Огненное лето

ГЛАВА 4

— Вот дерьмо! — пробормотал Ной, хватая Энн за руку. — Беги в главное здание и позвони в полицию!

Он отстранил ее и сам первым вошел в спальную, желая убедиться, что там никого нет. Комната была пуста, но кто-то учинил в ней полный разгром. Одежда Энн была выброшена из шкафа и валялась на полу, матрацы — перевернуты, а из серванта исчезла вся посуда.

— Какое же дерьмо! — повторил Ной, содрогнувшись при мысли, что бы произошло, если бы Энн осталась одна ночевать в коттедже.

— Как ты думаешь, что здесь искал этот мерзавец? — услышал он ее голос за спиной.

— Я же просил тебя поскорее позвонить в полицию!

— Ты не просил, а приказал.

Ной с досадой вздохнул, закрыл глаза и ущипнул себя за нос, мысленно считая до десяти. Успокоившись, посмотрел на Энн.

— Тебе не трудно сходить в главное здание и позвонить в полицию? Пожалуйста.

— Не пойду.

— Почему, черт побери! — взвился Ной.

— Не хочу оставлять тебя одного.

Ной не смог удержаться от раскатистого хохота.

— Уж не собираешься ли ты меня защищать?

— Почему бы и нет? Я могла бы ударить этого мерзавца чем-нибудь по голове. Да так, что он бы не встал. У тебя здесь есть какой-нибудь тяжелый предмет?

Энн огляделась и только тут заметила, что верхний ящик ночного столика наполовину выдвинут. Она бросилась к нему и, пошарив внутри рукой, простонала:

— Серьги нет… Она пропала… Это было все, что оставалось от любимых серег мамы…

Ной хотел было напомнить Энн о своем предостережении, но решил, что сейчас не время. Вместо этого он подошел к рыдающей девушке и обнял ее:

— Не плачь, Энн. Мы найдем серьгу твоей матери. Обещаю тебе. И узнаем, кто все это сделал.

Но в то же время Ной подумал, что это ограбление, убийство матери Энн и Джесси, а также последний пожар могут быть звеньями одной цепи. Все остальные его чувства сразу отошли на второй план, уступив место страху за жизнь Энн…

Росс был ошеломлен. Он стоял посреди разгромленной комнаты и поочередно смотрел то на Энн, то на Ноя.

— Полиция только что уехала, — сказал Ной и замолчал.

Он ждал, что скажет Росс. Может быть, полиция была и не нужна, а отчим Энн уже сам раскрыл преступление, совершенное одним и тем же лицом — автором двух предыдущих поджогов. Тогда жизнь Энн вне опасности и у него, Ноя, гора свалится с плеч. Но Росс еще раз растерянно оглянулся и несвязно пробормотал:

— Это какой-то сумасшедший… Не понимаю, что он хотел здесь найти? Как ты думаешь, Энн?

— Когда я разбирала в нашем доме вещи мамы, то взяла одну бриллиантовую серьгу. На память… Ведь в день моего окончания колледжа мама надела все украшения. И свои бриллиантовые серьги тоже. Она была так прекрасна! Оживленная, радостная…

Энн замолчала и глотнула воздух… Ее душили рыдания. Но она сумела взять себя в руки и продолжала:

— Я опустила серьгу в карман… Принесла сюда… И хотя Ной предупредил, что хранить в коттедже драгоценности опасно, все же положила серьгу в ящик ночного столика. Теперь она пропала…

Энн закрыла лицо руками. Ной стоял со сжатыми кулаками, как будто ждал момента, чтобы наброситься на неведомого негодяя. Вид убитой горем Энн был для него невыносим.

— Я хотела сохранить хотя бы что-нибудь из любимых вещей мамы! — продолжала рыдать Энн. — И вот… Боже мой, Росс! Я так виновата!

Ной хотел было обнять и как-то утешить Энн, но Росс оттолкнул его и прижал девушку к себе.

— Ну полно, не казни себя!

— Как же не казнить, Росс? Полиция сказала, что не нашла никаких улик и вряд ли сможет что-нибудь сделать…

— Они будут связываться с вами, Росс, — сказал Ной, внимательно глядя в его измученное лицо. — Хотя что вы сможете им сказать?

— К сожалению, пока ничего…

Глаза обоих мужчин встретились поверх головы Энн. И тут Ной понял, что если Росс и знает что-то, то для блага приемной дочери предпочитает это скрывать. От этой мысли ему стало не по себе.

Росс мрачно покачал головой.

— Но прежде чем начнется следствие, я уже буду что-то знать. Обещаю. — Он крепко обнял Энн за плечи: — Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, дорогая, клянусь тебе. Но отсюда надо уезжать. Здесь небезопасно.

— Они уже взяли все, что им было нужно, Росс, — возразила Энн. — Мне больше уже ничто не угрожает.

Росс бросил взгляд на Ноя. Тот понял, что отчим во многом обвиняет его за все случившееся с падчерицей. Это его удивило.

