Однажды, в давние времена…

Замки на песке

Будильник, вот что это такое… Противный, дребезжащий звук обрёл свои контуры в постепенно возвращающемся сознании. Вчерашний день настолько утомил Катю, что она заснула, едва коснувшись головой подушки. Поспать бы ещё часиков несколько… Ну или хотя бы только поваляться минут пять-десять, просыпаясь… Ой! Ей же ещё Кузнецова будить. Надо вставать…

Катя нехотя откинула простыню и, зевая, поплелась к раковине. Из зеркала на неё смотрело миловидное заспанное личико с аккуратным, чуть заметно вздёрнутым носиком… Ледяная струя воды из крана мгновенно прогнала остатки сна. Сейчас только космы слегка пригладить… Ладно, сойдёт для сельской местности. Она накинула поверх рубашки халат и осторожно постучалась в соседнюю комнату… Реакции не последовало никакой. Она постучалась немного громче… И ещё чуть громче… Нет, так она скорее всех соседей перебудит.

– Андрей… – вполголоса позвала она, слегка приоткрыв дверь.

Через щель ей был виден дальний угол комнаты, настежь распахнутое окно. Похоже, сам уже встал… Чтобы убедиться окончательно, Катя открыла дверь пошире и просунула голову внутрь. Андрей лежал на кровати полностью одетый – и не подавал ни малейших признаков жизни. Ну вот. Здравствуйте-пожалуйста…

– Андрей, вставать пора, утро уже… – не слишком рассчитывая на успех, позвала она ещё раз.

Видя, что словами делу не поможешь, Катя подошла к спящему и несильно потрясла его за плечо – от чего тот наконец зашевелился и открыл глаза.

– Катерина Максимовна? – ещё не совсем проснувшись, пробормотал он. – А что вы здесь…

Но тут он, вероятно, проснулся окончательно и замолк, растерянно глядя ей в глаза. Катя тоже совершенно потерялась и лишь с чуть виноватой улыбкой пожала слегка плечами.

– С добрым утром.

– С добрым утром… – отозвался Андрей, продолжая лежать.

– Вставай, на завтрак опоздаешь.

– Ага, спасибо… – В этот момент он с удивлением обнаружил, что лежит одетый. – А почему я так сплю?

– Ты это меня спрашиваешь?

– А, понятно… – пробормотал он после небольшой паузы, но в подробности вдаваться не стал.

Подождав ещё секунду или две, Катя решила, что миссию свою выполнила.

– Ладно, я пошла – а то мне тоже умываться ещё закончить надо. – И чуть помедлив: – За завтраком поговорим, хорошо?

Поговорим… Она на автомате орудовала во рту зубной щёткой… Вот ведь учудила… Правильно говорила мама: благоразумие – не самая сильная её сторона…

Когда она вышла из комнаты, в коридоре было уже пусто, а снизу доносились оживлённые голоса. Похоже, опаздывать в столовую начинает входить у неё в традицию…

– Ну как спалось на новом месте? – выбрала она по возможности нейтральную тему, усевшись за уже накрытый стол.

– Нормально…

– А на сегодня какие планы?

– Да никаких особо…

Задав ещё пару вопросов, на которые последовали такие же односложные, обезличенные ответы, Катя вздохнула и спросила прямо:

– Не знаешь, как ко мне обращаться?

– Можно и так сказать, – Андрей смотрел мимо неё и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Как хочешь, как тебе самому удобнее.

Он продолжал молчать.

– Ну правда. А то, что я ни сделаю, всегда выходит, сама всё за тебя решила. Прямо напасть какая-то, – заключила она шутливо-обречённым тоном.

– Ну хорошо, давай тогда и дальше на «ты»… Только всё равно скажи, что ты от меня услышать хотела. Честно.

– Честно… – Она задумалась на секунду. – Не знаю… Вот если б ты сам мне такое предложил – ну, тут понятно, какое-то просто фантастическое нахальство. Но в принципе, мне так даже проще… Хотя если уж совсем начистоту, не уверена, что не придётся когда-нибудь пожалеть. Я тебе ответила?

– Да, наверно… – Он опять замолчал, глядя в окно, на дрожащие струи фонтана.

– Тебя ещё что-то смущает?

