Официантка

23

Двадцать минут спустя, в 19.30, Мэтт стоял у дверей «Гнат и Пэррот», украдкой заглядывая в окна – не пришла ли Дженнифер. Он пришел раньше. Может, пойти пока пройтись? Или использовать возможность и что-нибудь выпить? Он открыл дверь паба и почувствовал запах дыма и алкоголя. Войдя внутрь и подойдя к стойке, он попросил пива и подумал о том, что предпочтет она. Когда его заказ был оплачен, он пересчитал наличные, удостоверяясь, что денег достаточно. Кроме того, он принес с собой сигареты. Только десять. Вообще-то, он не курил, только в компании. А сегодня у него была компания.

Держа в руке стакан, он поискал глазами место – свободных укромных уголков не было. Посмотрев на часы и увидев, что все еще рано, он сел поближе к одному укромному уголку, где обнималась какая-то парочка. Но, поскольку стаканы их почти опустели, был шанс, что они скоро уйдут. Мэтт принялся потягивать пиво.

– Он обручен? – хором спросили Джон и Сьюки. Кэти задумчиво кивнула, делая большой глоток горячего шоколада.

– С Джеральдиной? Еще один кивок.

– Ну и коготки у этой дамочки, – сказала Сьюки, дрожа от ярости.

– Такое решение принимают вдвоем, – сказала Кэти, глотая шоколад.

– Что-то я в этом сомневаюсь, – заявила Сьюки.

– Ты видела ее только один раз, – сказала Кэти.

– А такой тип за версту видно, – ответила Сьюки.

– Да уж, – сказал Джон, – даже мне было понятно, что она собирается заполучить Дэна.

– Спасибо, – пробормотала Кэти, – ты закончил книгу?

Джон скривился.

«Как удобно, – подумала Кэти, – когда есть на что перевести разговор».

Заказав стакан воды, Мэтт занял освободившийся укромный уголок. Повезло. Место отличное. Теперь нужна была только Дженнифер. Он снова посмотрел на часы. Она опаздывала всего на полчаса – могло случиться все что угодно. Он вообще пропустил их первое свидание. Возможно, она решила показать ему, как ее обидело его поведение. Бедная девочка. Он представил себя и ее через несколько лет, смеющимися в постели над тем, как он постеснялся прийти на свидание с прыщом на носу. Ее это покорит – «ни один парень не может быть таким чувствительным», – и они займутся страстным сексом. Он выпил воды. Возможно – только возможно – сегодня у нее вскочил прыщ. Да, но у нее нет причин не приходить. Он поймет. Он не такой, как другие ребята. Он сочтет ее даже еще более привлекательной, если она нацепит пластырь, когда они будут целоваться. Он допил воду.

Ему нужно было в туалет. Но что, если кто-то займет место? Или, еще хуже, придет Дженнифер – вбежит, задыхаясь, потому что по дороге сломался автобус, – и решит, что его тут нет? Нет, он не должен выходить. Осталось совсем немного.

Кэти и Сьюки наблюдали, как меняется Джон, когда говорит о своей книге. Казалось, он испытывает страшные муки, когда пытается работать над новым сюжетом.

– Но ведь это не может быть так сложно, – сказала Кэти.

– Иди на фиг, – отозвался Джон.

– Ну, извини, – сказала она, – просто… Ты выглядишь таким озабоченным, а это всего лишь писанина.

Джон стал похож на рыбку, вытащенную из воды.

– Да, – согласилась Сьюки, – это же как читать, только наоборот. Попробуй сходить на пробы, ты и недели не протянешь.

– Да. Или попробуй обслуживать столики, – добавила Кэти.

– Нет, это вы попробуйте написать книгу, – залился краской Джон и встал на ноги.

Кэти ахнула. Конечно! Какого черта она не подумала об этом раньше? Это же всегда было перед глазами, под носом все эти годы, а она не заметила. Прекрасная работа! Идеальная карьера! Не нужно никаких резюме, тренировок, никакой политики, никакого начальства, только решение взять и сделать это – и она сможет совмещать это с работой в кафе! Как Сьюки свои съемки. Она может стать местной знаменитостью! Она посмотрела на Джона. Джон посмотрел на нее.

