Однажды Ты будешь Моя. Книга 2

Глава 18

Влад

Полёт прошёл в целом нормально особенно в сравнении с первой половиной пути, где самолёт едва не задержали из-за снегопада, а взлёт сопровождался сильным ветром, раскачивающим крылья.

Как только самолет приземлился, я включил сотовый, чтобы написать Нине, что скоро буду дома. Три дня разлуки тянулись бесконечно долго, и всё, что я сейчас хотел — это поскорее обнять любимую, прижать к себе, почувствовать тепло её тела, аромат волос и поцеловать.

Только я успел разблокировать телефон, как экран загорелся от входящего вызова.

«Яр».

Странно…

Внутри что-то тревожно кольнуло, словно предчувствие, ещё не оформившееся в чёткую мысль.

— Влад… — сказал Яр, не здороваясь, и на заднем плане я услышал объявление о посадке.

Ясно, Плохиш в аэропорту.

— Поторопись. Мы тебя ждём. — предельно серьёзным голосом сказал он и отключился.

На мгновение я решил, что друг приехал встретить меня вместе с Ниной. Возможно, они хотели сделать сюрприз. Однако то, каким тоном он говорил, вызвало во мне беспокойство, которое нарастало с каждой минутой.

Яр, конечно, любитель пошутить, иногда его шутки довольно жёсткие, но есть границы, которые он не переступит. Семья и близкие однозначно входят в этот короткий список.

Багаж мне забирать было не нужно. Всё необходимое на три дня вполне уместилось в ручную кладь. Я был первым, кто вышел из самолета несмотря на то, что летел в хвосте. Уже через пятнадцать минут после звонка Яра передо мной раскрылись стеклянные двери, отделяющие зону выдачи багажа от зоны прилёта.

В десяти шагах впереди, около столба ждал Яр, и был он не один. К сожалению, не с Ниной, а со Святом и Давой. И все трое смотрели на меня до предела хмуро.

— Что произошло? — перешёл я к главному. Очевидно, ситуация серьёзная, сейчас не до приветствий.

— Нет времени, — мотнул головой Плохиш, развернулся и на ходу продолжил: — Пойдем. Машина у выхода. В пути введём тебя в курс дела.

Я кивнул, и не теряя больше времени, мы быстрым шагом двинулись к выходу из аэропорта. При нашем приближении люди непроизвольно отступали в сторону, освобождая нам дорогу. Некоторые провожали напряженными взглядами. Наверное, со стороны я выглядел как задержанный в окружении крепких однотипно одетых бойцов, которые вроде как вели меня на выход. Я единственный был в штатском — в джинсах, с дорожной сумкой в руке. Комрады были одеты в тактическую форму, в самый простой вариант черного цвета.

Стоило нам залезть в салон и минивэн тронулся. Яр расположился на сидении прямо напротив меня, и именно он начал рассказывать:

— Сегодня в семнадцать сорок пять произошло нападение. Нину похитили. Они…

На миг меня словно оглушило, кровь набатом застучала в висках, по венам горячим оловом пустили ярость. Я потерял контроль, схватил Плохиша за куртку и рванул на себя. Его лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего.

— Я тебе, падла, доверил самое дорогое, что у меня есть. — прохрипел я.

Плохиш не сопротивлялся, смотрел прямо мне в глаза и молчал. Дава подскочил с другого сиденья и попытался нас разнять, схватив мою руку, которой я собирался вмазать по этой ублюдочной роже.

— Брат, остынь. Он не виноват.

Но я ничего не слышал, продолжая держать своего, по-видимому, бывшего друга в мертвой хватке. На глазах словно кровавая пелена образовалась, через которую я сейчас видел лицо Яра, и чувствовал, что готов его убить.

— А ну-ка в руки себя взяли всё, — раздался командный голос в динамиках. Генерал Беленький, как оказалось, был на связи.

И только голос командира или его внезапность смогли остановить меня. На секунду я замер, дыша тяжело, как зверь, и, медленно разжав руки, уставился на Яра. Он по-прежнему молчал, но его взгляд говорил больше слов. Сжав кулаки, я процедил:

— Начинай говорить. Всё, что знаешь.

По мере того, как Плохиш вводил меня в курс дела, ярость постепенно утихала, уступая место ледяной решимости. Чем больше деталей я слышал, тем яснее становилось, что нападение было тщательно спланировано. Работали профессионалы, которые следили за объектом и заранее подготовили пути отхода.

Плохиш действительно был не виноват. Досадное стечение обстоятельств привело к тому, что Нина решила возвращаться домой самостоятельно. А Плохиш первым прибыл на место происшествия, потому что к этому времени уже выехал из дома, чтобы встретить Нину. И сразу же стал активно действовать. Вызвал группу быстрого реагирования. Связался с Лютаевым и генералом Беленьким. Получил информацию от Вики, которую, несмотря на её сопротивление отправил на скорой в больницу. Просмотрел и изъял записи с камер магазина, рядом с которым произошло нападение. И сделал всё, что требовалось в такой ситуации, обеспечив оперативное начало расследования.

В этой ситуации виноват был именно я.

И от осознания этой истины на душе стало ещё тяжелее. Ведь я мог рассказать о своих опасениях Нине, объяснить почему я попросил друга провожать её вечером до дома пока я буду в командировке. И тогда, она наверняка не забыла бы связаться с Яром, не поехала бы домой сама.

Но я этого не сделал.

Не хотел её пугать, особенно после нашей ссоры, когда Нина узнала праву о моей работе. Не хотел, чтобы она ещё больше начала сомневаться в том, что сделала правильный выбор, согласившись стать моей женой.

Вдобавок я недооценил риск. Посчитал, что перестраховываюсь. Так, чисто на всякий случай. А ведь чуйка подсказывала, что риск был реальным, а не надуманным.

«Твою мать, Аверин, ты поклялся любимой женщине, что она всегда будет в безопасности. И что в итоге?»

Несмотря на предчувствие, я не принял должных мер, решив не перегибать палку, и теперь Нина расплачивалась за мою самоуверенность.

