Одна маленькая глупость

Глава 3

Глава третья, в которой всё тайное становится явным

Бал первокурсников несколько утолил племяшкину жажду мести — по крайней мере, больше она ко мне со всякими дурацкими просьбами не обращалась и коварными планами не делилась. Мои знания о текущем положении дел на Леркином любовном фронте ограничивались случайно услышанной фразой «Мам, прикинь, мне Севка предложил снова начать встречаться!», и даже без них я мог прекрасно обойтись. Главное, что племяшка добросовестно выполняла обещанную работу по дому и, несмотря на это, пребывала в отличном расположении духа.

Между тем осень перевалила за середину, начался сезон дождей, а вместе с ним — и простуд. Сначала заболел я и неделю наматывал сопли на кулак, мучаясь, вдобавок, жутким конъюнктивитом. Стоило же мне пойти на поправку, как Лерка принесла из универа какой-то особо зверский вирус, сваливший её с температурой под тридцать девять. Всю ночь я скакал вокруг больной с жаропонижающими, компрессами и взваром из клюквы, а утром вызвал на дом врача. Сухонькая доброжелательная старушка объявилась ближе к полудню, осмотрела Лерку и поставила очевидный диагноз «ОРВИ». Вручила нам длинный перечень лекарств, написала справку для универа и ушла, пожелав скорейшего выздоровления. Предписанное ею лечение и впрямь оказалось действенным, благодаря чему следующую ночь Лерка спала младенческим сном. Тогда я наконец-то выдохнул и позвонил сеструхе — рассказать про наши невесёлые дела. Верка, естественно, заохала и потребовала каждые два часа присылать отчёт о дочкином самочувствии, добавив, что в случае осложнений бросит всё и приедет.

— Вер, не придумывай, — поморщился я. — Лерке же не три годика. Поскучает дома до следующего понедельника и снова будет здорова, как коро… — слушавшая наш разговор племяшка погрозила мне кулаком, — то есть как грациозная лань.

— И заодно лабы по физике в первых рядах сдавать не придётся, — прибавила Лерка больше для себя. — Пускай Колесников за нас двоих отдувается.

Я подумал, что надо бы поинтересоваться, чем ей успел насолить мой шапочный знакомец, однако отвлёкся на бытовуху, и этот праздный вопрос вылетел у меня из головы.

Как я и обещал сеструхе, к выходным из симптомов болезни у Лерки остались только небольшой насморк и боль в горле. А ещё ей настолько остопротивело сидеть в четырёх стенах, что она всерьёз начала проситься со мной в магазин за продуктами.

— Нет уж, оставайся дома, — твёрдо отказался я от компании. — Не хватало ещё тебе повторно какую-нибудь дрянь на старые дрожжи поймать.

Племяшка насупилась, однако спорить не стала, видимо в глубине души признавая мою правоту.

Из продуктового я принёс две забитые под завязку сумки, которые вышедшая меня встречать Лерка почти волоком потащила на кухню.

— Слушай, там что, кирпичи? — недовольно спросила она, дотянув груз до холодильника.

— Там еда, — я повесил куртку на вешалку. — Вкусная.

— Точно вкусная? — и племяшка сунула любопытный нос в одну из сумок. — Ого, сколько мандаринов!

— Витаминов, — поправил я, но не успел выключить в прихожей свет, как в дверь позвонили.

— Кто бы это мог быть? — пробормотал я, а Лерка закричала: — Нет! Клим, не открывай, это ко мне! — однако было уже поздно. Я без задней мысли открыл дверь и оказался лицом к лицу с племяшкиным одногруппником Димой Колесниковым.

— Э-э, привет.

— Привет, — автоматически отреагировал Дима, глядя на меня, как на привидение.

— Блин, Колесников! — из-за моей спины возникла сердитая Лерка. — Я же просила позвонить! И вообще, как ты через домофон прошёл?

— Там опять замок сломали, — вступился я за парня. — Дим, ты заходи, не стесняйся. А ты, Валерия, объясни молодому человеку, что тут, собственно, происходит.

