Одолевая власть любви

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Кендра нахмурилась.

— Алло! Слушаю вас. Говорите! Алло-о-о!

В ответ ни звука.

Она уже собралась было повесить трубку, но тут услышала мужской голос — очень знакомый голос:

— Кендра? Что, черт возьми, происходит?!

Она прислонилась к стене кухни. Когда зазвонил телефон, она решила, что это Хейли, и уж никак не ожидала услышать Броуди…

И не представляла, что от одного звука его голоса у нее задрожат колени.

— Броуди? — Она дотянулась рукой до кухонного стула, придвинула его и села.

— В чем дело? — спросил он. — Что-то случилось?

— Миссис Томас не смогла прийти. — Кендра смотрела на блюдо булочек с корицей, которые только что вынула из духовки. — Хейли позвонила мне сегодня утром и попросила посидеть с Джоди.

В течение шести ударов сердца она ничего не слышала.

Затем Броуди спросил:

— Ты в роли няни? В моем доме?

Вот он, этот насмешливый тон, который всегда звучит в его голосе, когда он говорит с ней! В самих словах не было ничего оскорбительного, но между строк сквозило: «Высокомерная Уэстмор сидит с детьми Спенсеров! Разве это не сюжет для анекдота?»

Она сдержала резкий ответ, готовый сорваться с губ.

— Мне пришлось привезти Меган. Она тоже больна.

— Тогда я действительно твой должник. — Насмешливые нотки исчезли. — Слушай, мне очень жаль. Это моя вина. Я должен был связаться с миссис Томас вчера вечером, прежде чем уезжать. Должен был убедиться, что она свободна, на случай…

— Что толку плакать о пролитом молоке, Броуди, — остановила его Кендра. — Впрочем, я рада, что ты позвонил. Я хочу попросить доктора Джемисона посмотреть Меган. Интересно… это ваш семейный врач?

— Да. Пусть посмотрит обеих. Если что, сразу звони мне. В любое время. Ты в гостиной?

— Нет, на кухне.

— Номер моего отеля — на пробковой доске.

— Вижу.

— О’кей. Ну, как там у вас? Джек и Хейли в порядке?

— Джека я не видела. Он ушел в школу до того, как я приехала. Не волнуйся, все в порядке.

— Скажи Хейли, что я позвоню завтра утром, часов в семь по вашему времени.

— Броуди, я думала…

— Да?

— Миссис Томас нет сейчас в городе. Если доктор скажет, что Джоди завтра не следует идти в школу, будет лучше, если я останусь здесь на ночь. Меган лихорадит, я не хочу таскать ее туда-сюда. И Хейли будет спокойнее, если она будет знать, что я здесь.

— А тебе это удобно?

— Да. И я уже сказала… это будет лучше.

— Миссис Уэстмор, я ваш должник, а я люблю платить долги! Когда вернусь, то устрою тебе прекрасный вечер. Коктейли, обед, танцы в любом месте, которое ты выберешь в Лейквью.

— Вот это да! Броуди, ты, конечно, знаешь, как обращаться с девушками. Ты хочешь сказать, что мне придется выбирать между «Макдоналдсом» и пиццерией?

— Без сарказма, Уэстмор, тебе это не идет! Увидишь, как все изменилось с тех пор, как ты уехала. Ты пойдешь со мной, солнышко! Обещаю, разочарована не будешь!

Кендра повесила трубку, но его дразнящий голос все еще звучал в ушах, и она почувствовала, как в ее жилах закипает возбуждение.

Вечер в городе с Броуди Спенсером?

Это, конечно, даст пищу злым языкам! Она будто уже слышала, что о них станут говорить. Девушка из семейства Уэстмор вместе с этим хулиганом Спенсером!

Только она уже давно не девушка, а Броуди больше не хулиган.

Он хорош внешне, уверен в себе и многого успел добиться в этой жизни.

То, что он взвалил на себя груз ответственности за детей погибшего брата, вызывало безмерное уважение.

А кроме того, положа руку на сердце, Кендра вынуждена была признаться себе, что он просто очень и очень нравится ей.

Таким, каким он стал.

Хотя где-то в глубине души ей было жаль того нахального сорванца, который гонял в черной кожаной куртке как сумасшедший по всему городу на своем ревущем «Харлей-Дэвидсоне»!

