Огневица и дракон

Глава 4 Сиротка

Царевна оказалась славной. Нос не задирала, меня не понукала.Улыбалась ласково, разговаривала терпеливо.

— Ты Велизара не бойся, — журчала она. — Он только снаружи грозный. А внутри…

— А внутри красный, — пробормотала я. — Ну, если кожу снять…

Не подумайте, я не кровожадная, просто совершенно растерялась от такого поворота событий.

— Точно, — прыснула Велеслава. — Но мы проверять не будем. Он как собака — рычит и лает, но кусаться не станет, пока причины нет.

Это меня тоже нисколько не успокоило. Собакам не всегда причина нужна: их блохи за хвост покусают, они и кинутся. Или силу показывать будут.

Я собак очень боялась, а они, чуя во мне оборотневую природу, всегда нападали, норовя цапнуть или хоть подол порвать. Если этот самый дракон ко мне кусаться полезет, то я не знаю, что и сделаю.

— А где я жить буду, госпожа?

— На самом верху, пожалуй. Туда гости не заходят, тебе спокойно будет. Пойдем, покажу тебе наше скромное жилище.

Насчет скромного она, конечно, приврала.

Дворец у драконов был диковинный, я даже в сказках про такое не читала. Остров, на острове сад — с яблонями, грушами и прочими плодовыми деревьями. В середине квадратный дом… или не дом, но как назвать — не знаю. С белыми колоннами, увитыми виноградной лозой, с огромными окнами, с высокими потолками. А на крыше этого дома — еще один дом, поменьше. И тоже сад, цветущий и благоухающий. Я таких дивных цветов и не видела никогда — и розовые, и красные, и даже голубые. На крыше этого дома — еще дом. И еще сад. С ягодами. Я чернику усмотрела, ежевику, малину. Куст брусники видела и даже клюкву. А еще — желтые, красные, розовые и голубые ягоды, мелкие и крупные. И все они в одно время поспели, вот уж чудо из чудес! В природе разве такое бывает? Магия как она есть!

На крыше того дома — еще дом, теперь уже последний. Кажется мне, что вся наша деревня в том доме бы поместилась. И здесь не сад, а огород с травами душистыми и всякими овощами. Тут мне больше всех и понравилось.

— Ой, а там у вас свекла, да? И морковка? И репа? А вот то, с голубыми и белыми цветами, что это?

— Картофель.

— Слышала я про заморский овощ, да говорят, что он ядовитый. Кто-то у нас в деревне пытался его вырастить, но плоды у него горькие… так и выкинули.

— Под землей у картофеля клубни… — рассеянно пробормотала Велизара. — Снова земля пересохла. Эх, сразу видно, что матушки нет, она бы дождик вызвала. Придется самой.

— Неужели ведра из колодца таскать? — ахнула я.

— Вот еще. Мы же не в деревне.

И она подошла к белой каменной стене и крутанула медное колесо. И в тот же миг из земли взлетели водные струи! Я только ахнула, руки к груди прижав: колдовство!

— Вот бы и нам в деревне такое чудо! А то все таскаем и поливаем! А бывает, что вода сама приходит!

— Не сама, — деловито пояснила царевна, вытирая ладони об подол роскошного своего сарафана. — Там трубы в земле. И насос.

Я закивала, хотя ничего и не поняла. Трубы — это кирпичные, что ли? Как в печке? Но откуда в них вода, в них дым должен быть… Ну да ладно, потом разберусь, если нужда будет.

— Пойдем уже. Голодная? Ой, а звать тебя как?

— Янина, — поклонилась я. — Янка.

— Хорошо. Сейчас подберем тебе что-нибудь из одежды, и я тебя накормлю.

— Благодарствую, царевна.

— Я не царевна, а драканна. Можешь звать меня Велеславой.

— Повинусь, драканна Велеслава, — поклонилась я. — За милость и ласку благодарю.

Та только хмыкнула.

Привела меня в палаты каменные, светлые, просторные. Думаю, у самого царя глаза б от зависти повылазили, коль он бы узрел цветы алые и золотые на стенах, да солнышко и облака на потолке! А печки не было, зато была постель высокая и широкая, о четырех резных столбах да с перинами пуховыми.

— Не обессудь, комната маленькая, для гостей. Зато уборная своя имеется с водопроводом. Так, платье тебе… Ростом ты меня повыше будешь и в груди побогаче. Сейчас погляжу, что можно придумать. Ты пока умойся там… Не стесняйся. Теперь это твоя спальня.

Я только головой вертела, не смея даже с места сдвинуться. Ощущала себя тараканом, нежданно заползшим в горницу к боярышне. Никак тапком пришибут!

А на светлом деревянном полу остались пыльные отпечатки моих босых ног. Ой, мамочки, какой позор!