Чувство вины разъедало меня изнутри, а тревога за любимую скручивала внутренности в ледяной, плотный узел, сдавливала холодными тисками, лишая возможности вдохнуть полной грудью.

Усилием воли я заставил себя отключить эмоции.

Задавал уточняющие вопросы, постоянно прокручивая в голове информацию, известную нам до этой минуты, искал зацепки, как и где искать Нину.

— Долохову сообщили? — спросил я, обращаясь к Ивану Николаевичу и Лютому, которые всё это время были с нами на громкой связи.

— Сообщили. Он подключил к расследованию нужных людей в службе безопасности. О любых результатах пообещал сообщать немедленно.

Долохов. Не думал я, что когда-нибудь придется обратиться к нему за помощью по личному вопросу. Однако сейчас я готов был на время забыть о прошлом и отбросить личные разногласия. Если для спасения Нины нужно сотрудничать с Долоховым, пусть так и будет.

Но я отлично понимал, что ведомство, в котором служит Долохов, более подготовлено к таким задачам. У них есть и соответствующие специалисты, и опыт поиска похищенных людей, наверняка имеются осведомители.

Ворота разъехались перед нами, и машина заехала на территорию.

Сейчас предстояло собраться вместе в кабинете генерала Беленького и ждать новой информации, попутно обсудив всё детально, в более спокойной обстановке, и разложить по пунктам.

В своё время нам рассказывали, что с каждым часом вероятность найти похищенного человека уменьшается кратно. Поэтому я знал, что шансы найти Нину живой стремительно таят. Знал, но гнал от себя эту мысль.

Я не успокоюсь, пока не верну её.

Влад

— Мы проверили Гуськова и его сына, который клеился к невесте Аверина. Когда я приехал на место похищения, то об этой истории мне рассказала Вика, подруга Нины. И когда на месте мы закончили, и вместо нас продолжила службу безопасности, то я решил отработать эту версию. На тот момент другой информации всё равно не было.

— Верно. Исаев согласовал выезд со мной, — подтвердил Лютаев, глядя в глаза генералу, а потом махнул Плохишу, чтобы он продолжал.

— Этот молодой пижон, «Алекс» Гуськов, на каждом углу в университете, где они учатся с Ниной Авериной, говорил, что так просто наезд на себя со стороны Влада не оставит. Потом выяснилось, что Аверин ещё рапорт по этому поводу подавал… — безэмоционально отчитался перед начальством Плохиш.

Ясно, Яр прекрасно помнил мою необоснованную вспышку гнева и прощать её мне не собирался, и это было видно по его взгляду и по тому, как при докладе он сухо называл меня по фамилии, хотя в переговорной сидели все свои.

— Приехали мы втроем к Гуськову в офис, нас естественно охрана пускать не хотела. Пришлось удостоверение ФСБ засветить, ну то, которое на такие случаи…

— Это тоже согласовано было со мной, — сообщил генералу Лютаев, беря тем самым ответственность за действия свои подчиненных на себя. Ведь теперь он наш непосредственный командир.

— Офис этого Гуськова находится в одной из высоток в сити. Пока нашли, где он там сидит, ушло почти полчаса. Народа рядом лишнего хватает, поэтому действовали мы аккуратно, — ответил Яр на вопрос, отразившийся на лице генерала.

— Допустим. Надеюсь, что обойдется без того, чтобы мне пришлось объясняться за ваши действия. Что дальше?

— Гуськов, конечно, не ждал гостей в лице «сотрудников ФСБ», но пытался изображать полное спокойствие. Однако… — мрачная гримаса исказила лицо Плохиша, делая его ещё более суровым, — …долго он ломаться не стал. — Гуськов признался, что сын приходил ему, — губы Плохиша скривились от презрения, — …жаловаться на Аверина.

— Да же так? — хмыкнул я, но Плохиш на меня не посмотрел, а продолжил докладывать Лютаеву и Беленькому.

— Гуськов любимому сынку не отказал, но калач он тертый, поэтому его люди сначала пробили Аверина по каким-то своим «каналам». — Плохиш зло усмехнулся. — Найти конкретной информации про Аверина они не смогли, но поняли, что он связан со спецслужбами. В итоге Гуськов на своего пизд*ка наорал и сказал, чтобы тот впредь думал с кем связывается.

— Интересно. — сухо заметил генерал Беленький.

— Видно было, что мужику совершенно не хочется из-за гонора своего отпрыска лезть в блудняк, поэтому он охотно ответил на все наши вопросы. И всё, что он нам сообщил, подтвердилось. Ребята Гарика инфу по-быстрому проверили.

— Версию о мести самоуверенного мажора без тормозов можно исключить. — подытожил Лютаев. — Впрочем проверить её было нужно в любом случае. Хотя то, что Гуськовы решаться на подобное было маловероятно. Сейчас уже не то время, чтобы такой беспредел в столице творить.

— Согласен с тобой Павел. Надеюсь, такое время больше не повторится. — заметил Беленький.

В этот момент дверь в переговорную распахнулся и зашел Гарик с ноутбуком в руках.

— Мы прогнали изображение похитителей через фаст-р… — сказал Гарик. — Есть первые результаты.

— Фаст-р это? — переспросил Лютаев.

— Это нейросеть такая, её архитектура позволяет распознавать объекты на изображении.

Лютаев кивнул и дал знал продолжать. А я замер, напряженно вглядываясь в лицо Гарика. На секунду наши взгляды встретились, и я успел заметить промелькнувшую в глазах комрада эмоцию. Это была ни жалость, ни сожаление, а участие, и это подстегнуло во мне решимость. Этот взгляд говорил больше, чем любые слова. Гарик понимал, что на кону, и был готов сделать со своей стороны все возможное, что помочь найти Нину.

— Результаты подтвердили наши предположения: похитители Нины Авериной — те же люди, которые проникли в тюрьму особого режима и убили двоих заключенных.

При этих словах я тяжело выдохнул, а мои ладони, лежащие на столе, сами собой сжались в кулаки.

