Однажды, 31 декабря, или Так на чем мы остановились?

Часть 5

Она заперлась изнутри, дошла до кровати и почти рухнула на нее. Нога нестерпимо ныла, но еще больше болело ее сердце. Радость от встречи с Тимом слегка померкла, когда Марина узнала о предательстве сестры. Адреналин ушел, а невероятная смесь эмоций совершенно лишила ее сил.

Марина легла, примостив пострадавшую ногу на подушку, и уставилась в темный потолок. Зажигать свет не стала.

Как родная сестра могла поступить с ней настолько подло — украсть письмо, тем самым лишив Марину надежды и практически заставив ее уехать?

Конечно, был еще разговор — наутро после того, как Тимофей улетел. Теперь Марина знала, что тогда Агния ей наврала. Сестре удалось убедить ее, что Тим и Круглова помолвлены, и что свадьба уже не за горами.

Марина вспомнила, сколько сил ушло на то, чтобы спокойно выслушать эту новость и не расплакаться на глазах у всей семьи во время обеда. Потом девушка вдоволь, до икоты, нарыдалась в своей комнате — на кровати, где они с Тимом впервые занимались любовью, на подушке, которая пахла любимым. Ей еще долго не верилось, что Тимофей ее бросил, но и винить парня не могла, после того, как сама его соблазнила.

Она не понимала, почему сестра так жестока к ней, зачем заставляет ее страдать. Марина помнила почти все пакости, которые Агния сказала или сделала. Но то, что она практически разлучила ее с Тимофеем, и соответственно отца с дочерью, было наихудшим из того, что сестра сотворила.

Надежда на то, что после замужества Агния изменит отношение к сестре, не оправдалась. Семейное счастье не сделало женщину добрее или хотя бы лояльнее.

Чего ей не хватает? Дом, муж, двое чудесных детишек: что еще нужно для счастья?

Однако, Агния продолжала ненавидеть ее. Марина видела это в жестоких глазах. Ей надоело в присутствии родителей и знакомых делать вид, что между нею и Агнией все в порядке. Не теперь, когда старая история перестала быть тайной. Чужие люди оказались к ней добрее, чем собственная сестра.

Марине не хотелось думать о том, что она могла стать женой Эрика, если бы он не оказался окольцован, и соответственно не встретиться с Тимофеем, а значит так и не узнать, что он не бросил ее после главной ночи в ее жизни.

Что же ей делать? Нестерпимо оставлять козни Агнии безнаказанными. В конце концов, сестра должна понять, что нельзя безнаказанно карежить жизнь людей.

Чем больше Марина раздумывала над этим, тем больше сомневалась, что сестра когда-нибудь образумится. И как быть с родителями? Ей не хотелось причинять им боль.

Рама деревянного окна неожиданно завибрировала. Вначале Марина решила, что это одна из петард взорвалась слишком близко, но мгновение спустя услышала, как по стеклу что-то ударило. Обернулась и увидела круглый след от снежка.

Тим!

Марина прохромала к окну и посмотрела вниз — на небольшую лужайку, где раньше частенько устраивались танцы. Тимофей заметно выделялся на белом фоне, но Марина не сомневалась, что узнала бы его в любом случае — даже в полной темноте. Он уже приготовил новый снежок, но, увидев ее, помахал рукой, предлагая открыть окно.

Она сделала это, не размышляя. Мороз тотчас ворвался в комнату, вызывая дрожь, но Тим уже поднимался к ней по деревянной лестнице. Он ввалился в комнату и, оказавшись на полу, рассмеялся. Марина тихонько расхохоталась в ответ. Она закрыла раму на задвижку и присела рядом на корточки, отвела в сторону темную прядь волос.

— Неужели, та самая лестница?

— Нет. К сожалению. Эту мы сделали с Алексеем Степановичем прошлым летом, когда я прилетал в отпуск.

Как много она пропустила. Ей хотелось бы посмотреть, как любимый мужчина и отец вместе что-то мастерят. Им придется многое наверстывать.