У племяшки хватило совести проглотить «Почему я?», и она без особого желания сказала: — Ладно, объясню. Клим, это Димка Колесников. Колесников, это Клим, сводный брат моей мамы. Я попросила его притвориться моим парнем, чтобы отомстить Соньке Васильковой. И если ты об этом кому-нибудь расскажешь, то я тебя убью. Вопросы?

— Нет вопросов, — отрапортовал Дима, хотя вид у него был всё ещё ошарашенный.

Тогда я заметил: — Ну, раз так, то я пойду сумки разгружать, — и оставил молодёжь общаться без свидетелей.

Против ожидания, Дима остался у нас — писать лабы по физике, как, не вдаваясь в подробности, пояснила Лерка.

— Ты же говорила, что тебя минует чаша сия, — немного удивился я, промывая гречку для ужина.

— Защиту на понедельник перенесли, — кисло ответила племяшка. — Как нарочно, блин. А у нас ни одна лаба не оформлена, только результаты опытов записаны.

— Настоящие студенты, — хмыкнул я. — Вы только с сессией такую фишку не практикуйте, хорошо?

Лерка сделала оскорблённое лицо и ушла в свою комнату, не удостоив меня ответом.

Когда ужин был почти готов, позвонила сеструха и прежде всего поинтересовалась здоровьем деточки.

— Нормально всё, — пожал я плечами. — Только сопливит чуть-чуть и на горло жалуется.

— А температура какая? — не пожелала уняться Верка.

— Нормальная.

— Вы мерили?

Я закатил глаза, позабыв, что сеструха не может меня видеть.

— Вер, мы вчера мерили — тридцать шесть и шесть.

— Вчера — это вчера. А сегодня?

Вот же зациклилась.

— Сейчас узнаю, — И заодно поинтересуюсь, собираются ли студенты ужинать.

Как обычно, я коротко постучал в дверь Леркиной комнаты и вошёл только после невнятного, но явно разрешающего ответа.

— Лер, лоб давай.

— Что? — сидевшая за столом племяшка подняла на меня глаза от плотно исписываемого листа А4. — Зачем?

— От меня твою температуру требуют.

Лерка поморщилась, однако позволила мне приложить запястье ко лбу.

— Тридцать шесть и шесть, — сообщил я сеструхе.

— Клим, давай ты будешь посерьёзнее? — не оценила та мои методы диагностики. — И вообще, дай Лере трубку, я хочу у неё кое-что спросить.

Я вопросительно посмотрел на племяшку, и та отрицательно замотала головой. Понятно почему — сеструхино «кое-что спросить» обычно занимало от двадцати минут до часу жизни.

— Не могу, она сейчас занята. Учёбой. В компании молодого человека.

На последней фразе означенный молодой человек, до сих пор усердно горбившийся над своим листом бумаги, вскинулся, перевёл взгляд с Лерки на меня и обратно и густо покраснел.

— Что, правда? — ахнула сеструха. — Тогда, конечно, не буду мешать, и ты не мешай, понятно?

— Понятно, понятно, — пробурчал я, выходя из комнаты. — Ты только чтобы узнать про Лерку звонишь?

— Не только, — сеструха шумно вздохнула. — Я сегодня опять разговаривала с этим… мочальником насчёт отпуска хотя бы на неделю — ни в какую. Только на Новый год обещал, и то с таким лицом, будто горсть аскорбинок разжевал. Жадный мудак.

Это была плохая новость — и я, и Лерка очень ждали её на ноябрьские праздники.

— Вер, не расстраивайся, — я знал, что банальности хреново утешают, но понятия не имел, как ещё её можно подбодрить.

В динамике раздался очередной вздох: — Стараюсь. Я просто очень сильно по вам соскучилась.

— И мы по тебе. Хочешь, махнём после Леркиной сессии куда-нибудь втроём? Тебе как раз отпуск по ТК положен будет.

— Ты знаешь, с таким начальством… — протянула Верка и, противореча скепсису предыдущей фразы, спросила: — А куда поехать можно?

— Ну, в Крым, например. Помнишь, ты говорила, что давно хочешь там зимой побывать?

