Однажды Ты будешь Моя. Книга 2

Глава 19

Влад

Внедорожник генерала быстро скрылся за поворотом, а я остался стоять посреди пустынной улицы. Люди уже давно разошлись по домам и спокойно спят по койкам. Редкие автомобили проносились мимо, рассекая ночную тишину короткими вспышками фар.

Группа быстрого реагирования и мои комрады наверняка уже на месте, недалеко отсюда. Ждут, и проследят за всем, что будет происходить.

Но ещё меня успокаивала мысль, что Мурат всё же не подонок. Возможно, он винит меня в том, что с ним произошло. В том, что он попал в плен, в своём ранении. Но Нину он мучить не станет, хотя его мерзкие слова резали по живому, разжигая во мне желание свернуть ему шею собственными руками.

При этом я прекрасно понимал, что Василий Муратов был не просто очередным врагом. Он знал, как мы работаем. И он знал меня слишком хорошо. Он знал, на какие кнопки давить, какие слова выбрать, чтобы взвинтить меня до предела. Он хотел вывести меня из себя, заставить действовать на эмоциях. Но я тоже знал его. И понимал: пока у него есть цель, пока он не закончил свою игру, Нина в относительной безопасности.

Главное, чтобы передача девушки прошла гладко. А я как-нибудь разберусь и не из такой жопы выбирался.

В отдалении я заметил свет фар. Чёрный, тонированный микроавтобус приближался ко мне, а я напряжённо вглядывался в тёмные окна, готовясь ко всему.

Пульс оставался ровным — теперь я держал себя в руках.

Машина остановилась рядом со мной, дверь отъехала в сторону. Из неё выскочили двое в камуфляже оперативно затолкнули меня внутрь. Водила дал по газам, машина взвизгнула, на ходу закрывалась дверь, а я упал на сиденье и приложился башкой.

— Не дёргайся! — произнес он с явной угрозой.

Вот п*дла — жёстко упёрся коленом мне в спину и с силой надавил, заставляя лежать.

Но я и не сопротивлялся. Пока не сопротивлялся.

Пока меня вязали, я отмечал детали.

Сработали наёмники технично: по-быстрому стянули мне руки за спиной пластиковой стяжкой, параллельно ощупывая на предмет оружия, прозвонили меня детектором для поиска жучков или передающих устройств. А потом перевернули на спину, но подняться не дали. Оставили лежать на полу в проходе.

В салоне их было двое. В черном камуфляже с брониками, а в руках у каждого узнаваемый Глок. Водителя я со своего ракурса почти не видел, но предполагал, что он экипирован не хуже, чем его напарники.

Оба наемника смотрели на меня сквозь прорези балаклавы будто в прицел снайперской винтовки — цепко, холодно, расчётливо.

А ведь именно эти трое уродов похитили Нину. Только машина у них была другая. Та тачка по базам значилась в угоне, и эта скорее всего тоже.

Раз наёмники здесь, значит, на стрёме остался Мурат. Ну, или у них там есть кто-то ещё.

— Ну что, бойцы, не западло у арабов деньги брать?

Я не спроста сказал то, что сказал. На совещании мы тщательно обговорили то, что я могу говорить наёмникам. Мне не нужно было опасаться сказать что-нибудь лишнее. Вариант, что им удастся уйти стремился к нулю. Чтобы они там себе не думали. Вопрос только в том — останемся ли мы с Ниной живыми в конце операции?

Но одно я знал точно — наёмников, сколько бы их там ни было, и Муратова никто из города не выпустит. Их приказано взять живыми, по возможности. И для себя я этот приказ понимал так — «значит, сойдёт и мертвыми».

— И как, хорошо вам заплатили?

— Завали своё еб*ло, — огрызнулся один из похитителей.

— Ооо, как смачно. Вижу русский язык вы не забыли, хотя и работаете на ублюдков. — заметил я, осознанно старясь их разозлить.

— Мы работаем на тех, кто платит. — ответил второй наёмник, который в отличии от своего напарника сохранял абсолютное спокойствие. Сквозь плотную балаклаву, в которой открыты оставались только глаза, его голос звучал глухо.

— Деньги не пахнут, чё, — усмехнулся я. — Слышал я много раз эту ху*ню. Самим-то не тошно за бандитские деньги своих же ребят валить?

— Ой да не п*зди… чем ты от нас отличаешься? Приказ поступит, и ты тоже пойдешь и кого скажут завалишь. Вся разница между нами в том, что мы сами выбираем какой заказ брать. — он звонко цыкнул, и с насмешкой добавил: — Ну, а главное — нам за работу больше платят.

— Рано или поздно вас поймают, затем или посадят или убьют. Смотря, кто поймает. Хотя даже если посадят, обычно исполнители долго в тюрьме не живут. Даже в такой, где особый режим. Вам ли не знать… — спокойно проговорил я, ощущая как взгляды наёмников становятся более напряжёнными.

Намекал я на то, что они проникли в Берег и там убили двоих заключенных. Даже не видя их лица, я был уверен, что наёмники меня поняли. Они знали, что я прав — стоит им попасться, то долго они не проживут. Но никогда это вслух не признают.

Те, кто подался в наёмники и проработал в этом «бизнесе» не один год, были далеко не глупыми. В этом деле глупцы долго не живут.

— Не знаю сколько вам заплатили, но вы слишком рисковый заказ взяли, парни. Знали же куда лезете. Такого спецслужбы вам не простят. — сказал я с исключительным дружелюбием.

Тот из наёмников, кто был более нервным, двинул меня ногой в живот. Однако места для замаха в машине было немного, поэтому хоть мне и было больно, но могло быть намного хуже.

— Заткнись уже, ты чё нас решил вербовать тут? Или чё, я не пойму?

Второй мужик в то же время равнодушно наблюдал за нами и молчал.

— Вы связались с террористами, проникли на охраняемый объект, убили заключенных и охранников, похитили девушку, а теперь везете меня явно не в ресторан. При этом благодаря этому психу Муратову отлично знаете кто я и где работаю. Вы реально думаете, что вам за это ничего не будет? Что выйдете сухими из воды? — со смешком спросил я, понимая что хожу по краю. Но что я теряю? Попробовать разговорить их нужно сейчас, до того как мы прибудем на месте.

— Знаешь в чём твоя проблема? — спросил Второй, и не дожидаясь моего ответа продолжил: — Ты так и не понял, что твои хозяева такие же продажные твари, не лучше наших заказчиков. Просто прикрыто это всё красивыми словами о службе на благо государства и прочим дерьмом. А по сути… — он хмыкнул и замолчал.

Я с интересом ждал, что ещё он скажет, и когда молчание затянулось и я было подумал, что продолжать он не будет, Второй вдруг сказал:

— Если тебя нужно будет слить, поверь, тебя сольют. Будь ты хоть трижды герой с наградами и званием. Если кому-то с большими звездами на погонах, — он постучал пистолетом по плеча, — …это будет нужно. А потом повесят на тебя все свои косяки. С мертвого же какой спрос? И чем выше ты будешь расти в званиях, тем больше вероятность такого дерьма.

Ясно. Как мы и думали, по крайней мере один из наёмников был выходцем из силовых ведомств. Может быть он даже из наших. Видимо, Второй был тем, кто при проникновении в тюрьму Берег, шёл позади своих напарников. Это его остальные наёмники слушались как старшего.

Судя по словам Второго, его либо уволили с военной службы, либо разжаловали, либо он сам ушёл, разочаровавшись. Мало ли было таких случаев?

— Да чё ты с ним базаришь, Михалыч?

«О как», — я мысленно усмехнулся. «Михалыч, значит. Совсем не скрываются».

— А чего бы и не побазарить с интересным человеком, Юра. Он всё равно не жилец.

Упомянутый Юра хмыкнул, но дальше со старшим спорить не стал.

Ну для меня его слова сюрпризом не стали. И отреагировал я на них спокойно.

Разговорился наёмник непросто так — это я понимал прекрасно. Значит, меня они уже списали. Был бы заказ меня убить — уже бы убили. В самом начале, когда только подкатили ко мне на Жукова. Стрельнули бы прямо из своего микроавтобуса и покатили бы дальше, уходя от погони. И наши ничего бы не успели с этим сделать.

Однако меня везут в какое-то место. И не факт, что туда же, где держат Нину.

Будет ли на этом месте меня ждать брат аль-Иссы? Чтобы, как они говорят, «лично совершить акт мести»?

При обсуждении плана мы с комрадами обсуждали такой вариант. Однако пришли ко мнению, что вероятность этого низкая. Брат аль-Иссы не был террористом международного уровня — так очередной бандит, гордо называющий себя полевым командиром. Тем не менее он принимал непосредственное участие в схеме отъема оружия и его последующей купли-продажи. И в нашей стране и ряде бывших республик он числился в розыске. Следовательно, соваться сюда, рискуя своей шкурой, он не будет.

Раз он смог выжить после операции Штормовой вихрь и где-то затихариться, при этом сохранив часть бандформирования, то значит он хитрый и продуманный. Ведь на самой операции всё не закончилось, и по её результатам проводились зачистки боевиков аль-Иссы. Да, и сведения от тех, захваченных нами боевиков, которые до недавнего времени содержались в тюрьме Берег, помогли.

— Ну раз я не жилец, то тогда ты мне и рассказать можешь, когда вернут девушку?

— Не знаю. — спокойно ответил «Михалыч». -Это ты у своего… — мужик хмыкнул и потёр стволом пистолета бровь через балаклаву, — …сослуживца спрашивай.

— Не сослуживец он мне, — сквозь зубы процедил я.

Но Михалыч как ни в чем не бывало продолжил говорить:

— Он там что-то с заказчиком мутит, какие-то договоренности у них, мы тут не при делах. Он к нам вообще только сегодня приехал. Заказчик сказал ему не мешать.

— Михалыч, да чё ты ему рассказываешь? Не хера ему это всё знать. Да он…

— Остынь, Юра, — негромко уронил старший из наёмников, и тот сразу заткнулся.

— А ты, Юра, дерганный какой-то. С такой работой как у тебя нужно нервы иметь как стальные канаты, — заметил я без улыбки, но скрытая насмешка не укрылась от внимания наёмника.

— Да пошёл ты… — вызверился он и затем грубо и продолжительно матерился.

Стоит отдать Юрчику должное — некоторые обороты речи даже я слышал впервые.

— Охолони, — в конце концов сказал ему Михалыч, видимо, всё-таки подустал от красноречия своего, судя по всему, более молодого и менее опытного напарника.

Но с Юрой это всё так — шутки. Развёл его на эмоции, нащупал его слабость. Видно было, что этот мужик в стрессовых ситуациях недостаточно хорошо контролирует себя. Это могло стать моей зацепкой, чтобы использовать его неуравновешенность против него самого.

Главное, того чего хотел, я добился. Вот только информация о Мурате и его непонятном участии в этом деле, мне абсолютно не понравилась.

Ехали мы быстро, явно превышая допустимую скорость. И ни один сука патруль нам не попался навстречу! Когда надо — ни одного наряда, а когда спешишь по своим делам, на каждом перекрёстке менты с радарами.

Микроавтобус петлял по улицам как сумасшедший, несильно сбрасывая скорость перед тем, как войти в поворот. При этом умудрялся ещё и поддерживать «светскую» беседу. Стянутые за спиной руки не давали мне схватиться за что-нибудь. В одном из поворотов сначала бросило в одну сторону, а потом со всей дури впечатало плечом в металлический выступ, которым сиденье крепилось к полу — и я понял, что, если так пойдёт и дальше, к месту встречи я приеду в состоянии, мягко говоря, потрепанном.

На этой мысли усмехнулся и подумал, что это меня не остановит, скорее сделает ещё злее.

По-видимому, этими ёб**ными виражами водитель проверял, что нас никто не ведёт. Наивно с его стороны. Сейчас машине преследования необязательно ехать прямо за тобой. В столице столько камер на каждом углу, что скрыться от наблюдения практически невозможно. И трепыхания водителя несильно им помогут. Тем более к делу подключили фсб, а у них там целая группа под такие задачи заточена.

Вскоре мы выскочили на шоссе и мчались по прямой.

Задавать наёмникам дополнительные вопросы про Нину или Муратова было бесполезно. Поэтому я ждал встречи с тем, кто когда-то был частью моего отряда. Его отбирали из тысяч других, тренировали. Твою мать, где же мы ошиблись?

Психологическая устойчивость.

