Огонёк для трех монстров

8

— Настя, Настя — кричит Миша, тормошит меня и почему то бьёт по лицу. — Просыпайся, что с тобой? — на меня выливается холодная вода, и прилетает пощечина.

— Миша не надо — шепотом прошу я, голос мой пропал, такое со мной бывает по утрам. Открываю глаза, а в комнате стоит туман, что за бред. Подняться у меня не получается. — помоги встать, ты не мог меня разбудить? — спрашиваю у мужа.

— Пиздец ты меня напугала! Я скорую вызвал! Ты не реагировала, я испугался, что ты умерла или в кому впала, холодная, дыхания и сердцебиения почти не слышно! — Миша помогает мне сесть, обнимает меня. Его карие глаза будто стали больше. Смотрит виновато на меня, давно за ним такого не наблюдала.

Врач скорой помощи, ставя мне уже капельницу в машине скорой, безапелляционно заявляет, что меня не медленно нужно на обследование. Давление низкое, температура высокая, пульс то быстрый, то почти нитевидный. А я что? Честно? Мне все равно что со мной. Миша бегает кому-то звонит, что-то кричит в трубку телефона. Смотрю на капли в системе, думаю, как так получается, дом есть, муж, да и работа не тяжёлая, а счастья в жизни нет. Мама говорит это от бездетности. У нас с Мишей за пять лет не вышло родить ребеночка.

Меня упаковали в больницу, теперь я живу в реанимации. Теперь ко мне приходят они — кошмары. Во сне я кричу, нет мое тело молчит, а вот в царстве морфея я умираю по настоящему с криками и мольбами! Меня окутывают в кокон из паутины огромные, вот прям наверно размером с грузовик или больше — пауки. Они такие страшные, пасти огромные, у них даже не клыки или зубы, множество зубцов и жал в пасти. Два Коричневых монстра. Я бежала от них, бывает бежишь и не можешь сдвинуться с места, такое во сне бывает. Кричу. А Лапы у них огромные покрытые хитинами или шипами, на некоторых есть когти. Из кокона не выбраться, сердце лопнет сейчас от страха, думала эти коричневые страшные, как я ошибалась — предо мной появилась, туша черного паука, он крупней, шипов на нем на много больше и когда черная лапа потянулась ко мне меня накрыла тьма.

— адреналин!

— разряд!

— есть пульс!

— что с ней делать? Пятую ночь откачиваем!

— Андрееч, что говорит?

— Андрееч заинтересован, новая болезнь и се такое… исследователь бля! Сам бы её по ночам и караулил. Надо выписывать, организм еще пары раз летального исхода не вынесет, у нас откинется, оно нам нужно?

— Бля..

— Вот Вот.

Настя если могла бы, то услышала, про свою болезнь — которая не определяется, только она прибывала во тьме, боли там не было. Там было темно и никаких абсолютно эмоций и слов. Ей там нравилось, во тьме, она бы не возвращалась оттуда. Но не судьба. Каждое утро её приводили в чувство насильно, вливая медикаменты в ее организм. Днем возили на каталке по разным кабинетам и что-то с ней колдовали, сканировали, облучали, брали анализы, спрашивали о самочувствии бесконечно много. Ходить самостоятельно у неё не получалось, ноги не держали её, она могла двигаться, но мышцы по всему телу как-то в раз стали не функциональными. Внутренние органы работали, только они все перестали быть между собой взаимосвязаны. Врачи в институте нейрохирургии нашего города смаковали её болезнь, удивлялись как она живет еще и двигается, а то, что она каждую ночь умирала они как-то игнорировали.

Валя, медсестра что за ней присматривала сегодня днем, шепнула, что Мише разрешили сегодня к неё прийти — навестить. А еще должны были прийти коллеги с работы.

— Настенька давай покушаем, ты за пять дней потеряла тридцать килограмм, Исаак Андреич до сих пор не понимает, как такое может быть. Вон и волосы у тебя все седые. Бедная девочка.

— Валя мне уже тридцать пять, я далеко не девочка, за то похудела — чем не мечта?! Спасибо тебе. Я больше пока не могу есть. Пожалуйста вывези меня где есть солнце. — говорить тяжало.