— Надо подумать, — однако голос у сеструхи повеселел. — Что, куда, сколько по деньгам…

— Про деньги не забивай голову, у меня найдутся.

— Но, Клим…

— Вер, не забивай голову, — с нажимом повторил я. — И думай, куда поедем. Договорились?

— Да, — Теперь Верка совершенно точно улыбалась. — Ладно, не буду тебя больше отвлекать. Завтра созвонимся.

— Непременно, — подтвердил я и дождался, пока она первой даст отбой. Потом задумчиво покрутил смартфон в руках — пожалуй, с моей нынешней нагрузкой вполне можно впрячься ещё в один или два проекта. Сегодня и поищу, вот только разберусь с одним важным делом. Я опять подошёл к племяшкиной комнате и громко сказал: — Эй, студенты! Одним гранитом науки сыт не будешь — приходите ужинать.

Из-за двери почти сразу раздалось приглушённое «Идём!», и я отправился накрывать на стол.

Я уже расставил тарелки и разложил столовые приборы на троих, когда на пороге кухни появилась чем-то недовольная Лерка.

— Клим, Колесников сказал, что уходит, поэтому ужинаем вдвоём.

— Извините, — виновато добавил стоявший позади Дима, и племяшка резко развернулась к нему: — Блин, Колесников, ну что ты фигнёй страдаешь? Сейчас бы поели все вместе, а потом быстро лабы дописали — и голова бы ни у кого за них не болела.

— Всё нормально, — Дима уже натягивал куртку в прихожей. — Там две штуки осталось, одна мне на оформление, одна тебе, а в понедельник, пока другие защищаться будут, перепишем.

— Ты издеваешься? Да нас Разин четвертует, если увидит, что мы неподготовленными пришли! Ну хорош ломаться, в самом-то деле.

Бедный Дима выглядел так, будто готов сквозь пол провалиться, и я решил вмешаться.

— Валерия, хватит давить на человека. Если вам так необходимо прийти на пары с готовым комплектом лабораторных, то подсказываю — завтра воскресенье, и ты вполне можешь позвать Дмитрия в гости ещё раз.

Тут обувавшийся Дима ещё сильнее сгорбился над ботинком, а Лерка задумалась.

— Ну, хорошо, — согласилась она после недолгой паузы. — Колесников, завтра в одиннадцать придёшь?

Дима как-то странно дёрнул головой — словно хотел отрицательно помотать, но вовремя одумался и кивнул. Вот ведь стеснительный парнишка, надо бы как-то его подбодрить, решил я и, пока наш гость заканчивал сборы, вытащил из кулька самый крупный и красивый мандарин. А когда настала пора прощаться, сказал стоявшему в дверях Диме: — Вот, держи витамины, чтобы самому не заболеть после нашего лазарета, — и положил гостинец в его машинально протянутую ладонь.

— Спасибо, — пунцовый Дима спрятал мандарин в карман куртки. — Д-до свидания.

— Ага, Колесников, пока, — равнодушно кивнула Лерка, а я добавил: — До завтра.

После ужина, за чаем с малиновым вареньм я полюбопытствовал у племяшки: — Слушай, почему вы лабы от руки пишете? Что за прошлый век?

Леркино лицо тотчас приняло брюзгливое выражение.

— Потому что у нас препод из прошлого века. Типа, так мы хоть что-то усвоим. Он ещё теоретическую часть требует не только из методы передирать, но и из лекций, а если такой лекции пока не было, то копать учебники самостоятельно.

— Серьёзный дядька, — оценил я. — Что ж вы с оформлением до последнего тянули-то?

— Можно подумать, у нас по другим предметам работы мало, — буркнула племяшка. — И вообще, он весь сентябрь по каким-то конференциям промотался, а сейчас требует пятилетку за три года.

— В смысле?

— В смысле, до конца месяца сделать и защитить шесть лаб. Хорошо, что я заболела уже после того, как мы с Колесниковым шестую выполнили, а то фиг бы меня кто к защите в понедельник допустил.

— Да уж, повезло, — согласился я. — Только теперь мне не понятно, как ты собиралась их оформлять вдвоём и при этом сохранить свою тайну мадридского двора?

