Однажды в лунную полночь

Глава 4

Адриан Сафер наслаждался покоем, покачиваясь на мягком сиденье своего экипажа. Сняв очки в металлической оправе, он рассеянно протирал стекла платком с вышитой монограммой и безразлично поглядывал на задернутое шторой окно.

Неделя выдалась тяжелая: ему пришлось объезжать обширную плантацию, раскинувшуюся вдоль берега Купер-Ривер, возвращаясь ежедневно в свой роскошный чарлстонский дом. При этом каждую свободную минуту Адриан неотступно думал, сработает ли нынешний его план и удастся ли наконец разрушить стену молчания, наглухо отделившую его от внука. За долгие годы одиночества он перепробовал с десяток разных вариантов, пытаясь положить конец этому глупому противостоянию, но Люсьен превратился в настоящего упрямца, глухого к его мольбам и угрозам; ему шел семьдесят четвертый год, а к примирению он был ничуть не ближе, чем в тот день, когда Люсьен, не желая слушать его оправданий, ушел из дома.

Сказать, что Адриан был готов на все, лишь бы объединить семью и вернуть Саферам доброе имя, значило бы ничего не сказать: ему так сильно хотелось увидеть женитьбу внука и дождаться рождения правнуков! Но к несчастью, этот бродяга только и делает, что втаптывает свое имя в грязь, и все только для того, чтобы унизить Адриана и наказать его за вмешательство в свою личную жизнь.

Теряя всякую надежду, Адриан нанес последний удар — пригрозил внуку лишением наследства. Люсьен ушел в Новый Орлеан с грузом из Вест-Индии, никак не отреагировав на это, и теперь у Адриана не оставалось иного выбора, кроме как сделать следующий шаг в отчаянной попытке вернуть Люсьена.

Теперь он принимал множество людей в поисках надежного распорядителя своего внушительного состояния. С кем он только не встречался в надежде найти хорошего компаньона! Разумеется, истинных причин столь настойчивых поисков он никому не раскрывал, хотя и не сомневался, что Люсьен сразу все поймет. Сделать это было не слишком трудно: ведь искал он на самом деле милую, хорошо воспитанную девушку, которой удалось бы рассеять мрачное настроение внука и увлечь его своей красотой. За это время Адриан перевидал множество юных красавиц, однако, имея очаровательную внешность, все они, увы, не блистали умом. Правда, иногда встречались ему дамы достаточно привлекательные и вовсе не глупые, но этим явно не хватало живости. Вот если бы взять у одной красоту, у другой — ум, у третьей — живость и непосредственность… Но нет, все это лишь пустые мечтания, и лучше их оставить, тем более что с самого того момента, как Адриан начал приводить свой план в исполнение, до сих пор он и на шаг не продвинулся в достижении своей цели.

Слегка отдернув штору, Адриан засмотрелся на изящную шхуну, которая как раз в этот момент швартовалась у причала. Постучав палкой об пол, он велел вошедшему слуге срочно отыскать Люсьена: ему не терпелось узнать, как тот отнесется к его замыслам. Если Люсьен и на этот раз не примет его условий — что ж, упрямцу останется только примириться с тем, что его наследство достанется другому.

Через стекло Адриан видел, как слуга Хайрам Пакетт терпеливо ждет, пока опустят трап. Последнее послание просто не может оставить Люсьена равнодушным, поскольку выбивает почву у него из-под ног. Уж хотя бы разозлиться-то он должен непременно, и, стало быть, молчание будет прервано. Перспектива передачи половины семейной флотилии в чужие руки обязательно заденет Люсьена: ведь, если не считать безумной погони за юбками с целью привести Адриана в неописуемую ярость, морская торговля — главное дело его внука.

Когда он появится в доме, Адриан уже отыщет наилучшего компаньона и управителя, так, чтобы стало ясно: речь вовсе не идет о шутках. Люсьен осознает серьезность ситуации и пробудет в Чарлстоне столько, сколько понадобится, чтобы Адриан мог довести дело до конца; вот только, черт возьми, время, словно песок, сквозь пальцы уходит!