— Сейчас процедуры и обследование будут знаешь ведь! — разводит руками Валя — вот потом если Исаак Андрееч разрешит вывезу тебя в парк. Укутаться придётся.

Разрешили парк. Осень, холодный и солнечный день, как хорошо. Вика с Татьяной Алексеевной смотрят на меня ошарашенно, пытаются закрыться улыбками, но нет — не получается у них, они уже видят меня в гробу, это читается по их глазам.

— Ты как? Что врачи говорят? — спрашивает Вика.

— Я у них любимый пациент — улыбаться у меня не получается, я в кресле каталке укутанная пледами, сижу с трудом, спина еле держит. Валя рядом, на соседней скамейке — врачи ни чего конкретного не говорят. Как на работе дела?

— Ленка с Ахметом замутила, представляешь, наверно это на зло Алексею, а меня шеф загонял, ирод! Папа еще машину делать не хочет… — Вика говорит, говорит а я улыбаюсь, про себя, мышцы лица занемели и не слушаются.

— Настюшь, шеф тебя уволил, но как выздоровеешь окончательно он тебя сразу обратно примет, просто сейчас работы много, мы нового человека взяли на твоё место, так что давай быстрее вставай на ноги! — Татьяна Алексеевна не смотрит мне в глаза, ей не приятен разговор, только шефу все равно, её отправили чтоб уведомить меня, а Вика так для сглаживания ситуации.

— Хорошо, новый сотрудник как? — спокойно спрашиваю шепотом, меня не расстроило увольнение, после пережитых последних дней, работа — это последнее, что меня интересует.

— Ой какая-то деваха, шеф её привел, ноги от ушей, глаза огромные, наша Анжела с ней то дружит, то ругается на весь офис! Шефа походу поделить не могут — смеется Вика — Мишка часто приходит?

— Нет, его не пускали, сегодня должен прийти, вечером наверно заглянет.

Вика вдруг расцветает вся, появляется румянец, она выпрямляет спину, живот втягивает, что это за…

— Леша здравствуй — Татьяна Алексеевна встает, передает Валентине пакет с фруктами — мы не знали, что тебе можно, ну как-то фрукты всегда несут в больницы, витамины, Вика идём нам пора возвращаться на работу, Настенька давай выздоравливай — смотрю как она торопливо собирается, хорошая она женщина, но не подруга, нет.

— Я останусь еще немного, развеселю Настю, вон Леше будет на чем на работу доехать, да Леша? Ты на чем приехал? Что сразу с нами не поехал? — Вика кокетливо улыбается мне за спину.

— Татьяна Алексеевна здравствуйте, привет Виктория, Максим Ахметович просил, чтоб вы быстрее возвращались на работу. Там поставщик не может оплату получить, с документами что-то.

— Пошли Вика — рявкает моя бывшая коллега.

Алексей присаживается возле моих колен, кладет ладони мне на укутанные колени.

— Совсем плохо? — он похудел, под глазами темные круги, светлые волосы местами стали седыми, а ему ведь только двадцать лет — Скоро тебе станет лучше, из-за работы не расстраивайся — он гладит меня по щеке, нежно очень аккуратно.

— Это ты со мной сделал? — откуда это я знаю? Посмотрела на него и поняла, он и еще…

— Твои братья, это вы меня покалечили?! — шепотом кричу я, меня накрывает паника и страх, тело дрожит — Валя, Валя — зову я, да где она!

— Если ты зовешь медсестру, то ее нет — она куда то ушла. Лучше сама иди сюда — он вынимает меня с кресла каталки, и как котенка прижимает к своей груди, садится со мной на скамейку. Одной рукой продолжает гладить лицо, мои волосы, глаза у него начинают светится красным.

Все, тело моё сдалось, оно просто обмякает в его руках, но я в сознании, и где моя спасительная тьма в обмороке?

— Нас трое малышка, три брата, и ты права — это мы, тебе будет не легко, но ты пережила первый этап, прости, мы привязали тебя к себе, ты наша самка, наша пара. Ты человек, поэтому привязка дается не легко как тебе, так и нам. Мы забираем большую часть твоей боли, иначе ты умерла бы, сначала телом потом ментально, а потом и энергетически. Мы не ожидали, что будет так тяжело — он не повышает голос, говорит очень тихо, целует меня в висок, вздыхает.

