворе».

Он рассмеялся хриплым, хриплым звуком, от которого у Шерлока по коже побежали мурашки.

«Капитан ДеЛох, — сказала она, — вы притворяетесь старческим маразмом? Это всё просто искусный спектакль?»

Старик сказал: «Я, что, дряхлый? Эй, я тебя раньше не видел, да?

Разве ты не прелесть? Моя жена была похожа на тебя. Вся в огнях и духах, и эти чудесные волосы, такие рыжие, словно кровь.

«Да», — медленно произнёс Шерлок. — «Полагаю, вы могли бы так сказать, но сомневаюсь, что многие так скажут. Капитан, вы только что немного пошутили, не так ли?»

Ты же прекрасно знаешь, кто я. Ты просто притворялся, продолжал свой фарс.

Он ничего не сказал.

Шерлок спросил: «Как звали вашу жену, сэр?»

«Мари. Её звали Мари, по-французски имя Божьей матери, и это имя всегда вызывало у меня улыбку, особенно когда я приходила домой, а на моих руках всё ещё были следы крови в трещинах. Да, мои ладони были похожи на дорожные карты».

«Я знаю, что вы были шерифом, — сказал Дейн, — но неужели ваши руки так часто были в крови?»

«Нет, не только на моих руках, агент. Крови обычно было так много, что она затекала в линии, застревала там и жила. Как бы я ни тёрла, я не могла отмыть её полностью. Но однажды я по-настоящему взглянула на свои руки и поняла, что они мне нравятся. Они всегда напоминали мне о том, как весело я проводила время».

Ник подошёл к инвалидной коляске, наклонился и, обхватив колёса руками, приблизился на расстояние в дюйм от своего лица. «Вы ведь убивали людей, не так ли, сэр?»

«Ну конечно, юная леди. Я был шерифом».

«Нет, не как шериф. Ты убивал людей. Тебе это нравилось. Тебе нравилось видеть на своих руках следы их крови. Тебе это сошло с рук. И Уэлдон не хочет, чтобы ты это рассказал миру, не так ли?»

«Ну ты и кретин. Конечно, мне всё сошло с рук. Может, я и старый, но всё ещё не дурак. Всё было легко. Однажды они даже сфотографировали меня, но это не привело их даже близко ко мне. Я был настолько хорош». Он поднял руку и щёлкнул двумя костлявыми пальцами. «Мне восемьдесят семь лет. Думаешь, мне есть дело до того, что все знают? Чёрт, я заслуживаю внимания, признания того, что я сделал. Что они сделают? Отдадут меня под суд? Приговорят к смертной казни? Судя по тому, как я себя чувствую в последнее время, по тому, как я постоянно харкаю кровью, я уже готов к игле. Не то чтобы у них когда-нибудь был шанс, мужчина моих лет с раком. Эй, вы считаете меня маразматиком? Послушайте». И старик снова запел «Элинор Ригби», увидел потрясение на их лицах и рассмеялся.

Ник сказал: «А Уэлдон не хотел, чтобы ты кому-нибудь рассказал, не так ли?»

«Нет, он утверждал, что это всё испортит. Он не хотел, чтобы стало известно, что его отец — серийный убийца. Уэлдон всегда меня боялся, ужаснулся, когда узнал, чем я занимаюсь, но промолчал, особенно после того, как я сказал ему, что прибью его головой к дереву и сдеру с него кожу живьём, если он кому-нибудь расскажет.

Он этого не сделал».

Это был Дейн, который медленно произнёс: «Я помню, как впервые пришёл в убойный отдел Сан-Франциско после убийства моего брата. Инспектор Делион сказал, что по пуле они установили, что пистолет, из которого убили моего брата, был похож на тот, из которого стрелял Зодиак».

Капитан ДеЛоах снова рассмеялся, просвистев сквозь зубы что-то, чего никто не знал. «Я впечатлён, агент. Я читал об этом в своё время, и это…

Это меня как-то подтолкнуло, понимаете? Я хотел быть лучше него. Самое меньшее, что я мог сделать, — это использовать то же оружие, что и он. Отличный пистолет — мой JC.