Микаэла свернулась калачиком внутри бочки, осторожно прикрыла крышку и, победоносно улыбаясь, принялась ждать разгрузки. Вот так она и окажется на берегу, никем не замеченной, а капитан даже и не поймет, как же это она умудрилась прошмыгнуть у него под носом.

— Ничего себе! — проворчал Тимоти Тоггл, поднимая бочку на свои здоровенные плечи. — Чего это они туда напихали?

— Гвозди, наверное. — Джереми Ивз, осклабившись, широко раскрыл свой щербатый рот. — Что, Тимми, тяжеловато?

Тимоти, не без основания считавшийся самым сильным матросом в команде, поправил рукавицы и поудобнее пристроил странный груз.

— Не беспокойся, справлюсь как-нибудь.

Пока Тимоти пробирался между разбросанными ящиками, Джереми не переставал подначивать его:

— А мне так кажется, что ты еле на ногах держишься.

— Довольно болтать, делом лучше займись, — буркнул Тимоти. — Чем скорее закончим, тем скорее подыщем себе какую-нибудь податливую девчонку. На меня пока в постели еще никто не жаловался.

— Ну кто же посмеет тебе слово поперек сказать? — Джереми подхватил пару ящиков. — Как на кого взгромоздишься, так и раздавишь своей тяжестью.

— Закрой пасть! — прорычал Тимоти. — С женщинами я знаю как обращаться и со своими килограммами справляюсь получше тебя.

— Ладно, мои девчонки тоже на меня не жалуются.

— Такой креветке, как ты, лучше рот на замке держать. — Тимоти ухмыльнулся и стал тяжело подниматься по лестнице.

— Никакая я не креветка, горилла ты эдакая.

— Правда? Ну так скажи это той оторве, что мы подцепили в Новом Орлеане.

Из своего убежища Микаэла слышала каждое слово этой перепалки. Она никогда не могла понять, отчего мужчины так помешаны на сексе. Что они за существа такие и почему им кажется, что ловкость в постели важнее ума? Странный, право, народ эти мужчины. В результате своих размышлений Микаэла все сильнее утверждалась в мысли, что брака и вообще тесного общения с мужчинами следует всячески избегать. При воспоминании о липких жадных губах Карлоса ее чуть не стошнило, и она решила, что если ей и впредь удастся избежать мерзких мужских поцелуев и грубых объятий, лучшего и желать не надо.

Тимоти довольно грубо сбросил бочку на землю, и Микаэла, чуть не прикусив от неожиданности язык, больно ударилась головой о стенку бочки. Ничего приятного в этом не было, и тем не менее ее охватило радостное чувство освобождения. Ловко она обвела вокруг пальца капитана и его помощника. Теперь оба наверняка решат, что она может появляться и исчезать, как бестелесный дух.

Конечно, здорово было бы выскочить из бочки, подобно чертику из табакерки, да показать капитану язык, но Микаэла решила, что лучше все же этого не делать: а ну как капитан снова затеет охоту на нее? К тому же надо подумать о вещах посерьезнее, ведь впереди ее ждет новая жизнь.

Денег на пропитание и крышу над головой ей хватит на неделю, пока она не подыщет работу, а вот с одеждой придется потруднее, поскольку у нее сохранилось только одно платье. В любом случае ей придется немедленно найти средства к существованию, но замуж, ради того чтобы не умереть с голоду, она ни за что не пойдет.

Пока Микаэла сидела съежившись в своей бочке, Люсьен продолжал неутомимо обшаривать корабль. Утром, проснувшись, он обнаружил просунутый под дверь клочок бумаги: в записке сообщалось, что игра окончена. Позволить перехитрить себя женщине само по себе унизительно, а при мысли о том, как будет чувствовать себя, столкнувшись с реалиями грубого мира, это невинное существо с более чем странными взглядами на мужчин, Люсьен испытывал откровенный стыд: ведь он тоже отчасти виноват перед незнакомкой.

Как только люк, ведущий в кубрик, приоткрылся, Люсьен поднял голову и выжидающе посмотрел на Вэнса:

— Ну что, нашел?

— Как видишь, нет. Все паруса перебрал, в кубрик заглянул, думал, может, девчонка там где-нибудь спряталась, — все без толку.

Люсьен поскреб в затылке, пытаясь поставить себя на место беглянки.