Она уже мечтает о «них», а ведь прошло всего несколько часов с того момента, как Марина снова увидела Тима. Конечно, он пригрозил, что не отступится, но главных слов никто из них еще не произнес.

Неисправима. Кто в наше время придает такое уж большое значение словам? Это просто глупо. И одновременно ужасно романтично!

Марина ласкала дорогое лицо и смущенно улыбалась, глядя в глаза. На мужское лицо падала тень, но женщина чувствовала, как подрагивают мягкие губы, нащупала ямочку на поросшей короткой щетиной щеке.

— Почему через окно?

— Ты хотела поговорить. Без свидетелей.

— А ты разве нет?

— Поэтому я здесь, — Тим протянул руку, погладил волосы на ее затылке, легко надавил. — Иди ко мне.

Последняя фраза прозвучала тихо и возбуждающе. Марина наклонилась и позволила мужскому рту коснуться своих губ. Они замерли на несколько мгновений. Затем женщина обвила руками крепкую шею и, дрожа, ответила на поцелуй.

Легкие, почти целомудренные прикосновения походили на их первые поцелуи в этой комнате — много лет назад. Марина вздохнула с едва сдерживаемой страстью. Подумала, что смешно притворятся скромницей, когда любимый знал ее другой, и прижалась к нему. Мгновение не минуло, как она оказалась на мужских коленях. Тимофей целовал ее так, словно Марина была единственной женщиной на этом свете. Она забыла обо всем, кроме мужчины, в объятиях которого чувствовала себя юной, счастливой и желанной.

Когда-то, давным-давно, она не осознавала, насколько прекрасно то, что происходит между ними. Теперь получила возможность сравнить, но не стала. Ибо ничто не могло сравниться с невероятными, восхитительными ощущениями, которые охватили ее. И Тима — тоже, она в этом не сомневалась.

Им пришлось оторваться друг от друга, поскольку воздух в их легких закончился. И не только поэтому.

— Мариш, я почти готов любить тебя прямо на полу.

Его слова звучали отрывисто и слегка глуховато, потому что мужские губы уже блуждали по ее шее, а руки ласково поглаживали грудь, останавливаясь на пуговицах шелковой блузки.

— Почти?

Она сама едва дышала, готовая позволить этому мужчине все — как и раньше. Ничего не изменилось.

— Искушаешь? А ведь я пытаюсь быть джентльменом.

В этот миг последняя пуговица на блузке пала его жертвой, и Марина сама не так далеко от нее ушла. После того, как чуткие пальцы коснулись едва прикрытой кружевом кожи, желание говорить у Марины совсем пропало. Хотелось только чувствовать. Она поняла, что после разлуки жила в ожидании такого момента. Пытаясь сохранить крохи терпения, женщина выдохнула:

— Заметно.

— Смеешься? Да я едва держусь. Как-никак первое свидание.

— Второе, — возразила Марина, закрыла глаза и вдруг поняла, что сидеть ей стало неудобно.

— Не двигайся! — простонал Тимофей и сквозь ткань принялся ласкать языком напрягшуюся грудь.

— Издеваешься? Требуешь, чтобы я сидела смирно, а сам…

— Что?

— Все!

— Еще нет.

Дальше слова казались лишними. Удовольствие нарастало, и Марина не заметила, как оказалась лежащей на полу, под Тимом. Приподняв голову, слегка задыхаясь, он поинтересовался:

— Твоя кровать по-прежнему скрипит?

— Угу.

— А пол?

— Наверное. Не похоже, чтобы здесь что-то ремонтировали.

— Думаешь, они заметят, что люстра шатается?

Марина начала хихикать. Сдержаться не могла. Даже прижала ладонь ко рту, опасаясь, что смех вырвется наружу, и кто-то прибежит узнать, все ли с ней в порядке. По идее она должна быть здесь одна.

— Тебе весело?

— Неужели заметно?

Теперь и Тим тихо рассмеялся, спрятав лицо у нее на груди.

— Ты тоже представила их лица?

— Ага!

— Послушай, да тебе все это нравится!

Она заставила его перевернуться на спину и устроилась сверху, поцеловала в подбородок.

— Очень!

— Хочешь, чтобы нас застали?