– Да нет, в общем… Просто на людях мне же к тебе всё равно на «вы» придётся. Выглядит, будто мы с тобой что-то нехорошее делаем, раз скрываем… Ну да чёрт с ним, – Андрей отвернулся от окна, на его губах опять заиграла знакомая фрондёрская улыбочка. – Я тут что ещё сказать хотел. Ты не подумай только, пожалуйста, что я тебя критикую… – он сделал картинную паузу, – но не кажется ли тебе, что ты слишком много о себе воображаешь? Решила с чего-то, что я у тебя на поводу иду – когда на самом-то деле всё ровно наоборот. Вот на факты взглянем. Сигареты мне простила – это раз. Шмотьё погладила – два. Всё бросила и к морю за мной потащилась – три, в превосходной степени. Ну как, логично?

– Ах вот ты какой, оказывается, коварный, – Катя облегчённо рассмеялась: похоже, отношения их наладились окончательно. – Учту на будущее. Так после завтрака – куда?

– Не знаю, куда хочешь.

– Тогда, может, не будем на этот раз от коллектива отрываться?

– На пляж, в смысле? Пошли. Только тебе б… это…

– Чего?

– Ну, с рукавами чего-нибудь, надеть потом. Я прошлый раз, когда в Крыму с предками был, в первый же день сгорел. Плечи особенно.

Она взглянула на свои чисто символические бретельки.

– Век живи… Так я наверх тогда, собрать всё и переодеться. Ты меня подождёшь?

– Подожду. Мне ещё шапку сделать надо, – Андрей достал из-под себя вчерашний номер «Труда».

– Ага. Так, значит, и запишем, – с обличительной миной на лице констатировала Катя. – Спёр общественную газету.

– Экспроприировал. В пользу нуждающихся. Ладно, иди, иди уже, не мешайся. Я тебя в вестибюле ждать буду.

Но долго скучать в одиночестве ему не пришлось. Не успел Андрей выйти из дверей гостиной и прислониться к ближайшей стенке, как к нему подскочил какой-то жизнерадостный толстяк, представившийся Всеволодом Илларионовичем, соседом напротив. И тут же сообщил, что отдыхает он здесь вместе с супругой, Людмилой Игнатьевной, выставившей его сейчас из номера, чтобы не отвлекал – а заодно и бросить письмо её сестре Тамаре. Прервать этот словесный поток не представлялось ни малейшей возможности и, вздохнув в душе, Андрей запасся терпением, вежливо кивая время от времени головой.

– Всеволод Илларионович, – воспользовался он паузой, когда тот остановился наконец перевести дух, – я вчера прослушал, похоже. Вы не в курсе, вход здесь во сколько закрывают?

– Ах, ну да, ну да, помню, как же, конечно, помню – опять радостно завёлся сосед, – вы же вчера оба ушли рано. – Тон его сменился на озабоченный. – Что-нибудь стряслось?

– Нет-нет, ничего, всё в порядке. У Екатерины Максимовны неожиданно голова разболелась, – брякнул Андрей первое, что пришло на ум, – вот она и решила на свежий воздух выйти.

– Ах, как жаль, как жаль, – распричитался Всеволод Илларионович, – было так весело, прекрасный вечер. Но ваш вопрос. В одиннадцать, mon ami, в одиннадцать. А открывается в семь, когда персонал приходит. Ночью сторож есть, если вдруг чего, но его ж, небось, не добудишься – ха-ха-ха! Ах, и вот же ещё что, – он взял Андрея под руку и подвёл к столу в углу. – Карту берите, сразу парочку – себе и Екатерине Максимовне. Людочка сказала, она учительница ваша? Очень хорошо, очень хорошо. Людочка так прямо и сказала: нечасто встретишь сегодня такую похвальную заботу о подрастающем поколении.

Андрей взял из придавленной большой галькой стопки пару отпечатанных на ротаторе листков – но тут его собеседник сорвался вдруг с места и на всех парах устремился в другую сторону.

– Екатерина Максимовна? – затараторил он с новой силой, обращаясь к спускающейся по лестнице Кате. – Очень приятно, очень приятно. Надеюсь, сегодня вам уже лучше? А мы тут, видите, с воспитанником вашим беседуем. Прекрасный молодой человек, просто прекрасный.