Два слова с глубоким смыслом, который хрен кто на самом деле полностью понимает. Мозг человека как вселенная. Он бесконечен и постоянно меняется. Нас учат терпеть боль, учат как быстро умереть. Но, видимо, тесты и тренировки все равно недостаточно хороши, раз не позволяют исключить того, что кто-то из бойцов слетит с катушек.

По моим прикидкам минут через тридцать микроавтобус начал сбавлять скорость, потом повернул направо. С пола, да ещё и через тонированные в ноль стёкла, мне было мало что видно. Только заметил, что некоторое время мы ехали вдоль длинного бетонного забора — такими раньше военные части и казармы обносили. Вокруг было подозрительно тихо, без каких-либо признаков активности. По одной стороне дороги забор, по другой росли редкие деревья. Ни домов с включенными окнами, ни проезжающих мимо машин не было.

Судя по всему, мы приближались к месту назначения. И я буквально кожей почувствовал, как напряжение в салоне машины усиливается.

Два моих конвоира коротко переглянулись. Водитель что-то буркнул себе под нос, но слов я не разобрал. Думаю, что наёмники прокручивали в голове свои дальнейшие шаги. А я приготовился действовать, как только возникнет малейшая возможность.

Вскоре микроавтобус въехал в распахнутые старые ворота, проехал метров двадцать и остановился.

«Смело, Муратик, довольно близко к городу». - подумал я.

Юрик, крайний к выходу, потянул дверь в сторону, она скользнула по рельсе запуская в салон свежий, прохладный воздух.

Наёмники выбрались из машины и встали напротив выхода.

— Выходи давай. — раздался голос из-под балаклавы.

Юраня, смотрю, на измене. Стоит, размахивает стволом — типа давай на выход.

— Ты как себе это представляешь? Ползком? — со злым удивлением спросил я.

Юрик ничего ответить не успел, Михалыч без лишних слов дёрнул меня за ноги, с легкостью протащив мою немаленькую тушку по полу к выходу. Оттолкнувшись руками и плечом о сиденье, я сначала сел и тут же услышал нервное:

— Шевелись давай, на. — дёрганный пришел в себя и высказался.

— Торопишься? — спросил я, осторожно вылезая из машины.

— Ты мне щаз поговоришь, — Юрий размахнулся рукой с пистолетом, собираясь видимо приложить меня по голове.

— Ты чё творишь? Сам на себе его тащить будешь? В нём веса больше сотни. — водитель, успевший за это время обойти тачку, гаркнул на своего подельника.

Пока они выясняли отношения я по-быстрому осмотрелся, опершись плечом о кузов микроавтобуса. Ноги, затёкшие после неудобной позы, неприятно покалывали.

Одинокий фонарь лил мутный, жёлтый свет, освещая пространство перед машиной и около входа в длинное здание. Груда сломанных деревянных поддонов и несколько старых бочек валялось около распахнутой двери.

Мы были на территории какого-то заброшенного складского комплекса. Старые бетонные блоки, маленькие продолговатые окна на высоте метров пяти, изрядно потасканные разгрузочные ворота и нескольких ржавых металлических контейнеров, стоявших на территории. Где-то справа хрипло гудел трансформатор. Поодаль из темноты, куда не проникал свет фонаря раздался металлический скрежет. Юрий нервно дернулся и повернулся в сторону звука.

— Не бзди, тут железо старое, еле на крыше держится. Чуть ветер — скрипит. — ответил Михалыч. Спокойно так, словно он покурить вышел и никуда не спешит.

Но задержка длилась не долго. В мою спину упёрся ствол пистолета.

— Без глупостей, — рыкнул Юра, вставший прямо за мной.

Водитель, который был экипирован и вооружен точно также, как его подельники, первым двинулся в сторону открытой двери. Следом шёл я, потом Юра, который прямо дышал мне в затылок, периодически тыкая пистолетом (на кой хрен он это делал не знаю), а Михалыч замыкал нашу маленькую процессию.

В нос мне ударил запах пыли, металла и смазки. На полу валялись обломанные доски, покореженные, железные полки и грязные сапоги, которые похоже оставили здесь очень давно.

Тамбур освещала обычная лампочка, которая свисала с потолка на длинном кривоватом проводе. Из-под слоя пыли едва пробивался свет.

— Ну вот и вы! — раздался из темноты знакомый голос, в котором сквозило предвкушение, словно его владелец с нетерпением ждал этого момента.

Голос я узнал сразу, хотя не слышал его больше двух лет.

Последний раз мы говорили перед началом операции, когда я повторял бойцам своего отряда план с учётом последних корректировок от командования. Василий Муратов стоял неподалёку, скрестив руки на груди, бросал в мою сторону хмурые взгляды, но молчал. Ему не нравились изменения плана, но с этим сделать он ничего не мог, как, собственно, и я. Приказ есть приказ.

Тем не менее Василий слушал внимательно, кивал, но взгляд у него был отстранённый. Тогда я не придал этому значения. Василий был из разряда тех, кто часто уходит в себя.

Всё это мне пришлось вспоминать по возвращению в штаб, когда было назначено расследование. Василий Муратов пропал в ходе операции. На месте, где он должен был ждать нашего возвращения, его не оказалось. И это значило только одно — взят в плен.

Тогда Муратова искали. Я и группа из пятерых бойцов под моим командованием осуществили две рискованные вылазки на территорию, захваченную повстанцами. Искали не только мы, но и несколько других групп. Мы понимали, что если его не найти сейчас, по горячим следам, то шансы обнаружить его живым стремятся к нулю.

Однако, несмотря на все усилия, тогда Василия так и не нашли. И надежда на спасения парня стала ничтожной.

Из плена Муратова освободили в ходе другой операции. Можно сказать — чудом.

Часть нашего отряда под командованием Лютаева осуществляла разведку в другом секторе несколькими неделями позже. Вот там, в яме глубиной в два человеческих роста, забранной сверху деревянной решеткой, они и обнаружили пленных, о чём было доложено в штаб.

В таких ситуациях инструкции были однозначны — сообщать наверх и ждать указаний. Если вытащить часть пленных, а других оставить, то с высокой вероятностью их убьют, как только побег будет обнаружен. Подобных случаев было много. Вот в результате них и появилось такой порядок действий.

Командование дало согласие на немедленное проведение спасательной операции. Лютаев с ребятами устроили всё быстро и чисто — молниеносный штурм, ликвидация моджахедов, эвакуация выживших.

В яме держали только мужчин. Разных национальностей и разного рода занятий. Двое русских, оба военные. И ещё двое американцев, немец и врач-француз. Все мужчины были в разном физическом состоянии. Кто-то просто истощен и избит, а немец и американец уже не могли вставать. Среди пленных и оказался Муратов. Лютаев рассказывал, что выглядел Василий хуже, чем хреново — исхудавший, в синяках от побоев, со сломанной рукой и ребрами. Когда его доставали из ямы, Василий с трудом узнал своих.

Я в тот момент участвовал в операции на другом континенте.

Помню, как по возвращении узнал о спасении Муратова, и радовался вместе со всеми. Василий служил с нами три года, и пусть в коллектив он так до конца и не влился, но его ценили — аналитиком он был реально хорошим, а хакером — одним из лучших.

Тогда все наши думали, что Василий даже может вернуться. Хотя шансы на это были невысокими. Муратову предстояла не просто реабилитация, но и прохождения нескольких психологических проверок. Проверок, которые он в результате пройти не смог.

Помню, что мы с комрадами даже хотели навестить его в больничке, но разрешение на это нам так и не дали.

— А вот и кома-а-андир собственной персоной, — протянул улыбающийся Мурат, шедший к нам на встречу с распахнутыми руками словно гостеприимный хозяин.

— Чёртов псих, — ругнулся в пол голоса Юрчик у меня за спиной.

Если даже дерганный наёмник считает Мурата психом, то всё ещё печальнее, чем я думал.

— Ну, здравствуй, Мурат, — спокойно произнёс я, сделав попытку замедлить шаг, но меня тут же пихнули стволом между лопаток, а позади раздался тихий, угрожающий рык: — Не тормози, двигайся.

Юрка бдит. И я продолжил шагать на встречу бывшему комраду. И то, что я видел меня удивило. Худое, высушенное лицо, заострённые скулы, тень щетины на щеках. Василий был всего на год старше меня, но сейчас казалось, что он старше лет на пятнадцать.

Мы сблизились на расстояние нескольких шагов. Идущий передо мной водитель отошёл в сторону и стал на несколько шагов левее, Михалыч передвинулся правее. А вот Юрка остался на месте, за моей спиной, и мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что глок по-прежнему направлен в мою спину. Наёмник явно не собирался терять бдительность, и я чувствовал его напряжённое присутствие за своей спиной, словно холодное дуло пистолета касалось позвоночника.

Мурат широко улыбнулся, и его губы скривились в усмешке, больше похожей на оскал.

— Давно не виделись, командир, — с почти дружелюбной ноткой в голосе произнес он. — Как поживаешь?

Я не ответил. Вопрос был неуместным. Он это знал. Я это знал.

Мурат чуть склонил голову, будто оценивая меня.

— А я вот не думал, что мы ещё когда-нибудь увидимся. Хотя… что только в жизни не бывает, правда?

К чему эта непонятная прелюдия? Мурат не может не понимать, что меня ищут. И то, что они глушат сигнал не может им гарантировать безопасность. Рано или поздно это место обнаружат и тогда им хана. Тогда за хрена он тянет время?

— Где Нина? — перебил я его, не желая слушать этот бред.

Мурат вздохнул и покачал головой, изображая разочарование.

— Всё тот же. Прямолинейный, резкий. Всегда ставишь задачу выше всего остального, да?

— Где. Нина.??? — повторил я, цедя каждое слово, и сделал шаг вперёд.

Наёмники отреагировали мгновенно. Резко вскинули руки с сжатым в них оружием и нацелили стволы на меня. Как в гребанном боевике, мать твою.

Михалыч с водителем стояли впереди — справа и слева от меня, а Юрас прямо за спиной. Против троих пистолетов, со связанными руками и без оружия у меня не было шансов. Пока не было шансов.

— Не дёргайся, на. — вскрикнул Юрчик, а я в который раз удивился: что он со своими нервяками на такой работе делает? Либо он под дурью. Хотя вряд ли нарика стали бы терпеть его напарники. Такое скрыть невозможно. Да и операция в тюрьме Берег была организована и проведена грамотно — максимально быстро и с минимум жертв. Вряд ли нарик бы выдержал напряжение и не сорвался.

Вообще действия наёмников в тюрьме Берег говорили о том, что эти трое далеко не новички в этом деле, и крайне опасны даже для меня.

— Без резких движений, — голос Михалыча звучал по-прежнему спокойно и сдержанно, особенно на контрасте с его дерганным подельником. Третий мужик, водитель, от комментариев воздержался.

— Видишь ли, времени у нас не так много, как хотелось бы… — развел руками Мурат будто извиняясь. — …поэтому будем говорить откровенно.

Я просто стоял и молча сверлил эту тварь взглядом, от которого он заметно сжался. Блеск в глазах потух, плечи поникли.

Однако надолго Василия не хватило. Вскоре его лицо изменилось, в глазах полыхнула такая злоба, что я почти физически ощутил, как сильно он меня ненавидит.

— Нина-Нина… Всё будет зависеть от тебя, командир… — с улыбкой ответил Мурат, непривычно растягивая слова.

— От меня? — я сделал вид, что удивился. — И что же ты от меня ожидаешь?

— Информацию, конечно. Видишь ли, Кот, ты многое знаешь. То, что нужно заказчику. И он очень заинтересован в информации. Я, что мог — рассказал, но даже с моими талантами хакнуть нашу базу данных непросто, — с показным сожалением вздохнул Мурат.

Я молча смотрел на него, а сам думал, что дело дрянь. Раз Нину ещё не отдали, то могут и не отдать. А без гарантий её безопасности я и слова не скажу. Меня учили молчать, и даже убить себя легко и быстро. Но здесь не такая ситуация. На пытки у них просто нет времени. Они зашли на нашу территорию. В городе план-перехват. Вероятность для наёмников убраться незамеченными с каждой минутой тает.

Мурат об этом прекрасно знает. Тогда на что он надеется? И почему наёмники дают ему так глупо тратить время…

— Пока девушка не будет в безопасности, я говорить не буду. — отчеканил я, с усилием удерживая ровный тон голоса.

