Огненная роза. Несущие смерть

Глава 30

… Хагай вздрогнул от страха, когда дверь его комнатушки с треском распахнулась от мощного пинка. Овадья Барак ввалился, злой, как чёрт, и сразу кинулся на кровать. Хагай едва успел метнуться в угол, уклоняясь от огромного тела усталого мужлана. В другое время это позабавило бы Овадью, но сейчас он весь кипел от обиды и разочарования, и потому не захотел быть хорошим парнем. Минуту — другую он, по — хозяйски развалившись на чужой постели, молча собирал тучи вокруг себя, а потом озлобление его прорвалось. Мальчишка посмел шевельнуться в той щели, в которую забился, и Овадья весь вскинулся. Он одним мощным движением дотянулся до него, сгрёб за шиворот, и стащил на пол. Хагай заскулил и попытался отползти, но хозяин пнул его в живот, потом — ещё раз, и ещё по рёбрам, и в пах; правда, не сильно. Несчастный негромко подвывал, как побитая собака, и уже не решался сопротивляться. Он даже защититься не пытался; только скорчился у ног господина и прикрыл изувеченное лицо дрожащими руками. Он тихо плакал, и это усмирило гнев Овадьи. Проклятый Лиор! Пора кончать с ним, и будь что будет!

— Ну хватит выть! Вставай, и подай мне вина!

Он подтолкнул мальчишку носком сапога, и тот, ободрённый и успокоенным голосом возлюбленного, рванулся было исполнить его повеление, но Овадья вдруг передумал. Он придавил своего раба ногой к полу и приказал:

— Замри! — Хагай послушно застыл, и Овадья довольно хмыкнул: — Кто твой господин?

— Ты мой господин! Я твой раб, и готов служить тебе до конца своей жизни!

— Ладно, тогда служи. Для начала сними с меня сапоги, а потом — неси вино.

И он откинулся на постели, опершись на локти, а помилованный мальчишка радостно кинулся к его ногам. Он быстро и аккуратно разул мужчину, и, поставив ступни хозяина себе на колени, принялся массировать их. Несколько минут он подобострастно ухаживал за грубияном — любовником, а тот успокаивался всё больше и больше. Странно, думал он, что можно иметь сколько угодно того, что тебе даром не нужно, но не получить ни капли от того, за что жизнь готов отдать. Несправедливо это! Так почему он должен быть справедливым или великодушным? Проклятые боги ему свидетели, как не хотел он причинять боль обожаемому Рейзе. Но тот в своём невинном безразличии и этой двусмысленной слабости был жесток к нему, своему верному и преданному слуге, и растоптал его сердце, даже не заметив этого. Он задрожал, вспомнив, как юноша оттолкнул его руку с предложенным спасением, но принял избавление от боли из губ того, кто всегда причинял ему боль. «Ненавижу! Обожаю и ненавижу; и я накажу его, чего бы мне это не стоило!» Он легонько пихнул Хагая ногой в грудь:

— Хватит. Принеси вино.

Он хотел напиться допьяна, что б не думать ни о чём, что б не помнить обиды, но вино почти не брало его. Он пил, а слуга тихо сидел у его ног, строя из себя кроткую овечку, но на самом деле жадно ловя каждую перемену в лице Овадьи. Ему очень нравилось то, что сейчас происходило. Немного захмелев, он стал бормотать себе под нос что — то невнятное, но мальчишка всё же разобрал слова гнева, обращённые к Плектру. Очень хорошо! И он стал ненавязчиво подливать масло в огонь:

— Конечно, ты заслуживаешь лучшего! Ты же не тень, чтобы не замечать тебя, и не вещь, что бы просто пользоваться тобой, как заблагорассудится! Ты должен что — то сделать, чтобы прекратить это унижение! — Он снова и снова подливал ему вино, при этом продолжая глухо нашёптывать: — Ты не хотел, что бы он страдал, я знаю. Но ты не понимаешь: ему это нравится! Накажи его, заставь пожалеть о своём пренебрежении, и потом помилуй; это сработает, клянусь тебе! Он не любит Барона, и у него никогда не хватит духу, чтобы убить себя — это уж точно! И потому ему придётся принять твою любовь, потому что только ты, мой дорогой господин, сможешь утешить его, помочь забыться в своём горе. Ты убей этого подонка Лиора, и тогда твой обожаемый Рейза будет безутешен. Он побесится немного, а потом ослабеет настолько, что ты возьмёшь его голыми руками, и он станет твоей девкой! Накажи его, накажи их обоих!

Овадье, опьянённому злобой и вином, нравилось то, что шипел ему гадёныш Хагай. Верно. Так всё и будет. Кроме одного….