— Сначала я не поверил своим ушам. А теперь не верю глазам! — воскликнул доктор Джемисон. — Кендра Уэстмор сидит с детьми Броуди, пока тот отсутствует! — Он посмотрел на Кендру поверх очков, вешая мокрое от дождя пальто на вешалку. — Старик Эдвард перевернулся бы в гробу, если бы узнал, что его внучка водит дружбу с кем-то из Спенсеров!

— Ну и пусть переворачивается! — легкомысленно заметила Кендра и повела его к лестнице.

Доктора она не видела со дня похорон дедушки, и у них не было случая поговорить на эту тему с глазу на глаз… что, впрочем, ее устраивало. Этот человек слишком много о ней знал — теперь, когда умер дедушка, больше, чем кто-либо на свете.

В его обществе ей было… неловко.

Пока он разбирался с простуженными подружками, Кендра пыталась понять, как ей себя вести.

Доктор остановился у постели Джоди, куда, невзирая на протесты матери, забралась и Меган.

— Вы как попугаи-неразлучники! Даже болеете под одним одеялом! Одноклассницы?

— Ага, — просипела Джоди. — И еще ровесницы. Меган немного старше меня. У меня день рождения только в декабре, а у Меган — восьмого октября.

Кендра замерла, уцепившись за дверной косяк.

Понял ли доктор, что следовало из слов Джоди?

Она молча, изо всех сил молилась, чтобы он не понял.

Он уже далеко не молод: ему, должно быть, лет шестьдесят пять. И память у него, конечно, не такая хорошая, как раньше. В отчаянии уставившись на него, она гадала, удивили ли его слова Джоди.

Но его лицо оставалось непроницаемым.

Она поблагодарила его за визит, подала ему пальто и открыла дверь.

— Спасибо, что пришли, доктор. Я сделаю все, чтобы девочки пошли на поправку.

— И сами поберегитесь. Это очень неприятный вирус, могут быть осложнения. На неделю назначаю им домашний режим. Не стесняйтесь, звоните в любое время.

— Обязательно.

Уходите, молча приказала она ему. Пожалуйста, уходите.

Подойдя к крыльцу, он повернулся.

— Кендра! — Он положил руку ей на плечо и посмотрел на нее прямым, пронизывающим взглядом. — Вы ведь недоносили свою дочь?

Кендра тупо замотала головой, в глазах защипало от готовых вот-вот пролиться слез.

— Я так и подумал, — устало произнес он. — Дорогуша, я работаю врачом уже сорок лет, и за все это время мне ни разу не попадалась пациентка, чья беременность длилась бы двенадцать месяцев. Я уверен, у вас есть веская причина лгать относительно возраста Меган, но в один прекрасный день вам придется рассказать ей правду. А пока я буду хранить вашу тайну. Если вам захочется со мной поговорить, вы знаете, где находится мой офис. Там же, где были восемь лет назад, когда приходили ко мне в Сочельник.

Когда он ушел, Кенни вернулась в гостиную и подошла к окну. Поднялся сильный ветер, и дождь забил в оконные стекла. Стекла задрожали.

Как и она сама.

Прошлое нахлынуло на нее, и боль сжала ей сердце, когда она вспомнила свой визит к доктору Джемисону. Надо же, какая у него оказалась память! Наверное, это профессиональное. Ей не забыть тот визит в его клинику! Именно тогда вдребезги разлетелись ее девичьи мечты и навсегда изменилась жизнь.

Приехав в «Роузмаунт» на Рождество, она решила, что пора обратиться к врачу. У нее была довольно длительная задержка, но сперва она приписала это несчастному случаю, потом — стрессу от первого семестра в университете. Последние несколько недель ей сильно нездоровилось, поэтому она и обратилась к доктору Джемисону. Это было единственное место, куда она могла обратиться вечером двадцать четвертого декабря.

Его приемную она покинула в шоковом состоянии. Но шок быстро сменился страхом. Ей придется рассказать дедушке. И нет смысла откладывать, он ведь все равно рано или поздно узнает. Заплетающейся походкой она шла из клиники, ничего не видя вокруг себя.

Дед начал кричать, что она опозорила честь семьи… и требовать, чтобы она назвала имя отца ребенка.

Она, рыдая, призналась, что не может это сделать.

Гнев исказил его холеное, породистое лицо. Скандал кончился тем, что он указал ей на дверь.

Кенни молча повиновалась.

Ничего этого не случилось бы, если бы она в конце сентября не поехала вместе с Эшли на каникулы в Сиэтл.