— Ты не в том положении, чтоб диктовать условия, — вдруг заорал Василий Муратов, подавшись мне на встречу.

Переход от спокойствия к злости был настолько резким, что я на секунду охренел.

Расстоянием между нами осталось не больше пары шагов. И мне хватило бы несколько секунд — освободить руки, сделать шаг и свернуть мрази шею, а затем прикрыться его телом от выстрела. Если бы противников было только двое, то я бы справился. Но их четверо. И тут пока без вариантов.

Поэтому нужно держать себя в руках и ждать подходящего момента.

Мурат буравил меня злым взглядом. Глаза бывшего аналитика горели нездоровым огнём, кулаки сжимались и разжимались. Со стороны выглядело так словно Василий себя с трудом контролировал.

— Из-за тебя мразь я попал в плен. Из-за тебя вся моя жизнь пошла под откос. А ты ещё условия свои называешь… — брызжа слюной проорал Муратов.

Я слушал и молчал, спокойно смотря на него сверху-вниз. Василий был меня ниже почти на голову. Видимо, он понял, что так ничего не добьется, поэтому оборвал себя на середине фразы. Затем судорожно втянул носом воздух, его ноздри расширились, а тонкие губы нервически дрогнули.

— Девка твоя у нас. И выживет она или нет только от тебя зависит. — продолжил он значительно спокойнее.

Мой мозг работал на полной скорости, просчитывая возможные варианты. Однако, пока я не увижу Нину, окончательно решить как мне действовать — не могу.

— Мы так долго будем кругами ходить, Василий. Покажи, что девушка жива и здорова для начала.

Мурат снова дернулся в мою сторону, но тут неожиданно вмешался один из наёмников. Водитель. Тот, кто до этого момента молчал и вообще не отсвечивал.

— Хватит. Времени мало.

А Водитель-то не так прост.

Аналитик резко обернулся в сторону говорившего и несколько секунд напряженно смотрел на него. Потом, словно нехотя, кивнул.

Михалыч, повинуясь знаку Водителя, двинулся вглубь здания. А я подумал, что ошибся — главный тут вовсе не Михалыч. А вот этот немногословный, и судя по голосу возрастной мужик, который привёз нас сюда.

Муратов пошел следом за Михалычем на небольшом расстоянии. Юрок ткнул меня глоком в спину, и мы медленно двинулись следом. Водитель остался у нас за спиной. Возможности проверить идёт ли он за нами у меня не было.

Старый склад был завален каким-то хламом. Грязные картонные коробки, деревянные паллеты, куски упаковочной бумаги. Скудный свет позволял увидеть только небольшую часть помещения. Но мне это стоит рассматривать как плюс.

И вот мы в большом зале, похожем на подземную парковку в супермаркете со опорными колоннами повсюду. По правую руку с равными промежутками были установлены промышленные ворота. Здесь раньше грузовики загружали и выгружали товар.

Только я успел подумать об этом, вдалеке зажегся свет, прямо над Михалычем, который держал связанную Нину. На её голове не было мешка, поэтому она меня сразу заметила и рванулась ко мне, но наёмник без труда удержал её. Буря чувств вспыхнула во мне и грозила утянуть меня на глубину. Но тут я вспомнил предупреждение генерала и на миг прикрыл глаза. Вдох-выдох.

Я чувствовал, как каждый мускул в моем теле напрягся, но пока что не двигался.

— Что вы хотите этим добиться? — спросил я, повернувшись в сторону Водителя. Говорить с Муратом смысла я не видел. — Теперь я вижу, что девушка жива. Но договоренность была другая — вы отпускаете девушку, если я добровольно отправлюсь с вами. Я здесь. Отпустите её и поговорим.

Мурат весело рассмеялся, как будто я сказал что-то смешное. Остальные трое молчали.

— Сначала ты выполнишь свою часть. — прервал молчание Водитель и я почувствовал на себя его холодный взгляд.

Голос звучал глухо, но сомнений в том, что это был приказ не было.

— Подведи его к компьютеру. — сказал он Муратову.

Время идет, но наёмники несмотря на это были слишком спокойны, словно им не нужно никуда торопиться. И с каждой минутой меня это напрягало все сильнее и сильнее.

Мелькнуло подозрение, что они нашли способ заглушить моей gps-трекер. И если это так, то это — пизд*ц! Спецназ может не успеть найти это место и вытащить Нину. Оставалось надеяться, что Гарик был прав, когда уверял меня, что заглушить этот миниприбор невозможно.

Однако мне ли не знать, что на каждый крутой болт может найтись хитрая гайка. Обычно именно у нас было лучшее оружие и оснащение, но кто сказал, что у противника не могло оказаться своих козырей?

Ведь комиссия в тюрьме Берег так и не смогла до конца понять каким образом они обошли защиту…

Я искоса посмотрел на наёмников. Они не переговаривались, не обменивались взглядами, не проявляли ни капли суеты. Полная уверенность в себе. И это хреново.

— Подведи его к компьютеру.

Приказ Водителя резко выдернул меня из размышлений.

Муратов без споров двинулся вперёд, и я в сопровождении двоих наёмников был вынужден идти следом. Пистолеты всё также направлены на меня — отвратительное ощущение, словно по коже ползают жуки. Сомнений, что наёмники будут стрелять — стоит мне только рыпнуться — у меня не было.

Кажется, воздух стал гуще, и каждый шаг отдавался гулким эхом.

С каждым шагом я был всё дальше от Нины, которую удерживал Михалыч. Я стиснул зубы, удерживая кипящую внутри ярость и заставляя себя дышать ровно. Эмоции только навредят — это я понимал и без наставлений генерала, но, будь оно всё проклято, как же тяжело сохранять самообладание, когда любимая в смертельной опасности, а ты в данную секунду не можешь сделать ровным счётом ничего!

«Главное — ждать момента. Ведь любой, даже самый надёжный план, всегда содержит слабое место». — повторял я себе в который раз.

Однако иллюзий я не питал и с самого начала знал на что шёл, понимал, что в живых меня никто оставлять не планирует. Поэтому соглашаясь сдаться я не собирался идти как овца на заклание. Расчет бы на то, что представится случай, который я смогу обернуть в свою пользу. И, конечно, на то, что спецназ фсб и мои комрады найдут эту крысиную нору до того, как эти уроды пустят мне пулю в лоб.

Аль Исса точно собирается отомстить.

Вопрос лишь в том, чтобы выжать из меня информацию, прежде чем ликвидировать.

И вот мы дошли до конца коридора, повернули направо, и зашли в небольшую комнату.

Что б меня. А вот и ты, сволочь.

В комнате без окон нас встретил ещё один человек — невысокий, жилистый, с хищным прищуром. Лицо его, в отличии от подельников, не было скрыто. Лет пятидесяти, внешность неприметная, лишь очки в тонкой оправе поблескивали в свете лампы, придавая ему вид педантичного чиновника.

«А я всё гадал, когда же ты появишься». — мысленно усмехнулся я, и почувствовал, как напряжение чуть ослабло. Одним неизвестным стало меньше.

Мы знали, что в операции в тюрьме Берег участвоваличетверонаёмников. Трое непосредственно вошли на объект, ещё один — прикрывал отход и ждал в машине.

Вариант с участием Муратова мы отбросили. Когда именно он вписался в это дело — неизвестно, но его навыки были в другом, и даже если Василий принимал участие в операции в тюрьме, то скорее в качестве хакера…

Мужик в очках молча кивнул наёмникам, затем перевёл взгляд на меня и усмехнулся.

— Сдаётся мне, Аверин, ты думал, что доживёшь до спасения? — его голос был пропитан насмешкой и уверенностью. А ещё там был акцент. Слабый, но всё же он был.

— Ты ещё что за хрен с горы? — выдавил я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как напряжение сдавливает горло.

Всё что мне хотелось в данную секунду — это начать действовать, но я не мог. Пока не мог.

Мужик не торопился отвечать — он буравил меня тяжёлым взглядом, медленно достал нож и принялся небрежно крутить его в пальцах.

— Тот, кто решит, умрёшь ты быстро… или нет.

Он указал ножом на стол.

На потертом столе из дсп с отколотыми краями стоял ноутбук военного назначения. Такой ни с чем не спутаешь. К ноутбуку была придвинута старая настольная лампа, которую похоже откопали в мусоре на этом складе, как и стол.

Муратов сел за стол. Меня подвели ближе и тут Водитель решил нарушить наше уютное молчание.

— Аверин, от тебя нужен твой пароль.

«Твою, сука, мать, а доступ к банковскому счету вам не дать?» — психанул я.

Наёмники ждали. Мужик в очках ухмыльнулся, продолжая вертеть в пальцах нож. Он наслаждался ситуацией, знал, что контролирует её. Но излишняя уверенность рано или поздно превращается в беспечность.

Я знал одно: шанс появится, всегда появляется.

Мужик в очках чуть подался вперёд, его пальцы постукивали по столу, а в глазах читалось нетерпение.

— Давай без глупостей. Если хочешь, чтобы твоя жена продолжала жить. — протянул он, наслаждаясь своим превосходством.

Ни один мускул не дернулся на моём лице. Хотя кто бы знал, как сильно в этот момент мне хотелось услышать звук его ломаемых костей. Для начала хруст носа этого ублюдка, когда мой кулак врежется прямо в переносицу, заставляя эту самодовольную ухмылку исчезнуть.

Но я не шевельнулся. Лишь прищурился, и, глядя на него с холодным безразличием, ответил:

— Ну, давай попробуем. Похоже, что у меня нет выбора, так?

Очкастый выглядел довольным моим ответом. Он кивнул Мурату и тот тут же опустил взгляд на компьютер и его пальцы запорхали по клавиатуре.

Я медленно, незаметно выдохнул, глуша всплеск адреналина и вновь сосредоточился на деталях вокруг себя: обстановка в комнате, наличие острых предметов или любых предметов, которые можно использовать в качестве оружия. Анализировал расположение наёмников, их выражение лиц, движения.

В голове не укладывалось как они смогли получить доступ к нашей базе данных. До конца не верил, что Гарик может оказаться прав. Вероятность этого была мизерной, но факты говорили сами за себя.

Вспомнился спокойный рассудительный тон Гарика, когда на срочном совещании у генерала он рассказывал нам, что произойдет, если Муратов попробует взломать защиту:

— …В экстренных случаях, когда вход в систему происходит под принуждением, предусмотрен специальный пароль. При вводе пароля активируются протоколы безопасности. Раньше протокол вызывал блокировку доступа к учетной записи. И даже если потом пользователя вынудят сказать настоящий пароль, то учетная запись уже окажется заблокированной. Но два года назад был сделан апгрейд.

Гарик окинул нас взглядом полным профессиональной гордости и продолжил:

— Теперь активация протокола безопасности приводит пользователя в сэндбокс… — видя наши недоуменные лица, Гарик пояснил: — …виртуальную среду которая имитирует реальную систему с точно таким же интерфейсом. Там так же будут разделы, файлы, папки. Только данные в файлах фейковые. Ну и, конечно, о взломе, как и раньше, сразу становится известно. Осуществляется поиск локации источника. Одновременно с этим попытка внедрения трояна.

Генерал посмотрел на Гарика пристально и с нажимом спросил:

— А что раньше этого не было сделано?

— Нет, это было и раньше. Поиск, троян… Разница в сэнбоксе и ещё поиск улучшили и троян модифицировали, от него стало куда сложнее избавиться.

В тот момент, когда Гарик рассказывал нам про пароль и протокол безопасности, я едва прислушивался — все мои мысли были только о Нине. Но суть всё же запомнил.

Похоже, сейчас мне предстоит узнать, насколько хорошо эта штука, сэндбокс, работает. И главное — сможет ли Василий понять, что это всего лишь обманка? И, если сможет… тогда всё пойдёт к чертям.

Придётся импровизировать.

И значит, времени на спасение останется ещё меньше.

Вопрос в том — удастся ли мне потянуть время достаточно долго, чтобы кавалерия добралась сюда раньше, чем Мурат и его сообщники разберутся с обманом?

Муратову потребовалось не больше пяти минут, чтобы всё подготовить.

— Так я вошёл… — задумчиво проговорил Василий, не отрывая взгляда от экрана ноутбука.

Все это время я продолжал анализировать ситуацию, просчитывая различные варианты и исключая один за другим. Каким бы ни был план, но сначала нужно освободить руки. Связанные стяжкой, они не давали мне начать действовать. Я уже не один раз пытался их высвободить. Но наёмники, мать их, денег не пожалели. Стяжка была качественная из упругого пластика. Так просто эту хрень не порвёшь.

