Однажды, в давние времена…

Вопросы без ответов

– Давай допьём сейчас кофе, пока совсем не остыл, – предложила Катя, когда они вернулись к столику, – и можешь ещё кого-нибудь пригласить.

– Опять вы смеётесь…

– Да нет же, с чего ты взял?

Кузнецов ничего не ответил и молча принялся за кофе с тортом.

– Ну извини, если тебе так показалось, – попыталась она исправить положение, – но правда, я и не думала даже над тобой смеяться.

– Вы же видите, что я не умею танцевать.

– Почему, не умеешь? Со мной же как-то сумел.

– Вы – другое дело… И потом, с чего вы взяли, что они вообще со мной танцевать захотят…

– Да чем же это я – другое? И я же ведь захотела.

– Ну вот этим и другое…

– Так может, и они хотят.

– Может, хотят… А может, не хотят – откуда мне знать…

Он опять замолчал, и Катя тоже не стала настаивать. Действительно, чего она привязалась к нему с этими танцами? Он вообще на них идти не хотел, это она его сюда чуть не силком затащила. Себе для компании, вместо подружки…

Они продолжали молча есть торт, запивая его полуостывшим кофе.

– Катерина Максимовна, – опять заговорил Кузнецов, – можно, я лучше вас потом ещё раз приглашу?

– Можно, конечно. Что за вопрос.

Но тут он вдруг неуловимо изменился в лице и сказал уже совсем другим тоном:

– Подождите, я всё понял. Я же вам просто мешаю тут. Ну не со мной же возиться вы сюда приехали. Давайте, я просто уйду – чего я здесь забыл? Вот только торт доем. К морю схожу, как с самого начала собирался…

Здравствуйте… От неожиданности Катя чуть не поперхнулась кофе. И что ему прикажете на это сказать, «иди, конечно»? Так выглядеть будет, что она его и правда прогоняет… Но удерживать против воли – тоже ведь свинство порядочное…

– Да, и забыл же совсем, – неожиданно спохватился он. – Меня сегодня спрашивали о вас, привет просили передать.

Эта внезапная новость совсем вывела её из равновесия. Да пусть катится ко всем чертям! Чешет тут о ней языком. Ну кто его просил? Но поднявшаяся было обида тут же сменилась уколом совести. Он-то чем виноват? Да и что он сделал такого, привет согласился передать? Опять она перекладывает с больной головы на здоровую…

Должно быть, Кузнецов заметил её расстроенный взгляд, потому что спросил:

– Катерина Максимовна, я что-то не то сказал?

– Да нет, всё то… – произнесла Катя в ответ усталым голосом, – Просто вы как сговорились все. Света… Светлана Алексеевна… – машинально поправилась она. – А теперь вот и ты ещё… Ну с чего вы все решили, что я только и мечтаю здесь роман завести? А ты так и вообще, похоже, просватал меня уже… – она вдруг опять начала распаляться. – Вот спасибо! Самой ведь мне ну точно не справиться. Так старой девой и помру – без самоотверженной помощи коллектива!

Катя резко замолчала и уставилась на свои сжатые до белизны руки. Это было совершенно непохоже на неё, сорваться вот так, на пустом месте. Спустила на человека собаку… А может, в том и дело, что сказанное прозвучало слишком уж похоже на правду – которую она всё никак не хочет признать?..

Нет, она вовсе не была такой уж нелюдимой букой – хотя застать её в библиотеке или лингафонном кабинете было действительно намного проще, чем на вечеринке в общаге. И недостатка внимания Катя не испытывала. Преодолев первоначальный барьер знакомства, она быстро превращалась в милую общительную девушку, в чьей компании приятно было провести время… Но вот дальше этого почему-то никак не шло. Ни одно из её немногочисленных институтских увлечений так и не переросло во что-то большее – и после пары-тройки культпоходов в кино или кафе отношения сами собой сходили на нет. Или превращались в чисто приятельские.