— Здесь она в такой же безопасности, как и в вашем доме, — нахмурившись, ответил он Россу.

— Это не так, — отозвался Росс, бросив через дверь многозначительный взгляд на небольшую кровать.

Энн отстранилась от отчима и резким движением головы откинула упавшую на лицо прядь волос.

— Мне здесь очень хорошо, Росс, — запротестовала она. — Мы же с тобой уже говорили об этом.

Ной не знал, смеяться или скорчить оскорбленную мину в ответ на явное подозрение Росса, будто они с Энн вместе спали. То, что этот почтенный господин не одобрил бы подобной вольности своей падчерицы, вызвало у Ноя не совсем приятное чувство. Но еще больше злило другое: он сам уже только и думал, как бы переспать с Энн.

— Но мне это не нравится, Энн, — раздраженно сказал Росс. — Ты совсем отвыкла от дома.

— А ты сам, Росс?

— Я бы вернулся домой… Если бы только смог раскрыть это мерзкое дело…

— Но ты же здесь ни при чем.

— При чем. Я должен расследовать дело о пожаре по долгу службы. А еще важнее — для того, чтобы обезопасить тебя. И сделаю это, Энн! Обязательно сделаю!

Ной смотрел на родительские объятия и от души желал Россу успеха. Но, в отличие от отчима, был уверен, что Энн угрожает опасность, которая не исчезнет, пока не будет пойман поджигатель. А до этого любые меры предосторожности ничего не дадут.

Прошло еще два дня. Энн сидела на корточках между грядок в огороде Розмари, глубоко погрузив ладони в мягкую темную землю. Это было до того приятно, что она перестала пользоваться перчатками. Струйки земли сквозили между пальцами, лаская кожу приятной прохладой.

Энн проводила в огороде каждый день по нескольку часов. Она поливала грядки, снимала спелые овощи, уничтожала сорняки. И постепенно так увлеклась, что в полном смысле слова полюбила это дело.

Кроме того, работая в огороде, Энн меньше думала о трагедии своей семьи, о последнем пожаре, ограблении коттеджа и о, возможно, грозившей ей смертельной опасности. Полиция, как и следовало ожидать, пока никого не нашла. У местного шерифа не было ни одной улики, уже не говоря об отпечатках пальцев. Последние, кстати, можно было получить по горячим следам, чего сделано не было…

Начали высказываться подозрения, что все происшедшее было делом рук маленьких обитателей приюта, захотевших пошалить. Энн этому, естественно, не поверила, уже немного зная питомцев Ноя.

Чувствовала себя Энн прескверно. Наверное, ей стало бы лучше, если бы она высыпалась. Но Энн была лишена этого. Мысли не давали ей покоя даже ночью. Теперь она была уже твердо уверена, что все преследовавшие ее несчастья связаны между собой…

Ал, один из воспитателей приюта, шел по дорожке мимо огорода в сопровождении двух мальчуганов. У каждого в руке была теннисная ракетка. Лица ребятишек горели от восторга. Проходя мимо Энн, оба повернулись к ней и с гордостью заявили в один голос, показывая пальцами на воспитателя:

— Мы его побили!

Воспитателю было не больше двадцати пяти лет. Он тоже посмотрел на Энн, выпучил глаза и расправил плечи.

— Ну так что? Побили! — крикнул он вслед своим воспитанникам. — Но только потому, что я дал вам фору. Как старший…

Энн нарочито громко засмеялась, хотя в сердце что-то больно кольнуло. Дети все больше привязывались к ней, а она к ним. И чем дольше они были вместе, тем тяжелее думалось о близкой разлуке. Энн надо было бы уже сегодня сесть на самолет и улететь отсюда. Но она не могла этого сделать. И внушала себе, что задерживается, дабы помочь Россу восстановить порядок в доме и закончить работу в саду Розмари. Но все это были лишь отговорки. Энн просто не хватало мужества сознаться самой себе, что она не может уехать из Сан-Рейо, пока не узнает все о происходящих здесь событиях. В том числе, о причине пожара, о пропаже серьги. И о Ное, вернее, о его отношении к ней…

Поэтому изо дня в день Энн копалась в огороде, паковала вещи в доме Росса, который не имел времени или просто боялся этим заняться. И каждый день оставляла в Тэйлор-Хаусе частицу своего сердца милым, чудесным детишкам. Но не только им… Их загадочному старшему другу Ною Тэйлору тоже…

Услышав шаги, Энн подняла голову и посмотрела в сторону дома. По дорожке вдоль грядок к ней направлялись улыбающаяся Розмари и насупившийся Ной.

— Ой, какая прелесть! — воскликнула Розмари, окинув взором огород. Она повернулась к Ною и хлопнула его ладонью по груди: — Ты видишь? Вот таким огород и должен быть!

Ной посмотрел сначала на Энн, а затем на Розмари. Энн показалось, что его холодные глаза на мгновение потеплели, и отнесла это на свой счет.

