Ожерелье из звезд

Глава шестая

Беттина вышла на палубу чтобы полюбоваться, как «Юпитер» будет подходить к саутгемптонскому порту. Она была рада, что их плавание заканчивается.

Когда они попали в более спокойные воды и леди Дейзи и леди Тэтем перестали страдать от морской болезни и снова вышли из своих кают, обе тут же принялись ссориться друг с другом и откровенно соблазнять герцога. Напряженную атмосферу ощущали все пассажиры яхты — передалась она даже экипажу. Беттина не подозревала — а сэр Чарльз не счел нужным ей объяснять, — что теперь враждебные отношения обеих дам объяснялись тем, что каждая из них была уверена в том, что герцог отдал предпочтение ее сопернице.

На самом деле герцог большую часть времени проводил на мостике в обществе капитана своей яхты или в личных покоях. Не подозревая истинного положения дел, обе светские красавицы были переполнены ревностью и подозрениями. Их бесконечное соперничество настолько отравляло всем жизнь, что Беттина с нетерпением ждала, когда же закончится путешествие, сама удивляясь тому, насколько поблек тот восторг, с которым она встретила известие о том, что сможет побывать в таких экзотических местах и присутствовать на историческом открытии Суэцкого канала.

Кроме того, ей не давал покоя лорд Юстес, который пользовался каждой минутой, когда она оставалась с ним наедине, чтобы снова повторять ей, что они поженятся и вместе займутся благотворительностью и борьбой с несправедливостью, царящей в мире. Он и слушать не хотел ее уверений в обратном!

«Папе придется все рассказать ему, как только мы окажемся в Англии», — подумала Беттина.

И в то же время ей невольно было стыдно из-за того, что ее отец ясно давал лорду Юстесу понять, что считает его подходящим мужем для своей дочери.

С того дня, как Беттина поняла, что любит герцога, она еженощно возносила благодарную молитву Богу: ей не надо будет становиться женой лорда Юстеса! Каждый раз, когда девушка смотрела в его мрачное, нахмуренное лицо и слышала его презрительные высказывания в адрес брата и его друзей, она думала о том, что небеса спасли ее от очень печальной участи.

Она спрашивала себя, как смогла бы перенести долгие годы жизни с таким человеком. И в то же время Беттина не обманывала себя: если бы лорд Юстес сделал ей предложение раньше, чем герцог, она вынуждена была бы принять это предложение, какую бы глубокую антипатию она ни питала к своему будущему мужу.

Но теперь все было иначе — и, несмотря на то что небо у них над головами было темным и хмурым, ей казалось, что Англия залита солнечным светом.

Как только они попрощаются с остальными пассажирами яхты, она останется с герцогом и отцом. Беттина ждала этой минуты с радостным нетерпением, которое усиливалось с каждым часом.

«Я люблю его! Люблю!» — повторяла она себе, ложась спать у себя в каюте.

Теперь она понимала, что, сама того не замечая, полюбила герцога чуть ли не с той минуты, как впервые увидела его. И в то же время поначалу он даже внушал ей некоторый страх. Но когда они разговаривали, стоя под яркими южными звездами, и она необычайно остро ощущала его присутствие, Беттина уже испытывала любовь. Только ее наивность и неопытность не позволили ей раньше понять свои чувства.

«Юпитер» уже подходил к причалу — и тут у нее за спиной прозвучал резкий голос, заставивший ее вздрогнуть от неожиданности:

— Так вот где вы прятались!

Ей не надо было поворачивать голову, чтобы знать: позади нее стоит лорд Юстес все с таким же недовольным и угрюмым лицом. Не приходилось сомневаться и в том, что он даст ей почувствовать свое раздражение из-за того, что она сумела так долго избегать его общества.

— Вот мы и дома! — сказала Беттина.

— От вашего отца я услышал, что вы намерены провести Рождество в замке.

— Да.

— Я считал, что вы возвращаетесь в Лондон. И намеревался завтра утром нанести вам визит.

— Мы едем в замок.

— Л не желаю, чтобы вы туда ехали! Слова лорда Юстеса прозвучали весьма безапелляционно.

— Все уже решено, — быстро ответила Беттина.

— Тогда я поговорю в поезде с вашим отцом и сумею убедить его изменить решение. Нам надо очень многое обсудить, Беттина, и чем скорее мы назначим день нашей свадьбы, тем будет лучше.

Беттина изо всех сил стиснула руками перила.

Она знала, что все гости герцога поедут в Лондон на его личном поезде, но он сам, ее отец и она сойдут в Гилдфорде и оттуда направятся в замок в экипаже.

Она вдруг почувствовала, что не вынесет, если лорд Юстес устроит сцену в присутствии леди Дейзи и леди Тэтем, и поняла, что должна действовать решительно. Сделав глубокий вдох, она сказала:

— Я должна сообщить вам одну вещь. Но пока это секрет, и вы должны пообещать мне, что не будете говорить о нем в присутствии остальных гостей.

— Я не имею намерения разговаривать с ними без крайней на то необходимости, — презрительно скривил губы лорд Юстес. — И могу уверить вас, что в будущем ни вы, ни я не будем встречаться с друзьями Вэриена, если только этого можно будет хоть как-то избежать.

— Значит, вы обещаете мне, что мои слова останутся между нами? — спросила Беттина.

— Не могу себе представить, какое ваше сообщение может заслуживать такого отношения. Но раз вы настаиваете, я даю вам слово.

Беттина снова глубоко вздохнула, словно перед прыжком в воду.

— Я не могу… выйти за вас замуж, потому что я выхожу замуж… за герцога!

Решительные слова были произнесены — и теперь она ждала реакции лорда Юстеса. Зная его несдержанность, она была настолько напугана, что даже дрожала.

Несколько секунд царила полная тишина, а потом лорд Юстес проговорил:

— Вы что, серьезно говорите мне, что Вэриен просил вас стать его женой и вы ответили ему согласием?

— Да.

— Я не могу поверить, что вы могли быть настолько… — яростно начал было лорд Юстес, но потом вдруг резко оборвал свою возмущенную тираду. — Не думаю, чтобы вашего мнения кто-то спрашивал, — произнес он, словно размышляя вслух. — Ваш отец, конечно, хотел бы именно этого. А Вэриен готов на все, чтобы только лишить меня роли его наследника.

Беттина ничего не ответила. Она была настолько испугана, что не могла не только говорить, но даже думать, и лишь смотрела прямо перед собой.

Потом лорд Юстес добавил:

— Мне следовало бы догадаться, что случится нечто подобное!

В его словах снова прозвучала нескрываемая ярость. Резко повернувшись, он ушел, оставив Беттину одну.

Чуть позже она увидела, как он сошел по трапу на берег, опередив остальных гостей герцога. Когда все собрались у поезда, лорда Юстеса там не оказалось. Она услышала, как герцог спрашивает:

— Мы готовы ехать. Лорд Юстес уже в поезде?

— Он сообщил мне, ваша светлость, что не поедет с нами, — ответил кто-то из слуг.

Герцог с некоторым удивлением поднял брови, но ничего не сказал, а Беттина почувствовала, как напряжение и тревога покидают ее. У нее даже закружилась голова, такое облегчение она испытала при мысли о том, что ей больше не придется разговаривать с лордом Юстесом.

Слуги подали шампанское. Леди Дейзи уселась в одно из кресел поближе к герцогу и сказала:

— Я надеюсь, милый Вэриен, что вы собираетесь пригласить в замок гостей на Рождество? И надеюсь быть среди приглашенных…

Она говорила таким тоном, словно иначе и быть не могло, но герцог ответил:

— Я еще не решил, что именно буду делать на Рождество. Прежде чем строить планы, я хочу сначала попасть домой и узнать, что там происходило во время моего отсутствия.