Ну а первый год в школе было и вовсе не до того. Подготовка к урокам, тетради, отчётность… Всё это навалилось на неё как снежный ком с горы. Какая уж тут личная жизнь, когда и выспаться-то нормально удаётся не каждый день. При том, что мужчина в учительской – исчезающий вид, впору в «Красную книгу» заносить. А чтоб ещё и неженатый… Вдовец-пенсионер по труду да военрук – которого половина его за пьянство из дома выгнала.

Был, правда, у неё один случай… Ближе к концу четвёртого курса, вскоре после распределения. Случай, о котором Катя предпочитала не вспоминать. Красавчик один, из параллельной группы – не сказать даже, знакомый, так, на танцах раз или два приглашал – подошёл в коридоре, прямо в перерыве между парами, и с места в карьер: «Люблю, жить без тебя не могу. Выходи за меня замуж.» Чисто как гром с ясного неба. При всей своей доверчивости, первое, что Катя подумала, не она ему нужна, а квартира её. Ну и освобождение от деревни в придачу. Только в результате всё равно поверила – от тоски и одиночества, наверное. Очень уж подходящий момент он для уговоров выбрал…

Хотя, поверила – не значит, что вот так сразу и согласилась. Первое время она скорее сочувствовала незадачливому «кандидату в женихи». Но прошло недели три, и Катя начала уже как-то свыкаться с мыслью о замужестве. Что она, в самом деле, против него имеет? И все же говорят, главное в браке – это чтобы любили тебя… А вёл себя претендент на руку и сердце на редкость скромно. Не робко, нет, просто не нахально. Как, ей казалось, и должен себя вести серьёзный порядочный парень. С ответом не торопил, приставать не пытался, на частых свиданиях не настаивал. Когда же она соглашалась, всегда ждал с букетом – простеньким, из полевых цветов. Но ей они, своими руками собранные, были дороже самых расшикарных рыночных… И тянуть-то дальше некуда уже: ему ведь действительно перераспределиться надо успеть, пока ещё возможность есть.

Так в конце концов и сказала «да». Ну, почти: к родителям его на выходной согласилась съездить – после чего отказать совсем уж неудобно будет. Переволновалась из-за предстоящего визита просто дальше некуда. В субботу долго заснуть не могла – а наутро подскочила чуть свет и, пока кофе на кухне пила, подумала: ну чего ему на такси тратиться, за ней заезжать? Крюк такой… Преспокойно и сама до общаги на троллейбусе доберётся, не принцесса. Разбудит его, кофе из термоса напоит, будет ему сюрприз. И погода сегодня – просто чудо, до автостанции пешком прогуляться можно…

Сюрприз, что и говорить, вышел на славу – не совсем, правда, тот, на какой она рассчитывала. Но как без особой радости роман этот начался, так без большой печали и закончился. И через несколько дней Катя сама уже не могла взять в толк, как умудрилась вляпаться в столь малоприятную историю. Хорошо ещё, оставшуюся без продолжения…

– Катерина Максимовна, – напуганный, похоже, её неожиданным всплеском эмоций, начал оправдываться Кузнецов, – но вы же всё совершенно не так поняли. Я вообще ничего такого в виду не имел. Ну зачем вы навыдумывали?

Не ты, так другие – чуть было не ответила она… Но за других-то он уж точно не отвечает… Ей вспомнилось, как Света напутствовала её на перроне: «Ты, главное, не затворничай там. Но и не спеши, присмотрись для начала хорошенько. Если сеть пошире раскинуть, вполне может попасться что-нибудь стоящее.» Такой практично-утилитарный совет подруги Катю лишь расстроил. Но ещё больше расстроила её мысль, что Света, возможно, права. Что вот так оно и выглядит в реальности, это маленькое женское счастье. И ничего другого в жизни просто не бывает. Глупо забивать себе голову красивыми сказками для взрослых…

– А который привет передавал, – продолжал Кузнецов, – так у него и вообще жена есть, если хотите знать.

– Тем хуже. Будто это кого-то когда-то останавливало… – уже почти без сарказма, скорее с грустной иронией заметила в ответ Катя. – Это, что, тот тип, с которым ты сегодня на балконе трепался?