— Пароль, Аверин. — голос Водителя звучал ровно. В отличии от того, кто в очках, он, казалось, не испытывал совершенно никаких эмоций. С равным отношением он сказал бы продавцу в магазине взвесить ему кусок мяса.

«Просто работа» — вот как он скорее всего считает.

Встречал я таких людей, без и по опыту они были самые опасные.

А вот на лице очкастого типчика проступило нетерпение, и он наклонился чуть ближе, сжимая в пальцах нож, словно хотел напомнить мне, кто здесь главный.

— Аверин, не заставляй нас ждать. Ты не понял, что твои «товарищи» — на этом слове его акцент звучал особенно сильно, а вот в голосе звучала издёвка — …не смог тебя быстро найти? Тратить время просто так — нет смысла.

Ошибки в его речи стали более очевидны. Нервничает?

Я медленно перевёл взгляд на него, задержавшись ровно настолько, чтобы он почувствовал напряжение. Не страх, нет — просто намёк на то, что я взвешиваю каждое слово.

Я видел, что Муратов уже приготовился ввести пароль. Знал, что секунды уходят.

Вопрос в том, как долго мне удастся удерживать их в этом напряжённом ожидании.

И тут мне в голову пришла идея.

Рискованная. Дерзкая.

Но, возможно, единственная.

В этом тесном, грязном помещении заброшенного склада с каждой секундой воздух густел, пропитываясь тяжёлым запахом пота, пыли и неминуемого насилия. Пятеро мужчин — словно звери в клетке — мы были готовы броситься друг на друга. Ненависть, казалось, уже обрела форму, застывая между нами, как нечто осязаемое.

Тяжесть момента нарастала, сжимая пространство вокруг, будто невидимые стены медленно сходились, не оставляя места для вздоха.

— Семь, шесть, три… — неспеша начал я диктовать, и сразу отметил, как тип в очках заметно расслабился, будто уже праздновал победу.

Про себя ухмыльнулся, сохраняя выражение абсолютного безразличия на лице.

— …восклицательный знак, теперь латиницей с большой буквы…

-* твою мать, сколько в этом пароле символов? — где-то на восьмом знаке Юрец всё-таки не выдержал.

— Одиннадцать. — сухо отозвался я.

— Чё за пургу ты нам гонишь?

Вот же неугомонный.

Я нахмурился и замолчал. Василий поднял глаза от экрана монитора.

— Ты же понимаешь, Кот, что если дашь неверный пароль, то я это пойму? Система залочит аккаунт и тогда ни ты, ни твоя жена долго не проживут. — смакуя каждое слово, произнес он, улыбаясь.

— Вам, бл*дь шашечки или ехать? — невозмутимо спросил я, обращаясь к типу в очках. При этом краем глаза отметил, как Мурат взбесился, что я его показательно проигнорировал.

Как же ему мало надо.

— Заткнулись всё, — рыкнул очкастый недобро глянув за мою спину, где всё так же стоял Юраня со своим гребанным пистолетом, периодически как дятел тыкая им мне в спину. Знал бы он куда бы я ему этот Глок воткну при первой возможности.

Я терпеливо начал диктовать заново. На второй попытке все в комнате молчали, никто больше не перебивал и не мешал. В итоге пришлось мне сбиться самому.

На четвертой попытке тип в очках вышел из себя.

— Харамзада баквас![Грязное дерьмо!]

Вот ты пакистанская сука и попался.

На Ближнем Востоке к ругательствам подходили с не меньшей изобретательностью, чем у нас, а богатство региональных диалектов добавляло им колорита.

— Смерти хочешь? Сучку твою сейчас сюда придёт и будешь видеть как пулю ей в лоб? Хочешь?

По знаку Очкастого Водитель подошёл ко мне и хорошо так врезал мне в живот. Удар у него был поставленный, тяжёлый — у меня весь воздух вышибло из лёгких. Я качнулся вперёд, выдохнул медленно, через сжатые зубы, глуша рвущийся наружу стон. Такого удовлетворения я им не дам.

— А теперь давай без этого дерьма. Пароль.

— Пароль привык на цифровом блоке на клавиатуре набирать. Пальцы помнят. Поэтому путаю. — мой голос звучал хрипло, дыхание пока не восстановилось.

Вот он этот момент.

Типчик нахмурился, пристально смотря на меня своими тёмными, злыми глазами. Водитель замер без движения, но его тяжелый взгляд сквозь прорези балаклавы я также чувствовал на своем лице. Юрик ткнул меня стволом, но молча, видимо, старался не отсвечивать перед «старшими».

А вот реакция Муратова меня удивила.

— Пусть сам наберёт. У меня тоже такое бывает. Привык к нумпаду. Вслепую пароли набираю. Руки помнят.

Я успел досчитать до шести, когда Очкастый зло сощурился и сквозь зубы произнес:

— Освободи ему руки.

Стяжка лопнула с сухим щелчком и тот же миг издалека раздался пронзительный, женский крик. Всё внутри меня оборвалось.

Холодная волна прошла по позвоночнику, сжимая грудь стальной хваткой.

Я знал этот голос.

Знал его до последней дрожащей интонации.

Нина.

Значит, времени больше нет.

Я сжал ладони, ощущая лёгкое жжение на коже там, где пластик оставил глубокие следы.

Адреналин хлестанул в кровь.

Если до этого я тянул время, то теперь момент настал.

Пора действовать.

Нина

Первые несколько минут я была оглушена своим успехом.

Никогда в своей жизни я не испытывала более пьянящего чувства, чем в данную минуту. Не просто так люди говорят, что по-настоящему начинаешь ценить жизнь, когда стоишь на грани смерти. Вот и сейчас, когда стяжка на моих руках наконец-то лопнула я ощутила такой прилив адреналина, что казалось, сердце выскочит из груди. Кожа на запястьях горела от боли, но это было ничто по сравнению с восторгом от обретённой свободы. Я глубоко вдохнула, будто впервые за долгие часы смогла снова дышать полной грудью.

Каждый нерв моего тела был натянут, как струна, но страх, который сковывал меня раньше, начал отступать. Вместо него пришло осознание: у меня есть шанс. Шанс спастись. Шанс бороться.

Я быстро потерла ноющие руки, пытаясь вернуть в них чувствительность, и огляделась. Нельзя терять ни секунды.

Я осторожно встала — со свободными руками это было не в пример проще.

Сердце билось быстро, но я заставила себя дышать глубже, стараясь выровнять дыхание и сосредоточиться.

Главное — не паниковать или хотя бы попытаться сохранять трезвый рассудок.

Я прислушалась. На складе было тихо, слишком тихо. Словно в фильме ужасов, где в любой момент ждёшь, когда из-за угла кто-то выскочит и нападёт на тебя. Мурашки пробежали по спине, но я заставила себя сделать первый шаг.

Я молилась, чтобы после разговора похититель мог ослабить бдительность и оставить дверь незапертой.

Запястья пульсировали болью, словно невидимые оковы всё ещё впивались в кожу. Кровь медленно возвращалась в онемевшие пальцы, и каждое движение отзывалось неприятным покалыванием. Ладони саднили, исполосованные мелкими порезами и занозами. Щека горела, напоминая о грубом ударе. Похитители вели себя жестко, не оставляя ни капли надежды на то, что этот кошмар закончится мирно.

Колени дрожали, но я упрямо двигалась вперёд, ступая осторожно, стараясь не шуметь.

И когда до выхода оставалось буквально несколько шагов, со стороны двери донёсся приглушённый шум. На миг я замерла, прислушиваясь.

Сердце подпрыгнуло к горлу.

Кто-то идёт.

Развернувшись на месте, я поспешила вернуться, усилием воли заставляя себя не сорваться на бег. Не хватало в темноте подвернуть ногу, запнувшись за одну из сломанных палет, которые здесь валялись повсюду.

Дверь тихо скрипнула за моей спиной, открываясь. Человек вошёл внутрь. Шаги вторглись в тишину, дробясь эхом о бетонные стены и неумолимо сокращая расстояние между нами.

Паника подступила к горлу, я была только на середине пути.

Звук его шагов эхом отражался от стен, становясь всё громче, чем ближе он подходил. В тишине склада он казался оглушительно громким. Сердце яростно колотилось в груди, его гулкие удары оглушали, перекрывая все звуки вокруг.

Последние метры до места, где меня оставил наёмник, я словно пролетела, даже не заметив. Рухнула на палету, будто я с неё и не вставала, и устремила взгляд в темноту, откуда в любую секунду должен был выйти человек.

Силуэт вышел из-за поворота на секунду оказавшись под старой лампочкой. Мужчина был крупным и высоким, ростом с Влада или даже выше. И это определенно был не тот же самый наёмник, который приходил за мной раньше. Лицо наёмника, как и у его подельников, было закрыто балаклавой. Невозможность видеть его выражение лица, эмоции многократно усиливала мою тревогу и превращала мужчину в безликую угрозу, от которой невозможно было угадать следующего шага.

В последний момент я вспомнила о главном. Спохватившись, спрятала руки, завела их спину. Наёмники ни в коем случае не должны узнать, что я освободилась — иначе я потеряю своё единственное преимущество. Пальцами одной руки обхватила своё запястье, едва успев, как мужчина, ни говоря ни слова, схватил меня за руку чуть ниже плеча и одним резким движением поднял на ноги. Пальцы от сильного рывка соскользнули с руки и чуть не расцепились, выдавая меня.

Железная хватка наёмника не оставляла ни малейшего шанса вырваться. Мы двинулись вперёд по тем же полутемным коридорам. Пыль висела в воздухе, наполняя лёгкие тяжёлым, удушливым воздухом, оседала на кожу и одежду, заставляя меня чувствовать себя ещё грязнее, ещё беспомощнее.

«Зачем он пришел за мной? Что они собираются делать?»

Я старалась дышать ровно, но напряжение сковывало мышцы, а мысли метались, выискивая хоть какой-то выход из этой ловушки.

Вскоре мы вошли в помещение с высокими потомками. Я напряженно смотрела по сторонам ища выход, укрытие, оружие — что угодно. Но вблизи не было ничего, что могло бы помочь мне вырваться. Только у самых стен валялись грязные палеты, поломанная мебель и прочий мусор. Несколько старых ламп дневного света, включенных в разных частях ангара, не могли осветить огромное пространство, оставляя большую его часть в тени.

Мы прошли несколько шагов дальше, вышли из-за стойки с палетами, и остановились.

Внезапно с глухим щелчком надо мной зажегся свет, на секунду ослепив меня.

Глаза заслезились, я несколько раз поморгала, пытаясь привыкнуть к резкому счету. И вот тогда, наконец, увидела…

Впереди — примерно в тридцати метрах — стоял Влад, окружённый наёмниками. Они держали его на прицеле — одно движение, и его могли убить прямо у меня на глазах.

Но Влад смотрел ни на них, а на меня. Я чувствовала его взгляд на своем лице и даже на расстоянии ощущала его удивительное спокойствие. Не страх, не гнев — лишь холодная сосредоточенность. Будто он знал, что делать, и уже принял решение.

Сердце болезненно сжалось и забилось в груди в неистовом ритме, словно пытаясь вырваться наружу. Я сильнее сжала своё запястье, с усилием воли стараясь подавить дрожь в теле. Влад не сдавался, и я тоже не могла позволить себе слабость.

Взгляд любимого держал меня, не давая окончательно сломаться. Его глаза говорили больше, чем могли бы слова, внушая мне надежду, что это ещё не конец. Я рванулась к нему, но сильные пальцы до боли сжали моё плечо, а рука обхватила горло.

— Стой, где стоишь, если хочешь жить, поняла? — голос звучал неестественно ровно и это пугало больше, чем угроза в словах. В нём не было злости или раздражения — только холодное равнодушие человека, привыкшего убивать.

Я замерла, чувствуя, как от ужаса по спине пробежал холод, сковывая моё тело. Мне оставалось только следить как любимый мужчина, с которым я мечтала прожить всю жизнь, оказался в смертельной ловушке, и каждое мгновение могло стать для него последним.

Кричать было бесполезно, умолять — тоже. Похитители не собирались слушать. Им было всё равно. Для них это просто работа. Только один из них не скрывал своего лица, и даже я понимала, что это значит.

Нас никто не собирался оставлять в живых.