— Розмари, — уныло вздохнул Ной. — Почему бы вам просто не покупать эти чертовы овощи?

— Потому что теперь у меня есть Энн. Она отлично все сделает, и у нас будут продукты из своего огорода.

Розмари и Ной остановились совсем рядом с Энн, глаза которой оказались на уровне его бедер. Девушка тут же вскочила на ноги. И, скорее, не из-за того, что устала сидеть, а потому что при взгляде на стройные бедра Ноя ее охватили эротические чувства. Теперь она уже не сомневалась в том, что ее детская влюбленность возродилась…

Энн старалась припомнить, когда в последний раз ее столь непреодолимо влекло к мужчине. Но не могла. Ее свидания с особями противоположного пола были очень редкими. Всех знакомых мужчин она могла бы пересчитать на пальцах одной руки. А в последние годы их вообще не было, так как оказалось совершенно невозможным совмещать работу разъездного корреспондента с мало-мальски постоянными привязанностями.

Но понять, испытывает ли Ной такое же влечение к ней, Энн все еще не могла. Хотя заметила, что в последние дни он все время избегал ее. Это о чем-то говорило…

Не глядя в темные загадочные глаза Ноя, Энн улыбнулась Розмари:

— Я рада, что вам понравилось. Но ведь скоро вы все это сможете делать сами.

Она почувствовала на себе удивленный взгляд Ноя, но он промолчал.

Зато Розмари спросила с нескрываемым сожалением:

— Вы собираетесь уезжать?

— Да.

— Когда?

— Как только приведу в порядок дом. На это понадобится не больше недели.

— Энн, но вы должны остаться на бал! — заявила Розмари тоном, не терпящим возражения. — Это наше главное благотворительное мероприятие, которое мы проводим каждый год. Ной должен был вам напомнить! Или ты забыл?

Она посмотрела на сына с таким осуждением, что он и Энн почувствовали себя неловко.

— Ной мне сказал, — поспешно ответила Энн. — Я только забыла, когда это будет.

— Через две недели после наступающей субботы. Постарайтесь остаться на бал… Прошу вас! Здесь это самое значительное событие в году. На нем будет весь город. — Глаза Розмари засияли от восторга, но тут же погасли, остановившись на шортах и тенниске Энн. — Конечно, надо будет соответственно одеться.

Ной поежился от подобного напоминания. Ему стало уже совсем неудобно. Хмыкнув, он сказал:

— Розмари, ваши замечания сродни поведению слона в посудной лавке. Неужели вы думаете, что Энн сама не знает, как ей одеться?

По его взгляду Энн поняла, что оба они думают об одном и том же: о ее летнем костюме цвета подсолнечника.

— Я найду что надеть, Розмари, — сказала она.

— Тогда все в порядке. Я хотела бы, чтобы Ной шел на бал, как на свидание. Их у него не было уже несколько лет. С тех пор как он притащил сюда какую-то глупенькую девицу и назвал своей невестой. Все кругом тогда подумали, что он немного… Ну, вы понимаете!

Энн с трудом сдержала усмешку, перехватив сердитый взгляд, брошенный Ноем на приемную мать.

— Розмари, — попытался он одернуть ее, но та не обратила на это никакого внимания.

— Значит, Энн, вы непременно придете? Конечно, вместе с Ноем?

И Розмари крепко сжала выпачканную землей руку девушки.

Что-то шевельнулось в глубине души Энн. Может быть, это была подсознательная тяга к более фривольной жизни, стремление к чему-то еще, кроме работы, или же неосознанное желание дать волю страстям. Так или иначе, но она не решилась посмотреть в глаза Ною.

— Я обязательно приду, — успокоила Энн Розмари.

Про себя же она думала о женщине, которую Ной когда-то назвал своей невестой. Что с ней стало? И сколько трудов ей стоило преодолеть недоверие Ноя?

Энн все же рискнула посмотреть на него.

Он продолжал бросать сердитые взгляды на Розмари, которая по-прежнему никак на это не реагировала. Энн не удержалась и улыбнулась в его негодующие глаза. В конце концов, все обстояло не так уж и плохо. Ной не желал, чтобы их первое свидание состоялось на балу. И молчал отнюдь не потому, что был обеспокоен ее реакцией. Он просто не мог казаться менее угрюмым и грубым, так как переживал за Розмари, которую очень расстроил бы его отказ появиться на балу под руку с Энн…

Энн все это не очень трогало. Ной не хотел с ней встречаться отнюдь не потому, что не мог выносить ее присутствия. Она была уверена, что дело обстояло как раз наоборот. Энн постоянно ощущала на себе его пожирающий голодный взгляд. Ною же казалось, будто она не обращает на это ни малейшего внимания. Он не догадывался, что подруга детства испытывает такое волнение, на какое раньше просто не считала себя способной. Но все же что-то отталкивало Ноя от нее. Энн хотела знать, что именно. Она могла только догадываться о чем-то очень сокровенном, скрывавшемся в глубине его прошлого. И чем он ни в какую не хотел ни с кем делиться. А потому и был таким недоверчивым. Это заставляло Энн переживать за Ноя и попытаться как-то облегчить его страдания. Если только он разрешил бы ей это сделать…

Сейчас Энн уже знала, что согласна на любые испытания, лишь бы быть вместе с ним. Происшедшая в семье трагедия заставила ее уверовать в то, что на будущее лучше не рассчитывать. Надо жить только настоящим. И она любила это настоящее, хотя и надеялась, что за ним последует такое же будущее.