— Да, я накажу, уж ты не сомневайся! Но только твоими руками.

— Что это значит?

— Это значит, что ты лично убьёшь Нерию.

Хагай поёжился. Хотелось бы, конечно, лично разделать эту тушу, но он понимал, что это нереально.

— Нет, мой господин, не заставляй меня!

Овадья мгновенно вздыбился и пнул своего раба:

— Что — о — о? Перечить мне вздумал?! Может, мне просто убить тебя прямо сейчас?

«Да чёрта тебе лысого, дубина здоровая! Я умирать не собираюсь пока, и ты мне тоже нужен такой, какой есть: большой и горячий, как танк!» Хагай притворно захныкал, а потом снова подполз к разозлённому солдафону:

— Не надо, господин мой, не сердись, и не убивай меня! У меня и в мыслях не было прекословить тебе! Просто ты подумай: кто он, и кто я! Я всего лишь шлюшка, плохая девочка, и всё. А он такой… ух, он такой крутой! Не по мне это дерево, клянусь своими последними зубами! Это, наверно, только тебе по силам, или самому Барону. А я даже стрелять не умею; так какой же с меня прок в этом деле?

— Вот как? И как же ты собирался угробить его? Я уже предупреждал: я точно не стану рисковать своей шкурой. А вот ты, если и правда любишь меня так сильно, как говоришь, мог бы и пожертвовать собой ради своего обожаемого повелителя! Ну как тебе это? Что скажешь?

«Ой! Вопрос ребром! Это плохо!» Хагай лихорадочно искал ответ, надеясь, что Овадья не поймёт его настроения. Пожертвовать собой? Может, и так. Он сделает это, если понадобиться. Но только после того, как Лиор Нерия сгниёт в баке с подливкой, а ненавистный Рейза свихнётся от горя, и Барон уничтожит эту бесполезную куклу. И он жалобно и подобострастно заныл:

— Я умру, если ты прикажешь. Хочешь, убей сейчас; хочешь — посмотри, как этот тупой бычара меня убьёт, — как пожелаешь, твоя воля! Но что ты получишь с этого? Он ускользнёт; тот, кто обидел тебя, так и не будет наказан, и ты не добьёшься покорности от Рейзы. Ты этого хочешь?

Овадья молчал, мысленно соглашаясь со словами Хагая. Смерть мальчишки ему не только не нужна, но и вовсе неприемлема. По крайней мере, сейчас. Ему нужна голова Лиора и безутешные слёзы Рейзы. Он уже забыл, как только вчера убеждал и себя, и этого своего гадёныша — уродца, что никогда не причинит Рейзе горя, и никому не позволит этого сделать. Хагай не сомневался, что чёрное, ненадёжное сердце Овадьи не разобьётся, даже если ненавистный Плектр подохнет. Ну погрустит немножко, может быть, даже подумает, не застрелиться ли, в конце концов — и что? У его собачки, о которую он сейчас вытирает ноги, есть в запасе пара трюков, которыми можно угомонить любого психа, если он не импотент, конечно. Переживёт, никуда не денется! И он продолжил подлизываться:

— Давай сделаем это по-умному, а? Влепить ему пулю, или яду поднести — дело нехитрое, но ведь Плектр потом даже разбираться не станет! И он убьёт тебя, что бы просто душу отвести. Сомневаешься?

Овадья не сомневался. Он уже и сам думал, что расправу Рейза учинит в Замке такую, какую эти стены ещё не видели. И не факт, что он, Овадья, уцелеет. А уж тем более, что сможет заполучить потом Рейзу.

— И что делать? Я хочу покончить с этим как можно скорее!

— Прости, но придётся подождать. Самое лучшее дело — заманить его в ловушку. Сделать это так, что бы даже Рейза не заподозрил нас. Пусть расправа свершится руками господина Бар — Арона; против него Огненная Роза не сможет восстать. Рейза Адмони не особенно умён, и даже его проницательности не хватит, что бы понять, откуда рога растут. Он будет думать, что это всё хозяин, это его наказание. А мы — не причём!

— Хм… начало мне нравится. Что дальше? Как ты намерен это провернуть?

— Да всё просто. Рейза ведь хочет, что бы он ушёл? Так пусть уходит. И ты должен помочь ему в этом. И более того: выясни, куда он пойдёт. Вроде как для того, что бы в случае чего позвать его на помощь. Он ведь не откажет своему обожаемому Рейзе в помощи, правда?

— Пожалуй, что не откажет!

— Ну и вот. Он уйдёт, и Рейза будет уверен, что спас своего любовника. Всё отлично. А потом мы дадим Нерии знать, что Рейза ждёт его, и заманим в Замок. Это, если хочешь, я могу сделать лично. А тут его будет ждать сам Барон. Да, кстати, как думаешь, Барон наградит того, кто сдаст ему его счастливого соперника? Поможем ему получить удовлетворение, а?