– Нет, – сказал он.

– Да, – выдохнула Кэти, – могу поспорить.

– Ты не сможешь написать даже один абзац.

– Я покажу тебе! – воскликнула она. – Ты только подожди.

Она побежала в спальню. Две минуты спустя она вернулась.

– Джон?

– Что?

– Можно одолжить твой ноутбук?

Дэн был рад возможности повидаться с матерью. Отец ушел на свою воскресную встречу в клубе, что было хорошо и для него, и для Гарриет – один день в неделю, когда она могла не включать телевизор, слушать радио и вышивать свой гобелен. Она прекрасно провела время с Джеральдиной, правда, была рада вернуться домой. Ей всегда радостно видеть Дэна. Как только он позвонил из гостиницы утром, она сразу же пошла готовить его любимый шоколадный пудинг. Теперь, когда он приехал, она нарежет салат и расскажет ему все о встрече с Джеральдиной. А потом он расскажет ей свои новости.

Выпрямив спину и широко раскрыв глаза, Кэти сидела за ноутбуком. По ее венам струился адреналин – а она еще даже не начала писать. Это будет чудесно. Это будет Именно То, Что Надо. Она найдет себя в мире слов, она взлетит, воспарит, она – будет!

Глупо улыбнувшись монитору, она размяла пальцы и положила их на клавиатуру. Она слышала, что начать – это самое сложное. Именно поэтому она хотела прыгнуть сразу в воду, а не пробовать ее одним пальцем. Так делают дети, еще не знающие страха – а вдруг в воде окажется камень или крокодил? Но для них это не имеет значения, они просто бесстрашно прыгают в воду. Она была смелой, бесстрашной и… голодной. Вот кем она была. Хм-м. Конечно, любому писателю нужна помощь. Как там говорится в известном высказывании? Пытаясь вспомнить, она прошла через гостиную (игнорируя Джона, Сьюки и мигающий телевизор) на кухню поискать пищу для разума. Возможно, высказывания и нет, но оно должно быть. Возможно, это станет ее девизом и он войдет в число лучших цитат. Когда хлеб поджарился, Кэти уже видела свои интервью, напечатанные в разных изданиях. Когда она намазывала один тост маслом и джемом, а второй – медом и сыром, она представляла, как завздыхают женатые мужчины из-за того, что она была для них недосягаемой. Она забрала тосты в спальню и какое-то время просто счастливо жевала. Ах да, а еще люди будут говорить: «Я помню ее со школы/колледжа/работы! Она притворялась, что простая официантка, но все это время писала свой замечательный бестселлер, получивший Пулитцеровскую премию!» Она доела тост и положила пальцы на клавиатуру. Только подумать – всего двадцать шесть букв, а какое невероятное количество возможностей! Это настоящее чудо. Только она никогда не задумывалась об этом до сегодняшнего дня. Но теперь начиналась другая жизнь. Хм, возможно, это и есть то самое выражение?

Сьюки и Джон перестали окликать Кэти после четырех попыток. Черт с ней. Они посмотрят «Большого брата» без нее. Джон бормотал что-то вроде того, что покончит с собой, если Кэти опубликуют раньше него, но Сьюки заверила его, что Кэти вряд ли нарушит свои правила, – она никогда не заканчивает то, что начинала. А потом они смотрели телевизор, мельком обращая внимание на Кэти, которая металась между кухней и спальней.

Опоздав всего на сорок пять минут, Дженнифер появилась в пабе, принося с собой ощущение того, что в этом мире все хорошо. Было ли виновато в том воображение Мэтта или в пабе действительно стало светлее?

– Привет, – улыбнулась она.

– Привет. – Мэтт поднялся ей навстречу, но, почувствовав, что не слишком хорошо держится на ногах, снова сел. – Все в порядке?