— Получается, есть связь с операцией с проникновением в тюрьму Берег. И так как убитые там заключенные были захвачены нашим отрядом в ходе операции Штормовой вихрь… — Лютаев обвёл присутствующих взглядом.

— Значит, все же ближневосточный след. Версию с врагами Долохова можно отбросить. — задумчиво сказал генерал и исподлобья посмотрел на меня. — Но зачем им нужен именно ты, Аверин? В операции Штормовой вихрь участвовала куча народа помимо тебя.

— Именно я устранил главаря. — ответил я сдержанно, не позволяя эмоциям отразиться на лице.

— Абу Мухаммад аль-Исса. — медленно проговорил генерал. — Ты считаешь, что похищение твоей жены месть его сторонников?

— Да, это было бы логично. Через Нину пытаются выйти на меня.

Мрачное молчание заполнило комнату. Тишину нарушил ровный голос генерала:

— Если это действительнокисасза аль-Иссу, то они не остановятся, пока не добьются своего. — бросил Яр, нахмурившись.

И мне потребовалось приложить неимоверное усилие, чтобы удержать себя от вспышки ярости. С каждой новой деталью гнев на похитителей рос, словно яркое пламя, охватывающее всё внутри. Но ещё сильнее был страх за Нину. Я представлял её одну, беззащитную, в руках тех, кто не остановится ни перед чем, и это разрывало меня на части.

— В случае, если это кровная месть, то нужно понимать, что… если они не доберутся до самого Аверина, то его жену скорее всего убьют. — сказал Лютаев и помрачнел лицом.

Иван Николаевич сжал кулак и со всей силы стукнул по столу, так что мгновенно мы все напряглись. Не в его правилах было проявлять эмоции.

Окинув нас взглядом холодных бледно-голубых, почти бесцветных глаз он строго сказал:

— Пока никто не умер. Давайте думать, как использовать их мотивы против них.

— В Коране говорится: «О верующие, предписано вам возмездие за убиенных: свободного за свободного, раба за раба, женщину за женщину», — вставил Дава, который до этого сидел хмурый и молчал. — Самосуд, кто бы что ни говорил, в исламе запрещён.

— Как будто люди аль-Иссы раньше следовали нормам, изложенным в священных аятах. — рыкнул я, с трудом сдерживая бушующую в душе ярость.

Дава поднял ладони в примиряющем жесте:

— Твоя правда, брат. Однако…

— Вернемся, к тому, что нам известно… — жестко остановил дальнейшую дискуссию о религии и мотивах бандитов генерал. — Если это оставшиеся в живых люди аль-Иссы или их наемники, и они охотятся за Авериным, значит, нам нужно создать для них заманчивую ловушку. Предлагайте варианты.

— Аверин может отправиться домой, мы проследим за ним, и когда его возьмут, то выйдем на похитителей. — сказал Лютаев и строго посмотрел мне в глаза. — Ты же не будешь дурить, Влад, и пытаться завалить там всех в одиночку? Сам сгинешь и жене не поможешь.

Сделав глубокий вдох, чтобы не ответить Лютому матом, я выдохнул и сказал сквозь зубы:

— Я не самоубийца, Павел. Но сразу скажу — я сам выбираю, как действовать, если ситуация выйдет из-под контроля.

— Они позвонят, — убежденно сказал генерал, и прищурился. — Если ты им нужен, а я в этом почти не сомневаюсь, то скоро позвонят.

И в ответ на его взгляд я без слов показал свой мобильный телефон, который ввиду особой ситуации, мне было разрешено пронести внутрь здания.

Нина

Сознание возвращалось урывками. Ощущение было такое, будто бы я упала в глубокий колодец и, отчаянно барахтаясь, стараюсь изо всех сил не захлебнуться и не утонуть. Когда мне удавалось ненадолго прийти в себя, всё вокруг казалось размытым и нереальным, будто я смотрю на мир через мутную пленку. Тело было неподъемно тяжёлым и при попытке пошевелится я вновь проваливалась в небытие.

Не знаю сколько времени я пролежала вот так — в темноте и холоде пока наконец не очнулась.

Открыв глаза, первые несколько секунд не могла понять, где нахожусь. Пахло пылью, сыростью и почему-то деревянными опилками. Голова гудела, словно после удара. Сильный озноб пробегал по телу, а холод, казалось, проник до самого сердца. Попытка пошевелиться вызвала резкую боль в затёкших мышцах, но именно она неожиданно отрезвила и заставила меня вспомнить.

Нападение и Вика, падающая на землю. Перед глазами словно вспыхивали обрывки событий: ощущение мужских рук, грубо хватающих меня за талию, крик подруги, глухой удар её тела о землю. Я с трудом сглотнула ком в горле, чувствуя, как накатывает панический, выворачивающий изнутри страх.

Первые несколько минут разум был словно в тумане, и я была неспособна сформулировать ни одной связной мысли. Ужас происходящего и понимание своей полной уязвимости обрушился на меня, заставляя глотать слёзы, чтобы не разрыдаться в голос.

Но страх за Вику и осознание опасности для меня самой заставили сжать кулаки и попытаться справиться с нахлынувшими эмоциями. Я закрыла глаза и представила Влада и как он обнимал меня перед своим отъездом. Эта память окутала меня теплом, помогая отогнать чувство ужаса и сконцентрироваться на поиске выхода из этой ситуации.

Я начала глубоко дышать, стараясь взять себя в руки и вернуть ясность мыслей. Вдох за вдохом, я чувствовала, как паника отступает, хотя сердце всё ещё билось, как бешеное.

Глаза медленно привыкали к полумраку, и я начала различать очертания предметов. Попробовала осмотреться, стараясь уловить хоть малейшую подсказку о том, где я нахожусь. Вокруг меня громоздились высокие колонны деревянных паллет. Помещение казалось огромным, с высокими потолками, и уходило вдаль, теряясь в густой тени, наполнявшей пространство давящей тишиной.

Старый потолочный светильник, висевший метрах в десяти от меня, давал тусклый свет. Одна лампа едва горела, а вторая мерцала, издавая тихие щелчки.