Энн смотрела на счастливую Розмари, на надутую физиономию Ноя и чувствовала удовлетворение, которого не знала уже много лет. Ей хотелось так же жить и дальше.

Да, все обстояло не так уж плохо!

После очередной бессонной ночи, наполненной страшными воспоминаниями и тревожными предчувствиями, Энн еле стояла на ногах. И охотно отказалась бы от завтрака с Россом, если бы не обещала ему заранее.

Они сидели визави за столиком небольшого уютного кафе и вспоминали всякие веселые случаи из своей жизни. Это подняло настроение Энн и даже значительно улучшило самочувствие.

— Помнишь, как вы с Джесси как-то раз пришли ко мне на работу? Тебе тогда было годиков пять. Пока я говорил по телефону, ты забралась в лежавшую на диване в прихожей пожарную форму и, закутавшись с головой, уснула.

— Помню. Я тогда долго ждала, когда вы закончите разговор, и незаметно уснула.

— А потом Джесси и Ной, эти два сорванца, вытащили тебя, как куклу, и спрятали. Я и мой помощник были в полнейшей панике, не понимая, куда ты могла деться.

— Вы подняли на ноги всю городскую полицию, — рассмеялась Энн. — А я проснулась в пожарной одежде только тогда, когда Ной и Джесси притащили меня назад. И долго не могла понять, что происходит.

— Ты спала как убитая.

Энн подумала, что хорошо было бы ей тогда совсем не просыпаться. Росс как бы прочел ее мысли.

— Ты все еще нервничаешь, — убежденно сказал он.

Энн открыла было рот, чтобы возразить, но отчим замахал руками.

— Молчи! Терпеть этого не могу! Я же вижу, что ты переживаешь, не спишь ночами. И уже не один год… Начиная с того самого дня. Черт побери, попадись мне в руки этот мерзавец, я разорвал бы его на части!

— Я в этом ни минуты не сомневаюсь, Росс!

Он ударил кулаком по столу и с досадой воскликнул:

— Но я не в состоянии! Потому что не могу найти его! И это меня убивает…

— Ничего, Росс! Я уверена, что все уладится. Мы поймаем того негодяя.

— Непременно! Я уже подключил всех своих людей.

Росс вздохнул и положил ладонь на руку Энн.

— А теперь мне нужно идти. — Он поднялся из-за стола. — Спасибо, Энн, что пришла. Мы так редко бываем вместе. И эти встречи для меня большая радость. Ты ведь скоро снова уедешь?

Энн утвердительно кивнула.

— Но теперь мы будем постоянно поддерживать связь. Не так, как раньше…

Она твердо решила впредь не допускать повторения прошлого. Ведь кроме Росса у нее никого не осталось…

Подходя к Тэйлор-Хаусу, Энн уже не была такой раздраженной. И чувствовала себя значительно лучше. Услышав доносившиеся со стороны теннисных кортов взрывы хохота и крики, она повернула туда.

Ной играл против Адама, одного из воспитателей приюта. Несколько мальчуганов с интересом следили за игрой и бурно реагировали на каждый промах одного или другого.

Энн смотрела на счастливые детские лица, и у нее самой становилось на душе спокойнее и радостнее. Раньше она никогда не думала, что игра в теннис может быть такой захватывающей.

Ной находился ближе к ней. Энн с затаенным восторгом наблюдала за его изящными движениями, любовалась стройными длинными ногами, широкими плечами и мускулами рук, вздувавшимися при каждом ударе по мячу. Но выражение лица Ноя при этом не менялось, оставаясь серьезным и сосредоточенным. Глаза же завораживали. Энн почувствовала, что у нее перехватило дыхание.

Игра тем временем накалялась. Ной и Адам носились по площадке, еле касаясь ногами земли. Паузы между ударами становились все короче.

Ной сильно послал мяч на сторону Адама. Тот попытался дотянуться до него, не сумел и пропустил очко. Потом еще одно… И еще… Ной же уверенно набирал их. Но уже в следующее мгновение его противник мягко перебросил мяч через сетку и сократил разрыв. Мальчишки приветствовали успех своего воспитателя громким криком. По лицу Ноя катились крупные капли пота. Он хотел было смахнуть их ладонью, но тут же пропустил мяч. Затем еще одни. Последовал новый пушечный удар Адама, заставивший Ноя броситься на колени. Но отбить эту подачу он так и не сумел.