– Да, – она отбросила за спину свои шелковистые волосы и села напротив него, – а у тебя как дела?

– Хорошо, – сказал он, решив сходить в туалет попозже, – хочешь выпить?

– Да, пиво.

– Хорошо.

Мэтт медленно поднялся, подошел к стойке и заказал два пива. Ему больше не хотелось пива, но не мог же он заказать пиво только ей, а себе взять диетическую кока-колу. Кроме того, ему не хотелось говорить о том, что он уже дважды делал заказ, пока ждал ее, а еще перед выходом из дому выпил джин. Это могло расстроить ее.

Он медленно вернулся обратно, неся в руках две кружки, поставил их на стол, извинился и пошел в туалет. Он не мог не заметить, что другие парни обращают внимание на Дженнифер, и это заставило его загордиться.

– Мне кажется, тебе понравится платье, – сказала Гарриет Дэну.

– Хорошо, – глядя на стакан виски, отозвался он.

– Наступают пугающие времена, – пробормотала его мать, – наступают пугающие времена.

– Почему ты так говоришь? – спросил Дэн, поднимая голову.

– Я просто вспоминаю, как я себя чувствовала, когда выходила замуж за твоего отца, – улыбнулась Гарриет.

– Ты боялась?

– Конечно! Брак – это нечто пугающее.

Дэн не мог поверить своим ушам. Странное – да, эмоциональное – да. Но пугающее?

– Вы такие смешные, когда молодые, – снова улыбнулась его мать, – вам всегда кажется, что у нас не бывает таких чувств, как у вас. Но ты больше похож на меня, чем кто-либо из всех, кого я знаю.

– Я думал, что похож на отца, – удивленно сказал Дэн.

– На отца? – фыркнула Гарриет. – Ты на него совсем не похож. Ты весь в меня.

Дэн поразмыслил над ее словами, невидящим взглядом глядя в окно.

– Поэтому, – тихо продолжила его мать, – я думала, что ты никогда не женишься.

– Правда?

– Да. Ты – мужская версия меня, и если бы это мне пришлось просить чьей-то руки, я бы никогда этого не сделала.

– Bay.

– Но мы гордимся тобой.

– Я знаю.

– Джеральдина очень особенная.

– Да.

– А бояться – это всего лишь составная часть женитьбы.

– А как ты… Как ты перенесла это?

– Надо просто верить в судьбу, – не колеблясь, ответила Гарриет. – Это должно было случиться. Если бы не должно было, то и не случилось бы.

– Но я не верю в судьбу.

– Ну, значит, надо.

– Тоже правильно.

– Просто скажи себе: это должно произойти. Если бы не должно было, то и не случилось бы. Повторяй это каждый раз, когда засомневаешься.

Дэн подумал о том, что неплохо было бы знать об этом до свадьбы Сэнди. Он вспомнил, как стоял в баре после поцелуя с Кэти. Он волновался, готовясь идти обратно, открыть ей свое сердце так же, как это сделала она, и порвать с Джеральдиной навсегда. Он убедился, что поцелуй с Кэти был не таким чудесным, как он его помнил. Поцелуй был намного лучше. А потом, когда он обнаружил, что она ушла, он помчался в свою комнату, надеясь найти ее там, но Кэти не было. А когда он уже думал бежать обратно, чтобы разыскать ее, он услышал голоса в ее комнате. Она собиралась идти спать с Хью? После этого поцелуя? Она расскажет Хью? Она будет спать с ним?

Когда голоса затихли, он начал тихонько и с перерывами стучать в дверь, надеясь, что Кэти услышит, но это оказалось бесполезно. Полчаса спустя, совсем впав в отчаяние, он вернулся к себе и упал на кровать, все еще переживая их поцелуй. Он спал, наверное, около часа. Проснувшись, он даже не подумал бриться, а просто сходил в душ и оделся. И, прежде чем идти вниз, снова постучал в дверь номера Хью и Кэти. Ответа не было. Он прислонился лбом к двери. Она в постели с Хью? Он этого не переживет. Она снова сделала это с ним.