Я разглядела, что лежу на одной из паллет. Всё тело ныло от долгого лежания на жесткой поверхности и неудобной позы. Руки, туго стянутые за спиной, болезненно затекли, и я стала сжимать и разжимать кулаки, чтобы разогнать кровь.

Каждое движение давалось с усилием. Я попробовала приподняться, но с учётом связанных рук это оказалось сделать совсем не просто. Извиваясь как гусеница, я изгибалась и так, и этак, стараясь упереться руками в паллету, но умудрилась лишь посадить в ладони несколько заноз, которые тут же отозвались острой болью.

Несколько попыток сесть окончились провалом: то ли мышцы одеревенели от холода, то ли я делала что-то не так. Тогда собрав все силы, я подползла к ближайшей стопке паллет, подсунула мыски замшевых сапожек под низ, и, упираясь ногами, оттолкнулась плечом, и у меня наконец получилось сесть.

Обрадовавшись своей маленькой победе, я слишком поспешила, когда тут же попробовала встать. Недооценила я своё состояние — ноги затекли, а связанные за спиной руки лишили меня возможности поймать баланс. Меня повело вперёд, в сторону колонны с паллетами, которая, к счастью, оказалась достаточно прочной, чтобы не обрушиться мне на голову. И я едва удержалась на ногах, чуть не упав обратно на бетонный пол. В итоге я смогла опереться о паллеты плечом и хоть как-то удержаться на ногах.

Теперь я действовала осторожнее — сначала походили вдоль паллет, разминая ноги. И вскоре мне удалось избавиться от онемения.

«Думай, Нина, думай!» — мысленно подбадривая себя, я вслушивалась в окружающую тишину, пытаясь уловить хоть какой-то звук, который мог бы подсказать, где я нахожусь и есть ли здесь кто-то ещё.

Нужно было понять, что делать дальше. И определиться как можно быстрее. Вряд ли похитители надолго оставят меня без присмотра.

Первым делом я, перебирая пальцами, подтянула ткань пальто и проверила карманы. Телефон отсутствовал — чему я совершенно не удивилась, скорее удивилась бы будь это наоборот. Однако в кармане пальто я нащупала мелкую монету — казалось бы, бесполезную, но в этот момент я была рада хотя бы этому.

Папа учил меня использовать любую вещь, любую возможность, если попаду в подобную ситуацию. Такие разговоры у нас были не раз и не два. Воспитание не позволяло мне отказываться выслушивать его инструкции. Но тогда папины слова я не восприняла всерьёз, будучи абсолютно уверенной, что похищать меня никто никогда не будет. Зачем?

Я грустно усмехнулась.

А оно вот как вышло.

И сейчас я судорожно пыталась вспомнить все его уроки.

«Любая мелочь может стать оружием», — говорил он.

Теперь я шла между рядами паллет и внимательно смотрела себе под ноги. Раз это помещение было чем-то типа склада, то возможно на полу найдется хоть что-то полезное. Главное сейчас — развязать руки, потому что пытаться выбраться отсюда со связанными руками значило бы оставаться уязвимой и неспособной сделать даже элементарные вещи, такие как открытие двери или использование подручных предметов. Не говоря уже о свободе движения и возможности защититься, если вдруг кто-то появится.

Дойдя до конца помещения, которое оказалось не таким уж и огромным, как мне показалось в начале, я ничего полезного не нашла, но зато увидела дверь. Когда-то давно она была белоснежной и пластиковой, из тех, которые часто можно увидеть в небольших магазинах. Сейчас же дверь была грязная, в тёмных полосах, с многочисленными вмятинами.

Подойдя к двери, я прижалась к ней щекой и пару минут вслушивалась в тишину, стараясь уловить малейший звук. Но ничего кроме раздражающего щёлканья лампы за моей спиной, не услышала. Не похоже на то, что кто-то охранял дверь с той стороны. Но все же я не могла быть на сто процентов в этом уверена.

Страх привлечь к себе внимание похитителей сжимал моё сердце ледяной хваткой. Пока их нет, опасность казалась отдаленной, но стоило привлечь их внимание, и ситуация кардинально изменится.

Тогда как мне нужно по максимуму тянуть время.

Я уверена, что Влад делает всё возможное, чтобы меня найти. Как и отец, и дядя Игорь. Им только нужно для этого время. Как можно больше времени.

Я задумалась, не забывая сжимать и разжимать кулаки, чтобы разгонять кровь в затёкших руках.

Пока похитители считают, что я все ещё не очнулась, я в относительной безопасности.

С другой стороны, не попытаться сделать всё возможное, чтобы освободиться значило бы упустить шанс спастись.

Решившись, я аккуратно подергала за ручку, и убедилась, что дверь заперта. А вот то, что никто не отреагировал, значило, что охраны у двери точно нет. И это, пожалуй, было неплохо. Похитители явно не торопятся, не делают поспешных действий, не суетятся, а значит готовы к переговорам.

Но чего они ждут? Только того, что я очнусь? Или чего-то ещё?

Я нервно закусила губу, размышляя.

Если бы похитителям было важно, чтобы я быстрее пришла в сознание, то тогда рядом со мной стоял бы человек, который сообщил как только я очнусь.

И тут мне в голову пришла мысль, что возможно моё состояние тут совсем не причём. Я всего лишь приманка. Только для кого? Влад? Папа? Дядя Игорь?

Раньше я бы подумала, что всё дело в папе. А теперь даже не знаю. До разговора с Владом я считала, что он служит в спецназе, и дядя Игорь тоже. С детства, когда мы с мамой стали жить у дяди Игоря и мама вышла за него замуж, я знала, что дядя Игорь в спецназе. Хотя сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что если бы Влад и дядя Игорь служили в регулярных войсках, то местом их постоянной службы была бы скорее всего не столица.

Почему я об этом раньше не задумывалась? Не знаю. Скорее всего это было из ряда тех вопросов, в которых ты настолько уверен, что не подвергаешь их сомнению.