Хиггинс, модель восемьдесят».

Капитан ДеЛоач вздохнул, потирая руки. «Нет, я не был убийцей Зодиака. Я был немного проще, чем Зодиак. Но мне нравился его стиль. Разве это не удар? Вот это клюшка. Поверьте, СМИ всегда найдут удачную фразу. Если бы я открыто говорил о том, что сделал, возможно, и меня бы взяли на заметку».

Старик нахмурился, отвёл взгляд в сторону и сказал: «Эй, как думаешь, он ещё жив? Может, он в доме престарелых, как и я. Может, он здесь, как думаешь?»

Никто ничего не сказал, просто ждали.

Капитан ДеЛоач продолжал петь, а затем резко сказал: «Ваш парень не воспользовался моим пистолетом. Нет, мой спрятан, и я с радостью скажу вам, где». Он широко улыбнулся.

Дэйн сказал: «Уэлдон знает. Он должен знать».

Савич в третий раз спросил: «Скажите, сэр, почему ваш сын хотел вас убить?»

Старик рассмеялся, причмокнул губами и снова запел.

Ник подошёл ближе и сказал ему прямо в лицо: «Я спас вам жизнь, сэр. Думаю, вы у меня в долгу. Скажите нам правду».

Капитан ДеЛоах широко улыбнулся ей, поднял свою старческую, покрытую венами руку и слегка коснулся кончиками пальцев её щеки. «Такая мягкая», — сказал он. «Ты хочешь знать, малышка? Да, пожалуй, я твой должник. Уэлдон хотел защитить своего мальчика».

«Его сын?» — спросил Дэн. «У Уэлдона есть сын?»

«Конечно. Он не подпускал меня к себе, когда он был маленьким, но потом он пришёл сюда, чтобы познакомиться со мной. Я очень хорошо о нём заботился, правда? Я его как следует воспитал, и вот он здесь, идёт по стопам деда. Уэлдон хотел защитить своего сына, не хотел видеть, как его калечат, преследуют СМИ».

«Кто его сын, сэр?» — спросил Савич.

«Ты же из ФБР, сынок, и твоя задача — всё выяснить. Я не хочу упрощать тебе задачу». Он закашлялся, и изо рта у него потекла струйка крови.

Шерлок сказал: «Я не хочу отдавать вам честь, сэр».

Капитан ДеЛох сказал, склонив голову набок: «Ну, в конце концов, ты всего лишь девушка, когда дело доходит до важных вещей».

«А я бы сказал, что ты злой старик».

«О да», — сказал он. «О да, это правда. Мне восемьдесят семь, и я выгляжу очень хорошо. Разве жизнь не кайф?»

Добравшись до больницы округа Вентура, они увидели Уэлдона, который выглядел неважно. Он был бледным, всё ещё страдал от боли и знал, что плотина прорвалась. Всё, с чем он боролся, теперь позади, и он это знал. Дейн легонько положил ладонь на плечо Уэлдона. «Мне очень жаль, Уэлдон. Нам всем очень жаль».

«Знаешь, — сказал Уэлдон мёртвым голосом. — Этот проклятый старик тебе всё рассказал?»

Савич сказал: «Да, твой отец наконец-то удосужился рассказать нам всё на простом английском, как только я его попросил, без каких-либо безумных намёков и уловок. Он действительно совершенно безумен. Я не думаю, что он впал в маразм, ни на секунду, но он всех обманул. Он прекрасный актёр».

«Он всю жизнь злился на меня. И вот он наконец это сделал. Я не знала, имел ли он это в виду».

«Сколько тебе было лет, когда ты узнал, кем он был?» — спросил Шерлок.

«Мне было десять лет. Однажды ночью я не могла заснуть, а он ушёл рано вечером, якобы по вызову. Я ждала его. Я видела, как он въезжает в гараж. Я слышала, как открывается кухонная дверь. Я хотела пойти к нему, но что-то меня остановило, что-то, что долгое время меня в нём пугало. Я спряталась за любимыми мамиными шторами в гостиной.