— Если вы ожидаете получить приглашение от принца, — сказала леди Дейзи, — то могу уверить вас, что он будет встречать Рождество очень по-семейному, в Сэндрингеме, и вы не хуже меня знаете, что когда там собираются все члены королевской фамилии, то для других гостей места просто не остается!

Немного помолчав, она с улыбкой добавила:

— Вы счастливец, что обладаете таким прекрасным замком!

Герцог поднялся, не удостоив ее ответом.

— Полагаю, мой секретарь приготовил кое-какие срочные письма, — сказал он. — Так что, если собираетесь играть в бридж, на меня не рассчитывайте.

Он ушел. Беттина заметила, что леди Дейзи проводила его озадаченным взглядом, плотно сжав губы. Сэр Чарльз поспешил тактично подхватить намек герцога и начал усаживать всех за бридж. Вскоре были составлены два стола, и Беттина смогла спокойно почитать.

Однако она очень быстро поняла, что не сможет ни на чем сосредоточиться: все ее мысли были о том, что ждало ее впереди. Теперь она сможет разговаривать с герцогом, не опасаясь, что их кто-то увидит. Теперь они смогут решить, когда именно состоится их свадьба. От этой мысли у Беттины сильнее забилось сердце.

Герцог снова присоединился к своим гостям, когда настало время ленча. Часы летели незаметно, и вскоре поезд подошел к вокзалу Гилдфорда.

— А я и не знала, что Чарльз поедет с вами в замок! — заметила леди Дейзи.

Беттина поняла, что гостья герцога ничего не говорит о ней потому, что считает ее слишком незаметной, чтобы о ней стоило упоминать.

— Чарльз едет, чтобы помочь мне с лошадьми, — с улыбкой объяснил герцог. — Я не сомневаюсь, что за время моего отсутствия они все растолстели и обленились.

— Думаю, земля сильно промерзла, так что охотиться все равно будет нельзя, — не скрывая злости, проговорила леди Дейзи.

— Сейчас снега больше, чем льда, — оптимистически отозвался герцог.

— Вы должны как можно скорее приехать в Лондон, — настойчиво сказала леди Дейзи. — И не забудьте прислать мне приглашение на Рождество!

Леди Тэтем, похоже, решила, что ее соперница совершает крупную ошибку, досаждая герцогу требованиями, и поэтому выбрала совершенно другую линию поведения.

— Плавание получилось просто дивным, Вэриен! — проворковала она. — Не знаю, как вас и благодарить за то, что вы дали возможность увидеть историческое событие, которое навсегда останется в моей памяти! — Глядя ему в лицо своими чуть раскосыми зелеными глазами, она тихо добавила: — Я намерена подарить вам нечто необычайное в память о тех счастливых минутах, которые мы провели вместе!

Беттина увидела, что лицо леди Дейзи исказилось от ярости — но, к счастью, в эту минуту поезд остановился, так что у герцога были все основания поскорее распроститься с остальными своими гостями.

Сэр Чарльз и Беттина тоже со всеми попрощались. А потом, не дожидаясь, пока поезд снова тронется, они прошли туда, где уже находились экипажи герцога. Дорожный кабриолет с герцогским гербом на дверцах был запряжен четырьмя великолепными лошадьми. Беттина даже представить себе не могла, что на свете существуют столь комфортабельные экипажи! А еще у станции стояло ландо для прислуги и багажа, так что ничто не задерживало их.

Когда город остался позади, кабриолет понесся по дороге с невероятной скоростью.

Теперь Беттина увидела, что повсюду лежит снег, делая окрестности по-зимнему прекрасными.

— Неплохая получилась поездка, Вэриен, — проговорил сэр Чарльз, раскуривая сигару, — только, как это свойственно всем поездкам, под конец она немного наскучила.

— Я с вами согласен, — отозвался герцог. — Потом мне уже пришло в голову, что следовало причалить в Марселе и отправить остальных в Англию через материк. По-моему, никто, кроме вас с Беттиной, не получил удовольствия от плавания по Бискайскому заливу.

— Беттина оказалась такой же стойкой к качке, как вы, Вэриен, — гордо сказал сэр Чарльз.

— Да, вот и еще одно свидетельство того, что между нами немало общего, — согласился герцог.

Беттина с любопытством подумала о том, что, по его мнению, еще он находит у них общего — и что это за общее. Но она чувствовала себя слишком неуверенно, чтобы задать герцогу такой вопрос, и потому молча сидела с ним рядом. А вот ее отцу, сидевшему напротив них, было что сказать.

— Интересно, может, Дейзи права, и земля действительно настолько промерзла, что охотиться будет нельзя? — спросил он.

— Надеюсь, что она ошиблась, — ответил герцог. — Но как только приедем в замок, это можно будет выяснить наверняка. Удивительно, насколько женщины ревниво относятся к тому, что доставляет мужчинам удовольствие. Охота — прекрасный тому пример.

Беттина мысленно пообещала себе, что никогда не позволит себе такого. Она живо вспомнила разговор с матерью на эту тему — хоть с тех пор и прошло уже много лет.

Ее мать сказала тогда:

— Я всегда так радуюсь, когда твой папа может бывать на открытом воздухе! Это гораздо лучше, чем сидеть за картами — на что у него нет денег — и курить бесконечные сигары, которые так вредно действуют на грудь!

— Но он не берет тебя с собой, мама! — удивленно возразила Беттина.

Ее мать улыбнулась.

— Он возвращается ко мне, милочка, чтобы рассказать о своих триумфах. А это — самое главное.

«Как бы мне хотелось помнить все то, что говорила мама!» — подумала Беттина, утешая себя надеждой на то, что ее любовь и чутье подскажут ей, как правильно поступать.

Они ехали почти три четверти часа, когда впереди неожиданно показался замок. Беттина уже немало о нем слышала и была готова к тому, что он покажется ей внушительным, — но оказалось, что реальность превзошла ее ожидания. Замок герцогов Элвестонов показался ей гораздо больше и красивее, чем представлялся ей, — и вызвал в ней настоящий трепет.

Над громадной крышей с башенками, куполами, статуями и множеством труб трепетал штандарт герцога. Окрестности замка были весьма живописны — его окружали спускающиеся террасами цветники, фруктовый сад и живописный парк, по которому протекала небольшая речка. Никакие слова не могли бы отдать должного этому поразительному зрелищу, и Беттина только молча смотрела на него, широко раскрыв глаза.

Когда они вошли в замок, то в огромном вестибюле, отделанном мрамором, с изогнутой дубовой лестницей их встретила чуть ли не целая армия слуг в ливреях. Оказавшись в салоне, размерами больше напоминавшем бальную залу, Беттина вдруг испытала настоящий страх. Одно дело было думать о том, что она станет женой герцога, находясь в уже ставшей привычной обстановке его яхты — хоть та и была роскошной и достаточно большой по обычным меркам. И совсем другое дело было увидеть, что ей предстоит стать хозяйкой этого внушительного строения со множеством прислуги, огромными угодьями… А о скольких владениях герцога она еще не имеет представления!

«Я тут потеряюсь… Я тут просто не смогу дышать!» — подумала Беттина, поддаваясь приступу паники.

Но тут она почувствовала, как герцог взял ее за руку и негромко произнес своим низким голосом:

— Добро пожаловать в мой дом, Беттина! Я надеюсь, что со временем вы полюбите его так же сильно, как люблю его я!

Прикосновение его руки и звук его ласкового голоса заставили Беттину затрепетать. Она подумала, что, если в эту секунду он попросил бы ее поселиться в доме размером с армейские бараки или на вершине Гималаев, она с радостью согласилась бы на любую его просьбу.