— Я выиграл! — с радостным смехом воскликнул Адам под восторженный визг мальчишек. — Эх, ты! А еще профессионал!

Ной многозначительно улыбнулся и вынул из кармана еще один мячик. Адам вздохнул и покорно отошел от сетки, поняв, что сейчас будет реванш. Оба игрока снова заняли свои места на площадке.

Две первые подачи Ноя были неотразимы — навылет. Ни Энн, ни даже сам Адам просто не увидели просвистевшего в воздухе мяча. У Энн закружилась голова, а сердце вдруг начало давать перебои. Она не выдержала напряжения, повернулась и, прежде чем Ной ее заметил, быстро пошла к дому.

Сейчас Энн жалела, что в лучшие годы Ноя-профессионала никогда не видела его по телевидению. Его движения по корту напоминали вкрадчивость пантеры. Тело было совершенным. Лишь на колене белел длинный шрам, увидев который, Энн вдруг ощутила такую боль, какой, верно, не испытал и сам Ной, когда получил эту травму…

На стене надрывался телефон. Он то замолкал, то начинал звонить снова. Энн огляделась по сторонам и, не увидев никого, взяла трубку. Оказалось, что это — Бесс, секретарь отдела городского строительства, которой срочно нужно было поговорить с Ноем Тэйлором.

— Его сейчас нет, — ответила Энн.

— О! — вздохнула Бесс и заговорила сексуальным голосом Мерилин Монро, что почему-то больно ударило по нервам Энн. — Он взял кое-какие материалы, связанные с работой, которую сейчас для нас делает. Я отдала ему единственную копию, не оставив себе ничего. И хотела бы с ним переговорить. Причем, как можно скорее. Мне нужно выяснить, где эти бумаги.

— Хорошо. Я сейчас пойду к нему в кабинет и посмотрю на столе. Как выглядят документы?

Бесс пришлось согласиться. Подробно описав нужные бумаги, она осталась ждать на другом конце провода. Энн же пошла в кабинет Ноя.

Дверь была закрыта, хотя и не заперта. Энн в нерешительности остановилась. Ной терпеть не мог, чтобы его беспокоили за работой. И даже трудно было себе представить, как он разозлится, если узнает, что кто-то заходил в кабинет в его отсутствие. Вторгаться без разрешения в чужие апартаменты Энн не привыкла и считала это безнравственным. Но что-то надо было делать. Бесс ждала у телефона. Конечно, можно предложить ей самой приехать сюда. Но Энн вдруг поняла, что очень бы не хотела видеть эту девицу в Тэйлор-Хаусе. Наблюдать, как она будет кокетничать с Ноем! Это ей вовсе не улыбалось!

Энн пересилила себя и вошла в кабинет, просторную длинную комнату, в которой чувствовался хозяин-мужчина. На большом дубовом столе стоял компьютер. Столик поменьше был завален всякими бумагами и подшивками. Пол устилали темно-зеленые ковры, лишь кое-где проглядывавшие между связками книг, бандеролями и какими-то папками. Вдоль двух стен тянулись уходившие к потолку ряды полок. Третья стена представляла собой огромное окно с живописным видом на океан и прибрежные скалы.

Одним словом, это был самый обычный рабочий кабинет, в котором не оставалось ни одного незанятого метра. Энн с большим трудом удалось добраться до стола с компьютером. Она опустилась в кресло и подняла параллельную трубку телефона. Бесс, которой, видимо, очень хотелось поболтать, тут же принялась задавать вопросы, не имевшие никакого отношения к цели ее звонка:

— Вы сестра Ноя?

— Нет, — несколько озадаченным тоном ответила Энн, невольно улыбнувшись столь детскому вопросу. А вообще-то, кем она действительно была Ною? — Мы с ним Друзья.

— Я тоже его друг, — заговорщически прошептала в трубку Бесс. — Ной такой мягкий, застенчивый, нежный… Ведь верно? А еще он очень сексуален!

Энн чуть было не расхохоталась в трубку. Ной — нежный, мягкий, застенчивый? Ха-ха! Вот что касается сексуальности, то в этом Бесс, возможно, не ошибается.

— Нашла что-нибудь интересное? — вдруг услышала она за спиной знакомый голос и аж подпрыгнула в кресле.

Ной стоял, прислонившись плечом к косяку двери, скрестив на груди руки, и смотрел на Энн пронизывающим взглядом.

— Звонит Бесс, — проворчала Энн. — Рассказывает мне сказки о твоей застенчивости и даже нежности. Ей что-то нужно, а…

— Дай трубку, — оборвал ее Ной.

Энн встала и, снова перешагнув через горы папок и книг, направилась к двери.

— Черт побери, — крикнул ей вслед Ной, — если мне потребуется секретарша, я как-нибудь сам сумею ее нанять!

— Вот и замечательно. А для начала установи автоответчик.

