Одна жизнь на двоих

2

Билл Форстер все еще сидел около Барби, когда детям подали ужин. Джейн заметила, что девочка плохо ест.

— Вы не беспокойтесь, сэр, возможно, ребенок просто хочет спать, — обратилась медсестра к отцу Барби.

— Малышка всегда ест как воробей, но доктора утверждают, что она здорова, — проворчал он с явным недоверием к медикам.

— Не надо насильно заставлять ее кушать. Лучше попробуйте… — Она осеклась. Ее советы Билл Форстер демонстративно игнорировал. — Побеседуем об этом позже, — сухо завершила она разговор.

Общество Билла Форстера будило в ней давно забытые чувства: желание ласки, тепла, неизведанного риска. Видеть его, быть рядом с ним — все равно что сидеть на пороховой бочке.

— А сейчас, извините… Мне надо навестить обитателей другой палаты.

Когда она вернулась, чтобы уложить Барби, Билл Форстер все еще был рядом с дочерью. Джейн была удивлена — обычно отцы не задерживаются надолго с больными детьми. Но Барби — особый случай, у нее нет матери, которая могла бы остаться с ней, а Бет уволена.

Интересно, был ли мистер Форстер таким же заботливым и внимательным отцом до катастрофы с его женой? Или работа не позволяла ему уделять много времени дочери? Няни, экономки… Не слишком ли он полагался на прислугу?

Но теперь у Барби нет даже няни, сокрушалась Джейн, вспомнив об изгнанной Бет Ньюболд.

— Вы должны пойти домой и отдохнуть, — сказала она мистеру Форстеру, заметив его утомленный вид, темные круги под глазами, заострившиеся черты лица. — И обязательно плотно поужинать. Вы ведь ничего не ели с тех пор, как прилетели сюда.

— Сестра, вы так внимательны ко всем посетителям своих маленьких подопечных? — спросил он отнюдь не вежливо. — Вы уже любезно послали мне кофе и булочки. Я не умираю с голоду и не засыпаю на ходу, — продолжал он выговаривать Джейн, наблюдая, как она зашторивает на ночь окна.

Джейн сделала вид, что не заметила его бестактности. Она понимала: он слишком горд, чтобы позволить о себе заботиться. Пусть думает, что и в таком состоянии у него полно энергии.

— Вы ведь тоже на дежурстве с тех пор, как я приехал. А сами-то что-нибудь ели? — с вызовом спросил он.

— Вот как раз сейчас у меня перерыв на полчаса. А потом дежурство до одиннадцати. В мое отсутствие за Барби присмотрит медсестра Пола.

— Скажите, вы тоже питаетесь в больничной столовой? — осведомился он.

Джейн удивил неожиданный интерес к ее скромной персоне.

— Если вы не возражаете, я составлю вам компанию. Вы, пожалуй, правы… Мне надо подкрепиться. А потом я снова поднимусь сюда взглянуть на Барби, перед тем как уехать.

Конечно, это не приглашение в ресторан, но сердце Джейн лихорадочно забилось при одной мысли, что он хочет поужинать в ее обществе. Форстер был замкнутым человеком. Тем более лестным казалось его предложение.

Вдруг мнительная Джейн вспомнила, что обещала Биллу Форстеру поговорить с ним о здоровье Барби. Вот почему он решил пойти с ней в столовую. Что бы он ни делал, это всегда ради его девочки. Наверное, он собирается дать ей какие-то особые наставления, лишний раз убедиться, что за Барби будут ухаживать именно так, как ему хотелось бы. Билл разве что не молится на своего единственного ребенка. Бет сказала ей правду: отец дорожит дочерью, как хрупкой драгоценностью. И если он не поймет, что такая болезненная опека вредит ребенку, то Барби никогда не обретет сильного независимого характера, не сможет стать яркой индивидуальностью.

Джейн не сомневалась в своей правоте, но хватит ли у нее смелости предостеречь отца от ошибок в воспитании Барби?

