Однажды, 31 декабря, или Так на чем мы остановились?

Часть 4

После того, что совершил Эрик, она имела полное право сомневаться в порядочности женатых мужчин. Однако. как бы не поступали остальные, Тимофей, будучи женатым, не мог произнести подобных слов другой женщине. Только не он.

Она все еще раздумывала над этим, когда Леночка принесла фотоаппарат и начала снимать. Марина даже улыбнулась в объектив, когда дочь крикнула ей «Сыыыр!». Затем «Кодак» пошел по рукам, вызывая смех или просто улыбки присутствующих.

Тим долго перелистывал фотографии, когда Марина заметила, что он добрался до тех, которые она делала из своего автомобиля. Их оказалось на удивление много. И на всех — Тимофей, или он же вместе с Леночкой.

Марина почувствовала, как по щекам начал разливаться жар. И в тот же миг заметила, как улыбка на мужском лице сменилась замешательством. Тим бросил на Марину подозрительный взгляд, и она отобрала у него фотоаппарат. Смотрела перед собой, но почти ничего не видела. Ей необходимо было кое-что знать.

— А где празднует твоя жена?

— Надин?

— Надин?

— Ну… ты интересовалась женой.

— В общем… да.

— Не знаю. Мы почти не общаемся после развода.

Значит, он свободен. Настроение начало подниматься.

— Понятно, — произнесла Марина, хотя на самом деле ничего не понимала. — А Круглова?

— Наташка? — женщина кивнула, продолжая делать вид, что интересуется фотографиями. — А она здесь при чем?

— А разве… Я думала, вы поженились.

— Неужели? Признаться, я даже не помню, когда видел ее в последний раз.

Зато Марина встречала Наташу, и та хвасталась, что счастлива в семейной жизни. Марина не уточняла с кем именно, а теперь пожалела об этом. Следовательно, муж Кругловой — не Тим.

А это значит…

Марина вскочила — и тотчас вскрикнула от боли. Это ее не остановило. Хромая, она рванула к выходу.

— Ма, ты куда?

Надо же! Казалось, Леночка даже не замечает ее присутствия, играя с детьми. Как бы они встречали Новый год порознь?

— Сейчас вернусь.

Она нуждалась в глотке свежего воздуха.

Марина забыла набросить на плечи хоть что-нибудь, но и возвращаться в теплое помещение не торопилась. Обхватила себя руками, втянула носом морозный воздух и засмотрелась на снежинки, медленно кружащиеся у освещенного окна. От фейерверков небо периодически походило на яркую палитру.

Женщина поежилась от холода и принялась размышлять.

Дело обстоит следующим образом — Тимофей не женат. С неизвестной ей Надин, он видимо, встретился в Канаде, но сейчас они в разводе. Значит, и ревновать к той смысла нет. К Кругловой же, как оказалось, он вообще не имеет никакого отношения. А она-то, Марина, все эти годы думала, что он наслаждается семейной жизнью с Наташкой.

Чертова гордость!

А ведь могла давно все разузнать. Если бы чаще приезжала к родителям, то, гляди, кто-то и поведал бы ей что-то из жизни соседей. Марина даже могла встретиться с самим Тимофеем — если бы так сильно не боялась почувствовать себя ненужной.

И все же, почему Тим не женился на Кругловой? Наверное, Наташа отказалась. Он ни за что не нарушил бы слово, даже после того, что произошло в ту далекую летнюю ночь.

Ее мысли оборвались в тот миг, когда тело окутала дубленка. Она вдохнула запах знакомого одеколона и улыбнулась. Не оборачиваясь, тихо произнесла:

— Спасибо.

— Пустяки.

Рук он так и не убрал. Они уверенно обвивали ее талию, будто это было для них привычным делом. В тишине мужской голос звучал особенно — искушающе. Женщине очень хотелось опереться о крепкое тело, но она не решилась.

— Красиво здесь. И спокойно.

Вдруг захотелось добавить «почти», потому что их близость начинала волновать ее все сильнее. Да и мысли не давали успокоиться.

— Да. Нигде не дышится так легко, как дома.

— Все эти годы ты прожил в Канаде?

— Практически. Сначала учеба. Потом выгодная работа. Программисты теперь в цене. Жаль, что слишком далеко от Васильков. Не часто получалось вырваться домой.

Она живет и работает значительно ближе, но тоже редко приезжает. Правда, по другой причине. И теперь понятно, что зря.

Марина повернулась в его объятиях, заглянула в глаза. Они мерцали, отражая переменчивый свет, и невероятно притягивали. Мужские губы изогнулись в легкой улыбке и медленно, слишком медленно приближались к ее лицу.