Выйдя в коридор, Энн бесшумно закрыла за собой дверь, несмотря на жгучее желание погромче ею хлопнуть. Она очень хотела поскорее уйти отсюда, но… Но тут услышала доносившийся из-за двери воркующий, добрый и… застенчивый голос Ноя, продолжавшего разговаривать с Бесс. Этого Энн вынести не могла.

Она распахнула дверь и разъяренной фурией влетела обратно в кабинет. Как раз в этот момент Ной со сладкой улыбочкой закончил свой интимный разговор и намеревался положить трубку.

— Я никуда не ушла! — в бешенстве закричала на него Энн.

— Вижу.

Ной был все в той же тенниске и белых шортах. Мокрые волосы прилипли ко лбу.

— Скажи мне, Ной Тэйлор, кто дал тебе право хамить мне и разговаривать непременно с надутой физиономией? Я просто не знаю, как себя с тобой вести. Иной раз мне кажется, что ты просто видеть меня не можешь! И вдруг становишься добрым и… Можно даже подумать, что ты ко мне не совсем равнодушен. Так что же это? Первое или второе?

— Что «это»?

У Ноя было такое бесстрастное лицо, что Энн начала жалеть о своем всплеске эмоций.

— Отвечай, — сказала она, шумно вздохнув, — ты меня ненавидишь или же, наоборот, я тебе нравлюсь?

Их взгляды встретились. И Энн вдруг заметила, что в глазах Ноя больше не было холода и раздражения. Более того, они светились теплом, мягким юмором и еще… И еще излучали нечто такое, о чем она даже боялась подумать.

— Меня к тебе влечет, — просто ответил Ной.

Слава тебе Господи! — облегченно вздохнула про себя Энн. Сердце у нее бешено забилось. Она выжидающе посмотрела в глаза Ною.

— Итак, тебя ко мне влечет.

— Совершенно верно, — с неожиданным олимпийским спокойствием подтвердил Ной.

Ему вся эта ситуация начинала чертовски нравиться. Энн же думала о том, как давно они знают друг друга, как Ной вынес ее из горящего дома, и вдруг почувствовала, Что не может не задать ему каверзный вопрос.

— Скажи, тебя влечет ко мне сочувствие, понимание того, что сейчас ты мне нужен?

И она кивнула на свою забинтованную ногу.

— Энн, — зло рассмеялся Ной, проведя ладонью по ее волосам, — тебе не нужен никто. Ты ведь и сама это прекрасно знаешь!

А может быть, и нет, подумала Энн, отстраняясь от него. И вдруг почувствовала, что ей безумно хочется сдаться… Испытать счастье… Хотя бы на какое-то время… Очутиться в его объятиях и плакать… По-настоящему плакать, чего она еще никогда себе не позволяла. С тех пор, как перестала быть ребенком…

Можно было попытаться сделать это и сейчас. По крайней мере, тогда станет ясно, почему его влечет к ней. Только ли из жалости?

А если так? Что тогда?

Энн вздохнула: эта мысль показалась ей не очень утешительной…

Снова бессонная ночь. Одолевают бесконечные тяжелые видения, заставляющие поминутно просыпаться и ворочаться с боку на бок. Мать, брат, Ной… Все те же думы… И нет никакой возможности их прогнать…

На рассвете Энн встала, оделась и, выйдя из коттеджа, направилась к главному зданию. Накануне она пообещала повару Эду свежие овощи из огорода для его славившегося по всей округе фирменного омлета. В своих любимых коротких шортах и тенниске Энн спустилась в огород, полный утренней свежести и прохлады. Издали доносился мягкий плеск волн океана. Она подумала, как хорошо сейчас окунуться в эти соленые ласкающие волны. Надо будет так и поступить. Только сначала набрать помидоров, огурцов, всякой зелени и отнести повару.

Эд встретил девушку радостной улыбкой:

— Неужели не забыли?!

Повар был невысоким толстеньким человеком с темными волосами и глубоко сидящими глазами, что придавало его взгляду некоторую суровость, которая, однако, никак не соответствовала мягким, приятным манерам. Да и вообще Эд был очень добрый, отзывчивый и умел поднимать настроение у окружающих. В Тэйлор-Хаусе он служил поваром с незапамятных времен. Энн, Джесси и Ноя помнил еще детьми, когда они любили забираться к нему на кухню и воровать теплые пирожные и печенье, печь которые Эд был великим мастером.

Энн высыпала овощи на стол и, выбрав один помидор покрупнее, показала повару.

— Посмотрите, что за красавец! И какой огромный! Вот будет довольна Розмари!

Улыбка сразу же сползла с лица повара.

— Сегодня плохой день, Энн.

Она сразу же поняла, что имел в виду Эд. Розмари вновь потеряла память. В такие дни всем окружающим становилось очень трудно. На Розмари находили неожиданные припадки раздражения и даже ярости. Особенно в таких случаях доставалось Ною, который, однако, мужественно и безропотно воспринимал все выходки своей приемной матери. Но Энн не сомневалась, что в глубине души он очень переживал. А плохих дней в последнее время становилось гораздо больше, чем хороших.

