Огонь под дождем

Глава 1

Лени Стюарт соединила две детали, автоматически вставила в машинку и приступила к очередному шву. Она уже сделала несколько сотен таких швов за сегодняшний день. Так было вчера. И позавчера. Так будет и завтра.

Хьюстонская швейная фабрика, на которой она работала вот уже четыре года, представляла собой более или менее точную копию одной из ведущих линий в стране по изготовлению спортивных костюмов.

Последнюю неделю Лени строчила швы на юбках, и каждое утро, садясь за машинку, видела справа от себя огромную стопку заготовленных деталей, ожидающих своей участи. К концу дня эта же стопка была уже слева от нее, в доказательство того, что она не теряла времени даром.

Лени работала на высокоскоростной тяжелой промышленной швейной машине, представляющей немалую опасность для неопытных людей. Но она приобрела неплохие навыки за эти годы и отменно справлялась со своей задачей.

Цех занимал небольшое бетонное здание, в котором располагались нескончаемые ряды одинаковых машин, освещаемых тусклым светом люминесцентных ламп, прикрепленных к потолку. Это было шумное, пыльное место. Зимой помещение было слишком холодное, а летом — слишком жаркое, но Лени едва ли замечала эти досадные неудобства. Ей платили поштучно, и все ее внимание сосредоточивалось на количестве выполненных изделий. Ее задача — как можно больше сшить, а значит и заработать. И так — час за часом, день за днем, все четыре года. Многие, считая ее занятие незначительным, могли бы пренебрежительно отнестись к ее деятельности, но это тоже не беспокоило ее.

Несколько лет назад, когда умерла ее мать, оставив ей малолетнего Джои, она, не имевшая тогда ни специальности, ни школьного аттестата, была рада и этой работе. Она и теперь считала, что ее честный и добросовестный труд заслуживает уважения. И это — единственный верный источник средств для достойного существования ее и Джои.

Лени взглянула на настенные часы: до окончания смены остается час с небольшим, и мысли ее, вот уже в который раз за этот день, снова вернулись к Джои. Она представила, как ее шестилетний брат подъезжает к дому на школьном автобусе, как выходит из него, а у калитки его поджидает Роза.

Лени с братом жила в небольшом, оштукатуренном розовом доме, разделенном на две части. Одну половину занимали они, а другую — Роза со своим мужем Ифрейном. После обычного ритуала объятий и поцелуев, Джои вприпрыжку бежал в свою комнату, чтобы переодеться, а потом — на кухню, к Розе, за стаканом молока, ломтиком сыра и пирогом с фруктовой начинкой. Лени хотела знать, чем занимается ее брат в течение дня, каждую его минуту и, раз уж она не могла быть с ним постоянно, то успокаивалась тем, что за ним присматривает Роза.

Лени делала все возможное, чтобы создать брату уютный мирок, где его окружали бы любовь и надежность, и считала, что мирок этот был бы неполным без Розы. Эта милая седеющая женщина заменила ему добрую заботливую бабушку, и однажды, в порыве откровенности, Джои признался сестре, что ему нравится, когда Роза обнимает его и прижимает к себе, потому что она такая теплая и мягкая, и от нее постоянно исходит вкусный запах пряностей, которыми она пользуется для приготовления еды. Для Джои это были самые замечательные ароматы в мире.

Лени понимала, о чем он говорит, потому что в детстве она точно так же думала о Розе, их тогдашней экономке, ежедневно встречавшей ее так же ласково и нежно, как сейчас встречает Джои.

Мысли о брате всегда вызывали у Лени добрую улыбку, так было и на этот раз. Джои был очень дорог ей, и придавал ее жизни особый смысл. Только благодаря ему Лени закончила вечернюю школу и, получив диплом, поступила на подготовительные курсы в колледж. Не сидеть же ей вечно на этом швейном предприятии!