— Надо думать, вы захотите чего-нибудь выпить, Чарльз, — сказал герцог, — но Беттина наверняка предпочтет чай. Он будет готов через несколько минут.

Улыбнувшись оробевшей девушке, он предложил:

— Почему бы вам не подняться наверх и не снять шляпку и ротонду? Так вам будет гораздо удобнее.

— Да, конечно, — послушно согласилась Беттина. Герцог вышел с ней обратно в вестибюль и отдал дворецкому распоряжение:

— Передайте миссис Кингдом, что я желал бы, чтобы мисс Чарлвуд отвели Садовую комнату, а сэру Чарльзу— комнату рядом с ней.

Дворецкий проводил Беттину до конца лестницы, где уже ждала домоправительница в шуршащем черном платье с серебряной цепочкой для ключей у пояса.

— Мисс Чарлвуд приказано отвести Садовую комнату, миссис Кингдом, — сообщил ей дворецкий.

Домоправительница приветствовала ее поклоном, и Беттина протянула ей руку.

— Замок просто потрясает, миссис Кингдом!

— Совершенно согласна с вами. Домоправительница деловито провела Беттину по длинному коридору, ка стенах которого в золоченых рамах висели многочисленные портреты. Беттине очень хотелось приостановиться и рассмотреть картины, на которых, она не сомневалась, были изображены предки герцога, но она напомнила себе, что у нее впереди еще будет немало времени, чтобы осмотреть весь замок.

Наконец миссис Кингдом открыла дверь в комнату, которая оказалась не такой большой и пугающе-роскошной, как опасалась Беттина. Наоборот, в спальне было очень уютно. Стены комнаты, покрытые китайскими обоями с цветочным рисунком, радовали глаз. Полог кровати тоже был украшен вышивкой с цветами. Мебель светлого дерева — удобная и изящная — была обита тканью с цветочным орнаментом.

— Какая красота! — воскликнула Беттина.

— Это — елизаветинское крыло, мисс. Его светлость совсем недавно тут поменяли всю обстановку.

— Просто прелесть! — сказала Беттина, осматриваясь. Помимо цветочного мотива, в комнате повсюду были живые цветы. Беттине показалось, что она поняла, почему герцог выбрал для нее именно эту комнату.

— А летом тут еще красивее, мисс, — с гордостью заявила миссис Кингдом. — Вот эти стеклянные двери выходят на балкон, а оттуда по лестнице можно спуститься в отдельный маленький сад, где все стены заросли глициниями.

— Звучит просто удивительно!

— Конечно, сейчас там один только снег.

— Я уже заметила, как необыкновенно тепло во всем доме, — сказала Беттина.

Домоправительница улыбнулась.

— Его светлость настаивают, чтобы в это время года камины топились во всех комнатах.

— Во всех? — изумленно переспросила Беттина.

— Да, мисс. Благодаря этому во время зимы во всем доме поддерживается высокая температура, и ни у кого из нас не бывает простуд, насморка и кашля, не то что в других поместьях.

— Это и правда, настоящая роскошь.

— Нам всем было бы стыдно, если бы нашим гостям не предоставлялись всевозможные удобства, — ответила домоправительница.

Беттина прекрасно знала, что когда прислуга говорит о доме «наш», а не приписывает его одному только хозяину, то это свидетельствует о том, что тут царит атмосфера согласия и довольства.

Снимая шляпку и ротонду, она думала о том, что выбор этой комнаты для нее свидетельствует о необыкновенном внимании герцога. Он выбрал для нее такую комнату, которую, как он знал, она оценит по достоинству благодаря своей любви к цветам. И только тут она заметила на туалетном столике две вазы, полные звездчатыми орхидеями.

Герцог должен был специально распорядиться по телеграфу, чтобы ей поставили именно эти цветы! Не веря в то, что ее скромная персона могла стать предметом такого внимания, Беттина поспешила сказать себе, что это — только случайное совпадение.

В комнату заглянула горничная, спросив, не нужна ли ей помощь, но Беттина уже готова была снова спуститься вниз.

Отыскав дорогу обратно в салон, она обнаружила, что там у камина ее ждет просто поразительный чайный стол. Сервированный редкой красоты серебром, он был уставлен вазочками со всевозможными сладостями.

— Мы дожидались, чтобы чай налили нам вы, — сказал герцог. — Вам надо привыкать к роли хозяйки дома.

Усаживаясь за стол, Беттина зарделась. Сэр Чарльз от чая отказался, но герцог попросил налить ему чашку. Потом Беттина налила чая и себе.

— Кажется, вы собираетесь что-то сказать, — заметил сэр Чарльз, когда герцог встал у камина спиной к огню.

— Я знаю, о чем хотите поговорить вы, Чарльз, — с легкой улыбкой ответил герцог, — но я намерен обсуждать нашу свадьбу только с Беттиной. Потом скажем вам, что мы решили.

— Вы ведете себя весьма бесцеремонно, — улыбнулся сэр Чарльз.

— А почему бы и нет? — осведомился герцог. — Это ведь Беттина будет выходить замуж, а раз она самая главная персона этого события, то все должно согласовываться с ее пожеланиями, а не с чьими-то еще.

— Да я не в обиде, — ответил сэр Чарльз. — Делайте, что хотите. Я просто счастлив тем, что двое людей, которых я люблю сильнее всего на свете, будут вместе.

— Думаю, Беттина захочет отдохнуть до обеда, — сказал герцог, — но я сам хотел бы показать ей замок, а сегодня будет уже слишком поздно.

— Естественно, — согласился сэр Чарльз. — Но это можно будет сделать завтра — если у вас нет других планов.

— Именно об этом я и собирался вам сказать! — с досадой проговорил герцог. — Мне придется уехать в Лондон. Всего на один день — я вернусь поздно вечером, но обязательно успею к ужину.

— Так что вы пас оставляете, — сказал сэр Чарльз.

— Надо полагать, вы найдете, чем заняться. Моя конюшня в вашем распоряжении. Вы ездите верхом, Беттина?

— Когда бывает возможность взять у кого-нибудь лошадь, — ответила она.

— Ну, вы увидите, что тут для вас будет достаточно широкий выбор, — сказал герцог и, обращаясь к сэру Чарльзу, добавил: — Завтра охотиться еще не стоит, Чарльз, но если не ударит особо сильный мороз, то, как мне сказали, в четверг будет уже можно.

— Тогда я завтра проедусь верхом вместе с Беттиной и проверю, не позабыла ли она все то, чему я ее учил, — отозвался сэр Чарльз.

— Очень жаль, что я не смогу поехать с вами, — сказал герцог, — но мне действительно необходимо побывать в Лондоне.

Беттина невольно подумала, не едет ли он туда для того, чтобы повидаться с леди Дейзи, и не намерен ли он сообщить и ей, и леди Тэтем о своем намерении жениться. А потом ей пришло в голову, что даже после того, как женится, он может продолжать поддерживать близкие отношения с этими женщинами.

Мысль об этом пронзила ее болью, и Беттина поняла, что ревнует. Прежде она не подозревала о том, что душевная боль может ощущаться так же остро, как физическая.

«Но что я могу поделать, раз так сильно его люблю? — спросила она себя. — Он так красив и привлекателен… Разве можно удивляться тому, что женщины, вроде леди Дейзи и леди Тэтем, пытаются привлечь к себе его внимание? Боюсь, что так будет всегда!»

Внезапно огромный замок и собственная незначительность показались Беттине невыносимыми, так что ей захотелось убежать и забиться куда-нибудь в уголок.

«Он вскоре разочаруется во мне», — горестно подумала она.

