Оглянись на бегу

Глава 3

– Послушайте, мистер Эрскин! Я вам говорила уже миллион раз и повторять не собираюсь. Мистер Синклер работает, к нему нельзя. У него запарка, он должен сделать все снимки, пока камера не остыла – если вы понимаете, что это значит.

Маленькая брюнетка растопырила руки, загораживая толстяку вход в студию. Руки у нее были удивительно длинные для такой коротышки, а ноги неправдоподобно кривые. На обильно напудренном лице, похожем на японскую маску, навек застыло выражение презрительной скуки. Чернильные глаза были старательно подведены, а веки покрыты бледно-желтыми тенями. Прическа – из тех, что снятся в кошмарном сне. Однако сама Регина полагала, что в ней что-то есть – особенно с тех пор, как продела кольцо в нос. Мистеру Эрскину она напоминала морское чудовище из фильма ужасов. Но ему нужно увидеться с Синклером, и никакие барракуды его не остановят!

– Убирайся с дороги, нахалка, – прорычал он, – пока я не применил силу!

– Не очень-то это вежливо, мистер Эрскин, – сделала замечание Регина, отправляя в рот новую порцию жвачки.

– Я тебе покажу вежливость! – загремел толстяк. – По-твоему, если я уберусь отсюда к чертовой матери вместе с деньгами, это будет вежливо? А что скажет твой босс? А? Что он скажет, когда узнает, что по твоей милости полторы сотни тысяч уплыли у него из-под носа? Девочка моя, я и до дома доехать не успею, как ты окажешься на улице!

Регина вздохнула. Эрскин, король простыней и покрывал, в своем репертуаре: этот раскормленный денежный мешок думает, что весь мир вертится вокруг его баксов! Глядя на него, она едва удерживалась от смеха.

– Говорите что угодно, мистер Эрскин, а я вас не пущу, – повторила она скучающим тоном. – Мистер Синклер сказал, чтобы его никто не беспокоил. – Она выдула изо рта пузырь жвачки. – Хоть вы, хоть конец света, хоть что угодно – я выполняю распоряжение босса. Ясно?

– Просто возмутительно, – пропыхтел толстяк. – Какого черта он там заперся? Можно подумать, что у него есть какие-то тайны! Послушай, у меня деловое предложение. Я плачу хорошие деньги…

Договорить он не успел. В приемную вошла незнакомая женщина. Регина заулыбалась во весь рот и поднялась ей навстречу… и мистер Эрскин забыл о своем предложении, о ста пятидесяти тысячах и о барракуде-секретарше. В голове его крутилась одна мысль: «Бывает же, черт возьми, такая красота!»

За закрытой дверью студии Блейк занимался тем, что ему так хорошо удавалось: сочетал работу и удовольствие. Сейчас, пока фотомодель приводила себя в порядок в уборной, он экспериментировал с освещением, добиваясь нужной яркости.

Мег выплыла из уборной и, прикрыв от яркого света ладонью подведенные глаза, грациозно опустилась в шелковый шезлонг. Блейк улыбнулся, любуясь ею: он любил профессионализм во всем. Фотограф прикрыл лампу цветофильтром, и обнаженные плечи модели словно засветились теплым розовым светом. Блейк повернулся к другой лампе.

– Извините, что так холодно, – заметил он.

Мег бросила взгляд на его мускулистую спину, на обнаженные по локоть руки, колдующие над очередным светильником.

– Я и не заметила, – мягко ответила она, и Блейк ей поверил. – Знаете, на работе чаще приходится потеть, чем мерзнуть. – И этому он поверил, ибо знал по собственному опыту.

Мег потянулась и устроилась в шезлонге поудобнее. Когда она говорила, полные яркие губы приоткрывались совсем чуть-чуть, а теплый мурлыкающий голос, казалось, согревал холодную студию. Теперь Блейк улыбался во весь рот. Что поделать, любил он женщин. Хотя одну все-таки любил больше всех.

Закончив свои приготовления, Блейк повернулся и окинул взором декорацию. Умелый дизайнер создал в студии обстановку спальни прошлого века. Камчатные шторы прикрывают резной оконный переплет, сколоченный сегодня утром из фанеры. На столе, покрытом тяжелой скатертью до пола, в беспорядке разбросаны изысканные украшения. Пол, несколько часов назад холодный и безликий, скрывается под восточными коврами, одолженными на день у антиквара с Мелроз-стрит. В стороне от шезлонга, где привольно раскинулась Мег, возвышается необъятная дубовая кровать. Стараниями Блейка вся картина залита нежным золотисто-розовым светом, напоминающим о закате. Класс! То, что надо! Блейк провел рукой по голове – во время работы он собирал свои длинные волосы в хвост – и обернулся к героине предстоящего спектакля.