Слёзы беззвучно катились по щекам, оставляя прохладные дорожки на коже. Далеко не сразу я осознала, что плачу. Я смотрела на любимого мужчину и чувствовала, как внутри всё разрывается от боли и страха. Он был здесь, рядом, всего в нескольких шагах, но я не могла к нему подойти, не могла прикоснуться. Не могла никак ему помочь. Мне оставалось лишь молиться, чтобы это не последние мгновения, что чудо всё же случится, и мы выберемся отсюда живыми.

До меня доносились звуки мужских голосов, но слов было практически не разобрать. Я отчаянно напрягала слух, пытаясь разобрать что-то, что дало мне какое-нибудь понимание, что нас ждёт. Много раз я слышала, что неизвестность пугает больше, чем открытая угроза. И теперь я на собственном опыте узнала, насколько это правда.

Внезапно всё изменилось.

Влада толкнули в спину, он бросил на меня напряженный взгляд, полный молчаливого обещания. Сила этого взгляда вызвала во мне дрожь. Я с удивительной ясностью осознала, что это может быть последний момент, когда я его вижу.

Но я знала, что пойду на всё, чтобы мой любимый мужчина, мой муж и надеюсь, отец моих детей остался жив.

Влад развернулся и двинутся вглубь склада за тем наёмником, который служил вместе с ним. Двое мужчин, одетых в одинаковые черные тактические костюмы и балаклавы, шли следом, держа Влада на прицеле.

Спустя считанные мгновения их силуэты растворились в темноте.

Я осталась наедине с наёмником, от которого веяло холодной, неотвратимой угрозой.

Прошло несколько минут напряженного ожидания. И тут телефон наёмника ощутимо завибрировал. Так как он всё еще держал меня за шею, я ощутила движение в районе моего плеча. Мужчина был вынужден отпустить мою шею, чтобы освободить руку. Вытащил телефон из нагрудного кармана и принял вызов.

— I'm listening. [Я слушаю]. Yes, we have them. [Да, они у нас].

Я затаив дыхание слушала разговор, в котором какой-то неизвестный мерзавец определял нашу с Владом судьбу. Голоса на том конце провода я, к сожалению, не слышала. Зато полностью слышала скупые и чёткие ответы наёмника.

— After he gives us access. Yes, and the girl. Of course. The photos will be there. All right, talk soon. [После того как он даст нам доступ. Да, и девчонку. Конечно. Снимки будут. Хорошо. До связи.]

Несмотря на то, что я понимала, что и меня, и Влада планируют убить, слова наёмника наполнили меня ужасом. Они прозвучали как смертельный приговор.

Я напряглась, готовясь к любому развитию событий. В голове молниеносно прокручивались все возможные сценарии. Важно было не упустить момент. Единственный шанс на спасение мог появиться в любую секунду — и мне нужно было быть готовой схватить его обеими руками.

Стоило похитителю закончить вызов — я начала действовать. Терять мне было нечего.

Резким движением я рванулась из его хватки, одновременно с этим достала острую щепку, сжала её в руке.

Всё произошло молниеносно.

Несколько секунд, но мне казалось, что я вижу всё словно в замедленно съемке. Тёмные глаза наёмника удивленно округлились, в них сверкнула злость. Словно со стороны я слышала своё тяжелое дыхание, слышала его грязные ругательства, видела, как наёмник дёрнулся, чтобы схватить меня.

Теперь всё зависело только от меня. Все часы тренировок, навыки, которые папа и дядя Игорь закладывали в меня, пришли на помощь. Это был не экзамен и не проверка — это была борьба за выживание.

Единственная возможность — целиться в открытый участок. Щепка, конечно, не нож, и пробить тактический костюм ей не под силу. А наёмник был экипирован так, что почти не оставлял уязвимых мест. Добраться до глаз я бы не смогла при всём желании. Слишком он высокий.

Мысли пронеслись в моей голове со стремительной скоростью. Наёмник бросился на меня, я крутанулась и со всей своей силы, со всей злости ударила его ногой в коленную чашечку. Он взревел и наотмашь ударил меня в лицо. Кажется, я закричала от жуткой боли. Мне удалось лишь частично закрыться и погасить удар. Но мужчина был намного сильнее меня.

По инерции я отлетела назад, и я упала на спину. Всё еще сжимая щепку в руке.

И стоило наёмнику схватить меня за полы пальто, как я извернулась, с яростью вонзила щепку в его ладонь, вложив в удар всё отчаяние, всю накопившуюся злость и страх.

Влад

Крик Нины изменил ситуацию в один миг.

Шаткое равновесие с чётким привкусом смертельной опасности, царившее до этого в комнате, полетело к чертям.

Время как будто застыло.

По привычке, въевшейся в сознание в результате многочисленных тренировок порой на пределе сил, я мгновенно отмечал, как каждый из четверых мужчин среагировал на крик — едва заметные движения, напряжение в позах, смена внимания.

Они не думали, что девушка создаст проблемы? Их ошибка. Потому что теперь моя жена стала фактором, который разрушит их план.

Адреналин разогнал кровь, мышцы напряглись. Меня разрывало от тревоги и страха за жизнь Нины, но я знал одно — если сейчас сделаю хоть один неверный шаг, то мы можем не дожить до прихода кавалерии. Где они носит, чёрт возьми?

Глубокий вдох. Выдох.

Сознание фиксировало малейшие детали. Муратов в шоке застыл возле ноутбука, а наёмники переглянулись. Юрик держал меня под прицелом, но на секунду отвёл глаза в сторону двери, откуда донёсся крик. Этого мгновения мне хватило.

В следующую секунду я резко сместился влево, уводя корпус в сторону, и с силой толкнул наёмника в сторону стола.

А сам рванул вперёд, в темноту склада, словно выпущенная из тетивы стрела.

За спиной раздался громкий хлопок. Один, и сразу за ним второй.

Первый выстрел ударил в стену, выбив кусок бетона прямо рядом с моим плечом как раз в тот миг, когда я проскользнул в дверной проем. Второй прозвучал, когда я уже был в коридоре. Стрелял точно Водитель. Юрий выронил свой глок, когда я его оттолкнул.

Мне повезло, что он не попал в меня. Хотя скорее всего — пока меня убивать не собирались. По крайней мере, не до тех пор, пока я не дам доступ к базе данных.

Прошли буквально секунды, но времени, чтобы перевести дыхание, не было.

Топот, глухие ругательства — наёмники дышали в затылок, сокращая расстояние.

Коридор впереди растворялся в полумраке. Старые лампы явно были на последнем издыхании, мерцали, противно щёлкали, грозясь отключиться в любой момент.

Пахло маслом и пылью.

Адреналин звенел в ушах, пока я бежал вперёд, не забывая внимательно прислушиваться к звукам преследования.

В голове уже выстраивался план.

С самого начала как мы приехали сюда, пока мы перемещались по складу, я запоминал план помещений, мысленно выстраивая его схему. Очевидно, когда-то здесь располагался крупный складской комплекс — несколько отдельных ангаров, соединённых с административным зданием и между собой запутанной сетью коридоров.

И теперь моя главная задача — найти в этом лабиринте Нину и обезвредить Михалыча.

От мысли, что наёмник мог её покалечить, или того хуже, всё внутри сжалось в ледяной комок. Ярость опаляла сердце, но я заставил себя держать её под контролем. Помня, что нельзя действовать на эмоциях — ошибка могла стоить ей жизни. От того, что, стремясь быстрее к ней, я пойду на неоправданный риск и меня подстрелят — Нину я не спасу.

Звуки погони приближались, пора было принимать решение.

И вот передо мной показалась развилка. Справа перед ней — железная дверь, чуть приоткрытая, с проржавевшим от времени замком. Я нырнул внутрь и тут же прижался к стене, затаив дыхание. За стеной раздались шаги — быстрые, но осторожные.

Они не знали точно, куда я делся, но были уже близко.

Глубокий вдох. Выдох.

«Расслабь мышцы, сосредоточься». — приказал себе, сжимая в руках кусок металлической трубы.

В коридоре раздался голос — приглушённый, злой.

— Проверь там! А я вперёд!

Водитель. Его сухой тон было легко узнать. И приказал он наверняка Юрцу. Тип в очках явно от заказчика, а так с нанимателями не разговаривают.

Шаги приближались. Ещё секунда — и в помещение, где я скрылся, войдут. Кто бы знал как я ждал этого момента — возможности порвать этих тварей руками за то, что позвонили дышать в сторону моей жены.

Дверь распахнулась, и я рванулся вперёд, вложив всю силу в удар.

Металлическая труба со свистом рассекла воздух и с глухим треском обрушилась на наёмника. Но Юрий оказался не так прост, и успел отклониться назад. В результате мой удар задел ему только плечо.

Юрец выругался, отшатнулся, но тут же попытался восстановить контроль. В его руке блеснул пистолет — чёрт, слишком быстро!

Я не дал ему времени прицелиться.

Рывком сократив дистанцию, я ударил трубой ещё раз — снизу, целясь в запястье.

Глок выпал из ослабевшей руки наёмника и с металлическим лязгом ударился о пол.

Не везёт сегодня мужику с оружием.

Действовал не просто быстро, а на пределе, не давая противнику опомниться и позвать сюда подельников.

Вложив всю массу тела, я врезал ему трубой по корпусу. Но он успел грамотно повернуться и частично смазал удар, вцепившись в трубу изо всех сил. Но пошатнулся, и с трудом удержался на ногах.

Однако я уже двигался.

Ударил снова, уже свободной рукой — короткий, резкий апперкот. Наёмник охнул, согнулся, и я не дал ему шанса выпрямиться — шаг вперёд, рывок за воротник, удар коленом в голову. Подхватив бесчувственное тело, смягчил его падение.

Не стоит привлекать внимание.

Сотрясение Юрцу точно обеспечено, и когда он придет в себя, то точно не боец.

Я подхватил с пола его пистолет и быстро проверил обойму — полная. Отлично. Теперь игра изменилась.

Время выходить на охоту.

Теперь я двигался мелкими перебежками, стараясь производить как можно меньше шума. Если раньше враги были за моей спиной, но теперь всё изменилось. Где Водитель, Михалыч, Мурат и араб я не знал.

Теперь у меня было оружие, что существенно повышало наши шансы. Однако я не заблуждался: наёмники, араб, даже Муратов — профессионалы, бывшие военные. Поэтому легкой целью их считать нельзя.

Глок готов к выстрелу. Хват двумя руками на уровне груди. Я скользил по коридору, каждое движение выверено, каждый нерв натянут, готовый вступить в бой в любую мгновение.

Внезапно в отдалении раздался короткий вскрик, а затем звук пропал, словно его резко оборвали. Я замер. Сердце гулко ударило в груди. Женский голос? Нина?.

Остановился, затаил дыхание, до предела вслушиваясь в окружающую тишину, пытаясь уловить малейший звук.

Приглушённый шорох — кто-то двигался впереди. Быстро, но осторожно. Я сжал рукоять Глока, сосредотачиваясь на каждом звуке.

Помещение ангара впереди тонуло в полумраке. Я двинулся вперёд, бесшумно ступая по бетонному полу.

Снова шаги. Уже ближе.

А затем — ещё один звук. Еле слышный, но отчетливый

Кто-то был близко. Слишком близко. Я резко сместился влево.

Раздался резкий, сухой хлопок, будто хлестнули кнутом по воздуху.

«Чёрт. Он где-то сзади».

Я уже бежал влево вдоль колон со старыми деревянными палетами, быстро просчитывая свои варианты. На выстрел сейчас прибегут остальные. Возможно, даже Михалыч. Если Нина без сознания, он вполне может присоединиться к преследованию.

Внезапность на моей стороне. Нужно действовать нестандартно.

Я резко свернул в сторону и остановился за колонной палет на метр выше моего роста.

Ждать пришлось недолго.

Как только шаги приблизился и показался темный силуэт, я разогнался и с силой толкнул паллеты, от чего они попадали вниз.

Громкий грохот разлетающихся палет эхом ударил по складу, отражаясь от стен.

Сильно противника они не задели, но я это и не планировал. Задача была в том, чтобы дезориентировать его, заставить растеряться и вырвать несколько драгоценных секунд.

Темный силуэт дернулся назад, инстинктивно поднимая оружие в мою сторону. Но я был быстрее. Тут я не мешкал, не рисковал идти на сближение. Выстрелил в корпус, резко сместился в сторону прикрываясь очередной колонной палет.