— Могла бы я вам чем-нибудь помочь, Эд? — спросила Энн, оторвавшись от своих мрачных мыслей.

— Честно говоря, можете, — ответил повар с благодарной улыбкой. — Вам не трудно будет сбегать в магазин? Видите ли, сейчас у нас на кухне запарка. И я не могу отлучиться ни на минуту. А так нужно купить перцу, теста для гамбургеров и молока.

— Ой, подождите! — тихо рассмеялась Энн. — У меня ужасная память. Дайте, я запишу. — Она вынула из сумочки шариковую ручку и блокнот. — Черт побери, ручка не пишет!

— Не пишет? Сейчас я вам покажу один трюк. Он действует безотказно.

Эд взял с плиты зажигалку и чиркнул ею. Взгляд Энн упал на маленький язычок пламени. Блокнот выпал у нее из рук. Девушка негромко вскрикнула и закрыла глаза…

…Все те же видения… Объятый огнем автомобиль… Дым… Вопли, несущиеся, казалось, со всех сторон, а в действительности — только ее собственные. Мать и брат уже не могут кричать, а вокруг — никого…

— Энн? — донесся до нее откуда-то издалека голос вошедшего в кухню Ноя.

Но она как будто не слышала…

Одетая в белое платье по случаю окончания колледжа, Энн в отчаянии кричит нечеловеческим голосом и рвется к горящей машине. Росс с трудом удерживает ее сзади за плечи и повторяет:

— Поздно, дорогая! Это ужасно, но уже ничего нельзя сделать!

— Нет, — кричит Энн, — их еще можно спасти!..

— Энн, — повторил Ной.

В его голосе звучала тревога. Эд продолжал держать перед девушкой горящую зажигалку.

Ной бросился к повару, вырвал ее и выбросил в окно.

— Успокойся, Энн! Огня уже нет. Видишь?

Он взял Энн за обе руки и сильно встряхнул. Девушка пришла в себя и посмотрела на Ноя.

— Ной?

— Да, это я. Кто же еще?

Она упала ему на грудь. Какую-то долю секунды Ной колебался. Но все же обнял девушку. Энн почувствовала, как все ее тело наполнила сладостная, блаженная истома.

— Боже мой, Ной! Я так боюсь… Не понимаю, что со мной…

— Ничего страшного, — поспешил успокоить ее Ной, прижимаясь губами к душистым густым волосам. — Все будет хорошо. Обещаю тебе!

Энн неожиданно отстранилась. Глаза ее стали почти безумными.

— Серьга, Ной! — в ужасе прошептала она. — Я только что вспомнила! Боже мой!

— Что ты вспомнила?

— Серьгу, которую нашла в нашем сгоревшем доме. От любимой маминой пары. Когда маму вытащили из сгоревшей машины, на ней я видела только одну серьгу. Расплавившуюся до такой степени, что починить было уже невозможно.

— Почему твоя мама носила только одну серьгу?

— Этот вопрос и я себе задаю. Почему? Раньше я об этом не думала. Но сейчас, когда пропала ее вторая серьга…

— И что же?

— Не знаю, — прошептала Энн, отступая на шаг.

Ной схватил девушку за плечи и попытался снова прижать к себе. Но она вырвалась и сделала еще один шаг назад. Руки Ноя опустились…

Так и должно было произойти, думала Энн. Теперь Ной был нужен ей не больше, чем она ему. Все будет хорошо. Только бы он не старался ее обнять!

— Ты бледна как полотно, — прошептал Ной.

— Неправда, я отлично себя чувствую.

Он ей не поверил:

— Энн…

— Я должна немедленно выяснить все о серьге.

Энн выбежала из кухни и бросилась к выходу. Спустившись в огород, она на секунду остановилась и прислушалась. Из-за прибрежного утеса донесся плеск волн. Она вдруг круто повернулась и быстро пошла к берегу. Спустившись по начинавшимся на самой границе территории приюта ступенькам к пирсу, на котором она еще в детстве любила ловить рыбу, Энн сбросила туфли и босиком побежала вдоль песчаного пляжа.

Но ночные кошмары не отставали ни на шаг. Казалось, что они вот-вот настигнут ее и раздавят. А странное влечение к человеку, которого Энн знала всю жизнь, лишало уверенности и способности сопротивляться. Она бежала все дальше и дальше, не замечая красоты разгоравшейся утренней зари и первых лучей солнца, позолотивших горные вершины.

Уже много лет Энн удавалось топить свое горе в работе. Теперь же оно предстало перед ней во всем своем ужасном обличье, не давая ни на миг забыться.

Вдруг Энн почувствовала, что она не одна. От страха у нее закружилась голова. Она обернулась и, облегченно вздохнув, упала на песок…

Ной бросился на колени рядом с ней и долго не мог отдышаться. Его голова тонула между поднимавшимися и опускавшимися плечами, из груди вырывался свист, а ладони крепко прижались к бедрам. Где-то совсем рядом плескался океан. Небо светлело навстречу новому дню.