Лени подумала, чем займется вечером, после возвращения домой. Утром, отправляясь на работу, она поставила тушить мясо на медленном огне, поэтому заботы об ужине отпадают. Но ей предстоит небольшая стирка, а потом, как всегда, шитье. По ночам ей часто снились огромные стопки выкроенных заготовок, которые ей нужно было шить, и, казалось, им никогда не будет конца. Когда же она просыпалась и приходила на фабрику, то оказывалось, что и в реальной жизни происходит то же самое.

— Лени!

Услышав свое имя, она оглянулась и увидела бегущего к ней Ифрейна. На лице его, по обыкновению, лежала печать тревоги и озабоченности. Она очень любила этого маленького неутомимого человека. Он работал здесь мастером и помог ей получить это место. А потом, как настоящий друг, он постоянно следил за тем, чтобы Лени была обеспечена работой и всегда получала необходимое количество деталей для работы на дому.

— Ифрейн! — улыбнулась она. — Ты можешь подготовить мне набор карманов на сегодняшний вечер?

На карманы нужно было наносить аппликацию — цветок розы. Этот труд считался более квалифицированным и требовал больше времени и умения, поэтому и оплачивался дороже. Каждый вечер, уложив Джои спать, Лени посвящала этому несколько часов.

— Лени!..

— И, пожалуйста, проверь мою машину. Что-то она дает сбои…

— Лени!..

И вдруг, сквозь грохот машин она уловила звучащую в его голосе тревогу.

— Что случилось? — спросила она, медленно поднимаясь и чувствуя, как страх постепенно заполняет все ее существо. — О Боже! Что с Джои? С ним все в порядке?

— Нет, дорогая! Боюсь, что не так! — И на его щеках блеснула слеза. — Только что позвонила Роза из больницы… Джои сбила машина. Врачи уже осмотрели его, но для проведения лечения требуется твое согласие.

Лени сорвалась с места и бросилась к проходной. Ифрейн едва поспевал за ней.

Доктор Рэнд Бэннет закончил дежурство, снял халат и повесил его в шкафчик. День, начавшийся в пять часов по звонку будильника, был суматошным и полным событий. В половине шестого доктор прибыл в клинику и приступил к своим обязанностям. Больные приходили один за другим, не оставляя ему времени для передышки. Но теперь все позади, и, если не случится ничего непредвиденного, его ожидает приятный вечер в кругу друзей.

Сначала он поиграет в гандбол с коллегой, работающим в санпропускнике клиники, а затем, позже — вечер в клубе, к которому принадлежат самые влиятельные люди города. Он знал, что здесь всегда можно рассчитывать на хорошую компанию, как на время ужина, так и после него.

Рэнд, преуспевающий молодой человек, был доволен жизнью. В прошлом, он некоторое время работал в клинике Монтараз, в одной из стран Центральной Америки, но затем, немногим более года назад, решил приносить пользу людям поближе к дому. Он уже давно усвоил истину, что бессилен изменить мир, но понял, что если захочет, сможет усовершенствовать его, хотя бы частично. Так родилась эта клиника, и, благодаря ему, сейчас она работала слаженно и безотказно. Два дня в неделю он посвящал своему детищу и сам проводил прием пациентов.

Вот и сейчас, закончив очередной прием, уставший, но с чувством выполненного долга, он прохаживался по приемной с чашечкой ароматного крепкого кофе, в ожидании своего коллеги.

— Доктор Бэннет!

Он замедлил шаг, оглянулся и встретился взглядом с хорошенькой белокурой медсестрой, на лице которой было написано такое обожание и преклонение, что он невольно улыбнулся. Вообще-то он привык к такому к себе отношению со стороны женского персонала клиники. Иногда это его забавляло, иногда раздражало, но чаще всего он не замечал этого; было много других вещей, заслуживающих его внимание.

— Слушаю вас.

— Доктор Кауфман сегодня ушел пораньше и просил передать, что будет ждать вас в клубе.

— Спасибо… мисс Грэй, — сказал он, взглянув на табличку с именем, прикрепленную к ее халатику.