— Пойдемте в столовую, — сказала медсестра.

Он поднялся со стула и прошептал тихо, чтобы его не услышала дочка:

— Барби боится темноты.

— Пожалуйста, не волнуйтесь. В каждой палате горят ночники, и к детям постоянно заходят медсестры. Если кто-то из них проснется или заплачет во сне, то одна из дежурных останется и посидит с ними. В палату к Барби будут заходить каждые полчаса.

— Здесь ей все незнакомо, — сказал он, с несвойственной ему застенчивостью взглянув на Джейн. — Она никогда еще не была в больнице, поймите это!

— Я вас прекрасно понимаю. Скажите ей «спокойной ночи» и пожелайте добрых снов. — Джейн ласково улыбнулась загрустившему отцу и отправилась взглянуть на других детей. Когда она через несколько минут вернулась к кроватке Барби, то Форстера уже не было. Девочка молча лежала и смотрела на нее своими блестящими темными глазами.

Когда Джейн спустилась в столовую, то увидела Билла Форстера с подносом в руках. Выбрав себе еду, она подошла к его столику.

Джейн заколебалась, правильно ли поступает, подсаживаясь к нему. А если он хочет побыть один? Сомнения — постоянные спутники Джейн Уилсон — отравляли ей жизнь.

— Пожалуйста, садитесь, — пригласил он. Она выдвинула стул и села напротив него. — Как Барби? — Его лицо было бесстрастно, а глаза, окаймленные густыми черными ресницами, скрывали мысли, но чуткую Джейн трудно было обмануть: она видела, как отец волнуется за дочь.

— Девочка уже спит. За ней хорошо смотрят, — заверила она Форстера. А про себя подумала: даже слишком. Неужели он уверен, что ребенок никогда не плачет ночью, не жалуется, его не преследуют детские кошмары? Такое часто бывает с малышами, это обычное явление. — А кто будет наблюдать Барби, когда ее выпишут? — Джейн вспомнила о преданной Бет. — Ребенку нужен любящий детей человек, который был бы рядом, или близкий родственник, пользующийся его доверием и симпатией.

Билл пристально смотрел ей в лицо, и где-то в самой глубине серо-зеленых глаз загорелся недобрый огонек.

— Если вы собираетесь сказать, как плохо я обошелся с Бет, то я слушаю…

Джейн вновь засомневалась, но зачем молчать? Он сам вызывает ее на откровенный разговор!

— Вам не кажется, что вы поступили с девушкой весьма сурово? — спросила она, надеясь получить для Бет хотя бы еще один шанс. — Неужели вы не видели, в каком она была отчаянии? А вы оскорбили и унизили ее, не постеснявшись присутствия врачей.

— Она это заслужила. — Он раздраженно воткнул вилку в картофелину. — Я ей доверил своего ребенка, а Бет не оправдала моего доверия. Чему же ее учили, если она позволила маленькой девочке качаться так высоко, что та упала и ушиблась? А могло случиться и нечто худшее.

Медсестра помолчала, но ради Бет осмелилась сказать еще несколько слов в ее защиту.

— Мистер Форстер, Бет усвоила горький урок на всю жизнь и впредь будет осторожнее. Мне кажется, она полюбила вашу дочь и вы простите совсем юную девушку. Неужели вы никогда не делаете ошибок? На них мы все и учимся.

И тут она поняла, что переступила дозволенную черту. Глаза Билла вспыхнули зеленым огнем, он был неумолим и разгневан. Джейн, далеко не робкая от природы, замерла, не рискуя ни говорить, ни даже пошевелиться под его тяжелым непримиримым взглядом.

— Я сказал Бет, что она может зайти и попрощаться с Барби, — высокомерно заявил он. — Но я не приму ее назад. Сумма, которую она получила, не даст ей умереть с голоду, пока не она найдет себе другую, более подходящую работу.