В отчаянии он решил немного прогуляться, потому что сидеть в своей комнате он больше не мог, да и от их номера ему хотелось быть подальше. Он спустился вниз и с удивлением увидел Кэти, сидящую в одиночестве в столовой и просматривающую меню. Несколько секунд он смотрел на нее, прежде чем набрался храбрости подойти. После завтрака он позвонил Джеральдине. Она была счастлива слышать его, и он почувствовал себя спокойнее и совершенно забыл о чувстве вины из-за поцелуя с Кэти.

Его мать отрезала ему еще кусок шоколадного пудинга. Если она права: что-то, чему суждено быть, сбудется, – это меняет ситуацию. Одно недоразумение можно списать на неудачу. Но два? Если ему суждено быть с Кэти, то такие ужасные вещи не случались бы. Им просто не суждено быть вместе.

Жуя пудинг, он думал о том первом ужасном свидании, которое Кэти называла «приступом паники». А правда ли это был приступ? Он не знал, верить ее словам или нет. Когда она бросила его в ресторане, он никогда еще не был так одинок в своей жизни. Как беспризорник. Как сирота. Это был худший разрыв отношений, о котором он когда-либо слышал. Поэтому когда Джеральдина позвонила ему на следующее утро, он почти упал в ее объятия. Им понадобился всего лишь месяц, чтобы войти в прежний ритм, и он почти не заметил, как это случилось. Он никогда не хотел бы еще раз пережить такую ночь. Но, благодаря все той же Кэти Симмондс, он снова пережил катастрофу. Лучше держаться подальше от таких девушек. Джеральдина подходит ему. Она должна.

Да, он был похож на мать. Он представил себе, какой она была – стеснительная семнадцатилетняя девушка из деревни, выходящая замуж за человека на пятнадцать лет старше нее и уже сделавшего себе имя. Но она это сделала.

– Мама, – осторожно спросил он, – а ты когда-нибудь сожалела о своем выборе?

– Конечно нет, дорогой. Я просто была молодой и глупой, – она хихикнула и прошептала: – Я очень боялась первой брачной ночи.

Написание книги, как показалось Кэти, было похоже на занятие любовью. Нужно было просто расслабиться и дать этому случиться. Бедный Джон, может, поэтому ему так тяжело. Она вздохнула. Наверное, он плохой любовник. Может, даже стоит ему об этом сказать, конечно, осторожно и ненавязчиво. Просто сказать ему, что есть люди, которые рождены, чтобы писать, а есть и такие, что нет. Это как некоторым дано взобраться на Эверест, а некоторые никогда не смогут. Может, у них нет мотивации. Или предназначения. Или они не любят холод. Это неважно. Писать – не значит просто писать. Это значит, что нужно владеть всеми факторами, ни один из которых нельзя упустить, иначе все развалится. Как карточный домик! Точно! Именно на это и похоже писательство. Нужна каждая карта, чтобы построить домик. И нижняя карта не менее важна, чем верхняя, возможно, она даже более важная. А если одна из карт неправильно положена, весь домик просто упадет. Если думать об этом, то понимаешь, как это трагично. «О бедный, бедный Джон», – подумала Кэти и снова положила пальцы на клавиатуру.

Держась за руки, Мэтт и Дженнифер медленно шли к дому родителей девушки. Мэтт был рад тому, что они держались за руки, ведь это доказывало, что она не против его прикосновений, а еще это удерживало его от падения лицом вниз.

Он был рад, что она не чувствовала себя обязанной объяснять ему, почему опоздала на сорок пять минут. Это доказывало, что она ему доверяет, ведет себя с ним непринужденно и очень естественно. Он был очарован ее рассказами о дерьмовой работе и дерьмовых друзьях. Он всегда знал, что они с Евой не такие уж и закадычные приятельницы. Он был немного шокирован тем, что Дженнифер не только была старше его, но и не подрабатывала на каникулах. Она вообще бросила школу и работала на обычной работе, обычный рабочий день. Он решил, что попозже, может, когда она приедет к нему в университет, он попытается убедить ее вернуться к учебе. И она полюбит его за то, что он помог ей изменить жизнь.