— Мы всегда рядом, ты нас не видишь, но мы рядом каждую ночь — поворачивает моё лицо к себе, заглядывает в глаза — что тебе снится каждую ночь? От чего твоё сердце останавливается? Расскажи мне малыш — он просит, просит, как выжженный пустыней путник у холодного колодца с водой. — это так больно и страшно не слышать твоё биение жизни.

— Пауки, три огромных паука — шепчу — меня хватают и пеленают в кокон, и я никак не могу проснуться, хоть и понимаю, что сплю.

— они причиняют тебе боль?

— не знаю, мне так страшно, что не понимаю больно или нет — моё тело в его руках трясёт будто меня током из дефибриллятора бьют.

Леша хмурится, вздыхает, прижимает меня к своей груди, зарывается носом в мою макушку. А я слышу в его груди два сердцебиения! Показалось? Прислушиваюсь, точно два сердца бьется в его груди! Вот кого надо Андреечу показать, а не меня! кто он?

— Леша — зову я, меня как то доже трясти перестало, он помогает мне повернуть лицо к нему. Глазища у него красные и он как-то угловатый стал, скулы, нос — заострились, мамочки — эти пауки это вы? — дышать перестаю, жду ответ.

Алесей внимательно смотрит, молчит, а я уже слышу ответ, у себя в голове! Чужой голос мне шепчет, шипит, слов не разобрать но постепенно слова приобретают смысл и …

— Да сладкая это мы — шелест слов

— Прими нас — другой шелест

— Ты наша, прими, прими

— Слава богам ты услышала нас!

— Мы сами чуть не умерли

— Не жалеем

— Наша девочка

Леша вытирает мои слезы с щек, улыбается.

— Мы заберем тебя с больницы малыш, потерпи еще пару дней. Ты человек, и мы боимся, что не сможем тебя привести в чувства, мы машины для убийства, а не спасатели жизни — он уже улыбается не как человек, рот, глаза, само лицо — видоизменилось, теперь на меня смотрел мутант, не иначе, помесь человека с насекомым, меня вырвало ему на грудь. Хорошо Валя, не видит, опять бы начала меня кормить!

Леша же расхохотался, смех приглушенный не звонкий, так смеются старики. Пересадил меня на лавочку, аккуратно уложил мою голову на деревянную спинку. Снял куртку, рукавом аккуратно вытер мне рот, подбородок. Куртку выкинул в ближайшую урну, вот дворники обрадуются, куртка видно, что хорошего качества и скорее всего брендовая.

— Детка, ты неподражаема! Думал отключишься от страха — опять смеётся, лицо, точнее то, что должно быть лицом, еще выглядит мерзко — не смущайся, при виде нас люди и не такое вытворяют. Жду не дождусь, когда тебя утащим в наше гнездо, да… — он мечтательно закрывает красные глаза.

— Идиот, зачем пугаешь? Она еще не пришла в себя! — опять шелестит у меня в голове

— Настенька не бойся. Эти голоса в твоей голове — это мои братья, а твои будущие… — задумался — мужья! Вы так на земле называете своих самцов, от которых вынашиваете детенышей.

— я не могу иметь детей — шепотом говорю, эти два слова мне даются с трудом.

Леша замирает, возвращает человеческий вид, опять нахмуривается. Не нравится, когда не по плану, да? Мысленно злорадствую я.

— мы не люди Настя, от нас ты точно понесешь, прими это — Алексей возвращает меня в кресло каталку, укутывает пледами, мои волосы пропускает через пыльцу — Пусть тебя сегодня побреют на лысо и хорошо вымоют, не прячься во сне от нас, мы помогаем тебе.

— Лехш договорись с медсестрой, наш Хрусталик не послушают, сам знаешь в этом Мире правят деньги — опять в голове шелестит голос — Настенька не бойся ни чего, тебе нужно перетерпеть, и Лехш прав не закрывайся от нас, ты наша жизнь.

— Сегодня мужик твой, тот, что Муж, от тебя откажется, не расстраивайся из-за этого — строго так шелестит в моей голове.