Джейн исчерпала все доводы. С ним было трудно спорить. Возможно, опрометчивая Бет была наказана справедливо? Ведь он ей доверил самое для него дорогое! А ее рассуждения о нравственности и доброте потерпели полное фиаско!

Наступило неловкое молчание. Джейн склонилась над своей тарелкой. Вдруг Билл Форстер обратился к ней:

— Я ведь еще не поблагодарил вас. — Девушка подняла голову и встретила ледяной взгляд полуприкрытых глаз. Его красивый низкий голос звучал отстраненно.

Понятно. Боится, что она вообразит невесть что, если он проявит хотя бы подобие симпатии. «Лакомый кусочек» — метко назвала его Пола. И вправду, за ним, наверное, увивается столько красоток, что он не рискует обнадеживать своих почитательниц небрежно оброненной любезностью.

Думает ли он спустя два года о своей погибшей жене? Скорбит ли о ней? Джейн переполняли мысли об этом загадочном человеке.

— Не поблагодарили меня? За что? — недоуменно переспросила она.

— В отделении экстренной терапии мне сказали, как много вы сделали для моей дочери. Вы ведь оставались с ней, пока ее не осмотрели врачи и не сделали рентген. Своей выдержкой вы помешали Бет наделать глупостей. Не сомневаюсь, что бывшая няня Барби только на это и способна.

— Вам не за что благодарить меня, это моя работа. Несчастная Бет была сама в состоянии стресса. Ее испуг был настолько велик, что она тоже могла угодить в больницу.

— Неужели? Испугана за Барби, или от одной мысли о встрече со мной?

Господи! До чего же самоуверен отец Барби! Лишен всякого сострадания! — негодовала Джейн.

Форстер ждал, что она ответит.

— Но ведь это был несчастный случай…

— Несчастный случай, последствия которого могли оказаться непоправимыми. Это не в первый раз. Бет и раньше вела себя необдуманно, легкомысленно. Мне постоянно приходилось следить за ней.

— А как же ее рекомендации?

— Рекомендации? — Он презрительно ухмыльнулся. — Конечно, безупречные. Как и у всех остальных.

— У всех остальных? — Бедная девочка не успевала привыкнуть к одной няне, как ту устраняли, и на ее месте появлялась другая.

— Одни никуда не годятся, и я их увольняю, а другие сами уходят. — Билл разозлился. — Как правило, прекрасный пол избегает ответственности.

Джейн мысленно продолжала спор с мистером Форстером. На ребенке плохо сказывается, когда его, словно мячик, кидают то одной няне, то другой.

— А у вас в семье нет женщины, которая могла бы помочь вам с Барби? Тети, бабушки или старинного друга семьи?

— Моя мать иногда остается с Барби, — ответил он, помолчав, — но не часто. — Мужчина смотрел прямо в глаза Джейн. В его взгляде сквозила неподдельная симпатия.

Джейн смутилась, но продолжала думать о Барби. Бедное дитя, даже собственная бабушка не способна позаботиться о ней.

— Моя мать не создана для домашнего очага, — заметил он, как будто угадав ее мысли. — Ей слишком дороги работа и свобода. Пусть живет как ей хочется. За Барби отвечаю я.

— А нет ли у вас братьев или сестер?

— Только брат. Он дипломат и постоянно в разъездах.

— А родственники… жены?

После долгой неловкой паузы он резко спросил:

— Что вам известно о моей жене?

— Очень мало. Я знаю, что мать Барби погибла в автокатастрофе. — Пусть думает, что она узнала о трагедии из газет. — Мне очень жаль вашу молодую жену, — сказала Джейн, подчиняясь порыву искреннего сострадания.

— Я предпочитаю не говорить о своей жене, — прозвучал холодный ответ, напоминающий скорее отповедь.

— Простите, — извинилась Джейн, опуская глаза. Наверное, Билл боготворил ее, если воспоминания о ней до сих пор ранят его душу и сердце. — Но ее семья? Они помогают вам с Барби?

— Родственники жены — итальянцы и живут не в Австралии, а в Милане.