– Ну да…

– И это он сейчас на нас пялится – за столиком у тебя за спиной?

Кузнецов оглянулся. Мужчина, о котором она говорила, подмигнул и помахал ему рукой.

– Он…

– Как видим, приехал-то один, без жены. А в соседки старушенция попалась – ну не жалость ли? – с едкой усмешкой заметила она. – И с чего ты, кстати, взял, что он женат? Он, что, кольцо тогда ещё не успел снять? Так подсуетился уже.

– Нет. Кольца у него, по-моему, вообще не было… Не обратил внимания. Он мне сам про жену сказал.

– А ты его, значит, спросил. Ну и зачем же, если не секрет?

– Катерина Максимовна, вот за что вы на меня так? Я же правда ничего плохого не хотел. Ничего я у него не спрашивал, только откуда он. Он вообще ко мне сигарету подошёл стрельнуть – и мы поговорили про то, куда я поступать собираюсь. А он тогда сказал, что после окончания я, может, к ним попаду. И в самом конце уже только про вас спросил.

– Ну и что же ты ему про меня наплёл? – уже добродушно, чуть скривив губы, поинтересовалось Катя.

– Ничего. Сказал, что вы – моя учительница. А он думал, старшая сестра. Но тут он вспомнил, что ему надо срочно жене позвонить, и сразу ушёл, только привет просил передать. Всё.

– Что, вот так прямо и сказал: надо позвонить жене?

– Ну, я точно слов не помню, но, в общем, да.

– Хм, надо же. Так глупо проколоться…

– Да почему проколоться? Вы просто настроились зачем-то сразу против него. Все же тут, наверно, познакомиться друг с другом хотят… Кроме меня.

– Ну, может быть, – всё ещё немного скептически согласилась она. – Так и откуда он, говоришь?

– А он не сказал. Только, что из дыры какой-то, что её даже на карте нет. Но вообще, это странно, если они из МГУ набирают.

– Из МГУ? Так ты, значит, в Москву собрался? – сразу же заинтересовалась Катя. – Я не знала.

– А я никому не говорил ещё, даже Елене Николаевне. Родителям только. Но они не очень верят, что меня с моими тройками возьмут.

– Ну а сам-то как?

– Не знаю… Но попытаться ведь можно – вы как считаете? К тому же, экзамены там в июле. Если не пройду, успеваю ещё в Киев подать.

– Не просто можно, нужно! – Кате вдруг ужасно захотелось, чтобы всё у него получилось, чтобы он обязательно поступил и вообще… – Это я тебе не как учитель, как «старшая сестра» говорю. Хуже нет, чем испугаться заранее и бросить, не начав даже. А потом всю жизнь гадать, что могло бы быть, если…

Покончив с тортом, Андрей вытер губы салфеткой и неуверенно спросил:

– Так может, я всё-таки, того, пойду?

На что Екатерина Максимовна шутливо надула губки:

– И бросишь свою даму на произвол судьбы, одну, средь шумного бала? Не очень-то по-джентльменски. – Затем безнадёжно махнула рукой. – Эх, ни черта ты не понял… Но оно, пожалуй, и к лучшему. Вот что, Кузнецов. Ты к морю хотел? Так пошли вместе, воздухом подышим. За тебя не скажу, но мне после таких бесед проветриться точно не помешает. А натанцеваться сегодня мы ещё успеем.

Андрей встал и опять помог ей выйти из-за стола.

– Мадемуазель, разрешите вас сопровождать?

– Да с такими темпами из тебя скоро форменный дон Жуан выйдет, – прыснула Екатерина Максимовна, беря его под руку. – А ещё говоришь, не умеешь чего-то.

– Стараюсь, – довольно ухмыльнулся он. – А главное, учительница у меня хорошая.