Я коротко выглянул из своего укрытия и снова выстрелил в противника. Теперь я не сомневался — это был Водитель.

Хлоп.

Раздался встречный выстрел.

Раненый наёмник не потерял самообладания, также удачно сместился и перешёл в ответное нападение. Водитель успел выстрелить ещё два раза прежде, чем я достал его окончательно.

Глухой хлопок, удар, и тело безвольно осело на пол.

Против выстрела в голову ни у кого нет шансов.

Где-то впереди послышались быстрые шаги — ещё один. Возможно, двое. Забирать оружие или запасной магазин времени не было. Пора было уходить и искать другую позицию для атаки.

Я рванул вдоль бесконечных рядов стеллажей, пригнувшись и стараясь слиться с тенью. Глаза напряжённо выискивали движение сквозь просветы между полками — противник был где-то рядом.

— Выходи Аверин, иначе твоей девке не жить! — прорычал Михалыч. На этот раз его голос не был так уж спокоен, я зло усмехнулся, поняв, что он нашёл тело Водителя.

Успев отметить направление, откуда шёл звук, я на полусогнутых двинулся в нужную сторону, стараясь ступать бесшумно.

И вот впереди мелькнула тень, метнулась тёмная фигура. Он был один.

«А вот и ты, мразь!» — успел подумать я, и пошёл на сближение.

В этот момент, словно по заказу, лампы в этой части склада дёргано замигали, затем одна из них с громким треском перегорела, и тут же перегорела вторая. Остались только те, что были в другом конце ангара. Стало значительно темнее, хотя и до этого было хреново видно.

В темноте на мгновение воцарилась неразбериха.

Я использовал этот шанс, и рванул в сторону фигуры противника, не добежав нескольких метров остановился и присел, скрываясь в тени стеллажа.

Но Михалыч оказался не так прост. Он не стал метаться, не поддался своего гневу на потерю напарника, а наоборот — также, как и я, замер. Вслушиваясь, выжидая.

Я стиснул зубы, сжимая Глок.

Михалыч осторожно двинулся вперёд, направляя ствол влево, туда, где я был всего секунду назад. Я уже успел переместиться и теперь наблюдал за его силуэтом сквозь пустоту между полками. Однако прицелиться в такой темнота, да еще и по движущемуся объекту было сложно. Вероятность попасть в таких условиях была невысокой, а патроны у меня не бесконечные.

Вдруг что-то тихо стукнуло — где-то слева, дальше по ряду. Откуда звук? Откуда…

Шаг за спиной.

Я едва успел развернуться, как чья-то тень метнулась на меня сбоку.

Удар!

Я сгруппировался, перекатом ушёл за соседний стеллаж, чувствуя, как адреналин хлестает по венам.

«Вашу сука мать! Араб, сука…»

Острая боль вспыхнула в руке, словно раскалённая игла пронзила мышцы, заставляя пальцы разжаться и пистолет упал на бетонный пол.

Не замедляясь ни секунды, он рванул ко мне и снова пошёл в атаку. Но теперь он прикрывал меня от Михалыча, если тот попытается выстрелить, то в такой темноте первым заденет араба.

— Живучий, — произнёс мой новый противник с едва заметной насмешкой.

Выпад! Ещё выпад!

Проклятие! Как же мне его так нейтрализовать, чтобы и в живых оставить? Остальные всего лишь исполнители. А вот эта тварь могла бы многое рассказать…

Прошли считанные секунды с начала его атаки. Очень насыщенные, мать их, секунды, но мне их с лихвой хватило, чтобы понять: араб мастерски владел ножом.

В ушах звенело, в груди колотился бешеный ритм.

Араб действовал четко, технично. Причем его техника была мне непривычной. Одно было совершенно ясно — может Очкастый и был представителем брата аль Иссы, но сам он выходец из военных спецслужб. Мне ли не разбираться в том, в чем я и сам считался профи. Даже позывной «Кот» получил за моё умение владеть холодным оружием.

Если бы не годы изнурительных тренировок, Очкастый пакистанец меня бы уже несколько раз прирезал.

Удар! Шаг. Снова Удар! Уклонение, Удар!

По-моему, я даже прошипел это в слух. Но противник никак не отреагировал. Он действовал чётко, технично, не размениваясь на слова или пустые угрозы. В полутьме его тёмные глаза блестели от ненависти, а крупные зубы скалились в хищной гримасе.

Обманное движение, шаг, снова удар!

Единственно, что мне пока удавалось делать это уклоняться от смертельных ударов и уводить своего противника глубже в тень за стеллажи. О Михалыче я не забывал ни на секунду.

Внезапно нож серебристым росчерком блеснул в сантиметрах от моего лица. На этот раз я едва успел уклониться — лезвие лишь скользнула по скуле, оставляя жгучий след, словно раскалённая игла чиркнула по коже.

Очкастый не давал мне времени даже на короткую передышку — он мгновенно перешёл в новую атаку, его движения были быстрыми, выверенными, но теперь я начал видеть в них закономерность.

Шаг влево, резкий выпад — предсказуемо.

Пожалуй, за последние годы араб оказался самым опасным и техничным соперником в ножевом бою, с которым мне доводилось сталкиваться.

«Черт возьми, как бы все было легче, если мне нужно его было просто убить!»

Скорость боя была стремительной. Прошли буквально секунды, хотя в такие моменты время словно растягивается. Каждое движение, каждый удар воспринимались в замедленном темпе, разум фиксировал малейшие детали происходящего.

Все эти мгновения боя я безуспешно пытался разглядеть на полу выпавший глок. Но темнота и постоянные атаки противника не давали мне это сделать. Оставалось только ждать момента и подловить его на ошибке.

И я этот момент создал. Сделал вид, что я выдыхаюсь, заметил на его лице победную улыбку…

«Рано радуешься, сука!»

…дал ему немного расслабиться, сделать новый уже предсказуемый выпад, и я тут же парировал лезвие, отклоняя его в сторону, и, пользуясь моментом, сделал ответный шаг вперёд, сокращая дистанцию.

На долю секунды мы встретились взглядами.

Я видел, как в его глазах мелькнуло удивление. Он не ожидал, что я пойду на сближение. Я провел серию быстрых, техничных ударов и выбил нож из его рук.

Не дал ему времени опомниться.

Лезвие звякнуло о бетон, но Очкастый, похоже, даже не заметил — он уже шёл в контратаку голыми руками. Ловко, мгновенно, как будто нож был лишь бонусом, а не основным оружием.

Первый удар — резкий, целился в горло. Я едва успел отбить его предплечьем, чувствуя, как от удара затекла кисть. Второй — в рёбра, короткий и молниеносный. Я сжал зубы, приняв удар боком, скользя назад.

Но теперь его преимущество исчезло.

Я был быстрее.

Ложное движение вправо — он купился, качнулся, и в этот момент я врубил ему локтем в висок. Глухой удар. Он зашатался и упал без сознания.

И тут же раздался выстрел. Металл звякнул о металл. Видимо, пуля попала в металлический стеллаж.

Я глубоко вдохнул, сжимая в пальцах нож поверженного противника, и прижался к холодной поверхности ящиков, затаившись.

На моем пути осталось лишь двое. Михалыч. И Мурат.

Их я жалеть не собирался.

Схватка была жёсткая. Думаю, что продлилась она немногим больше минуты, мне показалось, что прошла целая вечность. Каждое движение, каждый вдох, каждый удар — будто в замедленной съёмке. В такие моменты разум цепляется за каждую деталь: блеск лезвия, глухой удар, собственное дыхание, которое вдруг стало слишком громким.

Я тяжело выдохнул, ощущая тяжесть в мышцах. Раненная рука пульсировала болью, требовала перевязки, но времени на это не было.

Взгляд скользнул вниз.

Араб без сознания лежал на бетонном полу, а его некогда роскошные очки в золотой оправе теперь напоминали лишь искореженную проволоку с разбитыми стеклами.

Я чётко понимал, что, если бы во время схватки с Арабом я дрогнул хоть на долю секунды — именно я валялся бы сейчас на этом полу. Только в отличии от типа в очках не в бессознанке, а мёртвый в луже собственной крови.

Недооценивать противника — ошибка, которую совершаешь один раз. Нам это вбили сначала на учебке, потом на службе. А реальный боевой опыт только закрепил это правило железом и кровью.

И хотя мысль о том, что врагов осталось всего двое, воодушевляла, я ни на секунду не забывал, что Михалыч был спецом, который сделает всё, чтобы выполнить заказ. Муратова тоже со счетов не списывал. Пусть в нашем отряде он был аналитиком, а не бойцом, но подготовка у него была уверенная. Да что там — я сам был одним из тех, кто его тренировал.

Муратова учили быстро думать, быстро решать и, при необходимости, быстро убивать. Он знал мои повадки, мою тактику, и если сейчас прятался где-то в темноте — значит, ждал момента. Мы с ним вместе проходили огонь, воду и то, что даже в отчётах не укажешь. И всё это время он впитывал. Запоминал. Муратов не был импульсивным. Он бы не пошёл в лоб — он бы бил исподтишка. По самому больному месту.

Зачем я себя обманываю? Я отлично знал где он.

Самый логичный ход в его ситуации.

Так что, несмотря на относительное преимущество, расслабляться было нельзя. Ни на миг.

Я перевёл дыхание и, не теряя ни секунды, рванул вперёд, пригибаясь и петляя между стеллажами и стопками палет.

За спиной прогремели выстрелы — бессмысленные, злые. В такой темноте попасть в цель на бегу — без шансов. Поэтому выстрелы были скорее порывом неконтролируемой злости наёмника, чем реальной угрозой. Но даже понимая это разумом, я всё равно чувствовал, как «на загривке дыбом вставала шерсть» от ощущения смертельной опасности.

Я мысленно выругался, продолжая двигаться к цели.

Михалыч пытался вынудить меня ошибиться, заставить нервничать, потерять контроль.

Но меня таким не напугать, в минуты смертельной опасности мой мозг работал как компьютер. Отстранено, без лишний эмоций. Только угроза Нининой жизни могла выбить меня из этого состояния. Всё остальное — боль, усталость, страх — не имело значения. Сейчас была только цель: выжить и уничтожить тех, кто стоял на моём пути к Нине.

Нож приятно холодил ладонь, но держать его пришлось в левой руке — правую Араб конкретно так порезал — теперь сжать кулак стало проблемой.

Хуже всего было не это.

Где-то в темноте остался глок, но времени его искать не было — если хотел выжить, нужно было двигаться дальше.

Михалыч не стал ждать. Как только он понял, что Араб выбыл из игры, сразу рванул в мою сторону, не давая мне ни секунды на передышку. Опытный наёмник знал, что достать меня в этой темноте с большого расстояния не сможет. Ему нужно приблизиться и тогда стрелять.

Комрады должны скоро прибыть на месте. Как бы наёмники ни глушили сигнал моего передатчика, но до определенной поры микроавтобус двигался под камерами, а значит, вычислить направление и место остановки, было вполне возможно.

Приказы- приказами, но для меня главное — Нина и её безопасность. С разговора в кабинете генерала я решил для себя, что, если удастся кого-то оставить в живых — хорошо. Если нет… Я их по-тихому прирежу и скажу, что так и было. Типа не было возможности оставить живыми и всё.

Так и буду продолжать действовать.

Пусть многие бы хотели допросить Василия и выяснить как ему удалось сбежать из охраняемой тюрьмы, но если этот ублюдок встанет между мной и целью, его не станет.

Время от времени за спиной скрипели доски и мусор, на которые наступал Михалыч, преследующий меня. Он двигался быстро, но без суеты, старался минимизировать шум, так как знал, что я его слышу. Пока он не знал, что теперь у меня нет пистолета. И поэтому действовал осторожно, но как только он заметит, что я не стреляю в ответ, то догадается в чем причина и станет действовать намного решительнее.

Однако я и не думал сбавлять темп и давать наёмнику приблизиться на расстояние выстрела. Мне нужно было найти укромное место и нанести неожиданный удар, поэтому я всё дальше удалялся вглубь склада, туда, где выключились лампы и где тьма становилась моим союзником. Там впереди должен быть очередной коридор, который как раз и приведет меня туда, где я последний раз видел Нину.

Вскоре мне повезло.

Узкий проход между стеллажами и опорными колоннами. Я выбрал место так, что сам находился в тени, а Михалыч, идущий следом за мной, неизбежно окажется в полосе тусклого света.