Все эти мысли проносились в моей голове пока я медленно обходила помещение по другой стене и искала глазами что-нибудь, что я бы могла использовать для самозащиты. Но на бетонном полу валялись только грязные куски картона и обрывки упаковочной бумаги. Сделав полный круг по помещению, я дошла до паллеты, на которой я очнулась, и со вздохом опустилась на неё.

Вроде бы я ничего особенно не делала, но от усилий начала кружится голова, и нестерпимо захотелось пить. Сказывалась та гадость, которой меня напичкали. Я со злостью сжала зубы подумав обо всей возможной инфекции, которую в меня могли занести через укол. Нужно будет обязательно пройти медицинское обследование. Тяжело вздохнув, я отогнала от себя мысли об инфекции. Всё равно сейчас я сделать ничего с этим не могу.

Я вновь достала монету из кармана, осторожно, боясь выронить, зажала её между пальцев и принялась методично тереть торец монеты о бетонную стену. Времени, чтобы довести её до нужной остроты, скорее всего, не хватит, но это всё же шанс, которым стоило воспользоваться.

Жёсткий край пластиковой стяжки больно врезался в запястья, но я упорно продолжала работать, стараясь не обращать внимание на боль. Каждый скрежет монеты о стену давал мне чувство хоть какой-то активности, хоть какой-то надежды.

Внезапно тишину нарушил резкий металлический звук — кто-то поворачивал замок в двери.

Сердце ёкнуло, но я постаралась подавить охвативший меня страх и приготовиться к встрече с похитителями. Первым делом положила монету обратно в карман. Взгляд нервно скользнул вокруг, охватывая каждый угол помещения, и упёрся в угол паллеты, на которой я сидела. Край доски был расколот, вероятно от падения.

Идея вспыхнула внезапно — я повалилась на бок и выгнувшись, ухватилась за разбитый край паллеты. С трудом слыша за грохотом собственного сердца приближающиеся тяжёлые шаги, я резко дёрнула его в сторону.

Боль от впившихся в ладони заноз, промелькнула на границе сознания. Главное, что я успела сделать то, что хотела! Щепка, длинной как два больших пальца, и толщиной в мизинец, была у меня в руке. Я поспешно засунула её под рукав своего свитера, оцарапав при этом тонкую кожу.

И, оставшись лежать на боку, прикрыла глаза, стараясь дышать медленнее и тише.

Папа говорил, как следует действовать в таких ситуациях. Что ж сейчас настало время проверить его слова на деле.

Нина

Меня грубо схватили за плечо и начали трясти. Голова мотнулась в сторону и больно ударилась об угол деревянной паллеты, вынуждая меня застонать от неожиданности и боли.

— Очнулась. — голос мужчины прозвучал глухо, без эмоций, и от этого мне стало не по себе.

Медленно приоткрыв веки, я постаралась изобразить, что только начала приходить в сознание. Актриса из меня была так себе, поэтому я могла надеяться только на спасительную темноту.

Через прорезь балаклавы на меня пристально смотрел крупный мужчина. Ростом он немного уступал Владу, но казался массивнее. Весь его вид говорил о том, что с таким лучше не спорить, если хочешь остаться целым.

— Вставай. — скомандовал мужчина и, подхватив меня подмышки, резко дернул вверх. Одна нога попала в щель между досками паллеты и подогнулась, и я бы упала, если бы похититель меня не удержал.

Зло выругавшись, обвиняя меня в том какая я кривая, что я благоразумно решила проигнорировать, мужчина схватил меня, небрежно перекинул через плечо, придавив мне живот, и я невольно вскрикнула от боли.

— Заткнись и не дергайся. — равнодушно приказал мужчина и уверенно зашагал к выходу.

Шли мы недолго — точнее шёл похититель, а я висела вниз головой у него на плече.

К горлу подступала тошнота, ладони пекло от заноз, а голова пульсировала болью, становившейся всё сильнее. Единственное, что меня немного успокаивало, это ощущение отколотой, острой щепки, спрятанной около моего запястья.

Один длинный, едва освещенный коридор, два лестничных пролета вверх и потом снова коридор. Место, где меня держали, действительно оказалось складом. Кажется, даже не заброшенным. Интересно, где же я?

Мы вошли в просторное помещение, где ярко горел свет и было не в пример теплее, чем в том холодном, мрачном складе, где держали меня. Яркий свет ударил по глазам, ослепив меня после долгого пребывания. Голову прострелило болью, и я зажмурилась, сдерживая стон.

Мужчина стряхнул меня с плеча, и придержав от падения, обратился к кому-то в комнате:

— Я привел её. Что дальше?

— Спящая красавица очнулась. — заметил мягкий голос, который звучал будто бы с радостью и воодушевлением. Это вызывало такой диссонанс с ужасом, в котором я оказалась, что я обернулась, и найдя взглядом говорившего, пораженно уставилась на него.

Это был молодой, темноволосый мужчина. Навскидку ему было около двадцати пяти. Среднего роста и довольно субтильного телосложения на фоне троих похитителей, стоявших в комнате, он выглядел скорее неуместно, словно он оказался здесь случайно. Хотя в его глазах читалась холодная расчётливость.

Он смотрел на меня немигающе, с легким прищуром. А на его губах играла легкая улыбка.

Я сразу же отвела глаза, и стала озираться, приняв испуганный вид. Отец учил меня не смотреть в глаза похитителей, говорить только тогда, когда это необходимо, и стараться любыми способами их не провоцировать.

Как сказала бы Вика: «слиться с местностью и не отсвечивать».

Меня неприятно удивило то, что в отличии от остальных мужчин, он своё лицо не скрывал. И это наводило на очень нехорошие мысли.

— Ну что, Нина Петровна, готовы поговорить со своим супругом? — вкрадчиво спросил этот странный человек.

От его слов я инстинктивно вздрогнула. А мужчина издевательски хмыкнул, и раздражающе растягивая слова, добавил:

— Наверное, он очень за вас переживает? Вы же молодожены.

Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, не скрывая, что напугана. Во-первых, это было естественно. А во-вторых, помогало убедить похитителей в моей слабости.

— Ну, а теперь… — протянул этот мутный тип.