Она отставила тарелку и взглянула на часы.

— Мне пора возвращаться. Мой перерыв уже закончился.

— Я пойду с вами, — сказал он, вставая.

Джейн вдруг почувствовала себя такой маленькой, когда он посмотрел на нее с высоты своего богатырского роста. Она ничего не могла с собой поделать — ее влекло к Биллу. Запретные чувства, которые она пыталась подавить в себе, рвались наружу. Идя вверх по лестнице, она старалась забыть об отце и думать лишь о его больной дочери.

— С Барби все будет отлично, обещаю вам.

Бедная малышка. У нее никого нет, кроме отца, который, будучи занятым человеком, мало уделяет ей внимания. Да, он бережет ее, волнуется, задаривает дорогими игрушками; сам того не ведая, превращает девочку в избалованное, безвольное существо.

Она-то хорошо знала, как губительна для ребенка собственническая, эгоистичная любовь родителей. Постижение детской психологии было призванием Джейн.

Когда они вернулись в палату, то нашли Барби крепко спящей. «Слишком крепко», наверное, решил Билл. Проверив приборы жизнедеятельности, она поспешила сообщить отцу, что с девочкой все в порядке.

— Ваша смена заканчивается в одиннадцать? — спросил он, взяв ее за руку.

Его прикосновение приятно согревало. Нега охватила ее тело. Интересно, он на всех женщин действует так же волнующе? — подумала Джейн, преодолев невольную слабость.

— Да, в одиннадцать. Но не беспокойтесь. Я уже говорила вам — ночная смена будет неусыпно смотреть за Барби. До утра.

— Завтра я очень рано буду здесь. Но в половине десятого мне придется уехать примерно на час. Предстоит важная встреча, и ее нельзя отменить.

Билл Форстер не отпускал ее руки.

— С Барби ничего не случится, уверяю вас, мистер Форстер. По утрам дежурит опытная сестра Мэри Браун. Она работает в больнице уже много лет. — Перехватив недоверчивый взгляд отца, Джейн еще раз заверила его: — Я попрошу Мэри или другую медсестру, чтобы они занимались только Барби. До вашего прихода. Ее ни на минуту не оставят одну.

И все-таки Билл Форстер не был спокоен, зная болезненную застенчивость своей дочери.

— Даже если Барби спокойна, не плачет и ни на что не жалуется — это только иллюзия: ей может быть просто страшно и она страдает.

— Знаете, я приду и сама посижу с ней, — предложила она, стараясь высвободить свою руку.

Его серо-зеленые глаза потеплели.

— Но ведь ваше дежурство начинается в полдень. Когда же вы спите?

— Я посплю до восьми.

— Нет, жестоко злоупотреблять вашим великодушием! Я попрошу свою экономку, чтобы она посидела с Барби. Как я не додумался до этого раньше! Правда, она не отличается терпением. Ей уже почти шестьдесят, и у нее никогда не было своих детей. Поэтому миссис очень нервна и раздражительна, совсем как моя мать. Она в состоянии провести с Барби несколько часов, не более.

— Если ваша экономка не сможет прийти или вы предпочитаете не просить ее об этом, то я с удовольствием посижу с Барби. Как обычный посетитель, а не медсестра.

— Вы уверены, Джейн, что это доставит вам удовольствие? — В его глазах засверкали серебряные искорки. Впервые он назвал ее по имени, и в его устах оно прозвучало по-особенному ласково, вновь заставляя ее сердце замереть в истоме. Но червь сомнения не дремал. Все равно, что бы Билл ни делал, это только ради своего ребенка. Он совсем не думает о ней, как заклинание повторяла Джейн, помня свой обет.

— Конечно уверена, — не колеблясь ответила медсестра, отступив настолько, что Форстер вынужден был отпустить ее руку, и Джейн тут же почувствовала пустоту и одиночество. — Спокойной ночи, мистер Форстер. — С этими словами она быстро вышла из палаты.