— Проклятие! — Расталкивая матросов, поднимавшихся на палубу, он, минуя кают-компанию, стремительно кинулся вниз. Вэнс последовал за ним и, когда добрался до трюма, увидел, что Люсьен разбрасывает ящики, точь-в-точь как собака, отыскивающая спрятанную кость.

— Думаешь, здесь?

— А где же еще? Похоже, она отсюда и не уходила, — пробурчал Люсьен. — Эта хитрюга сделала все не так, как я думал. — Отбрасывая с дороги ящики, Люсьен пробрался в самый дальний угол трюма.

— Забавно, — усмехнулся Взнс. — Очень забавно. Девчонка опять провела нас.

Люсьен потряс перед носом у приятеля свечой и парой томов Шекспира:

— Вот и все, что осталось от этой бесовки! А самой и след простыл.

— Да, но как она могла пройти незамеченной, если здесь было полно народа? — изумленно произнес Вэнс.

Не успел Люсьен приступить к решению этой любопытной загадки, как перед ним возник Хайрам Пакетт и с поклоном передал письмо:

— Это от вашего деда, сэр. Он велел мне дождаться ответа.

Люсьен взревел, как разъяренный бык. Исчезновение таинственной женщины и без того повергло его в полное замешательство, а теперь еще это письмо, из которого явствовало, что Адриан передает всю свою собственность Бог знает кому.

— Ну, что там еще? — осторожно осведомился Вэнс. Люсьен швырнул ему письмо, и Вэнс, быстро пробежав его, недоверчиво покачал головой:

— Старик, должно быть, решил пошутить. Не может быть, чтобы он отнял у тебя все только потому, что ты не хочешь с ним общаться.

— Позвольте заметить, сэр, — вмешался Хайрам, — на этот раз хозяин не шутит. Он уже составил бумагу, по которой его внук теряет права на поместье и два корабля. Осталось назвать наследника, и все документы будут зарегистрированы в ассамблее. — Слуга грустно посмотрел на Люсьена: — Боюсь, если вы с ним не помиритесь, дело закончится быстро. — Хайрам поднял седеющие брови. — Ну так что передать вашему деду?

— Скажи старому притворщику…

— Попридержи язык, Люсьен, — поспешно перебил его Вэнс, — речь идет о твоем наследстве, не забывай об этом. Не станешь же ты спокойно наблюдать, как дома и корабли уплывают в посторонние руки!

— Да успокойся ты наконец, никогда он на это не пойдет. — Люсьен фыркнул. — Сколько раз дед пытался выкрутить мне руки, и чем все заканчивалось? Это просто очередная попытка поставить меня на колени: не получится — он придумает что-нибудь еще.

— Напрасно вы недооцениваете хозяина, — снова вмешался Хайрам. — Он поклялся, что теперь уж точно доведет это дело до конца, и не воображайте, будто это просто слова, — никогда еще он не был настроен столь решительно.

— И никогда еще не был так близок к безумию, — пробурчал Люсьен. — Могу себе представить судьбу этих документов, когда на заседании совета и нижней палаты я заявлю, что Адриан просто не ведает, что творит.

— Вы собираетесь объявить, что ваш дед сошел с ума? — Хайрам был потрясен.

— Знаешь что, Люсьен, надо бы тебе все-таки встретиться с ним, — настойчиво проговорил Вэнс. — Пора вам обоим зарыть томагавки в землю. Смотри, будешь упрямиться — смертный приговор себе подпишешь. Нельзя позволить какому-то чужаку пустить по ветру состояние, которое вы наживали всей семьей. Будь же благоразумен в конце концов.

Люсьен задумчиво посмотрел на свечку, которую все еще сжимал в ладони. Сначала его перехитрила эта залетная птаха, а теперь пытается загнать в угол властный старик. Выбор у него невелик: либо положить конец пятилетней междоусобице, либо потерять наследство. Но даже в этом случае особого страха перед судьбой он не испытывал: на хлеб себе он как-нибудь заработает. Вызов старому олуху он бросил исключительно из принципа, и если Адриан грозит ему лишением наследства, то, стало быть, деду очень хочется заключить мир.