Отпивая глоток кофе и вскользь отметив про себя, что в последнее время потребляет слишком много кофеина, он направился к выходу. Двойная дверь отделения автоматически открылась, он сделал шаг вперед и вдруг остановился, будто сраженный ударом молнии. Из только что подъехавшего такси выскочила девушка. На ней были потертые старенькие джинсы и простенькая, кремового цвета, блузка, но Рэнд вдруг подумал, что это самая удивительная женщина из тех, которых ему приходилось встречать. Высокая, стройная, длинноногая, угольно-черные волосы заплетены в прекрасную косу, доходящую до пояса. Да, он действительно никогда не встречал такого очарования прежде.

Лени, а это была она, рассчиталась с таксистом и рванулась к дверям, но не увидев доктора Рэнда, налетела на него со всего размаху, выбив чашку у него из рук и расплескав темную жидкость на его бежевую рубашку…

— Стоп, стоп! — приказал он, поймав ее за руку. — Кто же так врывается в травматологическое отделение? У вас неприятности? Вы больны?

Его сердце замерло, когда на него умоляюще взглянула пара изумрудно-зеленых глаз, оттененных необыкновенно длинными черными ресницами.

— Пожалуйста! Я должна найти Джои. Он ранен и находится здесь.

— Джои? Это ваш родственник?

Лени не понимала с кем говорит, не чувствовала его рук на своих и воспринимала его, как назойливое и досадное препятствие на пути к брату.

— Да. Джои — мой брат. Уйдите с дороги, — воскликнула девушка, стараясь вырваться из его цепких рук.

— Не волнуйтесь. Я помогу вам найти его, — пообещал Рэнд, удивляясь своему поведению. В обычной ситуации он подключил бы кого-нибудь из персонала и отправил в палату. — Как вас зовут?

— Лени Стюарт, а моего брата — Джои Гордон. — Она смутно сознавала, что разговаривает с неким высоким, стройным мужчиной с золотисто-карими глазами, но ее совершенно не интересовало, что собой представляет и как выглядит этот человек. Если он поможет ей добраться до Джои, она расскажет ему все, что тот пожелает и ответит на любые вопросы. По дороге сюда, в такси, ее воображение рисовало ужасающие картины, и она боялась того, что увидит.

— Идемте! — позвал он ее и потащил за собой в приемный покой, не в силах отпустить ее руку.

— Мисс Грэй! Где лежит Джои Гордон?

Медсестра, недовольно наблюдавшая за этой сценой, не успела ответить. Рэнд, взглянув на нее, мгновенно прочитал ее мысли. «Никто, кроме личных пациентов доктора Брюнета, не имеет права беспокоить его, тем более — налетать на него и выплескивать кофе на его рубашку», — говорили ее глаза. На этот раз ее чрезмерная забота раздражала его.

— Это его сестра, Лени Стюарт, — закончил он, сурово приподнимая одну бровь.

— Да, понимаю, — она немедленно овладела собой и подарила Лени свою самую очаровательную, профессиональную улыбку — Это я отвечала вам по телефону, когда вы давали согласие на лечение, — и, взглянув в книгу записей, сказала: — Он лежит в первом травматологическом отделении. Сейчас доктор Дэниэлс изучает его рентгенограмму.

Взяв из пайки несколько листков, она протянула их Лени.

— Будьте добры, заполните пока эти бланки. Как только доктор Дэниэлс освободится, он поговорит с вами.

«Как могут эти люди не понимать, что Джои — самое дорогое, что есть у меня в этом мире?» — подумала Лени, с отчаянием сжав зубы.

— Нет! Я должна увидеть Джои сейчас. Где первое отделение?

— Останьтесь здесь, — Рэнд ободряюще сжал ее руку, — я схожу узнаю, как он там и обещаю, что через минуту вернусь.

Он не мог понять причину, но был готов на все, чтобы только не видеть страх на этом милом лице и тоску в этих изумрудных глазах.

— Я пойду с вами, — настойчиво сказала Лени. — Я должна увидеть Джои, он всего лишь ребенок. С ним ничего не должно случиться.

В ее голосе была не истеричность, а неумолимая решимость. Рэнд колебался, но увидев ее поджатые губы и целеустремленный взгляд, понял, что любые уговоры здесь бесполезны.