Однако, когда Беттина спустилась к обеду и внизу, в салоне, ее встретил герцог, показавшийся ей необычайно великолепным в модном фраке, она отбросила свои сомнения. Любые душевные муки показались ей пустячной платой за возможность любить его и быть его женой! На ней было одно из простых вечерних платьев, которые она носила и на яхте: одна из горничных успела его выгладить, когда все вещи были распакованы. Из вазы орхидей со своего туалетного столика Беттина взяла два цветка, которые и были приколоты к лифу ее платья. Приседая перед герцогом, она увидела, что его взгляд устремлен на цветы, и, прикасаясь к ним своими тонкими пальцами, сказала:

— Они стояли в моей комнате и заставили меня вспомнить те цветы, которые вы прислали мне, когда мы собирались во дворец хедива. Я была так рада их получить: ведь у меня не было драгоценностей!

— Я их помню, — отозвался герцог, — и сегодня вечером тоже прислал бы вам цветы к вашему туалету, если бы уже не решил подарить вам нечто другое.

С этими словами он взял со столика у камина небольшую коробочку и протянул ее Беттине.

— Эта вещь из числа фамильных драгоценностей Элвестонов, — пояснил он, но я подумал, что вам будет приятно ее носить, пока я не куплю украшений, которые будут принадлежать вам лично,

Беттина открыла футляр и негромко вскрикнула от восторга: на бархатной подушечке лежала брошь — веточка бриллиантовых цветов, изготовленных настолько искусно, что их можно было принять за настоящие.

— Какая прелесть! — ахнула она.

— Я не сомневался в том, что эта брошь вам понравится, — сказал герцог. — Ее сделал в прошлом веке выдающийся мастер-ювелир. Мне показалось, что она очень вам пойдет, Беттина.

— Спасибо, огромное вам спасибо! — воскликнула Беттина. — Мне можно ее носить?

— Я был бы глубоко разочарован, если бы вам не захотелось сделать это.

Беттина отколола орхидеи, которые украшали лиф ее платья, но когда она собралась приколоть чудесное украшение сама, герцог подошел, чтобы помочь ей. Он сделал это быстро и очень ловко, но на секунду Беттина ощутила прикосновение его теплых пальцев к коже — и по ее телу пробежал чуть заметный трепет.

Казалось, от герцога это не укрылось: он посмотрел ей в лицо, и когда их взгляды встретились, Беттина залилась краской.

Но они оба не успели больше ничего сказать: в салоне появился сэр Чарльз, и вскоре они втроем пошли обедать.

На следующий день Беттина в сопровождении отца осмотрела конюшни, а потом они вдвоем проехались верхом по парку.

Беттина уже довольно давно не сидела в седле, и ей еще никогда не приходилось ездить на таких великолепных лошадях, каких держал в своей конюшне герцог. Лошадь, которую ей выбрал старший конюх герцога, была просто чудесной.

К счастью, Беттина захватила с собой в плавание и амазонку, подаренную ей одной из ее подруг-француженок, когда ее собственная пришла в полную негодность. Амазонка была ей к лицу, но фасон у нее был слишком вычурный, совсем не такой, какой был в это время в моде в Англии. Критически осмотрев ее, сэр Чарльз сказал:

— Тебе надо бы заказать несколько самых модных амазонок в каком-нибудь салоне… «Басвейнс», наверное… Их амазонки считаются лучшими. Во время охоты не годится щеголять своими нарядами.

— Но, папа, насколько я знаю, «Басвейнс» — очень дорогой салон,

— Ну и что? — пожал плечами сэр Чарльз. — Какое тебе до этого дело?

Беттина вопросительно посмотрела на него, и после недолгого молчания он пояснил:

— Вэриен уже сказал мне, что оплатит твое приданое.

— Ох, папа! Но это же… нехорошо!

— Очень может быть, — ответил сэр Чарльз, — но нельзя же тебе являться на собственную свадьбу одетой, как Золушка. А доброй крестной у тебя нет. Как тебе хорошо известно, Вэриен привык видеть вокруг себя прекрасно одетых женщин.

Беттина ничего не сказала.

Она испытывала неловкость из-за того, что герцог будет платить за ее одежду прежде, чем она станет его женой, — но сэр Чарльз был готов принимать от него все, что только можно.

Судя по разговорам леди Дейзи и леди Тэтем, Беттина подозревала, что герцог преподносил им многочисленные подарки и оплачивал кое-какие их счета. Она понимала, что отец не поймет ее нежелания вести себя так же, как вели все женщины, окружавшие герцога. Но, как бы ей ни хотелось самой заплатить за собственную одежду, она знала, что они с отцом не могли бы себе этого позволить. И в то же время ее очень тревожил вопрос: что она может сделать или по крайней мере сказать, чтобы герцог понял, что Беттина не пытается жадно схватить все, что он только может ей дать.

Накануне вечером, когда она собралась ложиться и отколола брошь, которую он ей дал, ей показалось, что это нежное украшение, переливавшееся в свете, который заливал ее спальню, является каким-то особым знаком. Ей очень хотелось бы в это верить, но она попыталась убедить себя, что это пустые фантазии. Просто герцог был, как всегда, добр и внимателен, а брошь уже давно составляла часть коллекции драгоценностей Элвестонов…

В конце концов герцог ведь дал леди Дейзи и леди Тэтем те драгоценности, в которых они появились на приеме во дворце хедива!

Вспомнив об этом, Беттина решила, что все-таки предпочла бы орхидеи: это было чем-то личным, и до нее их не надевал кто-то другой!

Тут ей пришлось одернуть себя, что она проявляет неблагодарность к великодушному человеку. И тем не менее, когда Беттина легла в постель и ее комната погрузилась в темноту, которую немного разгонял только горевший в камине огонь, отбрасывавший неровные блики на прекрасные цветы на обоях, она чувствовала мучительную тоску по чему-то, чего не могла облечь в слова.

— Я должна была бы чувствовать себя самой счастливой девушкой в мире! — произнесла она вслух.

И все-таки чего-то ей не хватало!

Во второй половине дня пошел снег, и пока сэр Чарльз дремал в салоне у камина, Беттина ходила по огромной комнате, любуясь картинами, драгоценными вещицами и инкрустированными столешницами. Ей очень хотелось бы увидеть и другие помещения замка, но герцог сказал, что сам проведет ее по своему дому… Беттина поймала себя на том, что считает часы, оставшиеся до его возвращения.

— Я хочу говорить с ним, хочу быть с ним рядом, — чуть слышно прошептала она, гадая, какие планы строит герцог относительно их свадьбы.

«Возможно, он захочет, чтобы помолвка была продолжительной, — подумала она. — Так он сможет привыкнуть к мысли, что снова будет женат».

Ей было больно думать о том, что у него позади уже был брак, принесший ему столько неприятных переживаний.

«Я буду стараться выполнять все его желания», — мысленно пообещала себе Беттина, а потом стала молить Бога, чтобы его желания не включали в себя других женщин.

От этой мысли ее стало мучить сильнейшее беспокойство, она не могла усидеть на месте и разбудила отца, встревожив его своим поведением.

— Что это ты мечешься из угла в угол? — озабоченно спросил сэр Чарльз. — Что-то хочешь найти?

— Здесь можно найти бесчисленные сокровища, — улыбнулась Беттина. — Я еще никогда не видела, чтобы в одной комнате было столько прекрасных вещей!

— Подожди, вот увидишь остальной замок! — пообещал ей сэр Чарльз. — Его строило много поколений Элвестонов — и все они были коллекционерами… Каждый в своем роде.

Видя интерес Беттины к истории рода Элвестонов, он продолжил:

— В саду ты увидишь древние колонны и статуи, вывезенные из Греции, а в оружейном зале есть оружие, купленное в Индии и Турции. Коллекция французской мебели этого замка не имеет себе равных, и живопись просто превосходна!