— А никак, — повела Лерка плечами. — Я думала просто отдать Колесникову копии с результатами экспериментов, и потом каждый бы писал сам за себя.

— Копии с результатами? Ну-ка, дай угадаю — у вас с ним разделение труда: он экспериментирует, а ты записываешь циферки?

— Ещё графики строю и по формулам считаю, — племяшке совсем не хотелось выглядеть дурочкой, попавшей на техническую специальность за красивые глаза.

— Понятно. И почему же вы всё-таки пишете вместе?

— Во-первых, это быстрее — знаешь, сколько времени уходит на то, чтобы теорию скомпоновать? А так половину лаб можно просто на автомате передрать друг у друга. А во-вторых, Колесников сказал, что Разин шлёт лесом те звенья, у которых тексты лабораторных не совпадают.

— Почему? Это ж наоборот говорит о том, что каждый самостоятельно искал информацию.

— А фиг его знает, — вздохнула Лерка. — Наверное, потому что он в принципе мудак.

Универсальное объяснение. Я долил себе чаю и взял из фруктовницы мандарин. Подумал — может, зря полезу? — однако сказал: — Кстати, раз уж речь зашла о мудаках. Что там у тебя с твоим Отелло?

Племяшка расплылась в довольной акульей улыбке: — Всё супер. Предлагает снова встречаться, и я вроде как почти согласна.

— Но потом всё-таки бросишь?

— Конечно! На фиг мне предатель, который с Сонькой целовался взасос?

Я вспомнил по-бычьи налитый кровью взгляд ревнивого Севки, и в душу ко мне закралось нехорошее предчувствие.

— Лер, не надо. Твои игры в «коварство и любовь» могут плохо закончиться.

— Пф! — легкомысленно фыркнула в ответ племяшка. — Скажешь тоже, «плохо закончиться». Что этот Севка мне сделает, тем более, если он сам во всём виноват?

Вообще говоря, я бы мог рассказать, что иногда делают парни с динамящими их девчонками. Но, с другой стороны, это было пятнадцать лет назад, и тех ублюдков к вузу не подпустили бы даже на пушечный выстрел.

— И всё же, Лер, давай, я тебя буду из универа встречать.

— Клим, это…

— …паранойя. Которая вовсе не означает, что за вами не следят.

Племяшка пожевала губу и неохотно согласилась: — Ну, давай. Только ты брейся, ладно? Мало ли, кто нас увидеть может.

На следующий день мы с Димой снова встретились в дверях — он пришёл как раз тогда, когда я уходил на работу.

— Привет, — гостеприимно улыбнулся я ему. — Заходи, — и крикнул в глубь квартиры: — Лер, встречай Дмитрия!

— Ага, — племяшка вышла из своей комнаты. — Привет, Колесников.

— Привет, — сегодня Дима вёл себя гораздо раскованнее. — Лер, я вчера стормозил, извини. Это тебе, чтобы совсем выздороветь.

Приятно удивлённая племяшка взяла у Дмитрия непрозрачный пакет, заглянула внутрь и расплылась в довольной улыбке: — Ещё мандарины! Спасибо, Дим, я их просто обожаю!

— Путь к сердцу женщины лежит через её желудок, — подколол я, на что Лерка показала мне язык и сообщила: — Завидуй молча.

— Придётся, — я закинул на плечо рюкзак. — Так, молодёжь, я уехал. Борщ на плите, салат в холодильнике — не стесняйтесь.

— А ты надолго? — спросила хитрая племяшка.

— Не знаю, поэтому готовься заниматься самообслуживанием, — легко разгадал я подоплеку вопроса. — Всё, пока, — и под нестройное ответное «Пока» вышел из квартиры.

Сегодня три из обслуживаемых мною контор решили поработать сверхурочно, так что мне пришлось порядком помотаться по городу. Возвращаясь, я думал обнаружить дома уже одну скучающую Лерку, однако вышло иначе. Ещё на пороге меня встретили хорошо знакомая восьмибитная мелодия и эмоциональный диалог откуда-то из недр квартиры: «Прыгай, давай!» — «Да зачем?» — «Там тайник! А-а-а, стреляй-стреляй-стреляй!». Я тихо вздохнул — если племяшка добралась до «Супер Марио», то это надолго — и начал раздеваться.