Овадье идея Хагая нравилась всё больше и больше. Ничего сложного, он и сам мог до этого додуматься. Любой мог. Но раньше ему и дела — то до этого не было, а теперь просто хотелось насладиться местью, а не заморачиваться на подробностях. А так всё вроде просто и ясно. И, вроде бы, даже безопасно. Очень хорошо!

— Продолжай! Как он умрёт?

— О, это самое интересное! Он умрёт частично! Помнишь, что я говорил насчёт бака в подвале?

— Да, помню. Это особая жидкость для поддержания жизни и исцеления.

— И ещё для консервации. Тело может сохраняться в растворе бесконечно долго, и при этом душа тоже будет жива. И Рейза это точно знает. И однажды он захочет сам оборвать страдания своего возлюбленного, и, я думаю, он сделает это своими руками. — Он гнусно хохотнул, и Овадья даже немного поёжился от его жестокости и цинизма. — Интересно; долго ли он продержится? Как скоро Рейза убьёт Нерию? И как думаешь, достаточное ли это наказание?

Овадья вдруг почувствовал мерзкий привкус во рту, какой бывает на утро после сильного перепоя. Он сглотнул, стараясь подавить неожиданно возникшее чувство отвращения и к себе, и к своему наложнику. Надо ли так? Ведь его обожаемый демон — всего лишь слабый, запутавшийся мальчик! Стоит ли так жестоко наказывать его? Но перед глазами его тут же возникла картина, подсмотренная им через тайное окно. Эти двое делали такое, чего никто никогда не предлагал ему, самому преданному, самому мужественному и сильному! Он заслуживал большего, а те, кто разбил ему сердце должны пожалеть об этом. Так тому и быть! Он отмахнулся от слабого шёпота совести и сострадания, и нахмурился:

— Ты уверен, что он сам захочет умертвить Нерию? Ведь этот тупой бык для него так много значит!

Хагай грубовато заржал, и эта пародия на человеческий смех, вырывавшийся сквозь искалеченные зубы, просто пугала.

— А как думаешь, что он испытает, когда Барон отправит его возлюбленного на засолку? А мы-то уж непременно посоветуем хозяину такую чудную забаву, правда? А Нерия? Что он будет чувствовать? Вот то-то же! Надо только, что бы Лиор купился, и доверился тебе, при этом не посвящая Рейзу в ваш «невинный» сговор. Придумай, как обмануть его, а остальное я сделаю сам. Хорошо?

Овадья больше не сомневался. Да, пусть так и будет. Он кивнул.

— Да, хорошо. Только бы Рейза не надумал сбежать вместе с ним. Иначе весь план рухнет к чертям собачим!

Он не знал о заклятии, наложенного на Рейзу. Не знал, что тот не может бежать, и думал, что Рейза никогда не покидает башни только из — за какой — то болезненной душевной причуды, или по тому, что ему просто не хочется. Есть же такие упыри — затворники: им ничего не нужно и не интересно. Хагай тоже ничего не знал об этом, но уже начал подозревать, что дело не просто в том, что Огненная Роза — штучка с изрядной чудниной. Но он ничего не сказал об этом возлюбленному, а только подхватил его мысль:

— А ты убеди Нерию, что он должен забрать Рейзу позже. Плектр сейчас не выдержит пути через пустыню и погоню, и это чистая правда. Пусть всё подготовит хорошенько, а Рейза тем временем немного окрепнет. А потом — пусть приходит, и забирает своё сокровище! Ты только убеди его в этом. Сможешь?

— Да. Смогу. Я сделаю это. А ты пока следи за ними, и слушай, о чём они говорят. Будешь мне всё передавать, и попробуй только подвести меня! Я тогда доломаю твои жалкие кости, и тебе уже во век будет не видать моего клинка! Понял?

— О, да, мой господин! Ты будешь доволен, любовь моя! — Он стал гладить колени хозяина, постепенно раздвигая их всё больше и больше. Потом скользнул рукой по внутренней стороне бедра Овадьи, потянул за собачку застёжки. — Давай, я прямо сейчас покажу тебе, как хорошо маленький пёсик может служить своему господину?

Это было приятно, и Овадья поддался его возбуждению.

— Ну давай, покажи. И смотри, что б я остался доволен! Не стоило, конечно, дробить тебе зубы; надо было ограничиться поломанными рёбрами, а то ты как следует работать не можешь. Да и на морду твою синюю смотреть противно! Ну да ничего: в другой раз обслужишь по полной, а пока — поворачивайся спиной!