Я слышала, как он вошёл, и он насвистывал. Я поползла на кухню. Я увидела его одежду, увидела его руки — он был весь в крови. Настолько красной, что прямо на моих глазах она становилась всё темнее и темнее, почти чёрной. Его рубашка запеклась от крови. Сначала я испугалась, что это его кровь, но ненадолго.

«Я видел, как он мыл руки в кухонной раковине, как он разделся до нижнего белья, завернул окровавленную одежду и завязал её в аккуратный узел. Всё было отработано, словно он делал это много раз. Он не переставал свистеть. Я видел, как он вынес этот узел с окровавленной одеждой на задний двор. Он отошёл на шесть шагов от большого старого вяза. Он выкопал яму и бросил туда узел. Я увидел, что там было, наверное, с полдюжины узлов. Затем он засыпал всё это землёй. Он не переставал свистеть.

«Когда мне было двенадцать, я задавался вопросом, не тот ли это убийца, которого называли Зодиаком. Я видел по телевизору все эти убийства, но они происходили не в те дни, когда он погиб. И этот безумный свист — он всегда был одинаковым, всегда…

«Элинор Ригби». Он и сейчас напевает или насвистывает эту проклятую песню, только использует её, чтобы дурачить людей, заставляя их думать, что он выжил из ума.

«Что ты сделал?» — спросил Дэн.

«Боже, я никогда в жизни не был так напуган. Я не знал, что делать. Я был всего лишь ребёнком. Он был моим отцом».

Ник сказал: «Ты же ему противостоял, да? Ты просто не мог больше этого выносить и противостоял ему».

«Да, и знаешь, что он сделал? Он просто стоял там, смотрел на меня сверху вниз и начал смеяться. Он смеялся до тех пор, пока у него изо рта не потекла слюна.

А потом он просто остановился и похолодел. Как будто без всякого предупреждения его тело замерло, а глаза стали мертвыми. За этими глазами никого не было, и я это знал. Мне было двенадцать, и я это знал». Уэлдон замолчал, судорожно вздохнул. В маленькой комнате не было ни звука. «Он сказал мне этим холодным, мёртвым голосом, что именно он сделает со мной, если я кому-нибудь что-нибудь расскажу».

«Ты проявил смелость, раз решился ему противостоять», — сказал Ник. «Очень смело».

«Оказывается, я был трусом. Оказывается, когда я достаточно вырос, чтобы убить старого монстра, я этого не сделал. Я просто хотел напугать его, чтобы он замолчал. Но я знал, что он не станет. На этот раз я собирался его задушить. Разве я бы дошёл до конца, пока не убедился, что его сердце больше не бьётся?» Уэлдон покачал головой, посмотрел на свою забинтованную ногу и поморщился. Наконец он спросил: «Что ты собираешься делать?»

Он по очереди посмотрел на каждого из них. От инспектора Делиона до детектива Флинна и агентов ФБР, окруживших его. Обезболивающие наконец-то полностью подействовали, и в ноге осталась лишь тупая пульсация. Он посмотрел на Ника. «Я не виню тебя за то, что ты пытался защитить старика. Ты не знал».

«Лучше бы я его застрелил, — сказал Ник. — Но если бы я это сделал, мы бы не узнали правду».

Уэлдон качал головой, переводя взгляд с одного на другого, по очереди переводя взгляд с одного на другого. «Я ушёл из дома в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать. Я приехал в Лос-Анджелес, потому что был хорошим писателем и хотел писать сценарии для телевидения и кино. Я встретил девушку по имени Джорджия, и мы влюбились. Она забеременела от меня. Мы поженились. Пьяный водитель сбил её насмерть, когда нашему сыну было всего три года».

«Вы вырастили сына в одиночку, как и ваш отец?»

«Конечно, но я не был похож на отца, я очень любил своего мальчика. Я бы сделал для него всё. Вскоре я получил работу сценариста для телевидения.