Я очень осторожно, на цыпочках, прокралась к белой двери возле постели и приоткрыла ее: за нею была баня. Нет, мыльня, мне братец рассказывал, что в богатых домах есть специальная комната с корытом, где мыться можно. Вот и тут корыто имелось, только не деревянное, а фарфоровое. И все было белоснежным — аж глаза резало. Над корытом имелся медный носик, как у самовара, а поверху колеса малые. Я не утерпела, подошла и колесики покрутила, уже догадываясь, что увижу очередное чудо. И взаправду, из носика прямо в корыто полилась водица. Сначала ледяная, а потом — теплая, как в бане! Неужели богатые люди вот так вот моются? Но корыто-то дырявое: вода в нем не задерживается!

Но тут уж я сообразила быстро, чай не совсем дура, а лишь прикидываюсь. На бортике корыта нашлась пробка не цепочке, ей я в дырку и закрыла. Подумала немного и скинула рубаху. Царевна-драканна велела мне искупаться, я ее ослушаться не посмею. Тем более страх как хотелось опробовать дивное корыто!

Забралась в воду, с огорчением замечая, что от моих ног она помутнела. Ничего, мы не грязнули какие-то, даже поросят моем, чем я-то хуже? Уже осмелев, я нашла на полочке возле корыта и мыло в горшочках, и щетки-мочалки, и до скрипоты намыливалась и терла пятки. Волосы только мыть не стала, не умела сама. Мне обычно матушка помогала. Вылезла разомлевшая, поскользнулась на белокаменном полу: сама же, пока плескалась, воды налила. Не упала, удержалась за стену. С восторгом обнаружила большой кусок пушистой ткани и завернулась в него. Старой рубахой вытерла пол и вышла в спальню.

На постели обнаружилась длинная льняная рубашка с рукавом до локтя, расшитая по подолу и вороту синими васильками. Рядом — понева лазоревая, с желтыми шелковыми лентами по подолу. Дорогая и очень красивая вещь, у нас в деревне такая роскошь только у жены головы была. И еще — штанишки на ленте из тонкого, почти невесомого батиста. Я догадалась — это под рубашку надевается. Никогда такого не носила, но раз царевна принесла…

Наряд оказался мне впору, разве что рубашка чуть коротка, открывала лодыжки. Но все равно я очень радовалась. Остается только мечтать, чтобы случайно не сжечь такую красивую одежду. Вряд ли мне тут целый сундук нарядов полагается! Я пока не понимаю, кто я тут и что буду делать.

— Янина, ты оделась? О, а ты красавица, оказывается! — показалась в дверях царевна. — Прости за скромное платье, это у нас для маскарадов. Потом сошьем что-то приличное. А ну садись, я тебя расчешу. Совсем лохматая!

— Что вы, царевна! — запротестовала я. — То есть драканна! То есть милостивая госпожа… Не гоже вам…

— Садись быстро! — рявкнула Велеслава, ткнув в меня гребнем. Мне показалось, что в ее светлых глазах зеница стала вертикальной, как у змеи. Я немедленно опустилась на стул возле окна.

С такой спорить — себе дороже!

— Вот это у тебя коса — мне б такую! — восхищенно выдохнула царевна, распутывая мои волосы.

Я промолчала, потому что она, такая светленькая, ясная, казалась мне гораздо красивее. У меня-то волосы черны как головешка, и кожа смуглая, и глаза обычные, серые. Ничего особо красивого. Обычная. Но раз госпожа сказала, то мне ли возражать?

— Потерпи, гребень у меня волшебный, — колдовала над моей головой Велеслава. — Волосы не путает, теперь блестеть будут. Ах, какие густые и черные… как крыло вороново, как ночь, как черное дерево! Жаль даже в косу обратно заплетать, но нужно. А я вот лентами прихвачу и уложу короною!

Я млела от ласковых прикосновений ловких пальцев. Не то гребень заколдованный так на меня подействовал, не то у царевны магия особая была, но больно не было совсем. А когда я в зеркало взглянула (да, тут и огромное зеркало было, роскошь, не каждому доступная, у нас-то только осколок имелся размером с ладонь), то глазам не поверила. Косу мою Велеслава уложила вокруг головы, да лентой лазурной перевила. Была я сиротка — а стала настоящей боярышнею!

Неужели я и взаправду так хороша? Вот бы меня Ксанка, дочка головы увидела сейчас — да она б в колодце утопилась от зависти! Если б признала, конечно!

— И как тебе?

— Обманула ты меня, царевна! — широко улыбнулась я. У Вереславы огорченно вытянулось лицо, а я продолжила: — Никакой это не гребень, это вы наколдовали! Красота-то какая, никогда я такой не была. Теперь братец ваш непременно в меня влюбится!

Велеслава рассмеялась и подхватила меня под руку.

— Это вряд ли. Мир никого, кроме себя, не любит. Но ты можешь попытаться. Пойдем, я велела обед в саду накрыть. День прекрасный, пока матушка не вернулась, нужно пользоваться моментом.