Скользнув за одну из массивных колонн рядом с проходом, я сделал медленный вдох, стараясь успокоить учащённое сердцебиение. Теперь главное — не двигаться. Дать Михалычу сделать первый шаг в ловушку.

Шаги замедлились. Он понял, что я где-то рядом.

Я прижался к бетонной опоре, напряжённо вглядываясь в темноту. Выждал секунду, затем мягко ступил вперёд, двигаясь на сближение. Не спеша, но и не задерживаясь. Главное — не выдать себя случайным шумом.

Но тут Михалыч меня удивил.

— Не таись, Аверин, — голос наёмника прозвучал глухо. — Живым ты отсюда не выйдешь. Пусть доступа к базе данных мы не получили, но это было неглавное.

Я молчал.

— Главное — ликвидировать тебя.

«Тоже мне новость».

— Не найдут нас твои… коллеги, — с издевкой заметил наёмник. — Не надейся. Твоя девка… Думаешь, она ещё жива? С ней был именно я, когда она орала как резанная.

Я стиснул зубы от ярости, но промолчал.

«Играет на моих нервах, выводит на эмоции, чтобы я выдал себя, вылез и он смог меня застрелить».

Тень скользнула вдоль стеллажа. Он двигался медленно, словно хищник, вынюхивающий добычу.

Михалыч сделал ещё один шаг вперёд, а я уже знал, куда нанесу удар.

Я сжал нож, сместив вес так, чтобы атаковать. Быстро разорвал дистанцию, не давая ему времени среагировать.

Но Михалыч словно зверь на охоте в последний момент всё-таки почувствовал опасность.

Он резко развернулся, ствол пистолета дрогнул.

Выстрел.

Громкий хлопок ударил по нервам. Звук в пустом ангаре разлетелся эхом, отражаясь от стен. Я почувствовал, как всё внутри обострилось. Ни страха, ни боли — только точка фокуса.

Выстрелы звучали один за одним.

Я нырнул вбок, уходя с линии огня, выждал момент и вскоре оказался рядом с наёмником.

Мы оказались лицом к лицу. Теперь он был без балаклавы, и я прекрасно видел его лицо. Я думал, что наёмник был старше, но, судя по всему, он — ровесник моего отца. Лицо обычное, без особых примет. Типичный славянин из глубинки — крупный нос, широкие скулы и глубоко посаженные глаза.

Михалыч открылся и у меня появился шанс.

Рывок вперёд, удар лезвием. Металл вспорол плотную ткань куртки наёмника, и глубоко рассёк мышцы. Пистолет выпал из его руки. Михалыч взревел, отшатываясь.

Выпад, снова удар, на этот раз в печень.

Он хрипло выдохнул, перехватывая мою руку, но я рванулся вперёд и врезал лбом ему в переносицу — быстро, резко, без паузы. Кровь брызнула, он пошатнулся, но всё ещё держался. Такой, сука, не падает после первого раунда.

Стиснув зубы от боли, Михалыч уже шёл в новую атаку — кулак метнулся к моему лицу, я успел поставить блок, но второй удар впечатался мне в рёбра. Воздух со свистом вылетел из лёгких, я отшатнулся. Но наёмник не собирался останавливаться, его кулак был нацелен туда, где огнём жгла боль, я перехватил его руку, вывернул, тело Михалыча повело, он потерял равновесие и рухнул на одно колено.

Однако он не дал мне развить успех — его кулак уже летел мне в пах. И я в последний момент успел увернуться.

Секунда — и Михалыч уже снова на ногах.

Мы замерли друг напротив друга. На этот раз преимущество было у меня. В левой руке я всё ещё сжимал нож в фирменном хвате. Соперник остался без оружия.

— Не думал, что ты так далеко зайдёшь, — хрипло сказал Михалыч, быстрым движением смахивая кровь.

Я не стал отвечать. Мне было совершенно посрать, что он там думал. Они совершили ошибку, посчитали, что полностью контролируют ситуацию и освободили мне руки. А я просто воспользовался открывшейся возможностью. Даже если бы Нина не закричала и не отвлекла их, я бы выбрал другой момент для нападения.

В следующую секунду мы бросились друг на друга, как хищники, для которых не существует ни правил, ни жалости — только цель: убить первым.

Несколько секунд жёсткой схватки, я несколько раз уходил от его ударов, техничных, грамотных, но результат был тот же — я без колебаний вогнал нож ему в горло, рванув его в сторону. Михалыч тяжело повалился на землю, его взгляд полный ярости и понимания погас.

Я вытащил нож, вытерев его о куртку наёмника. Затем вытащил запасной магазин из кармашка на его кобуре. Пистолет на этот раз нашёлся быстро — он валялся в ворохе мусора и разорванных картонных коробок. Быстрыми, привычными движениями я заменил магазин на новый и поднялся на ноги.

Семнадцать патронов калибра 9*19 мм в полной боевой готовности.

Коснувшись торса, почувствовал под пальцами влагу, я еле слышно выругался — задел-таки, тварь. В момент схватки я этого даже не заметил и боль едва чувствовалась. Зато сейчас я ощутил её в полной мере.

Теперь время играло против меня.

Стиснув зубы, я посильнее прижимал рукой рану — что хоть немного приглушало боль — и побежал к той части склада, где осталась Нина.

Но там её не оказалось.

Осталось только одно помещение в этом ангаре.

И если и там Нины не будет — значит, я опоздал. Муратов утащил её, и чёрт знает куда.

В мозг выстрелила мысль, что Муратов мог увезти Нину на машине. Злость обожгла изнутри, а беспокойство за жизнь любимой женщины сдавило, как удавка.

Но тут же включилась логика. Василий явно ненавидел меня, что-то подсказывало мне что он не станет упускать эту возможность, чтобы отомстить.

В последнем помещении оказалось значительно светлее. Осматриваясь, я зашел внутрь, водя пистолетом в поисках цели.

Мурат в метрах в двадцати от меня прижал нож к горлу моей жены. Знакомый такой нож. Армейский. Мне ли не знать какой он острый.

Да твою ж сука мать.

— Схватил, падла, — прорычал я, видя, как этот отморозок держит любовь всей моей жизни за шею. Нина была в сознании, правая сторона лица опухла, судя по всему, от сильного удара. По лицу её текли слезы, но она не издавала не звука. В моей душе поднялась такая волна ненависти, что единственное, что я хотел — это своими руками убить этого урода.

Глаза заволокло красной пеленой ярости, и я слегка тряхнул головой, отгоняя от себя это состояние. Снова я вспомнил предостережение генерала.

Я старался не смотреть на Нину, сконцентрировался на цели.

— Ох ты, ох ты, — злорадно усмехнулся Мурат, смотря на мой живот, где сквозь белую ткань проступила кровь, — Да, ты похоже ранен, командир?

Самое паршивое было то, что Мурат стоял на втором уровне, и чтобы подобраться к нему, сначала нужно было подняться по лестнице, что давало ему лишнее время.

— Неужели, ты всех убил, командир? Хотя чему удивляться. Ты же, по сути, убийца. Такой же как и эти наёмники, и те же боевики, которых вы называйте террористами. Хотя разница в том, что ты — ручной пес, действуешь по приказу. А они борются за свою страну и свои интересы.

Я не собирался спорить с психом. Через боль сжимая пистолет, я прикидывал смогу ли достать его. Но он сука грамотно стоял, прикрываясь Ниной.

Внезапно Мурат дёрнул Нину за шею, словно тряпичную куклу, и она, не выдержав боли, всхлипнула.

— Василий, оставь девушку в покое. Она здесь ни при чем. — я старался, чтобы мой голос звучал спокойно, без угрозы, но получалось у меня хреново.

Внутри всё леденело от мысли, что он в любой момент может перерезать Нине горло.

— Там внизу пропасть, — Мурат так спокойно это сказал, что даже у меня по руках побежали мурашки. Как же я ошибся на счёт него. Думал, что с ним можно договориться. По ходу Муратов совсем с катушек слетел. А я ещё думал, что ему не чужда совесть.

То, что отморозок назвал пропастью была яма для ремонта грузовиков. И Нина была как раз над ней.

— Два этажа, падать невысоко, но шею сломать можно или позвоночник, а может и голову проломить. Да, моя хорошая? — Мурат ласково провел ножом по шее Нины.

На инстинктах я дёрнулся к ним.

— Стой, где стоишь, команди-и-ир, — протянул он. Из-за тебя я оказался в плену, ты ведь знаешь меня там пы-та-али.

Я стоял в тени в отличие от Мурата с Ниной. И псих не мог чётко видеть моё лицо.

— Мурат-Мурат, — спокойно сказал я. — Ты нарушил приказ, самовольно ушёл из укрытия. Я сказал тебе не высовываться.

— Хватит грузить меня своими нравоучениями! — истерически выкрикнул Мурат. — Рядом с тем гребанным укрытием взрывались снаряды, я решил убежать пока меня там не похоронило.

— Тем не менее укрытие, откуда ты сбежал не пострадало. Мы тебя там после боя искали, Мурат. И если бы ты остался, где я сказал, то вернулся бы с нами. — я продолжил говорить, отвлекая его внимание от Нины. Я заметил, как она мягко переступила, как напряглось её тело.

— В плену у тебя была возможность закончить свои страдания. Быстро. Но ты захотел жить. И я надеялся, что это значит, что ты поправишься, придёшь в себя и вернёшься к нормальной жизни.

Мурат дёрнулся как от удара, но ответить не успел. Нина удивила нас обоих. Моё сердце пропустило удар. Сначала она резко ударила каблуком по ступне Муратова, а когда тот дернулся от боли, она сбила его руку с ножом и ушла корпусом вбок. Резко развернувшись, она ударила его по голени, Муратов согнулся от боли, и Нина не замедляясь, ударила кулаком в горло. Удар у неё недостаточный чтобы вывести его из строя, но сбить дыхание и дезориентировать — вполне.

Серия ударов была проведена так четко, что в другой ситуации я бы поаплодировал.

«Спасибо, отец. Ты сдержал слово».

Мурат не ожидал от хрупкой блондинки, которая до этого вела себя тише воды, такой подставы. Но он быстро приходил в себя и дёрнулся в её сторону.

— Беги! — заорал я.

Нина послушалась мгновенно, развернулась и побежала в сторону лестницы, увеличив расстояние между ними и тем самым развязав мне руки. Без промедления я выстрелил, придерживая правую руку левой. Времени выцеливать не было. В любой момент Мурат мог напасть на Нину с ножом, а там ее было бы уже не спасти.

Несколько пуль попали бывшему аналитику в корпус. Мурат даже не успел ничего сделать и сказать. От отдачи его повело и он перевалился через ограждение. Тело упало вниз с высоты нескольких метров и в глубине раздался глухой удар.

Всё это я отмечал краем сознания пока бежал к ней. Моя девочка, рыдая, бросилась ко мне навстречу. Я заткнул пистолет сзади за ремень джинсов, освобождая руки, и прижал её к себе.

— Всё в порядке, моя любовь, ты жива. Я тоже жив. Теперь всё будет хорошо. — ласково говорил я, целуя Нину в макушку и прижимая к себе.

Мы стояли так несколько секунд, пытаясь осознать, что всё наконец закончилось.

На пару секунд мир замер — только её дыхание у груди и собственное сердцебиение. И в этот момент из глубины ангара донёсся знакомый голос…

— Вот ведь засада! Опять Кот сам всё сделал!

Плохиш тут как тут. Нет, чтобы хоть на полчаса раньше появился.

— И ему как герою ещё и девушка досталась, — со смешком добавил Гриша. — Точнее она ему раньше досталась, но… В общем, вы поняли.

— Гриша, заткнись уже, — рявкнул на него один из ребят.

— Кот, вы в порядке?

— Мы в норме. Четверо справа в глубине, один внизу.

— Все откинулись? — деловито спросил Лютый.

— Трое — да, двое — ещё живы.

Мои бойцы пошли осматриваться. А я, обнимая Нину за плечи, повёл её на выход.

— Влад, я так за тебя испугалась. Он хотел тебя убить. Ему было всё равно. Никакая информация ему была не нужна.

— Я знаю, принцесса. Знаю. Не плачь. Скоро будешь дома.

— Майор, вам бы в госпиталь. — заметил кто-то из ребят.

— Да он теперь жену из рук не выпустит.

— Пусть её с собой возьмёт.

— Не положено. Учреждение ведомственное, вход только для сотрудников.

— Так она же жена.