Главное неудобство заключалось в том, что телевизор, к которому была подключена приставка, стоял в моей комнате.

— Клим, ты что, уже вернулся? — подняла на меня глаза сидевшая прямо на полу Лерка, а Дима вздрогнул и не вовремя нажал на кнопку. Управляемый им Марио чуть-чуть не допрыгнул до черепахи, отчего был безжалостно сброшен в пропасть. Игра пропиликала «Game over», и Лерка быстренько выхватила пульт из Диминых рук.

— Так, Колесников, в третий раз показываю, как проходят этот уровень, — Тут племяшка сообразила, что они, вообще-то, самовольно заняли чужую комнату, и поспешила получить разрешение: — Клим, можно мы ещё чуть-чуть поиграем? Представляешь, Колесников до сих пор думал, что «Марио» — это только фильм!

Как будто бы она считала иначе, если б три года назад я не купил «Famicom» — золотую мечту своего детства. Впрочем, просвещение — дело полезное, поэтому я милостиво кивнул: — Играйте, только скажите, вы хоть лабы свои доделали?

— Конечно, доделали, — оскорбилась племяшка, и Дима поддакнул: — В первую очередь.

— А пообедали?

Судя по тому, как синхронно геймеры опустили глаза, это был трёхочковый.

— Нет, — признался Дмитрий.

— Мы не голодные, мы мандаринов поели, — добавила Лерка.

Ну, строго говоря, я тоже в последней конторе попал на день рождения главбуха, где был от души накормлен бутербродами и тортиком.

— Ладно, не голодные, развлекайтесь. Подключить вам второй пульт, чтобы вдвоём играли?

— А что, так тоже можно? — удивился Дима, а у племяшки загорелись глаза: — Подключи!

Я настроил приставку, недолго посмотрел, как молодёжь рубится уже в четыре руки, и, забрав ноут и домашнюю одежду, ушёл в Леркину комнату ваять очередной сайт.

«Супер Марио», как любая нестареющая классика, оказался настолько увлекательным, что через пару часов мне пришлось буквально за уши оттаскивать геймеров от телевизора.

— Давайте, давайте, там борщ остывает и салат греется.

— Ну, Клим, ну предпоследний у-уровень, — заныла Лерка, ставя игру на паузу.

— Поедите и доиграете, — я был непреклонен. — Поверь моему печальному опыту, даже «Марио» не стоит гастрита.

— Только я, наверное, пойду, — в отличие от племяшки, Дима сразу отложил пульт и встал с пола. — Мы с парнями встретиться договаривались, а я совсем про время забыл.

Я испытующе на него посмотрел — ну врёт же, к бабке не ходи! Лерка была аналогичного мнения, поэтому, поднявшись на ноги, с прямотой железнодорожного рельса спросила: — Колесников, ты зачем врёшь?

Я мысленно сделал себе заметку провести с племяшкой беседу на тему того, что бесцеремонность в общении с людьми не есть хорошо.

— Я не вру! — закономерно возмутился Дима. Лерка с крайне скептическим видом открыла рот, однако я не дал ей привести доказательства обратного.

— Дим, отказаться, конечно, твоё право, но честное слово, готовлю я вполне съедобно. Лера подтвердит.

— Ага, — кивнула племяшка. — И вообще, тебе что, не интересно главного босса замочить?

Дима посмотрел на меня, на Лерку, снова на меня и, наконец, несмело улыбнулся.

— Интересно. Спасибо. Я только предупрежу, чтоб меня не ждали, ладно?

— Конечно, — Я прекрасно понимал, что необходимо дать ему возможность сохранить лицо. — Как закончишь, приходи на кухню.

Мы с племяшкой только начали накрывать на стол, как мне послышался звук пришедшей на ящик почты. Неужели с последним заказом проблемы? Больше-то воскресным вечером мне никто писать не должен.