— Хорошо! — сказал он, и по-прежнему, не выпуская ее руку, увлек ее за собой, в отделение.

— А как же бланки? — попыталась остановить их мисс Грей.

— Позже, — лаконично прервал он ее. Подойдя к травматологическому отделению, Рэнд, прежде чем войти, решил проверить, не ожидает ли их что-нибудь страшное и, отодвинув занавеску, заглянул в палату первого отделения. Убедившись, что там все спокойно, он сделал шаг в сторону и впустил девушку. Лени даже не заметила предосторожности, принятой Рэндом и, увидев своего маленького брата, бросилась к нему.

— Джои! О, Джои!

Он лежал на кровати с широко раскрытыми, полными ужаса глазами. Заметив Лени, он заплакал и попытался встать.

— Нет, малыш. Лежи спокойно, — остановила его сидящая рядом Роза, решительно придерживая его за плечо.

Лени наклонилась к нему и нежно поцеловала в переносицу. Эта привычка у нее была давно, еще с тех пор как его, новорожденного, привезли из больницы. Он был таким маленьким и забавным, а носик таким крошечным, что она не могла устоять. С тех пор Лени всегда целовала его в переносицу. Она прекрасно понимала, что это продлится недолго. Как только Джои подрастет, он не позволит ей такие вольности, и она сочтет за счастье целовать его хотя бы изредка, в щечку.

— Как ты себя чувствуешь, малыш?

— Плохо, — всхлипнул он. Похоже, он долго плакал и теперь у него остались силы только на жалобные всхлипывания.

— Что случилось, милый? — спросила она, нежно гладя его светлые в завитушках волосы, одновременно проверяя, нет ли повреждений.

— Черепаха, — всхлипнул он снова. — Кайл нашел черепаху, а я торопился перебежать через улицу.

— Черепаха? — переспросила она, не понимая. Пока он рассказывал о том, что произошло, Лени внимательно прощупывала каждый дюйм его маленького тельца. Он казался ей таким беззащитным и жалким… Из короткого больничного халата торчали руки и ноги, пухленькие еще той очаровательной полнотой, которая присуща маленьким детям. Кожа его, всегда розовая и нежная, сейчас была бледной, почти такой же белой, как и сам халат.

Лени, к своему ужасу, обнаружила уродливый шрам на его лбу и глубокую рану на левом предплечье, а затем несколько царапин на левой ноге. На руку был наложен лангет и лежал мешочек со льдом. Лени посмотрела на Розу.

— Он вернулся со школы, и я велела ему переодеться. Через несколько минут я услышала, как его друг Кайл зовет его. Я подошла к окну. Кайл торопил его выйти на улицу, чтобы посмотреть черепаху, которую он недавно нашел. Я не успела остановить его. Джои выбежал из дома и бросился через дорогу. Тут неожиданно появилась машина, но, слава Богу, она двигалась не очень быстро и, ударив его несильно в бок, отбросила на обочину.

— Лени, мне больно!

— Я знаю, малыш, — ее сердце сжалось от нестерпимой боли за это милое, родное существо. — Но я уверена, что у тебя все будет хорошо. Все пройдет. — И не отрывая взгляда от него, спросила Розу: — Что сказал доктор?

Сейчас он изучает рентгенограмму, но подозревает, что у мальчика перелом левой руки.

— Лени! — захныкал Джои, снова собираясь заплакать.

— Да, милый, я здесь, — она наклонилась к нему, не зная, как лучше его успокоить.

— Доктор Бэннет! Чем могу быть полезен? — услышала она за спиной чей-то уверенный и вежливый голос.

— Я сопровождаю родственницу мальчика, только и всего. Могу я узнать, что показала рентгенограмма?

— Мои опасения подтвердились, у мальчика перелом предплечья.

— Это опасно? — встрепенулась Лени.

— Это сестра Джои, — пояснил Рэнд, отвечая на вопросительный взгляд доктора Дэниэлса. — Лени Стюарт.

Доктор кивнул.