Ей даже не пришло в голову уклониться или оттолкнуть его.

Зачем? Они оба этого хотят. К тому же, она — не дура, чтобы отказываться от такого подарка. Хотя уже начинала так о себе думать. Но в этот волшебный миг Марина забыла обо всем.

Здесь и сейчас — только она и Тим, единственный мужчина, которого она когда-либо любила.

Касание оказалось нежным, даже осторожным, но очень чувственным. По телу прошла легкая дрожь, и Марина вздохнула. Тим поймал этот звук новым поцелуем. Она потерялась в нем. Горячие губы ласково, но решительно заставили ее рот приоткрыться, и Марина покорилась. Затем он обвел контуры ее губ языком, и в этот раз она сама поцеловала его. Он ответил.

Ноги стали ватными, когда Тим, слегка задыхаясь, прекратил ее целовать и прижал к себе вдруг ослабевшее тело. Марина почувствовала себя девчонкой — безрассудной и довольной, как в ту ночь, когда назначила Тимофею свидание. А он пришел.

Летним вечером, когда все танцевали в саду, Тим заметил Марину в окне и, не долго думая, крикнул: «Выходи, потанцуем!» Она не стала ломаться или выдумывать причины, чтобы отказаться. Девушка мечтала об этом едва ли не больше всего на свете, хотя знала, что сестра будет недовольна и обязательно выскажется по этому поводу — позже, не сейчас, когда все смотрят на них с Тимофеем.

Ей не пришлось переодеваться. Она давно нарядилась в свое лучшее платье и едва не упала, торопясь спуститься с лестницы.

Они молча топтались под медленную музыку, и Марина стеснялась посмотреть Тимофею в лицо. Вначале его руки покоились на ее талии, а затем поднялись чуть выше и прижали девушку чуть сильнее. Наверное, этого никто не заметил, кроме нее самой. Марина же не могла не почувствовать, как в ответ загрохотало ее сердце, а сам Тим почти перестал дышать. А когда мелодия закончилась, она решилась и шепнула ему на ухо: «Приходи потом, когда все уйдут. Нужно поговорить».

В тот миг она боялась только одного, что Тим посмеется над ее просьбой. Но он лишь кивнул в ответ и убрал руки с ее талии.

Марина знала, что ему пора возвращаться на учебу в город, поэтому торопилась. Она уже почти потеряла надежду поговорить с ним до отъезда. А тут такая возможность. И хотя то, что она собиралась сказать, выходило за рамки обычного дружеского общения, и вряд ли считалось приличным для девушки, но Марина не собиралась отступать. В юности она не раз нарушала общепринятые правила поведения. Одним проступком больше, одним меньше — большое дело. Оставалось надеяться, что все эти взгляды, короткие, задумчивые и очень волнующие, ей не приснились.

Марине тогда только-только исполнилось восемнадцать, а ему двадцать один.

Такие юные! Даже не верится!

Женщина вздохнула и потерлась щекой о теплый свитер. Подумала о том, что ради таких мгновений можно пожертвовать почти десятком лет.

— Почему ты меня поцеловал?

— Еле дождался, пока появится возможность. Тебе не понравилось?

— Знаешь же, что понравилось. Ты целуешься лучше всех.

Его грудь заколыхалась от тихого смеха.

— Хоть что-то. — Она хотела добавить еще несколько слов, но потом передумала. Зато продолжил Тим: — Знаешь, мне никто такого не говорил. Кроме тебя.

— Но тогда ты мне не поверил?

— Тогда мне показалось, что это — твои первые поцелуи.

— Так и было. — Зато теперь она могла сравнить и не покривила душой ни йоту. Спросила о другом: — Почему ты не попрощался?

Тимофей помолчал несколько мгновений. Затем поцеловал ее в макушку.

— С этим можно поспорить, но сейчас не хочется. Мне слишком хорошо.

Ей тоже очень хорошо. Но ведь могло быть еще лучше — если бы он не уехал тем давним утром.

— Ты посчитал все, что произошло в ту ночь, прощанием? А мне казалось, что это только начало.

— Так оно и было бы. Если бы ты меня дождалась.

— Я ждала. Два долгих, ужасных месяца. — Пока не поняла, что беременна, и не испугалась. — Даже перевелась на заочное отделение в университете, лишь бы остаться дома.

— Погоди, — Тим отклонил ее назад и заглянул в глаза. — Я написал тебе два письма, но ты не ответила. Целых три, если считать то, что оставил на тумбочке возле кровати. Ты так сладко спала. Я не хотел тебя будить, а мой автобус уходил в шесть утра. Когда же я смог прилететь из Канады, ты уже выскочила замуж. Думал, что от злости разнесу папины ульи в щепки.