— Лер, я сейчас вернусь, — и, предоставив племяшке разливать горячее, я пошёл к оставленному в её комнате ноутбуку.

Я даже подумать не мог, что увижу такое. А Дима наверняка не думал, что кто-то может войти именно в тот момент, когда он будет нежно прижимать к груди забытый мною у Лерки пуловер. Секунд десять, не меньше, мы не мигая смотрели друг на друга: я — растерянно, бледный как полотно Дима — с ужасом. А потом он выронил пуловер из рук, схватил свой рюкзак и, едва не сбив меня с ног, выбежал из комнаты.

— Дима!..

Поздно. Парнишка с треском сорвал с вешалки куртку, сунул ноги в ботинки и вылетел из квартиры на такой скорости, будто спасался от неминуемой гибели.

— Дима!

Я выскочил на лестничную клетку и хотел было броситься следом, однако вовремя сообразил, что всё равно не догоню.

— Клим? Что случилось? Куда это Колесников так рванул?

Я закрыл глаза, медленно сосчитал до трёх и повернулся к стоявшей в дверном проёме Лерке. Соврал: — Понятия не имею, — и, не желая больше ничего обсуждать, добавил: — Пошли ужинать.

Димка

Комната оказалась пустой — Ромка, как и собирался, ушёл на дискач в соседнее общежитие. Вчера он действительно звал Димку с собой, и Димка действительно написал ему в «вотсап», чтоб не ждал, а потом…

Рюкзак с глухим стуком упал на пол. Как был, в куртке и ботинках, Димка рухнул на свою кровать лицом в подушку.

«Что я наделал».

Как там говорится в боянистой шутке: жизнь как зебра? Белая полоса, потом чёрная, потом снова белая, а потом жопа. Вот и у него так. Познакомился с Климом — белая. Несмотря на все извинения, так и не сумел помириться с Никой, которая, как он понял задним числом, по-дружески, но всё-таки ему нравилась, — чёрная. Встретил Клима у Лерки, узнал, что они не пара, получил второе приглашение — белая, белая, белая.

«А теперь я в жопе».

Димка вспомнил, как всего сутки назад ел божественно вкусный мандарин и клялся сам себе, что завтра будет вести себя в гостях совсем по-другому. Не станет мямлить и зажиматься, и обязательно принесёт болеющей Сотниковой каких-нибудь цитрусовых. Словом, приложит все усилия к тому, чтобы у Клима о нём сложилось хорошее мнение.

«Угу, приложил. Дебила кусок».

Нет, поначалу всё шло нормально. Димка не залажал приветствие, хотя в присутствии Клима сердце у него по-прежнему работало с перебоями, а потом даже сумел как бы между делом порасспрашивать Лерку про её родственника. Выяснил, что Климу почти тридцать, что работает он сисадмином и немного фрилансит в интернете, и, самое главное, что у него нет девушки. Конечно, последнее обстоятельство не делало Димкины шансы хоть насколько-то отличными от нулевых, только он всё равно обрадовался. А когда разговор каким-то извилистым путём вышел на «Супер Марио», и Лерка предложила сыграть, то у Димки появилась дурацкая надежда — а вдруг сегодняшний поход в гости станет вовсе не последним? Честное слово, ему будет достаточно просто видеть Клима и разговаривать с ним, и, может быть, иногда касаться — пожимать руку там, или задевать случайно.

«Ага, раскатал губу, стратег хренов».

Но Димка и вправду не думал, что всё так выйдет. Он написал сообщение Ромке и хотел уже идти на кухню, как заметил на спинке кресла серый мужской пуловер. Сказал себе: «А что такого?» — и самыми кончиками пальцев погладил тонкую ткань. А потом не устоял перед искушением — сгрёб пуловер в охапку, прижался щекой к мягкой пряже, вдыхая чужой и такой вкусный запах. И именно в этот момент в комнату вошёл Клим.

Из Димкиной груди вырвался полный отчаяния стон, который до конца не смогла заглушить даже подушка.

«Он ведь наверняка всё понял. Что же теперь будет?»