– Готово? – промурлыкала Мег, отнимая руку от глаз и бросая на него томный взгляд.

– Думаю, да. – Блейк откинул со лба черную прядь и опустился на стул рядом с ней. Волосы его всегда были растрепаны и лезли в глаза – но это придавало Блейку Синклеру особое очарование. Лицо, словно высеченное из камня, могло бы показаться хищным, – если бы не добродушная улыбка, не глаза, лучащиеся юмором и неисправимым жизнелюбием. Этот-то контраст и привлекал Мег.

Она прерывисто вздохнула, и вздох этот сказал Блейку больше, чем мог бы открыть самый проницательный взгляд в ее глаза. Он рассмеялся – так добродушно и открыто, что Мег едва не расхохоталась в ответ, хотя ничего смешного не видела. Ее сладко волновало то, что, может быть, сейчас произойдет между ними. Сквозь расстегнутый ворот она видела вздымающуюся грудь Блейка – мощные мускулы, кожу цвета миндаля. Прикрыв глаза, она вдыхала волнующий запах его одеколона. Мег призывно приоткрыла губы – но поцелуя не последовало, и она заговорила:

– Я слышала, вы – настоящий художник.

– Серьезно? – улыбнулся Блейк. Он легонько потянул за край простыни, в которую завернулась Мег. Простыня скользнула вниз, обнажив грудь и маленькие тугие соски – Блейк знал, что затвердели они вовсе не от холода, – великолепную талию, пышные бедра, и наконец – полоску пурпурного шелка, едва прикрывающую то, что по праву принадлежит только ей.

– Красиво, – вымолвил он наконец.

– Спасибо.

Бесстыдная, соблазнительная, гордая своей красотой… Однако пора за дело.

– Думаю, вы и продукция нашего клиента друг другу подойдете. – Блейк достал из коробки атласное покрывало. – Блестящая женщина и блестящее постельное белье.

– Очень мило, – прошептала она.

– Рад, что вам нравится. А теперь, – деловито заговорил он, хотя в глазах светилась улыбка, – я, как режиссер и оператор, обязан объяснить, какова ваша роль в этом спектакле.

Мег кивнула – она была на все согласна. Блейк набросил на нее прохладное, приятно щекочущее кожу покрывало и наклонился, располагая его красивыми складками. Он не поднимал головы, но знал, что Мег смотрит на него, не отрываясь.

– Вы – изнеженная аристократка, – заговорил он, сам не зная, к кому обращается – к ней, к себе или к музе – а Блейк верил, что на свете есть муза фотографии. – Вы, обнаженная, нежитесь под покрывалом, вспоминая о недавних любовных ласках. – Его руки скользнули по покрывалу. – Камера будет двигаться от ступней вверх, к коленям, бедрам, животу… – Руки Блейка следовали за словами, пока, поднявшись к бедрам, не нащупали что-то лишнее. Тоненькое, легкое, почти неощутимое – но лишнее.

Блейк нахмурился – и, казалось, стал еще красивей.

– Это надо снять.

– Их же не видно… – возразила Мег.

– Человеческим глазом – может быть. Но камера – другое дело. – Просунув руки под покрывало, Блейк нащупал тоненькие трусики и потянул их вниз – дальше, дальше, пока благоухающий шелковый лоскуток не оказался у него в руках.

– Действительно, так гораздо лучше, – промурлыкала Мег, с удовольствием потягиваясь под покрывалом. – Но мне холодно, а если камера зафиксирует мурашки…

Нежно улыбаясь, она положила ладони Блейка себе на грудь и потерла ими затвердевшие соски. Блейк наклонился, приблизил губы к ее жаждущим губам. Лицо его не изменилось – лишь потемнели и словно стали глубже глаза. Он думал о том, как любит свою работу.

И в этот миг дверь распахнулась, и вместе со струей холодного воздуха в студию ворвалась Дейни Кортленд.

– Блейк, ты здесь? Не хочу отрывать тебя от работы, но ты просто представить не можешь, что со мной случилось…

Не успел Блейк опомниться, как она плюхнулась в шезлонг рядом с Мег. Та недовольно фыркнула.

– Извините, – пробормотала Дейни, бесцеремонно отодвигая обнаженную красавицу, затем уперлась локтями в колени, а подбородок положила на скрещенные руки – ее любимая поза.

– Мне надо с тобой поговорить.

Мег открыла рот от изумления. Тем временем опомнившийся мистер Эрскин рванулся в студию, а Регина вцепилась в него, словно сторожевой пес. Оба они орали друг другу что-то оскорбительное. Как хозяин студии, Блейк обязан был прекратить этот содом. Что он и сделал.

– Завернитесь. – Он бросил Мег покрывало, шлепнул ее по заду, а затем протянул руку Дейни.