Некоторое время Марина не могла вымолвить ни слова. Ее не интересовали ульи Антона Викторовича.

— Письма?! Я ничего не получала. И на тумбочке ничего не лежало…

Кроме шариковой ручки. Марина вдруг вспомнила, как удивилась, найдя ее в этом месте.

— Ничего не понимаю. — Тим нахмурился. — Ты мне не веришь?

— Верю, — тихо прошептала Марина, и она не лгала. — Но куда пропало письмо? Другие могли затеряться, но это…

— Извини, если сейчас тебя обижу, но твои родители… они не могли…

— Нет. Они никогда не совершили бы такого.

— Тогда…

За спиной у Тимофея отворилась дверь, и появилась Агния, закутанная в пуховый платок.

— Сколько можно болтать? Мама принесла торт. Все ждут вас.

Марина выскользнула из объятий Тима, встала перед сестрой и ткнула пальцем ей в грудь.

— Твоя работа?

— Ты о чем? Если о торте, то его сделала мама.

— Мне не до сладкого. Я о письме.

Глаза Агнии забегали, и Марина уже не сомневалась, что кража — дело рук сестры.

— В наше время никто не пишет писем. Да и ты здесь почти не бываешь.

— Десять лет назад я здесь жила. Ты стащила письмо с моей тумбочки?

— Ничего такого не помню.

— Лжешь!

— Ты забываешься. Не смей оскорблять меня в моем доме.

— Но это и мой дом тоже.

— Здесь живет моя семья, а не твоя.

Вдруг захотелось ударить сестру. Марина с трудом сдержалась. Ей не хотелось начинать новый год с драки, но она собиралась выяснить, по чьей милости обманывалась так долго.

— Ну, нет! Здесь — мои родители, значит и мой дом. Ты не сможешь выгнать меня навсегда!

Агния сделал шаг назад. Марина подозревала, что сестру испугал больше ее вид, чем гневные слова.

— Ты говоришь ужасные вещи.

— Разве воровство, да еще у родной сестры, не ужасный проступок?

Она кричала. Не могла сдержаться. Тимофей обнял ее за талию. Он, видимо, опасался, что она таки решится дать волю рукам. Что же, ладони у нее уже чесались, а кулаки Марина натренировала еще в юности — на занятиях кикбоксингом. Правда, длилось это увлечение недолго, но кое-какие навыки остались.

— Ты назвала меня воровкой?! — Агния почти захлебнулась от крика. — У тебя нет доказательств!

Марина собиралась продолжить разговор, спровоцировать сестру на правдивый ответ. По сути, та почти призналась, но за спиной Агнии появилось бледное лицо матери и нахмуренное отца, и она сдержалась. Не хотела причинять боль родителям, но, кажется, они услышали слишком много. Марина уже пожалела, что выясняла отношения так громко.

— Что происходит? Агния? Марина?

Отец переводил обеспокоенный взгляд с одной дочери на другую. Обе молчали.

Затем Марина оттолкнула сестру и зашла в дом.

— Я замерзла и хочу подняться в свою комнату.

— А как же торт? — пролепетала мама.

Марина заставила себя улыбнуться.

— Оставьте мне кусочек.

Прихрамывая, подошла к лестнице и поняла, что подняться будет тяжелее, чем спуститься. Тим следовал за ней, но сейчас она не могла с ним разговаривать — слишком устала от неожиданных открытий и ссоры с сестрой. Но, кажется, Тимофей думал иначе.

— Погоди-ка.

Он уже собирался подхватить ее на руки, но Марина удержала мужчину, положив руку ему на грудь.

— Мне нужно побыть одной. Извини. — Тим нахмурился. Обиделся? — Мы поговорим чуть позже. Обязательно. Слышишь?

— Это само собой. — Марина заметила сомнение на его лице, но мужчина отступил в сторону. — Ладно. Надеюсь, ты не сбежишь. В этот раз я так просто не отступлюсь. Сколько можно теряться? Мне надоело ловить тебя между замужествами — законными и гражданскими. — Она приподняла брови. — Да, я в курсе.

— Обещаю, что останусь. У меня — целая неделя отпуска. Хотя, поговорить без свидетелей будет сложно.

Она посмотрела в сторону гостиной, откуда слышались только детские голоса. Неужели, все остальные подслушивали?

— Я что-нибудь придумаю.

Марина улыбнулась в ответ на это заявление. Ей хотелось, чтобы Тимофей помог ей добраться до двери, но сомневалась, что сумеет не пригласить его войти. Нет, сейчас не лучшее время. Ей нужно подумать.