— Папа, я хотела бы задать вам один вопрос, — сказала Беттина, усаживаясь рядом с отцом.

— Спрашивай, — разрешил сэр Чарльз.

— Как вы считаете, я смогу сделать герцога… счастливым?

Сэр Чарльз минуту молчал, а потом произнес совсем другим тоном, который был не похож на полный энтузиазма рассказ о сокровищах замка Элвестонов:

— Я понял, о чем ты хочешь меня спросить, Беттина. И я собираюсь быть с тобой честным. Не знаю!

— Я очень боялась, что вы так скажете, папа.

— Я люблю Вэриена, он превосходный человек, просто великолепный: щедрый, добрый и порядочный. И все-таки он словно окружил себя стеной, за которую не пускает никого, даже своих лучших друзей.

— Мне тоже так показалось, — согласилась Беттина.

— Это сдержанность — а может, отчужденность, которая появилась в нем после первого отвратительного брака, — пояснил сэр Чарльз. — Но что бы это ни было, к нему не подступишься.

Он поднялся с дивана и перешел к камину, где встал спиной к огню, и продолжил:

— Ты очень молода, Беттина. Твоему возрасту свойствен идеализм. Я знаю: на самом деле ты спрашиваешь меня, сможет ли Вэриен тебя полюбить. Ты хочешь счастливого конца, какие всегда бывают в сказках. Да и какой женщине этого не хочется?

Беттина молчала, не спуская глаз с лица отца.

— Я могу только надеяться на то, что ты найдешь то, что когда-то нашли мы с твоей матерью, — говорил сэр Чарльз, — подлинное счастье, которое бывает, возможно, только тогда, когда двое по-настоящему любят друг друга. Но в том, что касается Вэриена, я совершенно не могу предсказать, удастся ли тебе преодолеть тот барьер, который он воздвиг между собой и теми, кто пытается завладеть его сердцем.

Тут сэр Чарльз с досадой швырнул в камин мед окуренную сигару.

— Будь все проклято! — воскликнул он. — Мне следовало бы ответить тебе как-то по-другому. И надо было уверить тебя в том, что это возможно — и что у тебя это должно получиться!

— Я предпочитаю знать… правду, папа.

— Тогда я могу только сказать, что интуиция подсказывает мне, что шансы у тебя все-таки есть, — сказал сэр Чарльз. — На скачках мне не раз случалось ставить на какую-нибудь никому не известную лошадь, полагаясь только на чутье, и видеть, как она приходит к финишу первой. Конечно, это не сопоставимые вещи, но я привык доверять своей интуиции.

Беттина встала и, подойдя к отцу, поцеловала его в щеку.

— Спасибо вам, папа.

Она покинула салон, не зная, что сэр Чарльз проводил ее полным боли взглядом. Он остро чувствовал, что после смерти жены был ей плохим отцом — но что он мог поделать!

Они рано отправились спать: сэр Чарльз объявил, что для него это будет приятным разнообразием после того, как он чуть ли не каждый вечер допоздна играл в карты на «Юпитере». Кроме того, в снегопад его всегда клонит ко сну.

Всю вторую половину дня действительно шел снег, но когда Беттина выглянула из окна своей спальни, то из-за облаков уже выходила полная луна и кое-где на небе показались звезды. Конечно, этим северным звездам далеко было до светивших над пустыней ярких и огромных звезд, которыми она любовалась вместе с герцогом, но они все равно напомнили ей о нем. Как Беттине хотелось, чтобы поскорее настало завтра — тогда они с герцогом снова встретятся!

— Я люблю его! — прошептала она, глядя в небеса и моля их о том, чтобы наступил день, когда и он ее полюбит. — Хоть немного, Господи! — молила Беттина. — Хоть совсем чуть-чуть! Я не прошу о таком чудесном чувстве, которое было между папой и мамой, — только о капельке любви! Только чтобы ему хотелось быть со мной, только чтобы я не казалась ему скучной.

Свет луны заливал покрытый снегом небольшой сад, окруженный стеной, — именно по этому саду и была названа отведенная ей комната. Вдалеке Беттина видела деревья, голые ветви которых сгибались под тяжестью снега.

«Это — сказочная страна, — сказала она себе, — и хотя герцог, конечно, прекрасный принц, я не могу надеяться на то, что я — это принцесса, которую он искал всю свою жизнь».

От этой мысли девушка совсем упала духом. Отпустив тяжелую штору, она прошла к кровати и легла.

Пламя камина высвечивало цветы на китайских обоях, играло на орхидеях, стоявших на се туалетном столике, на пологе, который много веков назад чьи-то ловкие пальцы расшили незабудками, розами и ландышами…

«Все здесь удивительно прекрасно, но дому не хватает любви», — вдруг подумала Беттина.

Глаза у нее начали закрываться, и страна снов уже открывалась перед ней, когда она вдруг услышала какой-то тихий звук, донесшийся со стороны окна.

Поначалу она его едва заметила, а потом решила, что, наверное, по стеклу стучит ветка плюща. Во время ветра такое случалось часто, и во время пребывания в пансионе ей не раз приходилось просыпаться по ночам, потому что стены школьного здания были опутаны вьющимися растениями.

Звук повторился — и теперь Беттина явственно услышала, как открылась стеклянная дверь ее балкона. Она села в кровати — пока еще не испугавшись, а только удивившись. Шторы раздвинулись — и в ее спальню вошел… лорд Юстес!

Света от камина было достаточно, чтобы явственно разглядеть его лицо. Несколько секунд она смотрела на него в полном изумлении, а потом воскликнула:

— Лорд Юстес! Что вы здесь делаете?

Он решительно направился к ней, даже не сняв шляпы. И почему-то выглядел угрожающе в темном длинном дорожном пальто.

— Зачем вы приехали в замок? — спросила она.

— Я приехал за тобой!

— Что… вы хотите этим сказать?

— Именно то, что сказал.

Он подошел к кровати. Беттина смотрела на него, с трудом веря в происходящее. Ей даже показалось, что это дурной сон, но, увы, лорд Юстес резким, полным гнева голосом вернул ее к действительности.

— Я же говорил тебе, что намерен на тебе жениться, — сказал он. — И поскольку я понимаю, что сама ты не в состоянии принять такого решения, я принял это решение за тебя.

— Не понимаю, о чем вы говорите! — воскликнула Беттина. — Вы должны уйти отсюда — уйти сейчас же! Вы не имеете права находиться здесь, в моей спальне, — и вы прекрасно это знаете!

— Я и собираюсь уйти, — ответил он, — но ты уйдешь вместе со мной.

Тут он занес над ней руку, и Беттина увидела, что в его пальцах зажат носовой платок. Она испуганно отодвинулась, насколько позволяла постель, и, закрываясь руками, вскрикнула:

— Что вы… делаете? Уходите! Не прикасайтесь…

Не успела она договорить, как лорд Юстес набросил платок ей на лицо, лишив возможности говорить. Он завязал платок у нее на затылке, хотя она пыталась помешать ему, оттолкнуть руками… Ей не удавалось издать ни звука.

Беттина не могла толком сопротивляться; ей мешало одеяло. Она не успела вырваться от него и спрыгнуть с другой стороны кровати: лорд Юстес достал у себя из кармана широкую полосу ткани и, заставив ее прижать руки к бокам, крепко примотал их ей к телу. Он действовал настолько быстро и уверенно, что не успела Беттина понять, что происходит, как уже полностью лишилась способности двигаться.

Тогда лорд Юстес сорвал с нее одеяло, перетянул ей щиколотки второй полосой ткани, а потом завернул ее в одеяло, не обращая внимания на беспомощные попытки девушки освободиться.