— Джои родился в рубашке. К счастью, он избежал сотрясения мозга и других внутренних повреждений. Сейчас я зашью эти две раны, а затем врач-ортопед наложит на его руку гипс. — Он, взглянув на Лени, сказал: — Будьте добры, пройдите в коридор. Когда все процедуры будут проведены и мальчик будет свободен, мы вас позовем.

Джои снова заплакал. Лени отчаянно захотела схватить его на руки и крепко прижать к себе, но, боясь причинить ему боль, сдержалась. Ей было бы неизмеримо легче, если бы вместо него здесь лежала она сама.

— Не плачь, маленький, — прошептала она. — Всё будет хорошо, — и, повернувшись к доктору, твердо сказала: — Я остаюсь!

Но доктор был неумолим.

— Сожалею, но все наше внимание должно принадлежать пациенту. Мы не можем позволить себе роскошь — отвлекаться на реакцию родственников на время процедуры. Очень часто приходится спасать вместо детей родителей, — закончил он, улыбнувшись собственной шутке.

Но Лени было не до смеха.

— Вам не придется заботиться обо мне. Я не причиню вам хлопот.

— Разрешите ей остаться, — вмешалась в разговор Роза. — А я пойду. Лени, я так поспешно уехала из дома, что забыла выключить плиту. Теперь, когда я уверена, что с Джои все будет в порядке, я могу отправиться домой и все подготовить к приезду мальчика.

Лени обошла вокруг стола, подошла к Розе и крепко обняла ее.

— Спасибо, Роза. Я не знаю, чтобы я делала без тебя. Пожалуйста, приготовь его постель. Наверно он захочет спать, когда мы вернемся домой.

— Не волнуйся, дорогая, я все сделаю. — Роза погладила Лени по щеке, а потом наклонилась и поцеловала Джои. — Выше нос, крошка! Не плачь. Ты хороший мальчик. Я приду к тебе, когда ты вернешься домой, — прошептала она.

Джои громко засопел.

— Лени, я тоже хочу домой!

— Потерпи немного. Скоро и мы поедем, а пока я не оставлю тебя.

Доктор Дэниэлс снова запротестовал, но на этот раз вмешался Рэнд.

— Пусть сестра останется. Я буду рядом, и если она потеряет сознание, я сам окажу ей помощь.

— Ну что ж, хорошо, — неохотно согласился доктор, подчиняясь авторитету своего старшего коллеги.

Рэнд подумал, что Дэниэлс, вероятно, не успел как следует рассмотреть девушку, иначе понял бы, что она не принадлежит к числу женщин, способных падать в обморок по любому поводу. Несмотря на хрупкое телосложение и безупречную нежную кожу, во всем ее облике сквозила недюжинная сила духа. Этого нельзя было отрицать.

Он подошел к ней и положил руку ей на плечо, и со стороны казалось, что он желает подбодрить ее, но на этот раз Лени вдруг почувствовала тепло от его прикосновения и инстинктивно отошла в сторону. До сих пор она где-то в глубине смутно понимала, что этот человек по какой-то причине находится рядом с ней с тех пор, как она приехала в клинику, но она была так озабочена состоянием Джои, что присутствие этого человека оставалось для нее незаметным и являлось слабым раздражителем. Теперь же, обратив на него внимание, Лени увидела перед собой волевое интеллигентное лицо с золотисто-карими глазами. Кожа его была загорелой и обветренной, как у человека, проведшего долгое время на свежем воздухе. Его густые каштановые волосы непослушными прядями спадали на лоб, и она подумала, что скорее всего ему приходится тратить много времени на то, чтобы причесать и уложить их. Хотя, добавила она про себя, не похоже, чтобы его волновало, как выглядит его прическа.

Он был похож на человека, живущего по своим канонам, продолжала думать Лени, и предпочитающего прокладывать тропинки там, где другие не рискнут появляться. Она, наконец, узнала его. Это был доктор Рэнд Бэннет, и то, что она не узнала его прежде, указывало на степень ее расстройства и озабоченности состоянием Джои. Доктор Бэннет был известным человеком городе, о нем периодически писали в газетах и журналах; сам он выступал по телевидению с рассказами о знаменитых пациентах и сообщениями о новейших достижениях в области кардиохирургии.