«Блэк бэте», ее любимая рок-группа, давала благотворительный концерт в Меривейл-парк, за Сиэтлом. Кузина Кенни, Эшли, работала в городе и снимала там квартиру. Поэтому, когда она позвонила и сказала, что достала два билета на субботний концерт, Кендра с восторгом приняла предложение.

Эшли не была ее кузиной в полном смысле слова, она принадлежала к отдаленной ветви семьи Уэстмор. Дедушка Кенни порвал с ними все отношения, когда отец и мать Эшли прошли через скандальный развод. Эшли в ту пору было тринадцать лет, Кенни — одиннадцать. Но втайне от дедушки девочки продолжали дружить. Эшли ушла из школы в шестнадцать лет и поступила на работу в салон красоты в Сиэтле. Кенни в семнадцать с отличием окончила школу в Лейквью, поступила в университет Британской Колумбии и жила в общежитии.

Концерт должен был состояться в субботу днем.

Кенни приехала на автобусе из Ванкувера в Сиэтл накануне вечером. На следующий день девушки сели в красную «проубу» Эшли и отправились в Меривейл-парк. Было жарко, вовсю светило солнце, и на огромном, заросшем травой поле уже собралось бесчисленное количество народу.

Сотрудник стоянки указал Эшли место под раскидистой ивой недалеко от ворот, на которых висела табличка «Выход № 4». Когда девушки вышли из «проубы», Эшли сказала:

— Если мы вдруг потеряемся в толпе, то давай договоримся после концерта встретиться здесь, у выхода, вот на этом самом месте. Хорошенько осмотрись, Кенни.

Кенни огляделась. Она заметила огромную иву и громадную сцену в дальнем углу поля. И до сих пор помнит, как сказала себе: «Около выхода № 4. Под высокой ивой. Под прямым углом к сцене».

Она действительно «хорошенько» все запомнила.

Больше она об этом дне не помнила ничего.

На следующее утро она очнулась в больнице. У нее была травма бедра и сильное сотрясение мозга. Эшли сидела у постели с осунувшимся, серым лицом.

— Кенни! — Эшли схватила ее за руку, когда заметила, что девушка открыла глаза. — Слава Богу, ты пришла в себя! Как ты себя чувствуешь?

— Эшли? — Кенни была ошеломлена, голос ее звучал хрипло. — Что… что произошло?

— Ты в госпитале, Кенни. Мы попали в аварию, возвращаясь после концерта. Я в этом не виновата, — поспешила добавить она. — У старика случился сердечный приступ, и он врезался в светофор. С тех пор ты была без сознания. Кенни… — взгляд Эшли был уклончив, — я знаю, что поступила гадко, уйдя с Гэвином и оставив тебя одну. Ох, если б ты знала, как я тут издергалась за тебя! Но ведь и ты мне успела рассказать, что кого-то встретила и вам было очень хорошо…

Кенни не могла найти ни малейшей ниточки к тому, о чем говорила ее кузина!

— Эшли! — Она схватила кузину за руку. — Я не помню ничего из того, о чем ты говоришь! Я не помню концерта, не помню человека по имени Гэвин, не помню ничего! Что случилось? Ты оставила меня одну? Или со мной кто-то был? — Ее глаза наполнились слезами. — Я не помню!

— Не волнуйся, — утешала ее Эшли. — Все вспомнишь.

Вдруг паническая мысль пронзила затуманенный мозг Кендры.

— Дедушка… он не знает, да? Ты ему не позвонила?

— Да ты что? — Эшли сделала большие глаза. — Ты можешь себе представить, что будет, если он узнает, что ты была здесь, на рок-концерте, да еще и со мной?! — Она засмеялась. — Не волнуйся, Кенни! В приемном покое я сказала, что я твоя сестра. Это будет наша с тобой тайна, раз и навсегда.

Кенни облизала пересохшие губы кончиком языка.

— Спасибо, Эш. — Она слабо улыбнулась. — Ты умница!

Среди всех вопросов, бродивших в ее сознании, один требовал немедленного ответа:

— Но… с кем я была… на концерте… после того, как ты ушла?