Беттина поняла, что ей нечего надеяться на чью-то помощь, оставалось рассчитывать только на себя. В следующую минуту лорд Юстес замотал ее в одеяло так, что закрыл даже лицо, и подхватил на руки.

Тут Беттина поняла, что он намерен увезти ее с собой.

Она с отчаянием, подумала, что если ему удастся это сделать, то ни герцог, ни отец не смогут ее отыскать — и она будет целиком во власти лорда Юстеса, чего тот и добивался.

Ей хотелось кричать, молить о помощи — но ока не могла издать ни звука.

Девушка догадалась, что лорд Юстес вышел с ней через стеклянные двери на балкон, а потом начал спускаться по каменным ступеням лестницы, которая вела с балкона в обнесенный стеной сад.

Придя в полное отчаяние, Беттина стала мысленно звать герцога. Сердце говорило ей, что ее любовь заставит его услышать ее зов, заставит почувствовать, что она находится в опасности и нуждается в его помощи.

«Спаси меня! Спаси меня! Помоги мне! О, Боже — сделай так, чтобы он мне помог!» — мысленно молила она.

Лорд Юстес спустился в сад и направился по снегу к чугунной калитке, через которую из сада можно было попасть на лужайку перед замком. Трава была покрыта толстым слоем снега, заглушавшего его шаги. Беттине, которая была закутана с головой и не видела ничего вокруг, казалось, что темнота, обступившая ее, никогда уже не разожмет свои цепкие пальцы.

«Помоги мне! Помоги! — мысленно звала она герцога. — Он… увозит меня… и ты уже… никогда не сможешь… меня найти!»

И тут, словно небо действительно откликнулось на ее мольбу, она услышала знакомый голос. Герцог спрашивал:

— Что тут, к черту, происходит? Кто это? Раздался возглас — резкий, как пистолетный выстрел.

— Боже правый! Это вы, Юстес? Что вы здесь делаете?

— Забираю то, что по праву должно принадлежать мне, — грубо бросил лорд Юстес.

Беттина испугалась: вдруг герцог не поймет, что именно уносит лорд Юстес. Ей хотелось закричать, что опасность грозит ей, что он должен ее спасти… Но она не могла даже пошевелиться: руки лорда Юстеса сжимали ее, словно тисками.

— Что вы несете? — требовательно спросил герцог.

Беттина подумала, что, наверное, они оказались в тени стены, и поэтому, несмотря на яркую луну, герцог не может разглядеть странный сверток, который несет его брат.

— Это касается меня одного! — ответил лорд Юстес. — Дайте мне пройти, Вэриен!

— Не дам, пока не увижу, что именно вы решили украсть из моего дома, — ответил герцог.

— Я не имею намерения вам это показывать.

— Я настаиваю! Вы от меня так легко не отделаетесь!

Видимо, герцог сделал шаг к лорду Юстесу, потому что Беттина вдруг была бесцеремонно брошена на землю. Только благодаря толстому слою свежевыпавшего снега ее падение оказалось не слишком болезненным.

От резкого движения закрывавшее ей лицо одеяло откинулось, и теперь она увидела, что лорд Юстес, избавившись от нее, бросился на герцога с кулаками. Нападение сводного брата застало герцога врасплох, и он резко отдернул назад голову, чтобы избежать удара. От этого движения с его головы слетела шляпа. Лорду Юстесу все-таки удалось ударить герцога, и он пошатнулся, но уже в следующую секунду начал отвечать ударом на удар.

Беттина поняла, что драка идет жестокая: видимо, ненависть, которую годами копил лорд Юстес, нашла выражение в той ярости, с которой он наносил теперь удары. Однако герцог был выше и сильнее своего противника и — как предстояло потом узнать Беттине — был опытным боксером-любителем. Драка оказалась достаточно короткой: несколько молниеносных движений, глухие звуки ударов — и в следующее мгновение все уже было кончено.

Герцог нанес лорду Юстесу настолько мощный апперкот, что тот буквально подлетел в воздух — и только потом рухнул без чувств на снег. Однако герцог даже не стал смотреть в его сторону, а мгновенно обернулся к Беттине.

Он не стал развязывать платка, который закрывал ей рот, а подхватил на руки и, крепко прижимая к себе, понес ее обратно через сад, а оттуда поднялся по каменной лестнице на балкон и через стеклянные двери вошел в ее спальню.

Герцог приблизился к камину и опустил девушку на пол — полагая, видимо, что она сможет стоять на ногах. Но когда Беттина зашаталась и привалилась к нему, он понял, что она не может двигаться. Прижимая ее к себе одной рукой, другой он развязал узел платка, не дававшего ей говорить.

Беттина дрожала — и от пережитого страха, и от холода. Уткнувшись лицом ему в плечо, она разрыдалась.

— Ничего, ничего, — начал успокаивать ее герцог, — все в порядке. Вы в безопасности.

Одеяло скользнуло на пол, и он увидел путы, стягивавшие ее руки. Поспешно развязав ее, он снова поднял Беттину, чтобы отнести в постель, но она изо всех сил уцепилась за него и с трудом проговорила сквозь рыдания:

— Н-нет! Я н-не смогу здесь… спать! Он… в-вернется. Он меня… увезет!

Герцог не стал с ней спорить. Неся ее на руках, одетую в одну только ночную сорочку, он открыл дверь и пошел по длинному коридору. Почти все огни были потушены, но кое-где свет еще оставался, так что он двигался не в полной темноте. Он шагал довольно долго. Беттина тихо плакала, уткнувшись ему в плечо.

Когда он наконец открыл дверь какой-то комнаты, Беттина поняла, что они оказались в противоположном конце замка.

— Здесь вам ничто не угрожает, — произнес герцог. Это были его первые слова, обращенные к Беттине. — Вы в соседней со мной комнате, Беттина, и я обещаю, что никто больше не сможет причинить вам вреда.

Он уложил ее на кровать и развязал ей щиколотки.

Потом герцог укрыл ее одеялом и, выпрямившись, остался стоять у кровати — сильный и надежный. Беттина видела его силуэт на фоне пламени камина, но слезы слепили ей глаза, и она не смогла разглядеть выражения его лица. Она умоляюще протянула к нему руки.

— Не оставляйте меня… пожалуйста! — взмолилась она. — Не уходите… прошу вас!

— Я хотел бы поговорить с вами, Беттина, если вы в состоянии это сделать, — отозвался он. — Вы должны рассказать мне, что произошло. Но если я не закрою двери, вы разрешите мне выйти в соседнюю комнату и привести себя в порядок?

С этими словами он немного повернулся, и Беттина заметила, что воротник у него разорван, а на щеке — настоящая рана, из которой сочится кровь.

— Вы в крови! — встревоженно воскликнула она. — Лорд Юстес вас ранил!

Герцог прижал пальцы к щеке.

— По-моему, он просто рассек мне щеку своим кольцом с печаткой, — сказал он. — Это не страшно.

Он улыбнулся Беттине, а потом вышел — но не через ту дверь, в которую внес ее из коридора. Беттина догадалась, что эта дверь ведет в его спальню. Герцог оставил ее широко открытой, и она услышала, что он с кем-то переговаривается: видимо, это был камердинер, который не ложился, дожидаясь его возвращения.

«Я… рядом с ним. Он совсем близко, и лорд Юстес не сможет… причинить мне… никакого зла», — говорила себе Беттина, но сердце ее продолжало отчаянно колотиться, и она никакие могла поверить в то, что сегодняшний кошмар уже закончился.