— …Нина Петровна, поздоровайся с папочкой.

В руках у мужчины был телефон, который он нацелил на меня. Вот гад, судя по всему, включил камеру.

— Нина, как ты, дочка? — папа задал вопрос спокойно, но, зная его всю жизнь, я уловила, что его голос звучал более хрипло, чем обычно. Для моего отца, всегда сдержанного и привыкшего держать всё под контролем, это говорило о том, насколько сильно его захлестывали эмоции.

Я судорожно сглотнула, разлепила слезящиеся глаза и постаралась ответить максимально спокойно, хотя истерика грозила накрыть меня с головой:

— Да, папа, всё терпимо.

На том конце провода шумно выдохнули.

— Что вы хотите?

— Ну что вы, генерал-майор Долохов, не так быстро. Ваша дочурка ещё с остальным родственниками не пообщалась.

Отец выругался, а потом его, видимо, заглушили, потому что я услышала голос дяди Игоря:

— Ниночка, ты цела?

Я сжала пальцы в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. И прежде, чем ответить сглотнула вязкую слюну. Ужасно хотелось пить.

— Цела.

— Тебя не обидели, не ранили? — спросил дядя Игорь, и я поняла, что он с трудом сохраняет спокойствие.

— Всё нормально. Хотя четверо на одного, конечно, нечестно.

Звонкая пощёчина заставила мою голову мотнуться в сторону, я сжалась от боли, и почувствовала как, несмотря на все мои усилия, слёзы обожгли глаза и струятся по лицу.

— Молчать, девчонка. — выкрикнул тот амбал, который притащил меня сюда.

— Ну так что, полковник Аверин, полюбовались? Редко, когда удаётся одной пулей троих зайцев подстрелить, знаете ли.

— Ваши требования? — сухо спросил дядя Игорь, не реагируя на вторую фразу, которая звучала как явная провокация.

— Подождите, куда же нам торопиться. — ответил молодой мужчина, в голосе которого я расслышала азарт и нездоровое возбуждение. Кажется, он получал от всего происходящего какое-то извращенное удовольствие.

Голос дяди Игоря тоже пропал, как и до этого папин.

Всё повторилось в третий раз.

— Ты всё слышал, Аверин?

— Слышал. — прорычал Влад. — За каждую слезинку, ответишь кровью, Мурат. Я своих слов на ветер не бросаю, ты меня знаешь.

Услышав любимый голос, я почувствовала, как спазм перехватил горло не давая дышать.

— Значит, понял, майор, — издевательски потянул тот, кого Влад назвал Муратом. — Твоя девочка у меня. Сладкая такая, хрупкая. А какая она без одежды? Такая же красивая или лучше? Ещё пока не успел проверить — занят был.

— Не смей, Мурат, даже пальцем тронуть. — Влад зарычал как раненый лев, а я и стиснула зубы, стараясь удержать эмоции и не дать им захлестнуть меня окончательно.

— Как ты бурно реагируешь, — поцокал языком этот странный мужчина, — прямо бальзам на мою душу. А то отец у девочки сдержанный, отчим тоже. Видимо, ты, Аверин, ещё не дорос пока до их мудрости.

— Давай к делу, Мурат. Говори, что нужно сделать. — спокойно ответил Влад, взяв себя в руки.

— Возможно, дело в звании? — задумчиво предположил мужчина. — Но ты прёшь как танк, поэтому не удивлюсь, если и высокое звание получишь скоро, — Нина содрогнулась от звучащей в голосе Мурата ненависти.

Тут не нужно проходить курс клинической психологии, чтобы понять, что этот мужчина с обманчиво мягким голосом не в себе. А что же остальные трое? Почему идут у него на поводу? Из-за денег? Они наемники или есть другая причина?

— Отпусти девушку, Мурат. Это наши с тобой разборки.

Мурат захохотал. Весело и зло.

— Ты меня за идиота держишь, Аверин? Я тебе не ровня. Я аналитик, а не боец. Поэтому разборок у нас не будет.

— Тогда что тебе нужно, Мурат? Скажи. И если это в моих силах, я это сделаю.

Мурат вздохнул, и Нина интуитивно почувствовала, что он доволен ответом.

— Конечно, мои требования тебе по силам. Приходи безоружным в место, которое я назову. Жизнь за жизнь. Девушка нам не нужна, а вот ты, командир, очень даже нужен.

— Где и когда? — коротко спросил Влад.

— Через час… — а дальше Мурат назвал адрес и отключился.

Потом тот же тип, который принес меня сюда, не церемонясь, схватил меня за локоть, вздернул со стула, и потащил на выход из комнаты. Стоило нам выйти я услышала за спиной негромкие голоса. Слов разобрать не получалось, но по интонации я поняла, что мужчины раздражены.

Может быть, они там передерутся между собой? Вот это было бы хорошо.

Похититель тянул меня за собой, и мне приходилось чуть ли не бежать, чтобы не споткнуться. Шагая по коридорам склада, я немного успокоилась, и смогла обдумать ситуацию.

Почему похитители связались не только с Владом, но также с папой и дядей Игорем? Ведь у них они ничего не требовали. Может, это была их тактика — сделать всё, чтобы и отец, и дядя Игорь почувствовали себя беспомощными? И это всё это лишь игра для давления на Влада?

Поведение этого мутного Мурата, да и остальных похитителей, которые его терпели, казалось мне нелогичным.

И вот мы дошли до того места, где меня держали. Рывком открыв дверь, мужчина в балаклаве втолкнул меня внутрь и с хлопком захлопнул дверь, звук эхом разлетелся по помещению.

Одно теперь стало окончательно ясно — я была лишь средством заманить Влада в ловушку. Что за причины у этого Мурата — не суть важно.

Однако был и положительный момент. Небольшой, но тем не менее… Похитители оставили меня одну, без надзора, без охраны у двери. Похоже они сразу забыли обо мне, уверенные, что я в полной их власти и угрозы не представляю.

А это давало мне время.