— Не до такой степени. С другой стороны, мы взрослые люди. Возможно, это ты боишься?

— Не понял?

— Что нас застукают. И мои родители заставят тебя жениться.

— Да я их расцелую за это.

— Вот как?

Неожиданно он стал серьезным.

— Неужели, сомневаешься?

Она попыталась представить, как сейчас выглядит — растрепанная, полуобнаженная, с распухшими губами, верхом на мужчине — и неожиданно смутилась. Кажется, она не настолько самоуверенная, как хочет казаться.

Марина поднялась на колени и принялась застегивать блузку. Тимофей некоторое время наблюдал за ней, а затем тихо спросил:

— Что случилось?

— Все в порядке.

Тим сел рядом и коснулся ладонью ее щеки.

— Я что-то не то сказал?

Кажется, шутки закончились. Им таки придется серьезно поговорить.

— Ты уверен?

Она продолжала возиться с одеждой, боясь поднять на него взгляд.

— В том, что хочу жениться на тебе?

Он всегда понимал ее лучше всех.

— Угу.

— Уверен. И всегда был. Почему ты сомневаешься?

— Я тогда соблазнила тебя.

Она услышала тихий смешок и дернулась в сторону, собираясь подняться.

— Тихо, — он удержал ее. — Успокойся. Не убегай.

— Ты смеешься надо мной.

Ее голос звучал обиженно, как у маленькой девочки, но она и чувствовала себя так же.

— Извини, не сдержался. — Тим потянул ее к себе и силой снова усадил к себе на колени. Да и она не так уж сильно сопротивлялась. — К тому же, смеялся я над собой.

— С чего вдруг.

— Пойми: ты не смогла бы меня уговорить, если бы я не хотел тебя так сильно.

Марина вспомнила, как волновалась, вглядываясь в темный сад. Вздохнула свободнее, когда, наконец-то, появился Тим в белоснежной рубашке и остановился под окном. Как она предложила ему подняться к ней в комнату по деревянной лестнице. Парень замешкался на какое-то мгновение, и она уже решила, что он откажется и уйдет. Однако Тимофей таки влез в ее окно и молча ждал, что она ему скажет. Марина помнила, как тяжело он дышал. Тогда она подумала, что это — следствие подъема, но теперь понимала, что не только из-за него.

Она знала, что очень рискует, приглашая в свою комнату взрослого парня, но не могла поступить иначе. Боялась, что кто-то подслушает их или помешает важному для нее разговору. Зная, что он уезжает в другую страну, она решилась признаться ему.

Ее щеки горели от смущения, и она радовалась, что в комнате почти темно. Марине не хотелось выглядеть перед парнем школьницей.

— Тим, я тут… хотела сказать… — Он стоял, прислонившись к оконной раме, и слушал ее, не прерывая, а Марина поняла, что забыла речь, которую заготовила.

Тогда она быстро преодолела разделявшее их расстояние и прижалась к его губам. Эти несколько шагов изменили ее жизнь навсегда.

Первый поцелуй! Она отдалась этому мгновению с неуемной силой юной страсти, стоило Тимофею ответить на поцелуй.

Еще мгновение, и он уже обнимал ее, скользя горячими ладонями по спине вверх к густой гриве волос, затем вниз, к бедрам, прижимая к себе. Марина неожиданно поняла, что совершенно потерялась в новых ощущениях. Разговаривать больше не хотелось.

Их объятия становились все крепче, а движения порывистыми, когда Тим вдруг прошептал:

— Останови меня, пожалуйста. — Она покачала головой, отказывая. — Ты не понимаешь: я едва держусь!

— И я. Едва.

— Маришка, ты должна гнать меня отсюда.

Она покачала головой, отказываясь.

— Я сама тебя позвала.

Мужское тело напряглось, и девушка поняла, что он борется с собой. И тогда она обняла его сама, прижалась грудью, покрывая поцелуями дорогое лицо. Марина не вполне понимала, чего добивается, но знала, что не может поступить иначе.

Тим то ли застонал, то ли засмеялся, а затем со словами «потом поговорим» поднял ее на руки.