Люсьен снова посмотрел на свечу, на книги и криво усмехнулся. А что, если ему удастся перехитрить Адриана точно так же, как эта блондинка его обвела вокруг пальца? За минувшую неделю он привык ценить интеллектуальные игры, так что почему бы и с упрямым стариком не сыграть в одну из них?

Люсьен вспомнил замызганное лицо, летящие серебристые волосы, сверкающие зеленые глаза, и ему вдруг стало жалко, что соревнование с веселым эльфом подошло к концу. Интересно, смог бы дед справиться с этой плутовкой? Во всяком случае, она-то уж, наверное, нашла бы способ достойно ответить на его угрозы.

— Свободен ли Адриан в четверг вечером? — наконец обратился он к слуге.

— В четверг? — Хайрам озабоченно наморщил лоб. — Но до четверга еще пять дней…

— Если деду понадобилось пять лет, чтобы вернуть меня домой, то какое это имеет значение?

— Даже не знаю, что и сказать. — Хайрам беспокойно переступил с ноги на ногу.

— Объясни ему, что у меня дела в порту и раньше четверга я быть никак не смогу, а там пусть Адриан сам решает, подходит ему этот срок или нет.

До свидания с дедом Люсьен все же надеялся отыскать неуловимую пассажирку: вот тогда она узнает, с кем ее столкнула судьба.

Хайрам вежливо кашлянул.

— А на понедельник переговоры нельзя перенести? — осторожно спросил он.

— Четверг, — отрезал Люсьен. — Можешь сказать Адриану: в четверг вечером или никогда. И позаботься, чтобы на столе не было супа из крабов, запеченных устриц, а также рыбы под горячим соусом.

— Что-нибудь еще? — Хайрам еле заметно улыбнулся.

— Да. С нами будет ужинать Вэнс. Он тоже не любит запеченных устриц.

Понимающе кивнув, Хайрам отправился выполнять поручение.

— Капитан! Что это мы разгружаем сегодня?

Обернувшись, Люсьен увидел Тимоти Тоггла.

— То же, что и обычно: картофель, гвозди, шелк, кружево из Фландрии, патоку, чугун в чушках, ну и, конечно, ром. А почему ты спрашиваешь? — Люсьен неожиданно сдвинул брови.

Тимоти взвалил на плечи очередной ящик и пошел к двери.

— Да, видите ли, бочонок, который я только что снес на берег, весил, похоже, не пятьдесят фунтов, как обычно, а все сто. Вот я и хотел узнать…

— Проклятие! Она сбежала! — Люсьен посмотрел на Вэнса и стрелой рванулся наверх, расталкивая спускавшихся по лестнице матросов. — За мной, надо поймать ее, пока она не исчезла!

Микаэла осторожно выглянула из бочки в надежде выскользнуть из нее и скрыться, когда команда отправится на корабль за очередной партией груза, но именно в этот момент на берегу появился капитан в сопровождении своего приятеля. Девушка поспешно вылезла из укрытия и, стремительно промчавшись по набережной, в конце концов наткнулась на экипаж, запряженный парой выхоленных гнедых. Не заметив, что внутри сидит какой-то старик, Микаэла вскочила на козлы и дернула вожжи. Лошади с места перешли в галоп.

Решив, что капитану теперь ни за что ее не догнать, Микаэла уселась так, чтобы сзади не видно было, кто именно управляет экипажем. Когда она круто срезала угол, экипаж опасно накренился, а затем, выехав на оживленные улицы Чарлстона, двинулся вниз по Брод-стрит.

Часы на церкви Святого Михаила пробили четверть, но у Микаэлы не было времени любоваться ее величественными шпилями, равно как и внушительным зданием биржи: главным для нее было поскорее отъехать подальше от порта.

Неожиданно она увидела прямо перед собой щенка, которого вел на поводке какой-то малыш. Микаэла натянула вожжи так резко, что едва не слетела на землю. Столкновения ей все же удалось избежать, однако в тот же момент изнутри экипажа донесся слабый стон.

Боже, неужели там кто-то есть? При мысли о том, какое испытание выпало на долю пассажира во время столь безумной езды, Микаэла содрогнулось. Только теперь она окончательно осознала, что попросту угнала чей-то экипаж, и от этого ей отнюдь не стало легче.