Снимался в ситкоме и начал зарабатывать достаточно, так что мне не приходилось постоянно об этом беспокоиться. — Он на мгновение замолчал. — Я не отставал от старика. Знаете, даже после того, как ему перевалило за шестьдесят, люди всё ещё хотели, чтобы он остался шерифом?

«Почему?» — спросил Дэн.

«Старик был настолько свиреп, что мог отбиваться от пьяных байкеров. Однажды, я слышал, он ударил мужчину пистолетом за то, что тот приставал к женщине, всё время крича ему: «Никому не нужен мой город!» Он всегда любил это говорить, а потом выплюнул пачку табака.

«Держу пари, вы все задаетесь вопросом, почему я держу его в таком хорошем месте последние десять лет».

На самом деле никто об этом еще не думал, но Ник знал, что рано или поздно это произойдет.

Она спросила: «Зачем ты это сделал?»

Уэлдон просто сказал: «Он сказал мне, что если я не заставлю его сидеть как вкопанный, пока он не начнёт, он свяжется с прессой и расскажет им, где захоронены тела, о которых никто даже не знает, где спрятан его пистолет, и всё о свёртках, которые он закопал под тем вязом. Доказательств будет так много, что им придётся ему поверить.

«Я согласилась. Что мне ещё оставалось делать? Мне нужно было думать о своей карьере, но самое главное — рядом был мой сын, мой невинный сын».

Ник медленно произнёс: «Полагаю, я могу это понять, но он всё ещё убивал людей? Разве ты не понимаешь, что нужно что-то делать, когда ты становишься взрослым и вырываешься из-под его гнета?»

Уэлдон сказал: «Я старался никогда об этом не думать. Он прав. Я был трусом, и он знал, что я ничего не скажу, как только у меня появится сын. Он всё ещё был шерифом тринадцать лет назад, когда что-то пошло не так с арестом, и его переехала машина, переломав ему ноги. С тех пор он прикован к инвалидному креслу. Поэтому я знал, что мир ему не страшен».

Савич начала что-то говорить, но Ник покачала головой и сказала: «Он недавно начал угрожать, не так ли? Он знал, что приближается конец, и хотел признания за содеянное. Он хотел, чтобы весь мир узнал, что бродило среди них годами».

Уэлдон кивнул, сложив руки, такой бледный, такой оцепеневший, что у неё разрывалось сердце. «Да. После того, как он рассказал мне, что собирается сделать – ну, знаете, сделать заявление для прессы, рассказать всем всё – я не знала, что делать. Я напомнила ему, что он поклялся молчать, пока я держу его в этом доме. Он лишь рассмеялся, сказал, что скоро сдохнет, так что это неважно. Я поняла, что его безумие уже не поддаётся контролю».

Уэлдон замер. Затем он словно заглянул глубоко внутрь себя, глубоко вздохнул и сказал: «Вот тогда он и рассказал мне, что приятно провёл время с внуком. И вот тогда я ударил его и опрокинул стул.

Мне следовало убить его тогда, но я просто не смог. Я угрожал ему, надеялся запугать его и заставить замолчать, как я уже говорил тебе, но я знал, что это не сработает. Уйдя, я подумал об этом и понял, что должен убить его, другого выхода просто не было. Я потерпел неудачу.

Дэйн очень мягко спросил: «Уэлдон, твой отец навестил твоего сына и признался ему в том, кем он был?»

"Да."

«Уэлдон, кто ваш сын?»

Уэлдон покачал головой. «Послушайте, агент Савич, мой сын не убийца, совсем нет».

«Но ты веришь, что он там, — сказал Шерлок, — и это съедает тебя заживо. Ты думаешь, что твой сын убил людей в Сан-Франциско и Пасадене, копируя написанные тобой сценарии».

Наконец, Уэлдон ДеЛоач сказал: «Я просто не мог заставить себя принять, что он был похож на своего деда, что у него было не все в порядке с головой, что в нем чего-то не хватало».