Продумать план. Освободить руки. Немного передохнуть и собраться с силами. Потому что когда Влад окажется здесь — а он обязательно придёт за мной — то я должна быть готова помочь ему любыми способами.

Влад

Чувства, которые я испытал, когда ублюдок повесил трубку не передать словами. Я вскочил на ноги и замер, стиснув кулаки так, что побелели костяшки. Гнев и ярость, кипела в груди, смешиваясь со страхом за Нину.

Одна среди четверых долбанных уродов, которые готовы на всё, раз решились похитить человека в столице в центре города при свете дня. Не говоря о том, что отлично знают, чья она жена и чья дочь.

Я начал ходить по комнате переговоров, стараясь хоть как-то разрядить напряжение. Мысль о том, что я не могу прямо сейчас ворваться туда, где держат Нину и вытащить её оттуда, была невыносимой.

Генерал молчал, видимо, давая мне время взять эмоции под контроль. Удивительное для него терпение. Обычно он скор на расправу и уже бы рявкнул на меня, приказав, чтобы я вернулся на место.

— Аверин, соберись. — голос Лютого звучал сухо, без намека на понимание, и тем более сочувствие. Да и мне на хрен не сдалось чье-либо сочувствие. Всё, что я хотел сейчас это убедиться, что Нина жива и невредима. Затем добраться до этих ёб*нных похитителей, которые посмели тронуть мою жену, и порвать их всех на куски. А убивать даже голыми руками я умею хорошо.

— Да еб*сь оно всё конём, Павел. Ты просто представь какими нужно быть отморозками, чтобы провернуть такое в столице, которая напичкана камерами как новогодняя ёлка игрушками.

— Касаемо адекватности Мурата есть сомнения, а вот трое наемников, думаю, всё хорошо продумали. Учитывая то, как они сработали при устранении заключенных в тюрьме Берег. — спокойно возразил Лютый.

Ясно, Павел смотрит на ситуацию как на очередное задание. В принципе оно и понятно. Возможно, если бы меня это не касалось напрямую я бы смотрел также.

— Они знают, что Нина не только жена майора разведки, но и дочь генерала службы безопасности, согласись это ставит под сомнение их адекватность. — бросил я, продолжая мерить шагами комнату.

К этому времени в переговорной собралась остальная часть нашего отряда, из тех, кто был не на задании. При моих словах кто-то из комрадов тихо присвистнул, кто-то выругался.

— Напомните подробности про этого Муратова. — потребовал генерал Беленький, нахмурившись.

Лютаев кивнул и, сложив на столе крупные ладони, ответил:

— Василий Муратов, аналитик, служил в нашем отряде три года. Последние полгода в звании старшего лейтенанта. Затем при операции «Караван» попал в плен. Спустя месяц был освобожден, но по результатам последующего психологического обследования был признан непригодным к возвращению на службу, а также социально-опасным. Направлен на лечение в закрытое ведомственное учреждение, из которого впоследствии пропал. Предполагается побег. Результаты проверки, которая проводилась параллельно с проверкой тюрьмы Берег, пока неизвестны.

Генерал задумался, постукивая кончиком ручки по ежедневнику в кожаной обложке. Лютаев набрал Гарика, который координировал операцию. А остальным, включая меня, оставалось ждать отмашки.

Мы переглянулись с Плохишом и Давой. В глазах друзей я видел решимость сделать всё необходимое, чтобы помочь мне спасти Нину. И я был им за это благодарен.

Иногда слова лишние, достаточно одного взгляда, чтобы почувствовать поддержку.

— Нина сказала похитителей всего четверо. Трое наемников и Мурат. — заметил Дава, откинувшись на спинку кресла.

— Либо ей на глаза показывались только четверо. — не согласился Плохиш, приподняв бровь. — Может быть, у них есть ещё кто-то в резерве.

— На план операции это не влияет. Это детали. — вмешался генерал, отвлекаясь от своих мыслей, и переведя взгляд на нас.

— Из новых вводных пока только Муратов. — прибавил Лютый к словам генерала. Он как раз закончил говорить с Гариком.

Цепкий взгляд подполковника Павла Лютаева прошёлся по лицам бойцов, собравшихся в переговорной, прежде чем задержаться на мне. Пару секунд мы мерились взглядами, будто проверяя друг друга на прочность, а потом Павел отчеканил:

— Задача: вытащить девушку и обезвредить группу. По возможности взять наемника и Муратова живыми.

— Всё с Ниной будет в порядке. Нам нужно осмотреть место, где её держат. И мы найдём способ её вывести. — добавил Плохиш, который судя по выражению лица не допускал другой вероятности.

А вот я допускал. Очень даже допускал.

Я процедил сквозь зубы, смотря глаза другу:

— Мне бы твою уверенность, Яр. Посмотрел бы я на тебя, если бы твоя жена была в руках каких-то отморозков, одержимых жаждой мести и хрен знает, что им в голову взбредёт.

— Майор, сейчас эмоции — твой главный враг. — раздался ровный голос генерала, который охладил меня получше ведра ледяной воды.

Мы встретились взглядом с командиром. Иван Николаевич сидел во главе длинного стола и смотрел на меня с выражением спокойной, твёрдой уверенности на лице. Он едва заметно кивнул, словно то, что он увидел в моих глазах его удовлетворило.

— Твоя жена — дочь Долохова, думаю, что он обучил её паре приемов. Не тот Пётр человек, чтобы упустить этот вопрос. — задумчиво сказал генерал Беленький, прищурив холодные бледно-голубые глаза, которые казались бесцветными.

Готов побиться об заклад, что сейчас генерал думает, что спросит с Долохова, какую услугу. Насрать на их политические игрища, главное, чтобы Нина осталась жива и невредима.

— Не знаю на счёт Долохова, но мой отец её тренировал. Однако против профессиональных бойцов даже тренированная девушка ничего реально сделать не может. Мне ли вам рассказывать. — с горечью заметил я, нервно пропуская волосы сквозь пальцы.

— Это так, — спокойно согласился генерал. — Однако ты не будешь отрицать, что Нина более подготовлена, чем любая другая была бы на её месте.