Микаэла осторожно спустилась на землю и, заглянув в окно, увидела лежащего на полу экипажа лицом вниз мужчину. Она распахнула дверь. Парик престарелого хозяина экипажа сбился на сторону, обнажив лысый череп, железная оправа очков перекосилась, одна из линз треснула.

— Ради Бога извините, сэр, я и представления не имела, что вы здесь! — Миказла забралась внутрь и, усадив старика на сиденье, принялась обмахивать его шляпой. — Ну как вы, лучше?

Адриан с трудом распрямился. Увидев над собой озабоченное женское лицо, обрамленное светлыми волосами, он потряс головой, пытаясь понять, что же в конце концов произошло. Микаэла быстро ослабила его галстук, вернула на место парик и принялась еще энергичнее махать шляпой.

— Поверьте, мне действительно очень жаль, я думала, в экипаже никого нет. Меня преследовали, и мне надо было как можно скорее скрыться. Но если бы я знала, что вы здесь, ни за что бы не подвергла вас такому испытанию. Я не то, что вы думаете. Мне пришлось нелегко, но сейчас худшее позади. — Микаэла смущенно улыбнулась. — Для вас, надеюсь, тоже.

Присмотревшись внимательнее, она убедилась, что бедняга все еще дышит.

— Вы слышите меня, сэр? Если вы понимаете, что я говорю, пошевелите, пожалуйста, пальцами.

Прошло несколько тревожных секунд, прежде чем Микаэла ощутила слабое пожатие.

— Ну, слава Богу, — с глубоким вздохом сказала она, — А то я уж начала бояться, что убила вас. Новые очки я вам обязательно достану, и это самое малое, что я могу для вас сделать. Вот только сейчас я в несколько затруднительном положении.

Только тут Микаэла сообразила, что трещит как сорока, и, замолчав, перевела дыхание. Подняв на старика обеспокоенный взгляд, она с облегчением увидела, что губы его тронула слабая улыбка.

— Скажите, дорогая, вы всегда такая неуемная? — проговорил Адриан, с трудом пытаясь приподняться.

— Боюсь, что так, сэр. Это вас огорчает?

— Сейчас меня уже почти ничто не огорчает. — Адриан с удивлением осмотрел ее странное одеяние: — Скажите, вы всегда носите мужской костюм или это просто маскарад, который помогает вам скрыться от вашего зловещего преследователя?

Микаэла невольно улыбнулась: старик оказался на редкость славным малым. Вот если бы ее отцу, точнее, дяде, такой же характер! Она не сомневалась, что Арно закатил бы настоящую истерику, случись с ним такое.

— Бывают моменты, когда женщине приходится пускаться на хитрость, чтобы не попасть в беду, — потупившись, сказала она.

— Ага, так, значит, сейчас как раз один из таких моментов, — констатировал Адриан и принялся не спеша оценивать нанесенный ему ущерб. Если не считать треснувших очков, тошноты, шишки на голове да поцарапанной кожи на костяшках пальцев, все остальное вроде было в порядке.

— Право, сэр, я вовсе не хотела неприятностей для вас. Думаю, что дальше я сама справлюсь со своими заботами.

— Не сомневаюсь, — Адриан внимательно посмотрел на Микаэлу, — и не думаю, что у вашего преследователя, кем бы он ни оказался, было много шансов на успех. Полагаю, вы всегда предпочитаете надеяться только на себя. Я прав, юная незнакомка?

— Именно так, сэр. — Микаэла усмехнулась.

Адриан взял из ее рук потертую шляпу и принялся обмахиваться сам. Эта жизнерадостная молодая дама, да еще и умница, да еще и красавица, ему явно понравилась: потратив целую неделю на разговоры с женщинами в поисках достойной компаньонки, он теперь с первого взгляда способен был оценить достоинства каждой. Вот такая женщина ему и нужна. От нее так и веет уверенностью и жизнерадостностью, а уж когда она приведет себя в порядок, ни один мужчина не сможет равнодушно пройти мимо.

— Если вы способны перенести дорогу, я могу довезти вас до дома, — предложила Микаэла. — Только покажите, куда ехать. — Она собралась пересесть на козлы, но Адриан удержал ее:

— Послушайте, вам все равно нужно укрытие — им вполне может стать мой дом.