Короткая широкая аллея вывела их к большой асфальтированной площадке, ниже которой, за балюстрадой, лежал небольшой, но не так уж плохо оборудованный пляж: пара кабинок для переодевания, шезлонги, несколько зонтиков-грибков… Низко стоящее над горизонтом солнце уже не слепило глаза, а лишь окрашивало окружающие предметы в сюрреалистические цвета, придавая всему пейзажу какой-то фантастический, неземной вид. Положив руки на перила, они просто молчали, глядя на мерно набегающие на песок янтарные волны под отливающим чернёным золотом небом… Интересно, что это – аи? Андрей скосил глаза на стоящую рядом учительницу, мечтательно улыбающуюся сейчас каким-то своим, неизвестным никому мыслям… Нет, лучше потом как-нибудь спросить, к слову. Чтоб не подумала…

– Кури, если хочешь… – не отрывая взгляда от горизонта, предложила она.

Кури… Такое чувство, что всё это было когда-то давным-давно, в позапрошлой жизни. Трудно поверить, что прошло с тех пор всего несколько часов…

– Я бросил…

Екатерина Максимовна удивлённо повернула к нему голову.

– Из-за меня?

– Нет, – быстро ответил он. – Ну, в общем, да…

– Но почему? Я же согласилась, что это не моё дело. Извинилась даже…

– Наверное, именно поэтому…

– Не понимаю.

– Ну вот простили бы вы меня, «на первый раз». Стребовали пообещать, что не буду больше. Так и курил бы дальше тайком… А вас… – он замешкался, пытаясь подобрать не слишком грубое слово.

– Дурой считал?

Андрей неопределённо двинул плечом.

– А сейчас… Дальше скрываться – глупо, а не скрываться – только вас расстраивать…

– Но почему ты решил, что я бы расстроилась?

– Не знаю… Мне так показалось. Но даже если и нет… Я-то всё равно считал бы, что да – так какая разница?

– А меня спросить нельзя было?

– Можно. Но вы бы в любом случае сказали, что нет – ведь так?

– То есть вообще никаких вариантов… Боже, ну что я говорю. Будто уговариваю тебя опять курить начать. Конечно, я рада, что ты бросил…

Екатерина Максимовна в задумчивости опять отвернулась к морю.

– Андрей, – вновь заговорила она через минуту, не глядя на него, – я, наверное, объяснить должна… Ведь я тебе действительно навязалась, эгоистично вполне. Понимаешь, я… Мне трудно сходиться с людьми. Не умею, вероятно, знакомиться, упускаю подходящий момент. А потом, бывает, время идёт – и вообще непонятно уже, как быть… Знаю, смешно звучит, для училки в особенности… – по лицу её пробежала жалкая улыбка. – Ну и когда увидела тебя в вестибюле, обрадовалась, как ненормальная: хоть кто-то знакомый, всё легче будет… А «в благодарность» устроила тебе этот скандал…

Её профиль нежно золотился в лучах заходящего солнца, глаза опущены на неровную поверхность перил, пальцы то и дело сметают с камня воображаемые песчинки. Екатерина Максимовна казалась сейчас растерянной и беззащитной, совсем непохожей на ту невозмутимую, уверенную в себе учительницу, какой Андрей привык видеть её в классе…

– И вот теперь не знаю, что делать. Чувствую себя лишней здесь, как зануда-пионервожатая в лагере.

– Катерина Максимовна, ну какая пионервожатая. Скажете, тоже… На линейку же вы меня по утрам гонять не будете. – Он сделал потешно-испуганное лицо. – Ведь вы не будете, нет?

– А что? – рассмеялась она. – Неплохая идея. Только я серьёзно… Послушай, а может, мне лучше с тобой совсем как со взрослым, на «вы» и… – она вдруг осеклась. – Ну вот, опять ляпнула, только всё ещё больше испортила… Ты же и так уже взрослый совсем, в другое время вполне мог бы жену и детей иметь. Что я хотела сказать…

Но Андрей перебил её:

– Не, ну эт вы уж вконец загнули.

– И вовсе нет, – возразила она. – В прошлом веке ещё, у нас, в России, брачный возраст для мужчин был пятнадцать лет, а для девушек – и вообще тринадцать. Вот ты какого числа родился, тебе ведь шестнадцать сейчас, ты говорил?