У нее очень замерзли ноги и руки, но в комнате было тепло, и постепенно она начала отогреваться. В свете пламени Беттина смогла разглядеть, что оказалась в очень большой и красивой комнате с огромной кроватью с пологом, на которой она лежала. И полог, и шторы на трех высоких окнах были из синего узорчатого атласа. Но, по правде говоря, Беттине не слишком хотелось смотреть на обстановку — даже самую прекрасную. Взгляд ее почти сразу же устремился в сторону открытой двери, откуда к ней должен был вернуться герцог.

Как ему удалось вовремя оказаться на пути лорда Юстеса? Неужели ее мольбы о спасении долетели до него?

Ей показалось, что она ждала очень долго — но на самом деле прошло всего несколько минут, когда герцог снова вернулся в ее комнату и закрыл за собой дверь.

Он нагнулся, чтобы подложить в камин еще несколько поленьев, и когда пламя взметнулось вверх, залив всю комнату золотистым светом, она увидела, что он переоделся в бархатную куртку, такую же, как та, которую он иногда надевал на яхте. На шее у него был завязан белый шелковый шарф. Кровь со щеки он успел смыть.

Герцог показался Беттине таким привлекательным и надежным, что она невольно протянула к нему руки. Он уселся на край ее кровати лицом к ней.

— Даже не понимаю, как я мог догадаться, что вы оказались в такой прискорбной ситуации? — медленно проговорил он.

Беттина уцепилась за его руки, словно утопающий за спасательный круг.

— Я звала вас… — призналась она. — Я всем сердцем взывала к вам…,и вдруг вы… пришли!

— Видимо, инстинктивно я почувствовал, что с вами случилось что-то нехорошее, — сказал герцог. — Вернувшись из Лондона, я вдруг начал тревожиться за вас, хотя никак не мог понять, почему мне так неспокойно.

Улыбнувшись, он добавил:

— Я думал о вас, пока ехал в поезде, а когда оказался в замке, почему-то почувствовал уверенность в том, что я вам нужен.

— Вы… и правда, были мне… нужны! — прошептала Беттина. — Я… молила вас прийти как можно скорее!

— Я не решился зайти к вам в спальню, — сказал герцог, — поэтому отправился в это крыло, чтобы посмотреть на ваши окна. Я даже себе не могу объяснить, какая сила вынудила меня поступить именно так.

— Наверное… мой ангел-хранитель привел вас ко мне, — чуть слышно проговорила Беттина.

— И как раз, когда я говорил себе, что веду себя ужасно глупо, — отозвался герцог, — я вдруг заметил на снегу чьи-то следы и понял, что должен проверить, откуда они взялись.

— Я не могла кричать… но я молилась… чтобы вы пришли.

— Наверное, я это чувствовал, — ответил герцог. — А когда я увидел Юстеса, то у меня не осталось никаких сомнений относительно того, что случилось что-то очень нехорошее.

— Вы… догадались… что он несет меня? — спросила Беттина.

— Не сразу, — признался герцог. — Мне не приходило в голову, что он может нести человека. Я подумал, что мой братец решил забрать один из гобеленов. Они очень ценные, и он часто заявлял, что их следует продать, а деньги раздать бедным — по его выбору, естественно!

Герцог немного помолчал, а потом сказал:

— Только когда он бросил свою ношу на снег и накинулся на меня с кулаками, я начал догадываться, что происходит.

Тут Беттина с новой остротой ощутила весь пережитый ужас и, подавшись вперед, спрятала лицо на плече у герцога, как делала уже этим вечером, пока он нес ее сюда на руках.

— Я подумала… что он увезет меня из замка… и я больше никогда… вас не увижу! — чуть слышно прошептала она.

Он обхватил ее обеими руками и прижал к себе.

— А это вас очень огорчило бы? — спросил герцог. — Я часто задумывался над тем, не предпочли ли вы Юстеса. Он гораздо ближе вам по возрасту.

— Я… его ненавижу! — сказала Беттина. — Я давно чувствовала, что он… отвратительный… ужасный… но теперь я убедилась в том, что он просто… з-злодей!

— Ну, нет ничего злодейского в том, что он хотел на вас жениться, — сказал герцог.

— А что, если он… снова попробует? — очень тихо спросила Беттина.

Герцог взял ее за плечи и заставил откинуться на подушки. Глядя в ее широко открытые испуганные глаза, такие глубокие в теплом свете пламени, он сказал:

— Если хотите, то мы легко можем сделать так, чтобы у лорда Юстеса навсегда пропала охота повторять подобные попытки.

— Как мы можем это сделать?

— Поженившись как можно скорее.

Беттина чуть слышно ахнула, а герцог добавил:

— Как только вы станете моей женой, Беттина, больше никто не сможет вас похитить или оскорбить.

— Я чувствовала бы себя тогда спокойнее, — призналась она.

— И это единственное, что вы чувствовали бы?

Беттина молча смотрела на него, не понимая, к чему он клонит. Подождав секунду, герцог сказал:

— Я хочу, чтобы вы сказали мне, почему звали именно меня, когда вас так напугал Юстес. Ведь ваш отец при этом был совсем рядом!

Когда он договорил, наступило молчание, Беттина смущенно опустила глаза, но герцог нежно взял ее за подбородок и заставил смотреть ему в лицо.

— Не отводи глаз, Беттина! — сказал он. — Я хочу услышать ответ на мой вопрос.

— Я… я знала, что вы… вы бы меня спасли.

— Если бы я оказался рядом, — согласился герцог. — Но как вы могли знать, что я услышу ваш безмолвный зов, зов, который исходил из вашего сердца?

Беттина почувствовала, что не может отвести взгляда. Что-то настоятельно приказывало ей сказать правду, и она прошептала:

— Я была уверена… что вы услышите меня… потому что я… вас люблю!

Еще не договорив, она поняла, что ее признание в любви может оказаться для герцога не слишком приятным и поспешно добавила:

— Я… я не стану вам досаждать, как… те, другие женщины. Я не буду вас тревожить или устраивать сцены… Но я не могу вас не любить!

— Как и я не могу не любить тебя! — отозвался герцог. И в следующую секунду его губы прижались к ее губам,

Беттина была настолько изумлена, что на какое-то мгновение даже перестала, дышать. А потом она поняла, что именно об этом она так мечтала, именно этого так жаждала с той минуты, как впервые увидела герцога.

Она почувствовала, как по ее телу разливается необычайно сладкий жар, который окончательно прогнал остатки страха. С ним исчезли и неуверенность, и ревность, терзавшие ее при мысли о других женщинах, которые его любили.

А потом поцелуй заставил ее испытать такое счастье и блаженство, каких она еще никогда не знала. Казалось, те звезды, которыми они любовались вместе, и само волшебство пустыни стали частью этого поцелуя и удивительного ощущения близости с любимым человеком. Он слился с красотой замка… В поцелуе были музыка, и цветы, и восторг, который пронизал ее, словно луч лунного света, так что все тело ее трепетало.

Когда герцог наконец прервал поцелуй и приподнял голову, лицо Беттины, освещенное пламенем камина, сияло, а глаза блестели, словно звезды.

— Я люблю вас! Люблю! — восторженно повторила она. — Я не знала, что любовь может быть такой… чудесной!

— Я тоже не знал, — сказал герцог. Беттина мгновение молча смотрела на него, а потом робко спросила:

— Вы… говорите, что вы… немножко… меня любите?

— Я люблю тебя так сильно, как еще никогда и никого не любил! — ответил герцог. — До этой минуты я просто не знал, что такое любовь.

— Это правда?

— Правда. И я сам едва могу этому поверить. Теперь мне кажется, что я полюбил тебя с первой минуты нашей встречи, но только не желал в этом признаваться — даже себе.

— С первой минуты? — переспросила Беттина.

Она вспомнила, как герцог вошел в гостиную поезда рано утром, когда, кроме нее, там никого не было.