Поднимаясь вверх по дороге, он стал напевать какую-то песенку, которая перешла в смех, когда они подошли к дому ее родителей. Она захихикала и зашикала на него, а когда они приблизились к ее дому, положила пальцы ему на губы. Ему так понравилось это, что он запел еще громче. Он не мог поверить – ее пальцы на его губах! И вообще, она так близко. Неужели он поцелует божественную Дженнифер? Он запел еще громче.

Кэти не могла понять литературных критиков. Сначала они возводят тебя на пьедестал, который тебе не нужен, рукоплеща твоему дебюту и называя его чудом, а потом смешивают с грязью вторую книгу, называя тебя «бывшим». Разве они не слышали о «проклятии второй книги»? Как можно наслаждаться своим даром, если полстраны сидит и ждет, когда ты провалишься? Можно поспорить, что ни один из них не сумеет написать книгу. Конечно, легко критиковать кого-то другого, а что, если поставить себя на его место? Надо уметь писать так, чтобы читатели не искали в твоей книге «призраков прошлого». Всех этих бывших парней, и потенциальных тоже, и будущих бывших тоже. И старых друзей, и врагов, и семью, и так далее. А потом все эти вопросы – а правда, что все герои вымышлены? А ты использовала книгу в качестве мести кому-нибудь? А не я ли это в твоей книге? А это твоя мать? А это Дэн?

О! Это слишком много. Понравилось бы им, если бы она публично критиковала их работу? «Я прочитала статью мистера Смита, и это было ужасно. Как и на прошлой неделе, он ужасно неискрен».

А правда, разве каждый писатель наслаждается тем, что пишет? Это один из извечных вопросов. Она просто жертва своего дара. Она не выбирала его, это он выбрал ее.

Кэти положила руки на клавиатуру и начала сначала.

Мэтт был на полпути обратно, прежде чем сумел осознать то, что произошло. О господи, она была богиней. И он чувствовал ее грудь. Мэтт посмотрел на свои руки, воскрешая в памяти момент.

Он просто стоял там, ничего не ожидая, просто ждал, чтобы пожелать ей спокойной ночи и, возможно, если посчастливится, получить поцелуй в щеку, но нет! Она поцеловала его в губы – поцелуем, не оставляющим сомнений, что это еще не все.

А потом, когда он думал, что это все, она неожиданно продала душу дьяволу. Он полностью растворился в мгновении, пытаясь навсегда запомнить его. Вся его жизнь больше не имела значения. Ничего не имело значения. Все было здесь и сейчас. Это было настоящее, это была жизнь, это была смерть, это было…

А потом он ощупывал дрожащими пальцами застегнутую молнию на ее брюках.

Драгоценные секунды были упущены, в доме ее родителей зажегся свет, и она отпрыгнула от Мэтта, отрывая его руки от своего тела, открыла переднюю дверь, улыбнулась и исчезла.

А он стоял и смотрел на закрытую дверь, смущенный и настолько счастливый, что готов был жить вечно, и настолько счастливый, что готов был умереть.

– Привет, – сказал Джон, присаживаясь на кровать Кэти.

Ответа не было.

Кэти сидела за столом, руки висели по бокам, голова лежала на клавиатуре. Неожиданно она подняла голову.

– Ты в порядке? – спросил Джон. – Ты пропустила «Большого брата».

– Угу, – ответила она.

– Как продвигается дело?

– Одно предложение, – голова Кэти снова упала на клавиатуру.

Джон растянулся на кровати и рассмеялся.

– Это ужасно, – простонала Кэти, – я писала это чертово предложение четыре часа, и оно ужасно. Я только что перечитала его после перерыва и… – Она заплакала. – В нем нет глагола.

Джон расправил плечи.

– Добро пожаловать в мой мир, – провозгласил он.