Раздражение, охватившее Энн накануне в кабинете Ноя, когда тот отчитал ее за непрошеное вторжение, прошло. В конце концов, она действительно вошла туда без разрешения. Причем, в отсутствие хозяина. Кроме того, внутренний голос шептал Энн, что причиной вчерашнего взрыва негодования Ноя было отнюдь не это самовольное посещение. Его разозлило собственное волнение при виде ее, с которым он не сумел справиться. Нет, так больше продолжаться не может! Надо что-то предпринимать. И Энн решилась.

Она сделала полшага к нему и встала совсем рядом. Их тела почти касались друг друга. Ной поднял голову, и Энн поняла, что он с трудом сдерживает ярость. Между его темными густыми бровями образовалась глубокая морщина. Энн хотела ладонью разгладить ее. Но Ной резким движением отбросил руку девушки.

— Не надо!

— Почему? — прошептала Энн, прижимаясь к нему всем телом. — Я не сделаю тебе больно.

И, поднявшись на цыпочки, она прильнула к губам Ноя. Он вздрогнул. Тело его напряглось.

А Энн продолжала шептать:

— Прошу тебя, Ной… Я… Мне это… необходимо…

— Энн…

Голос Ноя прозвучал предостерегающе низко, что никак не вязалось с его дрожащими руками.

— Перестань, прошу тебя!

Он попытался оттолкнуть девушку, но Энн еще крепче прижалась к нему.

— Я не могу…

Ее ладони гладили лицо Ноя, а губы покрывали поцелуями глаза, щеки, подбородок.

— Ты даже еще ни разу не дотронулся до меня, — шептала Энн. — Поцелуй меня… Я ведь знаю, что ты этого хочешь…

— Так нельзя… — выдавил из себя Ной.

Его руки лежали на плечах Энн. Казалось, он не знал, оттолкнуть ли ее или, наоборот, прижать к себе.

— Ты же сестра Джесси! А значит, и моя. Господи!

— Я тебе не сестра, — чуть слышно проговорила Энн. — К брату таких чувств не испытывают. И когда мы оставались вдвоем с Джесси, моим настоящим братом, кровь во мне не кипела. — Энн тихонько укусила его за ухо. — Поцелуй меня, Ной… Прошу тебя… Пожалуйста!

Ной застонал и, повалив девушку на песок, лег на нее. Он чувствовал, как напрягается и дрожит, выгибаясь навстречу ему, тело Энн. А она ждала от него страстного, безумного поцелуя. Однако получила нечто другое, несказанно ее удивившее…

Поцелуй Ноя был обезоруживающе целомудренным и нежным. Но таким долгим, что заставил отозваться каждую ее косточку. В душе Энн поблагодарила Ноя за то, что он положил ее на песок. Иначе ноги непременно бы подогнулись и она бы упала…

Ной обнял девушку за плечи, и они перевернулись на бок, лицом друг к другу. Его руки скользнули под тенниску Энн и ласкали ее тело. Их губы слились. Энн почувствовала, как бьется ее сердце, закипает кровь в жилах, воспламеняется и тает плоть у бедер. Еще мгновение, и она отдаст всю себя этому крепко прижимавшемуся к ней, горячему и мускулистому телу…

Неожиданно Ной отстранился и посмотрел на Энн. Его глаза говорили о том, что он тоже вот-вот потеряет рассудок.

— Боже мой, — простонала Энн, глядя на его сексуальные губы, в которых не было даже намека на улыбку.

Она вся была в плену его теплых ласковых рук, их ноги переплелись, а тело Энн пронизало такое непреодолимое желание, что она испугалась.

Ной почувствовал это. Он вновь положил Энн на спину и утопил свои пальцы в ее густых волосах. Потом чуть приподнял голову девушки и прильнул к ее губам долгим страстным поцелуем. В нем было столько эротики, что Энн не оставалось ничего другого, как ответить. Сильные руки Ноя ласкали ее тело, вздрагивавшее от предвкушения доселе неведомого наслаждения. А он все крепче прижимался к ней. Энн хотела его… Хотела больше, чем чего-либо и когда-либо в жизни…

Волны продолжали разбиваться о подножие скалы в такт биению их сердец. И вдруг к этому звуку добавился какой-то другой. Через несколько мгновений уже ясно стали слышны голоса и смех. Они звучали все громче и быстро приближались.

Ной отпустил Энн. Она села на песок, облизала пересохшие губы и поправила задравшуюся тенниску. Ной встал во весь рост и подал ей руку. Только тогда Энн сообразила, что ей тоже неплохо было бы подняться на ноги. Дыхание Ноя все еще оставалось лихорадочным, а глаза полными страсти и неудовлетворенного желания. Энн же, такая смелая и уверенная каких-нибудь несколько минут назад, вдруг смешалась, испугавшись своих вышедших из-под контроля чувств. Она с укоризной посмотрела на Ноя, повернулась и бросилась прочь…