— Что он делает здесь? — недоумевала Лени. Она опустила глаза и, увидев темное пятно на его рубашке, вздрогнула: она вспомнила, что оно появилось там по ее вине. На секунду она нахмурилась, ощущая неловкость, но затем отогнала от себя все эти мысли. Сейчас не время думать о таких мелочах.

Тем временем доктор Дэниэлс разговаривал с ее братом.

— Джои, давай с тобой договоримся. Сейчас мы начнем лечение и тебе сразу станет легче. Мы тебе наложим гипс, и ты не успеешь опомниться, как окажешься дома. Правда, заманчиво?

В эту минуту дверь открылась и на пороге появилась медсестра с подносом в руках. Но Джои не так легко было обмануть.

— Это укол, да? — голос его задрожал, и мальчик готов был впасть в истерику.

Лени почувствовала знакомую беспомощность. Каждый раз на приеме у врача она и Джои проходили через, раз и навсегда, соблюдаемый порядок: он — на грани истерического приступа, при малейшем упоминании об иголке, она — в попытке изо всех сил успокоить его. И даже понимание того, что укол в данной ситуации — единственный способ успокоить его и сиять боль, являлось для нее слабым утешением.

Рэнд, подталкивая Лени, отвел ее подальше от кровати и предложил медсестре приступать к процедуре; сам же подсел к Джои и взял его за руку.

— Привет! Меня зовут Рэнд, я — доктор и работаю в этой клинике. Мне бы очень хотелось с тобой подружиться. Ты согласен?

— Сейчас вы мне сделаете укол, да? — мальчика нельзя было заставить думать о другом.

— Да, Джои, — ответил Рэнд без колебания. Он давно взял за правило никогда не лгать, особенно детям. — Но тебе не стоит бояться, ты почувствуешь легкий укол, не более. А я буду рядом с тобой.

Из глаз Джои, словно из рога изобилия, хлынули горькие слезы. Медсестра тем временем протирала ему бедро ватным тампоном, смоченным спиртом.

— Держи мою руку и считай за мной, о'кей? Десять, Джои, пожалуйста, повтори: десять.

Мальчик, плача выдохнул:

— Десять.

— Хорошо! Теперь: девять.

Джои повторил.

— Восемь, — сказал Рэнд и крепко стиснул руку мальчика в тот миг, когда медсестра ввела иглу. Джои не успел даже вскрикнуть.

— Эй, все позади! Как мы чувствуем себя? Теперь тебе будет намного легче.

Его голос был нежным, усыпляющим, и Лени подумала, что ему, вероятно, не составляет труда захватить человека врасплох при помощи голоса, как он проделал это сейчас с Джои. Она была благодарна ему за это, хотя не могла удержаться от возмущения, ведь он занял ее место рядом с братом.

Удивленный Джои перестал плакать и с нескрываемым интересом рассматривал человека, который играл с ним в цифры во время этого страшного укола.

— Значит ты — доктор? — спросил Джои.

Рэнд утвердительно кивнул.

— Доктора всегда заботятся о людях, не так ли?

— Конечно так, Джои, — согласился Рэнд, смеясь.

— Где Лени? — заволновался мальчик. Она тут же подошла к нему. А когда Рэнд собирался уже отойти от кровати, Джои попросил: — Не уходи!

— Я не уйду! — успокоил его Рэнд и, легонько прикоснувшись к плечу Лени, подтолкнул ее к кровати мальчика. — Я буду здесь, с твоей сестрой.

Джои сначала посмотрел на сестру, потом на человека, благодаря которому не почувствовал боли во время укола. Они стояли бок о бок, как давние друзья, и Джои, засыпая, решил, что они очень хорошо смотрятся вот так — рядышком.

— Хорошо! — проговорил он, засыпая. — Оставайтесь оба и не уходите.

Лекарство начало действовать.