Я сжал зубы, чтобы не сказать резкость, медленно выдохнул, посмотрел на генерала, на Лютаева, а потом на остальных комрадов.

— Нужно выдвигаться. У меня осталось сорок пять минут, чтобы добраться до этого места. Если я не приду или приду не так, как они хотят, они убьют её.

Лютаев нахмурился, но ничего не сказал. Ответил вместо него генерал Беленький:

— Мы знаем, майор. Именно поэтому будем действовать чётко, по плану. Это захват заложника, и вы все… — генерал окинул взглядом присутствующих, — … отрабатывали подобные операции.

— И не одни раз. — прибавил Лютый.

— Ты… — Иван Николаевич ткнул пальцем в мою сторону, — …пойдёшь на переговоры с террористами. Воспринимай это именно так — как операцию по освобождению заложников. Не забывай, что ты не один. Иногда нужно не действовать, а дождаться подкрепления.

— Генерал, — сказал я, стараясь говорить как можно спокойнее, — они знают, что группа быстрого реагирования будет на подхвате. Поэтому затягивать не будут. Мурат не дурак. Он не один год служил с нами бок о бок, и сам участвовал в операциях. Пусть не в качестве бойца, но как аналитик.

— И ты тоже не дурак, Аверин. Поэтому найди к нему подход. Зубы можно даже психу заговорить. — отрезал Иван Николаевич. — Тебе нужно выиграть время. Мы найдём способ вытащить твою жену живой.

— У нас всё готово. Машины сопровождения, камеры по ходу возможного движения и прочее. — из динамиков спикерфона раздался голос Гарика.

Махнув нам рукой, генерал приказал:

— Идите и действуйте по плану. А я пока свяжусь с Долоховым.

— Может Мурат тебя там завалить хочет? — спросил с интересом Плохиш, пока мы, на ходу одеваясь, шли по коридорам в сторону заднего выхода.

— Мало ли что он хочет. Там трое наемников, которым Влад явно нужен живым. Так бы снайпера послали, и он бы его снял. — серьёзно ответил Лютый, хотя Плохиш как обычно шутил.

— Да и не только наемникам. Мурату Кот тоже нужен целым. Поговорить по душам хочет. — вставил свои пять копеек Гриша, ухмыльнувшись.

Иногда мне казалось, что он претендует на лавры Плохиша и старается его переплюнуть.

— Наболело у Мурата, видимо. — хмыкнул Дава.

— А то ему по душам в психушке не с кем было побалакать, — заметил один из ребят сзади.

— И вот мне интересно, кто этого чёрта из табакерки выпустил? Там же психушка как гребанный Форт Нокс. Из неё хрен сбежишь. — сказал Плохиш, подтягивая боковую застежку бронежилета.

— Мурат был хорошим аналитиком… — признал я, вспоминая Василия Муратова и нашу совместную службу — …поэтому за время, что он сидел в этой больнице, я не удивлён, что он придумал план, как оттуда сбежать.

Лютаев, который шёл впереди, добавил он с присущей ему мрачной серьёзностью:

— Аналитик уложил одного, троих ранил, несмертельно, но все же.

— Видимо, слишком хорошо ты его тренировал, Кот. Помню перед последней операций я вас с ним постоянно в зале видел.

— Всех аналитиков тренируют одинаково, Плохиш. Кстати, ты тоже в этом поучаствовал. — процедил я и ласково добавил, — Заткнись последний раз предупреждаю.

— Да я что? Я ничего. — с ехидцей протянул этот балбес и хлопнул меня по плечу.

Нашёл бл*ть время зубоскалить. Я понимал, что Плохиш в своей обычной манере пытается разрядить обстановку. Но сейчас это действовало на нервы.

— Как всегда ты, Плохиш, сказанёшь что-то, а потом ни при делах, — со смехом заметили басом сзади.

Так привычно переругиваясь, мы вышли на улицу.

Впрочем, возможно, именно эта шутливая перебранка помогла мне отвлечься от самых мрачных мыслей.

Я глубоко вздохнул прохладный воздух. И выдохнул облачко пара. Вечером на улице температура опускалась уже ниже нуля. Скоро зима.

— Влад, и постарайся без самодеятельности, — сказал мне напоследок Лютый, и посмотрел на меня так, будто знал, что в этот раз я могу сорваться и начать действовать по-своему.

Подъехали два чёрных джипа и минивэн, все шустро расселись по местам и двинулись. Вскоре две машины специально подотстали, и поехали на место встречи своей дорогой.

Я погрузился в размышления. Мурат снимал Нину на телефон, поэтому я в полной мере видел испуганную девушку, по лицу которой беззвучно бежали слёзы. Но, несмотря на всё, она держалась. Мой стойкий солдатик. Рука непроизвольно сжалась в кулак.

И тут генерал, сидящий рядом, хлопнул меня по плечу, отвлекая от мыслей о Нине. Он настоял, чтобы я сел именно в его машину.

— Возьми себя в руки, Влад. Я однажды сплоховал, нервы сдали, сорвался и пошёл напролом… и мою жену убили.

Я сглотнул и посмотрел на каменное лицо генерала, на котором не дрогнул и мускул. Об этой истории я не знал. Уверен, что и не узнал бы, если бы не обстоятельства.

Мы с генералом сидели сзади вдвоём, впереди только его личный водила. Только сейчас я осознал, почему генерал решил поехать с нами, почему позвал меня ехать с ним. Ради этого разговора.

— Многое зависит от тебя. Если ты поддашься эмоциям, то не сможешь хладнокровно анализировать ситуацию, пропустишь нужный момент и… — генерал не продолжил, отпустил моё плечо и замолчал. Но мне и так всё было ясно.

Ночь.

Вот он проспект Жукова и та самая улица с угловым домом. Фонари тускло освещают вымощенный новой плиткой тротуар.

Мы прибыли на место раньше обозначенного времени.

Я выскочил из джипа, едва он притормозил, не говоря генералу ни слова. Это и не требовалось.

Он дал мне хороший совет. Возможно, самый ценный в моей жизни.