— Не знаю. Мы встретились в машине, когда концерт уже закончился, как и договаривались… Знаешь, я, когда увидела Гэвина, так обрадовалась, что вообще ничего вокруг не замечала. Он мне всегда нравился, но поскольку был женат, то я старалась это не афишировать. Но теперь жена все равно его бросила, и… — Она скорчила гримасу. — Я всегда была эгоисткой, говорила только о себе, но, когда я начала извиняться перед тобой за то, что оставила тебя в одиночестве, ты сказала, что все в порядке, что ты кого-то встретила…

— Кого?

Выражение лица Эшли стало виноватым.

— Кенни, я не знаю! Знаю только, что ты была счастлива, счастливее я тебя еще не видела. Ты вся светилась, и если бы не эта проклятая авария, то рассказала бы мне все! — Она нервно накрутила на палец прядку кудрявых рыжих волос. — Эта машина врезалась в нас из темноты. Меня немного тряхануло, вот и все… но ты… ты получила контузию. И бедро у тебя повреждено. Моя страховка все покроет, Кенни… ты получишь кругленькую сумму и…

Это было почти девять лет назад…

Хлопнула дверь, и Кенни мгновенно очнулась от своих воспоминаний, мысленно вернувшись из госпитальной палаты в Сиэтле туда, где она была сейчас, — в гостиную дома Броуди Спенсера.

Она машинально коснулась правого бедра, словно оно еще болело, хотя, кроме небольших шрамов, ничто не напоминало, что бедро когда-то было повреждено.

Из холла до нее донесся звук какой-то возни. Должно быть, это Джек пришел с прогулки с Фетчем.

Она вздохнула и, наклеив на лицо улыбку, вышла в прихожую.

Фетч целеустремленно направлялся к кухне. Джек расстегивал молнию на куртке.

— Привет, — поздоровалась она.

— О, здравствуйте, миссис Уэстмор! Вы еще здесь?

Она объяснила, что девочкам придется остаться дома до конца недели, и сказала, что будет ухаживать за ними столько, сколько понадобится.

— Круто! — восхитился Джек.

— Доктор Джемисон оставил пару рецептов. Ты не съездишь в аптеку за лекарствами?

— Конечно, без проблем!

Хейли, обложившись учебниками, занималась у себя наверху. Узнав, что Кенни пока останется у них в доме, девушка вскочила с места и порывисто обняла ее.

— У нас нет комнаты для гостей, — засуетилась Хейли. — Я постелю вам на диване в кабинете. Оттуда вы не услышите девочек, но я буду рядом с ними. Правда, в кабинете обычно спит Фетч. Но надеюсь, вы поладите. Он храпит во сне, однако, если выгнать его в прихожую, он будет выть, пока его не пустят обратно!

— Не волнуйся, — заверила Кенни. — Фетч мне не помешает.

Когда вернулся Джек, она дала девочкам лекарство и уложила их спать. Потом улеглась в заботливо приготовленную постель и провалилась в сон. Она ничего не слышала, пока ее не разбудил будильник Хейли, — ни сопения Фетча, ни бури, которая, как сказала за завтраком Хейли, бушевала всю ночь.

Ненастье продолжалось еще пару дней, но в четверг небо прояснилось. Хотя в воздухе уже чувствовалось дыхание осени, к полудню выглянуло солнце, и город засиял в теплой дымке.

Меган и Джоди шли на поправку, и Кенни позволила им вечером спуститься и посмотреть телевизор. Когда позже она укладывала их в постель, Меган с надеждой спросила:

— А завтра мы сможем пойти в школу?

— Нет, солнышко, доктор Джемисон сказал, что не раньше понедельника. Ты же знаешь.

Джоди вздохнула.

— Что ж, по крайней мере папа завтра вечером будет дома. Я так по нему соскучилась!

— А когда он завтра приедет? — спросила Кенни.

— Вечером. Хейли сказала, часов в семь.

Хорошо, подумала Кенни. Она останется здесь, пока Хейли не вернется из школы, а потом они с Меган вернутся в мотель.

Она надеялась избежать встречи с Броуди.

Броуди вставил ключ в замочную скважину и мягко повернул его.

Освещенная лунным светом дверь бесшумно открылась. Броуди тихо проскользнул в холл и закрыл за собой дверь. Он поставил дорожную сумку на пол рядом с платяным шкафом, вынул тапочки и включил свет.

Господи, как же он устал! Его самолет прилетел в Ванкувер с опозданием на час, а дорога в Кокайхеллу оказалась более утомительной, чем обычно…

Он поморгал, оглядев холл. Куда это он попал? Он почесал в затылке, удивленно шаря глазами по полу, где обычно к четвергу воцарялся кавардак.