— Когда я увидел тебя у письменного стола с орхидеями на плече, — сказал герцог, — мне показалось, будто тебя окружает какое-то сияние.

— Вы говорите о том свете, который, как мы говорили… знаменует что-то необычайное? — спросила Беттина.

— В этом случае свет стал знамением любви, — отозвался герцог. — Любви, которой я прежде не знал, дорогая.

— Я не смею… этому верить! Вы такой необыкновенный… такой великолепный… Понятно, что я не могу… вас не любить. Но за что вам… любить меня?

Герцог улыбнулся.

— Может быть, за то, что ты так не похожа на всех женщин, с которыми мне приходилось встречаться прежде.

С этими словами он осторожно коснулся светлой волны волос, упавшей ей на плечи.

— Мне встречалось так мало хороших женщин, — сказал он. — А ты, моя любимая, очень хорошая, очень чистая и добрая.

— Мне хотелось быть хорошей… для вас, — призналась Беттина. — Я молилась, чтобы это было так, но не надеялась на то, что вы действительно… меня полюбите. Папа говорил, что, как ему кажется, вы никогда… не любили по-настоящему.

— Твой отец не ошибся, — согласился герцог. — Я считал, что любовь — это иллюзия, нечто неестественное и надуманное, вроде романтичных историй, которые так любят женщины. Но когда я увидел тебя, дорогая, я понял, что любовь — это сама жизнь. Жизнь, которой я никогда не знал и которой мне всегда так не хватало!

— Неужели я действительно… вызываю такие чувства? — удивленно спросила Беттина.

— Я испытывал такие чувства с той минуты, как узнал тебя, — подтвердил герцог. — И когда мы вместе любовались звездами, я с трудом удержался, чтобы не обнять и не поцеловать тебя — и не сказать тебе, как много ты для меня значишь.

— Почему вы этого не сделали?

— Я решил, что для этого не место и не время. И я был связан с людьми, которых такому чистому существу, как ты, следовало бы не знать.

Беттина сразу поняла, что он имел в виду леди Дейзи и леди Тэтем.

— Лорд Юстес тоже так говорил.

Герцог сокрушенно вздохнул.

— Юстес был прав. И ты даже представить себе не можешь, как я к нему ревновал!

— Ревновали? — воскликнула Беттина.

— Я же знал, что твой отец хочет, чтобы ты вышла за него замуж. Он уже говорил мне о своих планах, и поначалу я решил, что это был бы удачный брак. Он мог бы сделать из Юстеса не чудовище, в которое он себя превратил, а нормального человека. Но потом….

Герцог замолчал.

— Расскажите мне! — настоятельно прошептала Беттина.

— Я понял, что сам хочу на тебе жениться.

Он снова вздохнул.

— Я говорил себе, что слишком стар для тебя и что ты никогда не сможешь принять ту жизнь, которую веду я.

— Я… тоже очень этого боюсь, — призналась Беттина.

— Дело в том, что поначалу я просто не понял: то, что я называл своей жизнью, кончилось. Ее просто больше не существовало! — решительно ответил герцог. — С каждым годом она все сильнее мне надоедала: бесконечные однообразные увеселения и… да, дорогая, сменявшие друг друга женщины.

Герцог увидел, как в ее глазах промелькнула боль, и наклонился, чтобы снова ее поцеловать. Поначалу его губы были нежными, но потом, когда он ощутил ее робкий, неуверенный ответ, его поцелуй стал более властным и настойчивым.

Отстранившись от Беттины, он сказал:

— Нам с тобой предстоит сделать множество разных дел — таких, каких прежде я не предпринимал. И все они будут захватывающе интересными, словно мы вместе пустимся в новое приключение.

— Кажется, мне все это просто снится, — тревожно проговорила Беттина. — Я так мечтала услышать от вас именно такие слова. И в то же время я была уверена, что никогда их не услышу.

— Нам предстоит так много узнать друг о друге, — сказал герцог. — И мы начнем с кругосветного плавания на «Юпитере». Так мы увидим много новых мест и найдем новых друзей.

Беттине не было необходимости ничего ему отвечать, такой радостью осветилось ее выразительное личико. Прерывающимся голосом она спросила:

— А что, если… вам со мной наскучит?

— Если это случится, — ответил герцог, — или если я наскучу тебе, то это будет означать, что мы не любим друг друга по-настоящему. Но я почему-то уверен, дорогая Беттина, что нас связала очень сильная любовь. По-моему, наши сердца знали это еще тогда, когда мы вдвоем любовались звездами на борту яхты.

— Я поняла, что люблю вас… только когда вы не дали мне упасть за борт, — призналась Беттина.

— Мне невыносимо даже думать о том, что такое могло случиться! — снова ужаснулся герцог.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее глаза, щеки, нежную шею.

— Я люблю тебя! Боже, как я люблю тебя! — воскликнул он. — Но, дорогая, сегодня тебе пришлось пережить такой ужас, что мне следует поскорее уйти и дать тебе отдохнуть.

— Я… не хочу… чтобы вы уходили.

Беттина была слишком наивной, чтобы понять, что именно она сказала. С необычайно нежным выражением лица герцог сказал ей:

— Очень скоро настанет такая минута, когда я больше не буду с тобой расставаться. Мы будем вместе дни и ночи, мое сокровище, так что я смогу оберегать тебя. В моих объятиях ты всегда будешь в безопасности. — Еще раз поцеловав ее, он добавил: — Я не стану закрывать двери между нашими комнатами, на тот случай, если тебе вдруг станет страшно. Если ты меня окликнешь, я сразу же услышу и приду.

— Вы не могли бы проверить… заперты ли окна? — прошептала Беттина.

— За этими окнами — отвесная стена в тридцать футов, — успокоил ее герцог. — Уверяю тебя, что Юстесу сюда не добраться — если только он не превратится в паука!

Эти слова рассмешили Беттину — на что он и рассчитывал. Пройдя через комнату к окнам, он убедился в том, что все три окна действительно заперты. Возвращаясь обратно к кровати, он проговорил:

— Завтра мы обсудим планы относительно нашей свадьбы. Давай не будем откладывать это событие.

Беттина кивнула и нерешительно обратилась к нему: — А мне можно попросить вас об одной вещи?

— О какой? — спросил он.

— Вы не станете сердиться?

— Я обещаю, что никогда не буду на тебя сердиться.

— Тогда, пожалуйста… можно, чтобы церемония была очень скромной? — спросила Беттина.

Герцог ничего не ответил, и, подождав секунду, она добавила:

— Мне невыносимо было бы чувствовать, что ваши друзья… ненавидят меня за то, что я — ваша жена. И еще…

— Говори!

— Мне не хотелось бы в день нашей свадьбы думать о том, что вы, влиятельный герцог, не пара такой девушке, как я. Я хочу, чтобы вы были просто мужчиной. Мужчиной, которого я люблю и которого Господь дал мне в мужья!

Герцог молчал. Беттина испугалась, что ее просьба показалась ему оскорбительной, и она поспешно сказала:

— Но, конечно, если вы желаете чего-то другого… Я не стану возражать и сделаю все, как вы хотите!

Герцог взял ее руку и прижался к ней губами.

— Я не ответил тебе сразу, чудесное ты создание, потому что был потрясен тем, как мне повезло. Я просто счастливейший из смертных! Именно такое отношение мне и хотелось бы видеть от моей жены. Относись ко мне просто, как к Вэриену Вестону. И как Вэриен Вестон я еще раз повторю, что люблю тебя всем сердцем.

— Ох… Вэриен!

Беттина обвила руками его шею. И когда его губы снова взяли ее в плен, она поняла, что Бог исполнил все се молитвы.