— Ближайшим родственникам только в приемные часы. — строгим голосом заметил кто-то посторонний. Видимо, из группы быстрого реагирования.

Я дальше не прислушивался к тому, что эти спорщики говорили.

Мы с Ниной вышли на улицу, а к нам навстречу уже спешил генерал Долохов.

— Нина, — хрипло позвал он и мне пришлось её на время отпустить.

Всё же Нина была его единственной дочерью. Девушка обняла своего отца. Они так постояли, Долохов что-то тихо говорил ей на ухо, я видел, как его губы двигаются, но слов не слышал.

Долохов, гладя дочь по голове, сухо кивнул нашему командиру, и я понял, что обещание было дано. Видимо, генерал Беленький что-то серьёзное стрясет с Долохова. Но мне было посрать на их дела. Долохов был той ещё скотиной.

Нина, несмотря на явное недовольство своего отца, вернулась ко мне. Я прижал девушку одной рукой к себе, а тут в свете фар она заметила кровь и испуганно крикнула.

— Помогите, у Влада рана на животе!

— Не цените вы мой труд. — флегматично заметил мой лечащий врач, идущий к нам на встречу.

Видимо, генерал предвидел такое развитие ситуации, и подстраховался.

— В машину, майор, — приказал хирург строгим голосом по-быстрому осмотрев меня, и уточнив у Нины её состояние.

Я хотел возмутиться, но он добавил.

— Слушай, старшего по званию! В машину, быстро. Я смутно вспомнил, что хирург, военный врач, и в звании полковника.

Прижал Нину к своему боку, мы пошли, обнявшись к очередному микроавтобусу с темными стеклами, который внутри был оборудован как машина скорой помощи последней модели.

Двое врачей сразу же уложили меня, не обращая внимания на протесты. Работали, как по уставу. Быстро, чётко, без суеты. Один принялся осматривать рану.

Хлопнула дверь, будто бы в отдалении послушался голос хирурга.

Машина тронулась.

Одна рука Нины всё ещё держала мою, и это было последнее, что я помню.

Из больницы меня выпустили через десять дней.

Нину выписали на следующий день после всестороннего исследования на внутренние повреждения. Слава Богу все ограничилось ушибами и ранами на ладонях. Их почистили, обработали и теперь оставалось только время.

Нина хотела остаться со мной, настаивала и даже пробовала поругаться. Возможно, этим бы и закончилось, если бы я резко не сменил привычную мне тактику и вместо приказа перешел к убеждению. Поставил любимую этим в тупик и в конце концов она согласилась.

Теперь у меня был железный аргумент — это её учеба в университете. Я знал, что для неё это важно и использовал это в своих интересах.

С ранением мне повезло, если так можно сказать о ранении — пуля не повредила внутренние органы, задела только мягкие ткани и обошла кости. Досадно, но некритично. Восстановление шло быстро, особенно под присмотром военных врачей. Главное — я остался на ногах.

Нину я заранее не предупреждал, решил сделать сюрприз. Попросил Плохиша забрать меня и привезти домой. Комрад не отказал, несмотря на наш последний конфликт. По пути мы заехали, я купил цветы под шуточки Плохиша, назвавшего меня «домашним котёнком».

Балбес. Влюбится сам — и не такое вытворять начнёт, сам не поверит. И тогда настанет моя очередь смеяться.

И вот открываю я дверь.

В квартире тихо, вокруг идеальная чистота, пахнет чем-то приятным. Снимаю кроссовки, и с букетом в руках заглядываю в спальню. Все же сегодня праздник, день нерабочий.

К моему глубокому разочарованию Нины в кровати не оказалось. Она была заправлена и застелена покрывалом.

«Но это дело поправимое», — с усмешкой подумал я, крадясь в сторону кабинета.

Нина сидела за компьютером, несмотря на ранний час. Снова обложилась книгами и была полностью погружена в учебу. Синяка и отека больше не было, лицо полностью восстановилось — и было таким же красивым, как и раньше.

— Привет, принцесса, — сказал я мягко.

Нина подняла взгляд, ахнула, вскочила со стула и кинулась ко мне, задевая распечатки, отчего листы посыпались на пол.

— Влад! Любимый! — подбежав, она на секунду замешкалась, видимо, опасалась задеть рану, у меня прямо дежавю возникло. На секунду к радости встречи примешалась горечь от понимания, что возможно это не последний раз, когда я возвращаюсь из госпиталя и любимая женщина вынуждена сдерживать себя. Но я тут же отогнал эту тяжёлую мысль.

Не время думать о плохом, когда в руках та, ради кого я готов был перевернуть небо и землю.

Нина с трепетом обняла меня, прижавшись всем телом, встала на цыпочки и притянув мою голову ниже стала целовать лоб, щеки, глаза.

Очень скоро нежность поцелуев переросла в возбуждение. Я изголодался по любимой женщине. Мне нужно было почувствовать, что она рядом — живая и невредимая.

Не прекращая целовать её, я скользил жадными руками по её телу, с наслаждением ощущая все нежные изгибы, тепло её кожи.

Пальцы скользили по гибкой спине, ладони очертили тонкую талию, а губы пили её вкус. Я так остро реагировал на ее близость как будто заново ощущал реальность.

Нина отозвалась тихим стоном, прижалась сильнее, зарылась пальцами в мои отросшие волосы, полностью отдаваясь поцелую. Она не была пассивной участницей, как в начале, когда я только учил её быть моей. Теперь она участвовала на равных, каждым своим движением, ответом на мои ласки и своими касаниями Нина увеличивала ставки, повышая градус нашей взаимной страсти.

В этом молчаливом принятии, отсутствии лишних слов, разговоров, вопросов — между нами было всё. Бесконечность. Мы были так близко, как только могут быть двое, прошедшие сквозь ад ради права быть вместе, обнимать друг друга вот так — просто, по-настоящему.

Одежда вскоре полетела на пол. Наши прикосновения стали жадными, требовательными. То, что начиналось с осторожных касаний, быстро стало пульсирующей потребностью. Тепло нежности растворилось в огне желания.

Как мы оказались в спальне я даже не заметил. Нина раскинулась подо мной на постели, без слов, требовательно притягивая меня к себе, выгибаясь, впиваясь коготками мне в плечи. И я потерялся в этих ощущениях — в её запахе, в касании наших тел. Рывком я вошел в неё, на секунду застыл, сквозь дымку страсти просочилось опасение, что мог сделать больно. Но моя девочка была уже очень мокрая и только сильнее впилась в меня ногтями, подстегивая ускориться.

А дальше я сорвался. Я вколачивался в нежное, податливое тело жены, рыча словно зверь. Ловил её громкие стоны, слышал краем сознания как кровать скрипит по паркету, а дыхание сбивалось, сливаясь с её стонами. В каждом движении было всё: любовь, боль, отчаяние, радость от того, что мы живы. Я не сдерживался, и она не просила — наоборот, подгоняла, словно боялась упустить хоть секунду. И я отдавался ей весь, без остатка. Как будто это могло исцелить всё, через что мы прошли.

Время потеряло значение. Всё потеряло значение, кроме неё — любимой женщины в моих руках. В какой-то момент Нина с протяжным вскриком, самым эротичным, что я слышал в своей жизни выгнулась подо мной, достигнув сексуального пика. Её нагое, податливое тело начало дрожать, а стоны сводили с ума.

Вскоре я последовал за ней, излившись в неё, и испытывая самую сильную разрядку в своей жизни.

Когда я вышел из такого желанного тела, моя девочка всё еще дрожала, постанывая. Слёзы текли по щекам, глаза прикрыты.

— Любимая… — прохрипел я, волнуясь, одним словом задавая сотню вопросов.

— Влад, это было прекрасно. И раньше было хорошо, но это… — с придыханием призналась она, распахнув свои прекрасные голубые глаза, а её улыбка была такой светлой, искренней, что у меня перехватило горло.

Я шумно выдохнул, чувствуя огромное облегчение, и бесконечную радость, которая наполняла меня до краев. Затем наклонился и поцеловал её дрожащее тело — сначала плечико, потом живот, бедро, стройная ножка, изящное колено…

— Люблю тебя.

— И я тебя, — ответила принцесса, и с невыразимой нежностью провела рукой по моим волосам. — И я хотела сказать тебе… тот наше разговор... когда мы поссорились, потому что ты не рассказал о своей работе…

Я тяжело вздохнул. Сел, облокотившись на спинку кровати, и посадил Нину себе на колени.

— Я понимаю, сладкая. Я виноват. Я боялся, что тебя это напугает. Хотел дать тебе время.

Нина молчала, вглядываясь в мои глаза. Потом опустила взгляд, переплела наши пальцы и задумчиво сказали:

— Меня бы это не напугало. Я люблю тебя, я знаю какой ты замечательный…

Я фыркнул, не сдержавшись, «замечательный» как же! Не смог обеспечить безопасность любимой женщине.

— Влад, посмотри на меня! — всегда мягкий голос Нины прозвучал настолько твердо и требовательно, что я послушался, улыбаясь.

Маленькая, но такая сильная. И вся — Моя.

— Ты не всесильный. Меня могли также похитить, чтобы отомстить папе. Или дяде Игорю. И ты не должен себя винить. Все закончилось. И закончилось хорошо.

Я шумно выдохнул, вспоминая, как Лютый приехал в госпиталь, чтобы рассказать мне, что остатки банды аль-Иссы ликвидированы. Комрады чуть ли не передрались за право быть в составе отряда, который отправили на зачистку.

Оперативные данные, полученные от захваченных в плен наёмников, позволили не только установить место нахождение банды, но и подтвердить, что именно они стояли за серией терактов и заказов последних месяцев.

И не только это — ещё докопаться до посредников сепаратистов в рядах армии (с обеих сторон). Те остатки, которых мы не выявили на месте. Несколько имён я услышал с особым удовольствием. Некоторые из них когда-то считали себя недосягаемыми. Теперь — пыль.

Ведомство Долохова также не осталось в стороне. Они раскрыть цепочку контактов, включая посредников в разных странах. Сеть накрыли быстро — слишком много следов они оставили в спешке. Лютый сказал, что никто из них даже не понял, что уже подписали себе приговор. Также удалось выявить тех, кто финансировал операции боевиков аль-Иссы. Деньги шли через несколько офшоров, но источники были в Штатах и на Ближнем Востоке И их вычислили сотрудники Долохова.

«Не знали с кем связались. Долохов, как и я, никогда бы не оставил похищение дочери безнаказанным».

По словам Лютого, силовая операция прошла чётко: без потерь с нашей стороны, быстро, по всем правилам. Последователи аль-Иссы и его брат оказались не таким уж неуловимым. Точку поставили красиво — с залпом и без шума в новостях.

Я сглотнул, сожаление, что не я лично уничтожил эту мразь, не отпускало.

— Я тоже боюсь обмана, предательства, Нина, — сказал я хрипло и поймал её взгляд. — Твоя мать ушла к другому, не стала ждать… И я боюсь, что ты уйдешь. Или не дождешься. Или разочаруешься. Особенно после того, чего ты пережила.

— Да как ты можешь! Мама думала, что твой отец погиб. Она два года после сообщения о том, что он пропал без вести, пыталась прийти в себя!

Мы некоторое время молчали. Я поцеловал ее макушку, вдыхая знакомый, любимый аромат.

— Я представлял себя на месте отца. — мой голос звучал хрипло от эмоций. Нелегко мне давались слова, то, что я прятал глубоко в себе. — Это мой худший кошмар, Нина. Вернуться, а моя любимая замужем за другим.

Я закрыл глаза и прижался лбом к её лбу.

— Нина, такие мужчины, как я, однолюбы. Мы может долго искать свою единственную, но если найдет, то никогда не сможем отпустить. Семья значит для меня всё.

Нина взяла мое лицо в ладони и пристально посмотрела в глаза. И тогда я признался:

— Семья — это мой мир и моя главная слабость. Ты — центр моей… нашей… семьи.

Слеза скатилась по щеке моей принцессы.

— Ты не прав, муж мой. — тем не менее голос её звучал твердо, уверенно.

Я глубоко вдохнул и с шумом выдохнул, крепче прижимая к себе своё счастье.

И следующие её слова я запомнил на всю жизнь. Они стали для меня словами, к которым я возвращался снова и снова. Якорем в самые трудные минуты моей жизни. Клятвой, только не громкой и торжественной, а тихой, настоящей. Той, что сильнее любых обетов…

— Наша семья будет не твоей слабостью, а опорой. Твоей главной силой.