Похоже, вдова Уэстмор хорошенько тут потрудилась! Теперь она крепко спит в кабинете и не ожидает его раньше завтрашнего вечера. То-то она удивится, когда он появится за завтраком!

Повесив куртку на перила лестницы, он выключил свет в холле и по темному коридору двинулся в кухню.

Проходя мимо кабинета, услышал царапанье и тихий скулёж.

Проклятье, Фетч, наверное, почуял его!

Броуди осторожно приоткрыл дверь. В комнате было совершенно темно. Он почувствовал на своих ладонях шершавый язык Фетча. Пес, радостно повизгивая, терся о его ногу.

Броуди пошел вслед за ним на кухню. При лунном свете, пробивающемся сквозь незанавешенное окно, он пересек кухню, открыл дверь черного хода и выпустил пса во двор.

Он снова закрыл дверь… и напрягся, услышав в коридоре тихие шаги.

Когда он обернулся, в кухне внезапно загорелся свет, ослепив его.

В дверях стояла Кендра.

— Слава Богу! — воскликнула она хриплым спросонья голосом. — Это ты!

Ее светлые волосы растрепались, широко распахнутые карие глаза лихорадочно блестели, а белый шелковый халатик облегал соблазнительное тело.

Его охватило желание.

— Привет! — Он откашлялся. — Я не хотел тебя будить. Ты услышала пикап… или что я выпустил Фетча?

— Я не слышала, как ты подъехал. Слышала только, как открылась дверь в кабинет. Подумала, что это Меган или Джоди, и хотела проверить, все ли в порядке.

— Как они?

— Точно так же, как утром, когда Хейли говорила с тобой по телефону. Я уверена, что к понедельнику они будут здоровее прежнего.

— Хорошо.

— А мы ждали тебя только завтра.

— Мне удалось закончить свои дела раньше и вылететь первым утренним рейсом. Если б ты знала, как мне надоело мотаться по отелям! Я их ненавижу!

— Как прошла поездка?

Что бы она подумала, если б узнала, что он прервал эту поездку, поскольку мечтал поскорее увидеть ее? Но то, что он сейчас видел перед собой, превзошло все его ожидания.

— Все прошло прекрасно. — Он снова откашлялся, ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.

— Хочешь… пива или чего-нибудь еще?

Или чего-нибудь еще, подумал он. Больше всего ему сейчас хотелось прижать ее к себе, скользнуть руками по ее спине, погладить эти растрепанные волосы, осыпать поцелуями ее лицо, впиться губами в этот припухший ото сна вишнево-алый рот…

— Пиво, — ответил он, — было бы в самый раз. Но только если ты составишь мне компанию!

Она слегка, почти незаметно, сморщила нос и скривила губы в невеселой улыбке.

— Вообще-то, — пробормотала она, — я бы не возражала против чего-нибудь холодненького. Я всю ночь ворочалась. Наверное, из-за жары.

Она вынула две банки пива и одну протянула ему.

— Тебе нужен бокал? — спросила Кендра, открывая шкаф.

Мне нужна ты, подумал он и, подождав, пока она налила себе пива, поднял свою банку:

— Будь!

— Будь! — Она сделала глоток, и ее верхняя губа покрылась пеной.

Он пил из банки, не отрывая от нее глаз.

— Прекрасно! — Она выглядела потрясенной. — Я никогда раньше не пила пива… но оно прекрасно… утоляет жажду, правда?

Он поперхнулся.

— Ты никогда не пила пива?

— Никогда. Я вообще-то не большая любительница спиртного… но если уж что-нибудь пью, так вино.

Он прислонился к стойке и лениво улыбнулся.

— Вы не устаете меня поражать, миссис Уэстмор! Правда! Стоишь здесь, у меня на кухне, и говоришь мне в лицо, что в первый раз пробовала пиво…

У нее покраснели щеки.

— Ты считаешь меня лгуньей?

— Вы говорите, миссис Уэстмор, что никогда даже не пробовали его на губах мужчины?

— Именно это я и говорю, мистер Спенсер!

Он отставил свою банку и в два шага сократил дистанцию между ними. Прежде чем она успела запротестовать, он взял ее бокал и поставил на стол.

Затем он сделал то, к чему стремился с того самого момента, когда она включила свет в кухне.

Он привлек ее к себе и поцеловал.