— Но я вовсе не хочу навязываться, — запротестовала Микаэла. — Вам и без того досталось из-за меня. Вы мне уже помогли, и я у вас в долгу.

— В таком случае я требую уплаты, — заявил Адриан. — Будьте моей гостьей, я настаиваю на этом. Проводить время в такой веселой компании мне уже давно не случалось.

— Не слишком ли веселой? — усмехнулась Микаэла.

— Ну, живу я одиноко, так что немного веселья мне не помешает.

Микаэла искоса взглянула на старика, гадая про себя, как следует понимать его слова.

— Знаете, уступать я не очень-то люблю, особенно мужчинам.

Адриан расхохотался — и тут же схватился за бок: смех отозвался острой болью где-то под ребрами.

— Вы не поняли меня, дорогая. Я одинокий человек, и при этом еще и старый человек. Ничего дурного не имею в виду: просто предлагаю вам работу в качестве моего компаньона в самом банальном смысле этого слова.

Микаэла удивленно заморгала:

— То есть вы хотите нанять меня?

— Ну да. Я давно уже понял, что в жизни за все надо платить.

— Только не за дружбу, — тут же возразила Микаэла. Адриану необыкновенно нравилась эта женщина: решительна, добра, красива — ничего лучше и не придумаешь для достижения его цели.

— С сегодняшнего дня вы приняты на работу, — заявил он. — А теперь везите меня домой. Там за чашкой чая вы расскажете мне, с чего это вы обрядились как беспризорница и что заставило вас носиться как сумасшедшая по улицам.

Микаэла во все глаза смотрела на пожилого господина, которому, похоже, как и ей, твердости духа было не занимать. Сама судьба одарила ее встречей с этим человеком, пообещавшим ей стол и крышу над головой, а главное — дом, в котором капитану ни за что в жизни не отыскать ее.

— Идет, — кивнула она наконец. — И обещаю, что следующий этап вашего путешествия пройдет без приключений. — Микаэла захлопнула дверцу и взобралась на козлы.

Адриан расплылся в широкой улыбке: все складывалось как нельзя лучше, лишь бы ему удалось заставить внука прийти домой. А если строптивец откажется от примирения, что ж, Адриан задействует план номер два и назовет нового наследника. Эта славная юная дама сделает честь семейному имени. Пусть-ка Люсьен померится силами да характером с этой умницей, вместо того чтобы ухлестывать за всякими пустоголовыми куколками.

Впервые за последние пять лет Адриан почувствовал твердую уверенность, что ему удастся сблизиться с Люсьеном, он придумал надежнейший план, и осуществить его поможет эта милая женщина. Интересно будет посмотреть на лицо внука, когда ему придется играть по чужим правилам!

Люсьен злобно отпихнул ногой попавшийся на его пути бочонок и тут же разразился потоком брани. Если бы Хайрам не задержал его, можно было поймать беглянку, не дав ей раствориться в толпе. Ну ничего, пусть не радуется: если понадобится, он весь город вверх дном перевернет…

Круто повернувшись, Люсьен подозвал четверых наиболее надежных матросов:

— Прочешите все улицы, загляните в каждую гостиницу, на каждый постоялый двор, но найдите мне эту зеленоглазую блондинку. Да глядите в оба: она верткая, как угорь, так что ни на секунду не спускайте с нее глаз. Трое остаются при ней, четвертый — ко мне с докладом.

Когда матросы отправились исполнять это необычное поручение, Вэнс, хлопнув Люсьена по плечу, заметил:

— Тебе не кажется, что это уже слишком? Она переиграла нас, и нам лучше смириться с поражением.

— Ни за что, — отрезал Люсьен. — Последнего слова я еще не сказал.

— Может, ты чего не понимаешь? — задумчиво протянул Вэнс.

— Ерунда. Поверь, Вэнс, я знаю, что делаю.

— Да? А мне кажется, последние пять лет все было как раз наоборот. И с чего бы это вдруг теперь…

— А с того!

— Да, но почему?

— Потому. — Люсьен повернулся и зашагал к трапу.

— Что я особенно люблю, — ухмыльнулся Вэнс, — так это четкие, внятные ответы.