– Двадцать четвёртого сентября.

– Значит, – Екатерина Максимовна быстро прикинула на пальцах, – если бы вы обвенчались вскоре после твоего дня рожденья – что очень даже вероятно: страда ведь у них как раз когда-то тогда заканчивалась – уже имели бы годовалого наследника. И второго на подходе.

– Не, ну вы это, что, всерьёз, что ли? – недоверчиво выслушал её объяснения Андрей. Но видя, что она, похоже, не шутит, заключил: – Да хоть бы даже и так – что за разница, как оно там при царе Горохе было. Я вот вам тоже совершенно серьёзно скажу: нашли из-за чего переживать. Сами ж говорите, что вам со мной повезло. Ну так и мне не меньше. Представьте, стоял бы я здесь сейчас один, скучал, поболтать совершенно не с кем. Давайте сойдёмся на том, что всё случившееся – к лучшему. И незачем вам из-за всякой ерунды настроение себе портить.

А правда, чего она так всполошилась-то? Сочинила сама себе драму на пустом месте… Катя согласно кивнула в ответ, решив для себя не думать больше об этом. Такой чудесный вечер… Солнце спустилось ещё ниже, небо окрасилось в тёмно-оранжевые тона, а вода почернела и лишь редко-редко вспыхивала ещё тут и там последними осколками золотой дорожки. Словно утонувшая дорога из жёлтого кирпича… И Кузнецов же сам сказал… Что расстраивать её не хочет, вот что он сказал. А всё остальное – из той же самой оперы, что и её «кури, мне без разницы». С вожатой, если уж так подходить, поболтать тоже можно. С оглядкой. Пионерлагерь как он есть…

Ну а на «вы» ему предлагать – и совсем уж глупо было. Как это вообще могло бы выглядеть? «С добрым утром вас, Андрей… Батькович.» Она и отчества-то его не помнит. Да и сегодня прямо, несколько раз уже на «вы» к нему обращалась – подурачиться, как с малышами делают. Так он, наверное, это и воспринимает, что его за малыша держат… Вот если бы… Катя резко выпрямилась, наморщила в сомнении лоб. Родившаяся в голове шальная мысль испугала её саму… Хотя, чего там. В самом крайнем случае, хуже только ей одной будет…

– Андрей, послушай…

Глядя на неё, он тоже снял руки с балюстрады – решил, должно быть, что она собралась уходить. А может, действительно, лучше просто вернуться? Всё же и так не столь плохо…

– Ты ведь после ужина искупаться хотел, я правильно поняла?

– Ну да… – неуверенно ответил он, явно не видя, куда она клонит.

– Тогда – если не расхотел ещё – как насчёт переодеться сейчас и на пляж рвануть?

– На пляж? Вы это серьёзно? Я думал, вы…

– Что ты думал, что я сюда из окна на море смотреть приехала? Так пошли?

Они быстро пересекли парк, поднялись к себе. Катя не успела ещё распустить до конца причёску, как из-за двери уже раздалось:

– Я – всё.

– Хорошо, иди вперёд, – ответила она, – я догоню… И знаешь, что? Не запирай, оставь ключ на столе. Я свой опять брать не буду, для сохранности. А то, как потеряем оба в песке…

Закончив, она босиком сбежала с лестницы, неслышно подошла к ждущему на том же месте Кузнецову… Солнце было уже почти над самой линией горизонта, ещё чуть-чуть – и оно коснётся воды своей нижней кромкой… В душу опять закралось сомнение. Что она делает… Ведь пожалеет завтра… А, сколько той жизни…

– Привет…

Он повернулся на её голос.

– Андрей? – Ей даже не пришлось изображать смущение, скорее уж отчаянно подбадривать себя… – Тебя ведь так звать, да? А меня – Катя…

Он молчал, очумело глядя на неё, и только часто-часто хлопал своими бесподобными ресницами. Пауза начала затягиваться, и она прибавила, чувствуя себя совсем уже круглой дурой:

– И ещё у меня прозвище есть. Русалка… Будем дружить?